– Я тоже – и не только на них. Он всюду появляется и вмешивается в дела других. Последний раз я видела его на охоте – в толпе и, конечно, пешком. Он был недалеко от меня и все время следил за мной своими совиными глазами; так нахально, что я хотела хлестнуть его по плечам. Что-то есть в этом человеке отталкивающее; не переношу его вида.
– Говорят, он большой друг и постоянный собеседник твоего достойного кузена мистера…
– Не называй его по имени, Нелл! Не хочу о нем думать, тем более говорить. Последние слова моего отца: никогда не позволяй Льюину Мердоку ступать на порог Ллангоррена. Несомненно, у него были на то причины. Честное слово, день сегодня, хоть и яркий и солнечный, полон мрачными предзнаменованиями. Хищные птицы, священники и браконьеры! Достаточно, чтобы ко мне вернулся мой страх. Теперь я жалею, что мы не взяли с собой Джозефа. Ну, нужно побыстрей вернуться домой.
– Повернуть лодку? – спрашивает рулевая.
– Нет, пока не нужно. Не хочу снова проплывать мимо этих двоих. Лучше немного подождем; тогда, возвращаясь, мы их не увидим, не потревожим спокойствие священника, тем более его совесть.
Причина не совсем та; но мисс Лиз воспринимает ее без подозрений и продолжает направлять лодку вниз по течению.
Глава пятая
Опасность впереди
Еще примерно с полмили «Гвендолин» плывет по течению, но не ровно: причина в той, что сидит за веслами. Девушка занята мыслями и то и дело пропускает гребок или гребет неровно, и поэтому лодка движется зигзагами, из стороны в сторону, и если бы не внимательная рулевая, она могла бы столкнуться с берегом.
Видя задумчивость подруги, то, как она время от времени разглядывает реку, но не подозревая о причине, мисс Лиз наконец спрашивает:
– Что с тобой, Гвен?
– Ничего, – уклончиво отвечает та, снова возвращаясь к лодке и гребле.
– Но почему ты так часто смотришь вниз по течению? Я заметила это много раз.
Если бы спрашивающая могла проникать в мысли, она не стала бы спрашивать: ниже по течению находится лодка, а в ней мужчина, который как раз обладает этим невидимым, подобным эфиру или электричеству, и которого мисс Винн так старается увидеть. Но она не торопится сообщать об этом спутнице.
Не получив ответа, Элен снова спрашивает:
– Ты чего-то боишься?
– Нет, насколько мне известно… никакой опасности впереди нет. Только намного ниже есть трудные места.
– Но ты так неровно гребешь! Мне требуется вся сила, чтобы удерживать лодку посредине реки.
– Тогда греби ты, а я посижу за рулем, – отвечает мисс Винн; говоря это, она встает, оставив весла в уключинах, и направляется на корму.
Конечно, Элен не возражает; и вскоре девушки меняются местами.
Но на корме Гвенн ведет себя не лучше, чем посредине лодки. Лодка продолжает идти зигзагами, и теперь виновата была рулевая.
Вскоре новое обстоятельство привлекает внимание девушек, заставив на время забыть о ровном ходе. Обогнув выступ берега, они оказываются в месте с быстрым течением и волнующейся поверхностью воды; течение здесь такое быстрое, что весла не нужны; а вот чтобы плыть против него, нужны очень сильные руки. Захваченные быстрым, но ровным течением, девушки пока о возвращении не думают. Но вскоре эта мысль приходит к ним в виде дилеммы, и первая обращает на это внимание мисс Лиз.
– Боже! – восклицает она. – Что же нам делать? Мы по такому течению назад не выгребем. Оно здесь такое сильное!
– Верно, – соглашается Гвен, сохраняя самообладание. – Мне казалось, мы справимся.
– Но как мы доберемся вверх? Джозеф будет нас ждать, и тетушка обязательно все узнает, если мы не вернемся вовремя.
– Это тоже верно, – снова замечает мисс Винн с восхитительным хладнокровием, удивившим ее спутницу.
Наступает короткое молчание, которое нарушает короткое, в одно слово, восклицание мисс Винн. Вот это слово:
– Нашла!
– Что нашла? – радостно спрашивает Эллен.
– Как вернуться назад – без неприятностей и не нарушая нашей договоренности со старым Джо.
– Объясни!
– Будем двигаться вниз по течению до Рок Вейра. Там оставим лодку и по перешейку пешком доберемся до Ллангоррена. По суше там не больше мили, а по реке впятеро дальше. У Вейра наймем какого-нибудь лодочника, чтобы доставил «Гвендолин» к причалу. А сами пройдем побыстрее, незаметно проскользнем по нашим землям, вовремя доберемся до лодочной пристани и велим Джозефу молчать о происшедшем. Я знаю, нам это удастся с помощью еще полукроны.
– Вероятно, другого способа нет, – соглашается ее спутница, – и мы должны сделать, как ты говоришь.
– Конечно, должны. Как видишь, не замечая этого, мы попали в самый каскад и далеко проплыли по нему. Только профессиональный лодочник может теперь выгрести наверх. Да, потребуется самый сильный из них, я бы сказала. Нам поневоле придется плыть до Рок Вейра. До него теперь не больше мили. Можешь осушить весла, поплывем немного так. Но, кстати, мне нужно внимательней следить за рулем. Я помню, впереди несколько опасных перекатов и отмелей, и мы совсем недалеко от них. Мне кажется, они за следующим поворотом.
Говоря так, она выпрямляется и решительно берется за руль.
Дальше плывут молча; легкое возбуждение, связанное с возможной опасностью впереди, делает речь неуместной.
Вскоре они огибают поворот, о котором говорили, и перед ними открывается новая протяженность реки; рулевая снова забывает о своих обязанностях, и выражение ее лица, только что встревоженное, неожиданно становится оживленным, почти радостным. Не из-за того, что миновали опасное место: опасность все еще впереди, немного ниже по течению. Но впереди еще кое-что – гребная лодка у берега и люди на берегу.
Выражение лица Гвен Винн снова изменяется, так же резко и неожиданно, как в первый раз. Она ошиблась: это не лодка красивого рыбака! Напротив, это четырехвесельная шлюпка, с четырьмя мужчинами, потому что именно столько их на берегу. А в лодке рыбака было только двое: он сам и гребец.
Но девушке не нужно считать мужчин или разглядывать их лица. Она видит, что все они ей незнакомы и совсем непривлекательны; никто ни в малейшей степени не похож на того, кто занимает ее мысли. И тут же она делает другое наблюдение – природная непривлекательность этих людей не устраняется из-за их занятия. Как раз напротив! Они пьют.
И в этот момент четверо мужчин, услышав звук весел, поворачивают головы. На мгновение наступает тишина; квартет на берегу разглядывает «Гвендолин». Вероятно, спьяну мужчины принимают сидящих в лодке за обыкновенных деревенских девушек, с которыми можно вести себя не церемонясь. Так это или нет, но один из них кричит:
– Девчонки! Вон там!
– Да! – подхватывает другой. – Целая парочка. И какие хорошенькие! Посмотрите на эту, с золотыми волосами! Словно само солнце! Боже, вот это да! Да ее посадить в шахту, и будет светло, как при десятке ламп Дэви (Безопасная лампа, использовавшаяся в прошлом шахтерами. Названа по имени изобретателя. – Прим. перев.) Ну разве не красотка? Я хочу попробовать ее алые губки!
– Нет, – возражает первый, – она моя. Первый заговоривший первым и получает. Таков закон у нас в Форесте.
– Неважно, Роб, – соглашается второй, не настаивая. – Она, может, хороша на вид, но не самая лучшая. Я согласен на черную, у нее поцелуи слаще. Пошли проверим! Пошли, парни!
Побросав стаканы, все четверо бегут к лодке и берутся за весла.
До сих пор девушки по-настоящему не тревожились. Незнакомцы пьяны, от них можно ожидать грубостей, каких-нибудь дерзких замечаний, но ничего больше. В миле от дома, в пределах земель Ллангоррена, как могут они думать об опасности? Но опасность есть, и девушки убеждаются в этом, подплывая ближе к четверым пьяницам и видя их лица. Невозможно не узнать их – хулиганы из Форест Дина, шахтерского района, как покузывают полуотмытые лица весельчаков; в любое время эти люди не очень вежливы, но в пьяном виде становятся очень грубыми и даже опасными. Об этом знают все читатели местных газет, в которых печатаются отчеты о малых сессиях (Малые сессии – это местные суды, рассматривающие без присяжных заседателей дела о мелких преступлениях; обычно состоят из двух мировых судей. – Прим. перев.).Это заметно и по внешности пьяниц, по их малоразборчивой речи, по их действиям.
Девушки в прогулочной лодке больше не думают о порогах и мелях на реке, не боятся их. Никакой водоворот, даже сам Мальстрем, не может испугать их так, как эти четверо мужчин. Потому что теперь им владеет страх перед чем-то худшим, чем опасность утонуть.
Тем не менее Гвендолин Винн не трусит и не теряет присутствие духа. Она даже не возбуждена, а хладнокровна, словно попала в стремительное течение. Подвиги на охоте и на скачках по хересфордским дорогам дали ей крепкие нервы и способность смотреть в лицо любой опасности; ее робкая компаньонка дрожит от страха и что-то испуганно шепчет, но Гвен только говорит:
– Тише, Нелл! Не показывай им, что ты испугалась. Не так с ними нужно обращаться; это их только подбодрит.
Но совет пропадает зря: когда мужчины побежали к лодке, Элен Лиз испуганно вскрикнула и, задыхаясь, успевает только спросить:
– Дорогая Гвен! Что нам делать?
– Поменяться местами, – торопливо, но спокойно отвечает та. – Дай мне весла! Быстрей!
Говоря это, она уже встала и направилась с кормы к середине лодки. Эллен, поняв ее намерение, уже оставила весла.
К этому времени грубияны уже оттолкнулись от берега и направляются к середине течения. Их цель совершенно ясна – перехватить «Гвендолин». Но другая Гвендолин уже села за весла; она гребет изо всех сил, потому что еще есть возможность проплыть мимо четырехвесельной лодки.
Через несколько секунд лодки разделяет всего несколько корпусов, тяжелая быстро приближается к легкой; лица сидящих в ней мужчин, повернутые через плечо, кажутся угрожающими. Один взгляд говорит Гвен Винн, что напрасно было бы попытаться упросить этих людей; они и не пытается. Но и не молчит. Не в силах сдержать свое негодование, она говорит:
– Держитесь подальше, любезные! Для вас это может плохо кончиться. Не думайте, что вам удастся избежать наказания.
– Ба! – отвечает один из них. – Нас твои угрозы не испугают! Мы не боимся! Парни из Фореста никого не боятся. К тому же мы не причиним вам вреда. Все лишь поцелуй на всех, и тогда – может быть, мы вас отпустим.
– Да, поцелуйте-ка нас всех! – кричит другой. – Это пошлина, которую вы должны заплатить на нашей заставе; ну, и немножко пожмем вас!
Грубая шутка вызывает взрыв смеха у остальных троих. К счастью для тех, кого она касается, гребцы на мгновение забыли о веслах и, прежде чем они спохватились, прогулочная лодка проскользнула мимо них и поплыла дальше, раскачиваясь, как рыболовная.
В разочарованными возгласами пьяницы разворачивают свою лодку и гребут следом; теперь они налегают на весла изо всех сил. К счастью, им не хватает умения; а им, к счастью для себя, обладает гребущая на меньшей лодке. Теперь это умение ей пригодилось, потому что на какое-то время «Гвендолин» начинает удаляться. Но борьба неравная, четверо против одной, к тому же сильные мужчины против женщины! Но Гвендолин старается оправдать то, что о ней говорят: что она способна грести почти так же мощно, как мужчина.
Какое-то время ей это удается. Но она не обманывается. Задача слишком тяжела для ее женских сил, которые быстро ей отказывают. Гребки становятся все слабее, а у преследователей наоборот. Теперь они работают в полную силу; и несмотря на плохое управление лодкой, быстро догоняют первую.
– Гребите, парни! – кричит самый отъявленный хулиган, очевидно, их предводитель. – Гребите, как … ик!.. ик! – Пьяный язык отказывается произносить богохульственное слово. – Если поставите лодку рядом с этой зол… ик… лотоволосой, я вам выставлю выпивку в «Кайтс Нест», когда вернемся … ик…домой!
– Ладно, Боб! – слышится в ответ. – Договорились! Сделаем! Не бойся!
Обещание выпивки в трактире Форест Дина утраивает их силы, соответственно возрастает скорость их лодки, и теперь не остается никаких сомнений, что они догонят убегающих. Уверенные в исходе, они продолжают высмеивать «девчонок», и речь их богохульственная и отвратительная.
А для девушек дела складываются не лучшим образом. Они впереди всего в двух корпусах лодки и вблизи резкого поворота речного русла; огибая поворот, они потеряют скорость, и их обязательно догонят. Что тогда?
Гвен Винн задает себе этот вопрос, и гнев в ее взгляде уступает место острой тревоге. Она бросает взгляды вправо, влево, назад через плечо, как и весь день, но теперь совсем с другой целью. Тогда она искала мужчину и хотела только взглянуть на него; теперь она ищет его же, но надеется, что он спасет ее от оскорблений или чего-нибудь еще худшего.
Но никого не видно – ни одного человека по обе стороны реки! Справа поднимается крутой мрачный утес, на его уступах виднеется несколько коз. Слева пологий берег, на котором пасутся овцы, ягнята лежат у их ног; но пастухов не видно; не к кому обратиться за помощью.
Гвен продолжает отчаянно грести; лодки приближаются к повороту. Они не успеют его обогнуть, как она окажется в руках этих ужасных лудей, ее обнимут их сильные медвежьи лапы!
Эта мысль добавила ей сил и энергии отчаяния. Гвен сделала последнее усилие, чтобы избежать преследователей, и обогнула выступ берега.
И тук же лицо ее проясняется, в глазах блестит радость; тяжело дыша, девушка восклицает:
– Мы спасены, Нелли! Мы спасены! Хвала Небу за это!
Нелли тоже благодарит Небо за спасение, хотя и ничего не понимает.
Глава шестая
Заслуженное купание
Капитан Райкрофт уже несколько минут находится на своем любимом месте – достаточно, чтобы убедиться, что снасти в рабочем состоянии, и забросить удочку в воду; он проделывает все это, говоря:
– Я не удивлюсь, Уингейт, если мы сегодня не увидим ни одного лосося. Небо слишком яркое, чтобы его вкуснейшее величество принял перышко за муху.
– Конечно, рыба сегодня пугливая, – соглашается лодочник. – Но, – добавляет он, приписывая эту пугливость другой причине, – не в цвете неба дело. Рыбу распугали эти шахтеры из Фореста. Их лодка шумит, как бристольский поезд. Интересно, что вообще привело это сброд к нам на реку. У них здесь нет никаких дел; по мне, должен быть закон против этого – как против браконьерства на рыбу.
– Ну, это было бы слишком, Джек. Шахтерам тоже нужно отдохнуть на природе, как и всем прочим. Даже больше, чем остальным, я бы сказал, учитывая, сколько времени они проводят под землей. Когда они выходят из подземных недр, вполне естественно, что им хочется немного порезвиться; вы сами выбрали себе земноводное существование и не должны винить их за это. Те, кого мы только что встретили, конечно, отдыхают. Поэтому так много выпили. В некотором смысле это извиняет их поведение. Не думаю, что их появление на воде можно назвать странным.
– Ну, судя по их лицам, вода им не очень знакома, – замечает лодочник, казалось, не очень удовлетворенный рассуждениями капитана. – А что касается отдыха, то, если не ошибаюсь, они так отдыхают круглый год. Двое из них, может быть, шахтеры –те, у кого самые грязные лица. А что касается двоих остальных, не думаю, чтобы они хоть раз в жизни брались за кайло. Я видел, как они болтаются в Лидбруке, а это очень плохое место. К тому же они были в обществе человека, который и святому создаст дурную репутацию. Это Коракл Дик. Поверьте моему слову, капитан, среди них нет ни одного честного шахтера – ни угольщика, ни добытчика железа. Конечно, они могут отдыхать, но не на нашей реке. Да и лодку, наверно, украли или мошеннически выманили.
Услышав эту речь – ее консерватизм обязан профессиональной ревности, – гусарский капитан не мог сдержать улыбку. Он уже почти забыл грубость случайных встречных, приписывая ее пьянству, и сожалеет о своей угрозе наказать их, которую, к тому же, трудно осуществить. Но теперь, обдумывая слова Уингейта, он снова начинает хмуриться. Однако ничего не говорит, сидит, держа в руке удочку, но думает не о том, как поймать лосося, а что делать, если снова встретится с этими «мошенниками».
– Слушайте! – восклицает лодочник. – Слышите крики? Я думаю, это они. Что мы с ними сделаем, капитан?
Ловец лососей готов смотать удочку и достать из кобуры пистолет, который случайно прихватил с собой. Он не собирается стрелять в пьяниц, хочет только припугнуть их.
– Да, это они идут вниз по течению, – продолжает Уингейт. – Конечно, течение оказалось для них слишком сильным. Неудивительно, Такие бездельники думали, что смогут провести лодку по Уаю! Все равно что проедутся верхом на борове!
При этом новом доказательстве профессиональной ревности военный опять улыбается, не зная, что предпринять и нужно ли вообще предпринимать что-то. И почти сразу ему приходится действовать, хотя и не против четверых шахтеров из Фореста, а против глупого лосося, который решил поохотиться за мухой. Круги на воде и рывок свидетельствуют, что добыча на крючке, а быстрое жужжание спиннинга говорит о больших ее размерах.
Несколько минут после этого ни у него, ни у лодочника нет времени прислушиваться к крикам: они стараются удержать добычу и «выводить» ее. Леска разматывается, потом останавливается, снова начинает разматываться; его речное величество, чувствуя, как что-то решительно и болезненно препятствует его попыткам освободиться, бросается в одном направлении, потом в другом, а рыболов все время искусно играет с ним, а гребец столь же искусно удерживает лодку.
Поглощенные этими занятиями, они не слышат грубых слов вперемежку с восклицаниями, доносящихся сверху; и даже если слышат, то не обращают внимания, считая, что они исходят от той же пьяной четверки. И только когда борьба почти закончилась и уже покорившисй лосось подведен к лодке – Уингейт с багром в руке склоняется над бортом, готовый подхватить рыбу, – только тогда слышат они другие звуки, которые заставляют тут же забыть о рыбе. В этот момент, когда лосось уже обессилен и готов сдаться, Райкрофт останавливает вращение спиннинга и прислушивается.
Но лишь на мгновение. Снова голоса мужчин, но теперь слышится и крик женщины, словно в опасности или отчаянии!
Необходиости в догадках нет, да они и не нужны. Почти одновременно из-за поворота показывается лодка, за ней еще одна, очевидно, преследующая, как свидетельствуют позы и жесты сидящих в обеих лодках: в преследуемой две молодые женщины, в преследующей четверо грубых мужчин, которых легко узнать. С одного взгляда гусарский офицер понял ситуацию, лодочник тоже. Этот взгляд спас жизнь лососю и, возможно, двух женщин от насилия. Райкрофт отбрасывает удочку, одновременно Уингейт откладывает багор. Он слышит громкий приказ:
– За весла, Джек! Прямо к ним! Гребите изо всех сил!
Джеку Уингейту не нужен этот приказ, не нужны и одобряющие слова. Как мужчина, он помнит недавнее оскорбление; как рыцарь, не хочет, чтобы другие подвергались таким же обидам. Неважно, что они леди; достаточно того, что оскорблениям подвергаются женщины; и более чем достаточно увидеть, кто их обидчики.
Через десять секунд он уже сидит на банке с веслами в руках, офицер – за рулем; еще через пять секунд «Мэри» развернулась и быстро понеслась вверх по реке, словно подхваченная течением. Она направляется к большой лодке, но на этот раз не избегает столкновения, а словно ищет его.
Однако преследуемое суденышко и то, что спешит ему на выручку, разделяет около двухсот ярдов. Райкрофт, взглядом измеряя расстояния, думает, что делать. Прежде всего ему приходит в голову выхватить пистолет и остановить преследователей выстрелом. Но нет: для Англии это не годится. Да ему и не нужна помощь смертоносного оружия. Конечно, на одного приходится четверо; но что с того?
– Мне кажется, мы с ними справимся, Джек, – говорит он сквозь зубы. – Я возьму на себя двоих – самых рослых и сильных.
– А я остальных двоих – они такие неуклюжие! Можете на меня рассчитывать, капитан.
– Знаю. Работайте веслами, пока я не прикажу их бросить.
– Они как будто нас еще не увидели. Наверно, слишком пьяны. Может, когда увидят нас, повернут.
– У них не будет такой возможности. Я намерен править прямо на них. Не опасайтесь результата. Если «Мэри» будет повреждена, я оплачу ремонт.
– Не думайте об этом, капитан. Я бы отдал стоимость новой лодки, чтобы наказать этот сброд, особенно того рослого смуглого парня, который говорит больше других.
– Накажешь, и очень скоро!
Райкрофт выпускает руль и освобождается от рыбацких принадлежностей, торопливо бросив их на дно лодки. А когда снова берется за руль, «Мэри» была уже в шести корпусах от приближающихся лодок. Теперь эти две лодки идут почти рядом: преследователи догнали девушек. За веслами сидят только двое мужчин; остальные двое стоят: один посредине лодки, другой на носу. Оба пытаются ухватиться за борт прогулочной лодки и подтащить ее к себе. И так заняты, что не видят приближающуюся рыбачью шлупку; гребцы же сидят спиной и тоже ничего не видят. И только удивляются, почему «девчонки», как они продолжают их называть, ведут себя так хладнокровно. Девушки кажутся не такими испуганными, как раньше.
– Иди сюда, моя сладенькая! – кричит стоящий на носу – смуглый рослый мужчина, – обращаясь к мисс Винн. – Тебе от меня не уйти! Я должен получить свой поцелуй. Бросай весла и иди ко мне!
– Нахал! – восклицает она; глаза ее гневно сверкают. – Держи руки подальше от моей лодки! Приказываю тебе!
– Но здесь я приказываю, озорница! Давай губы! Клянусь Г… я их сам возьму!
Говоря это, он вытягивает длинную обезьянью руку и хватается за борт лодки девушки; одновременно другой рукой он хватает Гвен за платье и тащит к себе.
Гвен Винн не закричала, не стала звать на помощь. Она знает, что помощь близка.
– Руки прочь! – слышится громовой голос одновременно с глухим ударом о большую лодку, затем следует глухой треск – лодки сталкиваются бортами. Пьяницы, повернувшись, увидели рыбацкую шлюпку, и поняли, почему она здесь. Но они слишком пьяны, чтобы отступиться. Во всяком случае их предводитель намерен сопротивляться. Свирепо повернувшись к Райкрофту, он заплетающимся языком произносит:
– Ик… ик… а тебе какое дело, мистер белая шляпа? И что ты хочешь со мной сделать?
– Увидишь.
С этими словами Райкрофт перескакивает из одной лодки в другую; и прежде чем противник опомнился, крепко хватает его руками. Еще мгновение – и мошенник, словно перышко, поднимается в воздух и летил за борт.
Уингейт, тоже перескочивший в лодку углекопов, хватает второго стоявшего и грозит проделать с ним то же самое.
Рывок, дикий крик – мужчина идет ко дну, как камень. Еще один крик, когда он показывается в облаке пузырей; третий раз он кричит, еще отчаянней, чувствуя, что вторично уходит на дно.
Двое за веслами сразу словно протрезвели, и один из них кричит:
– Смилуйтесь! Роб утонет! Он не умеет плавать.
– Он тонет! – добавляет второй.
И правда. Потому что Роб опять показывается на поверхности, он кричит слабым голосом и одновременно слабо, но лихорадочно колотит руками по воде; видно, что он вот-вот задохнется.
Райкрофт встревожился: в своем наказании этого парня он зашел слишком далеко. Он должен его спасти!
Быстро, как мысль, сбрасывает он куртку, отталкивается от дна лодки и прыгаетза борт.
Великолепный пловец, в несколько гребков он оказывается рядом с тонущим. И как раз вовремя: тот показался на поверхности в третий и, очевидно, в последний раз. Офицер одной рукой хватает его за воротник и удерживает на поверхности. Однако тот еще не спасен. Теперь они оба в опасности – спаситель и тот, кого он спасает. Они далеко от лодки и попали в опасный водоворот, их начинает стремительно вертеть.
Теперь слышится крик Гвен Винн – первый ее крик; она встревожилась по-настоящему! Но не успела она повторить свой крик, как страх оставляет ее, она снова садится, увидев второго спасителя. Молодой лодочник перескакивает в свою лодку и быстро гребет к держащимся на воде. Еще несколько гребков, и он рядом с ними; затем выпускает весла, и вскоре оба уже благополучно на борту.
Едва не утонувшего и страшно перепугавшегося Боба переносят к его товарищам и укладывают в на кусок старого брезента; Уингейт тащит его, как мешок угля. Запомнят «парни из Фореста» эту свою прогулку.
Ни слова не говоря, они уплывают; плывя вниз по течению, они оглядываются и выглядят протрезевевшими и скорее обрадованными, чем огорченными.
А оставшиеся две лодки вскоре двигаются вверх, прогулочная впереди. Но теперь гребет не ее владелица: за весла берется капитан Райкрофт. В спешке и в последовавших приятных мгновениях он совершенно забыл о лососе; его совершенно не интересует ни рыба, ни удочка со всем снаряжением. Какая разница? Если он потерял хорошую добычу, зато может найти прекраснейшую женщину на Уае!
А она ничего не потеряла – ничем не рискует – даже гневом тетушки! Потому что прогулочная лодка оказывается вовремя на причале, чтобы договориться с Джозефом.
Глава седьмая
Заядлая читательница романов
Пока на реке происходят эти возбуждающие события, Ллангоррен Корт продолжает сохранять тишину, приличествующую аристократическому поместью, особенно если во главе его стоит почтенная старая дева и в доме нет детей. Именно так обстоят дела в Ллангоррене, мнимой хозяйкой которого является мисс Линтон, тетушка и законная опекунша. Но, возглавляя поместье, она напоминает разукрашенную фигуру на носу корабля, поскольку почти не занимается домашними делами, оставляя их искусной экономке, владеющей всеми ключами.