Страница:
«Но чувства ему недоступны, – вспомнил Родриго свои недавние рассуждения. – Значит, я всё-таки ошибался, и между нами гораздо больше общего, чем представлялось поначалу? Может, последнее, чего Мак не в состоянии постичь, чего он не постигнет никогда, – это… любовь?»
Он вышел из-за дерева, сделал несколько шагов и повалился в густую траву, раскинув руки. Ему хотелось обнять весь этот мир, такой огромный… и добрый. Да, добрый! Идти дальше не имело смысла, теперь он был абсолютно уверен, что Мак доставит его куда надо, не бросит, как надоевшую говорящую игрушку.
Ему представились отчужденные лица своих ребят – Добаи, Диаса, Хальберга… Эрикссон, мечущий громы и молнии… Козырев, сокрушенный тем, что среди вояк, летавших на «Мирфаке», оказался отщепенец… Он, Родриго, вылетит из десанта, как пробка из бутылки шампанского, и будет еще хорошо, если начальство не даст делу дальнейший ход, учитывая его былые заслуги. Но всё это уже не имело значения. Он сделал то, что задумал. Мир изменился, и после его рассказа даже «железный Лейф», корчась от бессилия, не осмелится протянуть руку к оружию.
Над ним проплывали предзакатные облака, отороченные розовой каймой, и Родриго чудилось, что из-за невесомых громад доносятся затухающие отзвуки воинственного «Полета валькирий», неуловимо перерастающие в пленительную симфонию ночного леса.
Книга вторая
Глава 1
Глава 2
Он вышел из-за дерева, сделал несколько шагов и повалился в густую траву, раскинув руки. Ему хотелось обнять весь этот мир, такой огромный… и добрый. Да, добрый! Идти дальше не имело смысла, теперь он был абсолютно уверен, что Мак доставит его куда надо, не бросит, как надоевшую говорящую игрушку.
Ему представились отчужденные лица своих ребят – Добаи, Диаса, Хальберга… Эрикссон, мечущий громы и молнии… Козырев, сокрушенный тем, что среди вояк, летавших на «Мирфаке», оказался отщепенец… Он, Родриго, вылетит из десанта, как пробка из бутылки шампанского, и будет еще хорошо, если начальство не даст делу дальнейший ход, учитывая его былые заслуги. Но всё это уже не имело значения. Он сделал то, что задумал. Мир изменился, и после его рассказа даже «железный Лейф», корчась от бессилия, не осмелится протянуть руку к оружию.
Над ним проплывали предзакатные облака, отороченные розовой каймой, и Родриго чудилось, что из-за невесомых громад доносятся затухающие отзвуки воинственного «Полета валькирий», неуловимо перерастающие в пленительную симфонию ночного леса.
Книга вторая
ПОЖИРАТЕЛЬ ПЛАНЕТ
Глава 1
СПИРАЛЬНЫЕ ОБЛАКА
Редкие бурые облака, похожие на длинные спутанные бороды, уныло тянулись с севера на юг. Время от времени они будто цеплялись за зубья невидимой гребенки, и те выдирали из них бесформенные клочки. Небо было оранжевым, но не того жизнерадостного оттенка, который радует глаз в красавице радуге: его словно запорошила густая ржавая пыль, поднятая давным-давно, в самый миг творения, ураганом немыслимой силы. Скудную палитру этого неуютного мира определяло маленькое алое солнце, зияющее в небе, как кровоточащая рана. Красноватая каменистая равнина упиралась в горизонт – кажется, именно такой когда-то представлялась людям, еще не вышедшим из уютной земной колыбели, поверхность Марса. То тут, то там уродливыми изваяниями высились утесы, словно выкрашенные киноварью. Хватало и глыб поменьше, как будто вывороченных из почвы гигантским плугом. Местами, правда, равнина была действительно ровной – хоть гуляй по ней пешком. Но только местами…
Вездеход шел резво. Вернее – скользил над землей, опираясь на несущее силовое поле. Лишь оказавшиеся под днищем крупные валуны заставляли машину вздрагивать. Но это случалось редко – Корин знал свое дело.
– Скука смертная, – пожаловался Дональд Бигл. Он был биологом, то есть самым ненужным на безжизненной Камилле человеком. – Зачем меня с собой взяли? Ну скажи, Влад!
– Как раз затем, чтобы не было скучно, – немедленно отозвался Корин. – Ты же столько инопланетной живности повидал на своем веку… – Он фыркнул, потому что «век» Бигла составлял всего двадцать четыре года. – Вот и расскажи нам про какую-нибудь интересную зверюшку. Я слышал, тебе как-то попалась одна такая. Размером с дом, снизу – ноги, сверху – щупальца, по бокам – клешни. Ты только увидел это чудо – голову потерял. И ну давай его исследовать. День исследуешь, второй – толку никакого. Вдруг оно скашивает на тебя глаза, подхватывает клешней и глубокомысленно изрекает: «Крайне любопытный экземпляр двуногого прямоходящего. Если, вдобавок, теплокровным окажется – завтра же меня произведут в академики…»
По молодости лет у Бигла еще не выработался иммунитет к насмешкам. А без них жизнь научника на далекой планете и в самом деле порой невообразимо скучна.
– Ты трепло, Влад! – взвился он. – Да со мной никогда ничего такого… да ты сам… на Маргиане… я всё знаю!
– Ладно-ладно, не кипятись. – Корин слегка изменил курс, чтобы избежать встречи с очередным утесом. – Слушай, а чем тебе с нами плохо? Ну сидел бы сейчас на Базе и еще больше маялся от безделья. А тут у тебя такой шанс! Представь: открываешь ты замечательную бактерию, одну-единственную на целой планете, и называют ее твоим именем…
Биолог задохнулся от возмущения. По какому праву с ним обращаются, как с молокососом? Бактерию… Да у него уже были такие находки – пальчики оближешь, кое-кто чуть не сдох от зависти! Что понимает этот кормчий жестянки? Ну сейчас он ему ответит! Сейчас…
– Хватит, Владислав. – Молчавший до этого Ольгерд Воровски, старший группы, решил, что пора вмешаться. – Чего пристал к парню?
– В самом деле, – поддержал его Хорст Шилле. Он был опытнее всех на Базе и считался образцом рассудительности. – Тут никто зря не прохлаждается, каждому работа найдется. И тебе, Дон, тоже. Будь уверен! Эта планетка не так проста.
Шилле был прав. Он всегда был прав. В сущности, у Бигла имелось не больше оснований ворчать, чем у Корина – его подкалывать. Кто возьмется утверждать, что планетологам на Камилле, в отличие от биолога, несказанно повезло? Если бы… Они здесь, чтобы найти что-нибудь полезное, определить границы месторождений, оценить запасы и дать заключение – стоит ли приниматься за разработку. Конечно, человечество давно научилось синтезировать любые элементы. Однако это требовало таких затрат энергии, что в целом ряде случаев было дешевле добывать их по старинке. Даже дальние космические полеты, бывало, окупались. Когда открыли Камиллу, на нее возлагали немало надежд. Но этот красный шарик неспроста назвали «могилой для планетологов». Слов нет, Камилла содержала всю таблицу Менделеева. Да вот беда – элементы, представлявшие ценность для землян, были рассеяны, распылены повсюду, входя в структуру разнообразных кремнийорганических соединений. Привычные породы, конечно, тоже попадались, но ни одной мощной залежи, имеющей промышленное значение! Добывать металлы по крупицам, перерабатывая тысячи тонн дьявольски сложного конгломерата? Да пропади оно пропадом! Если Базу до сих пор не закрыли, то только потому, что оставалась надежда найти в конце концов что-нибудь стоящее.
Что же тогда имел в виду Шилле, говоря: «Каждому работа найдется»? Да очень просто! Те же факторы, которые сводили практическое значение Камиллы к нулю, делали ее невероятно привлекательной с точки зрения «чистой» науки. Кремнийорганика… Длиннейшие, причудливо разветвленные молекулярные цепочки – такие ни разу не удавалось получить в земных лабораториях. Воистину никому не переплюнуть матушку Природу! Подлинный кладезь знаний, огромное нераспаханное поле, на котором хватит места всем, в том числе и биологам.
Действительно, мир, лишенный свободного кислорода, не может порадовать Бигла даже тоненькой былинкой. Но что из того? У Дона найдется занятие поинтереснее, чем, охая и ахая, разглядывать под микроскопом новый вид плесени. Например, с помощью компьютерных моделей просчитать, может ли на Камилле зародиться жизнь. Если да, то на каких условиях? Когда это произойдет? Вот на чем вполне реально сделать себе имя, а не на изучении усиков инопланетного таракана! Ведь кремнийорганические существа в принципе возможны, даже более чем вероятны – об этом коллеги Бигла задумывались еще несколько веков назад. А то, что таких существ до сих пор не обнаружили… Вселенная велика. Просто пока не повезло…
Допустим, пройдут десятки, сотни миллионов лет, и эта заурядная планетка, похожая на раздобревший Марс, выйдет из затянувшейся спячки, задышит, забьется в родовых муках, поднатужится – и явит потрясенным свидетелям своего торжества невообразимое богатство жизненных форм. Окажутся ли люди в числе этих свидетелей? Кто знает… Может, и не дождутся «родов». Но даже предсказать их срок, угадать облик будущих «детей», мысленно развести по еще не существующим типам и классам – это уже здорово. Насколько шагнет вперед наука! А нужно для этого всего ничего – добиться сохранения Базы. Много ли средств она поглощает? Начальная, самая затратная стадия покорения Камиллы уже позади: бравые десантники, убедившись, что здесь их услуги точно не понадобятся, отбыли восвояси. Да и ученых вместе с обслуживающим персоналом осталось всего пятнадцать человек. По сути, База пустует. В общем, больших финансовых жертв от Земли не потребуется. Скорее всего, начальство это поймет. Но подгонять его не следует – боссы взбесятся, если поиски ископаемых будут прерваны. Так что выполнить намеченный объем работ, даже почти не сомневаясь в их бесполезности, всё-таки придется. Хотя бы для очистки совести…
Занятый своими мыслями, Ольгерд и не заметил, как вездеход приблизился к «частоколу». Благодаря зондам люди про это образование знали давно, да как-то всё время оставляли его «на потом». Далековато от Базы, к тому же каких-либо открытий не предвиделось. Пусть и не совсем обычная, но вполне предсказуемая деталь ландшафта… Однако всему приходит свое время. «Частокол» представлял собой десятка два причудливо сросшихся утесов. Словно пал здесь в неравном бою исполинский допотопный хищник, и остался от него лишь длинный фрагменг нижней челюсти. Почти все «зубы» были стерты, изъедены эрозией, и всё-таки четыре жутковатых остроконечных «клыка», выдержав схватку с безжалостным временем, выделялись в общем строю.
– Вот и «чертов гребень», – сказал Корин, любивший всему на свете давать собственные названия. И надо сказать, он в этом преуспел.
«Удачное сравнение!» – подумал Ольгерд.
– Ну что скажешь, Хорст? – спросил он. – Повезет на этот раз?
Шилле прищурился, с видом знатока рассматривая изглоданный ветрами бок крайнего утеса. Казалось, планетологу ничего не стоит пронзить его взглядом и запросто разложить каменное нутро на составляющие.
– Вряд ли нам что-нибудь светит, – сказал он. – Кремния тут, конечно, гораздо больше, чем углерода. В несколько раз. Понятное дело, должны быть алюмосиликаты. Титан, бор, ну и железо, само собой. Только всего этого – с шиш. В общем, радоваться нечему.
Разумеется, Хорст не был провидцем – просто сказывался опыт.
– Ладно, посмотрим. – Ольгерд попытался сохранить бодрый тон, хотя на его месте поверить в удачу мог только неисправимый оптимист. – Облачайтесь!
Облачиться было проще простого: жмешь на кнопку – и воротник гермокостюма выпускает прозрачную пленку, которая тут же твердеет, превращаясь в прочнейший шлем. Теперь можно выходить. О дыхании позаботится чудо-костюм: азот возьмет прямо из атмосферы, а кислород получит, расщепляя ее главный компонент – углекислоту.
– Выносите приборы! – скомандовал Ольгерд и тут же сам подал пример. «Шилле снова прав, – подумал он. – Не может быть не прав. Когда же закончится эта возня с заранее известным результатом…»
– Ну ничего себе! – Это Корин. – Зонды заговорили. Передают, что к нам летит по воздуху какая-то дрянь.
Все уставились на него: до сих пор Камилла не радовала людей сюрпризами. Иногда случались бури, причем довольно жестокие, но об их приближении те же зонды предупреждали как минимум за сутки. А тут…
– Что еще за дрянь? – спросил Ольгерд. – Ты не… – Он не закончил фразу. Владислав, конечно, был мастером розыгрыша, но не до такой же степени!
– Во всяком случае… – Корин не отрывался от экрана «связника». – Во всяком случае, это не летающие тарелки. Плотность не та, да и вообще… Что-то естественное, но необычное. Три объекта, которые шпарят к нам вдвое быстрее скорости ветра! И откуда взялись – непонятно…
«Эта планетка не так проста», – вспомнил Ольгерд слова Шилле. Неужели действительно выпал шанс?..
Он рванулся к «связнику».
В самом деле – три объекта, которые при известной доле фантазии можно принять за летающие тарелки. Черные диски с центральным утолщением, нечто вроде старинных шляп… Но – разного размера, да и края неровные. Ну и плотность подкачала. Газ, всего-навсего газ…
– Смотрите, – раздался голос Бигла, – эти штуки показались!
Ольгерд выпрямился.
Ага, вот они. Маленькие темные пятнышки, какие-то несерьезные – сам бы, наверное, и внимания не обратил. Спасибо зондам – они обязаны реагировать на любую аномалию…
Пятнышки росли, пожирая небесную ржавчину. Уже было видно, что это не просто диски. Каждый напоминал спираль, туго скрученную в центре, сбитую в непроницаемо черный клубок. Ни дать ни взять – крошечные галактики. Но самое удивительное – эти галактики… вращались! Вращались, черт бы их побрал! Как заведенные волчки!
У Ольгерда возникло недоброе предчувствие. Конечно, на других планетах он видывал и не такие диковины. Но это были сумасшедшие, необузданные миры, постоянно подбрасывающие незваным гостям всё новые загадки. Не разгадаешь вовремя – сгинешь без следа, пополнив лавовое озерцо, плюющуюся кислотой речушку или утробу чудовищной твари горсткой атомов углерода, кальция, серы, фосфора и железа. А помирать, не исполнив долг перед наукой, никак нельзя – еще и потому, что ты в ответе за десантников. Они, конечно, обломают рога любому дьяволу, но только после того, как ты его более-менее изучишь и подскажешь, с какой стороны сподручнее ломать. До сих пор Ольгерду везло – интуиция его не подводила. И вот, как в былые, наполненные обжигающей романтикой, годы, к нему вернулось обостренное, звериное чутье на опасность.
– Прощупайте их! – скомандовал он, но Бигл и Шилле и так уже нацеливали на странные объекты «пушку» анализатора.
– Сейчас, сейчас… – бормотал Хорст, возясь с настройкой. – Ага! Та же кремнийорганика, только новой структуры…
– Новой!.. – Бигл пританцовывал от возбуждения. – Да такой структуры вообще быть не может! Это же… Да на Земле с ума сойдут!
Момент был напряженнейший, и всё же Ольгерд не удержался от улыбки. Ишь, как разошелся молодой жеребчик… Дону кажется, что его окружают невежды, способные проморгать великое открытие, даже если оно само плывет в руки. Что ж, понять парня можно. Он ведь не дурак. Ясно, почему на Камиллу послали именно его, а не какое-нибудь светило биологии. Светила нужны на более экзотических планетах, где жизни не хватит описывать местную флору и фауну. А здесь и юнца предостаточно, тем более что надо же ему где-то проходить практику. Насчет «инопланетной живности» – это всего лишь треп Владислава. Нигде, кроме уже обжитой Изольды, Дон не бывал, ничего не видел. Вот и рвется побыстрее схватить звезду с неба…
– Не суетись, – добродушно осадил биолога Шилле. – Так… Что там еще? Металлоорганика… окислы металлов – самых разных… аминокислоты… соединения серы… фториды… хлориды… Похоже, там всё время происходят какие-то реакции – состав меняется. Безумная смесь! Каким образом всё это взвешено в воздухе – я понять не могу.
Ольгерд встал у Хорста за спиной.
– А как они вообще движутся? Может, в результате реакций образуются направленные струи газа?
Шилле развел руками:
– Так сразу не разобраться. Надо изучать.
Ольгерд мог бы скептически заметить: как прикажете изучать явление настолько редкое, что оно может и не повториться? Но что-то подсказывало ему: Хорст не ошибается и на этот раз. Им еще предстоит встретиться с феноменом Камиллы. Вот только обрадует ли их эта встреча?..
Облака приближались – огромные, черные, страшные. Вот одно из них, самое большое, наплыло на солнце, и подвешенный в небе кровавый глаз замигал, то исчезая, то выныривая в промежутках между витками спирали. Люди молчали, подавленные зловещим величием летучих островов. Притих даже Бигл – видно, понял, что так просто снискать лавры не удастся.
Уже было ясно, что облака обойдут «чертов гребень» стороной. «Ну и хорошо! – подумал Ольгерд, у которого на душе всё яростнее скребли кошки. – Мало ли чего…»
Все это время анализатор продолжал работать. Программа была задана, и прибор, захватив в «прицел» ближайшее облако, автоматически поворачивался вслед за ним. Теперь работы над его записями обитателям Базы хватит надолго. Может быть, даже удастся решить все загадки, не дожидаясь следующего раза…
– Ну что думаете? – прервал молчание Ольгерд, глядя вслед уже уплывающим от них облакам.
К нему медленно повернулся Шилле.
– Эта штука нездешняя, – сказал он. – Чуждая Камилле. Я так думаю. Скажете – не может быть?
Ему никто не ответил.
Вездеход шел резво. Вернее – скользил над землей, опираясь на несущее силовое поле. Лишь оказавшиеся под днищем крупные валуны заставляли машину вздрагивать. Но это случалось редко – Корин знал свое дело.
– Скука смертная, – пожаловался Дональд Бигл. Он был биологом, то есть самым ненужным на безжизненной Камилле человеком. – Зачем меня с собой взяли? Ну скажи, Влад!
– Как раз затем, чтобы не было скучно, – немедленно отозвался Корин. – Ты же столько инопланетной живности повидал на своем веку… – Он фыркнул, потому что «век» Бигла составлял всего двадцать четыре года. – Вот и расскажи нам про какую-нибудь интересную зверюшку. Я слышал, тебе как-то попалась одна такая. Размером с дом, снизу – ноги, сверху – щупальца, по бокам – клешни. Ты только увидел это чудо – голову потерял. И ну давай его исследовать. День исследуешь, второй – толку никакого. Вдруг оно скашивает на тебя глаза, подхватывает клешней и глубокомысленно изрекает: «Крайне любопытный экземпляр двуногого прямоходящего. Если, вдобавок, теплокровным окажется – завтра же меня произведут в академики…»
По молодости лет у Бигла еще не выработался иммунитет к насмешкам. А без них жизнь научника на далекой планете и в самом деле порой невообразимо скучна.
– Ты трепло, Влад! – взвился он. – Да со мной никогда ничего такого… да ты сам… на Маргиане… я всё знаю!
– Ладно-ладно, не кипятись. – Корин слегка изменил курс, чтобы избежать встречи с очередным утесом. – Слушай, а чем тебе с нами плохо? Ну сидел бы сейчас на Базе и еще больше маялся от безделья. А тут у тебя такой шанс! Представь: открываешь ты замечательную бактерию, одну-единственную на целой планете, и называют ее твоим именем…
Биолог задохнулся от возмущения. По какому праву с ним обращаются, как с молокососом? Бактерию… Да у него уже были такие находки – пальчики оближешь, кое-кто чуть не сдох от зависти! Что понимает этот кормчий жестянки? Ну сейчас он ему ответит! Сейчас…
– Хватит, Владислав. – Молчавший до этого Ольгерд Воровски, старший группы, решил, что пора вмешаться. – Чего пристал к парню?
– В самом деле, – поддержал его Хорст Шилле. Он был опытнее всех на Базе и считался образцом рассудительности. – Тут никто зря не прохлаждается, каждому работа найдется. И тебе, Дон, тоже. Будь уверен! Эта планетка не так проста.
Шилле был прав. Он всегда был прав. В сущности, у Бигла имелось не больше оснований ворчать, чем у Корина – его подкалывать. Кто возьмется утверждать, что планетологам на Камилле, в отличие от биолога, несказанно повезло? Если бы… Они здесь, чтобы найти что-нибудь полезное, определить границы месторождений, оценить запасы и дать заключение – стоит ли приниматься за разработку. Конечно, человечество давно научилось синтезировать любые элементы. Однако это требовало таких затрат энергии, что в целом ряде случаев было дешевле добывать их по старинке. Даже дальние космические полеты, бывало, окупались. Когда открыли Камиллу, на нее возлагали немало надежд. Но этот красный шарик неспроста назвали «могилой для планетологов». Слов нет, Камилла содержала всю таблицу Менделеева. Да вот беда – элементы, представлявшие ценность для землян, были рассеяны, распылены повсюду, входя в структуру разнообразных кремнийорганических соединений. Привычные породы, конечно, тоже попадались, но ни одной мощной залежи, имеющей промышленное значение! Добывать металлы по крупицам, перерабатывая тысячи тонн дьявольски сложного конгломерата? Да пропади оно пропадом! Если Базу до сих пор не закрыли, то только потому, что оставалась надежда найти в конце концов что-нибудь стоящее.
Что же тогда имел в виду Шилле, говоря: «Каждому работа найдется»? Да очень просто! Те же факторы, которые сводили практическое значение Камиллы к нулю, делали ее невероятно привлекательной с точки зрения «чистой» науки. Кремнийорганика… Длиннейшие, причудливо разветвленные молекулярные цепочки – такие ни разу не удавалось получить в земных лабораториях. Воистину никому не переплюнуть матушку Природу! Подлинный кладезь знаний, огромное нераспаханное поле, на котором хватит места всем, в том числе и биологам.
Действительно, мир, лишенный свободного кислорода, не может порадовать Бигла даже тоненькой былинкой. Но что из того? У Дона найдется занятие поинтереснее, чем, охая и ахая, разглядывать под микроскопом новый вид плесени. Например, с помощью компьютерных моделей просчитать, может ли на Камилле зародиться жизнь. Если да, то на каких условиях? Когда это произойдет? Вот на чем вполне реально сделать себе имя, а не на изучении усиков инопланетного таракана! Ведь кремнийорганические существа в принципе возможны, даже более чем вероятны – об этом коллеги Бигла задумывались еще несколько веков назад. А то, что таких существ до сих пор не обнаружили… Вселенная велика. Просто пока не повезло…
Допустим, пройдут десятки, сотни миллионов лет, и эта заурядная планетка, похожая на раздобревший Марс, выйдет из затянувшейся спячки, задышит, забьется в родовых муках, поднатужится – и явит потрясенным свидетелям своего торжества невообразимое богатство жизненных форм. Окажутся ли люди в числе этих свидетелей? Кто знает… Может, и не дождутся «родов». Но даже предсказать их срок, угадать облик будущих «детей», мысленно развести по еще не существующим типам и классам – это уже здорово. Насколько шагнет вперед наука! А нужно для этого всего ничего – добиться сохранения Базы. Много ли средств она поглощает? Начальная, самая затратная стадия покорения Камиллы уже позади: бравые десантники, убедившись, что здесь их услуги точно не понадобятся, отбыли восвояси. Да и ученых вместе с обслуживающим персоналом осталось всего пятнадцать человек. По сути, База пустует. В общем, больших финансовых жертв от Земли не потребуется. Скорее всего, начальство это поймет. Но подгонять его не следует – боссы взбесятся, если поиски ископаемых будут прерваны. Так что выполнить намеченный объем работ, даже почти не сомневаясь в их бесполезности, всё-таки придется. Хотя бы для очистки совести…
Занятый своими мыслями, Ольгерд и не заметил, как вездеход приблизился к «частоколу». Благодаря зондам люди про это образование знали давно, да как-то всё время оставляли его «на потом». Далековато от Базы, к тому же каких-либо открытий не предвиделось. Пусть и не совсем обычная, но вполне предсказуемая деталь ландшафта… Однако всему приходит свое время. «Частокол» представлял собой десятка два причудливо сросшихся утесов. Словно пал здесь в неравном бою исполинский допотопный хищник, и остался от него лишь длинный фрагменг нижней челюсти. Почти все «зубы» были стерты, изъедены эрозией, и всё-таки четыре жутковатых остроконечных «клыка», выдержав схватку с безжалостным временем, выделялись в общем строю.
– Вот и «чертов гребень», – сказал Корин, любивший всему на свете давать собственные названия. И надо сказать, он в этом преуспел.
«Удачное сравнение!» – подумал Ольгерд.
– Ну что скажешь, Хорст? – спросил он. – Повезет на этот раз?
Шилле прищурился, с видом знатока рассматривая изглоданный ветрами бок крайнего утеса. Казалось, планетологу ничего не стоит пронзить его взглядом и запросто разложить каменное нутро на составляющие.
– Вряд ли нам что-нибудь светит, – сказал он. – Кремния тут, конечно, гораздо больше, чем углерода. В несколько раз. Понятное дело, должны быть алюмосиликаты. Титан, бор, ну и железо, само собой. Только всего этого – с шиш. В общем, радоваться нечему.
Разумеется, Хорст не был провидцем – просто сказывался опыт.
– Ладно, посмотрим. – Ольгерд попытался сохранить бодрый тон, хотя на его месте поверить в удачу мог только неисправимый оптимист. – Облачайтесь!
Облачиться было проще простого: жмешь на кнопку – и воротник гермокостюма выпускает прозрачную пленку, которая тут же твердеет, превращаясь в прочнейший шлем. Теперь можно выходить. О дыхании позаботится чудо-костюм: азот возьмет прямо из атмосферы, а кислород получит, расщепляя ее главный компонент – углекислоту.
– Выносите приборы! – скомандовал Ольгерд и тут же сам подал пример. «Шилле снова прав, – подумал он. – Не может быть не прав. Когда же закончится эта возня с заранее известным результатом…»
– Ну ничего себе! – Это Корин. – Зонды заговорили. Передают, что к нам летит по воздуху какая-то дрянь.
Все уставились на него: до сих пор Камилла не радовала людей сюрпризами. Иногда случались бури, причем довольно жестокие, но об их приближении те же зонды предупреждали как минимум за сутки. А тут…
– Что еще за дрянь? – спросил Ольгерд. – Ты не… – Он не закончил фразу. Владислав, конечно, был мастером розыгрыша, но не до такой же степени!
– Во всяком случае… – Корин не отрывался от экрана «связника». – Во всяком случае, это не летающие тарелки. Плотность не та, да и вообще… Что-то естественное, но необычное. Три объекта, которые шпарят к нам вдвое быстрее скорости ветра! И откуда взялись – непонятно…
«Эта планетка не так проста», – вспомнил Ольгерд слова Шилле. Неужели действительно выпал шанс?..
Он рванулся к «связнику».
В самом деле – три объекта, которые при известной доле фантазии можно принять за летающие тарелки. Черные диски с центральным утолщением, нечто вроде старинных шляп… Но – разного размера, да и края неровные. Ну и плотность подкачала. Газ, всего-навсего газ…
– Смотрите, – раздался голос Бигла, – эти штуки показались!
Ольгерд выпрямился.
Ага, вот они. Маленькие темные пятнышки, какие-то несерьезные – сам бы, наверное, и внимания не обратил. Спасибо зондам – они обязаны реагировать на любую аномалию…
Пятнышки росли, пожирая небесную ржавчину. Уже было видно, что это не просто диски. Каждый напоминал спираль, туго скрученную в центре, сбитую в непроницаемо черный клубок. Ни дать ни взять – крошечные галактики. Но самое удивительное – эти галактики… вращались! Вращались, черт бы их побрал! Как заведенные волчки!
У Ольгерда возникло недоброе предчувствие. Конечно, на других планетах он видывал и не такие диковины. Но это были сумасшедшие, необузданные миры, постоянно подбрасывающие незваным гостям всё новые загадки. Не разгадаешь вовремя – сгинешь без следа, пополнив лавовое озерцо, плюющуюся кислотой речушку или утробу чудовищной твари горсткой атомов углерода, кальция, серы, фосфора и железа. А помирать, не исполнив долг перед наукой, никак нельзя – еще и потому, что ты в ответе за десантников. Они, конечно, обломают рога любому дьяволу, но только после того, как ты его более-менее изучишь и подскажешь, с какой стороны сподручнее ломать. До сих пор Ольгерду везло – интуиция его не подводила. И вот, как в былые, наполненные обжигающей романтикой, годы, к нему вернулось обостренное, звериное чутье на опасность.
– Прощупайте их! – скомандовал он, но Бигл и Шилле и так уже нацеливали на странные объекты «пушку» анализатора.
– Сейчас, сейчас… – бормотал Хорст, возясь с настройкой. – Ага! Та же кремнийорганика, только новой структуры…
– Новой!.. – Бигл пританцовывал от возбуждения. – Да такой структуры вообще быть не может! Это же… Да на Земле с ума сойдут!
Момент был напряженнейший, и всё же Ольгерд не удержался от улыбки. Ишь, как разошелся молодой жеребчик… Дону кажется, что его окружают невежды, способные проморгать великое открытие, даже если оно само плывет в руки. Что ж, понять парня можно. Он ведь не дурак. Ясно, почему на Камиллу послали именно его, а не какое-нибудь светило биологии. Светила нужны на более экзотических планетах, где жизни не хватит описывать местную флору и фауну. А здесь и юнца предостаточно, тем более что надо же ему где-то проходить практику. Насчет «инопланетной живности» – это всего лишь треп Владислава. Нигде, кроме уже обжитой Изольды, Дон не бывал, ничего не видел. Вот и рвется побыстрее схватить звезду с неба…
– Не суетись, – добродушно осадил биолога Шилле. – Так… Что там еще? Металлоорганика… окислы металлов – самых разных… аминокислоты… соединения серы… фториды… хлориды… Похоже, там всё время происходят какие-то реакции – состав меняется. Безумная смесь! Каким образом всё это взвешено в воздухе – я понять не могу.
Ольгерд встал у Хорста за спиной.
– А как они вообще движутся? Может, в результате реакций образуются направленные струи газа?
Шилле развел руками:
– Так сразу не разобраться. Надо изучать.
Ольгерд мог бы скептически заметить: как прикажете изучать явление настолько редкое, что оно может и не повториться? Но что-то подсказывало ему: Хорст не ошибается и на этот раз. Им еще предстоит встретиться с феноменом Камиллы. Вот только обрадует ли их эта встреча?..
Облака приближались – огромные, черные, страшные. Вот одно из них, самое большое, наплыло на солнце, и подвешенный в небе кровавый глаз замигал, то исчезая, то выныривая в промежутках между витками спирали. Люди молчали, подавленные зловещим величием летучих островов. Притих даже Бигл – видно, понял, что так просто снискать лавры не удастся.
Уже было ясно, что облака обойдут «чертов гребень» стороной. «Ну и хорошо! – подумал Ольгерд, у которого на душе всё яростнее скребли кошки. – Мало ли чего…»
Все это время анализатор продолжал работать. Программа была задана, и прибор, захватив в «прицел» ближайшее облако, автоматически поворачивался вслед за ним. Теперь работы над его записями обитателям Базы хватит надолго. Может быть, даже удастся решить все загадки, не дожидаясь следующего раза…
– Ну что думаете? – прервал молчание Ольгерд, глядя вслед уже уплывающим от них облакам.
К нему медленно повернулся Шилле.
– Эта штука нездешняя, – сказал он. – Чуждая Камилле. Я так думаю. Скажете – не может быть?
Ему никто не ответил.
Глава 2
ЧЕРНЫЙ ДОЖДЬ
Ольгерд часто задумывался о том, зачем он живет.
«Ради продолжения рода людского», – глубокомысленно изрекали коллеги, когда он докучал им этим вопросом.
«И всего-то? – возражал Ольгерд. – Но и безмозглая козявка, какой-нибудь жалкий муравьишка живет ради продолжения своего рода. И дождевой червяк. И приросшая к морскому дну губка, и юркая спирохета. Значит, я ничем от них не отличаюсь?»
«Да что тебя это так заело? – раздраженно говорили они. – Живи себе и радуйся тому, что в один прекрасный момент очень удачно встретились две половые клетки. Ведь могли бы и разминуться… Понимаешь… это такой вопрос, на который еще никто не сумел дать ответа. А ведь очень умные люди пытались. Если тебе так интересно – почитай их труды!»
Он прочитал несколько трудов – и остался неудовлетворенным. Конечно, то, ради чего живут сами его сослуживцы, не было для Ольгерда секретом. Одни вполне бескорыстно отдавались науке, полагая, что даже скромный вклад в общую копилку знаний оправдывает их бренное существование в этом мире. Другие мечтали о большем. Им было мало что-нибудь открыть и, потупясь, отойти в сторонку: пользуйтесь, дорогие земляне! Нет, они хотели непременно потрясти общественность, заставить о себе говорить, упиваться завистливыми взглядами неудачников. В общем, вписать свое имя в скрижали истории золотыми буквами. Как они жаждали попасть в эти самые скрижали («Слово-то какое!» – морщился, услышав его, Ольгерд)! Кое-кто бессмертной славе предпочитал зримые жизненные блага. Были и любители противоположного пола, отдававшие массу времени и сил, чтобы приумножить постельные подвиги.
«И все они бывают счастливы, когда добиваются своего, – думал Ольгерд. – Но в этом ли предназначение человека? Наверное, можно ни разу не прикоснуться к женщине, не открыть ни одного нового минерала, не нажить добра – и всё же выполнить свою миссию, ту единственную, ради которой ты появился на свет. Какую именно? Тут стоит поразмышлять. Если ли смысл у Вселенной? Безусловно, хотя он нам пока недоступен. Вселенная движется, развивается, определенно приближаясь к какой-то величественной цели. А есть ли смысл в существовании человечества? Видимо, да. Ведь оно имеет разум, способный постичь Вселенную. Природа не могла одарить людей столь совершенным инструментом по ошибке или по удивительной, практически невероятной случайности. А насколько важен отдельный человек? Неужели он тот самый хрестоматийный “винтик”, чья задача – нарожать детей и умереть, успев перед этим изобрести для будущих поколений какое-нибудь колесо? Мелковато… А если попробовать связать всё сказанное выше? Тогда получится вот что: конкретный человек должен открыть человечеству какую-то истину, которая хотя бы ненамного приблизит его к пониманию Вселенной. Не закон всемирного тяготения, не теорию относительности, а истину некоего высшего порядка! Ух, куда меня занесло… А впрочем, почему бы и нет? Допустим, любой человек в принципе способен подарить миру великое откровение, но почти никто не использует уникальный шанс. Вот все и гоняются за суетным: один – за славой, другой – за юбками. Но кто-то же должен!.. И что, если я, именно я, прозревший среди миллиардов слепцов, рожден осуществить миссию? Бред? Мания величия? Как знать, как знать…»
Эти свои логические построения – надо сказать, многолетней давности – Ольгерд припомнил, работая над записью анализатора. Трудно сказать, были ли Спиральные Облака действительно чужды природе Камиллы. В конце концов, они не содержали элементов, нехарактерных для этой планетки. Облака были просто… неправильными. Вот верное слово! Они не имели права на существование – и всё-таки существовали.
Со спиральной формой более-менее понятно – Облака могли приобрести ее вследствие вращения. Но кто же их закрутил? А кто обеспечил поступательное движение? «Разум! – брякнул как-то Бигл. – Инопланетный разум!» Петр Симаков, начальник Базы, посмотрел тогда на него уничтожающе: «Разум нашел бы более подходящий объект, чем пылевое облако. Привыкли всё сваливать на инопланетян! Мозгами надо шевелить, а не искать удобные объяснения. Вот найдешь какую-нибудь искусственную штуковину, пусть даже не тарелку, а, скажем, летящую по воздуху метлу – тогда приходи». Бигл не знал, что такое метла (видно, не читал в детстве сказок), но обиделся и с тех пор подчеркнуто избегал Симакова.
Оба были не правы. Ольгерд чувствовал это, хотя не мог доказать. Существовала некая загадочная связь Облаков с миссией, которую ему предстояло выполнить! Они не походили на заурядное природное явление, но и не чувствовалось, чтобы ими управляли на расстоянии притаившиеся где-то инопланетяне. Оставалось одно: Облака представляли собой кусочек той самой великой вселенской тайны. Может быть, даже являлись ключиком к ней. Очередной бред? Развитие навязчивой идеи, которая прочно оседлала мозг минералога, мало достигшего в жизни, но мечтающего о небе в алмазах? Возможно. Но как быть с его интуицией? Ей Ольгерд доверял всецело. По поводу же навязчивой идеи – как вообще можно что-либо совершить, не размышляя об этом день и ночь? Прозрение не приходит случайно, неподготовленный ум бесплоден…
Неизвестно, сколько времени провел бы Ольгерд в упражнениях духа, но в один прекрасный день (впрочем, могут ли быть прекрасными дни на Камилле?) Спиральные Облака вновь напомнили о себе. Они возникли на горизонте, и аппаратура показала, что Базы им не миновать.
Симаков тут же распорядился накрыть Базу силовым полем. Он мог думать о природе Облаков что угодно, но не имел права рисковать, потому что слишком за многое отвечал. Да и мало кто на его месте рискнул бы понадеяться на авось. Облаков было уже не три – теперь они надвигались целой армадой, и не в один, а в несколько слоев. Ученые заняли места у приборов. Почти никому не удалось сохранить хладнокровие: если Ольгерду и его группе подействовало на нервы даже первое «свидание» с Облаками, то сейчас их многократно возросшая мощь откровенно пугала. Наверное, сходные чувства когда-то испытывали крестьяне, бессильно наблюдая, как к их полям приближаются тучи саранчи…
Далеко за периметром силовой защиты Базу окружали восемь башенок с телекамерами и датчиками – их можно было назвать выносными органами чувств. Ольгерд подсел к монитору, принимавшему изображение с камер северо-западной башенки. Экран быстро затягивала густая темная пелена. Облакам было тесно: многим в бока упирались соседи, сдавливая так, что они уже не могли вращаться, а некоторые даже теряли спиральную форму. «Нет, сегодня так просто не обойдется, – подумал Ольгерд. – Что-то должно случиться».
И случилось.
Экран заволокло полностью. Тут-то Ольгерд и увидел словно летящие ему в лицо странные черные капли – шарообразные сгустки абсолютного мрака, отчетливо видные даже на фоне Облаков. Доля секунды – и одна из капель размазалась чернильной кляксой по поверхности экрана (на самом деле, конечно, угодила в объектив телекамеры). А дальше произошло невероятное. Ярчайшая вспышка – и картинка пропала, ее сменила бессмысленная черно-белая рябь. Это означало, что башенка как минимум ослепла, а скорее всего полностью вышла из строя. Может, даже взлетела на воздух.
Еще не понимая, что произошло, Ольгерд переключил монитор на центральный пункт наблюдения. Тот пока не пострадал – аппаратура размещалась прямо на главном куполе Базы. Пока… Что значит – пока? Неужели он начинает паниковать?
На экране вновь появилось изображение. Увиденное потрясло Ольгерда. Природа миров, где ему довелось побывать, не скупилась на зрелища – порой жуткие, сюрреалистические. Но такой картины, словно воплотившей в зримые образы мрачные пророчества Апокалипсиса, он даже не мог вообразить.
На подступах к Базе бушевало настоящее огненное море. Разливаясь по буровато-красной равнине при полном солнечном свете, оно было бы почти невидимым. Но сейчас весь северо-запад окутывала густая тень, и пламя стремилось ее побороть, пожрать, подсвечивая снизу, будто поджигая, клубящийся облачный покров. Однако на самом деле, как и в древнем Откровении, кара исходила с небес. Спиральные Облака рвались вперед, непрерывно извергая «чернильный дождь», и там, где крупные, как виноградины, капли достигали земли, через секунду-другую взвивались изогнутые огненные языки. Картину дополняли три разбрасывающих ослепительные искры факела – это пылали попавшие под удар башенки.
Нечто подобное Ольгерд наблюдал на Маргиане во время одного из частых там пожаров. Огненная волна катилась по саванне, поглощая пышные островки растительности. От нестерпимого жара трава вспыхивала еще до того, как ее начинало лизать пламя…. Но на Камилле никакой травы не было и быть не могло. Горела сама почва. Она плавилась, кипела, как вязкое варево в безразмерном котле, пускала алые пузыри; в вареве этом, не желая разделять общую участь, лениво ворочались самые здоровенные камни; наконец, раскалившись почти добела, они погружались в глубину, выдавливая на поверхность лужицы ярко-оранжевого булькающего «сиропа». Видимо, адская кухня выделяла какие-то газы, включая кислород – он-то и питал бегущий поверху огонь.
«Ради продолжения рода людского», – глубокомысленно изрекали коллеги, когда он докучал им этим вопросом.
«И всего-то? – возражал Ольгерд. – Но и безмозглая козявка, какой-нибудь жалкий муравьишка живет ради продолжения своего рода. И дождевой червяк. И приросшая к морскому дну губка, и юркая спирохета. Значит, я ничем от них не отличаюсь?»
«Да что тебя это так заело? – раздраженно говорили они. – Живи себе и радуйся тому, что в один прекрасный момент очень удачно встретились две половые клетки. Ведь могли бы и разминуться… Понимаешь… это такой вопрос, на который еще никто не сумел дать ответа. А ведь очень умные люди пытались. Если тебе так интересно – почитай их труды!»
Он прочитал несколько трудов – и остался неудовлетворенным. Конечно, то, ради чего живут сами его сослуживцы, не было для Ольгерда секретом. Одни вполне бескорыстно отдавались науке, полагая, что даже скромный вклад в общую копилку знаний оправдывает их бренное существование в этом мире. Другие мечтали о большем. Им было мало что-нибудь открыть и, потупясь, отойти в сторонку: пользуйтесь, дорогие земляне! Нет, они хотели непременно потрясти общественность, заставить о себе говорить, упиваться завистливыми взглядами неудачников. В общем, вписать свое имя в скрижали истории золотыми буквами. Как они жаждали попасть в эти самые скрижали («Слово-то какое!» – морщился, услышав его, Ольгерд)! Кое-кто бессмертной славе предпочитал зримые жизненные блага. Были и любители противоположного пола, отдававшие массу времени и сил, чтобы приумножить постельные подвиги.
«И все они бывают счастливы, когда добиваются своего, – думал Ольгерд. – Но в этом ли предназначение человека? Наверное, можно ни разу не прикоснуться к женщине, не открыть ни одного нового минерала, не нажить добра – и всё же выполнить свою миссию, ту единственную, ради которой ты появился на свет. Какую именно? Тут стоит поразмышлять. Если ли смысл у Вселенной? Безусловно, хотя он нам пока недоступен. Вселенная движется, развивается, определенно приближаясь к какой-то величественной цели. А есть ли смысл в существовании человечества? Видимо, да. Ведь оно имеет разум, способный постичь Вселенную. Природа не могла одарить людей столь совершенным инструментом по ошибке или по удивительной, практически невероятной случайности. А насколько важен отдельный человек? Неужели он тот самый хрестоматийный “винтик”, чья задача – нарожать детей и умереть, успев перед этим изобрести для будущих поколений какое-нибудь колесо? Мелковато… А если попробовать связать всё сказанное выше? Тогда получится вот что: конкретный человек должен открыть человечеству какую-то истину, которая хотя бы ненамного приблизит его к пониманию Вселенной. Не закон всемирного тяготения, не теорию относительности, а истину некоего высшего порядка! Ух, куда меня занесло… А впрочем, почему бы и нет? Допустим, любой человек в принципе способен подарить миру великое откровение, но почти никто не использует уникальный шанс. Вот все и гоняются за суетным: один – за славой, другой – за юбками. Но кто-то же должен!.. И что, если я, именно я, прозревший среди миллиардов слепцов, рожден осуществить миссию? Бред? Мания величия? Как знать, как знать…»
Эти свои логические построения – надо сказать, многолетней давности – Ольгерд припомнил, работая над записью анализатора. Трудно сказать, были ли Спиральные Облака действительно чужды природе Камиллы. В конце концов, они не содержали элементов, нехарактерных для этой планетки. Облака были просто… неправильными. Вот верное слово! Они не имели права на существование – и всё-таки существовали.
Со спиральной формой более-менее понятно – Облака могли приобрести ее вследствие вращения. Но кто же их закрутил? А кто обеспечил поступательное движение? «Разум! – брякнул как-то Бигл. – Инопланетный разум!» Петр Симаков, начальник Базы, посмотрел тогда на него уничтожающе: «Разум нашел бы более подходящий объект, чем пылевое облако. Привыкли всё сваливать на инопланетян! Мозгами надо шевелить, а не искать удобные объяснения. Вот найдешь какую-нибудь искусственную штуковину, пусть даже не тарелку, а, скажем, летящую по воздуху метлу – тогда приходи». Бигл не знал, что такое метла (видно, не читал в детстве сказок), но обиделся и с тех пор подчеркнуто избегал Симакова.
Оба были не правы. Ольгерд чувствовал это, хотя не мог доказать. Существовала некая загадочная связь Облаков с миссией, которую ему предстояло выполнить! Они не походили на заурядное природное явление, но и не чувствовалось, чтобы ими управляли на расстоянии притаившиеся где-то инопланетяне. Оставалось одно: Облака представляли собой кусочек той самой великой вселенской тайны. Может быть, даже являлись ключиком к ней. Очередной бред? Развитие навязчивой идеи, которая прочно оседлала мозг минералога, мало достигшего в жизни, но мечтающего о небе в алмазах? Возможно. Но как быть с его интуицией? Ей Ольгерд доверял всецело. По поводу же навязчивой идеи – как вообще можно что-либо совершить, не размышляя об этом день и ночь? Прозрение не приходит случайно, неподготовленный ум бесплоден…
Неизвестно, сколько времени провел бы Ольгерд в упражнениях духа, но в один прекрасный день (впрочем, могут ли быть прекрасными дни на Камилле?) Спиральные Облака вновь напомнили о себе. Они возникли на горизонте, и аппаратура показала, что Базы им не миновать.
Симаков тут же распорядился накрыть Базу силовым полем. Он мог думать о природе Облаков что угодно, но не имел права рисковать, потому что слишком за многое отвечал. Да и мало кто на его месте рискнул бы понадеяться на авось. Облаков было уже не три – теперь они надвигались целой армадой, и не в один, а в несколько слоев. Ученые заняли места у приборов. Почти никому не удалось сохранить хладнокровие: если Ольгерду и его группе подействовало на нервы даже первое «свидание» с Облаками, то сейчас их многократно возросшая мощь откровенно пугала. Наверное, сходные чувства когда-то испытывали крестьяне, бессильно наблюдая, как к их полям приближаются тучи саранчи…
Далеко за периметром силовой защиты Базу окружали восемь башенок с телекамерами и датчиками – их можно было назвать выносными органами чувств. Ольгерд подсел к монитору, принимавшему изображение с камер северо-западной башенки. Экран быстро затягивала густая темная пелена. Облакам было тесно: многим в бока упирались соседи, сдавливая так, что они уже не могли вращаться, а некоторые даже теряли спиральную форму. «Нет, сегодня так просто не обойдется, – подумал Ольгерд. – Что-то должно случиться».
И случилось.
Экран заволокло полностью. Тут-то Ольгерд и увидел словно летящие ему в лицо странные черные капли – шарообразные сгустки абсолютного мрака, отчетливо видные даже на фоне Облаков. Доля секунды – и одна из капель размазалась чернильной кляксой по поверхности экрана (на самом деле, конечно, угодила в объектив телекамеры). А дальше произошло невероятное. Ярчайшая вспышка – и картинка пропала, ее сменила бессмысленная черно-белая рябь. Это означало, что башенка как минимум ослепла, а скорее всего полностью вышла из строя. Может, даже взлетела на воздух.
Еще не понимая, что произошло, Ольгерд переключил монитор на центральный пункт наблюдения. Тот пока не пострадал – аппаратура размещалась прямо на главном куполе Базы. Пока… Что значит – пока? Неужели он начинает паниковать?
На экране вновь появилось изображение. Увиденное потрясло Ольгерда. Природа миров, где ему довелось побывать, не скупилась на зрелища – порой жуткие, сюрреалистические. Но такой картины, словно воплотившей в зримые образы мрачные пророчества Апокалипсиса, он даже не мог вообразить.
На подступах к Базе бушевало настоящее огненное море. Разливаясь по буровато-красной равнине при полном солнечном свете, оно было бы почти невидимым. Но сейчас весь северо-запад окутывала густая тень, и пламя стремилось ее побороть, пожрать, подсвечивая снизу, будто поджигая, клубящийся облачный покров. Однако на самом деле, как и в древнем Откровении, кара исходила с небес. Спиральные Облака рвались вперед, непрерывно извергая «чернильный дождь», и там, где крупные, как виноградины, капли достигали земли, через секунду-другую взвивались изогнутые огненные языки. Картину дополняли три разбрасывающих ослепительные искры факела – это пылали попавшие под удар башенки.
Нечто подобное Ольгерд наблюдал на Маргиане во время одного из частых там пожаров. Огненная волна катилась по саванне, поглощая пышные островки растительности. От нестерпимого жара трава вспыхивала еще до того, как ее начинало лизать пламя…. Но на Камилле никакой травы не было и быть не могло. Горела сама почва. Она плавилась, кипела, как вязкое варево в безразмерном котле, пускала алые пузыри; в вареве этом, не желая разделять общую участь, лениво ворочались самые здоровенные камни; наконец, раскалившись почти добела, они погружались в глубину, выдавливая на поверхность лужицы ярко-оранжевого булькающего «сиропа». Видимо, адская кухня выделяла какие-то газы, включая кислород – он-то и питал бегущий поверху огонь.