Майоров Сергей. Группа риска

   — Алло, милиция! Во дворе дома пятнадцать корпус два на улице Сиреневой стоит белая «тойота»-джип, уже несколько часов. Там трое бандитов сидят, с оружием. Надо бы проверить.
   После звонка Олег еще минут десять промаялся в квартире, а потом, набрав полную грудь воздуха и теребя в кармане пистолет, вышел на лестницу.
   — Уходит! — Тихий едва не подпрыгнул на месте. — Смотри, уходит, падла!
   — Вижу, — Клешня внимательно наблюдал, как Олег выскочил из подъезда и почти побежал вдоль дома. — В ту сторону до остановки далеко, машины у него нет. Пошли!
   Они выбежали на улицу и остановились, будто наткнулись на стеклянную стену. Около их белой «тойоты» стоял бело-синий «УАЗик», и трое милиционеров, с автоматами и в пятнистых бронежилетах, выволакивали Пилота из машины. Девушки отошли в сторону, с интересом наблюдая за разворачивающейся сценой.
   — Вы что, ох…ли, что ли?! — бушевал Пилот. — У меня ж на него разрешение оформлено, все, как полагается! Охранная фирма «Оцепление», все законно, в натуре!
   — Вот и отлично, — радостно возражал ему лейтенант, с любопытством вертя в руках изъятый у Пилота «кольт». — Проедем в отделение, и там разберемся. Заявочка на вас поступила, граждан пугаете.
   — Каких, на х…. граждан?! — возмутился Пилот. — К бабе я своей приехал, не видно, что ли?
   — Не видно, — возразил лейтенант. — И матом, пожалуйста, не ругайтесь. Это мелкое хулиганство, мы на вас протокольчик составим.
   — Ж…пу себе подотри своим протоколом, баран е…й, — посоветовал Пилот, но тут же пожалел о сказанном. Один из постовых, которому больше других надоело возиться с неподатливым охранником, врезал ему дубинкой по печени, и Пилот рухнул на асфальт, моментально позволив надеть на себя наручники и погрузить в «стакан» «УАЗика».
   — Вот и хорошо, — резюмировал лейтенант. — Саныч, ты на «тойоте» ездил когда-нибудь?
   Усатому старшине Санычу было все равно на чем ездить — на «Кировце» или на «тойоте», и он, дымя «Беломором», полез за руль.
   Клешня и Тихий, наблюдавшие эту сцену с безопасного расстояния в сто метров, переглянулись. Выражение лица Тихого свидетельствовало о том, что иногда его могут взбесить не только полуторатысячные трусы.
   Первым пришел в себя Клешня.
   — Коляныч сам разберется. Пошли, а то упустим.
   Они развернулись и побежали в том направлении, куда ушел Олег. Выскочив за дом, они увидели, что он оторвался от них метров на триста и теперь двигался по центральной аллее небольшого сквера, направляясь, видимо, к автобусной остановке.
   Тихий был одет в спортивный костюм и кроссовки, а на Клешне были джинсы и цветастая шелковая рубашка навыпуск. Брючным ремнем он не пользовался, и заткнутый за пояс «кольт», такой же, как и у Пилота, на бегу тер голое тело и норовил выскочить; приходилось придерживать его рукой, что здорово сказывалось на скорости передвижения. Невооруженный, но отнюдь не менее опасный, Тихий вырвался вперед и стал стремительно настигать Олега.
   Расстояние быстро сокращалось. Тихий расстегнул «молнию» куртки и поправил прыгавшую на груди золотую цепь. В недалеком прошлом Тихий был мастером спорта по самбо и одним из лучших кик-боксеров города, десятки раз ему приходилось участвовать в серьезных переделках. Оценив Олега по своим критериям, он мысленно усмехнулся: никакой реальной опасности тот представлять не мог. Не тот уровень. Тихий любил эффекты и заранее решил, что, догнав Олега, собьет его на землю выполненным в высоком прыжке ударом ноги. На Клешню это произведет должное впечатление; они часто спорили о необходимости постоянно носить с собой огнестрельное оружие. Как и многие другие, Тихий тоже числился в ЧОП «Оцепление», но свой пистолет брал только на самые серьезные дела.
   Когда между, ними оставалось метров двадцать, Олег обернулся. Прямо на него летел здоровенный бритоголовый мужик в черно-белом, спортивном костюме, с толстенной золотой цепью на крепкой волосатой груди. Мужик двигался почти бесшумно, равномерно переставляя ноги в огромных мягких кроссовках и, не мигая, смотрел прямо ему в глаза. Метрах в ста позади виднелся другой, не менее здоровый и бритый. Олег вспомнил про белый джип. Неужели они так быстро откупились от ментов?
   Пистолет сам собой оказался в дрожащей руке Олега.
   — Стой! — крикнул он, но необходимой при подаче такой команды уверенности в голосе не было.
   Тихий удивился, но не более того. Дрожащий сопляк, пусть даже и вооруженный какой-то хлопушкой, испугать его не мог. Просто придется действовать еще более жестко, но зато и трофей по праву будет принадлежать ему.
   Не сбавляя скорости, Тихий прыгнул вперед и вниз, кувырнулся через голову и встал на корточки перед самым Олегом. Согнутая в локте и отведенная назад правая рука Тихого начала распрямляться, готовая пробить насквозь солнечное сплетение противника, но, когда до цели оставались последние сантиметры, произошло невероятное: трясущийся сопляк успел опустить ствол пистолета и вдавил спусковой крючок.
   Тихий не услышал выстрела. Раньше, чем он успел воспринять звуковую волну, остроконечная «тэтэшная» пуля пробила его голову и вонзилась в песок дорожки, а секунду спустя тот же песок принял на себя труп Тихого. Его лицо оставалось оскаленным в гримасе атаки, но открытые глаза выражали лишь безграничное удивление.
   — Тихий! — отчаянно заорал Клешня, останавливаясь и вырывая из-за пояса пистолет. Большой палец никак не мог совладать с тугим флажком предохранителя, и Клешня опять бросился вперед, понимая, что расстояние слишком велико для прицельной стрельбы.
   Ошалевший от происходящего Олег поднял правую руку и дважды выстрелил в сторону второго противника.
   Клешня упал на дорожку, перекатился и взял пистолет обеими руками, целясь немного выше головы Олега. О последствиях он не думал, сейчас им двигало только желание отомстить за смерть друга.
   Олег выстрелил еще раз, даже не пытаясь прицелиться, а просто в сторону Клешни, и бросился бежать.
   Клешня выстрелил дважды, немного сместил прицел вниз и опять нажал на спуск. Будь расстояние хоть немного меньше, Клешня снес бы Олегу голову, но на такой дистанции даже «кольт» не мог спасти положение.
   Олег свернул с дорожки в кусты и исчез из вида.
   Клешня вскочил и побежал к Тихому. Он видел, как тот упал, но в глубине души теплилась надежда, что друг все-таки жив.
   Остекленевшие глаза, аккуратная маленькая дырка во лбу и черная лужа вокруг затылка сказали ему, что это не так.
 
   Через полчаса после перестрелки труп Тихого обнаружил гулявший с собакой пенсионер. Он позвонил в милицию из телефона-автомата и поспешил домой, опасаясь, что за это ему отомстит мафия, или менты затаскают его по судам.
   Дежурная группа приехала на удивление быстро — это было первое убийство, случившееся в городе за день. В заднем кармане спортивных брюк Тихого обнаружили служебное удостоверение старшего лейтенанта милиции Розина Петра Аркадьевича, состоящего в должности дежурного ПЦО, со вклеенной фотографией Тихого и водительское удостоверение Дмитрия Владимировича Тюленева, с той же фотографией. Эти находки вызвали усиленные переговоры по рации между группой и дежурным по РУВД. Эфир милицейской волны прослушивали, хотя бы периодически, большинство репортеров городских газет и местного телеканала. Услышанная новость вызвала у них оживление и заставила, бросив все, рвануть на место происшествия.
   В вечернем выпуске теленовостей показали два милицейских «УАЗика», постового с автоматом на плече и сигаретой в зубах, следователя прокуратуры, эксперта, проводника со служебно-розыскной собакой, которая задрала ногу на осветительный столб, и труп Тихого. Диктор суровым голосом заявил, что, по мнению правоохранительных органов, убийство гражданина Тюленева Дмитрия Владимировича явилось результатом борьбы организованных преступных групп за передел сфер влияния в городе.
 
   Олег не стал возвращаться в гараж. Он поймал частника и уехал в центр города, стремясь побыстрее оказаться как можно дальше от сквера. Убийство Тихого, само по себе, не произвело на него большого впечатления. Он уже давно был внутренне готов к этому и сейчас не испытывал даже намека на угрызения совести. Но он прекрасно понимал, кого убил, и знал, что если поймают, то спросят с него строго. Выход был один — бежать. Олег молил Бога о том, чтобы деньги, тридцать тысяч долларов, оказались у Лазаревой. Лишь бы застать ее дома, а уж забрать свое он сумеет. С такими деньгами можно сделать себе новые документы и уехать далеко от этого города, тем более, что кое-какие полезные знакомства у него были. Конечно, надо было срочно избавляться от пистолета, но Олег просто не мог заставить себя это сделать. По крайней мере, до того момента, как он получит деньги, а там уж можно будет купить новый ствол.
   Сидя в маленьком кафе на проспекте Свободы, Олег выпил водки и пересчитал свою наличность. Двести сорок тысяч рублей и тридцать долларов. В квартире осталось еще почти столько же, но в спешке он совсем забыл про них.
   В ларьках Олег купил дешевый спортивный костюм и новую джинсовую куртку. На чердаке соседнего дома переоделся и спрятал старые вещи. Одно было плохо — резинка спортивных брюк не выдерживала веса «ТТ», и его пришлось переложить во внутренний карман куртки, где знающему человеку он сразу бросался в глаза. В тех же ларьках можно было бы купить подходящую наплечную кобуру, но ходить по городу с пистолетом в кобуре и «Заявлением» в кармане было бы уже явным перебором.
   В начале двенадцатого Олег приехал к дому Лазаревой. Во время своего первого визита он запомнил расположение окон ее квартиры и теперь, обойдя дом, с облегчением заметил, что в квартире горит свет. Олег закурил и постоял, разглядывая ее окна. В одной из комнат работал телевизор. На кухне явно были несколько человек, на желтом квадрате окна мелькали их искаженные тени.
   Олег отбросил окурок, и в этот момент к кухонному окну подошел высокий мужчина в майке, со стаканом в руке. Неторопливо отхлебывая из стакана, он открыл форточку и сплюнул на улицу. Олегу показалось, что мужчина — кавказец, но, в принципе, ничего странного в этом не было, в конце концов, квартира коммунальная, и жить там может кто угодно.
   Через дверь доносились голоса — мужские, с ярко выраженным кавказским акцентом. «Черных» Олег не любил, но сейчас ему, вроде бы, делить с ними было нечего, и он нажал кнопку звонка.
   Дверь открыли сразу. Тот самый кавказец, которого он видел в окне кухни, только теперь вместо стакана в руке у него была видеокассета.
   — Я к Нине. Она дома?
   — Заходи.
   Кавказец исчез в одной из комнат, а Олег остался ждать в коридоре, прислушиваясь к доносившимся до него голосам. Говорили на азербайджанском, трое или четверо мужчин.
   Нина вышла из кухни. Это была девушка лет двадцати, невзрачного вида, одетая в туго затянутый голубой халат с грязными обшлагами. Лицо у нее было усталое, под глазами залегли темные круги. Кавказец появился из комнаты уже без видеокассеты и остался стоять, глядя на них.
   — Нина, я от Толика. Мне надо с тобой поговорить.
   — От Толика? А что с ним случилось? — девушка явно удивилась, и Олега кольнуло неприятное предчувствие.
   — С ним все в порядке, просто он занят и не смог прийти сам. Давай зайдем в твою комнату или на лестницу выйдем.
   Нина оглянулась на кавказца, взглядом спрашивая у него разрешения или совета, и кавказец тут же вступил в разговор:
   — Э-э, говори здесь, у нас секрет нету. Зачем пришел? Какой еще Толик-молик?
   — Зато у меня секреты есть. Я пришел к Нине, а не к тебе, и говорить буду с ней. Надеюсь, ты не возражаешь?
   — Ты пришел — значит, тебе надо. Не нравится — уходи, а условий ставить не надо.
   Кавказец внимательным взглядом окинул фигуру Олега, явно заметил оттягивающий карман пистолет, усмехнулся и что-то крикнул в комнату на своем языке. Из комнаты тотчас выглянул его земляк — молодой, жилистый, с наглыми глазами и тоненькой полоской усов.
   — Какие проблемы, кардаш? — весело спросил он, буквально проедая глазами куртку Олега в том месте, где в кармане лежал пистолет. — Чего хотел?
   Олег посмотрел на Нину, но она молчала, отвернувшись в сторону и предоставив возможность вести разговор своим друзьям. В последнее время на нее несколько раз «наезжал» гостиничный сутенер Вася-Хам, и она не собиралась разговаривать один на один с парнем, неизвестно зачем заявившимся в ее квартиру. Тем более, что от парня буквально исходили волны физической угрозы.
   Олег вздохнул.
   — Ребята, никаких проблем. Я хочу пару минут поговорить с Ниной, но только без вас. Хорошо?
   — Хорошо, — легко согласился молодой. — Но только с нами. Она мне ближе, чем сестра. А у тебя «ствол» в кармане. Зачем?
   — Да это газовый, — отмахнулся Олег.
   — Покажи, — тут же потребовал молодой, отлепляясь от дверного косяка и выходя в коридор. — Посмотреть хочу. У меня тоже газовый есть. Сравним, у кого лучше, да?
   — Давай немножко попозже, да? Нина, у меня к тебе всего один вопрос. Мне нужен рюкзак с книгами, который тебе сегодня принес Толик. Он не мог зайти сам и просил меня его забрать. Отдай мне его, и я уйду.
   — Какой еще рюкзак? — первый раз за все время общения Нина проявила какой-то интерес и даже отвернулась от своих защитников. Олег взглянул в ее глаза и похолодел.
   — Рюкзак с книгами… Толик сегодня днем принес, часов в пять, — срывающимся голосом выдавил он.
   — Э-э, дорогой, ты, наверное, квартирой ошибся, — рассмеялся молодой. — Какой рюкзак? Какие книги? Мой не понимай ничего!
   — Толик — это Ерастов, что ли? — уточнила Нина. — Да я его уже полгода не видела. И не было нас сегодня днем здесь никого.
   Олег прислонился к стенке, чувствуя, что у него начинает бешено кружиться голова. Кавказцы начали быстро переговариваться на своем языке. Из комнаты выглянул еще один, с длинным перебитым носом и печальными глазами, старательно прячущий за спиной что-то тяжелое.
   — Дорогой, у тебя, наверное, все? Тогда иди, иди… — молодой направился к Олегу, но остановился, наткнувшись на его взгляд.
   Несколько минут все молчали. Потом Олег оттолкнулся от стены, еще раз посмотрел в лицо Нине и вышел.
   На улице он сел на скамейку перед подъездом и закурил. Он понял, что Толя его обманул, что их деньги действительно пропали, так как по какой-то непонятной причине его гениально составленный план не сработал. Теперь его ищут бандиты и менты, на нем «висит» труп, у него нет документов, ему негде ночевать, а денег в кармане хватит лишь на то, чтобы купить крепкую веревку и удавиться.
   Виновник всех его несчастий — Толик. Жалкий неудачник, которому на роду написано сесть за кражу курицы и загнуться в зоне от туберкулеза. Это он устроил пальбу в квартире, которую они пошли «брать» по наводке Марата. Это он изуродовал того парня на дискотеке. Это он прос…л деньги, которые уже были в их руках.
   Олег поднялся со скамейки, отбросил окурок и решительно зашагал к проспекту. Он знал, что сделает в первую очередь.
   Поедет в гараж и убьет Толю.
 
   — Марат, развяжи хоть ноги, в сортир хочу, — в очередной раз попросил Толя, но Марат лишь отрицательно покачал головой и придвинул поближе тяжелый «газовый» ключ.
   С момента отъезда Олега прошло более двух часов, и Марат изнывал от неизвестности. Толя болтал все время, не умолкая, стараясь убедить Марата в том, что Олег больше не вернется. Инстинкт самосохранения одарил Толю небывалым красноречием, и Марат, сначала вообще не веривший в то, что у Лазаревой лежат их тридцать тысяч, постепенно все больше склонялся к мысли о том, что Олег заберет деньги и смоется. Олег с самого начала не собирался делиться с Толей, так что может помешать ему сейчас, в одиночку завладев всеми деньгами, «кинуть» и его, Марата?
   — Послушай, но мне действительно пос…ть охота. Дай хоть банку какую-нибудь, что ли. Не в штаны же мне мочиться?
   — Потерпишь, — отозвался Марат, задумчиво разглядывая гаечный ключ. — Вот Олег приедет, тогда и сходишь.
   — Ха, да он уже сто раз успел бы вернуться, если б хотел! Ты что, до сих пор не понял, что он тебя просто нае…л? На фиг ты теперь ему нужен! Когда в кармане столько денег, друзей найти несложно.
   — Помолчи, надоел уже, — оборвал Марат, но ни угрозы, ни хотя бы даже злости в его голосе не было, и Толя упрямо продолжал гнуть свое.
   — Да подумай ты, зачем мы ему сейчас нужны? Со «стволом», с деньгами. Тридцать тысяч в одни руки — совсем не хреново. Можно даже в Москву или в Питер рвануть и там так раскрутиться! А мы здесь будем сидеть до посинения. А то еще возьмет, позвонит ментам, они сюда нагрянут… Я связанный, ты с железкой сидишь. Я тебя защищать не буду! Скажу, что деньги с меня выбивал…
   — Кроме вшей, с тебя и выбить-то нечего, — усмехнулся Марат. Мысль о возможном появлении милиции уже приходила ему в голову, но он старательно отгонял ее, потому что просто не знал, что делать в таком случае. В деревне, где они держали Ольгу, было проще. Там был Олег, который, казалось, всегда знал, что нужно делать, и брал ответственность на себя.
   — Это ты им объяснять будешь, — огрызнулся Толя. — Я-то уже бывал и в уголовке, и в КПЗ. У папы своего поинтересуйся, как там живется! Он тебя, по блату, бесплатно защищать будет! Интересно, а если Олег не появится, мы здесь до утра сидеть будем? Пока работяги не появятся? Придумал уже, что ты им объяснять будешь?
   — Тебя это меньше всего е…ть должно, кому и что я объяснять буду! Лучше подумай о себе…
   — А я о себе уже давно подумал. Честно сказать — у меня просто башню заклинило, когда столько денег увидел. Не, в натуре! Да у тебя самого крыша съехала бы, если б ты эту кучу баксов увидел. Только не увидишь ты ее никогда! Нае…л тебя Олег, ох, как нае…л!
   — Посмотрим. Не все ж такие, как ты. Да за такие вещи тебя б на зоне «петухом» бы сделали!
   — Много ты про зоны знаешь… И вообще, чего это ты про них заговорил?
   Они помолчали, потом Толя снова попросился в туалет.
   — Потерпишь. Из-за тебя все неприятности. Поступил бы по-человечески — давно уже все дома были бы.
   — По-человечески — это как? Принести и все вам отдать? Чтобы вы на двоих раскинули? Думаешь, я не понимаю, что мне хрен чего досталось бы, когда вы делить начали? Да я вам нужен был, только чтобы баксы из камеры забрать, а потом вы мне дали бы пинка под зад. Что, не так? На квартире той только я «спалился». И мужика завалил, и рожу свою засветил. По твоей, кстати, вине! Я ведь не собирался все брать. Хотел десятку свою забрать, чтоб не нае…ли потом, при дележке вашей, а остальное вам отдал бы. Мне ведь из города валить надо по-срочному!
   — Свалишь…
   Долгое отсутствие Олега пугало Марата все больше и больше. Что делать, если он так и не появится? Сколько еще ждать?
   Собственные сигареты давно закончились, но в бардачке разобранного «Москвича» Марат нашел пачку высохшей «Примы» и понемногу курил их, давясь непривычным горьким дымом. От голода начало подташнивать, и Марат все чаще смотрел на часы. Десять минут двенадцатого… А если Олега поймали? Сидит он сейчас в ментовке и рассказывает, как до гаража лучше доехать. Похоже, прав был папаша, когда смеялся над своими клиентами и говорил, что только идиоты могут выкладывать такие деньги за собственные глупости.
   — Блин, да пусти ты в туалет-то! — почти крикнул Толя. — Не могу больше!
   Марат встал, прошелся по гаражу. Если Олег его «кинул», то надо как-то восстанавливать отношения с Толей. Не будет же он, Марат, его убивать. А если Олег вернется, то пусть сам и решает, как поступить. Пусть сходит, облегчится, а там видно будет. В любом случае, при необходимости он сможет с ним справиться. Толя избит, морально подавлен и явно не способен на сюрпризы.
   Взяв «газовый» ключ, Марат подошел к Толе, присел на корточки и начал развязывать ему руки.
   — Сортир вон там, в углу. Сходишь по-быстрому, и обратно. Понял?
   — Конечно, — облегченно выдохнул Толя.
   Как только руки оказались свободными, левой он схватил Марата за воротник и рванул на себя, а растопыренными пальцами правой ударил в глаза. Марат заорал, из разодранных век брызнула кровь. Толя схватил валявшийся рядом «газовый» ключ, оттолкнул Марата и — изо всех сил ударил его ключом под ребра. Закрывая руками лицо, Марат упал на бок и покатился по бетонному полу, захлебываясь от боли. Толя сорвал повязку с ног, вскочил и, догнав Марата, снова со всей силы опустил ключ ему на спину.
   — А-а, — Марат выгнулся дугой и тут же упал. — Позвоночник… Ты сломал его!
   Толя остановил занесенную для удара руку, внимательно посмотрел на бывшего друга. Слегка пнув его ботинком по голове, он решил, что этого будет достаточно, бросил ключ и побежал к выходу из гаража.
   Крепкие двустворчатые двери были заперты изнутри на засов. Толя сбросил тяжелый деревянный брусок, надавил плечом на правую створку и осторожно выглянул наружу. Темно. Ближайшие фонари расположены далеко, за окружающими гараж пустырями. Со стороны проспекта, чихая неотрегулированным двигателем, приближалась какая-то машина. Толя выскользнул на улицу, прикрыл за собой дверь и побежал к пустырю.
   На углу гаража висел фонарь. Стекла корпуса давно были разбиты, но мощная лампочка исправно заливала светом пространство перед гаражом. Обежать освещенную зону было нельзя.
   — Тормози! — приказал Олег водителю, дергая «крючок» своей дверцы. Водитель поспешно остановил машину. Олег бросил ему на колени мятую десятитысячную купюру, выскочил и побежал на пустырь.
   Он хорошо разглядел Толю, когда тот пробегал под фонарем. Или он договорился с Маратом, или попросту обманул этого мудака. А если они уже поделили деньги?
   Машина за его спиной развернулась и стала стремительно удаляться. Олег достал пистолет и замедлил шаг. Толю он не видел. Слишком темно и слишком много места, куда можно спрятаться.
   Выставив перед собой «ТТ» и стараясь идти бесшумно, Олег начал прочесывать пустырь. Так как никто и никогда его этому не учил, то получалось у него бестолково, к тому же злость — плохой помощник в таких вещах. Олег несколько раз прошел вплотную к тому месту, где, сжимая обрубок трубы, прятался Толя.
   Бесполезно потратив полчаса, Олег развернулся и пошел в гараж. Когда он проходил мимо, у Толи мелькнула мысль напасть на него, рассчитаться за свое унижение и отобрать пистолет; он даже привстал, примериваясь, как лучше ударить трубой, но в последний момент сдержался. Тот же инстинкт самосохранения, который помог ему «уболтать» Марата, сейчас подсказал, что с Олегом лучше не связываться. Он сильно изменился за несколько прошедших часов…
   Дождавшись, когда Олег зашел в гараж, Толя поднялся, перебежал пустырь, вышел на проспект и остановился. Идти ему было некуда.

7

   В понедельник Гена Савельев работал в первую смену и в половине десятого утра сидел в кабинете начальника отделения, слушая доклад сменившегося дежурного о происшествиях за прошедшие сутки. Воскресенье выдалось спокойным днем, было несколько заявок о мелких хулиганствах и бытовых конфликтах, и только одно преступление — очередного лоха «кинули» при попытке обменять сто долларов у ларьков. После того, как закончился общий развод, опера перешли к своему непосредственному начальнику.
   — Значит так, Гена, — сказал зам по УР, передвигая на столе бумаги. — Давай-ка, дуй в больницу к этому журналисту. Вчера его опрашивать еще нельзя было, но сегодня утром дежурный туда отзванивался, сказали, что дадут побеседовать. С материалом сильно не затягивай, в РУВД уже звонили и из главка, и из редакции. Они там свое расследование начали, пинкертоны хреновы. Опроси Баранова, приложи еще пару справок — и отсылай в следствие. Нечего у себя держать, все равно возбуждать придется. Езжай!
   — С машиной как?
   — Никак, естественно. Кто ж ее даст через весь город в больницу ехать?
   Гена зашел в свой кабинет, собрал в папку необходимые бумаги, вложив туда же газету «Спид-инфо», которую собирался почитать по дороге, перекурил и поехал.
   Он долго ждал нужного трамвая, а потом еще дольше трясся на задней площадке, вцепившись одной рукой в поручень, а локтем другой прижимая папку и висевший под мышкой пистолет. Потом трамвай сломался, и Гена отшагал несколько кварталов, чтобы выйти на Московскую набережную и убедиться, что автобусы тоже не ходят и до больницы ему придется топать пешком. Долгая прогулка по любимому городу имела одну положительную сторону — Гена неожиданно придумал, как отказать опостылевший материал по заявлению о вымогательстве, и потому в приемный покой вошел в приподнятом настроении.
   — Здравствуйте, моя фамилия Савельев, я — уполномоченный уголовного розыска 15-го отделения милиции Правобережного района. Как вы себя чувствуете? — сказал Гена, присаживаясь на стул у кровати Баранова.
   — Более или менее, — журналист слабо улыбнулся, показывая, что на самом-то деле чувствует он себя очень и очень плохо, но мужества ему не занимать, и посторонним он свою слабость не покажет.
   — Я не буду вам сильно надоедать, но несколько вопросов задать вам просто обязан.
   — Да, конечно. Я понимаю. Мы ведь, в некотором роде, коллеги.
   — Хм… Вы помните, что произошло на дискотеке? Как вы там оказались и зачем пошли в этот склад на первом этаже?
   Говоря это, Савельев раскладывал на коленях бумаги и исподлобья смотрел на лицо собеседника. «Сейчас будет врать, — понял он, заметив, как дернулись глаза журналиста. — Скажет, что тоже не помнит?»