Медейрос Тереза. Вереск и бархат

   Себастьян вздохнул и тяжело опустился с лошади на землю. Возможно, дела его еще не так плохи и они прояснятся при утреннем свете.
   Он пучком травы вытер влажные, бурно вздымающиеся бока лошади. Она была стремительна в своем беге и необычайно вынослива, но он едва не загнал ее.
   Себастьян расседлал уставшее животное и, привязав его к дереву, толкнул дверь хижины.
   — Твоя предсказуемость всегда была твоей погибелью, мой мальчик.
   Себастьян вздрогнул от неожиданности и вскинул руки, прикрывая грудь, когда пистолет в руке деда изрыгнул огонь, обжигая плечо острой болью.
   Пруденс сидела неестественно прямо в седле, не глядя по сторонам, одной рукой придерживая перед собой плетеную корзину с запертым в ней котом Себастьяном. Дразнящее прикосновение весеннего ветерка шевелило пушистые локоны, обрамлявшие ее бледные щеки. Глаза девушки были сухими и лихорадочно блестели. Она не проронила ни единой слезинки с тех пор, как два дня назад постучала в дверь замка Мак-Кея. Она упала в спасительное убежище его рук и выплакала все свои слезы у него на плече, уткнувшись лицом в плед. Больше у нее уже не осталось слез, а измученное сердце застыло от тоски и непреходящей боли.
   Пруденс украдкой бросила взгляд на мужчину, едущего рядом с ней. Мак-Кей, казалось, постарел на десять лет с той ночи. Морщины на его лице прорезались глубже, плечи ссутулились, погас огонек в его глазах, словно был потушен ее горькими слезами.
   Вооруженные охранники Мак-Кея цепью растянулись вокруг них, когда они въехали в пронизанный яркими лучами лес. Суровые лица мужчин, грубые руки, лежащие на рукоятках пистолетов, красноречиво свидетельствовали о том, что они не станут легкой мишенью ни для какого разбойника с большой дороги.
   Дорога, петляя среди деревьев, вывела их на залитый солнцем луг. Пруденс подозревала, что их небольшой отряд уже приближается к границе Нортамберленда. Нежные трели жаворонка привлекли ее внимание к красоте раннего росистого утра. Молодые побеги вереска изумрудным ковром расстилались по склону холма. Густой аромат влажной земли щекотал ноздри. Ослепительный диск солнца висел в голубом, без единого облачка небе, расточая на пробудившуюся землю щедрое тепло.
   Ветерок что-то шептал травам, и те кивали ему в ответ, пригибаясь к земле. Пруденс показалось, что она услышала свое имя в тихом, тоскливом зове, принесенном им издалека.
   Ее затянутые в перчатки руки сжали поводья. Никогда больше не услышит она мягкого, такого ласкового и чарующего говора Себастьяна. Скоро она пересечет границу и окажется в разумной, чопорной Англии, где снова станет разумной, чопорной Пруденс. Острая печаль сдавила ей сердце.
   И вдруг девушка услышала дикое завывание, похожее на отдаленный вой волынок, от которого у нее зашевелились волосы на затылке.
   Двое всадников выскочили из-за холма и направили своих лошадей им навстречу. Один из них прижимался к шее лошади, сливаясь с ней в единое целое.
   Охранники вытащили пистолеты. Конь Мак-Кея взвился на дыбы, когда хозяин резко развернул его, принуждая встать между Пруденс и приближающимися всадниками. Кот Себастьян испуганно завыл в тесной корзине.
   Пруденс снова услышала свое имя, принесенное ветром, и безошибочно узнала голос Джейми.
   — Постойте! — закричала она. — Не стреляйте. Они не причинят нам вреда.
   Мак-Кей с сомнением посмотрел на девушку, бесстрашно ожидавшую приближения всадников, и, доверяя ей, отозвал своих охранников. Его люди опустили оружие с явной неохотой, встревоженные видом внушительной фигуры человека на второй лошади. Солнце золотило его белокурые волосы. Выглядел великан устрашающе, и казалось, что если его вовремя не остановить силой оружия, он без труда переломает шеи им всем.
   Подбородок Пруденс вздернулся, когда безумная надежда отступила под натиском праведного гнева. Неужели ее никогда не оставят в покое.
   Джейми осадил лошадь, вцепившись руками в спутанную гриву. Люди Мак-Кея разинули рты. Они никогда не видели, чтобы так ездили верхом: без удил, без седла, без поводьев. И босиком.
   Впервые в глазах Джейми Пруденс не увидела и намека на веселье.
   — Себастьян нуждается в тебе.
   Девушка спокойно встретилась с его взглядом, ледяная холодность сквозила в словах.
   — Боюсь, ты ошибаешься. Он совершенно ясно дал понять, что не нуждается во мне. Это были в точности его слова.
   — Ты не понимаешь, девочка, — горячась, проговорил Тайни. — Он уехал из Данкерка два дня назад и собирался встретить тебя на границе. Мы прочесали все старые дороги и не нашли ни одного его следа.
   — Возможно, вам следует заглянуть в имение Блейков, — сказала она. — Он мог остановиться у Девони на чашку чая или для других развлечений.
   Негодующе фыркнув, Джейми кивнул в сторону Тайни, который вытащил свернутый вчетверо листок из своей седельной сумки.
   — Мы нашли это в дупле дерева, где он обычно оставлял для нас записки.
   Пруденс развернула листок. Прищурившись, она бесстрастно прочла вслух написанное:
   «Герцогиня, ваш муж — мой гость. Приходите на встречу со мной в старую хижину арендатора. Одна».
   Это послание было подписано размашистой буквой «Д».
   Пруденс услышала мучительный стон Мак-Кея. Она вернула записку Джейми.
   — У меня нет мужа. У меня есть только бумага, подписанная Себастьяном Керром, отрицающая законность нашего брака.
   Джейми побелел, веснушки ярче засияли на его скуластом лице. Он протянул руку к седельной сумке Тайни.
   — Д'Артан также оставил для нас вот это.
   Черно-зеленый плед свисал с его пальцев. Грязный отпечаток лошадиного копыта обезображивал мягкую шерсть. Мак-Кей побледнел.
   Рот Пруденс сжался в тонкую линию.
   — Очень жаль. Я не могу помочь. Себастьян ясно дал мне понять, что он больше не желает моего вмешательства в его жизнь.
   Губы Джейми презрительно скривились. Тайни положил руку на плечо приятеля.
   — Я же говорил тебе, что она не поможет. Она и пальцем не пошевелит ради него. Ей всегда было на него наплевать.
   Джейми бросил плед ей на колени.
   — Надеюсь, это будет согревать вас по ночам, миссис Керр, ибо это все, что останется от Себастьяна, когда д'Артан разделается с ним.
   С пронзительным криком Джейми пришпорил лошадь, небрежно прокладывая себе дорогу между охранников Мак-Кея. Тайни через плечо бросил на Пруденс презрительный взгляд и последовал за ним. Топот копыт затих вдали, и всадники затерялись в лугах.
   Пруденс провела рукой по мягкой шерсти, распластанной у нее на коленях, не в силах встретиться с испытующим взглядом Мак-Кея. Ее пальцы ласкали теплую ткань, пока не наткнулись на почерневшую по краям дыру возле каймы.
   Пруденс и Мак-Кей ехали в молчании в окружении встревоженных охранников. Плед Себастьяна по-прежнему лежал у нее на коленях. Мак-Кей встревоженно смотрел на девушку, но она, понимая его озабоченность, все так же сохраняла каменное выражение лица. Нельзя было допустить, чтобы он раньше времени догадался о ее планах. Мак-Кей прокашлялся.
   — Ты же знаешь, девочка, я могу вернуться обратно и…
   Пруденс покачнулась в седле, и он быстро подхватил ее под локоть. Девушка побледнела и прижала кончики пальцев к виску.
   — Моя голова… ужасно разболелась. Это, должно быть, от солнца.
   Мак-Кей потянулся за своей фляжкой. Она сжала руку мужчины, глядя на него с тихим отчаянием.
   — Впереди имение Блейков. Не могли бы мы остановиться, чтобы отдохнуть? Я не вполне готова предстать перед своей тетей. У нее будет так много вопросов…
   Он похлопал девушку по руке.
   — Конечно, моя дорогая.
   Не спрашивая разрешения, Мак-Кей бросил поводья ее лошади одному из стражников, поднял Пруденс в свое седло и закутал ее плечи в плед Себастьяна. Пруденс спрятала в нем лицо, благословляя мягкие складки, скрывающие румянец, жаркой волной заливший ее щеки.
   Слуги, выстроившиеся в ряд, открыли рты, когда дворецкий Блейков ввел Пруденс и Мак-Кея в прохладный холл. Девушка льнула к руке мужчины и шла, склонив голову и спотыкаясь, к лестнице, ведущей на второй этаж.
   Словоохотливый молодой дворецкий сообщил им, что мисс Блейк находится в Лондоне, а сквайр уехал навестить графиню в «Липовую аллею». Но, конечно, он будет более чем счастлив предоставить комнаты для мисс Уолкер и ее гостя, чтобы они могли отдохнуть с дороги.
   После того, как дворецкий отвел лаэрда Мак-Кея в его комнату, расположенную рядом с комнатой Пруденс, он вернулся к девушке и, коснувшись ее руки, осмелился выразить сочувствие ее затруднительному положению. Он читал о ее похищении во всех газетах.
   Пруденс и понятия не имела, что стала такой знаменитой с тех пор, как исчезла.
   — Не хотите ли немного шоколада? — спросил дворецкий. — Или, быть может, горячих пшеничных лепешек с кремом и…
   Девушка устало улыбнулась.
   — Фляжку бренди и сигару, пожалуйста. Немедленно. — И захлопнула дверь у него перед носом.
   Услышав торопливо удаляющиеся по коридору от ее двери шаги дворецкого, Пруденс бросилась к окну. Она поморщилась при виде колючего розового куста, растущего внизу.
   Окно ее комнаты выходило на задний двор выстроенного в стиле Тюдоров дома. Она увидела охранников Мак-Кея, которые курили, прислонившись к стене конюшни. Сизые кольца табачного дыма лениво поднимались вверх и рассеивались утренним ветерком.
   Робкий стук заставил Пруденс поспешить к двери. За ней стоял серьезный дворецкий с бренди и сигарой в руках.
   — Я слышал, что шотландцы — непредсказуемый, дикий народ, — прошептал он, с опаской взирая на нее, словно ожидал, что пропавшая герцогиня переняла привычки горцев, похитивших ее, и вот-вот пустится отплясывать перед ним лихую джигу.
   Пруденс испытывала соблазн оправдать его ожидания, лишь бы только он скрылся с глаз и оставил ее одну. Но горящие возбуждением черные глаза дворецкого подали ей прекрасную идею. Она схватила его за руку и рывком втащила в комнату.
   — Вы правы. Шотландцы — сумасшедшая нация. И этот мужчина в соседней комнате — самый опасный безумец из всех них.
   — Приятный джентльмен с седыми волосами? — Молодой человек хмуро взглянул на смежную стену.
   Пруденс фыркнула.
   — Умелая маскировка. Это тот дикарь, который похитил меня. Он едет в имение моей тети в надежде выудить выкуп у бедняжки. — Она подтащила дворецкого к окну, выглядывая украдкой из-за портьеры. — Видите тех вооруженных людей? Это его подручные. Закоренелые преступники, все до одного.
   — О, Господи боже мой! — Его голос понизился до шепота. — Не хотите же вы сказать… не может быть, чтобы он… только не…
   Пруденс обворожительно улыбнулась и заговорщически подмигнула.
   — Ужасный Шотландский Разбойник Керкпатрик. Собственной персоной.
   Отчаянный вопль вырвался у дворецкого.
   — Что я должен делать? Я новичок на этой должности. Я не получил бы ее, если Девони, я хотел сказать мисс Блейк, не порекомендовала бы меня. Я проработал всего лишь неделю и впустил опасного преступника в дом. — Он с надеждой взглянул на нее. — Как вы думаете, он уйдет, если я предложу ему столовое серебро?
   Пруденс понизила голос и хрипло, презрительно произнесла:
   — Уйдет? Как это отразится на вашей рекомендации и вашем будущем, если вы выпустите из рук самого страшного разбойника после Черного Джейка Джонса?
   Дворецкий в отчаянии вцепился обеими руками в свой парик, разрываясь между страхом быть убитым и соблазном стать героем.
   Пруденс теребила рукав его сюртука.
   — За его поимку назначена награда. «Богатый герой!» — грезил дворецкий.
   — И подумайте, какое впечатление произведет на мисс Блейк ваша храбрость.
   «Богатый обожаемый герой». Дворецкий схватил руки Пруденс в свои вспотевшие ладони.
   — Что я должен делать?
   Девушка потянулась к нему и прошептала:
   — Принесите мне ружья. Много ружей.

ГЛАВА 33

   Себастьян недовольно поморщился от едкой вони, достигшей его ноздрей. «Пруденс, должно быть, готовит завтрак», — подумал он. Непременно в ближайшие дни нужно съездить в деревню и нанять хорошую кухарку. Он бы предпочел, проснувшись ранним утром, видеть свою жену рядом с собой. Ему доставит большее удовольствие разглядывать спящую Пруденс, которая уютно свернулась калачиком и устроила голову в изгибе его локтя, чем наблюдать ее тщетные попытки развести огонь в древнем очаге.
   Господи, если бы она была с ним рядом сейчас, он мог бы куснуть ее за шею, ласкать до тех пор, пока она не замурлычет как котенок, и…
   Себастьян потянул носом. Яйца? Где это Джейми стащил такие вонючие яйца?
   Сквозь удушающую серную вонь пробился тонкой струйкой запах аммиака, вызывая слезы на глаза. Себастьян приоткрыл тяжелые веки и вновь зажмурился от ослепительного солнечного света, дробившегося на разноцветные лучики в алмазных капельках слез.
   Себастьян попытался собрать воедино обрывки воспоминаний и реальность. Он разглядывал затянутое изорванной мешковиной окно и кусочек лазурного неба между отяжелевшими от набухших почек ветвями. Ветерок, влетающий в окно, был пропитан ароматом весны.
   Себастьян понял, где он находится, — в старой хижине арендатора. Острая боль пронзила лодыжку. Быть может, последний год был просто кошмарным сном? Возможно, если он откроет глаза, то увидит девушку, опустившуюся возле него на колени; вдохнет нежный запах ее волос, слегка касающихся его груди; почувствует озабоченное прикосновение ее прохладных пальцев к своему пылающему лбу? Если это случится, он унесет ее далеко отсюда и никогда не оглянется на свое прошлое.
   Тихий звон металла о глиняную посуду вывел Себастьяна из задумчивости. Зрение прояснилось, и он увидел д'Артана, ссутулившегося над медной чашкой, стоявшей на столе. Затаив дыхание, Себастьян наблюдал за непонятными для него действиями старика.
   Его дед отмерил из бумажного пакета требуемое количество металлической стружки, затем склонился над очагом и всыпал ее в булькающее содержимое маленького железного чайника. Себастьян надеялся, что это варево не было его завтраком.
   Он пошевелил пальцами. Нестерпимо острая боль пронзила руку. С возвратившимся сознанием пришло ощущение и множества других неудобств. Руки были связаны за спиной, нога неловко подвернута и уже затекла. Плечо адски болело, и эта боль имела непосредственное отношение к засохшему пятну крови, залившему его рубашку. Горький привкус во рту был ему хорошо знаком. Сколько же опия влил ему д'Артан?
   Себастьян все еще чувствовал легкое головокружение и едва не рассмеялся над тем, как его дед, похожий на обезумевшую обезьяну, метался по тесному домику от очага к столу. Д'Артан что-то бормотал себе под нос. «Французская обезумевшая обезьяна», — поправил себя Себастьян.
   Он никогда не видел своего деда таким растрепанным. Седые волосы влажными прядями свисали на лоб, и создавалось впечатление, что он не причесывался несколько дней. Жар огня окрасил его щеки в розовый цвет. Мокрая от пота рубашка липла к телу.
   Себастьян с интересом наблюдал, как Д'Артан перенес от очага на стол маленькую кадку, удерживая ее руками в перчатках. Он опустил серебряную ложку в смесь. Она зашипела и забулькала, и за считанные секунды от нее остался дымящийся кусочек оплавленного серебра. Себастьян сглотнул.
   — Я бы предпочел копченую рыбу и яйцо, если ты не возражаешь, — сказал он.
   Д'Артан дернулся при звуке его хриплого голоса, чуть не опрокинув кадку с кислотой. Он поддержал ее трясущимися от испуга руками.
   Но поразительно быстро ослепительная улыбка сменила рассерженную гримасу.
   — Тебе не придется выбирать меню. Мы ожидаем гостей к завтраку.
   Себастьян приподнял голову, разглядывая беспорядок на столе. На нем был рассыпан порох, лежали два пистолета, нож и большую часть занимала кадка с булькающей кислотой.
   — Кого? Лукрецию Борджиа? Твоего карточного партнера маркиза де Сада?
   — Снова ошибаешься. Твою любящую жену. Я послал ей любезное приглашение.
   Себастьян громко расхохотался. Улыбка д'Артана сникла.
   — Моя жена не придет. После того, как я гадко обошелся с ней в нашу последнюю встречу, она не плюнет на меня, даже если я буду гореть в адовом огне.
   Д'Артан с перекошенным злобой лицом надвигался на него. Себастьян лежал неподвижно, приказывая себе сдержаться и не выдать деду своего презрения и гнева.
   — Возможно, ты недооцениваешь свое обаяние? — Дед отбросил прядь волос со лба холеной рукой. — Или свою удаль?
   — Скорее всего, я переоцениваю их. Так же, как и мой отец, когда похитил твою дочку и надеялся, что она полюбит его.
   — Не напоминай мне об этом дикаре, — прорычал д'Артан. — Прошлое в прошлом. Меня волнует только будущее.
   Себастьян прикрыл глаза и насмешливо произнес:
   — И это будет долгое и унылое будущее, если мы будем сидеть тут, ты и я, и ждать леди с формулой.
   Д'Артан склонился к нему.
   — Если она не придет, только мое будущее будет долгим и унылым. Твое будет очень коротким.
   Глаза д'Артана сверкали ненавистью, и Себастьян уже не питал надежды на то, что старческая сентиментальная любовь к внуку остановит его деда от убийства.
   Д'Артан отошел к столу, в нетерпении потирая ладони друг о друга. Капли слюны блестели на его губах. Он поднес к свету стеклянный пузырек.
   — Я никогда в действительности не видел, насколько наша гордая мисс Уолкер привязана к тебе. Не могу дождаться, когда это надменное создание приползет сюда, всхлипывая и заламывая руки, бормоча свою бесценную формулу в обмен на твою жизнь. Как же я буду наслаждаться этим спектаклем!
   — Ты — бессердечный сукин сын…
   Проклятие Себастьяна было прервано оглушающим пистолетным выстрелом. Топот копыт сотряс хижину.
   Пузырек выскользнул из руки д'Артана и со звоном разлетелся на деревянном полу.
   — Если эта безмозглая девчонка посмела привести закон…
   Он вытащил из фартука маленький немецкий пистолет и, дробя сапогами осколки стекла, направился к двери.
   Себастьян должен был узнать, что происходит за порогом хижины. Он неловко повернулся и высвободил подвернутую ногу. Жгучая боль сдавила его плечо. Он должен подняться быстро или уже не сможет сделать этого никогда.
   Себастьян прикусил нижнюю губу, тяжело приподнялся и повернулся на коленях, ударившись раненым плечом о подоконник. Солнечный свет померк перед глазами, и он почувствовал солоноватый привкус крови во рту.
   Себастьян выглянул в окно иуслышал крепкое ругательство д'Артана. Позабыв о боли, он ошарашенно взирал на бесстрашную амазонку, гарцующую перед хижиной на вороном коне, и резко тряхнул головой, не веря в реальность происходящего. Быть может, он потерял при ранении много крови и все это ему мерещится?
   Но, нет, Пруденс по-прежнему была там, вооруженная, восседающая на мерине Мак-Кея так гордо и непринужденно, словно родилась в седле.
   Низким голосом с напевным акцентом она громко произнесла:
   — Открывай дверь, ты, грязный ублюдок, если не хочешь, чтобы твой французский зад взлетел на воздух вместе с хижиной.
   Себастьян в изнеможении прислонился к подоконнику, не зная, плакать ему или смеяться.

ГЛАВА 34

   Пруденс слегка дунула в дуло пистолета и засунула его за пояс юбки. Рукоятка еще одного пистолета торчала рядом.
   Себастьян был изумлен вспышкой желания, охватившего тело, и ощутил приятную тяжесть в паху при виде Пруденс. Она сидела на горячем жеребце Мак-Кея с легкостью и изяществом искусной наездницы — этакая горная принцесса. Ее плечи бережно укрывал черно-зеленый плед Керров. Не хватало только разбойничьей маски, но ее заменили очки в золотой оправе. Она явилась к хижине арендатора не на костюмированный бал, а на маскарад смерти, участники которого не становились менее опасными, будучи узнанными под своими масками.
   Пруденс отбросила волосы с плеча.
   — Эй! Мсье д'Артан, вы дома?
   Себастьян навалился всем телом на подоконник, чтобы не соскользнуть вниз.
   — Черт возьми, глупая девчонка, немедленно уходи отсюда, пока тебя не убили!
   — Тише, — прошипел д'Артан, дернув его за волосы. Он пересек хижину и открыл дверь. Злобную гримасу на хищном лице сменила любезная улыбка.
   — Доброе утро, Ваша Милость. Я так рад, что вы смогли заглянуть. Не желаете ли бросить пистолеты на землю и присоединиться к нам?
   Девушка лукаво улыбнулась.
   — Но зачем, виконт? По правде говоря, я совсем не умею стрелять.
   В ответ Д'Артан приставил пистолет к виску Себастьяна и взвел курок. Пруденс пожала плечами и, игнорируя взбешенный взгляд своего мужа, бросила оружие в траву. Она спешилась и направилась к хижине.
   Себастьян увидел, как нервно дернулся д'Артан, когда Пруденс пинком распахнула дверь, отчего та с грохотом ударилась о стену. Она вошла развязной походкой и опустилась на стул, затем вытащила сигару из складок пледа, наклонилась и прикурила от пламени фонаря.
   Д'Артан, разинув рот, с изумлением и некоторым страхом смотрел на сидевшую перед ним женщину, не узнавая в ней робкую племянницу Триции или надменную герцогиню Уинтон.
   Себастьян с восхищением глядел на Пруденс. «Боже, — подумал он, — девчонка великолепна! Но, что, черт возьми, она задумала?»
   Пруденс взяла сигару двумя пальцами и положила ноги в сапогах на стол.
   — Доброе утро, джентльмены. Полагаю, нам с вами нужно обсудить одно дело.
   Д'Артан медленно отпустил внука. По лицу деда Себастьян мог догадаться о той мучительной борьбе, которая шла в его душе. Дед терпеть не мог неизвестности, и если ему придется иметь дело с сумасшедшей, он захочет поскорее покончить с этим.
   Виконт сунул пистолет в карман фартука.
   — Я заказал себе билет на корабль до Франции. Я должен получить формулу твоего отца до отъезда. У меня готовы все компоненты, чтобы проверить ее. Дай ее мне. Немедленно.
   — Я не осмелилась записать формулу. — Пруденс постучала пальцем по виску. — Я храню ее здесь. — Она выудила из складок пледа серебряную фляжку и сделала большой глоток, не спуская с д'Артана настороженного взгляда. — Вы должны помнить, что это очень опасная формула. Мой отец умер из-за нее.
   Виконт оперся руками о стол и наклонился к ней.
   — А я готов убить из-за нее.
   Пруденс сделала глубокую затяжку и, выпятив губы, медленно выпустила облако дыма в лицо д'Артана. Старик вмиг посинел и зашелся в кашле, слезы брызнули у него из глаз. Он резко сдернул плед с плеча девушки и туго обмотал его вокруг ее шеи.
   Еще секунду назад Себастьян поклялся бы, что не сможет встать. Но не успев понять до конца, что делает, он подскочил и оттолкнулся от окна с единственным желанием — сжать пальцы на шее д'Артана и выдавить из него жизнь по капле.
   Копье мучительной боли пронзило плечо. Голова закружилась. Пруденс поддержала его, нежно подхватив под руки. Встревоженный д'Артан маячил позади нее.
   — Ну-ну, дорогой, — успокаивая, сказала она и отвела Себастьяна к окну. — Ты не должен винить своего деда за нетерпеливость. Он ждал этого достаточно долго. Сядь на подоконник, хорошо, и заслони мне свет. Многие из этих компонентов нежны и очень чувствительны к солнечным лучам.
   Себастьян закрыл глаза, испытывая мучительное желание притянуть ее к себе и защитить.
   — Не давай ему формулу, Пруденс. Он убьет тебя, как только получит ее.
   Переливы низкого, колдовского смеха заставили бы Трицию упасть в обморок от зависти.
   — Конечно же, нет, глупенький. — Она улыбнулась д'Артану через плечо. — Твой дедушка — порядочный человек.
   Солнце просвечивало пушистые волосы Пруденс, придавая им теплый светло-коричневый оттенок. Глаза девушки сияли странным лихорадочным блеском.
   Д'Артан указал на стол.
   — Революция никого не ждет. Приступим?
   Себастьян хотел удержать ее, но Пруденс уже шла к его деду, плавно покачивая бедрами. Со связанными руками и все еще кружащейся от опия головой удерживать равновесие было довольно затруднительно, и он присел на подоконник и прислонился к стене, наблюдая за действиями старика.
   Д'Артан суетился над своими горшками и пузырьками с детской радостью.
   — Я уверен, что глупый несчастный случай с твоим отцом был вызван использованием основанного на ртути взрывчатого вещества. Я позволил себе вольность заменить ртуть серебром.
   — Как это умно, — пробормотала Пруденс и положила свою дымящуюся сигару на стол рядом с фонарем. — Вот. Добавьте несколько капель того аммиака, хорошо?
   — А! — воскликнул д'Артан. Он выглядел до смешного довольным собой. — Я так и думал.
   Облако едкого пара вырвалось из кадки. Пруденс кивнула головой.
   — Теперь растворите серебро в азотной кислоте.
   Старик просиял.
   — Уже сделано.
   — Ей-богу, виконт! Похоже, я вам совсем и не нужна. Вы все рассчитали сами.
   — Я же когда-то говорил тебе, что я немного химик-любитель.
   — И профессиональный ублюдок, — пробормотал Себастьян.
   Д'Артан нагло ухмыльнулся.
   — Тебе известно больше об этом занятии, не так ли? Ты практикуешь его с самого рождения.