Майоров Сергей. Группа риска

   Что-то подсказывало Косте, что соглашаться не следует, но Вадик продолжал напирать, перебирая десятки вариантов возможного времяпровождения, и Костя чувствовал, что где-то в глубине души хочет согласиться, несмотря на все разумные опасения — слишком уж тусклыми были остальные перспективы на предстоящий вечер.
   — Ладно, уговорил!
   Медведев шлепнул кулаком по раскрытой ладони.
   — У тебя час времени есть? Сейчас заедем в одно местечко, у меня там приятель работает, тяпнем по пивку, а потом я тебя отвезу, куда скажешь. Договорились? По глазам вижу, что договорились! Все, едем!
   Предупреждающий сигнал зазвучал громче, но Костя, не обращая на него внимания, кивнул и вслед за обрадованным Медведевым направился к темно-зеленому «БМВ-320».
   — С собой привез, — гордо объявил Вадик, устраиваясь за рулем. — Девяносто третьего года. Полтора года там на ней ездил, ни одной поломки! Только-только номера получил. Растаможка в такую сумму встала! Правда, классная тачка?
   Костя кивнул.
   — Во, правильно, всем нравится!..
   Заведение, куда привез Медведев Костю, не имело ни вывески, ни названия, но внутри выглядело очень приятно и уютно. Свободных столиков в зале было много, и они расположились за угловым. Костя по привычке сел лицом ко входу.
   — Ну чего, давай для начала по пятьдесят водочки?
   — Нет, я только пиво буду.
   — Да брось ты, ладно. От этого не напиваются, а для аппетита полезно. Не хочешь?.. А коньяк будешь?.. Тоже нет. Черт, а я думал, у вас там все пьют. Ну ладно, я тогда тоже не буду. Значит, пиво?
   Заведение предлагало большой выбор алкоголя, но с закуской дело обстояло неважно. Как им объяснили, что-то случилось с электропроводкой, и сейчас могли подать только бутерброды и соленые орешки. Медведев несказанно огорчился данному обстоятельству и предложил отправиться в другое место, но Костя отказался, сославшись на нехватку времени.
   Ему стало надоедать показное радушие бывшего одноклассника. Было во всем этом что-то неестественное и наигранное, тем более, что Костя помнил, каким Медведев был раньше. Проведенные в командировке годы сильно изменили его. Пиво подали в огромных глиняных кружках.
   — За встречу! — ослепительно улыбаясь, провозгласил Медведев.
   После того, как обсудили всех бывших одноклассников и общих знакомых, разговор начал затихать, несмотря на предпринимаемые Медведевым усилия найти общие темы. Костя вдруг понял, что говорить им не о чем, что выпирающее из Вадика дружелюбие раздражает его все больше и больше и ему хочется быстрее покончить с этим мероприятием и отправиться домой.
   Пиво оказалось очень крепким, и, допив кружку, Костя подумал, что сам он в таком состоянии за руль бы уже не сел. Но Медведев внешне выглядел абсолютно трезвым и порывался заказать еще по кружке. Косте удалось отговорить его с большим трудом.
   — Костик, я не понимаю, чего ты боишься? Ты же видишь, что я еще ни в одном глазу. Я тебя довезу, куда скажешь. У тебя же еще есть время?
   — Уже нет.
   — Тогда поехали. Давай, на дорожку, по пятьдесят грамм тяпнем?
   — Нет. Не люблю с пивом мешать.
   — Правильно, я тоже не люблю. Но сегодня это не помешает. За встречу, давай?
   — Не стоит.
   — Вот ты зануда! Ну ладно, не стоит, так не стоит. Слушай, я знаю, от чего ты не откажешься! Тут готовят один коктейль, нигде в городе его больше не найдешь. Ты его просто должен попробовать. Он всего-то — пять градусов, но вкус изумительный. И готовят его, между прочим, тоже из пива. Там пиво и еще восемь каких-то компонентов.
   — Водка, наверное. И называется он «ерш».
   — Не, не «ерш». Давай, и — пойдем. Пять минут.
   Коктейль Косте понравился. Вкус у него, действительно, был приятный, хотя крепость намного превышала обещанные пять градусов.
   — Раньше они лучше делали, — недовольно объявил Медведев, отставляя пустой стакан. — Все портится. Пошли?
   — Пошли.
   Они поднялись и пошли к выходу. На пороге Вадик остановился и хлопнул себя по лбу.
   — Извини, совсем забыл. Мне позвонить надо. Держи ключи, а я сейчас подойду. Там центральный замок, снимешь с сигнализации, и все. Садись, я быстро.
   Костя устроился на переднем пассажирском сиденье, чувствуя, что захмелел сильнее, чем можно было ожидать. Ощущение опасности ушло.
   Вадик вернулся через минуту, уверенно сел за руль и стартовал с места, демонстрируя скоростные возможности своей машины. Ехали молча. Костя опустил боковое стекло и прикрыл глаза, подставив лицо под поток прохладного воздуха.
   Подъехать к самому подъезду не удалось — дорогу во двор перегородил грузовик, и Вадик, ругаясь, остановил машину за ним.
   — Звони. У меня телефон старый. Собираюсь квартиру купить, надоело с родителями жить, но до этого еще далеко. Помнишь телефон-то?
   — Записан.
   — Ну, тогда все. Нашим, если кого увидишь, привет передавай. Пока!
   Костя вылез из «БМВ» и пошел к дому. Вадик лихо развернул машину и, включив магнитолу, рванул с места.
   Костя достал сигареты. В пачке оставалась последняя штука, и он подумал о том, что надо вернуться к ларькам и купить. Но разворачиваться и идти квартал до перекрестка было лень, и он, потоптавшись на месте, продолжил путь к подъезду, решив, что если очень приспичит, то сходит потом, а вообще постарается обойтись без курева и пораньше лечь спать.
   Сигарета тянулась очень плохо. Костя остановился и долго разглядывал ее, пока не заметил разрыв около фильтра. Со злостью отбросив окурок в сторону, он открыл тяжелую дверь и вошел в дом.
   На лестнице было темно, только где-то на верхнем этаже горела лампочка. Ставя ногу на нижнюю ступеньку, Костя услышал слева какой-то шорох и начал оборачиваться, но реакция была ослаблена алкоголем, и он не успел. Сильный и точный удар обрушился на голову. Перед глазами вспыхнула оранжевая молния, а земля встала на дыбы и понеслась ему навстречу, но удариться лицом о ступени Косте на дали. В самый последний момент его подхватили и, замедлив падение, плавно опустили на лестницу. Другие руки рывком задрали на спине куртку и выдернули из-за пояса пистолет. Острое лезвие швейцарского офицерского ножика рассекло кожаный шнурок, протянувшийся от скобы на рукоятке пистолета к брючному ремню, и табельный «ПМ» исчез в чужом кармане.
   Все это заняло несколько мгновений. Тихо закрылась входная дверь, и две приземистые фигуры в неброской темной одежде направились к перегородившему въезд во двор грузовику. Оба шли, не торопясь, и ничем не привлекали к себе внимания. Подойдя к машине, один из них, доставая ключи, пнул ногой переднее колесо, а второй закурил и, ожидая, пока ему изнутри откроют дверцу, смотрел по сторонам.
   Когда грузовик выбрался на проспект и покатил, набирая скорость, к центру города, сидящий на пассажирском месте достал из бардачка радиотелефон и набрал «02».
   — Алло, это милиция? Здравствуйте! Понимаете, я только что провожал свою девушку и видел, как по двору болтается пьяный, с пистолетом в руке… Нет, я не знаю, какой у него пистолет, может, и газовый, но вы, пожалуйста, проверьте. Я видел, что он зашел в подъезд дома номер семнадцать… Улица Ольховая… Да… Нет, я из автомата звоню. Сейчас мне его не видно. Но перед этим, понимаете, он что-то бормотал о том, что он сотрудник милиции… Нет, не в форме. Ага, спасибо. Проверьте, пожалуйста.
   Отключив трубку, он посмотрел на своего напарника и ухмыльнулся:
   — Нормально получилось. Жаль только, что сильнее нельзя было. Я бы их всех…
   — Успокойся, — водитель был старше по возрасту, опытнее и рассудительнее. — Делай то, за что тебе платят. А остальное нас не касается.
   Через несколько минут во двор дома семнадцать по улице Ольховой медленно въехал патрульный «УАЗ».
   — Никого тут нет, — мгновенно определил сидевший на заднем сиденьи милиционер с пустыми погонами и автоматом на коленях. — Конечно, сколько уже времени-то прошло!
   Водитель остановил машину посреди двора. Старший наряда распахнул дверцу и сплюнул под колеса, о чем-то раздумывая. Приняв решение, он вылез из машины.
   — Толик, пошли посмотрим в подъездах. Может, еще и болтается где.
   Толику куда-то ходить и что-то проверять явно не хотелось, но спорить он не стал и, закинув автомат на плечо, спрыгнул на асфальт.
   Они безрезультатно проверили два подъезда. Толик вопросительно посмотрел на своего командира, расстегнул кармашек на рукаве куртки и достал пачку «Мальборо».
   — Проверим еще там, — не оборачиваясь, прапорщик зашагал к приоткрытой входной двери.
   Толик прикурил, коротко выругался и пошел следом. В подъезде, головой на нижних ступенях лестницы, лежал человек. Пока прапорщик разглядывал тело, тренированный на алкогольные ароматы нос Толика уловил знакомый запах.
   — Ах ты, сука! Нажрался, а мы за тобой бегать должны! — с короткого размаха Толик врезал тяжелым ботинком под ребра лежавшему. — Делать нам больше нечего!
   — Подожди! — прапорщик заметил обрезанный пистолетный ремешок, но остановить подчиненного не успел, и высокий шнурованный ботинок еще раз, хотя и с меньшей силой, ткнулся в бок незнакомца.
   — Стой, я тебе говорю! Не видишь?
   — Чего? — Толик был занят важным делом — выбрасывал окурок, и обращать внимание на какие-то мелочи времени у него не было. — Да я его уже видел! Он где-то здесь живет, у нас в отделе уже раз двадцать был. Мы с Кирей его как-то по пьяни задерживали, он на Клеверной у кабака болтался…
   Лежащий перед ними мужчина застонал и приподнял голову.
   — Не хрен пить, если не умеешь, — нравоучительно произнес Толик и поднял ногу, раздумывая, стоит подкрепить слова действием, или пока подождать.
   Прапорщик присел на корточки и потряс мужчину за плечо. Он попытался открыть глаза, но тут же зажмурился, что-то тихо пробормотав.
   — Чего? — Толик презрительно скривился и плюнул на пол. — Не слышу, громче давай!
   Прапорщик перевернул мужчину на спину и быстро ощупал одежду. В правом нагрудном кармане рубашки лежало что-то твердое, знакомых размеров, и, расстегивая пуговицу, он уже догадался, что именно сейчас достанет.
   — Капитан милиции Ковалев Константин Егорович, старший оперуполномоченный, — тихо прочитал прапорщик секунду спустя и, переведя взгляд на обрезанный конец пистолетного шнура, добавил: — Если «ствол» ушел — конец ему…
   Толик переминался с ноги на ногу, теребил брезентовый автоматный ремень и молчал.
   — Чего застыл? — сказал прапорщик. Армейской жесткости в его словах не было, прозвучали они метко, по-домашнему, но Толик дернулся и шагнул в сторону двери. — Скажи Шурику, пусть машину сюда под гонит. Не стой.
   Когда подчиненный выскочил на улицу, старший наряда приподнял незнакомого капитана и усадил, прислонив спиной к стене.
   — Чего ж с тобой случилось-то?
 
   Следующие несколько часов Ковалев, хоть и окончательно пришел в сознание, находился в состоянии, похожем на транс. На место происшествия — в подъезд его дома — слетелось множество народа. Постовые, участковые и опера местного отделения, районное начальство, промелькнул даже кто-то из прокурорских работников. Костя постоянно отвечал на одни и те же вопросы и через некоторое время неожиданно понял, что ему никто не верит. Напрямую никто этого не сказал, но по выражениям лиц и интонации, с которой его в очередной раз просили пересказать все с самого начала, он догадался, что общее мнение сводится к тому, что оружие он попросту прое…л по пьяни, а теперь, нелепыми и ничем не подтвержденными байками, пытается оправдаться. Запах алкоголя налицо, а вот следов побоев — не видно. И как объяснить ту телефонную заявку, благодаря которой его и нашли?
   Вскоре приехал ответственный от руководства Правобережного РУВД майор Шлыков. Он всю жизнь проработал участковым инспектором, а сейчас командовал каким-то организационным отделом в управлении и мгновенно сделал выводы о причинах и сути случившегося. Задав несколько вопросов и не выслушав ответы, он многозначительно кивнул, смерил Ковалева презрительным взглядом и удалился к группе руководителей местного управления.
   Через несколько минут Ковалева отвезли в районный травмпункт. Когда шли от машины к зданию поликлиники, сопровождавший его опер тихо произнес:
   — Я попробую с врачом договориться, чтобы он алкогольное не ставил. Побольше на голову жалуйся… Ну, да ты сам знаешь!
   Пока Ковалев сидел в коридоре и разглядывал выписанную ему карточку травматика, опер заскочил в кабинет к врачу.
   Молодой врач поначалу благосклонно отнесся к высказанной ему просьбе, но когда услышал звание и должность Ковалева, взгляд его изменился: он вспомнил пустырь и двух «оперов», которые ограбили его несколько дней назад.
   — Хорошо, ведите вашего больного, — оборвал он опера и начал перекладывать бумаги на столе.
   — Нормальный мужик попался, обещал помочь, — услышал Костя, когда его коллега выскочил из кабинета. — Пошли, сейчас быстренько все оформим…
   Костя жаловался на сильную головную боль и пытался изобразить все известные ему симптомы сотрясения головного мозга, при этом чувствуя себя настолько омерзительно, что не мог смотреть на врача и помогавшую ему пожилую медсестру. Выйдя обратно в коридор, он вздохнул с облегчением и всю дорогу до отделения беспрерывно курил.
   В отделении его уже ждал Петров. Он успел побеседовать с местными оперативниками и общую картину происшедшего представлял.
   — Как же ты так?
   — Мудак потому что, — ответил Костя, направляясь в кабинет начальника, чтобы писать рапорт.
   Вскоре поступила телефонограмма из травмпункта. В ней говорилось, что обратившийся к ним гражданин Ковалев жалуется на головную боль, но телесных повреждений у него нет и подозрение на сотрясение головного мозга объективно ничем не подтверждается, но зато наличествуют все признаки алкогольного опьянения.
   Сопровождавший Ковалева в «травму» опер громко выругался.
   Костю отвезли в больницу. Содержание алкоголя в крови оказалось соответствующим состоянию опьянения средней степени.
   — Пиво, значит, пил? — Шлыков, вертя в руках справку. — Не умеешь врать — так и не берись тогда уж…
   Под утро все формальности были, наконец, закончены. Петров ждал его во дворе отделения, прохаживаясь вокруг своей белой «шестерки».
   — Куда сейчас? — спросил он, усаживаясь за руль и доставая ключи.
   — Давай этот адрес проверим, где мой одноклассник обитать должен.
   — Думаешь, он…
   — Водку-то мне в пиво намешал кто-то. Не он, конечно, а бармен, но с его подачи.
   Дима включил скорость.
   — Если он хоть как-то при «делах», я ему, суке…
   — При «делах», и еще как. Только вот дома его не окажется. Ни сегодня, ни в ближайшее время. Но проверить надо.
   Доехали быстро. В двух окнах квартиры горел свет, но зеленого «БМВ» нигде поблизости не наблюдалось.
   — Не в цвет, — вздохнул Костя, выбираясь из машины. — И сейчас еще целую жизнь будем в дверь долбиться…
   Он оказался прав. Женский голос через дверь ответил им, что никакого Вадика здесь нет и никогда не было, но пустить их в квартиру наотрез отказались, и пришлось долго ждать, пока приедет наряд местного отделения, а хозяйка рассмотрит в окно патрульные «Жигули».
   Проверив у оперов удостоверения и успокоив перепуганную женщину, милиционеры уехали на следующую заявку.
   — Я эту квартиру два года назад купила, через агентство. Могу документы показать. А что, что-нибудь не так?
   Петров бегло просмотрел договор купли-продажи и какие-то другие бумаги. Ничего полезного в них не было.
   — Я же по глазам вижу, что что-то случилось, — допытывалась хозяйка. — Просто почему-то не хотите мне говорить. Кого-то убили? Сейчас с этими квартирами столько всякого творится, просто ужас!
   — Извините за беспокойство и до свиданья, — Костя повернулся к двери.
   — Нет уж постойте, вы мне должны объяснить! — возмутилась женщина.
   — К вам это никак не относится, — ответил Дима, протискиваясь мимо нее на выход.
   — Но я должна знать! — донеслось им вслед, когда они сбегали по лестнице.
 
   — Куда теперь? Бармена за «хобот» брать? — спросил Дима, отпирая дверцы машины.
   — Каким образом? — усаживаясь на переднее пассажирское сиденье, Костя пожал плечами, — Не в лес же мы его повезем, там-то он все бы рассказал… Давай домой.
   — Домой?
   — А куда еще? — Костя закурил сигарету и прикрыл глаза. — Черт, голова болит, не соображаю ничего. Сам посуди, как все это организовано было. Мы своими метаниями сейчас только людей насмешим. Им ведь не пистолет нужен был, у них другая цель была.
   — Какая?
   — Меня подставить. На пистолет, сам по себе, им наплевать. Не было бы его — чего-нибудь другое придумали.
   — И чего же они хотят?
   — Вот этого я и не понимаю… В перспективе меня увольнение ждет.
   — Ну, это еще…
   — Не «ну», а ждет. Федю Брауна за утерю «ствола» без всяких разговоров уволили, хотя на него нападение реальное было, со свидетелями и травмами. Чего ж про меня-то говорить? Если я его не найду за месяц-полтора, пока мой вопрос решаться будет. Но я почему-то не верю, что найду его. Не бывает так хорошо. Но вот кому все это надо?
   Они остановились перед светофором, и Петров, оторвав взгляд от дороги, посмотрел на напарника.
   Они поняли друг друга.
   — Только почему так сложно? — пробормотал Костя.
 
   — Я не люблю действовать за глаза, — сказал Александр Петрович, глядя мимо Ковалева в окно и перекатывая по столу карандаш. — И поэтому говорю прямо. Я буду ходатайствовать о вашем увольнении.
   Несколько дней назад начальник ОУРа подполковник Поляков ушел в отпуск, и отдел возглавил его заместитель, именуемый обычно Пифагором, Архимедом или каким-либо другим научным прозвищем — за пристрастие к длинным пустым речам и полное непонимание сути работы. В уголовный розыск, да еще и на руководящую должность, Александр Петрович попал случайно, благодаря родственным связям в управлении кадров главка и каким-то своим личным, очень непонятным заслугам. Место это он сам для себя считал проходным и давно настроился перепрыгнуть в один из уютных кабинетов хозяйственного управления, но нынешний обладатель вожделенного кресла не торопился его освобождать, и приходилось ждать, героически снося тяготы и неприятности непонятной, а потому давно опротивевшей службы.
   — Утрата боевого оружия — это очень серьезный проступок. Проступок, если не сказать больше, — начальник сделал паузу и впервые за все время разговора посмотрел на Ковалева, но теперь тот уклонился от взгляда, с безразличным видом рассматривая стоящий на подоконнике горшок с кактусом.
   — Плохо, что вы этого не понимаете, — Александр Петрович вздохнул и возобновил прерванное занятие — катание карандаша по столу. — Тем более, когда все это произошло при таких… м-м… обстоятельствах. Обстоятельствах, в которых, кстати говоря, еще надо разобраться. Ваша, так сказать, версия, никакого объективного подтверждения пока не находит. Где этот одноклассник, который якобы угощал вас пивом? Он выписался три года назад и переехал на постоянное место жительства в Израиль. Родственники утверждают, что последний раз он приезжал весной девяносто третьего… Бармен утверждает, что ничего крепче пива вы у него не пили, но пришли вместе с каким-то мужчиной и были уже навеселе. Перед уходом выпили у него коктейль. Медведева, о котором вы столько говорите, он по фотографии не опознал. Неизвестный, который звонил по «02», сообщил, что вы попросту болтались, будучи пьяным, по двору своего дома и размахивали пистолетом. Конечно, дать официальные показания он не может, но факт остается фактом. Врачи зафиксировали наличие алкоголя в крови, но никаких телесных повреждений. Кроме ваших, опять-таки голословных, жалоб на головную боль. Не слишком ли много всего получается? Думаю, даже вы согласитесь, что, если посмотреть непредвзято, то все это можно объяснить очень просто: нажрались и оружие потеряли. Может быть, кто-то у вас его и вытащил, но только после того, как шатались, размахивая стволом, по своему двору, а потом свалились в подъезде и уснули. Не так?
   — Не так, — спокойно отозвался Ковалев, продолжая рассматривать кактус.
   — Что ж, проверка ведется, и о результатах ее говорить рано. Но лично я не думаю, что выводы ее будут хоть в чем-то для вас положительными.
   — А я на другое и не рассчитываю, — Ковалев оторвался от кактуса и посмотрел начальнику в глаза. — Вы, насколько я понимаю, тоже.
   — Я бы на вашем месте не стал так хорохориться. Впрочем, смею надеяться, я бы на нем никогда и не оказался.
   — Не сомневаюсь.
   В словах Ковалева явственно просматривался второй смысл. Раздумывая над этим, Александр Петрович не успел подхватить карандаш, и тот свалился на пол. Наклоняться за ним начальник не стал.
   — Как это следует понимать?
   — Как хотите, — Костя пожал плечами. — Просить или оправдываться я не собираюсь. Если вы полагаете, что этими разговорами можно что-то изменить, то я так не считаю.
   — Изменить что-либо уже сложно. Я не думаю, что в ближайшее время удастся найти пистолет. Но из всего случившегося нужно делать выводы. По крайней мере, разобраться в причинах случившегося.
   — Чего тут разбираться? — Костя пожал плечами. — Я во всем виноват. Надо было раньше думать. А насчет того, что «ствол» в ближайшее время не найдется — тут вы абсолютно правы.
   Фраза опять прозвучала очень многозначительно, и Александр Петрович, глядя на подчиненного, попытался определить, какой же второй смысл был в нее вложен, но догадаться так и не смог — Ковалев с самым безразличным видом достал пачку сигарет и закурил, не спрашивая разрешения. На душе у начальника остался неприятный осадок, и он поспешил закончить беседу.
   — Еще раз повторю, что буду ходатайствовать об увольнении. Слава богу, желающих устроиться к нам сейчас достаточно, есть из кого выбирать. Замечаний к вам и раньше хватало, но последний ваш… подвиг, вообще переполнил край. Неизвестно еще, где этот пистолет всплывет и для каких целей он будет использован.
   — Ну, кому-то это наверняка известно.
   — Что?
   — Хотя такие вещи до «шестерок», как правило, не доводят.
   — Что? Послушайте, Константин… э-э-э… Егорович… У меня складывается такое ощущение, что вы постоянно говорите какими-то намеками. Непонятными намеками. Может быть, вы скажете прямо, что вы имеете в виду?
   Костя пожал плечами:
   — Не очень вас понимаю… Я только хотел сказать, что тот, кто украл у меня пистолет, наверное, знает, как он им дальше распорядится. А уж какие намеки вы во всем этом увидели — извините, не понимаю.
   Александр Петрович хлопнул ладонью по столу:
   — Ладно, хватит. Идите и работайте. Пока… Доделывайте то, что осталось.
   — А что мне еще остается?
   Костя бросил недокуренную сигарету в пепельницу и вышел из кабинета.
 
   — Надо ведь что-то делать! — Петров подошел к окну, раздраженно подвинул в сторону занавеску и присел на подоконник. — Не бывает ведь безвыходных положений, ты сам это прекрасно знаешь. Должны быть какие-то ходы, надо просто хорошо подумать!
   — Брось, — Костя поморщился. — Посмотри на вещи реально. Оба мы прекрасно понимаем или, по крайней мере, догадываемся, откуда все это идет. Так? Так! Ну, а дальше-то что? «Ствол» сейчас лежит где-то в укромном месте и дожидается своего часа. Сомневаюсь, что сегодня или завтра побегут кого-то из него «мочить». Не для этого его брали. Но как-то он проявиться должен, это само собой. Только не сейчас. Я думаю, после моего увольнения. Кто-то решил со мной поиграть.
   Дима посмотрел на напарника с откровенным скептицизмом.
   — Нет, это действительно так. Иначе не было бы смысла весь этот огород городить. Если уж у Медведева номера на машине были «левые», то… Согласись, просто раздобыть «ствол» можно было без всех этих заморочек. Нет, надо было меня основательно подставить. И у них это получилось. Прос…ть по пьяни оружие — куда же больше. Пифагор прямо сказал, что будет настаивать на моем увольнении. Много времени это не займет. В течение месяца, я думаю, все это решится. А вот потом начнется основное.
   — И в чем же это основное будет заключаться?
   — Не знаю, — Костя пожал плечами. — Я не полковник Гуров. К сожалению… Первый раунд они выиграли. А своим дерганьем мы им сейчас только удовольствие лишнее доставим. Ну, посмотри ты трезво: да, знаем мы заказчиков, но как на исполнителей выйти? Единственная ниточка ко всему этому была — Медведев, так и ее они аккуратно обрезали и смотали. Что остается? Бармен?
   — А что, ты считаешь, что он не при «делах»?
   — Не знаю. Вполне возможно, что очень даже при «делах». Только нам это уже все равно не поможет. Он с сегодняшнего дня в отпуск ушел. Проводить его собирался на Кипре, даже путевку заранее купил. Вернее, как я понимаю, ему купили…
   Петров выругался.
   — Не огорчайся так сильно. — Костя достал сигареты. — Будешь? В любом случае, ничего особо ценного он сказать, я думаю, не смог бы. Так, мелкий исполнитель… Сомневаюсь даже, что он знал, откуда вообще ветер дует. Ему сказали, он сделал.
   — Ну, и что ты предлагаешь? Сложить руки и сидеть?
   — Почему? — Костя взял со стола пепельницу, поднялся и подошел к стоящей около двери корзине для бумаг. — По-моему, у нас и так работы хватает. Надо с Олегом заканчивать…
   — А на это, значит, плюнуть, — Дима слез с подоконника и, набычившись и уперев руки в бока, прохаживался по кабинету.