Страница:
Он протянул руку и приподнял прядь ее волос, как будто изумленный их яркостью. Нежный локон обвился вокруг его пальцев.
Ровена привычно скользнула рукой туда, где у нее всегда висели ножны, но прежде, чем она успела занести оружие для удара, запястье ее оказалось зажато и вывернуто с такой страшной силой, что нож выпал из руки и со звоном покатился по каменному полу. Она прикусила губу, чтобы не закричать от боли. Мужчина отпустил ее.
— В ней больше огня, чем во всех вас, вместе взятых. — Незнакомец шагнул обратно к очагу. — Я беру ее.
Зал взорвался яростными протестами. Папа глубже опустился в кресло, прикрыв глаза рукой.
— Вы не получите мою сестру! — взвился к потолку срывающийся голос Маленького Фредди.
Незнакомец усмехнулся:
— Не шуми зря. Она послужит у меня всего год. Ровена взглянула на отца. Губы его двигались, но он не произносил ни звука. Ее братья сыпали яростными угрозами, при этом смирно стоя на месте, словно приросли к полу. «Уж не лишились ли они все разума?» — подумалось Ровене. Но сверкающие глаза незнакомца не сулили ничего доброго. Казалось, в них светилась радость от того, что все ведут себя именно как он и предполагал. Он как будто подмигивал Ровене, устанавливая между ними особую, непристойную близость, отчего вся сцена становилась еще более ужасной. Страх парализовал ее. Ничего не понятно, но какие уж тут вопросы, когда язык прилип к гортани.
Жалобный голос папа был так тих, что его едва можно было услышать:
— Мы же говорили о сыновьях, разве не так? Громогласный ответ заставил всех замолчать:
— Нет, Фордайс. Мы говорили о детях. Я получал право на одного из твоих детей на год.
Ровена была близка к обмороку. Нет, это все просто сон, страшный сон, посетивший ее под утро. Скоро рассветет, и все кончится. То-то смеху будет, когда она станет рассказывать свои кошмары.
— Ты не можешь отобрать у человека единственную дочь, — произнес папа умоляюще. — Прояви ко мне хоть каплю милосердия.
Рыцарь презрительно взглянул на него.
— Милосердие? Разве в этом дело, Фордайс? Я пришел, чтобы преподать тебе урок справедливости.
Папа собрал всю свою смелость и с силой ударил по подлокотнику кресла:
— Я не позволю этого.
Рука незнакомца опустилась на рукоять массивного меча, висевшего в ножнах на его поясе.
— Ты выбираешь поединок? — тихо спросил он.
Линдсей Фордайс колебался одно ничтожное мгновение.
— Ровена, ты должна сопровождать этого доброго человека.
Ровена в недоумении моргала глазами, ошеломленная столь быстрым отступлением отца.
Маленький Фредди бросился вперед, подняв над головой железный котелок в качестве оружия. Рыцарь повернулся к нему с обнаженным мечом. Ровена попыталась вмешаться, но тут папа оказался весьма резвым. Он жестоким апперкотом сбил мальчика с ног. Фредди свирепо глядел на своего отца. Кровь текла по разбитому лицу брата Ровены. Единственного вставшего на ее защиту.
— Не будь идиотом! — выкрикнул папа. — Он убьет тебя, а затем и меня.
Все еще держа наготове меч, незнакомец повернулся к остальным братьям.
— Если кто-нибудь еще желает оспаривать мое право, я был бы более чем счастлив защищать его.
Широкое лезвие сверкало в отсветах пламени. Большой Фредди долгим взглядом посмотрел в глаза рыцаря, сжав свои мозолистые руки в кулаки, но затем отвернулся, уткнувшись лбом в теплые камни очага.
Глаза незнакомца расширились в изумлении, когда Ирвин выступил вперед, все еще сжимая в руке сигнальную трубу. Папа сделал шаг в направлении Ирвина, который тут же плюхнулся своим широким задом на край очага, тщательно изучая трубу, как будто видел ее в первый раз. Рыцарь убрал меч в ножны.
— Пари есть пари. — Папа провел пальцами по истрепанной позолоте своего изношенного мундира. — Как вам известно, я — благородный человек.
Он вздохнул, как будто бремя благородства было слишком тяжелым грузом для него. Послышался короткий, неприятный смех. Это смеялся рыцарь.
Папа нежно взял лицо Ровены в свои влажные руки.
— Иди с ним, Ровена. — Он с трудом проглотил комок в горле. — Он не обидит тебя.
Незнакомец наблюдал за прощанием с загадочным молчанием, скрестив руки на груди.
Ровена вглядывалась в лицо отца, втайне надеясь услышать наконец взрыв смеха, объясняющего все происходящее как грубый розыгрыш. Но маленький огонек надежды, теплившийся в ней, задрожал и погас, задавленный унылым мраком, который она увидела в синих глазах своего отца.
— Я пойду с ним, папа, если ты говоришь, что я должна это сделать.
Незнакомец медленно подошел к ней, держа в руках веревку, привязанную к его поясу. Папа отступил назад, предусмотрительно сохраняя безопасную Дистанцию между собой и внушительной фигурой рыцаря, равную длине его меча.
Ровена убрала руки за спину.
— Меня не обязательно связывать.
Мужчина, не обращая внимания на протесты, вытянул ее руки из-за спины и стал связывать запястья вместе. Делал он это не слишком осторожно, но Ровена предпочла этого не замечать.
Ее тихий голос был полон скрытого гнева:
— Если папа говорит, что я должна идти с вами, то я пойду.
Рыцарь, даже не взглянув на нее, спокойно продолжал затягивать узел. Обернув свободный конец веревки вокруг своей руки, он потащил Ровену к двери, не говоря ни слова. Она замедлила шаги, чтобы подхватить свою шапку. Ощутив неожиданное сопротивление, мужчина резко дернул веревку. Ровена уперлась каблуками в каменные плиты пола. Их глаза встретились в молчаливой битве упорства. Без предупреждения он дернул за веревку еще раз, заставив Ровену споткнуться. Она выпрямилась. В глазах на мгновение сверкнули слезы. Но затем их голубые глубины прояснились, и она покорно последовала за незнакомцем, зажав шапку в связанных руках.
Парни плелись за ними подобно мрачной процессии восставших мертвецов. Сзади всех, покачиваясь, брел папа. Маленький Фредди, со свирепо сдвинутыми светлыми бровями, шел, зажатый старшими братьями.
Темнота сгустилась вокруг замка. Полная луна сияла сквозь редкие деревья, заливая немой ландшафт зловещим подобием дневного света. Большой Фредди тихо присвистнул от восхищения, когда перед ними предстал белый жеребец, как будто поднявшийся из тонкой пелены тумана, окутавшего землю. Это роскошное создание нервно гарцевало, заслышав звуки приближающихся шагов.
Взгляд Ровены привлекла золотая уздечка, украшавшая это совершенное существо. Драгоценные камни всевозможных оттенков были рассыпаны по всей ее длине. Зачем человеку такого богатства понадобилось проделать весь путь до Ревелвуда и увести единственную дочь у бедняка? Упрямые плечи рыцаря, казалось, исключали возможность каких-либо вопросов. Он оседлал коня и надел конец поводка, связывавшего Ровену, на переднюю луку седла. Видя переступающие копыта лошади, подкованные железом, Ровена невольно подумала, на каком расстоянии от этих копыт она может следовать, не опасаясь быть растоптанной.
Ирвин подошел к лошади с таким видом, как будто он привык заступать своим грузным телом путь боевого коня, оседланного дворянином в полном вооружении. Рыцарь со вздохом нетерпения и досады откинулся в седле.
— Почтенный сэр! — Голос Ирвина сорвался на какой-то неприличный писк, поэтому он прочистил горло и попытался начать еще раз: — Почтенный сэр, я хотел бы напомнить вам, что вы лишаете нас единственного луча света в нашей темной жизни. Вы вырываете единственный цветок, оставляя наш сад в мрачном запустении. Я говорю от имени всех нас.
Кузены Ирвина посмотрели друг на друга и почесали свои головы. Ровена в тот момент пожелала бы, чтобы рыцарь затоптал его, положив конец ее смущению.
— Ты способен на красноречивое выступление, парень, — ответил рыцарь, удивив их всех. — Может быть, ты обратишься с подобной мольбой к ее отцу, чтобы в будущем он делал более осмотрительные ставки.
Из-за спины Большого Фредди папа осмелился послать этому человеку взгляд, полный откровенной ненависти.
— Вы не проявите снисхождения? — спросил Ирвин.
— Не проявлю.
— Тогда я обращаюсь к вам во имя того бремени рыцарства, которое лежит на ваших плечах. Я умоляю вас чтить мою нежную кузину. Окажите ей то же уважение, с которым вы относитесь к другим особам прекрасного пола.
У Ровены руки чесались надрать Ирвину уши, что она неоднократно проделывала всякий раз, когда ей удавалось в потасовке сбить его на землю. Драка длилась, пока он не начинал визжать, прося пощады.
Незнакомец, впрочем, не предпринимал никаких попыток наказать дерзкого, ответив ему своим коротким, неприятным смешком.
— Не беспокойся. Я окажу ей такое же уважение, какое привык оказывать любой хорошенькой девушке. А теперь отойди в сторону, а то попадешь под копыта.
Ирвин отступил влево, и рыцарь пустил жеребца рысцой. Ровена побежала следом, чтобы не оказаться сбитой с ног. Она осмелилась лишь на мгновение оглянуться, бросив один последний жадный взгляд на свою семью. И еще успела услышать знакомый крик, свидетельствовавший о том, что Маленький Фредди в слепой ярости и отчаянии в очередной раз отыгрался на Ирвине.
Она больше не видела их. Все свое внимание Ровена сосредоточила на скалистом торфянике под ногами поскольку мир теперь сузился до полоски земли, на которой нужно было очень ловко переставлять ноги, чтобы не споткнуться и не попасть под копыта быстро скачущего коня.
2
Ровена привычно скользнула рукой туда, где у нее всегда висели ножны, но прежде, чем она успела занести оружие для удара, запястье ее оказалось зажато и вывернуто с такой страшной силой, что нож выпал из руки и со звоном покатился по каменному полу. Она прикусила губу, чтобы не закричать от боли. Мужчина отпустил ее.
— В ней больше огня, чем во всех вас, вместе взятых. — Незнакомец шагнул обратно к очагу. — Я беру ее.
Зал взорвался яростными протестами. Папа глубже опустился в кресло, прикрыв глаза рукой.
— Вы не получите мою сестру! — взвился к потолку срывающийся голос Маленького Фредди.
Незнакомец усмехнулся:
— Не шуми зря. Она послужит у меня всего год. Ровена взглянула на отца. Губы его двигались, но он не произносил ни звука. Ее братья сыпали яростными угрозами, при этом смирно стоя на месте, словно приросли к полу. «Уж не лишились ли они все разума?» — подумалось Ровене. Но сверкающие глаза незнакомца не сулили ничего доброго. Казалось, в них светилась радость от того, что все ведут себя именно как он и предполагал. Он как будто подмигивал Ровене, устанавливая между ними особую, непристойную близость, отчего вся сцена становилась еще более ужасной. Страх парализовал ее. Ничего не понятно, но какие уж тут вопросы, когда язык прилип к гортани.
Жалобный голос папа был так тих, что его едва можно было услышать:
— Мы же говорили о сыновьях, разве не так? Громогласный ответ заставил всех замолчать:
— Нет, Фордайс. Мы говорили о детях. Я получал право на одного из твоих детей на год.
Ровена была близка к обмороку. Нет, это все просто сон, страшный сон, посетивший ее под утро. Скоро рассветет, и все кончится. То-то смеху будет, когда она станет рассказывать свои кошмары.
— Ты не можешь отобрать у человека единственную дочь, — произнес папа умоляюще. — Прояви ко мне хоть каплю милосердия.
Рыцарь презрительно взглянул на него.
— Милосердие? Разве в этом дело, Фордайс? Я пришел, чтобы преподать тебе урок справедливости.
Папа собрал всю свою смелость и с силой ударил по подлокотнику кресла:
— Я не позволю этого.
Рука незнакомца опустилась на рукоять массивного меча, висевшего в ножнах на его поясе.
— Ты выбираешь поединок? — тихо спросил он.
Линдсей Фордайс колебался одно ничтожное мгновение.
— Ровена, ты должна сопровождать этого доброго человека.
Ровена в недоумении моргала глазами, ошеломленная столь быстрым отступлением отца.
Маленький Фредди бросился вперед, подняв над головой железный котелок в качестве оружия. Рыцарь повернулся к нему с обнаженным мечом. Ровена попыталась вмешаться, но тут папа оказался весьма резвым. Он жестоким апперкотом сбил мальчика с ног. Фредди свирепо глядел на своего отца. Кровь текла по разбитому лицу брата Ровены. Единственного вставшего на ее защиту.
— Не будь идиотом! — выкрикнул папа. — Он убьет тебя, а затем и меня.
Все еще держа наготове меч, незнакомец повернулся к остальным братьям.
— Если кто-нибудь еще желает оспаривать мое право, я был бы более чем счастлив защищать его.
Широкое лезвие сверкало в отсветах пламени. Большой Фредди долгим взглядом посмотрел в глаза рыцаря, сжав свои мозолистые руки в кулаки, но затем отвернулся, уткнувшись лбом в теплые камни очага.
Глаза незнакомца расширились в изумлении, когда Ирвин выступил вперед, все еще сжимая в руке сигнальную трубу. Папа сделал шаг в направлении Ирвина, который тут же плюхнулся своим широким задом на край очага, тщательно изучая трубу, как будто видел ее в первый раз. Рыцарь убрал меч в ножны.
— Пари есть пари. — Папа провел пальцами по истрепанной позолоте своего изношенного мундира. — Как вам известно, я — благородный человек.
Он вздохнул, как будто бремя благородства было слишком тяжелым грузом для него. Послышался короткий, неприятный смех. Это смеялся рыцарь.
Папа нежно взял лицо Ровены в свои влажные руки.
— Иди с ним, Ровена. — Он с трудом проглотил комок в горле. — Он не обидит тебя.
Незнакомец наблюдал за прощанием с загадочным молчанием, скрестив руки на груди.
Ровена вглядывалась в лицо отца, втайне надеясь услышать наконец взрыв смеха, объясняющего все происходящее как грубый розыгрыш. Но маленький огонек надежды, теплившийся в ней, задрожал и погас, задавленный унылым мраком, который она увидела в синих глазах своего отца.
— Я пойду с ним, папа, если ты говоришь, что я должна это сделать.
Незнакомец медленно подошел к ней, держа в руках веревку, привязанную к его поясу. Папа отступил назад, предусмотрительно сохраняя безопасную Дистанцию между собой и внушительной фигурой рыцаря, равную длине его меча.
Ровена убрала руки за спину.
— Меня не обязательно связывать.
Мужчина, не обращая внимания на протесты, вытянул ее руки из-за спины и стал связывать запястья вместе. Делал он это не слишком осторожно, но Ровена предпочла этого не замечать.
Ее тихий голос был полон скрытого гнева:
— Если папа говорит, что я должна идти с вами, то я пойду.
Рыцарь, даже не взглянув на нее, спокойно продолжал затягивать узел. Обернув свободный конец веревки вокруг своей руки, он потащил Ровену к двери, не говоря ни слова. Она замедлила шаги, чтобы подхватить свою шапку. Ощутив неожиданное сопротивление, мужчина резко дернул веревку. Ровена уперлась каблуками в каменные плиты пола. Их глаза встретились в молчаливой битве упорства. Без предупреждения он дернул за веревку еще раз, заставив Ровену споткнуться. Она выпрямилась. В глазах на мгновение сверкнули слезы. Но затем их голубые глубины прояснились, и она покорно последовала за незнакомцем, зажав шапку в связанных руках.
Парни плелись за ними подобно мрачной процессии восставших мертвецов. Сзади всех, покачиваясь, брел папа. Маленький Фредди, со свирепо сдвинутыми светлыми бровями, шел, зажатый старшими братьями.
Темнота сгустилась вокруг замка. Полная луна сияла сквозь редкие деревья, заливая немой ландшафт зловещим подобием дневного света. Большой Фредди тихо присвистнул от восхищения, когда перед ними предстал белый жеребец, как будто поднявшийся из тонкой пелены тумана, окутавшего землю. Это роскошное создание нервно гарцевало, заслышав звуки приближающихся шагов.
Взгляд Ровены привлекла золотая уздечка, украшавшая это совершенное существо. Драгоценные камни всевозможных оттенков были рассыпаны по всей ее длине. Зачем человеку такого богатства понадобилось проделать весь путь до Ревелвуда и увести единственную дочь у бедняка? Упрямые плечи рыцаря, казалось, исключали возможность каких-либо вопросов. Он оседлал коня и надел конец поводка, связывавшего Ровену, на переднюю луку седла. Видя переступающие копыта лошади, подкованные железом, Ровена невольно подумала, на каком расстоянии от этих копыт она может следовать, не опасаясь быть растоптанной.
Ирвин подошел к лошади с таким видом, как будто он привык заступать своим грузным телом путь боевого коня, оседланного дворянином в полном вооружении. Рыцарь со вздохом нетерпения и досады откинулся в седле.
— Почтенный сэр! — Голос Ирвина сорвался на какой-то неприличный писк, поэтому он прочистил горло и попытался начать еще раз: — Почтенный сэр, я хотел бы напомнить вам, что вы лишаете нас единственного луча света в нашей темной жизни. Вы вырываете единственный цветок, оставляя наш сад в мрачном запустении. Я говорю от имени всех нас.
Кузены Ирвина посмотрели друг на друга и почесали свои головы. Ровена в тот момент пожелала бы, чтобы рыцарь затоптал его, положив конец ее смущению.
— Ты способен на красноречивое выступление, парень, — ответил рыцарь, удивив их всех. — Может быть, ты обратишься с подобной мольбой к ее отцу, чтобы в будущем он делал более осмотрительные ставки.
Из-за спины Большого Фредди папа осмелился послать этому человеку взгляд, полный откровенной ненависти.
— Вы не проявите снисхождения? — спросил Ирвин.
— Не проявлю.
— Тогда я обращаюсь к вам во имя того бремени рыцарства, которое лежит на ваших плечах. Я умоляю вас чтить мою нежную кузину. Окажите ей то же уважение, с которым вы относитесь к другим особам прекрасного пола.
У Ровены руки чесались надрать Ирвину уши, что она неоднократно проделывала всякий раз, когда ей удавалось в потасовке сбить его на землю. Драка длилась, пока он не начинал визжать, прося пощады.
Незнакомец, впрочем, не предпринимал никаких попыток наказать дерзкого, ответив ему своим коротким, неприятным смешком.
— Не беспокойся. Я окажу ей такое же уважение, какое привык оказывать любой хорошенькой девушке. А теперь отойди в сторону, а то попадешь под копыта.
Ирвин отступил влево, и рыцарь пустил жеребца рысцой. Ровена побежала следом, чтобы не оказаться сбитой с ног. Она осмелилась лишь на мгновение оглянуться, бросив один последний жадный взгляд на свою семью. И еще успела услышать знакомый крик, свидетельствовавший о том, что Маленький Фредди в слепой ярости и отчаянии в очередной раз отыгрался на Ирвине.
Она больше не видела их. Все свое внимание Ровена сосредоточила на скалистом торфянике под ногами поскольку мир теперь сузился до полоски земли, на которой нужно было очень ловко переставлять ноги, чтобы не споткнуться и не попасть под копыта быстро скачущего коня.
2
Земля сливалась в одну неотчетливую массу, ускользая из-под ног Ровены с ужасающей быстротой. Спутанные травы торфяника остались позади, и они оказались в лесу. Густая сеть ветвей создавала обманчивую паутину тени и света. То и дело Ровена не замечала предательски торчащих сучков, перескакивая через какой-нибудь иллюзорный камень, оказывающийся на поверку лишь отблеском луны в гладких листьях. В голове осталась только одна мысль: успеть, успеть за этим развевающимся хвостом коня-монстра и за неприступной спиной его демонического всадника и не упасть, ни в коем случае не упасть. Ее уставшие и болевшие ноги стали сбиваться с ритма, и она с трудом удерживалась от того, чтобы, плюнув на все, не рухнуть на землю, чтобы волочиться на веревке за этим чудовищем, уже не дорожа жизнью. Правда, несмотря ни на что, она не бросала изрядно потрепанную шапку, нелепо торчащую в ее связанных руках.
— Послушайте, — задыхаясь, произнесла она.
Широкие плечи не дрогнули.
— Послушайте… сэр!
Ни звука в ответ.
Ровена могла использовать лишь один способ привлечь его внимание. Она села, забросив ноги на веревку, чтобы не перевернуться на живот. Она рассчитывала на мягкий слой сосновых игл, когда приземлилась. Но не думала, что рыцарь будет продолжать тащить ее еще несколько метров, пока она не плюхнется в мелкий ручей с унизительным всплеском.
Ее мучитель наконец остановился и развернул коня. Ровена не знала, кого ненавидит больше — этого самодовольного жеребца или сидевшего на нем черного рыцаря, который молча смотрел на нее, как на ненужную в хозяйстве вещь. Она откинулась в изнеможении на берег ручья и закрыла глаза. Натяжение веревки ослабло, видимо, ее злобный хозяин сошел с коня. Ровена вздохнула с облегчением, наслаждаясь простой возможностью вытянуть свои связанные руки над головой, и медленно открыла глаза. Всадник опустился на колено у ручья, в нескольких метрах от нее, наполняя кожаную флягу водой. Его темные глаза не отрывались от нее.
Одежда Ровены намокала все больше. Это неприятное ощущение только сильнее раздуло пламя ее негодования.
— Вы утопили бы меня, как котенка, милорд, или в вас еще осталась капля сострадания?
— Почему ты не попросила остановиться?
— Можно подумать, вы бы это сделали. — Ровена с трудом перевела дыхание.
— Разумеется, сделал бы.
Ровена отвела глаза и отвернула лицо в сторону, чтобы скрыть свое очевидное недоверие. Зачем зря раздражать этого человека.
— Как этот бойкий петушок, ваш отец, умудрился взрастить такое трусливое потомство? — сказал он вдруг, поднимаясь и затыкая кожаную флягу за пояс.
— Мы вовсе не трусливые, — возразила она. — Вы не имеете права называть нас так.
Рыцарь перешагнул через ручей и присел на корточки перед нею.
— Твой отец сражался когда-то. Разве он разучился владеть мечом?
Глаза Ровены сверкнули.
— Папа пришлось отложить оружие не по своей вине. Он сильно хромает после раны в свирепой битве с дьяволами Уэльса.
— Дьяволы, действительно, — хмыкнул Гарет. — А что же те шесть взрослых парней, твои братья? Они позволили мне уйти, забрав тебя, и даже не попытались освободить сестру. Ты не считаешь это трусостью?
— Вы могли бы убить каждого из них, разве не так?
Он пожал плечами:
— Возможно.
— Значит, это не трусость. Они поступили разумно.
Угрюмая маска на лице рыцаря растворилась в искреннем смехе, смягчившем черты его лица, ставшего на короткий миг по-юношески живым.
— Я боюсь, что разум — единственное качество, которого им не хватает еще больше, чем смелости. Кто был тот пухлый, с трубой? Я боялся, что он заколет меня ею.
— Это Ирвин.
Ровена пыталась найти слова, которые стерли бы самодовольную ухмылку с этих надменных губ, но, начав говорить, поняла, что выбрала не то, что нужно.
— Мы помолвлены с Ирвином. Раздался новый взрыв смеха. Ровена заторопилась, продолжая: — Он — мой двоюродный брат. Отец знал, что не сможет дать мне приданого, вот и решил помолвить нас пораньше, чтобы избавить меня от смущения потом.
— Я чувствую, что ему это не удалось.
Ровена вздохнула, не замечая всей нелепости обсуждения сердечных дел с этим суровым незнакомцем, сидя чуть ли не по пояс в воде.
— Ты любишь этого Ирвина?
— Я чувствую привязанность к нему. Он всегда был рядом со мной…
— Как верная гончая? — подсказал он. Коротко кивнув, она призналась:
— Я скорее полюбила бы жабу.
— Демонстрация его чувств, там, возле замка, показалась мне довольно искренней. Разве это не тронуло твоего сердца?
Она помотала головой:
— Вы не знаете Ирвина. Он, наверное, всю жизнь ожидал такого случая. Почти несбыточная мечта — выразить свои поэтические чувства перед королевской знатью.
Улыбка вновь появилась на губах сидевшего перед нею мужчины. Он коснулся пальцем ее щеки, рассматривая очертания ее лица, смягченные лунным светом. Ровена, неожиданно насторожившись, смотрела на него.
— Я сражался бы до смерти, чтобы не дать моей невесте попасть в руки такого человека, как я, — пробормотал он. Его палец двинулся дальше по ее лицу, пройдя по контуру губ.
Сердце Ровены учащенно забилось. Она попыталась улыбнуться, но беспокойство, вызванное его словами, не оставляло ее. Гарет пристально смотрел на нее. Последние следы недавнего веселья исчезли с его лица. Ровена подвинулась, с тревогой осознавая свою беззащитность. Мало того, что она лежит в ручье и ее намокшая одежда сковывает движения, у нее еще и руки связаны. Что намеревается делать этот загадочный незнакомец, наклонившийся над нею?
Он взял измятую шапку из ее рук. Надев ее Ровене на голову, тщательно подоткнул под нее каждую прядь мягких льняных волос.
— Если ты намерена отдыхать таким образом в потоках, как своенравная нимфа, надевай, пожалуйста, свою шапочку, чтобы не привлекать своими волосами возможных похитителей.
Он поднял ее на ноги и развязал ей руки. Вода продолжала стекать с нее, одежда липла к телу. Он молча оседлал коня.
Ровена с надеждой улыбнулась.
— Я думаю, что папа уже получил хороший урок, и прекрасно смогу найти дорогу домой отсюда.
— Ты сядешь со мной или мне снова связать тебя? — Рыцарь глядел на нее сверху, и взгляд его был суров.
Она подошла ближе. Весьма внушительный конь не казался столь уж огромным под спокойно сидевшим на нем всадником.
— Вы хотите, чтобы я ехала с вами? — спросила она очень тихо.
Рыцарь ничего не ответил, но Ровена внезапно оказалась на лошади, поднятая его мощной рукой и посаженная в седло перед ним. Ее мокрая одежда неудобно смялась, но поправить ее не было времени, поскольку он тут же пустил лошадь легким галопом. Теперь стало ясно, как много времени они потеряли с момента выезда из Ревелвуда из-за его странной прихоти тащить ее на веревке.
Лошадь летела по проторенному пути, покрытому упругим ковром сосновых игл, приглушающим грохот огромных копыт. Ровена наклонялась вперед, создавая безопасную дистанцию между своей спиной и широкой грудью ее похитителя, но тот прижал ее к себе, обхватив за талию мускулистой рукой.
— Сиди спокойно. Ты напугаешь лошадь, — скомандовал он.
Ровена уступила железной хватке, тем более что лошадь вдруг понеслась среди деревьев, как будто следуя плану, известному лишь ей одной. Грудь рыцаря теперь казалась Ровене единственной защитой от смертельного удара о стволы деревьев, с устрашающей частотой кидавшихся им наперерез.
Когда она поняла, что рука, крепко сжимавшая ее тело под грудью, не позволит ей съехать с лошади, она откинулась назад, усыпленная новым ощущением безопасности, исходящим от его мощной широкой груди. С необычайной легкостью она погрузилась в сон.
Ровена вовремя проснулась. Иначе ей ни за что бы не удержаться на ногах, когда рыцарь бесцеремонно опустил ее на землю. Она зевнула и протерла глаза. Сквозь деревья множеством сияющих ореолов просвечивали факелы. Звуки лютни, чьи струны перебирали явно нетвердые пальцы, и громкие голоса сливались в общий пьяный хор. Смех далеко разносился в ночи. Ровена вопросительно взглянула на неприступного, неприветливого рыцаря.
— Следуй позади меня, как хороший оруженосец, — скомандовал он. — Спрячь свои волосы. Может быть, они уже достаточно пьяны, чтобы принять тебя в темноте за парнишку.
— Это ваш дом?
— Нет. Но он сойдет, чтобы провести здесь ночь.
Он пустил лошадь шагом. Ровена с неловкой развязностью шествовала за ним, не имея ни малейшего понятия, как должен вести себя оруженосец такого господина.
Не поворачиваясь к ней, рыцарь говорил:
— Сейчас ты будешь предоставлена самой себе. Если замышляешь побег, то лучше передумай. Если убежишь, я вернусь в твой дом и никого не оставлю в живых. А когда найду тебя, что произойдет обязательно, ты пожалеешь о том, что не оказалась среди убитых.
Ровена с трудом заставляла себя идти дальше, охватил ее при этих словах. Она представила себе Маленького Фредди, безжизненного, с зияющей раной от меча там, где должно быть его сердце. Ее глаза вспыхнули гневом, и ей пришлось отвернуться, когда этот человек повернулся в седле и уставил на нее свои темные глаза. Она торопливо кивнула, боясь, как бы он не осуществил свое намерение немедленно, увидев ярость в ее взгляде.
Веселье выплеснулось со двора замка в окружающий лес вместе со светом факелов. Влюбленные пары спускались, спотыкаясь, по подъемному мосту, опущенному через шестиметровый ров. Один из мужчин задержался, остановившись прямо перед могучим конем, на котором гордо восседал черный рыцарь, хозяин Ровены.
— Добро пожаловать! Праздник только начинается, — объявил он заплетающимся языком. Его глаза закатились, и он упал прямо в грязь, с руками, все еще широко раскинутыми в приветствии.
Женщина, шедшая рядом с ним, бросилась обратно в замок, остальные же пары рассыпались в ночи, как хихикающие призраки.
Рыцарь объехал распростертую фигуру, даже не поведя бровью. Ровена молча последовала за ним.
Рыцарь спешился, отдав поводья своего коня рябому парню, возникшему незаметно из тени. Не успели они сделать и трех шагов, как женщина, только что сопровождавшая упавшего пьяницу, появилась вновь, вися на руке другого спотыкающегося мужчины. Ровена увернулась от пары, прошедшей почти вплотную к ней. Резкий смех женщины разорвал воздух. Ровена, широко раскрыв глаза, смотрела, как огромные толстые руки мужчины ухватили женщину за бедра, ее ноги обхватили мужчину, мыча и вовсю работая своим задом, он прижал ее к стене.
Ровена совсем позабыла о своем хозяине, пока не почувствовала, как он крепко схватил ее за руку, оттаскивая прочь от непристойного зрелища. Уходя, она продолжала смотреть через плечо на женщину со смешанным выражением боли и экстаза на багровом лице.
Вдруг прямо перед ней из темноты появился какой-то мужчина, и заглядевшаяся в сторону Ровена с такой силой ударилась о его кольчугу, что у нее зазвенело в ушах.
— Кто это здесь? Гарет, бог мой, неужели это ты? — раздался громкий голос.
— Нет, — ответила она, не раздумывая. — Меня зовут Ро…
Рыцарь закрыл ей рот рукой.
— Да, Блэйн. Это Гарет. Я думаю, ты начисто вышиб мозги у моего оруженосца. Неловкий парень, этот Ро. Придется его проучить. — Рыцарь отвел руку от ее рта и дал ей мягкую затрещину.
За этим последовал дружеский шлепок по спине от стоящего перед ними приятеля Гарета. Теперь Ровена знала, как зовут ее злобного похитителя. Между тем его знакомец пьяными глазами вглядывался в лицо Ровены, и его тонкие губы изогнулись в хитрой улыбке. Ровена молчала, потихоньку приходя в себя. Право, она не могла припомнить, чтобы ее когда-либо колотили с таким удовольствием.
— Кто же это оказался настолько глуп, чтобы отдать свое дитя в твои руки? — заявил хмельной друг Гарета по имени Блэйн, обращаясь вроде бы к хозяину, но при этом он не сводил вкрадчивого взгляда с лица Ровены.
— Стоит ли мне напоминать, сколько раз эти руки выбивали тебя из седла на турнирах? — заметил Гарет.
Блэйн проигнорировал его и обошел вокруг Ровены.
— Он что-то невелик, правда?
— Ты тоже был когда-то не таким уж рослым, Блэйн. — Гарет обнял своей мускулистой рукой Блэйна за плечи и повел его, спотыкающегося, прочь от Ровены, к подъемному мосту. — А не забыл ты, как я выбросил тебя из окна одной рукой, когда мы были еще мальчишками?
— Такое забудешь! Я приземлился тогда в ежевичном кусте и провел остаток ночи, отмачивая в бочке мои нежные части. — Блэйн загородил рукою глаза от факела и обнял одной рукой Гарета за шею. — И все-таки я рад приветствовать тебя в Ардендоне. Какой же я дурак! Мне следовало бы скормить тебя рыбам-людоедам в моем рву.
Гарет закатил глаза.
— После того, как от тебя сбежали верблюды, я был уверен, что ты оставишь свое нелепое увлечение экзотическими животными.
— Когда принц Уэльский стал бахвалиться своим ручным львом, не мог же я не переплюнуть его. — Блэйн печально покачал головой. — Я теряю двух или трех гостей в каждый праздничный день. Один всплеск — и их уж нет. Ничего не остается, кроме костей, которые вылавливают на следующий день. О боже!
Блэйн качнулся к краю моста, и Гарет поспешно дернул его назад. Ровена шла по мосту с крайней осторожностью, старательно придерживаясь самой середины и не поднимая глаз от страха увидеть отбеленные кости, плавающие в пузырящейся воде.
Она шла за мужчинами через двор замка и дальше — в сводчатый зал, следя за спиной Гарета, уводящего сэра Блэйна. Она прочла тысячу угрожающих предупреждений во взгляде, который он бросил ей через плечо, прежде чем оба приятеля исчезли в водовороте праздничной толпы.
Она остановилась. Брошенная своим похитителем, Ровена ощутила странную растерянность. Засунув руки поглубже в рукава, она шла, присвистывая, пытаясь изобразить равнодушие к незнакомым людям, вертевшимся вокруг нее в различных состояниях опьянения. Оглядев зал, она остолбенела. Открывшееся ей зрелище так приковало ее взор, что весь остальной зал вместе с людьми уплыл куда-то из поля зрения.
Ровена протолкалась сквозь толпу скачущих танцоров и остановилась как можно ближе к заветной цели.
Мужчина в красной бархатной мантии усмехнулся и подтолкнул ее.
— Поспеши, парень. Многое тут, конечно, обглодано до костей, но ты можешь еще найти немало лакомых кусочков.
Ровена начала смеяться и плакать одновременно. Мужчина бочком отошел от нее, посчитав ее сумасшедшей, либо напившейся вдрызг, либо тем и другим вместе. На столе, протянувшемся на шесть метров вдоль стены, лежали остатки пиршества в Ардендоне. В Ревелвуде столько еды не видали за целый год.
В животе у Ровены заурчало. Из центра стола на нее взирала остекленелыми глазами полусъеденная голова кабана. Бросив украдкой взгляд вокруг себя, Ровена резким движением выхватила из его пасти яблоко и сунула себе в рукав. Ее дрожащая рука окунулась в серебряную чашу и вынырнула оттуда с горстью чего-то такого же золотого, как солнце, плывущее над торфяником в весенний день. Она попробовала на вкус. О! Яблоки, выдержанные в сладком соке, просто таяли во рту. Она закрыла глаза от восторга.
Дав волю голоду, накопившемуся за всю ее жизнь, Ровена металась вдоль стола, запуская руку в каждую чашу и хватая все, что нравилось, с каждого блюда, задержавшись лишь для того, чтобы поглядеть, что осталось от целиком зажаренного быка, красовавшегося в конце стола. Рыжая гончая с вороватыми глазами стояла на столе, задними ногами в соусе. Ровена вырвала у нее ногу индейки, запив ее элем из кружки, найденной на столе.
— Послушайте, — задыхаясь, произнесла она.
Широкие плечи не дрогнули.
— Послушайте… сэр!
Ни звука в ответ.
Ровена могла использовать лишь один способ привлечь его внимание. Она села, забросив ноги на веревку, чтобы не перевернуться на живот. Она рассчитывала на мягкий слой сосновых игл, когда приземлилась. Но не думала, что рыцарь будет продолжать тащить ее еще несколько метров, пока она не плюхнется в мелкий ручей с унизительным всплеском.
Ее мучитель наконец остановился и развернул коня. Ровена не знала, кого ненавидит больше — этого самодовольного жеребца или сидевшего на нем черного рыцаря, который молча смотрел на нее, как на ненужную в хозяйстве вещь. Она откинулась в изнеможении на берег ручья и закрыла глаза. Натяжение веревки ослабло, видимо, ее злобный хозяин сошел с коня. Ровена вздохнула с облегчением, наслаждаясь простой возможностью вытянуть свои связанные руки над головой, и медленно открыла глаза. Всадник опустился на колено у ручья, в нескольких метрах от нее, наполняя кожаную флягу водой. Его темные глаза не отрывались от нее.
Одежда Ровены намокала все больше. Это неприятное ощущение только сильнее раздуло пламя ее негодования.
— Вы утопили бы меня, как котенка, милорд, или в вас еще осталась капля сострадания?
— Почему ты не попросила остановиться?
— Можно подумать, вы бы это сделали. — Ровена с трудом перевела дыхание.
— Разумеется, сделал бы.
Ровена отвела глаза и отвернула лицо в сторону, чтобы скрыть свое очевидное недоверие. Зачем зря раздражать этого человека.
— Как этот бойкий петушок, ваш отец, умудрился взрастить такое трусливое потомство? — сказал он вдруг, поднимаясь и затыкая кожаную флягу за пояс.
— Мы вовсе не трусливые, — возразила она. — Вы не имеете права называть нас так.
Рыцарь перешагнул через ручей и присел на корточки перед нею.
— Твой отец сражался когда-то. Разве он разучился владеть мечом?
Глаза Ровены сверкнули.
— Папа пришлось отложить оружие не по своей вине. Он сильно хромает после раны в свирепой битве с дьяволами Уэльса.
— Дьяволы, действительно, — хмыкнул Гарет. — А что же те шесть взрослых парней, твои братья? Они позволили мне уйти, забрав тебя, и даже не попытались освободить сестру. Ты не считаешь это трусостью?
— Вы могли бы убить каждого из них, разве не так?
Он пожал плечами:
— Возможно.
— Значит, это не трусость. Они поступили разумно.
Угрюмая маска на лице рыцаря растворилась в искреннем смехе, смягчившем черты его лица, ставшего на короткий миг по-юношески живым.
— Я боюсь, что разум — единственное качество, которого им не хватает еще больше, чем смелости. Кто был тот пухлый, с трубой? Я боялся, что он заколет меня ею.
— Это Ирвин.
Ровена пыталась найти слова, которые стерли бы самодовольную ухмылку с этих надменных губ, но, начав говорить, поняла, что выбрала не то, что нужно.
— Мы помолвлены с Ирвином. Раздался новый взрыв смеха. Ровена заторопилась, продолжая: — Он — мой двоюродный брат. Отец знал, что не сможет дать мне приданого, вот и решил помолвить нас пораньше, чтобы избавить меня от смущения потом.
— Я чувствую, что ему это не удалось.
Ровена вздохнула, не замечая всей нелепости обсуждения сердечных дел с этим суровым незнакомцем, сидя чуть ли не по пояс в воде.
— Ты любишь этого Ирвина?
— Я чувствую привязанность к нему. Он всегда был рядом со мной…
— Как верная гончая? — подсказал он. Коротко кивнув, она призналась:
— Я скорее полюбила бы жабу.
— Демонстрация его чувств, там, возле замка, показалась мне довольно искренней. Разве это не тронуло твоего сердца?
Она помотала головой:
— Вы не знаете Ирвина. Он, наверное, всю жизнь ожидал такого случая. Почти несбыточная мечта — выразить свои поэтические чувства перед королевской знатью.
Улыбка вновь появилась на губах сидевшего перед нею мужчины. Он коснулся пальцем ее щеки, рассматривая очертания ее лица, смягченные лунным светом. Ровена, неожиданно насторожившись, смотрела на него.
— Я сражался бы до смерти, чтобы не дать моей невесте попасть в руки такого человека, как я, — пробормотал он. Его палец двинулся дальше по ее лицу, пройдя по контуру губ.
Сердце Ровены учащенно забилось. Она попыталась улыбнуться, но беспокойство, вызванное его словами, не оставляло ее. Гарет пристально смотрел на нее. Последние следы недавнего веселья исчезли с его лица. Ровена подвинулась, с тревогой осознавая свою беззащитность. Мало того, что она лежит в ручье и ее намокшая одежда сковывает движения, у нее еще и руки связаны. Что намеревается делать этот загадочный незнакомец, наклонившийся над нею?
Он взял измятую шапку из ее рук. Надев ее Ровене на голову, тщательно подоткнул под нее каждую прядь мягких льняных волос.
— Если ты намерена отдыхать таким образом в потоках, как своенравная нимфа, надевай, пожалуйста, свою шапочку, чтобы не привлекать своими волосами возможных похитителей.
Он поднял ее на ноги и развязал ей руки. Вода продолжала стекать с нее, одежда липла к телу. Он молча оседлал коня.
Ровена с надеждой улыбнулась.
— Я думаю, что папа уже получил хороший урок, и прекрасно смогу найти дорогу домой отсюда.
— Ты сядешь со мной или мне снова связать тебя? — Рыцарь глядел на нее сверху, и взгляд его был суров.
Она подошла ближе. Весьма внушительный конь не казался столь уж огромным под спокойно сидевшим на нем всадником.
— Вы хотите, чтобы я ехала с вами? — спросила она очень тихо.
Рыцарь ничего не ответил, но Ровена внезапно оказалась на лошади, поднятая его мощной рукой и посаженная в седло перед ним. Ее мокрая одежда неудобно смялась, но поправить ее не было времени, поскольку он тут же пустил лошадь легким галопом. Теперь стало ясно, как много времени они потеряли с момента выезда из Ревелвуда из-за его странной прихоти тащить ее на веревке.
Лошадь летела по проторенному пути, покрытому упругим ковром сосновых игл, приглушающим грохот огромных копыт. Ровена наклонялась вперед, создавая безопасную дистанцию между своей спиной и широкой грудью ее похитителя, но тот прижал ее к себе, обхватив за талию мускулистой рукой.
— Сиди спокойно. Ты напугаешь лошадь, — скомандовал он.
Ровена уступила железной хватке, тем более что лошадь вдруг понеслась среди деревьев, как будто следуя плану, известному лишь ей одной. Грудь рыцаря теперь казалась Ровене единственной защитой от смертельного удара о стволы деревьев, с устрашающей частотой кидавшихся им наперерез.
Когда она поняла, что рука, крепко сжимавшая ее тело под грудью, не позволит ей съехать с лошади, она откинулась назад, усыпленная новым ощущением безопасности, исходящим от его мощной широкой груди. С необычайной легкостью она погрузилась в сон.
Ровена вовремя проснулась. Иначе ей ни за что бы не удержаться на ногах, когда рыцарь бесцеремонно опустил ее на землю. Она зевнула и протерла глаза. Сквозь деревья множеством сияющих ореолов просвечивали факелы. Звуки лютни, чьи струны перебирали явно нетвердые пальцы, и громкие голоса сливались в общий пьяный хор. Смех далеко разносился в ночи. Ровена вопросительно взглянула на неприступного, неприветливого рыцаря.
— Следуй позади меня, как хороший оруженосец, — скомандовал он. — Спрячь свои волосы. Может быть, они уже достаточно пьяны, чтобы принять тебя в темноте за парнишку.
— Это ваш дом?
— Нет. Но он сойдет, чтобы провести здесь ночь.
Он пустил лошадь шагом. Ровена с неловкой развязностью шествовала за ним, не имея ни малейшего понятия, как должен вести себя оруженосец такого господина.
Не поворачиваясь к ней, рыцарь говорил:
— Сейчас ты будешь предоставлена самой себе. Если замышляешь побег, то лучше передумай. Если убежишь, я вернусь в твой дом и никого не оставлю в живых. А когда найду тебя, что произойдет обязательно, ты пожалеешь о том, что не оказалась среди убитых.
Ровена с трудом заставляла себя идти дальше, охватил ее при этих словах. Она представила себе Маленького Фредди, безжизненного, с зияющей раной от меча там, где должно быть его сердце. Ее глаза вспыхнули гневом, и ей пришлось отвернуться, когда этот человек повернулся в седле и уставил на нее свои темные глаза. Она торопливо кивнула, боясь, как бы он не осуществил свое намерение немедленно, увидев ярость в ее взгляде.
Веселье выплеснулось со двора замка в окружающий лес вместе со светом факелов. Влюбленные пары спускались, спотыкаясь, по подъемному мосту, опущенному через шестиметровый ров. Один из мужчин задержался, остановившись прямо перед могучим конем, на котором гордо восседал черный рыцарь, хозяин Ровены.
— Добро пожаловать! Праздник только начинается, — объявил он заплетающимся языком. Его глаза закатились, и он упал прямо в грязь, с руками, все еще широко раскинутыми в приветствии.
Женщина, шедшая рядом с ним, бросилась обратно в замок, остальные же пары рассыпались в ночи, как хихикающие призраки.
Рыцарь объехал распростертую фигуру, даже не поведя бровью. Ровена молча последовала за ним.
Рыцарь спешился, отдав поводья своего коня рябому парню, возникшему незаметно из тени. Не успели они сделать и трех шагов, как женщина, только что сопровождавшая упавшего пьяницу, появилась вновь, вися на руке другого спотыкающегося мужчины. Ровена увернулась от пары, прошедшей почти вплотную к ней. Резкий смех женщины разорвал воздух. Ровена, широко раскрыв глаза, смотрела, как огромные толстые руки мужчины ухватили женщину за бедра, ее ноги обхватили мужчину, мыча и вовсю работая своим задом, он прижал ее к стене.
Ровена совсем позабыла о своем хозяине, пока не почувствовала, как он крепко схватил ее за руку, оттаскивая прочь от непристойного зрелища. Уходя, она продолжала смотреть через плечо на женщину со смешанным выражением боли и экстаза на багровом лице.
Вдруг прямо перед ней из темноты появился какой-то мужчина, и заглядевшаяся в сторону Ровена с такой силой ударилась о его кольчугу, что у нее зазвенело в ушах.
— Кто это здесь? Гарет, бог мой, неужели это ты? — раздался громкий голос.
— Нет, — ответила она, не раздумывая. — Меня зовут Ро…
Рыцарь закрыл ей рот рукой.
— Да, Блэйн. Это Гарет. Я думаю, ты начисто вышиб мозги у моего оруженосца. Неловкий парень, этот Ро. Придется его проучить. — Рыцарь отвел руку от ее рта и дал ей мягкую затрещину.
За этим последовал дружеский шлепок по спине от стоящего перед ними приятеля Гарета. Теперь Ровена знала, как зовут ее злобного похитителя. Между тем его знакомец пьяными глазами вглядывался в лицо Ровены, и его тонкие губы изогнулись в хитрой улыбке. Ровена молчала, потихоньку приходя в себя. Право, она не могла припомнить, чтобы ее когда-либо колотили с таким удовольствием.
— Кто же это оказался настолько глуп, чтобы отдать свое дитя в твои руки? — заявил хмельной друг Гарета по имени Блэйн, обращаясь вроде бы к хозяину, но при этом он не сводил вкрадчивого взгляда с лица Ровены.
— Стоит ли мне напоминать, сколько раз эти руки выбивали тебя из седла на турнирах? — заметил Гарет.
Блэйн проигнорировал его и обошел вокруг Ровены.
— Он что-то невелик, правда?
— Ты тоже был когда-то не таким уж рослым, Блэйн. — Гарет обнял своей мускулистой рукой Блэйна за плечи и повел его, спотыкающегося, прочь от Ровены, к подъемному мосту. — А не забыл ты, как я выбросил тебя из окна одной рукой, когда мы были еще мальчишками?
— Такое забудешь! Я приземлился тогда в ежевичном кусте и провел остаток ночи, отмачивая в бочке мои нежные части. — Блэйн загородил рукою глаза от факела и обнял одной рукой Гарета за шею. — И все-таки я рад приветствовать тебя в Ардендоне. Какой же я дурак! Мне следовало бы скормить тебя рыбам-людоедам в моем рву.
Гарет закатил глаза.
— После того, как от тебя сбежали верблюды, я был уверен, что ты оставишь свое нелепое увлечение экзотическими животными.
— Когда принц Уэльский стал бахвалиться своим ручным львом, не мог же я не переплюнуть его. — Блэйн печально покачал головой. — Я теряю двух или трех гостей в каждый праздничный день. Один всплеск — и их уж нет. Ничего не остается, кроме костей, которые вылавливают на следующий день. О боже!
Блэйн качнулся к краю моста, и Гарет поспешно дернул его назад. Ровена шла по мосту с крайней осторожностью, старательно придерживаясь самой середины и не поднимая глаз от страха увидеть отбеленные кости, плавающие в пузырящейся воде.
Она шла за мужчинами через двор замка и дальше — в сводчатый зал, следя за спиной Гарета, уводящего сэра Блэйна. Она прочла тысячу угрожающих предупреждений во взгляде, который он бросил ей через плечо, прежде чем оба приятеля исчезли в водовороте праздничной толпы.
Она остановилась. Брошенная своим похитителем, Ровена ощутила странную растерянность. Засунув руки поглубже в рукава, она шла, присвистывая, пытаясь изобразить равнодушие к незнакомым людям, вертевшимся вокруг нее в различных состояниях опьянения. Оглядев зал, она остолбенела. Открывшееся ей зрелище так приковало ее взор, что весь остальной зал вместе с людьми уплыл куда-то из поля зрения.
Ровена протолкалась сквозь толпу скачущих танцоров и остановилась как можно ближе к заветной цели.
Мужчина в красной бархатной мантии усмехнулся и подтолкнул ее.
— Поспеши, парень. Многое тут, конечно, обглодано до костей, но ты можешь еще найти немало лакомых кусочков.
Ровена начала смеяться и плакать одновременно. Мужчина бочком отошел от нее, посчитав ее сумасшедшей, либо напившейся вдрызг, либо тем и другим вместе. На столе, протянувшемся на шесть метров вдоль стены, лежали остатки пиршества в Ардендоне. В Ревелвуде столько еды не видали за целый год.
В животе у Ровены заурчало. Из центра стола на нее взирала остекленелыми глазами полусъеденная голова кабана. Бросив украдкой взгляд вокруг себя, Ровена резким движением выхватила из его пасти яблоко и сунула себе в рукав. Ее дрожащая рука окунулась в серебряную чашу и вынырнула оттуда с горстью чего-то такого же золотого, как солнце, плывущее над торфяником в весенний день. Она попробовала на вкус. О! Яблоки, выдержанные в сладком соке, просто таяли во рту. Она закрыла глаза от восторга.
Дав волю голоду, накопившемуся за всю ее жизнь, Ровена металась вдоль стола, запуская руку в каждую чашу и хватая все, что нравилось, с каждого блюда, задержавшись лишь для того, чтобы поглядеть, что осталось от целиком зажаренного быка, красовавшегося в конце стола. Рыжая гончая с вороватыми глазами стояла на столе, задними ногами в соусе. Ровена вырвала у нее ногу индейки, запив ее элем из кружки, найденной на столе.