Он открыл титульный лист.
— 1784. О, Боже.
Я оглянулся.
— Фред Мартин не поверил, что это правда. Но это так. Уж очень подходит описание. Кто бы ни был этот Джошуа Уолтерс, похоже, он лично видел этих существ.
Рета прошептала:
— Может ли быть, что они действительно из Атлантиды?
Положив локти на спинку моего сиденья, Дэн сказал:
— Не слабо, а? Атлантида! Есть куча твердых доказательств, что она существовала. Это не был шестой континент посреди атлантического океана, но это могла быть гряда островов или рифов вдоль восточного побережья Америки. Бермуды — скорее всего остатки выживших после погружения Атлантиды островов, а было их побольше сотни, наверное; так что даже если Адам Прескот в чем-то прав, то могла прекрасно существовать раса амфибий, живущих около подводных гор и рифов.
— А как насчет скелетов в Африке? И людей, которых нашел тот англичанин в Индии? Откуда они родом?
Дэн пожал плечами.
— Сложно сказать, не изучив свидетельства получше. Но, может быть, после крушения Атлантиды они поплыли на восток и проделали то же самое в Африке и в Индии.
Поколебавшись, он добавил:
— Я знаю, что звучит это глупо. Но сегодня я получил из Уайт Плейс сообщение, подтверждающее, что этим существам действительно два миллиона лет, может, больше, и легенда, похоже, самое правдоподобное объяснение на данный момент. Взглянем на факты. В воде, несомненно, содержатся древние организмы. И эти организмы, несомненно, изменяют человека и животных, а точнее их костную структуру. У нас есть доказательства двух случаев затопления домов, причем тонны воды взялись ниоткуда. Мы видели разорванных на части людей. И еще: если просмотреть простейшие учебники по антропологии, можно найти доказательства существования Атлантиды. Теперь эта легенда. К какому еще заключению можно прийти, кроме того, что это правда?
— Не знаю, Дэн, — сказала Рета. — Слишком фантастично.
Дэн покачал головой.
— Это фантастично, если ты игнорируешь века доказательств. Я изучал это в колледже. Почти все народы имеют легенды о великанах и монстрах, живущих в море. Майя верили в Кетцалькоатля, выходившего из моря и державшего землю на плечах, а это пример того, о чем мы говорили. Говоря, что он держал землю, они, наверное, имели в виду не что он держал весь мир, как Атлас, но что он уходил под землю.
— Может быть, — вставил я. — Но это все предположения.
— Конечно, предположения. Но есть еще аборигены Понапы, что на Каролинских островах. Они молились морскому богу, который трансформировал самых больших почитателей в амфибий с жабрами и усиками на груди.
Я вглядывался вперед, но пока Картера Уилкса с помощниками было не видно.
— Что бы вы ни думали о легендах, — сказал Дэн, — а я отношусь к ним, как и все, но Адам Прескот выбрал наилучший источник. Индейцы, жившие на восточных берегах Америки, имели тесный контакт с океаном и большее понимание сверхъестественных сил. Посмотрите, что говорит Прескот: мудрые индейцы пошли на то, чтобы предупредить белых о Звериных Богах, хотя белые воевали против индейцев. Настолько ужасными были Звериные Боги. Белые люди убивали их, но рядом было что-то неизмеримо более ужасное и великое, чем человек.
— От твоих рассказов меня трясет, — сказала Рета.
— Надеюсь, — буркнул Дэн. — Я знаю не слишком много, но если книга права, то Джимми и Элисон превратились в прямых потомков древних Звериных Богов, пришедших со звезд.
— Дэн, — запротестовал я. — На тебя это не похоже. Я думал, ты представишь жесткий, холодный научный анализ всего этого и приведешь мои мозги в порядок.
Помолчав минуту, Дэн сказал:
— Я говорю то, что знаю. Антропология — не моя специальность. Но я помню, чему меня учили на занятиях по языку и тому подобному, а легенда вписывается во все это. «Звериные Боги, как говорили индейцы, пришли с неба, из Маскана». Маскан — старое индейское название небесного свода, где жили боги вместе с древними и ужасными демонами. Иногда богам удавалось уговорить людей призвать их на землю, и тогда они опустошали землю и море и поедали людскую плоть повсюду. Ты читал Г. Ф. Лавкрафта? Он писал о «древнейших богах», и самым худшим было чудовище, жившее в море и называвшееся Ктулу. Если верить моему учителю-словеснику, Ктулу — другое сокращение настоящего имени бога, Квит. Это древнекельтское название бездны. Индейцы называли его еще Оттакучи, что значит «воды бездны».
— Так о чем говорит это повторение пройденного материала? — спросил я его.
— О многом, — упрямился Дэн. — О том, что столько древних культур знали о Звериных Богах, вышедших из моря и засевших в подземных водах, и столько культур создали имена для этих существ и легенды о том, откуда они и чего хотят, что в этой книге, должна быть правда, так же, как есть правда в наших рассуждениях. Это все странно, пугающе, безумно, но это правда.
Я вытер лобовое стекло платком.
— Дэн, — сказал я, немного помолчав. — Я согласен с тобой в главном. Я думаю, ты смышленый малый, и теперь я с тобой согласен. Что я могу сказать? Хотелось бы, чтобы это была сказка, но это не так.
— Аминь, — пробормотала Рета.
Мы проехали поворот, приветствуемые дождем падающих листьев, и я резко затормозил. Машина Картера со сверкающим сигнальным огнем перегородила дорогу. Машина помощников была немного впереди, и казалось, что она вдруг врезалась в выросшее посреди дороги дерево. У машины остался лишь один помощник, и это был мой жидковолосый знакомый из комнаты Картера, махавший руками и указывавший в сторону леса вдоль дороги.
— Они видели существ! — орал он. — Они ушли туда — по ручью!
Я вылез из машины, Дэн быстро поднял переднее сиденье и последовал за мной.
— Это машина для гномов, — сказал он, отряхивая рукав. — Что будем делать? Пойдем за ними?
— Почему бы и нет? — сказал я. — Мы эксперты, так сказать. Рета, ты тоже эксперт, но тебе лучше остаться. Смотри за машиной, а то кто— нибудь украдет ее.
Помощник окликнул нас, когда мы пересекли дорогу и захрустели по листьям:
— Смотрите, чтобы шериф не подстрелил вас вместо чудовища! Кричите почаще, чтобы он знал, что это вы.
Я помахал ему, и мы вошли в деревья, стараясь шуметь поменьше. На самом деле мы хрустели листьями, как будто маршировали по кукурузным хлопьям,
— Ты их видишь? — спросил Дэн.
— Я нет.
— Я тоже, — ответил я.
Мы остановились. Дорогу не было видно, и мы были заслонены деревьями, так что мы видели только серое небо и смутные тени вокруг.
— Они, должно быть, далеко ушли, — сказал Дэн. — Иначе бы мы их услышали.
Но только мы приготовились идти дальше, как услышали треск выстрелов и крик боли, который до сих пор стоит у меня в ушах.
7
— 1784. О, Боже.
Я оглянулся.
— Фред Мартин не поверил, что это правда. Но это так. Уж очень подходит описание. Кто бы ни был этот Джошуа Уолтерс, похоже, он лично видел этих существ.
Рета прошептала:
— Может ли быть, что они действительно из Атлантиды?
Положив локти на спинку моего сиденья, Дэн сказал:
— Не слабо, а? Атлантида! Есть куча твердых доказательств, что она существовала. Это не был шестой континент посреди атлантического океана, но это могла быть гряда островов или рифов вдоль восточного побережья Америки. Бермуды — скорее всего остатки выживших после погружения Атлантиды островов, а было их побольше сотни, наверное; так что даже если Адам Прескот в чем-то прав, то могла прекрасно существовать раса амфибий, живущих около подводных гор и рифов.
— А как насчет скелетов в Африке? И людей, которых нашел тот англичанин в Индии? Откуда они родом?
Дэн пожал плечами.
— Сложно сказать, не изучив свидетельства получше. Но, может быть, после крушения Атлантиды они поплыли на восток и проделали то же самое в Африке и в Индии.
Поколебавшись, он добавил:
— Я знаю, что звучит это глупо. Но сегодня я получил из Уайт Плейс сообщение, подтверждающее, что этим существам действительно два миллиона лет, может, больше, и легенда, похоже, самое правдоподобное объяснение на данный момент. Взглянем на факты. В воде, несомненно, содержатся древние организмы. И эти организмы, несомненно, изменяют человека и животных, а точнее их костную структуру. У нас есть доказательства двух случаев затопления домов, причем тонны воды взялись ниоткуда. Мы видели разорванных на части людей. И еще: если просмотреть простейшие учебники по антропологии, можно найти доказательства существования Атлантиды. Теперь эта легенда. К какому еще заключению можно прийти, кроме того, что это правда?
— Не знаю, Дэн, — сказала Рета. — Слишком фантастично.
Дэн покачал головой.
— Это фантастично, если ты игнорируешь века доказательств. Я изучал это в колледже. Почти все народы имеют легенды о великанах и монстрах, живущих в море. Майя верили в Кетцалькоатля, выходившего из моря и державшего землю на плечах, а это пример того, о чем мы говорили. Говоря, что он держал землю, они, наверное, имели в виду не что он держал весь мир, как Атлас, но что он уходил под землю.
— Может быть, — вставил я. — Но это все предположения.
— Конечно, предположения. Но есть еще аборигены Понапы, что на Каролинских островах. Они молились морскому богу, который трансформировал самых больших почитателей в амфибий с жабрами и усиками на груди.
Я вглядывался вперед, но пока Картера Уилкса с помощниками было не видно.
— Что бы вы ни думали о легендах, — сказал Дэн, — а я отношусь к ним, как и все, но Адам Прескот выбрал наилучший источник. Индейцы, жившие на восточных берегах Америки, имели тесный контакт с океаном и большее понимание сверхъестественных сил. Посмотрите, что говорит Прескот: мудрые индейцы пошли на то, чтобы предупредить белых о Звериных Богах, хотя белые воевали против индейцев. Настолько ужасными были Звериные Боги. Белые люди убивали их, но рядом было что-то неизмеримо более ужасное и великое, чем человек.
— От твоих рассказов меня трясет, — сказала Рета.
— Надеюсь, — буркнул Дэн. — Я знаю не слишком много, но если книга права, то Джимми и Элисон превратились в прямых потомков древних Звериных Богов, пришедших со звезд.
— Дэн, — запротестовал я. — На тебя это не похоже. Я думал, ты представишь жесткий, холодный научный анализ всего этого и приведешь мои мозги в порядок.
Помолчав минуту, Дэн сказал:
— Я говорю то, что знаю. Антропология — не моя специальность. Но я помню, чему меня учили на занятиях по языку и тому подобному, а легенда вписывается во все это. «Звериные Боги, как говорили индейцы, пришли с неба, из Маскана». Маскан — старое индейское название небесного свода, где жили боги вместе с древними и ужасными демонами. Иногда богам удавалось уговорить людей призвать их на землю, и тогда они опустошали землю и море и поедали людскую плоть повсюду. Ты читал Г. Ф. Лавкрафта? Он писал о «древнейших богах», и самым худшим было чудовище, жившее в море и называвшееся Ктулу. Если верить моему учителю-словеснику, Ктулу — другое сокращение настоящего имени бога, Квит. Это древнекельтское название бездны. Индейцы называли его еще Оттакучи, что значит «воды бездны».
— Так о чем говорит это повторение пройденного материала? — спросил я его.
— О многом, — упрямился Дэн. — О том, что столько древних культур знали о Звериных Богах, вышедших из моря и засевших в подземных водах, и столько культур создали имена для этих существ и легенды о том, откуда они и чего хотят, что в этой книге, должна быть правда, так же, как есть правда в наших рассуждениях. Это все странно, пугающе, безумно, но это правда.
Я вытер лобовое стекло платком.
— Дэн, — сказал я, немного помолчав. — Я согласен с тобой в главном. Я думаю, ты смышленый малый, и теперь я с тобой согласен. Что я могу сказать? Хотелось бы, чтобы это была сказка, но это не так.
— Аминь, — пробормотала Рета.
Мы проехали поворот, приветствуемые дождем падающих листьев, и я резко затормозил. Машина Картера со сверкающим сигнальным огнем перегородила дорогу. Машина помощников была немного впереди, и казалось, что она вдруг врезалась в выросшее посреди дороги дерево. У машины остался лишь один помощник, и это был мой жидковолосый знакомый из комнаты Картера, махавший руками и указывавший в сторону леса вдоль дороги.
— Они видели существ! — орал он. — Они ушли туда — по ручью!
Я вылез из машины, Дэн быстро поднял переднее сиденье и последовал за мной.
— Это машина для гномов, — сказал он, отряхивая рукав. — Что будем делать? Пойдем за ними?
— Почему бы и нет? — сказал я. — Мы эксперты, так сказать. Рета, ты тоже эксперт, но тебе лучше остаться. Смотри за машиной, а то кто— нибудь украдет ее.
Помощник окликнул нас, когда мы пересекли дорогу и захрустели по листьям:
— Смотрите, чтобы шериф не подстрелил вас вместо чудовища! Кричите почаще, чтобы он знал, что это вы.
Я помахал ему, и мы вошли в деревья, стараясь шуметь поменьше. На самом деле мы хрустели листьями, как будто маршировали по кукурузным хлопьям,
— Ты их видишь? — спросил Дэн.
— Я нет.
— Я тоже, — ответил я.
Мы остановились. Дорогу не было видно, и мы были заслонены деревьями, так что мы видели только серое небо и смутные тени вокруг.
— Они, должно быть, далеко ушли, — сказал Дэн. — Иначе бы мы их услышали.
Но только мы приготовились идти дальше, как услышали треск выстрелов и крик боли, который до сих пор стоит у меня в ушах.
7
Мы побежали наискосок по холму, поднимая кучи листьев, пока не достигли сырой, заросшей травой опушки. Деревья и вечнозеленые кусты росли так плотно, что было темно, почти как ночью, и до нас доходил запах разлагающейся растительности и плесени. Мы задыхались от бега и, похоже, заблудились, но вместо того, чтобы остановиться, мы продолжали бег. Мы бежали сквозь заросли шиповника и все-таки достигли лощины, окруженной зарослями, где стоял шериф Уилкс вместе с помощниками. Лица у них были белые и испуганные, а шериф безуспешно пытался связаться с машинами по радио.
— Что случилось? Кто-нибудь ранен? — спросил я его.
Он тряс радио.
— Черт! Сломалось, когда я упал, наверное.
Один из помощников, длинноносый человек по имени Мартино, сказал:
— Они схватили Хантли. Мы пришли сюда, а это чертово создание вылезло из кустов, схватило его за руку и утащило. Это случилось так быстро, мы даже не видели почти ничего. Мы выстрелили пару раз, но, похоже, никакого результата.
Картер засунул радио в карман. Его глаза были темными и злыми.
— Я сказал, что доберусь до этого чудовища, и я доберусь. Мартино, быстро в машину, свяжись со штабом и скажи, что нужны гранаты и противотанковые ракеты. Им придется достать их у полковника Фелпса, а он спросит, зачем; скажи им просто, чтобы выкрутились как-нибудь — пусть подмажутся к нему. Я не хочу, чтобы сюда вмешалась еще и госбезопасность.
— Хорошо, сэр, — сказал Мартин и взял быстрый старт.
Дэн спросил:
— Вы видели, куда пошло существо?
Картер ткнул пальцем в сторону самой густой части кустов.
— Прямо туда. Оно схватило Хантли за руку. Рывок — и его нет. Этот монстр так чертовски быстр, что мы за ним не угонимся. С-с-сукин сын.
— Вы видели, какого он размера? — спросил Дэн.
Шериф кивнул. Он широко развел руки, как будто он был рыбак и рассказывал об улове. — Большой. Очень. Одна большая клешня, другая поменьше. Но большая клешня раз в шестьсот больше, чем у омара.
— А как насчет головы или тела? Вы рассмотрели?
— Нет, — сказал Картер. — Все произошло очень быстро. Хантли был сзади, и я увидел только клешню и верхушку головы. Она была как бы искривленной и костистой. Как шлем, только зеленовато-черная и пятнистая.
Дэн посмотрел на меня.
— Это мог быть один из них, не так ли? Джимми или Элисон. Или этот парень, Карлен.
— Я не возражал бы, если это Джимми или Элисон, — сказал я. — По крайней мере, я мог бы попробовать поговорить с ними.
Картер Уилкс уставился на меня, как будто я сказал непристойность.
— Поговорить? Что, черт возьми, это значит?
— То и значит. Раньше я ведь с Джимми говорил. Я мало чего достиг, но я не знал, что происходит.
— А теперь знаешь?
— Я знаю больше, чем раньше. По-моему, я знаю, почему они превратились в ракообразных, и могу помочь им.
Картер упер руки в бока и вздохнул.
— Если ты не зарываешься. Думаешь, ты можешь пойти туда, в эти чертовы заросли, и поболтать с этим раком-убийцей, который только что порвал на лоскуты пять человек?
— Я могу попробовать, не так ли? — спросил я.
— Не понимаю, зачем тебе это, — проворчал он.
Вмешался Дэн.
— Картер, — сказал он. — Джимми и Элисон были прекрасными, добрыми людьми, и то, что случилось, не их вина. То, как мы с Мейсоном понимаем все случившееся, сводится к тому, что их использует какой-то древний разум, который сохраняет свой род в колодцах под землей и сейчас решил возродиться.
— Разум? О чем ты? Какой разум?
Дэн пригладил несуществующие волосы.
— Я не совсем уверен. Но люди в этих местах уже на протяжении столетий рассказывают о зверях, живущих под землей, и я убежден, что эти легенды имеют под собой основу. Надо делать еще анализы, но уже теперь ясно, что вода здесь уникальна и что организмы в ней особенны и необычны. Не вина Джимми, что он и Элисон пили эту воду. Они знали, что там эти организмы, не более, чем я. Они — невинные жертвы того, что находится под землей. Если выражаться на полицейском языке, то они заложники. Они ведут себя так, потому что испытывают сильное стороннее воздействие и у них нет выбора.
— Поэтому я бы лучше поговорил, чем стрелял, — сказал я тихо. — Они заслуживают шанса.
Картер хрюкнул.
— А тебе не кажется, что ты тоже заслуживаешь шанс? Они напали на тебя дважды. Что, как ты думаешь, случится, когда ты пойдешь к ним в глубину этих кустов? Что оно, по-твоему, будет делать? Пожмет тебе руку и поздоровается?
— Надо посмотреть, — ответил я. — Ведь если я не пойду, никто другой не пойдет.
— Точно, черт побери, — лаконично заметил один из помощников.
— Я мог бы запретить, — сказал Картер. — Это дело полиции, и я мог бы приказать тебе убираться ко всем чертям и прекратить вмешиваться.
— Но ты этого не сделаешь.
— Не сделаю. Мне тоже нравились Джимми и Элисон. И по-моему, если ты думаешь, что есть шанс, то начинает говорить моя совесть. Не долг, не разум. Совесть. Поэтому я даю тебе пять минут. Понял? Пять минут, не больше, а потом мы пустим слезоточивый газ и начнем стрелять.
Я нервно ухмыльнулся.
— По-твоему это то, что нужно?
— То самое. Я не хочу, чтобы еще одна семья вот так кончила только потому, что мы добры к крабам.
— Хорошо, — сказал я. — Я понял.
Я взял перчатки у помощника Картера и обмотал нижнюю часть лица шарфом Дэна. Когда я заправлял штаны в носки, прибежал, пыхтя, помощник Мартино и сказал, что штаб послал две машины с подкреплением, ружьями и с противотанковым ружьем. Вместе с противотанковым ружьем ехал в качестве эскорта сержант Комински из госбезопасности, но это Картера не волновало. Уж сержанта-то он приструнит.
— Хорошо, Мейсон, — сказал Картер, глядя на часы. — Пять минут пошли. Что-нибудь случится — кричи. Можешь орать как резаный — в зависимости от ситуации.
— Можешь на это рассчитывать, — кисло сказал я.
Я старался не останавливаться и думать, что я буду делать, когда проникну сквозь кусты. В какой-то момент я так сильно колебался, что если бы кто-нибудь скомандовал: «Не ходи!», это убедило бы меня остаться по эту сторону кустов и смотреть, как ракообразные разлетятся в клочья.
Дэн положил мне руки на плечи.
— Тебя никто не заставляет, — сказал он тихо.
— Я знаю. Не напоминай.
— Тогда пошел. Удачи.
Картер подошел и вручил мне «Полис Спешиал» тридцать восьмого калибра.
— Ты знаешь, как этим пользоваться?
— Не совсем.
— Ты видел «Старски и Хатч»?
— Да, черт побери.
Картер поднял мясистую руку и схватил ее другой, как бы поддерживая ее и выставив вперед палец, изображавший пистолет.
— Вот так. Зафиксировал, прицелился, нажал крючок. Не паникуй и целься во что-нибудь важное: голову или глаза.
Я неуверенно посмотрел на пистолет в моей руке. Почему-то стрельба была американской реакцией на все проблемы. Возможно, именно поэтому я оставил психиатрию. Все, что хотели люди для того, чтобы бороться с проблемами, — некий психологический выстрел.
— Пять минут, — сказал Картер и отвернулся.
Я кивнул Дэну и полез из лощины к ежевике и терновнику.
Ходьба по гуще кустов была похожа на ходьбу в колючей проволоке. Колючки цеплялись за одежду, рвали лицо и с размаху шлепали, когда я отпускал их. Я уже несколько минут продирался сквозь густой и колючий кустарник, а Картер с Дэном еще не скрылись из глаз и выставляли большие пальцы вперед, подбадривая. Я слабо помахал в ответ и продолжал углубляться.
Когда я прошел внешний слой колючек и ежевики, стало полегче. Лоб кровоточил, и одна перчатка порвалась, но я был относительно цел. Я засунул кольт за ремень, потому что он больше мешал, чем помогал, и давал мне мало психологического преимущества. Если Картер вызывал противотанковые ружья, делающие дырки в укрепленной стали, то эта полицейская игрушка тридцать восьмого калибра мало помогла бы мне.
Я посмотрел на часы. Прошло две минуты, может быть, две минуты и тридцать секунд. Ступая как можно тише по сухим листьям, я прикрывал лицо рукой от колючек и то и дело останавливался и прислушивался. Сначала был слышен только хруст листьев и завывание ветра в верхушках деревьев. Но потом я услышал что-то другое. Это было похоже на трескающиеся ветки и будто что-то сосут и рвут.
Я принюхался: в воздухе витал характерный запах рыбы.
Я полз вперед, пока не достиг края кустов. Я встал на четвереньки и прополз так метров шесть, скрываясь в листьях. Сосущий и чмокающий звук стал громче, и я высунул голову из подлеска, чтобы посмотреть, что происходит.
Существо было там, метрах в четырех от меня. Я никогда не видел их вблизи при дневном свете и ужаснулся. Моя кожа покрылась мурашками от страха, и первым желанием было вскочить и бежать оттуда сломя голову.
Это был не совсем краб или омар. Если бы это было так, мне было бы легче. Но вместо этого там было огромное, отвратительное, неуклюжее ракообразное; его тело было размером с небольшую цистерну. Панцирь на его спине был выпуклым, неровным и крапчатым, что производило странное впечатление. Из этого панциря торчала насекомоподобная голова с двигающимися усиками и глазами на подвижных стебельках; глаза были черные и блестящие, а вместо век серые и морщинистые куски кожи, которые снимались-одевались на глаза постоянно, как крайняя плоть каких-то отвратительных пенисов.
Большая клешня невообразимо выросла, превратившись в тяжелые, зазубренные, отвратительные клещи. Снизу панциря была видна пара шиповатых ног, усеянных жесткими черными волосками и твердыми наростами, казавшимися засохшими струпьями. Было и еще кое-что. Из брюшка торчал пучок извивающихся мягких бледных щупалец, которые держали разорванное тело помощника Хантли, пока краб обедал.
Сосущий шум, который я слышал, оказался звуком, который издавало существо, пожирая кишки Хантли, кровавые ошметки их свисали с челюстей чудовища, похожих на клюв. Маленькая клешня выполняла роль ножа, разрезая останки, отделяя ребра и пробираясь к наиболее лакомым, отборным кусочкам.
К горлу подступил комок, и мне показалось, что меня вырвет. Но я умудрился сдержаться, хотя почувствовал слабость во всем теле и покрылся холодным потом. Такое со мной было, когда меня укачало на заднем сиденье «Плимута» моего отца. Я глубоко вздохнул и вынул пистолет. Он мог быть бесполезен против существа такого размера, но я был слишком близко и понимал, что это все, что у меня есть.
Я попытался окликнуть существо, но мой рот пересох, и сначала у меня ничего не получилось. Прокашлявшись, я попробовал еще раз:
— Джимми! Элисон! Это кто?!
Страшилище прекратило есть и подняло щетинистую голову. С клюва на листья капала кровь. Мгновение стояла глубокая тишина, не слышно было ни чириканья птиц, ни кружения сухого листа.
— Джимми? Это я, Мейсон Перкинс. Я здесь!
Существо повернуло голову ко мне. Я мог вскочить и за пять секунд убраться оттуда, несмотря на колючки, но я не знал, насколько быстро двигается это существо, и в любом случае не это было целью моего путешествия. Я пришел проверить, можно ли спасти Джимми и Элисон. Я пришел, потому что раньше они были людьми, а может, и оставались ими. И не спрашивайте, почему. Единственной мотивацией было то, что я тоже был человеком.
Я медленно встал. Чудовище было метрах в трех от меня, и я чуть не задохнулся от запаха разорванного тела и тухлой рыбы. Его челюсти медленно пережевывали остатки внутренностей Хантли, но черные глаза замерли, уставившись на меня.
— Джимми, если это ты, то нам нужно поговорить, — сказал я дрожащим голосом.
Я чувствовал себя идиотом, обращаясь к чему-то, похожему на афишу фильма ужасов.
Небольшой коричневый дятел сел на ветку неподалеку и уставился на нас с явным интересом.
Сначала я думал, что существо не ответит мне. В конце концов, процесс продолжался, и дар речи мог пропасть. Но потом я услышал шипящий звук в его горле, оттуда раздалось неясное и болезненное посвистывание, и я понял, что как бы ужасно оно ни выглядело, каким бы злобным и хладнокровным оно ни было, оно до сих пор хранило в голове человеческий мозг.
— Мейсон‡— прошипело оно и продвинулось немного вперед, поднимая паучьи ноги и шевеля усиками. Я отодвинулся назад.
— Это действительно ты? — спросил я громко.
— Нет — теперь — нет, — прошептало существо. — Больше — нет.
— Джимми, ты понимаешь меня? Ты можешь понимать, что я говорю? Я пришел помочь.
— Помочь — мне — не — нужна — помощь.
— Здесь шериф, Джимми. Он пошлет к тебе людей с противотанковыми ружьями. Он убьет тебя. Независимо от того, насколько ты прочен. Независимо от того, во что ты превратил себя. Он пройдет через все это и разнесет тебя на кусочки.
Существо приближалось. Я отошел на такое же расстояние назад. Я направил на него пистолет и чувствовал, как рука, державшая рукоятку, вспотела.
— Ничто — не — остановит — меня — мой — долг — мои — задачи — я — должен — выполнить.
— Твои задачи?! Твой долг?! Вспомни о долге перед Элисон! А Оливер? А остальные?
Помолчав, существо прошипело:
— Вы — ничто — земли — будут — наши — теперь.
— Джимми, — сказал я громко. — Если ты можешь говорить, в тебе осталось что-то человеческое. Тебе нужно сделать усилие. Ты должен сопротивляться. Если ты будешь верить, что ты человек, у тебя есть шанс. Если нет, то они убьют тебя, это ясно и ежу.
— Ты — ничего — не — понимаешь.
Я оставался на месте, хотя существо приближалось.
— Не понимаю? — вызывающе крикнул я. — Не понимаю? Я знаю об Атлантиде и о том, как твои хозяева заполнили источник семенем, надеясь выжить. Я знаю о Кетцалькоатле, Квите и Оттакучи.
Существо замерло. В лесу темнело. Почему-то это напомнило мне «Алису в Зазеркалье», когда небо чернеет от тени чудовищного ворона. Я чувствовал себя странно и нереально, как будто Зазеркалье было здесь, в сыром коннектикутском лесу, и все же запах смерти и первобытной кровожадности вернул меня обратно. Опасность была слишком реальной.
Медленно поскрипывая роговыми пластинами и толстыми перегородками, существо, бывшее раньше Джимми Бодином, стало выпрямляться на задних ногах.
Я подумал, что оно бросится на меня, как кобра, но, выпрямившись, оно остановилось и шевелило усиками, широко расставив глаза. Высотой оно было до нижних ветвей деревьев, может быть, метров пять или шесть; было впечатление, что это автомобиль, поставленный на попа.
— Кто — сказал — тебе — об — Оттакучи, — прошептало оно.
— Никто. Я сам прочитал о зверях под землей, о богах, пришедших со звезд и управлявших Атлантидой. Я знаю, что ты Джимми, и знаю, что ты пытаешься сделать, и я не дам этому случиться. Потому что ты мой друг, и Элисон тоже. И кроме того, я не хочу, чтобы гибли невинные люди.
На моих глазах существо, казалось, затуманилось. Я моргнул, пригляделся и увидел, что оно меняется. Усики стали не материальными, как дым, а выпуклая голова, казалось, втягивалась сама в себя. Воздух вокруг нас задрожал, мне почудилось, будто кто-то дотронулся до моего черепа гудящим камертоном.
Дым сворачивался в кольца, кружился и принимал десятки разных меняющихся обличий. Мне показалось, что я видел человека необычайного роста, молчаливого, с закрытой капюшоном головой; я видел созданий, увешанных крючками и иголками; мне казалось, я видел людей, которых я знаю, но чьих лиц не помню, это были мелькающие впечатления от лиц, виденных в грустных и одиноких снах; я видел Джимми Бодина со слабой улыбкой на губах. По-моему, я видел даже себя.
Голос шептал:
— Я все и вся, я слуга бога прошедших и еще не наступивших времен. Мое имя — все, и мое лицо — все. Я готовлюсь к воскрешению величайших, тех, кто жил под звездами, в древних мирах, мирах изгнания, откуда нет возврата без того, чтобы тебя призвали. Ты прав, водные пространства были нашими земными владениями. Мы были вынуждены покинуть их, когда разверзлась бездна, и искать убежища в источниках и реках, и оставить семя наше под самой землей.
Это был голос Джимми, но утонченный и зловещий, более культурный, чем у Джимми. Я всматривался сквозь дым и увидел Джимми в рабочей одежде, улыбающегося и довольного. Но как такое возможно? Он же стал чудовищем, не так ли? Гигантским и свирепым ракообразным! Или это просто сон, как сны о плавании под водой? Или просто абсурдная иллюзия!
— Я слуга бога прошедших и еще не наступивших времен, — повторил шепот. — Я создан удовлетворять его нужды, возродить его в соответствии с обрядами, которые были законами во времена, когда звезды были другими, а люди рабами зверей, чего вы никогда не знали. И самым великим из зверей был Квит, бог-демон, которого индейцы звали Оттакучи, «Тот-кто-живет-в-водах-бездны». И имя его выше звезд, он есть бог времен прошедших и еще не наступивших, и он мой хозяин, и твой тоже, и восстанет он из своей могилы, чтобы править людьми этой страны снова, так же, как это было во времена могучей Атлантиды.
Джимми подошел ближе и стоял теперь в нескольких шагах. Я еще слышал это раздражающее гудение, и временами было сложно различить Джимми в дыму. Казалось, он размывался и колебался в воздухе, как плохое изображение в телевизоре, и иногда выглядел жалкой копией самого себя. Но улыбка застыла на его лице, и он протянул левую руку, приветствуя меня, как будто все, что случилось раньше, было просто ночным кошмаром, как будто страшное ракообразное никогда не существовало. Его улыбка говорила: «Все в порядке, не беспокойся, я опять Джимми, все фантазия, сон, мы опять можем быть друзьями».
— Джимми? — спросил я нервно, поднимая пистолет. Я знал, что это он, но еще был напуган.
— Не стоит бояться, — шептал голос. — Наступит день, и скоро, когда великое божество восстанет из колодцев, бывших ему так долго постелью, и тогда все люди падут ниц перед ним и с радостью предложат себя ему в жертву. Придет день, когда бог опять воссядет на трон в умах людей и зажгутся огни по всему континенту. День расчета со Звериными Богами близок. День, о котором говорили ученые мужи древних времен, ученики Са-то-га и Я-го-сата. Это те люди, которые первыми вызвали Квита, моего хозяина, и нашли подводный континент Атлантиду. Веками народ океана безраздельно царствовал в нем, в величайшем земном владении. Это были дни славы и жертвоприношений, и они вернутся.
Джимми теперь был в метре от меня. Он плыл ко мне по мерцающему водянистому пути, и его глаза были мертвы, как засушенные черные жуки. В этот момент я понял, что все не так и я сделал ужасную ошибку, это был не Джимми, то, что от него осталось, было подавлено существом, называвшим себя слугой Квита. Джимми, стоявший передо мной, был не более чем мерцающей иллюзией, проекцией воспоминаний Джимми о том, как он выглядел в зеркале. Он был наоборот. Волосы были зачесаны на другую сторону. Твидовое пальто застегнуто на другую сторону. В его лице была странная однобокость, присущая отражениям в зеркале. Он был таким, каким он помнил себя, а не я его.
— Что случилось? Кто-нибудь ранен? — спросил я его.
Он тряс радио.
— Черт! Сломалось, когда я упал, наверное.
Один из помощников, длинноносый человек по имени Мартино, сказал:
— Они схватили Хантли. Мы пришли сюда, а это чертово создание вылезло из кустов, схватило его за руку и утащило. Это случилось так быстро, мы даже не видели почти ничего. Мы выстрелили пару раз, но, похоже, никакого результата.
Картер засунул радио в карман. Его глаза были темными и злыми.
— Я сказал, что доберусь до этого чудовища, и я доберусь. Мартино, быстро в машину, свяжись со штабом и скажи, что нужны гранаты и противотанковые ракеты. Им придется достать их у полковника Фелпса, а он спросит, зачем; скажи им просто, чтобы выкрутились как-нибудь — пусть подмажутся к нему. Я не хочу, чтобы сюда вмешалась еще и госбезопасность.
— Хорошо, сэр, — сказал Мартин и взял быстрый старт.
Дэн спросил:
— Вы видели, куда пошло существо?
Картер ткнул пальцем в сторону самой густой части кустов.
— Прямо туда. Оно схватило Хантли за руку. Рывок — и его нет. Этот монстр так чертовски быстр, что мы за ним не угонимся. С-с-сукин сын.
— Вы видели, какого он размера? — спросил Дэн.
Шериф кивнул. Он широко развел руки, как будто он был рыбак и рассказывал об улове. — Большой. Очень. Одна большая клешня, другая поменьше. Но большая клешня раз в шестьсот больше, чем у омара.
— А как насчет головы или тела? Вы рассмотрели?
— Нет, — сказал Картер. — Все произошло очень быстро. Хантли был сзади, и я увидел только клешню и верхушку головы. Она была как бы искривленной и костистой. Как шлем, только зеленовато-черная и пятнистая.
Дэн посмотрел на меня.
— Это мог быть один из них, не так ли? Джимми или Элисон. Или этот парень, Карлен.
— Я не возражал бы, если это Джимми или Элисон, — сказал я. — По крайней мере, я мог бы попробовать поговорить с ними.
Картер Уилкс уставился на меня, как будто я сказал непристойность.
— Поговорить? Что, черт возьми, это значит?
— То и значит. Раньше я ведь с Джимми говорил. Я мало чего достиг, но я не знал, что происходит.
— А теперь знаешь?
— Я знаю больше, чем раньше. По-моему, я знаю, почему они превратились в ракообразных, и могу помочь им.
Картер упер руки в бока и вздохнул.
— Если ты не зарываешься. Думаешь, ты можешь пойти туда, в эти чертовы заросли, и поболтать с этим раком-убийцей, который только что порвал на лоскуты пять человек?
— Я могу попробовать, не так ли? — спросил я.
— Не понимаю, зачем тебе это, — проворчал он.
Вмешался Дэн.
— Картер, — сказал он. — Джимми и Элисон были прекрасными, добрыми людьми, и то, что случилось, не их вина. То, как мы с Мейсоном понимаем все случившееся, сводится к тому, что их использует какой-то древний разум, который сохраняет свой род в колодцах под землей и сейчас решил возродиться.
— Разум? О чем ты? Какой разум?
Дэн пригладил несуществующие волосы.
— Я не совсем уверен. Но люди в этих местах уже на протяжении столетий рассказывают о зверях, живущих под землей, и я убежден, что эти легенды имеют под собой основу. Надо делать еще анализы, но уже теперь ясно, что вода здесь уникальна и что организмы в ней особенны и необычны. Не вина Джимми, что он и Элисон пили эту воду. Они знали, что там эти организмы, не более, чем я. Они — невинные жертвы того, что находится под землей. Если выражаться на полицейском языке, то они заложники. Они ведут себя так, потому что испытывают сильное стороннее воздействие и у них нет выбора.
— Поэтому я бы лучше поговорил, чем стрелял, — сказал я тихо. — Они заслуживают шанса.
Картер хрюкнул.
— А тебе не кажется, что ты тоже заслуживаешь шанс? Они напали на тебя дважды. Что, как ты думаешь, случится, когда ты пойдешь к ним в глубину этих кустов? Что оно, по-твоему, будет делать? Пожмет тебе руку и поздоровается?
— Надо посмотреть, — ответил я. — Ведь если я не пойду, никто другой не пойдет.
— Точно, черт побери, — лаконично заметил один из помощников.
— Я мог бы запретить, — сказал Картер. — Это дело полиции, и я мог бы приказать тебе убираться ко всем чертям и прекратить вмешиваться.
— Но ты этого не сделаешь.
— Не сделаю. Мне тоже нравились Джимми и Элисон. И по-моему, если ты думаешь, что есть шанс, то начинает говорить моя совесть. Не долг, не разум. Совесть. Поэтому я даю тебе пять минут. Понял? Пять минут, не больше, а потом мы пустим слезоточивый газ и начнем стрелять.
Я нервно ухмыльнулся.
— По-твоему это то, что нужно?
— То самое. Я не хочу, чтобы еще одна семья вот так кончила только потому, что мы добры к крабам.
— Хорошо, — сказал я. — Я понял.
Я взял перчатки у помощника Картера и обмотал нижнюю часть лица шарфом Дэна. Когда я заправлял штаны в носки, прибежал, пыхтя, помощник Мартино и сказал, что штаб послал две машины с подкреплением, ружьями и с противотанковым ружьем. Вместе с противотанковым ружьем ехал в качестве эскорта сержант Комински из госбезопасности, но это Картера не волновало. Уж сержанта-то он приструнит.
— Хорошо, Мейсон, — сказал Картер, глядя на часы. — Пять минут пошли. Что-нибудь случится — кричи. Можешь орать как резаный — в зависимости от ситуации.
— Можешь на это рассчитывать, — кисло сказал я.
Я старался не останавливаться и думать, что я буду делать, когда проникну сквозь кусты. В какой-то момент я так сильно колебался, что если бы кто-нибудь скомандовал: «Не ходи!», это убедило бы меня остаться по эту сторону кустов и смотреть, как ракообразные разлетятся в клочья.
Дэн положил мне руки на плечи.
— Тебя никто не заставляет, — сказал он тихо.
— Я знаю. Не напоминай.
— Тогда пошел. Удачи.
Картер подошел и вручил мне «Полис Спешиал» тридцать восьмого калибра.
— Ты знаешь, как этим пользоваться?
— Не совсем.
— Ты видел «Старски и Хатч»?
— Да, черт побери.
Картер поднял мясистую руку и схватил ее другой, как бы поддерживая ее и выставив вперед палец, изображавший пистолет.
— Вот так. Зафиксировал, прицелился, нажал крючок. Не паникуй и целься во что-нибудь важное: голову или глаза.
Я неуверенно посмотрел на пистолет в моей руке. Почему-то стрельба была американской реакцией на все проблемы. Возможно, именно поэтому я оставил психиатрию. Все, что хотели люди для того, чтобы бороться с проблемами, — некий психологический выстрел.
— Пять минут, — сказал Картер и отвернулся.
Я кивнул Дэну и полез из лощины к ежевике и терновнику.
Ходьба по гуще кустов была похожа на ходьбу в колючей проволоке. Колючки цеплялись за одежду, рвали лицо и с размаху шлепали, когда я отпускал их. Я уже несколько минут продирался сквозь густой и колючий кустарник, а Картер с Дэном еще не скрылись из глаз и выставляли большие пальцы вперед, подбадривая. Я слабо помахал в ответ и продолжал углубляться.
Когда я прошел внешний слой колючек и ежевики, стало полегче. Лоб кровоточил, и одна перчатка порвалась, но я был относительно цел. Я засунул кольт за ремень, потому что он больше мешал, чем помогал, и давал мне мало психологического преимущества. Если Картер вызывал противотанковые ружья, делающие дырки в укрепленной стали, то эта полицейская игрушка тридцать восьмого калибра мало помогла бы мне.
Я посмотрел на часы. Прошло две минуты, может быть, две минуты и тридцать секунд. Ступая как можно тише по сухим листьям, я прикрывал лицо рукой от колючек и то и дело останавливался и прислушивался. Сначала был слышен только хруст листьев и завывание ветра в верхушках деревьев. Но потом я услышал что-то другое. Это было похоже на трескающиеся ветки и будто что-то сосут и рвут.
Я принюхался: в воздухе витал характерный запах рыбы.
Я полз вперед, пока не достиг края кустов. Я встал на четвереньки и прополз так метров шесть, скрываясь в листьях. Сосущий и чмокающий звук стал громче, и я высунул голову из подлеска, чтобы посмотреть, что происходит.
Существо было там, метрах в четырех от меня. Я никогда не видел их вблизи при дневном свете и ужаснулся. Моя кожа покрылась мурашками от страха, и первым желанием было вскочить и бежать оттуда сломя голову.
Это был не совсем краб или омар. Если бы это было так, мне было бы легче. Но вместо этого там было огромное, отвратительное, неуклюжее ракообразное; его тело было размером с небольшую цистерну. Панцирь на его спине был выпуклым, неровным и крапчатым, что производило странное впечатление. Из этого панциря торчала насекомоподобная голова с двигающимися усиками и глазами на подвижных стебельках; глаза были черные и блестящие, а вместо век серые и морщинистые куски кожи, которые снимались-одевались на глаза постоянно, как крайняя плоть каких-то отвратительных пенисов.
Большая клешня невообразимо выросла, превратившись в тяжелые, зазубренные, отвратительные клещи. Снизу панциря была видна пара шиповатых ног, усеянных жесткими черными волосками и твердыми наростами, казавшимися засохшими струпьями. Было и еще кое-что. Из брюшка торчал пучок извивающихся мягких бледных щупалец, которые держали разорванное тело помощника Хантли, пока краб обедал.
Сосущий шум, который я слышал, оказался звуком, который издавало существо, пожирая кишки Хантли, кровавые ошметки их свисали с челюстей чудовища, похожих на клюв. Маленькая клешня выполняла роль ножа, разрезая останки, отделяя ребра и пробираясь к наиболее лакомым, отборным кусочкам.
К горлу подступил комок, и мне показалось, что меня вырвет. Но я умудрился сдержаться, хотя почувствовал слабость во всем теле и покрылся холодным потом. Такое со мной было, когда меня укачало на заднем сиденье «Плимута» моего отца. Я глубоко вздохнул и вынул пистолет. Он мог быть бесполезен против существа такого размера, но я был слишком близко и понимал, что это все, что у меня есть.
Я попытался окликнуть существо, но мой рот пересох, и сначала у меня ничего не получилось. Прокашлявшись, я попробовал еще раз:
— Джимми! Элисон! Это кто?!
Страшилище прекратило есть и подняло щетинистую голову. С клюва на листья капала кровь. Мгновение стояла глубокая тишина, не слышно было ни чириканья птиц, ни кружения сухого листа.
— Джимми? Это я, Мейсон Перкинс. Я здесь!
Существо повернуло голову ко мне. Я мог вскочить и за пять секунд убраться оттуда, несмотря на колючки, но я не знал, насколько быстро двигается это существо, и в любом случае не это было целью моего путешествия. Я пришел проверить, можно ли спасти Джимми и Элисон. Я пришел, потому что раньше они были людьми, а может, и оставались ими. И не спрашивайте, почему. Единственной мотивацией было то, что я тоже был человеком.
Я медленно встал. Чудовище было метрах в трех от меня, и я чуть не задохнулся от запаха разорванного тела и тухлой рыбы. Его челюсти медленно пережевывали остатки внутренностей Хантли, но черные глаза замерли, уставившись на меня.
— Джимми, если это ты, то нам нужно поговорить, — сказал я дрожащим голосом.
Я чувствовал себя идиотом, обращаясь к чему-то, похожему на афишу фильма ужасов.
Небольшой коричневый дятел сел на ветку неподалеку и уставился на нас с явным интересом.
Сначала я думал, что существо не ответит мне. В конце концов, процесс продолжался, и дар речи мог пропасть. Но потом я услышал шипящий звук в его горле, оттуда раздалось неясное и болезненное посвистывание, и я понял, что как бы ужасно оно ни выглядело, каким бы злобным и хладнокровным оно ни было, оно до сих пор хранило в голове человеческий мозг.
— Мейсон‡— прошипело оно и продвинулось немного вперед, поднимая паучьи ноги и шевеля усиками. Я отодвинулся назад.
— Это действительно ты? — спросил я громко.
— Нет — теперь — нет, — прошептало существо. — Больше — нет.
— Джимми, ты понимаешь меня? Ты можешь понимать, что я говорю? Я пришел помочь.
— Помочь — мне — не — нужна — помощь.
— Здесь шериф, Джимми. Он пошлет к тебе людей с противотанковыми ружьями. Он убьет тебя. Независимо от того, насколько ты прочен. Независимо от того, во что ты превратил себя. Он пройдет через все это и разнесет тебя на кусочки.
Существо приближалось. Я отошел на такое же расстояние назад. Я направил на него пистолет и чувствовал, как рука, державшая рукоятку, вспотела.
— Ничто — не — остановит — меня — мой — долг — мои — задачи — я — должен — выполнить.
— Твои задачи?! Твой долг?! Вспомни о долге перед Элисон! А Оливер? А остальные?
Помолчав, существо прошипело:
— Вы — ничто — земли — будут — наши — теперь.
— Джимми, — сказал я громко. — Если ты можешь говорить, в тебе осталось что-то человеческое. Тебе нужно сделать усилие. Ты должен сопротивляться. Если ты будешь верить, что ты человек, у тебя есть шанс. Если нет, то они убьют тебя, это ясно и ежу.
— Ты — ничего — не — понимаешь.
Я оставался на месте, хотя существо приближалось.
— Не понимаю? — вызывающе крикнул я. — Не понимаю? Я знаю об Атлантиде и о том, как твои хозяева заполнили источник семенем, надеясь выжить. Я знаю о Кетцалькоатле, Квите и Оттакучи.
Существо замерло. В лесу темнело. Почему-то это напомнило мне «Алису в Зазеркалье», когда небо чернеет от тени чудовищного ворона. Я чувствовал себя странно и нереально, как будто Зазеркалье было здесь, в сыром коннектикутском лесу, и все же запах смерти и первобытной кровожадности вернул меня обратно. Опасность была слишком реальной.
Медленно поскрипывая роговыми пластинами и толстыми перегородками, существо, бывшее раньше Джимми Бодином, стало выпрямляться на задних ногах.
Я подумал, что оно бросится на меня, как кобра, но, выпрямившись, оно остановилось и шевелило усиками, широко расставив глаза. Высотой оно было до нижних ветвей деревьев, может быть, метров пять или шесть; было впечатление, что это автомобиль, поставленный на попа.
— Кто — сказал — тебе — об — Оттакучи, — прошептало оно.
— Никто. Я сам прочитал о зверях под землей, о богах, пришедших со звезд и управлявших Атлантидой. Я знаю, что ты Джимми, и знаю, что ты пытаешься сделать, и я не дам этому случиться. Потому что ты мой друг, и Элисон тоже. И кроме того, я не хочу, чтобы гибли невинные люди.
На моих глазах существо, казалось, затуманилось. Я моргнул, пригляделся и увидел, что оно меняется. Усики стали не материальными, как дым, а выпуклая голова, казалось, втягивалась сама в себя. Воздух вокруг нас задрожал, мне почудилось, будто кто-то дотронулся до моего черепа гудящим камертоном.
Дым сворачивался в кольца, кружился и принимал десятки разных меняющихся обличий. Мне показалось, что я видел человека необычайного роста, молчаливого, с закрытой капюшоном головой; я видел созданий, увешанных крючками и иголками; мне казалось, я видел людей, которых я знаю, но чьих лиц не помню, это были мелькающие впечатления от лиц, виденных в грустных и одиноких снах; я видел Джимми Бодина со слабой улыбкой на губах. По-моему, я видел даже себя.
Голос шептал:
— Я все и вся, я слуга бога прошедших и еще не наступивших времен. Мое имя — все, и мое лицо — все. Я готовлюсь к воскрешению величайших, тех, кто жил под звездами, в древних мирах, мирах изгнания, откуда нет возврата без того, чтобы тебя призвали. Ты прав, водные пространства были нашими земными владениями. Мы были вынуждены покинуть их, когда разверзлась бездна, и искать убежища в источниках и реках, и оставить семя наше под самой землей.
Это был голос Джимми, но утонченный и зловещий, более культурный, чем у Джимми. Я всматривался сквозь дым и увидел Джимми в рабочей одежде, улыбающегося и довольного. Но как такое возможно? Он же стал чудовищем, не так ли? Гигантским и свирепым ракообразным! Или это просто сон, как сны о плавании под водой? Или просто абсурдная иллюзия!
— Я слуга бога прошедших и еще не наступивших времен, — повторил шепот. — Я создан удовлетворять его нужды, возродить его в соответствии с обрядами, которые были законами во времена, когда звезды были другими, а люди рабами зверей, чего вы никогда не знали. И самым великим из зверей был Квит, бог-демон, которого индейцы звали Оттакучи, «Тот-кто-живет-в-водах-бездны». И имя его выше звезд, он есть бог времен прошедших и еще не наступивших, и он мой хозяин, и твой тоже, и восстанет он из своей могилы, чтобы править людьми этой страны снова, так же, как это было во времена могучей Атлантиды.
Джимми подошел ближе и стоял теперь в нескольких шагах. Я еще слышал это раздражающее гудение, и временами было сложно различить Джимми в дыму. Казалось, он размывался и колебался в воздухе, как плохое изображение в телевизоре, и иногда выглядел жалкой копией самого себя. Но улыбка застыла на его лице, и он протянул левую руку, приветствуя меня, как будто все, что случилось раньше, было просто ночным кошмаром, как будто страшное ракообразное никогда не существовало. Его улыбка говорила: «Все в порядке, не беспокойся, я опять Джимми, все фантазия, сон, мы опять можем быть друзьями».
— Джимми? — спросил я нервно, поднимая пистолет. Я знал, что это он, но еще был напуган.
— Не стоит бояться, — шептал голос. — Наступит день, и скоро, когда великое божество восстанет из колодцев, бывших ему так долго постелью, и тогда все люди падут ниц перед ним и с радостью предложат себя ему в жертву. Придет день, когда бог опять воссядет на трон в умах людей и зажгутся огни по всему континенту. День расчета со Звериными Богами близок. День, о котором говорили ученые мужи древних времен, ученики Са-то-га и Я-го-сата. Это те люди, которые первыми вызвали Квита, моего хозяина, и нашли подводный континент Атлантиду. Веками народ океана безраздельно царствовал в нем, в величайшем земном владении. Это были дни славы и жертвоприношений, и они вернутся.
Джимми теперь был в метре от меня. Он плыл ко мне по мерцающему водянистому пути, и его глаза были мертвы, как засушенные черные жуки. В этот момент я понял, что все не так и я сделал ужасную ошибку, это был не Джимми, то, что от него осталось, было подавлено существом, называвшим себя слугой Квита. Джимми, стоявший передо мной, был не более чем мерцающей иллюзией, проекцией воспоминаний Джимми о том, как он выглядел в зеркале. Он был наоборот. Волосы были зачесаны на другую сторону. Твидовое пальто застегнуто на другую сторону. В его лице была странная однобокость, присущая отражениям в зеркале. Он был таким, каким он помнил себя, а не я его.