Страница:
– Я не думаю, что беда не коснется тебя, – сказал он. – Мощь Тула не вызывает сомнений. Ты владеешь всего одной планетой, а он уничтожает уже как минимум вторую. Как минимум! Кто знает, не опустошил ли он целые области Галактики, прежде чем объявиться здесь? Я, конечно, плохо представляю твои истинные возможности. Допустим, они настолько велики, что ты пока можешь не волноваться. Но только пока! В истории Земли были великие цивилизации, которые могли столетиями никого не опасаться. Но рано или поздно кто-то из соседей обретал силу и разрушал могучую империю. Я понимаю, что тебя мало волнуют проблемы Земли. Но мир един, и лучше позаботиться о его спасении сейчас. Потом может быть поздно.
Мак остановился. Слова, которые задели бы любого, кто мнит себя суперменом, никак не отразились на его утрированно мужественном лице. Стальные глаза выражали не больше эмоций, чем самая настоящая сталь.
– Мне понятен ваш интерес, – сказал он. – Но еще совсем недавно вам даже не было известно о моем существовании. Как бы вы поступили, столкнувшись с аналогичной угрозой, но не имея возможности обратиться к кому-то за помощью?
«Не пронял я его, – подумал Родриго. – Плохо…»
– Как бы мы поступили? Да уж в любом случае не стали бы дожидаться, пока угодим на блюдо. У нас есть флот, оружие… Мы много раз за свою историю могли погибнуть, но сих пор, как видишь, живы. Другое дело, что раньше самым страшным врагом человека был он сам. Мы себя хорошо изучили – может, потому и уцелели. А теперь… Мы не знаем, чего ожидать от этого врага.
– Итак, вы бы стали бороться?
– Да.
– Хорошо. – Мак подошел к Родриго вплотную и вдруг, сделав резкое движение рукой, сбросил его с кручи.
Родриго даже не успел возмутиться – его захлестнул ни с чем не сравнимый ужас. Реки внизу не было – была чудовищная пропасть, на дне которой скалились каменные клыки. Обрывистый берег превратился в серую отвесную стену, иссеченную глубокими трещинами и утыканную корявыми стволиками каких-то растений – они росли почти горизонтально, и лишь верхушки с жиденькой листвой загибались вверх. Пару раз перевернувшись в воздухе, Родриго налетел на одно такое деревце. Следовало ожидать страшного удара, но растение неожиданно прогнулось под ним, словно было сделано из упругого пластика. Следующее деревце, возникшее сбоку, он лишь задел лодыжкой, третье хлестнуло его веткой по щеке. За четвертое Родриго попытался ухватиться, но оно вырвалось из рук. Дно стремительно приближалось, а спасение было только в этих чахлых уродцах. Очередной, спружинив, слегка подбросил Родриго, и его тело, практически без помощи разума, использовало этот последний шанс. Отпущенного мгновения хватило, чтобы удачно извернуться – инстинктивно, как кошка, выпавшая из окна, – и вцепиться в стволик. Но тот, естественно, тут же согнулся, и Родриго соскользнул, едва не содрав кожу с ладоней. Однако, превозмогая боль, успел перехватить деревце поближе к основанию и уперся ногами в стену, нащупывая трещину. Нащупал. Но ужас продолжался. Край трещины начал предательски крошиться, затем раздался противный хруст, и из стены показались корни дерева – желтоватые, похожие на раскормленных червей. Они вытягивались всё больше, и Родриго в отчаянии зашарил взглядом по стене. Высмотрел еще одну расщелину, ухватился правой рукой (адская боль!) и приник к серому монолиту. Из-под ног с похоронным стуком посыпались камешки. Родриго запустил в щель вторую руку… и в следующий миг обнаружил, что как ни в чем не бывало сидит на берегу. Взгляд уткнулся в ноги Мака, безмятежно попирающие траву…
– Ты выдержал испытание, – произнес Мак таким тоном, как будто речь шла о пустяковом психологическом тесте.
И тут Родриго взорвался. Он вскочил. Он изверг все проклятия, когда-либо придуманные его соплеменниками. Он сжал кулаки. Он едва не заехал Маку в ухо, забыв о том, что перед ним лишь красивая управляемая кукла. Лишь в последний момент сдержался! Будь на месте «куклы» нормальный живой мужик, дело бы непременно дошло до драки. Но Мак выслушивал адресованный ему поток брани совершенно хладнокровно и даже время от времени кивал: да, мол, так оно и есть, мерзавец я, полная дрянь, но куда деваться – обстоятельства вынуждают…
– Я тебе что – кролик подопытный?! Сыт по горло твоими экспериментами! – закричал Родриго и в сердцах плюнул под ноги. В его слюне было столько яда, что казалось странным, почему трава не пожухла.
– Ты очень эмоционален, – сказал Мак. – Мне подобное поведение чуждо, но я могу тебя понять. Наверное, это слишком жестокий эксперимент, однако мне хотелось еще раз убедиться, способны вы самостоятельно побороться за свою жизнь или склонны полагаться на помощь извне. Ты ведь мог ничего не предпринимать, понадеявшись на то, что я всё равно тебя спасу.
– Ну, убедился? – зло спросил Родриго.
– Частично. Трудно о чем-то судить на основании одного эксперимента. К тому же твое поведение может быть нетипичным для большинства людей.
– Вот как? – Родриго посмотрел на свои ладони: ни малейших следов отчаянной схватки со смертью, кожу даже не саднило. – Значит, ты собираешься продолжать свои опыты? Уже прикидываешь, каким еще казням меня предать? Если так, то я немедленно улетаю. Но ты еще вспомнишь мои слова!
Конечно, это звучало смехотворно. Находясь на Оливии, Родриго полностью зависел от прихотей ее монарха. Не захочет тот, скажем, вернуть его из этого виртуального мирка на поляну, где ждет модуль, – вот тебе и «немедленно улетаю»… Что тогда? Да и нелепо пугать Мака тем, что собираешься хлопнуть дверью.
Уж он-то точно в людях не нуждался. Они сами обратились к нему – могучему и мудрому…
Но Мак действительно был мудрым – как опытный дипломат, он не стал обострять обстановку.
– Опытов больше не будет. Я по-прежнему мало знаю о человечестве, но вы, люди, уже побывали здесь, и этот эксперимент подтвердил полученные ранее данные. Вы совсем не беззащитны и не склонны сразу отступать. У вас есть военная техника. Мне известны некоторые ее образцы, но, разумеется, далеко не все. Хватит ли ее для отражения угрозы? Пока это невозможно просчитать. Однако решение уже принято. Попробуйте справиться с проблемой сами, а я предоставлю вам всю информацию, которой располагаю.
Как бы ни дулся Родриго на Мака, он не мог не возликовать. Это уже кое-что! Наверное, следует горячо поблагодарить и счесть свою миссию успешной. Но ведь грех не попытаться выторговать у монарха дополнительные милости!
– Спасибо, – сказал он. – И всё же… как насчет реальной помощи? Пусть пассивной – какая-нибудь защита… заслон… Наверное, ты мог бы…
Однако попытка проглотить больше, чем дают, не удалась.
– Помощь действием пока невозможна по ряду причин, – отрезал Мак. – Но получить знания в нужный момент не менее важно. Владея информацией, можно избежать многих ошибок и принять верное решение. Ведь вы пока совершенно не представляете, с чем столкнулись.
– Ну чтобы совершенно… Какие-то догадки есть…
– Хорошо. – Мак снова двинулся вдоль берега, и Родриго последовал за ним: нервы у него всё еще были взвинчены, а неторопливая прогулка – одно из лучших успокоительных. – Ты изложил мне известные вам факты, а также воззрения Ольгерда Воровски. Но собственных выводов пока не делал. Я слушаю.
– Ладно, слушай. – Родриго помолчал, собираясь с мыслями. – Помнишь нашу с тобой беседу о Боге? Так вот, приходило мне в голову, что ты ошибся, и Бог всё-таки есть. Тул, конечно, на эту роль не тянет – масштаб не тот. Но он может оказаться всего лишь проявлением Всевышнего в отдельно взятой галактике. Допустим, Бог пребывает в каком-то высшем измерении, а теперь, образно говоря, провертел дырку в наш мир, и то, что представляется нам Тулом, – на самом деле только палец Господа. Но эту идею я даже не стал ни с кем обсуждать – слишком неубедительно. Почему Бог, средоточие духовного начала, не обращает никакого внимания на свои разумные творения? Неужели для него важнее мертвая материя? Да вообще смешно: Бог, который, но определению, не может ни в чем нуждаться, прилагает столько усилий, чтобы пообедать! Примитивное ублажение плоти – разве оно достойно божества? Короче, эта версия отпадает.
Родриго посмотрел на Мака. Тот кивнул:
– Ты рассуждаешь логично. Продолжай!
– Продолжаю. Если Бог ни при чем, значит, мы имеем дело с какой-то высокоразвитой цивилизацией или одиночным разумным существом. В пользу второго варианта, пожалуй, доводов побольше будет.
– Это любопытно. Почему же?
– Ну начну с того, что ни одной цивилизации мы в космосе пока что не встретили. А вот единичный разум… Один пример нам уже известен – ты, Мак! Правда, это особый случай, поэтому приведу более сильный аргумент. В точке, куда стекается энергия, нет никаких звезд. А цивилизацию, обосновавшуюся в пустоте, представить трудно. Хотя… Кто знает – может, их светило взорвалось, а они успели улизнуть, оснастив свою планету двигателем. Или построили гигантский корабль…
– Понятно, – сказал Мак. – Цивилизация, лишенная родины и вынужденная скитаться среди звезд, теоретически возможна. Учитывая размеры нашей Галактики, это, наверное, не такой уж экзотический вариант. Но можете ли вы представить себе единичное существо, причем, в отличие от меня, не созданное искусственно?
Родриго призадумался.
– Представить-то можем… Наши писатели-фантасты… в их романах кого только нет! И разумные планеты, и целые туманности…
– Именно разумные?
– Ну да…
– А ты уверен, что и на Камилле, и на Полли вы наблюдали проявления разума?
Тут Родриго, честно говоря, растерялся. Уверен ли? А разве может быть иначе?
– Но, Мак… Ведь всё говорит об этом! Такие сложные фазы – от зародышей силиконовых деревьев до Кристалла… А силовые поля? Ты можешь вообразить, что их вырабатывает безмозглая тварь? А фокусировка передатчика энергии? Чтобы обеспечить такую точность, нужен суперкомпьютер! А то, что энергия передается через гиперпространство – да и зародыши, несомненно, тоже? Если это не разум… Скажи, почему ты спросил? Просто так? Или тебе что-то известно… что-нибудь такое?
Мак остановился и повернулся к нему.
– Мне известно многое. Не всё, конечно, но почти всё, что может представлять для тебя интерес. Сядем!
Он подошел к краю обрыва и уселся, свесив ноги. Поколебавшись несколько секунд (воспоминание о падении в пропасть заставило его вздрогнуть), Родриго пристроился рядом.
Никакой пропасти, конечно, и в помине не было. Если сейчас спрыгнуть, пролетишь всего метра два – и угодишь ногами в глинистую осыпь. Потом, притормаживая, попытаешься одолеть крутой спуск на своих двоих, а если не повезет – прокатишься эти двадцать-двадцать пять метров на заднице. Ничего страшного! Зато сразу окажешься у воды – ныряй и плыви. Вот обратно взобраться потруднее будет. Впрочем, и это не проблема – вон там, справа, очень удобный участочек для подъема, в меру пологий… Черт, а ведь действительно – так бы и спрыгнул, и бросился в воду, и поплыл… А потом перевернулся бы на спинку и блаженствовал, разглядывая мечущихся над головой чаек. Красота! «Вернусь домой – обязательно искупаюсь в такой речке, – подумал Родриго. – Первым делом! А пока приходится сидеть на виртуальном берегу и обсуждать с виртуальным мужиком планы спасения этой самой реки, а вместе с ней – всей Земли… Кому еще совсем недавно могла прийти в голову такая чудовищная фантазия? Но вселенский ужас уже подобрался, уже протянул руки, готовясь схватить за горло…»
– Продолжим, – сказал Мак. – Ты убежден в том, что Тул разумен. А разумное существо – это такое, с которым при наличии серьезных аргументов можно договориться о чем угодно. Согласен?
Родриго ответил не раздумывая:
– Нет. Конечно, нет. Если бы всё было так просто… те же фантасты много высказывались по этому поводу. Наверняка существует разум, который мы постичь не в состоянии. У нас мыслительный процесс построен на одной основе, у кого-то она может быть совершенно другой. И тогда контакт невозможен. Как, например… – Он хотел сказать «с плазменниками», но вовремя прикусил язык. Не стоило напоминать Маку о непростых взаимоотношениях людей с его «предками».
– К какой же разновидности ты отнесешь Тула? – спросил Мак. – Возможен с ним контакт в принципе или любые попытки заранее обречены на провал?
Родриго разглядывал чаек. «Глупые создания, – подумал он. – Но по-своему счастливые. Набили брюхо рыбой – и больше ничего не надо, голова не болит от проклятых вопросов».
– Мне хочется верить, что Тул нас заметит, и мы в конце концов найдем общий язык. Если же нет… Тогда остается только сила против силы – кто кого сломит…
– Ясно, – сказал Мак. – Что ж, сейчас ты поймешь… – Он не закончил фразу, хотя Родриго мог поклясться, что должно было последовать: «…всю меру своего заблуждения». – Приготовься: я открываю гиперпространственный канал.
Что значит «приготовься»? Родриго вопросительно посмотрел на Мака. Тот сидел, идеально, как по струнке, выпрямив спину, уперев ладони в землю и неподвижно глядя перед собой. Казалось, он готовится услышать великое откровение, способное изменить судьбу мира. Родриго принял ту же позу и, наметив над кромкой леса воображаемую точку, уставился в нее.
Глава 20
Мак остановился. Слова, которые задели бы любого, кто мнит себя суперменом, никак не отразились на его утрированно мужественном лице. Стальные глаза выражали не больше эмоций, чем самая настоящая сталь.
– Мне понятен ваш интерес, – сказал он. – Но еще совсем недавно вам даже не было известно о моем существовании. Как бы вы поступили, столкнувшись с аналогичной угрозой, но не имея возможности обратиться к кому-то за помощью?
«Не пронял я его, – подумал Родриго. – Плохо…»
– Как бы мы поступили? Да уж в любом случае не стали бы дожидаться, пока угодим на блюдо. У нас есть флот, оружие… Мы много раз за свою историю могли погибнуть, но сих пор, как видишь, живы. Другое дело, что раньше самым страшным врагом человека был он сам. Мы себя хорошо изучили – может, потому и уцелели. А теперь… Мы не знаем, чего ожидать от этого врага.
– Итак, вы бы стали бороться?
– Да.
– Хорошо. – Мак подошел к Родриго вплотную и вдруг, сделав резкое движение рукой, сбросил его с кручи.
Родриго даже не успел возмутиться – его захлестнул ни с чем не сравнимый ужас. Реки внизу не было – была чудовищная пропасть, на дне которой скалились каменные клыки. Обрывистый берег превратился в серую отвесную стену, иссеченную глубокими трещинами и утыканную корявыми стволиками каких-то растений – они росли почти горизонтально, и лишь верхушки с жиденькой листвой загибались вверх. Пару раз перевернувшись в воздухе, Родриго налетел на одно такое деревце. Следовало ожидать страшного удара, но растение неожиданно прогнулось под ним, словно было сделано из упругого пластика. Следующее деревце, возникшее сбоку, он лишь задел лодыжкой, третье хлестнуло его веткой по щеке. За четвертое Родриго попытался ухватиться, но оно вырвалось из рук. Дно стремительно приближалось, а спасение было только в этих чахлых уродцах. Очередной, спружинив, слегка подбросил Родриго, и его тело, практически без помощи разума, использовало этот последний шанс. Отпущенного мгновения хватило, чтобы удачно извернуться – инстинктивно, как кошка, выпавшая из окна, – и вцепиться в стволик. Но тот, естественно, тут же согнулся, и Родриго соскользнул, едва не содрав кожу с ладоней. Однако, превозмогая боль, успел перехватить деревце поближе к основанию и уперся ногами в стену, нащупывая трещину. Нащупал. Но ужас продолжался. Край трещины начал предательски крошиться, затем раздался противный хруст, и из стены показались корни дерева – желтоватые, похожие на раскормленных червей. Они вытягивались всё больше, и Родриго в отчаянии зашарил взглядом по стене. Высмотрел еще одну расщелину, ухватился правой рукой (адская боль!) и приник к серому монолиту. Из-под ног с похоронным стуком посыпались камешки. Родриго запустил в щель вторую руку… и в следующий миг обнаружил, что как ни в чем не бывало сидит на берегу. Взгляд уткнулся в ноги Мака, безмятежно попирающие траву…
– Ты выдержал испытание, – произнес Мак таким тоном, как будто речь шла о пустяковом психологическом тесте.
И тут Родриго взорвался. Он вскочил. Он изверг все проклятия, когда-либо придуманные его соплеменниками. Он сжал кулаки. Он едва не заехал Маку в ухо, забыв о том, что перед ним лишь красивая управляемая кукла. Лишь в последний момент сдержался! Будь на месте «куклы» нормальный живой мужик, дело бы непременно дошло до драки. Но Мак выслушивал адресованный ему поток брани совершенно хладнокровно и даже время от времени кивал: да, мол, так оно и есть, мерзавец я, полная дрянь, но куда деваться – обстоятельства вынуждают…
– Я тебе что – кролик подопытный?! Сыт по горло твоими экспериментами! – закричал Родриго и в сердцах плюнул под ноги. В его слюне было столько яда, что казалось странным, почему трава не пожухла.
– Ты очень эмоционален, – сказал Мак. – Мне подобное поведение чуждо, но я могу тебя понять. Наверное, это слишком жестокий эксперимент, однако мне хотелось еще раз убедиться, способны вы самостоятельно побороться за свою жизнь или склонны полагаться на помощь извне. Ты ведь мог ничего не предпринимать, понадеявшись на то, что я всё равно тебя спасу.
– Ну, убедился? – зло спросил Родриго.
– Частично. Трудно о чем-то судить на основании одного эксперимента. К тому же твое поведение может быть нетипичным для большинства людей.
– Вот как? – Родриго посмотрел на свои ладони: ни малейших следов отчаянной схватки со смертью, кожу даже не саднило. – Значит, ты собираешься продолжать свои опыты? Уже прикидываешь, каким еще казням меня предать? Если так, то я немедленно улетаю. Но ты еще вспомнишь мои слова!
Конечно, это звучало смехотворно. Находясь на Оливии, Родриго полностью зависел от прихотей ее монарха. Не захочет тот, скажем, вернуть его из этого виртуального мирка на поляну, где ждет модуль, – вот тебе и «немедленно улетаю»… Что тогда? Да и нелепо пугать Мака тем, что собираешься хлопнуть дверью.
Уж он-то точно в людях не нуждался. Они сами обратились к нему – могучему и мудрому…
Но Мак действительно был мудрым – как опытный дипломат, он не стал обострять обстановку.
– Опытов больше не будет. Я по-прежнему мало знаю о человечестве, но вы, люди, уже побывали здесь, и этот эксперимент подтвердил полученные ранее данные. Вы совсем не беззащитны и не склонны сразу отступать. У вас есть военная техника. Мне известны некоторые ее образцы, но, разумеется, далеко не все. Хватит ли ее для отражения угрозы? Пока это невозможно просчитать. Однако решение уже принято. Попробуйте справиться с проблемой сами, а я предоставлю вам всю информацию, которой располагаю.
Как бы ни дулся Родриго на Мака, он не мог не возликовать. Это уже кое-что! Наверное, следует горячо поблагодарить и счесть свою миссию успешной. Но ведь грех не попытаться выторговать у монарха дополнительные милости!
– Спасибо, – сказал он. – И всё же… как насчет реальной помощи? Пусть пассивной – какая-нибудь защита… заслон… Наверное, ты мог бы…
Однако попытка проглотить больше, чем дают, не удалась.
– Помощь действием пока невозможна по ряду причин, – отрезал Мак. – Но получить знания в нужный момент не менее важно. Владея информацией, можно избежать многих ошибок и принять верное решение. Ведь вы пока совершенно не представляете, с чем столкнулись.
– Ну чтобы совершенно… Какие-то догадки есть…
– Хорошо. – Мак снова двинулся вдоль берега, и Родриго последовал за ним: нервы у него всё еще были взвинчены, а неторопливая прогулка – одно из лучших успокоительных. – Ты изложил мне известные вам факты, а также воззрения Ольгерда Воровски. Но собственных выводов пока не делал. Я слушаю.
– Ладно, слушай. – Родриго помолчал, собираясь с мыслями. – Помнишь нашу с тобой беседу о Боге? Так вот, приходило мне в голову, что ты ошибся, и Бог всё-таки есть. Тул, конечно, на эту роль не тянет – масштаб не тот. Но он может оказаться всего лишь проявлением Всевышнего в отдельно взятой галактике. Допустим, Бог пребывает в каком-то высшем измерении, а теперь, образно говоря, провертел дырку в наш мир, и то, что представляется нам Тулом, – на самом деле только палец Господа. Но эту идею я даже не стал ни с кем обсуждать – слишком неубедительно. Почему Бог, средоточие духовного начала, не обращает никакого внимания на свои разумные творения? Неужели для него важнее мертвая материя? Да вообще смешно: Бог, который, но определению, не может ни в чем нуждаться, прилагает столько усилий, чтобы пообедать! Примитивное ублажение плоти – разве оно достойно божества? Короче, эта версия отпадает.
Родриго посмотрел на Мака. Тот кивнул:
– Ты рассуждаешь логично. Продолжай!
– Продолжаю. Если Бог ни при чем, значит, мы имеем дело с какой-то высокоразвитой цивилизацией или одиночным разумным существом. В пользу второго варианта, пожалуй, доводов побольше будет.
– Это любопытно. Почему же?
– Ну начну с того, что ни одной цивилизации мы в космосе пока что не встретили. А вот единичный разум… Один пример нам уже известен – ты, Мак! Правда, это особый случай, поэтому приведу более сильный аргумент. В точке, куда стекается энергия, нет никаких звезд. А цивилизацию, обосновавшуюся в пустоте, представить трудно. Хотя… Кто знает – может, их светило взорвалось, а они успели улизнуть, оснастив свою планету двигателем. Или построили гигантский корабль…
– Понятно, – сказал Мак. – Цивилизация, лишенная родины и вынужденная скитаться среди звезд, теоретически возможна. Учитывая размеры нашей Галактики, это, наверное, не такой уж экзотический вариант. Но можете ли вы представить себе единичное существо, причем, в отличие от меня, не созданное искусственно?
Родриго призадумался.
– Представить-то можем… Наши писатели-фантасты… в их романах кого только нет! И разумные планеты, и целые туманности…
– Именно разумные?
– Ну да…
– А ты уверен, что и на Камилле, и на Полли вы наблюдали проявления разума?
Тут Родриго, честно говоря, растерялся. Уверен ли? А разве может быть иначе?
– Но, Мак… Ведь всё говорит об этом! Такие сложные фазы – от зародышей силиконовых деревьев до Кристалла… А силовые поля? Ты можешь вообразить, что их вырабатывает безмозглая тварь? А фокусировка передатчика энергии? Чтобы обеспечить такую точность, нужен суперкомпьютер! А то, что энергия передается через гиперпространство – да и зародыши, несомненно, тоже? Если это не разум… Скажи, почему ты спросил? Просто так? Или тебе что-то известно… что-нибудь такое?
Мак остановился и повернулся к нему.
– Мне известно многое. Не всё, конечно, но почти всё, что может представлять для тебя интерес. Сядем!
Он подошел к краю обрыва и уселся, свесив ноги. Поколебавшись несколько секунд (воспоминание о падении в пропасть заставило его вздрогнуть), Родриго пристроился рядом.
Никакой пропасти, конечно, и в помине не было. Если сейчас спрыгнуть, пролетишь всего метра два – и угодишь ногами в глинистую осыпь. Потом, притормаживая, попытаешься одолеть крутой спуск на своих двоих, а если не повезет – прокатишься эти двадцать-двадцать пять метров на заднице. Ничего страшного! Зато сразу окажешься у воды – ныряй и плыви. Вот обратно взобраться потруднее будет. Впрочем, и это не проблема – вон там, справа, очень удобный участочек для подъема, в меру пологий… Черт, а ведь действительно – так бы и спрыгнул, и бросился в воду, и поплыл… А потом перевернулся бы на спинку и блаженствовал, разглядывая мечущихся над головой чаек. Красота! «Вернусь домой – обязательно искупаюсь в такой речке, – подумал Родриго. – Первым делом! А пока приходится сидеть на виртуальном берегу и обсуждать с виртуальным мужиком планы спасения этой самой реки, а вместе с ней – всей Земли… Кому еще совсем недавно могла прийти в голову такая чудовищная фантазия? Но вселенский ужас уже подобрался, уже протянул руки, готовясь схватить за горло…»
– Продолжим, – сказал Мак. – Ты убежден в том, что Тул разумен. А разумное существо – это такое, с которым при наличии серьезных аргументов можно договориться о чем угодно. Согласен?
Родриго ответил не раздумывая:
– Нет. Конечно, нет. Если бы всё было так просто… те же фантасты много высказывались по этому поводу. Наверняка существует разум, который мы постичь не в состоянии. У нас мыслительный процесс построен на одной основе, у кого-то она может быть совершенно другой. И тогда контакт невозможен. Как, например… – Он хотел сказать «с плазменниками», но вовремя прикусил язык. Не стоило напоминать Маку о непростых взаимоотношениях людей с его «предками».
– К какой же разновидности ты отнесешь Тула? – спросил Мак. – Возможен с ним контакт в принципе или любые попытки заранее обречены на провал?
Родриго разглядывал чаек. «Глупые создания, – подумал он. – Но по-своему счастливые. Набили брюхо рыбой – и больше ничего не надо, голова не болит от проклятых вопросов».
– Мне хочется верить, что Тул нас заметит, и мы в конце концов найдем общий язык. Если же нет… Тогда остается только сила против силы – кто кого сломит…
– Ясно, – сказал Мак. – Что ж, сейчас ты поймешь… – Он не закончил фразу, хотя Родриго мог поклясться, что должно было последовать: «…всю меру своего заблуждения». – Приготовься: я открываю гиперпространственный канал.
Что значит «приготовься»? Родриго вопросительно посмотрел на Мака. Тот сидел, идеально, как по струнке, выпрямив спину, уперев ладони в землю и неподвижно глядя перед собой. Казалось, он готовится услышать великое откровение, способное изменить судьбу мира. Родриго принял ту же позу и, наметив над кромкой леса воображаемую точку, уставился в нее.
Глава 20
СВИДАНИЕ С ТУЛОМ
Метаморфозы не заставили себя жать. Прежде всего куда-то исчезло солнце. Было – и нет. Однако небо не затянулось черной пеленой – оно лишь стало постепенно меркнуть, как осветительная панель, в которой иссякает заряд. Родриго не утерпел и огляделся. Вот это да! Во-первых, Мак тоже исчез, словно не мог обходиться без солнца. Во-вторых, и справа, и слева берег стал круто загибаться вверх. Наконец Родриго оказался внутри исполинской черной трубы. Затем неведомая сила приподняла его, мягко подтолкнула, а дальше он уже полетел сам – всё быстрее и быстрее, рассекая уплотнившийся, обжигающий воздух. Но вот и воздух исчез, а вслед за этим Родриго лишился тела, превратился в мыслящую частицу – слепую и глухую, не ощущающую ничего. Вдруг кто-то сжалился – и даровал ей зрение.
Родриго вновь увидел трубу! Она сохраняла первоначальный диаметр, но в то же время непрерывно менялась. На ее стенках то проступала белая узорчатая «изморозь», то вырастали карикатурные, как в старинных мультиках, звезды, то расплывались кровавые пятна, дробящиеся затем на множество клякс поменьше, то весело отплясывали длинноногие желтые «паучки», то возникало радужное кольцо, которое тут же растягивалось в спираль – она напоминала стремительно уползающую вдаль змею с фиолетовой головой и красным хвостом… Вдруг впереди появилась сахаристая глыба, похожая на причудливый обломок айсберга, и Родриго прошил ее насквозь. Яркая белая вспышка – и вновь путь свободен. Но что это? Навстречу выплыла еще одна глыба – на этот раз словно отлитая из зеленоватого стекла. Вскоре Родриго потерял им счет…
Если поначалу он восторгался окружающим его цветением красок, то теперь хотел лишь одного – зажмуриться. Но у него не было глаз – зрительные образы, очевидно, поступали прямо в мозг. Мозг… Какой может быть мозг у частицы? Крохотный шарик, разделенный черточкой-бороздкой на две половинки, и в каждой – по полторы извилины? Родриго позабавила эта мысль, но даже улыбнуться было нечем. У него отняли всё! Оставалось только лететь, подчиняясь законам физики, как протон внутри ускорителя. Лететь…
Но где? Это не могло быть «гипером» – в «гипере» не видят ни желтых пауков, ни радужных змей. Когда звездолет ныряет в него – он исчезает и через какое-то время, вычисляемое по мудреной формуле, возрождается у другого светила. Значит, переход или уже был, или ждет его впереди. А сейчас… Где он сейчас?
Путешествие закончилось внезапно. Стенки тоннеля покрыла густая алая сетка. Нет, не просто покрыла – нарезала на маленькие ромбики, которые через пару мгновений брызнули в стороны и исчезли во мраке.
Мыслящая частица висела неподвижно. Почему-то Родриго был в этом твердо уверен, хотя не видел в кромешной тьме никаких ориентиров. Физик посмеялся бы над ним, заявив, что ничего абсолютно неподвижного в мироздании быть не может. Всё относительно! Но Родриго не был физиком и не вдавался в рассуждения. Он просто знал – и всё!
У частиц не бывает часов, поэтому Родриго не мог сказать, когда именно забрезжил свет. Постепенно из пустоты материализовался огромный фиолетовый шар – вернее, клубок, скрученный из длинных полос то ли газа, то ли космической пыли. Он производил странное, двойственное впечатление: в сердцевине, зловеще подсвечивая волокнистую толщу, пылал адский огонь, зато оболочка была нежной, полупрозрачной, изумительного оттенка, как будто некий межзвездный эстет соткал ее из тончайшей развевающейся кисеи. Наверное, сходные ощущения мог вызвать прекрасный цветок, проросший на поле брани сквозь труп павшего воина.
Шар казался неподвижным – даже легкий флер, вздымающийся с его боков, застыл, как на картине. Этому находилось единственное объяснение: объект колоссален – во всяком случае, гораздо больше звезды. Очевидно, по размерам он приближался к прото-звезде, хотя не имел ничего общего с «нормальным» газовым облаком. Мог ли «чистый разум» избрать своим вместилищем презренное вещество? Уж конечно, он предпочел благородное силовое поле, каким-то образом свернутое в сложную пространственную структуру. И, разумеется, шар вовсе не был фиолетовым, да и вообще видимым, иначе глазастая земная техника давно бы его обнаружила. Просто Мак удружил старому знакомому, для наглядности «раскрасив» гигантский энергетический клубок в произвольно выбранный цвет.
Нельзя сказать, чтобы Родриго был раздавлен величием Тула. Он много раз пытался его себе представить, и воображение часто рисовало куда более жуткий образ – нечто вроде отвратительного спрута, запустившего щупальца в отдаленные уголки Галактики. Впрочем, Тул действительно оказался спрутом. Сюда, к фиолетовому шару, сходились многочисленные гиперканалы. Вот их Родриго уже видеть не мог, но ощущал каким-то совершенно необычным органом чувств (несомненно, это был еще один подарок Мака). Большинство «щупалец» находились в работе, поставляя Тулу жизненно необходимую энергию.
Родриго разглядывал Тула, а тот разглядывал его, словно превратившись в одно всевидящее око с раскаленным добела зрачком. Так продолжалось, по-видимому, несколько минут, и всё это время Родриго пытался уловить осмысленность в устремленном на него взгляде. Конечно, он понимал, что занимается ерундой: «глаз» не имел ничего общего с органом зрения, и искать в нем оттенки чувств было так же глупо, как, скажем, в скоплении морщин на боку слона. Но неспроста же Мак приволок его сюда! Значит, нужно ждать, надеясь рано или поздно уловить хотя бы малую толику мыслей, обуревающих своего визави.
Наконец он их уловил. В полной мере. И с ужасом понял, что Мак, как всегда, оказался прав.
В сущности, мысль была всего одна, и выражалась она коротеньким словом: «Жрать!» Для Тула не существовало красот мироздания, его не мучили загадки бытия, да что там – он вообще не осознавал себя как личность! Только инстинкт: дотянуться, пустить корни, высосать, переправив лакомство в свое бездонное нутро. Его поступками не двигало ничто, кроме животного чувства беспредельного голода. Когда по гиперканалу начинала течь энергия, Тул смаковал ее, но не мог насытиться: для этого ему нужно было сожрать всю Вселенную. Он стремился познать единственный миг полного блаженства, после чего, наверное, должен был лопнуть, породив новые миры. Но эта участь не страшила Тула, поскольку задумываться о будущем – удел разумных существ…
Среди земных насекомоядных растений есть виды, которые заманивают свои жертвы в расписные кувшинчики, наполненные пищеварительным соком. Импульс, посланный Тулом (конечно, только импульс – никакая не мысль!), захлестнул Родриго, и он сам себе показался именно такой мошкой, влипшей в тягучую клейкую жидкость. Можно какое-то время побарахтаться, посучить ножками, но есть ли смысл? Всё равно через несколько мгновений от тебя останется только несъедобная оболочка!
В отличие от мошки, Родриго не мог даже побарахтаться. Оставалось одно – мысленно бубнить: «Сейчас меня спасут, сейчас меня спасут…»
И его, разумеется, спасли.
…Они с Маком вновь сидели над рекой. Родриго смотрел на далекий зеленый берег – и не видел его. Перед глазами крутилось зловещее фиолетовое колесо. Оно неумолимо приближалось, словно собираясь размолоть человека, который осмелился проникнуть в его тайну…
Родриго тряхнул головой, отгоняя наваждение, и тут раздался голос Мака:
– Теперь ты знаешь правду. Контакт с Тулом невозможен. С тем же успехом ты, заболев, можешь попробовать договориться с бактериями, которые разрушают свой организм. Но вы научились бороться с болезнями. Отнеситесь к Тулу как к своеобразной инфекции, мобилизуйте силы – и тогда у вас будет шанс выстоять.
– Но как это может быть?.. – спросил потрясенный Родриго. – Почему?.. Он действовал вполне разумно, даже изощренно – и оказался всего-навсего тупой скотиной? Слушай, так не бывает… Даже у наших домашних животных, наверное, больше ума. Но они не посылают споры через «гипер», не создают силовых полей, не гробят мощнейшую технику. Объясни мне – как?..
– Хорошо. Я не могу знать в деталях предысторию Тула, но попробую ее восстановить. Прежде всего ответь: веришь ли ты, что любому разумному существу свойственно прогрессировать?
Родриго вспомнил историю человечества – от косматых низколобых питекантропов до нынешних звездоплавателей.
– У меня не так много фактов. Не знаю, можно ли тебя назвать существом… Но ты разумен, и ты прогрессируешь. Наша цивилизация – тоже. Были, конечно, варварские периоды, упадок культуры, возвращение к войнам после десятилетий мира. Но это всё из области психологии. А биологический прогресс налицо. Не заметно, чтобы мы обрастали шерстью и приспосабливались к жизни на деревьях.
– А если бы условия жизни изменились настолько, что вам осталось бы одно – покрыться шерстью и переселиться на деревья? А заодно – позабыть обо всех достижениях культуры, потому что они станут непозволительной роскошью?
Родриго представил, как Тул уничтожает все колонии землян, а на самой планете-прародительнице, до которой он почему-то не добрался, вдруг начинается череда катаклизмов. М-да…
– Я не хотел бы дожить до такого. Но теоретически… Живое цепляется за любую возможность уцелеть, пусть даже ценой огромных потерь. Боюсь, что если другого выхода не будет, нам ради сохранения своей шкуры действительно придется одичать. Наши писатели много раз описывали всеобщий упадок после ядерной войны, потопа, наступления ледника… И еще… – немного подумав, добавил он. – Мы до сих пор не встретили в космосе разумных существ. Кое-кто считает, что они были, но за миллионы лет выродились, а время уничтожило все проявления былой культуры…
– Итак, ты согласен с тем, что регресс возможен. Но варианты могут быть разными. Мне представляется, что Тул не всегда был единым организмом. Скорее всего, его прародителями являлись обыкновенные белковые существа. Они создали могучую цивилизацию, и чем быстрее она развивалась, тем больше нуждалась в энергоресурсах. На каком-то этапе были отработаны технологии, позволявшие превратить в чистую энергию непригодные к жизни планеты родной звездной системы. Однако потребности всё росли, и однажды встал вопрос о том, чтобы поступить аналогичным образом с собственной планетой, а затем и с ее светилом. Но как может дальше существовать общество, лишенное среды обитания? Выход один: все его члены должны перестроить свою структуру, перейти от вещества к полю. Это позволяет жить где угодно, даже в открытом космосе, лишь бы были источники энергии. Не думаю, что переход был осуществлен сразу – наверняка ему предшествовали длительные дискуссии. Но в конце концов сторонники новшества убедили сомневающихся. Возможно, они использовали и тот аргумент, что после перехода, освободившись от тела, каждый получит невиданные прежде возможности. Например, испытывать наслаждение от колебаний полей, потоков космических излучений и так далее.
– Твоими устами как будто говорит сам благой Ольгерд, – не удержался Родриго. – Как он расписывал прелести бесплотной жизни!
– Дальше произошло следующее, – продолжал Мак, не обращая внимания на его реплику. – Прародители Тула осуществили свой план и превратились в энергетические сгустки. Свою планету они уже уничтожили и теперь группировались вокруг ее звезды. Но и она обладала конечной массой, поэтому была создана система, поочередно протягивающая гиперканалы к ближайшим мирам. Разумно ограничивая потребности, можно было просуществовать очень долго даже за счет своей звезды, а остальные источники энергии держать в резерве. Но начался новый этап – энергетические сгустки стали сливаться воедино. Причины могли быть разными. Например, каждому существу хотелось свободно обмениваться информацией и приятными ощущениями сразу со всем сообществом. Результатом стало растворение индивидуальностей в общей невыразительной массе, поскольку в большинстве своем сгустки были нелюбопытны и хотели только наслаждений. Гении нивелировались до уровня посредственности. Так был запущен процесс деградации – запросы получившегося сверхорганизма свелись к питанию. Разумное начало исчезло, а значит, рушились рамки самоограничения. Смыслом жизни Тула стало раздобыть новые источники энергии, поскольку с собственным светилом он расправился без сожалений.
Родриго вновь увидел трубу! Она сохраняла первоначальный диаметр, но в то же время непрерывно менялась. На ее стенках то проступала белая узорчатая «изморозь», то вырастали карикатурные, как в старинных мультиках, звезды, то расплывались кровавые пятна, дробящиеся затем на множество клякс поменьше, то весело отплясывали длинноногие желтые «паучки», то возникало радужное кольцо, которое тут же растягивалось в спираль – она напоминала стремительно уползающую вдаль змею с фиолетовой головой и красным хвостом… Вдруг впереди появилась сахаристая глыба, похожая на причудливый обломок айсберга, и Родриго прошил ее насквозь. Яркая белая вспышка – и вновь путь свободен. Но что это? Навстречу выплыла еще одна глыба – на этот раз словно отлитая из зеленоватого стекла. Вскоре Родриго потерял им счет…
Если поначалу он восторгался окружающим его цветением красок, то теперь хотел лишь одного – зажмуриться. Но у него не было глаз – зрительные образы, очевидно, поступали прямо в мозг. Мозг… Какой может быть мозг у частицы? Крохотный шарик, разделенный черточкой-бороздкой на две половинки, и в каждой – по полторы извилины? Родриго позабавила эта мысль, но даже улыбнуться было нечем. У него отняли всё! Оставалось только лететь, подчиняясь законам физики, как протон внутри ускорителя. Лететь…
Но где? Это не могло быть «гипером» – в «гипере» не видят ни желтых пауков, ни радужных змей. Когда звездолет ныряет в него – он исчезает и через какое-то время, вычисляемое по мудреной формуле, возрождается у другого светила. Значит, переход или уже был, или ждет его впереди. А сейчас… Где он сейчас?
Путешествие закончилось внезапно. Стенки тоннеля покрыла густая алая сетка. Нет, не просто покрыла – нарезала на маленькие ромбики, которые через пару мгновений брызнули в стороны и исчезли во мраке.
Мыслящая частица висела неподвижно. Почему-то Родриго был в этом твердо уверен, хотя не видел в кромешной тьме никаких ориентиров. Физик посмеялся бы над ним, заявив, что ничего абсолютно неподвижного в мироздании быть не может. Всё относительно! Но Родриго не был физиком и не вдавался в рассуждения. Он просто знал – и всё!
У частиц не бывает часов, поэтому Родриго не мог сказать, когда именно забрезжил свет. Постепенно из пустоты материализовался огромный фиолетовый шар – вернее, клубок, скрученный из длинных полос то ли газа, то ли космической пыли. Он производил странное, двойственное впечатление: в сердцевине, зловеще подсвечивая волокнистую толщу, пылал адский огонь, зато оболочка была нежной, полупрозрачной, изумительного оттенка, как будто некий межзвездный эстет соткал ее из тончайшей развевающейся кисеи. Наверное, сходные ощущения мог вызвать прекрасный цветок, проросший на поле брани сквозь труп павшего воина.
Шар казался неподвижным – даже легкий флер, вздымающийся с его боков, застыл, как на картине. Этому находилось единственное объяснение: объект колоссален – во всяком случае, гораздо больше звезды. Очевидно, по размерам он приближался к прото-звезде, хотя не имел ничего общего с «нормальным» газовым облаком. Мог ли «чистый разум» избрать своим вместилищем презренное вещество? Уж конечно, он предпочел благородное силовое поле, каким-то образом свернутое в сложную пространственную структуру. И, разумеется, шар вовсе не был фиолетовым, да и вообще видимым, иначе глазастая земная техника давно бы его обнаружила. Просто Мак удружил старому знакомому, для наглядности «раскрасив» гигантский энергетический клубок в произвольно выбранный цвет.
Нельзя сказать, чтобы Родриго был раздавлен величием Тула. Он много раз пытался его себе представить, и воображение часто рисовало куда более жуткий образ – нечто вроде отвратительного спрута, запустившего щупальца в отдаленные уголки Галактики. Впрочем, Тул действительно оказался спрутом. Сюда, к фиолетовому шару, сходились многочисленные гиперканалы. Вот их Родриго уже видеть не мог, но ощущал каким-то совершенно необычным органом чувств (несомненно, это был еще один подарок Мака). Большинство «щупалец» находились в работе, поставляя Тулу жизненно необходимую энергию.
Родриго разглядывал Тула, а тот разглядывал его, словно превратившись в одно всевидящее око с раскаленным добела зрачком. Так продолжалось, по-видимому, несколько минут, и всё это время Родриго пытался уловить осмысленность в устремленном на него взгляде. Конечно, он понимал, что занимается ерундой: «глаз» не имел ничего общего с органом зрения, и искать в нем оттенки чувств было так же глупо, как, скажем, в скоплении морщин на боку слона. Но неспроста же Мак приволок его сюда! Значит, нужно ждать, надеясь рано или поздно уловить хотя бы малую толику мыслей, обуревающих своего визави.
Наконец он их уловил. В полной мере. И с ужасом понял, что Мак, как всегда, оказался прав.
В сущности, мысль была всего одна, и выражалась она коротеньким словом: «Жрать!» Для Тула не существовало красот мироздания, его не мучили загадки бытия, да что там – он вообще не осознавал себя как личность! Только инстинкт: дотянуться, пустить корни, высосать, переправив лакомство в свое бездонное нутро. Его поступками не двигало ничто, кроме животного чувства беспредельного голода. Когда по гиперканалу начинала течь энергия, Тул смаковал ее, но не мог насытиться: для этого ему нужно было сожрать всю Вселенную. Он стремился познать единственный миг полного блаженства, после чего, наверное, должен был лопнуть, породив новые миры. Но эта участь не страшила Тула, поскольку задумываться о будущем – удел разумных существ…
Среди земных насекомоядных растений есть виды, которые заманивают свои жертвы в расписные кувшинчики, наполненные пищеварительным соком. Импульс, посланный Тулом (конечно, только импульс – никакая не мысль!), захлестнул Родриго, и он сам себе показался именно такой мошкой, влипшей в тягучую клейкую жидкость. Можно какое-то время побарахтаться, посучить ножками, но есть ли смысл? Всё равно через несколько мгновений от тебя останется только несъедобная оболочка!
В отличие от мошки, Родриго не мог даже побарахтаться. Оставалось одно – мысленно бубнить: «Сейчас меня спасут, сейчас меня спасут…»
И его, разумеется, спасли.
…Они с Маком вновь сидели над рекой. Родриго смотрел на далекий зеленый берег – и не видел его. Перед глазами крутилось зловещее фиолетовое колесо. Оно неумолимо приближалось, словно собираясь размолоть человека, который осмелился проникнуть в его тайну…
Родриго тряхнул головой, отгоняя наваждение, и тут раздался голос Мака:
– Теперь ты знаешь правду. Контакт с Тулом невозможен. С тем же успехом ты, заболев, можешь попробовать договориться с бактериями, которые разрушают свой организм. Но вы научились бороться с болезнями. Отнеситесь к Тулу как к своеобразной инфекции, мобилизуйте силы – и тогда у вас будет шанс выстоять.
– Но как это может быть?.. – спросил потрясенный Родриго. – Почему?.. Он действовал вполне разумно, даже изощренно – и оказался всего-навсего тупой скотиной? Слушай, так не бывает… Даже у наших домашних животных, наверное, больше ума. Но они не посылают споры через «гипер», не создают силовых полей, не гробят мощнейшую технику. Объясни мне – как?..
– Хорошо. Я не могу знать в деталях предысторию Тула, но попробую ее восстановить. Прежде всего ответь: веришь ли ты, что любому разумному существу свойственно прогрессировать?
Родриго вспомнил историю человечества – от косматых низколобых питекантропов до нынешних звездоплавателей.
– У меня не так много фактов. Не знаю, можно ли тебя назвать существом… Но ты разумен, и ты прогрессируешь. Наша цивилизация – тоже. Были, конечно, варварские периоды, упадок культуры, возвращение к войнам после десятилетий мира. Но это всё из области психологии. А биологический прогресс налицо. Не заметно, чтобы мы обрастали шерстью и приспосабливались к жизни на деревьях.
– А если бы условия жизни изменились настолько, что вам осталось бы одно – покрыться шерстью и переселиться на деревья? А заодно – позабыть обо всех достижениях культуры, потому что они станут непозволительной роскошью?
Родриго представил, как Тул уничтожает все колонии землян, а на самой планете-прародительнице, до которой он почему-то не добрался, вдруг начинается череда катаклизмов. М-да…
– Я не хотел бы дожить до такого. Но теоретически… Живое цепляется за любую возможность уцелеть, пусть даже ценой огромных потерь. Боюсь, что если другого выхода не будет, нам ради сохранения своей шкуры действительно придется одичать. Наши писатели много раз описывали всеобщий упадок после ядерной войны, потопа, наступления ледника… И еще… – немного подумав, добавил он. – Мы до сих пор не встретили в космосе разумных существ. Кое-кто считает, что они были, но за миллионы лет выродились, а время уничтожило все проявления былой культуры…
– Итак, ты согласен с тем, что регресс возможен. Но варианты могут быть разными. Мне представляется, что Тул не всегда был единым организмом. Скорее всего, его прародителями являлись обыкновенные белковые существа. Они создали могучую цивилизацию, и чем быстрее она развивалась, тем больше нуждалась в энергоресурсах. На каком-то этапе были отработаны технологии, позволявшие превратить в чистую энергию непригодные к жизни планеты родной звездной системы. Однако потребности всё росли, и однажды встал вопрос о том, чтобы поступить аналогичным образом с собственной планетой, а затем и с ее светилом. Но как может дальше существовать общество, лишенное среды обитания? Выход один: все его члены должны перестроить свою структуру, перейти от вещества к полю. Это позволяет жить где угодно, даже в открытом космосе, лишь бы были источники энергии. Не думаю, что переход был осуществлен сразу – наверняка ему предшествовали длительные дискуссии. Но в конце концов сторонники новшества убедили сомневающихся. Возможно, они использовали и тот аргумент, что после перехода, освободившись от тела, каждый получит невиданные прежде возможности. Например, испытывать наслаждение от колебаний полей, потоков космических излучений и так далее.
– Твоими устами как будто говорит сам благой Ольгерд, – не удержался Родриго. – Как он расписывал прелести бесплотной жизни!
– Дальше произошло следующее, – продолжал Мак, не обращая внимания на его реплику. – Прародители Тула осуществили свой план и превратились в энергетические сгустки. Свою планету они уже уничтожили и теперь группировались вокруг ее звезды. Но и она обладала конечной массой, поэтому была создана система, поочередно протягивающая гиперканалы к ближайшим мирам. Разумно ограничивая потребности, можно было просуществовать очень долго даже за счет своей звезды, а остальные источники энергии держать в резерве. Но начался новый этап – энергетические сгустки стали сливаться воедино. Причины могли быть разными. Например, каждому существу хотелось свободно обмениваться информацией и приятными ощущениями сразу со всем сообществом. Результатом стало растворение индивидуальностей в общей невыразительной массе, поскольку в большинстве своем сгустки были нелюбопытны и хотели только наслаждений. Гении нивелировались до уровня посредственности. Так был запущен процесс деградации – запросы получившегося сверхорганизма свелись к питанию. Разумное начало исчезло, а значит, рушились рамки самоограничения. Смыслом жизни Тула стало раздобыть новые источники энергии, поскольку с собственным светилом он расправился без сожалений.