Медейрос Тереза. Поцелуй пирата

   Недоумевающий судья снова промокнул обильный пот, стекающий ему на лоб из-под парика.
   – Уверен, что таким образом подсудимый пытался завоевать ваше доверие и усыпить бдительность, мисс Сноу, чтобы затем ему было легче похитить вас.
   Тогда Люси повернула голову и посмотрела прямо на Мориса. Ее огромные серые глаза лучились такой нежностью, что у него больно сжалось сердце. «Что за дьявольские шутки выкидывает эта невероятная женщина? – ошеломленно подумал он. – Она вполне способна довести меня до разрыва сердца и этим сэкономить Короне средства на мою казнь!»
   И вдруг Мориса осенила страшная догадка. Он вскочил. Стражники с остервенением вцепились в него, пытаясь оттащить назад.
   – Не делай этого, Люси! Черт побери, я не стою твоей любви!
   Почти одновременно с его отчаянным криком раздался разъяренный рев адмирала:
   – Люсинда! Больше ни слова! Сейчас же замолчи!
   Она медленно обвела взглядом затаивший дыхание зал и незаметно вздохнула, примиряясь с необходимостью обнародовать свое заявление при этом скопище равнодушных, но жадных до любой сенсации людей. Она загадочно улыбнулась.
   – Мистер Клермонт отнюдь не похищал меня, – отважно солгала она во всеуслышание. – Я сопровождала его по своей воле.
   Зал разразился неистовыми криками, пронзительным свистом и улюлюканием. Дождавшись, когда судья восстановит хоть какое-то подобие порядка, Люси извлекла из ридикюля грязный сверток и высоко подняла его над головой.
   Ее голос ликующе зазвенел:
   – Повторяю, я добровольно покинула свой дом и пошла за этим человеком, когда узнала его трагическую историю, которую подтверждают эти документы. Целых шесть лет эти бумаги искусно прятали. Я прошу судей ознакомиться с этим каперским свидетельством. Вы сможете убедиться, что мистер Клермонт начал свою карьеру как добропорядочный владелец торгового судна под именем Ричарда Монтроя. И только безмерная алчность и подлый обман Люсьена Сноу вынудили его вести жизнь презренного изгнанника, пирата, которого мы все знали как капитана Рока.
   – Ты лжешь, блудница проклятая!
   Вне себя адмирал вскочил с места и выхватил что-то из-за пояса.
   С этого мгновения время перестало существовать для Мориса. Все происходящее он вспоминал позже как отдельные застывшие картины и образы, которые навсегда запечатлелись в его мозгу с удивительной яркостью. Блестящее дуло пистолета, нацеленное прямо в грудь Люси. Ее побледневшее недоумевающее лицо с широко раскрытыми глазами. Пронзительный предостерегающий вопль Тэма с галерки. Судья, прячущийся за высокую спинку своего кресла. Отчаянный прыжок Кевина к адмиралу.
   В этот миг Морис вырвался из хватки стражников, сдирая своими цепями кожу с ладоней. Не будь он скован по рукам и ногам, то сбил бы Люси с ног, спасая ее от выстрела. А так он смог только закрыть ее своим телом. Раздался выстрел.
   Его грудь пронзила острая боль. Он закачался и упал. Люси метнулась вперед, чтобы подхватить его, и они оба повалились на пол. Своим хрупким телом она смягчила его падение.
   Она положила голову Мориса себе на колени, судорожно пытаясь остановить кровь, хлещущую из раны. Обжигающие слезы падали на холодный лоб Мориса. Ее искаженное невероятным страданием, мокрое от слез лицо прижалось к его губам, напоминая соленый вкус моря, которое он так любил.
   Серый туман заволакивал все вокруг, кроме любимого лица Люси. Слабеющими руками он сжал ее запястья и нежно улыбнулся.
   – Пожалуйста, мисс Сноу, – с трудом прошептал он, – не надо… выговоров. Я только… делал… свою работу…
   Он потянулся дрожащей рукой к лицу Люси, но оно стало быстро скрываться за плотной завесой. Потеряв сознание, Морис бессильно уронил руку и уже не слышал ее пронзительного крика, полного невыносимой боли.
   Выстрелив, адмирал как-то странно стал оседать, его лицо исказила судорога, он силился приподняться, но внезапно рухнул замертво.
   Пуля адмирала прошла через грудь Мориса, не задев сердца.

35

   Безмятежную тишину скалистой бухты огласил пронзительный крик чайки. Широко раскинув сильные крылья, белоснежная птица молнией сверкнула в сияющем небе и, сделав несколько стремительных кругов у берега, косо полетела над морем.
   Люси с восторгом следила за ее свободным полетом, прикрывая глаза от солнца ладонью.
   Яркое теплое солнце и лазурное небо возвещали о приходе весны в ее любимый Корнуолл. Люси не могла дождаться, когда на поросших вереском склонах холмов снова появятся стада овец с длинной волнистой шерстью, когда раскроют свои чашечки тысячи разнообразных цветов, наполняя воздух своим благоуханием.
   Она медленно брела у самой кромки воды, придерживая рукой шляпку, чтобы порывистый озорной ветерок не сорвал ее. У ее ног меланхолично шумел прибой, окатывая прибрежный песок прозрачными волнами. «Какое тихое сегодня море», – подумала девушка, окидывая взглядом его сияющую под солнцем гладь. Такое же тихое, как эти несколько дней, которые, сбежав из Лондона, она провела в этой спокойной гавани, куда в детстве приезжала каждое лето. И такое же одинокое.
   Люси перестала бороться с ветром и, сняв шляпку, взяла ее за ленты и продолжала идти, покачивая ею в такт медленным шагам. Выбившиеся из прически пряди лезли ей прямо в лицо. Люси невольно засмеялась и, взмахнув головой, откинула волосы назад. И тут же заметила спускающегося с утеса человека.
   Даже издали она сразу узнала эту широкоплечую статную фигуру, и сердце Люси радостно запело. Он быстро приближался к ней, и ветер трепал его длинные каштановые волосы.
   В глубине души Люси не переставала верить, что он придет.
   Наконец он остановился перед ней, глядя прямо в лицо своими светло-карими глазами. Люси вдруг охватило странное смущение.
   – У тебя нет бороды, – выпалила она, как будто он мог потерять ее по дороге.
   Морис сокрушенно провел рукой по гладко выбритому подбородку.
   – Кажется, я должен тебя благодарить за это. Пока я валялся без сознания, этот чистюля Смит ее сбрил.
   Он буквально замучил меня своими заботами.
   – Смит сам хотел тебя выходить, и я не могла ему отказать. Он очень тяжело переживает… ну, то зло…
   – О, я уже все знаю, – живо прервал ее Морис. – Старик рассказал мне всю историю, пока ухаживал за мной. Представляешь, он кормил меня с ложечки, как ребенка!
   – И ты не возненавидел его? – Люси боялась поднять глаза и в волнении чертила носком башмака по песку.
   – Как же я мог, когда он объяснил мне причину. «Я сделал это, – пародируя патетический тон дворецкого, Морис страстно прижал ладонь к груди, – во имя любви к Люси!» И вообще, я несказанно рад был увидеть его здоровым после той ужасной больницы, куда он угодил по воле адмирала.
   Она взглянула на Мориса из-под длинных ресниц, не понимая, издевается он над ней или действительно не держит зла на Смита.
   Морис опустил руку и серьезно посмотрел на нее.
   – Вот видишь, он признался во всем. Может, и ты объяснишь, почему покинула меня, как только узнала, что я буду жить? Тебя до такой степени огорчила эта новость?
   Люси отвернулась к морю, пряча лицо от его пытливого взгляда. Она вспоминала то ненастное утро, когда измученные доктора, три дня не отходившие от постели своего пациента, вдруг обменялись просиявшими улыбками и объявили ей, что невероятная воля к жизни помогла раненому преодолеть кризис и теперь он быстро пойдет на поправку. От счастья она сама едва не потеряла сознание. И с этой минуты ее стало терзать чувство невыносимой вины перед Морисом.
   Она тяжело вздохнула, понимая, что должна объясниться.
   – Мне было… очень стыдно… Понимаешь, я так разозлилась на тебя, когда ты сдался! И решила доказать то, о чем когда-то сказала тебе. Помнишь? Что человек сам хозяин своей судьбы. – Она нервно теребила ленты своей шляпки. – Мне казалось, что я все верно рассчитала. Ведь я нарочно заявила суду, что буду выступать как свидетель обвинения. Иначе они не дали бы мне высказаться публично. А в результате мое всенародное обвинение адмирала чуть не стоило тебе жизни… И когда стало ясно, что ты выжил… я ушла. Я думала, что ты не захочешь снова меня видеть… Но кто тогда нуждался в моей помощи, так это милый старый Смит. Я вызволила его из той ужасной больницы и выходила.
   – Да, слава Богу, кажется, все неприятности и беды теперь позади, – задумчиво проговорил Морис. – Почему бы нам обоим не начать все сначала?
   Люси медленно повернулась к нему и робко посмотрела в его смеющиеся глаза.
   – Хорошо. – Она судорожно вздохнула и, ободренная их ласковым выражением, отдалась внезапному вдохновению. Смело протянув ему руку, она непринужденно заговорила: – Как поживаете, сэр? Меня зовут Люсинда Сноу. Друзья зовут меня Люси, но вы… вы можете называть меня… миссис Клермонт… если вам так нравится.
   Он вздрогнул с выражением крайнего удивления на все еще бледном после болезни лице.
   – Как, мисс Сноу, неужели вы делаете мне предложение?! Но вы еще так молоды! Мне не хотелось бы, чтобы потом вы стали жалеть о своей опрометчивости.
   Покраснев от смущения, Люси резко отдернула руку. Она могла бы напомнить ему, что по своей воле стала его любовницей – любовницей пирата! – при весьма романтических обстоятельствах того незабываемого путешествия и ни минуты не жалела об этом. Напротив, она не представляла своей жизни без этого необыкновенного, дерзкого и храброго человека и только поэтому осмелилась предложить ему себя в жены. Но, вероятно, она неправильно истолковала его намерения. Он никогда не захочет жениться на ней, его влечет совсем другая жизнь – беспокойная жизнь морского бродяги.
   Словно подтверждая ее мысли, Морис кивнул в сторону моря, и его карие глаза потемнели от глубокого чувства.
   – Как долго я не был в море и как тоскую по нему! Оно повсюду преследует меня, как… как ревнивая любовница.
   Преодолевая щемящую боль в груди, Люси выпустила ленты из рук, и ее шляпка упала на мокрый песок.
   – Я читала в газетах о твоем помиловании, – с трудом проговорила она, решив перевести разговор в другое русло.
   – Вероятно, Его Величество король решил, что те пять лет, которые я провел за решеткой французской тюрьмы, были достаточным наказанием за все мои грехи. – В голосе Мориса звучала горькая усмешка. – А что касается Адмиралтейства, то, можно сказать, там все прямо-таки горят желанием исправить зло, причиненное мне одним из его прославленных адмиралов. Они подтвердили свое прежнее разрешение на сдачу лейтенантских экзаменов, чтобы потом предложить мне должность на военном корабле.
   – Это просто замечательно! – с притворным оживлением сказала Люси. – Очень рада за тебя, поздравляю.
   Морис положил руки ей на плечи, мягко сжимая их. Люси закрыла глаза, с ужасом чувствуя, что если он произнесет хоть одно слово жалости, то она не выдержит и разрыдается.
   – На свете существует еще один Клермонт, которому явно пойдет на пользу военная дисциплина. Как по-твоему, из Кевина может выйти приличный офицер? Если, конечно, он сумеет выдержать несколько недель, а то и месяцев в море без единой юбки в поле зрения.
   Люси недоуменно сдвинула брови.
   – Кевин? А как же ты?
   Он нежно прижал ее к себе.
   – Пожалуй, мне придется разочаровать Адмиралтейство своим отказом. – Его голос, проникнутый глубокой нежностью, понизился: – Дело в том, что на военном корабле нет места… жене офицера.
   Она быстро обернулась, широко раскрыв удивленные глаза. Счастливо смеясь, Морис устремил пристальный взгляд в море. Люси посмотрела туда же и увидела, как из-за утеса выскользнула и полетела, грациозно наклоняясь над волнами, красавица-шхуна, увенчанная белоснежной громадой вздутых парусов. У девушки захватило дух от исполненного невыразимой прелести свободного полета шхуны.
   Корабль слегка изменил направление, и на его изящно выгнутом носу сверкнули буквы, составляющие новое имя, слово, в котором воплотились все мечты и надежды Люси.
   «Искупление».
   Не в силах вымолвить ни слова от переполнявших ее чувств, она подняла затуманенные слезами глаза на Мориса.
   – Должен тебя предупредить, – серьезно сказал он, но его глаза улыбались, – что быть женой капитана торговой шхуны вовсе не так увлекательно, как любовницей пирата.
   Люси самозабвенно обвила шею Мориса руками и покрыла несчетными поцелуями его милое смеющееся лицо.
   – Ах, мистер Клермонт, и это говорите мне вы – самый необыкновенный человек на свете!
   Морис подхватил Люси и бешено закружил ее под восторженные крики, несущиеся с палубы шхуны.
   Легко коснувшись ногами влажного песка, Люси, встала, вся раскрасневшаяся от счастья. Она радостно стиснула руку Мориса, разглядев на шхуне рыжую голову Тэма, размахивающего красным платком толстяка Паджа и фигуру черного великана у руля. На носу, у самого поручня, стоял еще один человек, строгий облик которого казался совершенно несовместимым с рваной одеждой недавних пиратов. Однако в том, как он уверенно сохранял равновесие, чувствовалась повадка бывалого моряка.
   Он с любовью смотрел на молодых людей, стоявших на берегу, и вдруг сорвал шейный платок и швырнул его на волю поднимающегося ветра.
   Смеясь и целуясь, Люси и Морис вбежали по пояс в волны навстречу шлюпке, которая доставит их на корабль. Теперь они вместе отправлялись в самое замечательное путешествие длиною в целую жизнь.