Страница:
И вот уде благодаря очередному переключению памяти он видит себя двух-трёхлетним малышом на руках у отца. Они идут куда-то ночью но застроенной одноэтажными домами улочке небольшого городка. Лето. Пахнет сирень. Высоко в чёрном небе висит луна. А над головой у смотрящего в небо Серёжи проплывают крыши домов и кроны деревьев. Они с папой идут дальше и дальше, а деревья и дома остаются позади.
- Папа, а когда мы пройдём луну? - спрашивает Серёжа.
- То есть как это - пройдём луну? - не понимает папа.
- Смотри, мы идём мимо дома, и его крыша проходит над нами и остаётся сзади. А луна - почему она всё время остаёмся... на одном и том же месте? Почему мы никак не можем пройти мимо неё?
Папа рассмеялся:
- Всё очень просто: луна очень далеко от нас... Очень высоко. А крыши домов - близко.
- Нет, папа, крыши тоже очень высоко.
- Высоко, да не так, как луна. Вот потому-то они и проплывают над нами, а луна продолжает всё это время висеть у нас над головой.
- Нет, папа, она просто катится по небу за нами.
Каким же сильным, густым и волшебным был тогда аромат сирени...
О судьбе своей матери Сергей узнал, лишь тогда, когда после длительных хождений по различным инстанциям отцу в середине пятидесятых сообщили о "несчастном случае" с баржей на Волге. К тому времени его тётя уже вышла замуж, и они с отцом жили вдвоём. Два-три раза в неделю к ним приходила пожилая женщина по имени Анна Конрадовна, чтобы привести в порядок квартиру, постирать и приготовить на пару дней пищу. По-русски она говорила с едва заметным акцентом, её же немецкий, как уверял отец, был безукоризненным. Сергей охотно расспросил бы Анну Конрадовну о её детстве и юности, но не решался. Ходили слухи, что она происходит из какой-то очень богатой и очень знатной финской фамилии. Было известно, что владела она ещё несколькими иностранными языками. Но, увы, в этом сибирском городе знание языков без подтверждения соответствующими дипломами не могло обеспечить даже самого скромного заработка, а потому Анна Конрадовна подрабатывала в нескольких семьях в качестве прачки, кухарки и уборщицы.
Сергей изучал в школе английский, параллельно отец пытался преподать ему азы немецкого языка. И если свободного времени у отца было мало, то друзей, с которыми Сергею было интересно - так много, что его знание немецкого оставалось более чем скромным. И так продолжалось до тех пор, пока однажды Анна Конрадовна не прочитала Серёжи но памяти стихи:
"Vom Eise befreit sind Strom und Bache
Durch des Fruhlings holden, belebenden Blick,
Im Tale grunet Hoffungsgluck;
Der alte Winter, in seiner Schwache,
Zog sich in rauhe Berge zuruck.
Von dort her sendet er, fliehend, nur
Ohnmachtige Schauer kornigen Eises
In Streifen uber die grunende Flur."
...............................................................
- "Растаял лёд, шумят потоки, / Луга зеленеют под лаской тепла./
Зима, размякнув на припёке, / В суровые горы подальше ушла./
Оттуда она крупою мелкой / Забрасывает зеленя, /
Но солнце всю её побелку / Смывает к середине дня." ...
(Гёте, "Фауст", 1-я часть, "Ночь", перевод Б. Пастернака)
Сергей слушал её как завороженный. Ничего не понимая и не расчленяя даже поток звуков на отдельные слова, он наслаждался звучанием, мелодикой стиха. Ему казалось, что с губ Анны Конрадовны соскальзывают стеклянные, или нет - хрустальные шарики. Он зачарованно глядел на неё, впитывая каждый звук и неосознанно повторяя её артикуляцию. И, как ни странно, эти непонятные слова находили отклик, заставляя что-то там внутри, в сердце, в душе может быть, легко резонировать. Ему хотелось слушать ещё и ещё.
"............................................
Ich hore schon des Dorfs Getummel,
Hier ist des Volkes wahrer Himmel
Zufrieden jauchzet gro? und klein:
"Hier bin ich Mensch, hier darf ichs sein!""
("И в отдаленье на поляне / В деревне пляшут мужики./
Как человек, я с ними весь:/ Я вправе быть не только здесь"./
- Гёте, "Фауст", 1-я часть, "Ночь", перевод Б. Пастернака)
После того как Анна Конрадовна перестала декламировать, он в течение некоторого времени ещё оставался в состоянии, близком к прострации, грезя о чём-то неясном и неопределённом. Потом внезапно пришёл в себя, обратив внимание на внезапно воцарившуюся в комнате тишину.
- Что это было? - воскликнул Сергей.
- "Фауст", - ответила она.
- Анна Конрадовна, ещё! - почему-то шепотом попросил он. - Ну пожалуйста, ещё!
- Я... я дальше не помню, - несколько растерянно и также шепотом произнесла Анна Конрадовна. - А ведь совсем недавно ещё помнила... Поднявшись с дивана, она предложила: - А хочешь, мы будем с тобой учить немецкий?
- Очень, очень хочу, - ответил Серёжа.
Собственно обучения в строгом понимании этого слова как такового и не было. Просто Анна Конрадовна взяла за обыкновение изъясняться с Сережей исключительно по-немецки, постепенно пополняя его словарный запас. Так, она обучила его нескольким немецким детским песенкам, непритязательным стихам, запомнившимся ей самой с детства. В результате, проснувшись утром, Сережа оповещал мир о своем пробуждении чем-нибудь вроде:
"Nun reibt euch die Auglein wach!
Die Schwalben zwitschern schon am Dach,
Die Lerche singt schon in der Luft,
Die Blume prangt im Tau und Duft:
Guten Morgen!"
("Протрите, детки, ваши глазки. / Уж лвсточки по крыше снуют /
И жаворонки в выси поют./ Цветы красуются в росе /
И радостно желают все: / "Доброе утро!")
Позже последовали стихи Гейне и целые страницы из "Фауста".
Память у Серёжи была на редкость хорошая. Схватывал он быстро и запоминал надолго. Произношение ему таже давалось достаточно легко. Так что к концу выпускного десятого класса он знал немецкий существенно лучше обязательного английского. При этом он, как и подавляющее большинство его соучеников, был увлечён английской и американской эстрадной музыкой, пытался записывать тексты понравившихся песен. Позже это увлечение привело его к джазу, ставшему его большой любовью.
По окончании школы нужно было определяться с будущей специальностью. Выбор был не особенно богатым - педагогический, медицинский, сельскохозяйственный, юридический (заочный) и политехнический. Всё, что было связано со школой, вызывало у Сергея исключительно отрицательные эмоции - десятилетняя ломка и "причёсывание" с целью подгонки под стандартного "выпускника советской школы" сделали своё дело. Так что - пед точно отпадал.
О медицинском не могло быть и речи из-за чрезмерной брезгливости Серёжи. А после полуторамесячного пребывания в одном из целинных районов на сельскохозяйственных работах сельхозинститут хотелось обходить самой дальней дорогой.
Вот юридический - да, это было интересно. Сергей читал речи Плевако и других известных русских юристов (в отцовской библиотеке было достаточно подобных изданий), и работа юриста представлялась ему привлекательной. Но институт был заочным, да к тому же и отец относился к его адвокатскому будущему с большой долей скепсиса. А поскольку Серёжа прислушивался к его мнению и, кроме того, совсем не хотел в ближайшее время отбывать службу в армии, то ему не оставалось ничего иного, как отнести свои документы в политех.
* * *
- Давайте-ка перенесём всё это хозяйство в столовую, - предложил Сергей, кивнув в сторону уставленного тарелочками и тарелками небольшого кухонного стола, - Там нам будет удобнее. Поставим какую-нибудь музыку. Вы что предпочитаете?
- Да мне, в общем-то, всё равно. Не такой уж я большой знаток и любитель... Если можете - какую-нибудь популярную классику в эстрадном исполнении.
- Телемана в исполнении "Свингл-Сингерс"?
- Ради Бога.
За несколько минут они перебрались из кухни в большую комнату. Сергей включил негромко музыку.
- Что предпочитаете - водку, коньяк? Или - вина?
- Неплохой выбор по теперешнему времени.
- А-а... - махнул рукой Сергей, - Старые запасы. В последнее время гости навещают меня крайне редко, а пить в одиночестве... Нет, до этого я ещё не дошёл. Так что же Вы будете?
- Давайте коньячок.
- Ну, а я предпочитаю водку... Честно говоря, сейчас мне просто необходимо выпить.
Сергей налил гостю и себе.
- Хочу ещё раз поблагодарить вас. Вы так своевременно появились !
Они чокнулись и выпили каждый свое.
"Совсем как в студенческие годы - подумалось Сергею. - Тогда ребята также предпочитали коньяк. Пожалуй, я был единственным в нашей компании, кто пил водку."
Своя компания сложилась у Сергея уже в девятом классе.
Хотя большинство их девчонок встречались с более взрослыми ребятами вплоть до студентов четвёртого курса, на время довольно частых вечеринок они всё-таки снисходили до своих соучеников. Не в последнюю очередь это объяснялось и тем, что друзья у Сергея были достаточно интересными ребятами. Так, двое из них очень прилично играли на пиано, один был писаным красавцем, на которого прибегали поглазеть даже девчонки из соседних школ, а ещё один, наоборот, был почти что безобразен, но отличался исключительными остроумием и красноречием. Кстати, по числу сердечных побед красавчику трудно было тягаться с ним.
Чаще всего собирались у одной из соучениц. Её отец сам сделал к своей радиоле автоматическое устройство, позволявшее при проигрывании прослушивать подряд сразу несколько пластинок. Автомат последовательно ставил их одну за другой и опускал на нужное место тонарм. В те годы это выглядело небольшим чудом. Танцевали в основном фокстроты, румбы и танго (соответственно - "быстрые" и "медленные" танцы, как было написано на этикетках дисков). Кроме того, было некоторое количество записей на рентгеновской плёнке, сделанных на самодельных рекордерах. А записывались таким экзотическим образом в основном последние шлягеры - как правило, в ритмах "ча-ча-ча", "мамбо" или же пьески в стиле "буги". Были и записи самб в исполнении тогдашнего "короля самбы" Виктора Симона - но они почему-то не пользовались популярностью.
Родители воспринимали как должное те бутылки, что украшали во время вечеринок столы. К чести ребят следует отметить, что со спиртным особенно не усердствовали. Юно являлось, скорее , непременной данью традиции. Если застолья родителей сопровождаются выпивкой, то почему у них должно быть по - иному?
Время проходило в лёгких влюблённостях, в не менее лёгких любовных огорчениях и ревности. Было интересно и очень весело. Даже предстоящие экзамены не могли омрачить то удивительное состояние счастливого юношеского опьянения, для поддержания которого не требовалось никаких спиртных напитков или наркотиков. Пьянило всё - музыка, воздух, запах недорогих духов подружек, их прикосновения, смех. Пьянило само ощущение жизни, её изменчивости, ощущение собственного превращения во взрослого, а также осознание своей силы, своих возможностей, которые тогда представлялись прямо-таки безграничными. Всё казалось возможным. Всё было доступным нужно было только по-настоящему захотеть...
Сергей закончил школу с парой троек в аттестате и с беззаботной уверенностью в том, что они никак не отражают истинного уровня его знаний, а потому и не могут помешать его поступлению в институт. Из его класса в политехнический поступало четверо. Остальные его друзья предпочли медицинский и пед. Несколько одноклассников поехали пытать счастье в другие города.
Сдать вступительные экзамены оказалось не так-то просто. Но проходной балл был в итоге набран и Сергей стал студентом. В результате перехода в иное качество - они уже не школьники! - состав Серёжиной компании изменился: из двух пианистов остался лишь один (лучший, к счастью). Второй уехал с родителями куда-то на Северный Кавказ, где его следы впоследствии и затерялись. Красавчик поступил в Ленинграде в некое сверхсекретное училище, и его место в компании занял похожий на Марчелло Мастроянни второкурсник меда Юра Побелъников. Как-то незаметно перекочевали в другие компании двое ребят, поступивших в сельхоз.
* * *
- Я, кажется, у влёкся никому не нужными подробностями, - опомнился Сергей, подвигая бутылку коньяка Марлену Евграфовичу, - Давайте выпьем за случай, счастливо столкнувший нас тогда в магазине.
Они снова выпили и некоторое время молча закусывали. Внезапно Сергей каким-то седьмым чувством ощутил, что гость вновь собирается завести разговор о Льюисе. При создавшейся ситуации отказать ему было бы более чем неудобно. И, движимый спасительным инстинктом, Сергей продолжил свой монолог:
- А знаете, недавно я видел Вас при весьма странных обстоятельствах.
- Вот как? - вежливо поощрил гость словоохотливого хозяина.
- Но прежде чем рассказывать об этом, я хотел бы поинтересоваться - Вы верите в чудеса?
- Ну, это смотря что называть чудесами, - уклончиво ответил гость, - В конце концов нашим дедам и видеомагнитофон наверняка показался бы чудом, а для нас...
- Дело в том, что со мною с некоторых пор стали приключаться странные вещи. И знаете, пожалуй, это началось вскоре после нашего с Вами знакомства. - Задумавшись на секунду, он продолжил: - По субботам я имею обыкновение проводить генеральную уборку квартиры. Так вот, в одну из суббот я выпячивался из квартирной двери на лестничную клетку, возя направо и налево мокрой тряпкой, что должно было символизировать мытьё полов. Занятие, согласитесь, не из самых приятных, а потому в мыслях своих блуждал я где-то далеко, вспоминая недавний звонок из милиции. Меня тогда "порадовали", сообщив, что была попытка проникнуть в мою квартиру, да сработала сигнализация, воры испугались и скрылись, не закрыв даже двери.
- Да что Вы? - участливо выказал свой интерес гость.
- Представьте себе. Пытались ограбить. Но, к счастью, всё окончилось благополучно. Приехавший наряд тут же вызвал меня с работы. На моё счастье, ничего украдено не было.
Собираясь с мыслями, Сергей сделал паузу. Он хорошо помнил, как тихо было тем утром на лестничной клетке, когда тихий и вкрадчивый голос прервал его размышления о разгуле преступности.
- Здравствуйте, - прозвучало где-то за его спиной.
- Добрый вечер! - жизнерадостно откликнулся Сергей, и тут же, вспомнив об отсутствии в своём туалете такой важной детали как брюки, сделал прыжок в сторону двери.
Заскакивая в квартиру, он всё-таки оглянулся - на лестничной площадке никого не было. "Что за чёрт! - с удивлением подумал о. - Ведь со мною точно кто-то поздоровался!"
Полы следовало домывать в любом случае, тратить же время на надевание брюк абсолютно не хотелось, а потому Сергей, выглянув из-за двери и убедившись, что на лестнице действительно никого нет, продолжил мытьё положенных квадратных метров...
- Неприятная процедура... - снова прозвучал тот же вкрадчивый скучающий голос, на сей раз с оттенком сочувствия.
Теперь Сергей уже не стал вскакивать, а лишь полуобернулся на звук на ступеньках лестницы, уютно свернувшись, лежал здоровенный рыжий кот и снисходительно разглядывал его своими желтоватыми глазами.
- Да уж...( вежливо подтвердил Сергей, ещё не до конца веря происходящему.
- Да вы не смущайтесь, - кот явно усмехался, наслаждаясь его замешательством. - Кроме меня, никто вас сейчас без брюк не видит. Так что можете себе спокойно трудиться... Я вот только хотел поинтересоваться, как зовут вашу кошечку. Я её частенько вижу с нашего балкона, что по диагонали над вашим.
- Катька, - ответил Сергей и тут же поправился: - Катерина.
Действительно, у него иногда целыми месяцами гостила кошка, которую в свое время где-то на улице подобрала дочь. Большую часть своей жизни Катька провела в квартире жены. Однако наезды к Сергею бывали хоть и не очень частыми, но достаточно продолжительными .
Некоторое время кот лежал, как бы раздумывая над тем, стоит ли продолжать беседу. По всему было видно, что ему предельно скучно, а потому он в конце концов решился:
- А меня зовут Френч < French J.LP. (1852 - 1923) - английский фельдмаршал. > В честь этого, ну как его? Ах да (в честь английского маршала. Можете называть меня просто Френчи... Кстати - а что, ваша Катюша совсем не ходит на прогулки? - в его глазах замерцали зелёные огоньки.
- Нет, - ответил Сергей, начиная злиться на себя за то, что тон в этом разговоре задавал какой-то кот.
Снова возникла пауза.
- Нет, - для убедительности повторил Сергей, - не ходит... А нельзя ли полюбопытствовать, давно ли вы научились разговаривать?
- Научился? Разговаривать? Да меня никто никогда и ничему не учил. Насколько помню, я всегда умел говорить... Hу скажите, разве Вас специально учили разговаривать?
- Меня - нет. Но я же...
- Ах, ну да! Конечно, вы - человек, - подхватил Френч. (А люди, как известно, так зациклены на самих себе и на себе подобных, что им кажется просто невероятным, что и другие тоже могут что-то чувствовать, думать, слушать, понимать, ну и, конечно же, - говорить! Они просто исключают всё, что не вписывается в удобные для их менталитета схемы...
- Не могу принять Вашу иронию. Но почему, объясните мне, лишь в мультфильмах мне приходилось до сих пор видеть говорящих кошек и котов? - в пылу дискуссии Сергей даже забыл о необходимости продолжать мытьё полов.
- Да потому, что говорить-то не хочется... Между собой мы без слов, мыслями да устрашающими звуками общаемся. А людьми, как показывает опыт многочисленных поколений, вступать в речевой контакт довольно опасно. Да к тому же - простите - и элементрно скучно.
- Так почему же вы, в таком случае, заговорили со мной? - отложив в сторону тряпку и продолжая сидеть на корточках, поинтересовался Сергей.
- Любовь... - тяжело и с надрывом ответил Френч и сладострастно потянулся. - Людей она ведь тоже часто заставляет делать глупости.
Как собственный опыт, так и опыт большинства приятелей подтверждал справедливость этой сентенции, а потому Сергей ограничился глубокомысленным "Увы...".
- Так, может, вы отпустите погулять вашу Катеньку? - гипнотизируя собеседника своими жёлтыми глазами, поинтересовался Френч, почувствовав, по всей видимости, в голосе Сергея отзвуки мужского взаимопонимания и что-то вроде солидарности.
- Может быть, - ответил Сергей, зная при этом наверняка, что никогда не отдаст свою пушистую девочку на растерзание такому вот рыжему разбойнику.
- А вот это Вы уже зря, - несколько зло возразил на мысли Сергея Френч. - Она ж тоже живое существо. Ей тоже нужно... Инстинкты, сами понимать должны.
- Маленькая она ещё у нас. Ей ещё и четырёх лет нет.
- Сами вы маленький, коль так рассуждаете. По нашей кошачьей жизни, так она - если хотите - уже вроде как и перестарок... Но вы всё-таки подумайте. Ведь я, имейте в виду, и помочь вам кое в чём могу. Как говорится: "Вы мне, я - вам".
- Оч-ченъ соблазнительно. - Сергей уже и не пытался скрыть иронию в своём голосе, - И что же, интересно, вы мне такого предложить сможете? Может подскажете, где приобрести принадлежащее перу Никиты Романова жизнеописание Ивана Грозного? Или годовой отчёт за меня напишите? Нет? Ну тогда хоть полы вот здесь, на площадке, домыть сможете, или как? Ведь здесь совсем немного осталось.
- А лениться - нехорошо, - совсем как первая учительница Сергея, пристыдил его кот.
Нетрудно было заметить, что предложение заняться мытьём полов вызывает у него глубокое и искреннее возмущение. Он даже слегка передёрнулся от отвращения, представив, по всей видимости, себя моющим полы.
Некоторое время Френч молчал, как бы собираясь с мыслями, а затем продолжил:
- Ладно. Я, например, не хуже иной цыганки могу предсказать судьбу вам и вашим близким. Пусть это и неоригинально, но в ближайшее время вас действительно ждут несчастная любовь, нервные потрясения и дальняя дорога. Очень дальняя... Вам предстоит также встреча с друзьями юности. И всё это до Нового Года... В том же случае, если вы согласитесь пойти мне навстречу, я смогу предостеречь Вас от многих неприятностей. Да и вообще, я могу рассказать вам мно-о-го чего интересного... Я даже в состоянии с точностью, недоступной вашим экспертам и тем более членам правительства, обрисовать перспективы всей страны. Но здесь... - он сделал многозначительную паузу, здесь было бы целесообразнее выступить по центральному телевидению. Хотя с другой стороны - пойти на подобное с моей стороны было бы большой глупостью. Наверняка ведь потом будут говорить, что вся программа была удачной находкой какого-нибудь режиссёра. Что всё моё выступление - не более чем кинотрюк.
Сергей с Френчем так увлеклись беседой, что для них обоих полной неожиданностью была внезапно открывшаяся дверь лифта.
- Так вот ты где, Федька! - радостно возопил вечно полупьяный сосед по подъезду с седьмого этажа, направляясь в сторону кота и даже не обратив внимания на садящего на корточках рядом с лестницей полураздетого Сергея. А я уж и отчаялся найти тебя.
Схватив кота на руки, он счастливо улыбался.
- Какой же это Федька?! - подал голос Сергей, - Его зовут Френч,
- Это он сам, что ли, тебе сказал? - съязвил сосед. - Ты его больше слушай - он тебе та-а-кого наболтает! ... Бывай!
И он пешком отправился к себе наверх, прижимая к груди кота. И, как ни странно, кот молчал...
* * *
Ну и как - сбылись предсказания Френча? - прервал рассказ Сергея гость.
- Хотите верьте, хотите нет - в основном сбылись. Уже были несчастная любовь и нервные потрясения. Вот только с дальней дорогой он ошибся.
- Подождите, до Нового Года ещё около двух суток. Так что есть ещё шансы отправиться в дальнее путешествие, - улыбнулся Марлен Евграфович.
- Да нет, едва ли, - с сожалением возразил Сергей. - Командировки в нашем отделе - большая редкость. ... Ну а если серьёзно - что вы обо всём этом думаете? Что это было - галлюцинации? Сон наяву? Или я и на самом деле имел удовольствие побеседовать с котом?
- А почему бы и нет? - пожал плечами гость и подлил себе коньяку. - Не вижу в этой беседе ничего необычного. Вот если бы вы рассказали мне о своей случайной встрече на вашей лестнице с одним из членов правительства и о непринуждённой беседе с ним - я бы не поверил. А с котом... В конце-то концов - ведь Фауст беседовал с чёрным пуделем. А чем кот, пусть и рыжий, хуже пса?!... А коньячок у Вас отменный.
И он закусил очередную рюмку парой крупных маслин, припасённых Сергеем к Новому Году.
- А ведь вы, Серёжа, собирались рассказать мне о том, где и как мы с Вами недавно виделись. - напомнил Марлен Евграфович.
- Ах да. Хотя, собственно, не совсем с вами, а с кем-то, кто - как мне кажется теперь - был очень похож на вас внешне... Да и голосом, пожалуй, тоже. Манерами... А произошла эта встреча действительно недавно - перед католическим Рождеством. ... У нас, видите ли, с давних пор существует семейная традиция - отмечать не только наше православное, но также и католическое Рождество. Причём к празднику всегда приобретается ёлка. Хочу подчеркнуть, что я имею в виду не символическую веточку, а самую настоящую елку. Ёлку-дерево. Прежде мне всегда удавалось добывать хорошую ёлку заблаговременно. Обычно это бывало деревце метра в три, в три с половиной высотой. Я укорачивал его сверху и снизу, благодаря чему в наряде из игрушек и украшенное гирляндами, оно смотрелось достаточно красиво. Вначале, когда дочка была ещё маленькой, ёлка предназначалась в основном для неё, а потом, став этакой незыблемой традицией, она превратилась в обязательный атрибут Рождественских Праздников и Нового Года.
Вот и на сей раз, после несколько запоздалого напоминания жены (что за манера - звонить так рано по воскресеньям!), Сергей начал "прочёсывать" ёлочные базары. Увы - кроме осыпающихся кривых прутиков с хилыми веточками, по непонятной причине именуемых тут ёлками, в продаже ничего не было. Через пару часов ноги его начали ныть от бесконечных переходов. В глазах рябило от смены ярких реклам ёлочных базаров. И ко всему прочему - началась метель. Уже появились лукавые мыслишки - "А не плюнуть ли? Стоит ли жертвовать заслуженным воскресным отдыхом ради удовольствия на праздники посидеть семьей под украшенной ёлкой?"
Направляясь к очередному базару, Сергей оказался у какого-то кинотеатра. Площадь перед ним была заставлена десятками рефрижераторов. Из их кабин доносились музыка, смех, возбуждённые женские голоса. "Им хорошо, - с завистью думал Сергей. - В кабинах тепло и уютно. А здесь - броди по всей Москве, ищи в этакой метели ёлку. Впору самого бы себя не потерять... Чего бы я сейчас не отдал только за что-нибудь приличное... Всё бы отдал. Душу бы чёрту заложил!"
И в этот момент, прерывая ленивый ход его мыслей, что-то громыхнуло в ближайшем к нему рефрижераторе. Затем раздался неприятный скрип, и в задней стенке фургона приоткрылась дверь. Приглушённый мужской голос окликнул Сергея:
- Эй! Слышь, мужик, двигай сюда!
- Это вы мне? - недоверчиво осведомился Сергей"
- Тебе, тебе, - подтвердил голос, - Давай, топай быстрее. Подгребай... Ну чего задумался? Аль заснул на ходу? Тебе нужна ёлка или нет?
"И откуда он знает, что я ищу ёлку?" - с тревогой подумал Сергей, но ноги уже сами несли его на голос.
- Лезь сюда! - скомандовали сверху.
Сергей ухватился за протянутую руку и вскарабкался наверх. Всё с тем же неприятным скрипом дверь за его спиной прикрылась. Сергей огляделся. Фургон рефрижератора внутри оказался неожиданно просторным. И что удивительно - здесь тоже дул ветер и в призрачном люминесцентном полумраке между поблескивающих металлом заиндевелых стен виднелись сугробы. На сугробах и среди них вдаль уходили ёлки и ёлочки, ели и пихты, кедры и неизвестно что ещё пушистое, пахнущее хвоей и свежестью, поражающее воображение своей стройностью, красотой, завершённостью и совершенством. Казалось, что вмещавший всё это великолепие рефрижератор был бесконечным, и глаза просто разбегались от всего этого давно ставшего непривычным изобилия.
Помогавший Сергею взбираться наверх оказался здоровенным весёлым мужиком в дублёнке, унтах и лохматой кепке с большущим козырьком. Когда он затягивался ароматной сигаретой, под крупным носом можно было разглядеть аккуратные усы. Сергей отметил про себя, что кого-то этот человек ему напоминает. Но вот только кого? Если бы получше рассмотреть его лицо! Он бы наверняка сообразил тогда.
- Папа, а когда мы пройдём луну? - спрашивает Серёжа.
- То есть как это - пройдём луну? - не понимает папа.
- Смотри, мы идём мимо дома, и его крыша проходит над нами и остаётся сзади. А луна - почему она всё время остаёмся... на одном и том же месте? Почему мы никак не можем пройти мимо неё?
Папа рассмеялся:
- Всё очень просто: луна очень далеко от нас... Очень высоко. А крыши домов - близко.
- Нет, папа, крыши тоже очень высоко.
- Высоко, да не так, как луна. Вот потому-то они и проплывают над нами, а луна продолжает всё это время висеть у нас над головой.
- Нет, папа, она просто катится по небу за нами.
Каким же сильным, густым и волшебным был тогда аромат сирени...
О судьбе своей матери Сергей узнал, лишь тогда, когда после длительных хождений по различным инстанциям отцу в середине пятидесятых сообщили о "несчастном случае" с баржей на Волге. К тому времени его тётя уже вышла замуж, и они с отцом жили вдвоём. Два-три раза в неделю к ним приходила пожилая женщина по имени Анна Конрадовна, чтобы привести в порядок квартиру, постирать и приготовить на пару дней пищу. По-русски она говорила с едва заметным акцентом, её же немецкий, как уверял отец, был безукоризненным. Сергей охотно расспросил бы Анну Конрадовну о её детстве и юности, но не решался. Ходили слухи, что она происходит из какой-то очень богатой и очень знатной финской фамилии. Было известно, что владела она ещё несколькими иностранными языками. Но, увы, в этом сибирском городе знание языков без подтверждения соответствующими дипломами не могло обеспечить даже самого скромного заработка, а потому Анна Конрадовна подрабатывала в нескольких семьях в качестве прачки, кухарки и уборщицы.
Сергей изучал в школе английский, параллельно отец пытался преподать ему азы немецкого языка. И если свободного времени у отца было мало, то друзей, с которыми Сергею было интересно - так много, что его знание немецкого оставалось более чем скромным. И так продолжалось до тех пор, пока однажды Анна Конрадовна не прочитала Серёжи но памяти стихи:
"Vom Eise befreit sind Strom und Bache
Durch des Fruhlings holden, belebenden Blick,
Im Tale grunet Hoffungsgluck;
Der alte Winter, in seiner Schwache,
Zog sich in rauhe Berge zuruck.
Von dort her sendet er, fliehend, nur
Ohnmachtige Schauer kornigen Eises
In Streifen uber die grunende Flur."
...............................................................
- "Растаял лёд, шумят потоки, / Луга зеленеют под лаской тепла./
Зима, размякнув на припёке, / В суровые горы подальше ушла./
Оттуда она крупою мелкой / Забрасывает зеленя, /
Но солнце всю её побелку / Смывает к середине дня." ...
(Гёте, "Фауст", 1-я часть, "Ночь", перевод Б. Пастернака)
Сергей слушал её как завороженный. Ничего не понимая и не расчленяя даже поток звуков на отдельные слова, он наслаждался звучанием, мелодикой стиха. Ему казалось, что с губ Анны Конрадовны соскальзывают стеклянные, или нет - хрустальные шарики. Он зачарованно глядел на неё, впитывая каждый звук и неосознанно повторяя её артикуляцию. И, как ни странно, эти непонятные слова находили отклик, заставляя что-то там внутри, в сердце, в душе может быть, легко резонировать. Ему хотелось слушать ещё и ещё.
"............................................
Ich hore schon des Dorfs Getummel,
Hier ist des Volkes wahrer Himmel
Zufrieden jauchzet gro? und klein:
"Hier bin ich Mensch, hier darf ichs sein!""
("И в отдаленье на поляне / В деревне пляшут мужики./
Как человек, я с ними весь:/ Я вправе быть не только здесь"./
- Гёте, "Фауст", 1-я часть, "Ночь", перевод Б. Пастернака)
После того как Анна Конрадовна перестала декламировать, он в течение некоторого времени ещё оставался в состоянии, близком к прострации, грезя о чём-то неясном и неопределённом. Потом внезапно пришёл в себя, обратив внимание на внезапно воцарившуюся в комнате тишину.
- Что это было? - воскликнул Сергей.
- "Фауст", - ответила она.
- Анна Конрадовна, ещё! - почему-то шепотом попросил он. - Ну пожалуйста, ещё!
- Я... я дальше не помню, - несколько растерянно и также шепотом произнесла Анна Конрадовна. - А ведь совсем недавно ещё помнила... Поднявшись с дивана, она предложила: - А хочешь, мы будем с тобой учить немецкий?
- Очень, очень хочу, - ответил Серёжа.
Собственно обучения в строгом понимании этого слова как такового и не было. Просто Анна Конрадовна взяла за обыкновение изъясняться с Сережей исключительно по-немецки, постепенно пополняя его словарный запас. Так, она обучила его нескольким немецким детским песенкам, непритязательным стихам, запомнившимся ей самой с детства. В результате, проснувшись утром, Сережа оповещал мир о своем пробуждении чем-нибудь вроде:
"Nun reibt euch die Auglein wach!
Die Schwalben zwitschern schon am Dach,
Die Lerche singt schon in der Luft,
Die Blume prangt im Tau und Duft:
Guten Morgen!"
("Протрите, детки, ваши глазки. / Уж лвсточки по крыше снуют /
И жаворонки в выси поют./ Цветы красуются в росе /
И радостно желают все: / "Доброе утро!")
Позже последовали стихи Гейне и целые страницы из "Фауста".
Память у Серёжи была на редкость хорошая. Схватывал он быстро и запоминал надолго. Произношение ему таже давалось достаточно легко. Так что к концу выпускного десятого класса он знал немецкий существенно лучше обязательного английского. При этом он, как и подавляющее большинство его соучеников, был увлечён английской и американской эстрадной музыкой, пытался записывать тексты понравившихся песен. Позже это увлечение привело его к джазу, ставшему его большой любовью.
По окончании школы нужно было определяться с будущей специальностью. Выбор был не особенно богатым - педагогический, медицинский, сельскохозяйственный, юридический (заочный) и политехнический. Всё, что было связано со школой, вызывало у Сергея исключительно отрицательные эмоции - десятилетняя ломка и "причёсывание" с целью подгонки под стандартного "выпускника советской школы" сделали своё дело. Так что - пед точно отпадал.
О медицинском не могло быть и речи из-за чрезмерной брезгливости Серёжи. А после полуторамесячного пребывания в одном из целинных районов на сельскохозяйственных работах сельхозинститут хотелось обходить самой дальней дорогой.
Вот юридический - да, это было интересно. Сергей читал речи Плевако и других известных русских юристов (в отцовской библиотеке было достаточно подобных изданий), и работа юриста представлялась ему привлекательной. Но институт был заочным, да к тому же и отец относился к его адвокатскому будущему с большой долей скепсиса. А поскольку Серёжа прислушивался к его мнению и, кроме того, совсем не хотел в ближайшее время отбывать службу в армии, то ему не оставалось ничего иного, как отнести свои документы в политех.
* * *
- Давайте-ка перенесём всё это хозяйство в столовую, - предложил Сергей, кивнув в сторону уставленного тарелочками и тарелками небольшого кухонного стола, - Там нам будет удобнее. Поставим какую-нибудь музыку. Вы что предпочитаете?
- Да мне, в общем-то, всё равно. Не такой уж я большой знаток и любитель... Если можете - какую-нибудь популярную классику в эстрадном исполнении.
- Телемана в исполнении "Свингл-Сингерс"?
- Ради Бога.
За несколько минут они перебрались из кухни в большую комнату. Сергей включил негромко музыку.
- Что предпочитаете - водку, коньяк? Или - вина?
- Неплохой выбор по теперешнему времени.
- А-а... - махнул рукой Сергей, - Старые запасы. В последнее время гости навещают меня крайне редко, а пить в одиночестве... Нет, до этого я ещё не дошёл. Так что же Вы будете?
- Давайте коньячок.
- Ну, а я предпочитаю водку... Честно говоря, сейчас мне просто необходимо выпить.
Сергей налил гостю и себе.
- Хочу ещё раз поблагодарить вас. Вы так своевременно появились !
Они чокнулись и выпили каждый свое.
"Совсем как в студенческие годы - подумалось Сергею. - Тогда ребята также предпочитали коньяк. Пожалуй, я был единственным в нашей компании, кто пил водку."
Своя компания сложилась у Сергея уже в девятом классе.
Хотя большинство их девчонок встречались с более взрослыми ребятами вплоть до студентов четвёртого курса, на время довольно частых вечеринок они всё-таки снисходили до своих соучеников. Не в последнюю очередь это объяснялось и тем, что друзья у Сергея были достаточно интересными ребятами. Так, двое из них очень прилично играли на пиано, один был писаным красавцем, на которого прибегали поглазеть даже девчонки из соседних школ, а ещё один, наоборот, был почти что безобразен, но отличался исключительными остроумием и красноречием. Кстати, по числу сердечных побед красавчику трудно было тягаться с ним.
Чаще всего собирались у одной из соучениц. Её отец сам сделал к своей радиоле автоматическое устройство, позволявшее при проигрывании прослушивать подряд сразу несколько пластинок. Автомат последовательно ставил их одну за другой и опускал на нужное место тонарм. В те годы это выглядело небольшим чудом. Танцевали в основном фокстроты, румбы и танго (соответственно - "быстрые" и "медленные" танцы, как было написано на этикетках дисков). Кроме того, было некоторое количество записей на рентгеновской плёнке, сделанных на самодельных рекордерах. А записывались таким экзотическим образом в основном последние шлягеры - как правило, в ритмах "ча-ча-ча", "мамбо" или же пьески в стиле "буги". Были и записи самб в исполнении тогдашнего "короля самбы" Виктора Симона - но они почему-то не пользовались популярностью.
Родители воспринимали как должное те бутылки, что украшали во время вечеринок столы. К чести ребят следует отметить, что со спиртным особенно не усердствовали. Юно являлось, скорее , непременной данью традиции. Если застолья родителей сопровождаются выпивкой, то почему у них должно быть по - иному?
Время проходило в лёгких влюблённостях, в не менее лёгких любовных огорчениях и ревности. Было интересно и очень весело. Даже предстоящие экзамены не могли омрачить то удивительное состояние счастливого юношеского опьянения, для поддержания которого не требовалось никаких спиртных напитков или наркотиков. Пьянило всё - музыка, воздух, запах недорогих духов подружек, их прикосновения, смех. Пьянило само ощущение жизни, её изменчивости, ощущение собственного превращения во взрослого, а также осознание своей силы, своих возможностей, которые тогда представлялись прямо-таки безграничными. Всё казалось возможным. Всё было доступным нужно было только по-настоящему захотеть...
Сергей закончил школу с парой троек в аттестате и с беззаботной уверенностью в том, что они никак не отражают истинного уровня его знаний, а потому и не могут помешать его поступлению в институт. Из его класса в политехнический поступало четверо. Остальные его друзья предпочли медицинский и пед. Несколько одноклассников поехали пытать счастье в другие города.
Сдать вступительные экзамены оказалось не так-то просто. Но проходной балл был в итоге набран и Сергей стал студентом. В результате перехода в иное качество - они уже не школьники! - состав Серёжиной компании изменился: из двух пианистов остался лишь один (лучший, к счастью). Второй уехал с родителями куда-то на Северный Кавказ, где его следы впоследствии и затерялись. Красавчик поступил в Ленинграде в некое сверхсекретное училище, и его место в компании занял похожий на Марчелло Мастроянни второкурсник меда Юра Побелъников. Как-то незаметно перекочевали в другие компании двое ребят, поступивших в сельхоз.
* * *
- Я, кажется, у влёкся никому не нужными подробностями, - опомнился Сергей, подвигая бутылку коньяка Марлену Евграфовичу, - Давайте выпьем за случай, счастливо столкнувший нас тогда в магазине.
Они снова выпили и некоторое время молча закусывали. Внезапно Сергей каким-то седьмым чувством ощутил, что гость вновь собирается завести разговор о Льюисе. При создавшейся ситуации отказать ему было бы более чем неудобно. И, движимый спасительным инстинктом, Сергей продолжил свой монолог:
- А знаете, недавно я видел Вас при весьма странных обстоятельствах.
- Вот как? - вежливо поощрил гость словоохотливого хозяина.
- Но прежде чем рассказывать об этом, я хотел бы поинтересоваться - Вы верите в чудеса?
- Ну, это смотря что называть чудесами, - уклончиво ответил гость, - В конце концов нашим дедам и видеомагнитофон наверняка показался бы чудом, а для нас...
- Дело в том, что со мною с некоторых пор стали приключаться странные вещи. И знаете, пожалуй, это началось вскоре после нашего с Вами знакомства. - Задумавшись на секунду, он продолжил: - По субботам я имею обыкновение проводить генеральную уборку квартиры. Так вот, в одну из суббот я выпячивался из квартирной двери на лестничную клетку, возя направо и налево мокрой тряпкой, что должно было символизировать мытьё полов. Занятие, согласитесь, не из самых приятных, а потому в мыслях своих блуждал я где-то далеко, вспоминая недавний звонок из милиции. Меня тогда "порадовали", сообщив, что была попытка проникнуть в мою квартиру, да сработала сигнализация, воры испугались и скрылись, не закрыв даже двери.
- Да что Вы? - участливо выказал свой интерес гость.
- Представьте себе. Пытались ограбить. Но, к счастью, всё окончилось благополучно. Приехавший наряд тут же вызвал меня с работы. На моё счастье, ничего украдено не было.
Собираясь с мыслями, Сергей сделал паузу. Он хорошо помнил, как тихо было тем утром на лестничной клетке, когда тихий и вкрадчивый голос прервал его размышления о разгуле преступности.
- Здравствуйте, - прозвучало где-то за его спиной.
- Добрый вечер! - жизнерадостно откликнулся Сергей, и тут же, вспомнив об отсутствии в своём туалете такой важной детали как брюки, сделал прыжок в сторону двери.
Заскакивая в квартиру, он всё-таки оглянулся - на лестничной площадке никого не было. "Что за чёрт! - с удивлением подумал о. - Ведь со мною точно кто-то поздоровался!"
Полы следовало домывать в любом случае, тратить же время на надевание брюк абсолютно не хотелось, а потому Сергей, выглянув из-за двери и убедившись, что на лестнице действительно никого нет, продолжил мытьё положенных квадратных метров...
- Неприятная процедура... - снова прозвучал тот же вкрадчивый скучающий голос, на сей раз с оттенком сочувствия.
Теперь Сергей уже не стал вскакивать, а лишь полуобернулся на звук на ступеньках лестницы, уютно свернувшись, лежал здоровенный рыжий кот и снисходительно разглядывал его своими желтоватыми глазами.
- Да уж...( вежливо подтвердил Сергей, ещё не до конца веря происходящему.
- Да вы не смущайтесь, - кот явно усмехался, наслаждаясь его замешательством. - Кроме меня, никто вас сейчас без брюк не видит. Так что можете себе спокойно трудиться... Я вот только хотел поинтересоваться, как зовут вашу кошечку. Я её частенько вижу с нашего балкона, что по диагонали над вашим.
- Катька, - ответил Сергей и тут же поправился: - Катерина.
Действительно, у него иногда целыми месяцами гостила кошка, которую в свое время где-то на улице подобрала дочь. Большую часть своей жизни Катька провела в квартире жены. Однако наезды к Сергею бывали хоть и не очень частыми, но достаточно продолжительными .
Некоторое время кот лежал, как бы раздумывая над тем, стоит ли продолжать беседу. По всему было видно, что ему предельно скучно, а потому он в конце концов решился:
- А меня зовут Френч < French J.LP. (1852 - 1923) - английский фельдмаршал. > В честь этого, ну как его? Ах да (в честь английского маршала. Можете называть меня просто Френчи... Кстати - а что, ваша Катюша совсем не ходит на прогулки? - в его глазах замерцали зелёные огоньки.
- Нет, - ответил Сергей, начиная злиться на себя за то, что тон в этом разговоре задавал какой-то кот.
Снова возникла пауза.
- Нет, - для убедительности повторил Сергей, - не ходит... А нельзя ли полюбопытствовать, давно ли вы научились разговаривать?
- Научился? Разговаривать? Да меня никто никогда и ничему не учил. Насколько помню, я всегда умел говорить... Hу скажите, разве Вас специально учили разговаривать?
- Меня - нет. Но я же...
- Ах, ну да! Конечно, вы - человек, - подхватил Френч. (А люди, как известно, так зациклены на самих себе и на себе подобных, что им кажется просто невероятным, что и другие тоже могут что-то чувствовать, думать, слушать, понимать, ну и, конечно же, - говорить! Они просто исключают всё, что не вписывается в удобные для их менталитета схемы...
- Не могу принять Вашу иронию. Но почему, объясните мне, лишь в мультфильмах мне приходилось до сих пор видеть говорящих кошек и котов? - в пылу дискуссии Сергей даже забыл о необходимости продолжать мытьё полов.
- Да потому, что говорить-то не хочется... Между собой мы без слов, мыслями да устрашающими звуками общаемся. А людьми, как показывает опыт многочисленных поколений, вступать в речевой контакт довольно опасно. Да к тому же - простите - и элементрно скучно.
- Так почему же вы, в таком случае, заговорили со мной? - отложив в сторону тряпку и продолжая сидеть на корточках, поинтересовался Сергей.
- Любовь... - тяжело и с надрывом ответил Френч и сладострастно потянулся. - Людей она ведь тоже часто заставляет делать глупости.
Как собственный опыт, так и опыт большинства приятелей подтверждал справедливость этой сентенции, а потому Сергей ограничился глубокомысленным "Увы...".
- Так, может, вы отпустите погулять вашу Катеньку? - гипнотизируя собеседника своими жёлтыми глазами, поинтересовался Френч, почувствовав, по всей видимости, в голосе Сергея отзвуки мужского взаимопонимания и что-то вроде солидарности.
- Может быть, - ответил Сергей, зная при этом наверняка, что никогда не отдаст свою пушистую девочку на растерзание такому вот рыжему разбойнику.
- А вот это Вы уже зря, - несколько зло возразил на мысли Сергея Френч. - Она ж тоже живое существо. Ей тоже нужно... Инстинкты, сами понимать должны.
- Маленькая она ещё у нас. Ей ещё и четырёх лет нет.
- Сами вы маленький, коль так рассуждаете. По нашей кошачьей жизни, так она - если хотите - уже вроде как и перестарок... Но вы всё-таки подумайте. Ведь я, имейте в виду, и помочь вам кое в чём могу. Как говорится: "Вы мне, я - вам".
- Оч-ченъ соблазнительно. - Сергей уже и не пытался скрыть иронию в своём голосе, - И что же, интересно, вы мне такого предложить сможете? Может подскажете, где приобрести принадлежащее перу Никиты Романова жизнеописание Ивана Грозного? Или годовой отчёт за меня напишите? Нет? Ну тогда хоть полы вот здесь, на площадке, домыть сможете, или как? Ведь здесь совсем немного осталось.
- А лениться - нехорошо, - совсем как первая учительница Сергея, пристыдил его кот.
Нетрудно было заметить, что предложение заняться мытьём полов вызывает у него глубокое и искреннее возмущение. Он даже слегка передёрнулся от отвращения, представив, по всей видимости, себя моющим полы.
Некоторое время Френч молчал, как бы собираясь с мыслями, а затем продолжил:
- Ладно. Я, например, не хуже иной цыганки могу предсказать судьбу вам и вашим близким. Пусть это и неоригинально, но в ближайшее время вас действительно ждут несчастная любовь, нервные потрясения и дальняя дорога. Очень дальняя... Вам предстоит также встреча с друзьями юности. И всё это до Нового Года... В том же случае, если вы согласитесь пойти мне навстречу, я смогу предостеречь Вас от многих неприятностей. Да и вообще, я могу рассказать вам мно-о-го чего интересного... Я даже в состоянии с точностью, недоступной вашим экспертам и тем более членам правительства, обрисовать перспективы всей страны. Но здесь... - он сделал многозначительную паузу, здесь было бы целесообразнее выступить по центральному телевидению. Хотя с другой стороны - пойти на подобное с моей стороны было бы большой глупостью. Наверняка ведь потом будут говорить, что вся программа была удачной находкой какого-нибудь режиссёра. Что всё моё выступление - не более чем кинотрюк.
Сергей с Френчем так увлеклись беседой, что для них обоих полной неожиданностью была внезапно открывшаяся дверь лифта.
- Так вот ты где, Федька! - радостно возопил вечно полупьяный сосед по подъезду с седьмого этажа, направляясь в сторону кота и даже не обратив внимания на садящего на корточках рядом с лестницей полураздетого Сергея. А я уж и отчаялся найти тебя.
Схватив кота на руки, он счастливо улыбался.
- Какой же это Федька?! - подал голос Сергей, - Его зовут Френч,
- Это он сам, что ли, тебе сказал? - съязвил сосед. - Ты его больше слушай - он тебе та-а-кого наболтает! ... Бывай!
И он пешком отправился к себе наверх, прижимая к груди кота. И, как ни странно, кот молчал...
* * *
Ну и как - сбылись предсказания Френча? - прервал рассказ Сергея гость.
- Хотите верьте, хотите нет - в основном сбылись. Уже были несчастная любовь и нервные потрясения. Вот только с дальней дорогой он ошибся.
- Подождите, до Нового Года ещё около двух суток. Так что есть ещё шансы отправиться в дальнее путешествие, - улыбнулся Марлен Евграфович.
- Да нет, едва ли, - с сожалением возразил Сергей. - Командировки в нашем отделе - большая редкость. ... Ну а если серьёзно - что вы обо всём этом думаете? Что это было - галлюцинации? Сон наяву? Или я и на самом деле имел удовольствие побеседовать с котом?
- А почему бы и нет? - пожал плечами гость и подлил себе коньяку. - Не вижу в этой беседе ничего необычного. Вот если бы вы рассказали мне о своей случайной встрече на вашей лестнице с одним из членов правительства и о непринуждённой беседе с ним - я бы не поверил. А с котом... В конце-то концов - ведь Фауст беседовал с чёрным пуделем. А чем кот, пусть и рыжий, хуже пса?!... А коньячок у Вас отменный.
И он закусил очередную рюмку парой крупных маслин, припасённых Сергеем к Новому Году.
- А ведь вы, Серёжа, собирались рассказать мне о том, где и как мы с Вами недавно виделись. - напомнил Марлен Евграфович.
- Ах да. Хотя, собственно, не совсем с вами, а с кем-то, кто - как мне кажется теперь - был очень похож на вас внешне... Да и голосом, пожалуй, тоже. Манерами... А произошла эта встреча действительно недавно - перед католическим Рождеством. ... У нас, видите ли, с давних пор существует семейная традиция - отмечать не только наше православное, но также и католическое Рождество. Причём к празднику всегда приобретается ёлка. Хочу подчеркнуть, что я имею в виду не символическую веточку, а самую настоящую елку. Ёлку-дерево. Прежде мне всегда удавалось добывать хорошую ёлку заблаговременно. Обычно это бывало деревце метра в три, в три с половиной высотой. Я укорачивал его сверху и снизу, благодаря чему в наряде из игрушек и украшенное гирляндами, оно смотрелось достаточно красиво. Вначале, когда дочка была ещё маленькой, ёлка предназначалась в основном для неё, а потом, став этакой незыблемой традицией, она превратилась в обязательный атрибут Рождественских Праздников и Нового Года.
Вот и на сей раз, после несколько запоздалого напоминания жены (что за манера - звонить так рано по воскресеньям!), Сергей начал "прочёсывать" ёлочные базары. Увы - кроме осыпающихся кривых прутиков с хилыми веточками, по непонятной причине именуемых тут ёлками, в продаже ничего не было. Через пару часов ноги его начали ныть от бесконечных переходов. В глазах рябило от смены ярких реклам ёлочных базаров. И ко всему прочему - началась метель. Уже появились лукавые мыслишки - "А не плюнуть ли? Стоит ли жертвовать заслуженным воскресным отдыхом ради удовольствия на праздники посидеть семьей под украшенной ёлкой?"
Направляясь к очередному базару, Сергей оказался у какого-то кинотеатра. Площадь перед ним была заставлена десятками рефрижераторов. Из их кабин доносились музыка, смех, возбуждённые женские голоса. "Им хорошо, - с завистью думал Сергей. - В кабинах тепло и уютно. А здесь - броди по всей Москве, ищи в этакой метели ёлку. Впору самого бы себя не потерять... Чего бы я сейчас не отдал только за что-нибудь приличное... Всё бы отдал. Душу бы чёрту заложил!"
И в этот момент, прерывая ленивый ход его мыслей, что-то громыхнуло в ближайшем к нему рефрижераторе. Затем раздался неприятный скрип, и в задней стенке фургона приоткрылась дверь. Приглушённый мужской голос окликнул Сергея:
- Эй! Слышь, мужик, двигай сюда!
- Это вы мне? - недоверчиво осведомился Сергей"
- Тебе, тебе, - подтвердил голос, - Давай, топай быстрее. Подгребай... Ну чего задумался? Аль заснул на ходу? Тебе нужна ёлка или нет?
"И откуда он знает, что я ищу ёлку?" - с тревогой подумал Сергей, но ноги уже сами несли его на голос.
- Лезь сюда! - скомандовали сверху.
Сергей ухватился за протянутую руку и вскарабкался наверх. Всё с тем же неприятным скрипом дверь за его спиной прикрылась. Сергей огляделся. Фургон рефрижератора внутри оказался неожиданно просторным. И что удивительно - здесь тоже дул ветер и в призрачном люминесцентном полумраке между поблескивающих металлом заиндевелых стен виднелись сугробы. На сугробах и среди них вдаль уходили ёлки и ёлочки, ели и пихты, кедры и неизвестно что ещё пушистое, пахнущее хвоей и свежестью, поражающее воображение своей стройностью, красотой, завершённостью и совершенством. Казалось, что вмещавший всё это великолепие рефрижератор был бесконечным, и глаза просто разбегались от всего этого давно ставшего непривычным изобилия.
Помогавший Сергею взбираться наверх оказался здоровенным весёлым мужиком в дублёнке, унтах и лохматой кепке с большущим козырьком. Когда он затягивался ароматной сигаретой, под крупным носом можно было разглядеть аккуратные усы. Сергей отметил про себя, что кого-то этот человек ему напоминает. Но вот только кого? Если бы получше рассмотреть его лицо! Он бы наверняка сообразил тогда.