Страница:
Черная кожанка мелькнула справа, возникла впереди, загородив дорогу. Ох, и быстро же передвигаются Волчьи вожаки!
– Чего рыпаешься, следила? Никуда ты от нас теперь не денешься. Стой смирно, понял? Стой и слушай. – В голосе – скрытая угроза. Но очень скрытая и очень сдержанная. А так – никаких эмоций.
Двое других Волков в разговор не вмешивались. Встали сзади, отрезав путь к отступлению. Беззубый шестерка даже по-товарищески положил одну руку на плечо Денису. Другой рукой взял под локоть.
Со стороны казалось, будто возле Трассы мирно беседуют четверо приятелей. А вот о чем беседуют… Кто их расслышит со стороны-то.
– Мы знаем, кто ты и за что получаешь бабло. – Бригадир оргов смотрел сверху вниз, возвышаясь на полторы головы над Денисовой макушкой, и говорил будто о чем-то несущественном, ничуть его, на самом деле, не волнующем. – Отпираться бесполезно. Нам тоже, думаю, представляться не надо. Врубаешься?
Шепелявый дернул за воротник, встряхнул Дениса. Получилось нечто, похожее на кивок. Только с зубовным лязгом.
– Хорошо, что мы понимаем друг друга. – Ни насмешки, ни радости, ни торжества, ни издевки в словах. Просто констатация факта. Якобы имеющего место быть. Просто слова сотрясали воздух. – А раз понимаем, то сделаем так, следила. Сейчас ты назовешь свой адрес и пойдешь домой. Мои люди тебя проводят. Проверят. На всякий случай. И очень постараются не отстать. И останутся там. Покараулить. Ночью ты услышишь звонок в дверь и радостно, вприпрыжку побежишь открывать. Для начала в гости приду я. Один. Обсудить кое-что. Потом… потом видно будет…
Денис не слушал. Денис затравленно озирался. Плохо! Очень плохо! Патруль, что дежурит у Пятачка, отсюда уже не видать. На противоположной стороне шоссе, правда, виднеется еще одна укрепостановка, и за ней маячит башенка боевой городской машины милвзвода. Но оба пулеметных ствола БГМ смотрят не на Трассу. Патруль, как и положено, охраняет подступы к остановке со стороны городских кварталов. Участок разбитого тротуара, где орги тормознули Дениса, не попадал в сектор его ответственности.
А может, оно и к лучшему. Заподозри сейчас милки неладное, сразу открыли бы огонь на поражение. Расстреляли б к едрене-фене всех четверых, без разбору. Последние постановления Главы администрации предоставляют милвзводовцам особые полномочия и не ограничивают число случайных жертв.
А орги надежно блокируют тротуар. Сзади, спереди. А справа – сплошная стена двадцатиэтажек. Вот слева разве что… Бетонное ограждение слева – в половину человеческого роста. Перемахнуть можно. Но там тоже шансов мало. За ограждением – межрайонная Трасса, по оживленному шоссе снуют скоростные многотонные грузовики-контейнеры. До наступления темноты водилы стараются намотать побольше рейсов. А уж эти-то ребята прекрасно знают единственное правило дорожного движения: пешеход должен быть на тротуаре. Или под колесами.
Времена светофоров прошли. Последний трехглазый раскурочен лет двадцать назад. Так что любого бедолагу, оказавшегося на проезжей части, давят без сожаления. И безнаказанно. Ну как, к примеру, собаку, кота или крысу. Милки при подобных ДТП даже не останавливают движения. Зачем? Дурак-пострадавший виноват сам – влез, куда не следовало. А перекрывать из-за таких дураков единственную скоростную транспортную артерию – убытков не оберешься. К концу дня колеса размажут человеческие останки по всему району. А наутро матерятся, будут отскребать асфальт уборщики коммунальных служб или чистильщики транспортного департамента.
Денис поежился. Лезть на Трассу не хотелось. И даже если полезешь, проскочишь если – убежишь ли?
– Эй, тормоз, очнись. – Оргский вожак чуть повысил голос. Правда, более живым оттого этот голос не стал. Просто – громче. Собеседник по-прежнему сдерживал свои чувства. Зачем-то. – С тобой, кажется, разговаривают. Адрес?
Денис сжал зубы. О, с каким удовольствием он впихнул бы в пасть обладателя черной куртки шоковую дубинку! По рукоять. И пустил бы разряд, да помощнее.
Увы, «мудак» лежал дома. Выносить на улицу шокер чревато.
– Я живу… живу… – начал Денис, лихорадочно соображая.
Что? Что делась?! Сказать правду – значит обрубить все пути к отступлению. Обмануть – обречь себя на издевательства, пытки, увечья, смерть, когда отступать уже будет некуда.
Бригадир Волков кивнул шестерке. Шепелявый вновь встряхнул жертву На тротуар посыпались оборванные пуговицы, жесткий воротник резанул по горлу, расцарапал кожу на шее.
Денис захрипел, закашлялся, выигрывая еще несколько мгновений.
Рейсовый автобус – стандартная тройная «гармошка»; вдоль бортов – внешние металлические щиты усиления; над щитами – грязные триплексы – вырулил из-за изгиба Трассы. Неуклюжий транспорт подъезжал к укрепостановке, жался к обочине. Если не будет проблем, автобус уткнется в закрытую платформу на пять-шесть секунд. Достаточно, чтобы выплюнуть из салона одних пассажиров и заглотить других. Но маловато для эффективной диверсии. Так, по крайней мере, считают авторы транспортных инструкций.
Пять, даже шесть секунд – это почти ничего. Но все же… Не переставая кашлять, Денис боковым зрением поймал просвет в бесконечной веренице автоконтейнеров. Быстро и точно – как в экзаменационных тестах на реакцию – рассчитал маршрут. Должен успеть.
Так… Руку в карман. Ничего запретного, ничего опасного там, конечно же, нет – это известно и ему, и оргам. Есть лишь мелочь, приготовленная для подобных случаев. Носить в кармане горсть монет – не противозаконно. А швырять – удобно. В лицо! В морду! В рожу!
Бросок.
Металл весело звякнул в воздухе.
– Кожел! Пашкуда!
Беззубый шестерка взвопил от боли. Кажется, пара монеток из звонкой рассыпчатой картечи угодили шепелявому в глаз. Хватка группировщика ослабла. Одна рука поднялась к лицу. Другая еще держала… Воротник.
Изогнувшись кошкой, Денис выскользнул из куртки. Метнулся с тротуара на обочину, зайцем перепрыгнул через ограждение, выбежал на шоссе…
Крики за спиной. Высокий бампер метрах в трех от головы.
Денис проскочил, перебежал. Многотонный грузовик пронесся сзади, не притормозив, не сбавив скорости, едва не зацепив. За ним – сразу – другой. Третий. Непрерывный поток автоконтейнеров отсек Волков.
Снова ограждение – уже на другой стороне Трассы. Прыжок… И – к остановке! К автобусу!
В принципе охрана остановочного комплекса могла бы, наверное, его и пристрелить. Да на раз-два могла! Не выдержали бы нервы у какого-нибудь молодого милка, и – прощай Дениска! Милвзводовцы нынче крайне настороженно относятся к любым резким движениям. И в городе действует негласное правило: как бы ты ни опаздывал, к остановочной платформе Трассы подходи спокойно. Целее будешь. Дальше уедешь. Денис же несся сейчас со всех ног.
Даже если его сейчас просто задержат – хлопот не оберешься: под свитером, во внутреннем кармане рубашки – контрабандная видеокарта. Но повезло. Не расстреляли, не задержали. Наверное, помогли поднятые руки – пассажир-торопыжка вовремя показал, что безоружен. А может, милков успокоил его вид и выражение лица. Идущие в атаку орги все же выглядят иначе.
Узколиций милвзводовец в большой каске, восседающий на броне БГМ, мотнул головой. Дернул коротким стволом «Пса». Глаза милка ничего не выражали. Черное автоматное око и пасть надствольного гранатомета говорили: проходи, дозволяю.
Поднимать тревогу или искать защиты у парней с «Псами» Денис не стал. Себе дороже выйдет – знаем эти приколы! В лучшем случае – жди ареста и бесконечных разборок. В худшем – милки начнут без разговоров гасить всех скопом и из всех стволов – чтоб наверняка. С Дениса вот и начнут. И спасительному автобусу достанется. Ограничения-то по случайным жертвам с милвзвода сняты. А перед комендантским часом люди всегда на пределе. Достаточно одного крика «орги!» и…
Нет уж. Пропустили, позволили забраться в салон – и ладно.
Внутри – давка, толчея. Как всегда на последних рейсах. А короткая стоянка кажется вечностью. Денис пропихнул себя к окну у кабины водителя. Через мутные заляпанные грязью триплексы увидел, как к остановке направляются двое.
Беззубый шестерка, видимо, не рискнул лезть под контейнеры, но вожак и кавказец опасное шоссе перебежали. Погнались-таки! Правда, сейчас группировщики шли к остановке скорым шагом, не срываясь на бег. Понятное дело: два бегущих амбала, да с такими рожами – уже повод для беспокойства. А стволы БГМ и «Псы» милков реагируют на любую опасность однозначно. Это Денису терять было нечего. А вот его преследователям…
Он прилип к окну. Стоит зайти в автобус хотя бы одному – кранты. Тогда от него точно не отлипнут до самого дома.
В затемненной, отгороженной от салона кабине шипели динамики. Слышались невнятные отголоски радиопереговоров. Водитель общался с патрулем на следующей укрепостановке маршрута. Если тамошние милвзводовцы заподозрят что-нибудь неладное в своей зоне ответственности, автобус может задержаться. Если прикажут выезжать – немедленно сорвется с места.
А орги уже входили в остановочный комплекс. Пропустили! Милки! Лопухи! Денис глотнул побольше воздуха и…
– Двери закрываются! – четкий голос водителя сквозь хрип динамиков.
…выдохнул.
Лязгнуло металл. Двери. Денис вздрогнул. Вместе с соседями по салону. Потом вместе с ними же улыбнулся. Правда, его улыбка была все же пошире, чем у остальных.
Транспорт тронулся с места. Транспорту дали добро. Охрана Трассы гарантировала еще несколько минут спокойной жизни.
– С-с-сука-блать! – донеслось с улицы. За окном промелькнули смазанные лица группировщиков. Волки остались сегодня без добычи.
Автобус направлялся не туда, куда нужно было Денису. В противоположную сторону направлялся. Но это-то как раз и не важно. Это на руку. Это запутает оргов. Пусть теряются в догадках, где живет выскользнувшая из-под носа жертва. А вернуться домой он еще успеет.
Денис хохотнул, не удержавшись. На него почти не косились: нервишки в последнее время пошаливали у многих.
Глава 2
– Чего рыпаешься, следила? Никуда ты от нас теперь не денешься. Стой смирно, понял? Стой и слушай. – В голосе – скрытая угроза. Но очень скрытая и очень сдержанная. А так – никаких эмоций.
Двое других Волков в разговор не вмешивались. Встали сзади, отрезав путь к отступлению. Беззубый шестерка даже по-товарищески положил одну руку на плечо Денису. Другой рукой взял под локоть.
Со стороны казалось, будто возле Трассы мирно беседуют четверо приятелей. А вот о чем беседуют… Кто их расслышит со стороны-то.
– Мы знаем, кто ты и за что получаешь бабло. – Бригадир оргов смотрел сверху вниз, возвышаясь на полторы головы над Денисовой макушкой, и говорил будто о чем-то несущественном, ничуть его, на самом деле, не волнующем. – Отпираться бесполезно. Нам тоже, думаю, представляться не надо. Врубаешься?
Шепелявый дернул за воротник, встряхнул Дениса. Получилось нечто, похожее на кивок. Только с зубовным лязгом.
– Хорошо, что мы понимаем друг друга. – Ни насмешки, ни радости, ни торжества, ни издевки в словах. Просто констатация факта. Якобы имеющего место быть. Просто слова сотрясали воздух. – А раз понимаем, то сделаем так, следила. Сейчас ты назовешь свой адрес и пойдешь домой. Мои люди тебя проводят. Проверят. На всякий случай. И очень постараются не отстать. И останутся там. Покараулить. Ночью ты услышишь звонок в дверь и радостно, вприпрыжку побежишь открывать. Для начала в гости приду я. Один. Обсудить кое-что. Потом… потом видно будет…
Денис не слушал. Денис затравленно озирался. Плохо! Очень плохо! Патруль, что дежурит у Пятачка, отсюда уже не видать. На противоположной стороне шоссе, правда, виднеется еще одна укрепостановка, и за ней маячит башенка боевой городской машины милвзвода. Но оба пулеметных ствола БГМ смотрят не на Трассу. Патруль, как и положено, охраняет подступы к остановке со стороны городских кварталов. Участок разбитого тротуара, где орги тормознули Дениса, не попадал в сектор его ответственности.
А может, оно и к лучшему. Заподозри сейчас милки неладное, сразу открыли бы огонь на поражение. Расстреляли б к едрене-фене всех четверых, без разбору. Последние постановления Главы администрации предоставляют милвзводовцам особые полномочия и не ограничивают число случайных жертв.
А орги надежно блокируют тротуар. Сзади, спереди. А справа – сплошная стена двадцатиэтажек. Вот слева разве что… Бетонное ограждение слева – в половину человеческого роста. Перемахнуть можно. Но там тоже шансов мало. За ограждением – межрайонная Трасса, по оживленному шоссе снуют скоростные многотонные грузовики-контейнеры. До наступления темноты водилы стараются намотать побольше рейсов. А уж эти-то ребята прекрасно знают единственное правило дорожного движения: пешеход должен быть на тротуаре. Или под колесами.
Времена светофоров прошли. Последний трехглазый раскурочен лет двадцать назад. Так что любого бедолагу, оказавшегося на проезжей части, давят без сожаления. И безнаказанно. Ну как, к примеру, собаку, кота или крысу. Милки при подобных ДТП даже не останавливают движения. Зачем? Дурак-пострадавший виноват сам – влез, куда не следовало. А перекрывать из-за таких дураков единственную скоростную транспортную артерию – убытков не оберешься. К концу дня колеса размажут человеческие останки по всему району. А наутро матерятся, будут отскребать асфальт уборщики коммунальных служб или чистильщики транспортного департамента.
Денис поежился. Лезть на Трассу не хотелось. И даже если полезешь, проскочишь если – убежишь ли?
– Эй, тормоз, очнись. – Оргский вожак чуть повысил голос. Правда, более живым оттого этот голос не стал. Просто – громче. Собеседник по-прежнему сдерживал свои чувства. Зачем-то. – С тобой, кажется, разговаривают. Адрес?
Денис сжал зубы. О, с каким удовольствием он впихнул бы в пасть обладателя черной куртки шоковую дубинку! По рукоять. И пустил бы разряд, да помощнее.
Увы, «мудак» лежал дома. Выносить на улицу шокер чревато.
– Я живу… живу… – начал Денис, лихорадочно соображая.
Что? Что делась?! Сказать правду – значит обрубить все пути к отступлению. Обмануть – обречь себя на издевательства, пытки, увечья, смерть, когда отступать уже будет некуда.
Бригадир Волков кивнул шестерке. Шепелявый вновь встряхнул жертву На тротуар посыпались оборванные пуговицы, жесткий воротник резанул по горлу, расцарапал кожу на шее.
Денис захрипел, закашлялся, выигрывая еще несколько мгновений.
* * *
Рейсовый автобус – стандартная тройная «гармошка»; вдоль бортов – внешние металлические щиты усиления; над щитами – грязные триплексы – вырулил из-за изгиба Трассы. Неуклюжий транспорт подъезжал к укрепостановке, жался к обочине. Если не будет проблем, автобус уткнется в закрытую платформу на пять-шесть секунд. Достаточно, чтобы выплюнуть из салона одних пассажиров и заглотить других. Но маловато для эффективной диверсии. Так, по крайней мере, считают авторы транспортных инструкций.
Пять, даже шесть секунд – это почти ничего. Но все же… Не переставая кашлять, Денис боковым зрением поймал просвет в бесконечной веренице автоконтейнеров. Быстро и точно – как в экзаменационных тестах на реакцию – рассчитал маршрут. Должен успеть.
Так… Руку в карман. Ничего запретного, ничего опасного там, конечно же, нет – это известно и ему, и оргам. Есть лишь мелочь, приготовленная для подобных случаев. Носить в кармане горсть монет – не противозаконно. А швырять – удобно. В лицо! В морду! В рожу!
Бросок.
Металл весело звякнул в воздухе.
– Кожел! Пашкуда!
Беззубый шестерка взвопил от боли. Кажется, пара монеток из звонкой рассыпчатой картечи угодили шепелявому в глаз. Хватка группировщика ослабла. Одна рука поднялась к лицу. Другая еще держала… Воротник.
Изогнувшись кошкой, Денис выскользнул из куртки. Метнулся с тротуара на обочину, зайцем перепрыгнул через ограждение, выбежал на шоссе…
Крики за спиной. Высокий бампер метрах в трех от головы.
Денис проскочил, перебежал. Многотонный грузовик пронесся сзади, не притормозив, не сбавив скорости, едва не зацепив. За ним – сразу – другой. Третий. Непрерывный поток автоконтейнеров отсек Волков.
Снова ограждение – уже на другой стороне Трассы. Прыжок… И – к остановке! К автобусу!
В принципе охрана остановочного комплекса могла бы, наверное, его и пристрелить. Да на раз-два могла! Не выдержали бы нервы у какого-нибудь молодого милка, и – прощай Дениска! Милвзводовцы нынче крайне настороженно относятся к любым резким движениям. И в городе действует негласное правило: как бы ты ни опаздывал, к остановочной платформе Трассы подходи спокойно. Целее будешь. Дальше уедешь. Денис же несся сейчас со всех ног.
Даже если его сейчас просто задержат – хлопот не оберешься: под свитером, во внутреннем кармане рубашки – контрабандная видеокарта. Но повезло. Не расстреляли, не задержали. Наверное, помогли поднятые руки – пассажир-торопыжка вовремя показал, что безоружен. А может, милков успокоил его вид и выражение лица. Идущие в атаку орги все же выглядят иначе.
Узколиций милвзводовец в большой каске, восседающий на броне БГМ, мотнул головой. Дернул коротким стволом «Пса». Глаза милка ничего не выражали. Черное автоматное око и пасть надствольного гранатомета говорили: проходи, дозволяю.
Поднимать тревогу или искать защиты у парней с «Псами» Денис не стал. Себе дороже выйдет – знаем эти приколы! В лучшем случае – жди ареста и бесконечных разборок. В худшем – милки начнут без разговоров гасить всех скопом и из всех стволов – чтоб наверняка. С Дениса вот и начнут. И спасительному автобусу достанется. Ограничения-то по случайным жертвам с милвзвода сняты. А перед комендантским часом люди всегда на пределе. Достаточно одного крика «орги!» и…
Нет уж. Пропустили, позволили забраться в салон – и ладно.
Внутри – давка, толчея. Как всегда на последних рейсах. А короткая стоянка кажется вечностью. Денис пропихнул себя к окну у кабины водителя. Через мутные заляпанные грязью триплексы увидел, как к остановке направляются двое.
Беззубый шестерка, видимо, не рискнул лезть под контейнеры, но вожак и кавказец опасное шоссе перебежали. Погнались-таки! Правда, сейчас группировщики шли к остановке скорым шагом, не срываясь на бег. Понятное дело: два бегущих амбала, да с такими рожами – уже повод для беспокойства. А стволы БГМ и «Псы» милков реагируют на любую опасность однозначно. Это Денису терять было нечего. А вот его преследователям…
Он прилип к окну. Стоит зайти в автобус хотя бы одному – кранты. Тогда от него точно не отлипнут до самого дома.
В затемненной, отгороженной от салона кабине шипели динамики. Слышались невнятные отголоски радиопереговоров. Водитель общался с патрулем на следующей укрепостановке маршрута. Если тамошние милвзводовцы заподозрят что-нибудь неладное в своей зоне ответственности, автобус может задержаться. Если прикажут выезжать – немедленно сорвется с места.
А орги уже входили в остановочный комплекс. Пропустили! Милки! Лопухи! Денис глотнул побольше воздуха и…
– Двери закрываются! – четкий голос водителя сквозь хрип динамиков.
…выдохнул.
Лязгнуло металл. Двери. Денис вздрогнул. Вместе с соседями по салону. Потом вместе с ними же улыбнулся. Правда, его улыбка была все же пошире, чем у остальных.
Транспорт тронулся с места. Транспорту дали добро. Охрана Трассы гарантировала еще несколько минут спокойной жизни.
– С-с-сука-блать! – донеслось с улицы. За окном промелькнули смазанные лица группировщиков. Волки остались сегодня без добычи.
Автобус направлялся не туда, куда нужно было Денису. В противоположную сторону направлялся. Но это-то как раз и не важно. Это на руку. Это запутает оргов. Пусть теряются в догадках, где живет выскользнувшая из-под носа жертва. А вернуться домой он еще успеет.
Денис хохотнул, не удержавшись. На него почти не косились: нервишки в последнее время пошаливали у многих.
Глава 2
Где-то за Северным Участком пару раз коротко тявкнул автомат. Недремлющим сторожевым псом тявкнул. Скорострельным «Псом». Тявкнул. И умолк.
Это ничего. Это не шум настоящего боя. Такое бывает. В последнее время, правда, все чаще: внешние блок-посты отпугивают группировщиков, пробирающихся к центральным кварталам. Успешно пока отпугивают. Так что автоматный лай, отголоски которого затихнут, не докатившись до городских окраин – не повод для тревоги.
Виктор Викторович Черенков успокаивал себя, глядя через бронированное окно мэрии на уличные огни.
Не повод.
Для тревоги.
Подумаешь – взбрех короткомордой, короткоствольной железной псины в руках часового, чьи нервы каждую ночь натянуты до предела. Перетянуты.
Не повод… Это – не повод.
Глава Ростовска – мэр и по совместительству комендант города Виктор Черенков посмотрел на часы. Точнейший атомный хронометр – гордость местного часового завода – показывал без семи минут восемь вечера. Девятнадцать часов, сорок три минуты, пятьдесят две секунды, если быть точнее. Уже пятьдесят три секунды… Около часа назад автобусы последнего рейса под прикрытием бронетехники развезли по домам припозднившихся пассажиров и забрали с постов третью – усиленную смену милвзводовцев. С наступлением темноты улицы опустели. Печально провыли сирены Периметра. Начался комендантский час. И тревожное ожидание.
В эти дни – на скользкой слякотной границе между осенью и зимой – время, кажется, бежит быстрее. И темнеет так быстро! Виктор Викторович все смотрел в окно. За окном – безлюдно, как того требовали муниципальные законы и реальная опасность оставить мозги прохлаждаться до утра на мокром асфальте.
Черенков щелкнул пультом дистанционного выключателя. Погас единственный источник света в комнате – компьютерный терминал. Звук мэр отключил уже давно – чтобы ничего не мешало слушать внешние оконные динамики, а теперь с монитора исчезла и немая заставка местного теле-сетевого канала. «Сити: новости из Периметра и Округи» – пусть сейчас это смотрят другие. Черенков познакомился с содержанием вечернего информационного блока еще в полдень.
Чернильный мрак залил экран. Кабинет, квартира и пост управления Главы – все под единой крышей, в одних и тех же стенах – погрузились в уютную темноту. Так Виктору Викторовичу нравилось больше. Он любил, растворяясь невидимкой в черных окнах, любоваться огнями Ростовска. Огни горят только в Периметре, в центральных кварталах, где светомаскировки пока, слава богу, не требуется. Но если не думать о покрытых мраком окраинах; если не смотреть вниз – на пустынные улицы; если поднапрячь фантазию и представить там, внизу оживленный поток автомобильных фар и прогуливающихся по тротуарам праздных прохожих; если остановить взгляд где-нибудь на уровне четвертого-пятого этажей или хотя бы не опускать глаза ниже фонарных столбов с яркими макушками… Тогда можно вообразить ночную жизнь, бурлящую беззаботным весельем. Неужели такое когда-то было?
Или дело вовсе не в любви к завораживающим огням? Может быть, он просто боится освещенной комнаты? Боится так же, как рядовой житель города. Боится, несмотря на бронированное стекло и целую ораву качков-телохранителей, несмотря на надежный Периметр и дозорные блок-посты.
Впрочем, на блок-посты лучше не уповать. Это раньше сложная сеть бетонных крепостей охватывала весь Ростовск до самых рабочих окраин, спальных районов и промзоны. А кое-где укрепления разнообразили пейзаж приграничных сельхозугодий мегаполиса. И примыкали к внешней городской стене. И выступали за стену. За границу Ростовска. Не верится? Еще бы! А ведь было. Было!
Милвзводы – полуполицейские-полуармейские подразделения, засев в бетонных лабиринтах даже ночью контролировали большую часть города. И организованные преступные группировки-кланы Ростовска вынуждены были с этим считаться.
Организованные группировки… Орги, орги, орги… Ну, и словечко прижилось в великом и могучем! Раньше детей стращали неведомыми орками из чужих модных заграничных сказок. Теперь вот в моде другое пугало. И для детишек, и для взрослых. К сожалению, отнюдь не сказочное.
Орги – криминал, террор и беспредел в одном лице – слишком хорошо чувствовали беспомощность действующей власти. Нет, уже не беспомощность – почти отсутствие таковой. Может быть, потому и не стремились городские бандиты, как прежде, слиться с властью во что бы то ни стало. Зачем, если есть неплохие шансы просто захватить мегаполис. И захватывали ведь! Постепенно, но неумолимо. Днем группировщики играли роль вкалывающего за гроши быдла. Ночью же упорно прессовали блок-посты, стараясь максимально сжать кольцо вокруг Периметра. Петлю затягивали…
Черенков вздохнул. Каждую ночь чувствовать себя осажденным в собственном городе – ощущение не из приятных. Особенно если учесть, что за последние десятилетия опасные городские окраины разрослись до невероятных размеров. Не вширь, разумеется, не за пределы внешней городской стены – внутрь, к стенам Периметра. А обитатели окраин, как в любое смутное время, плодятся с невообразимой быстротой.
Кто – его дед, отец или он сам – упустил тот момент, когда еще можно было силами милвзвода стереть неблагонадежные районы вместе с разбухающей заразой? Теперь-то уже поздно. Теперь все банды-кланы не отстреляешь, только израсходуешь понапрасну и без того скудный боезапас да положишь в трущобах последних верных солдат. Нет, теперь имеем то, что имеем. К чему пришли. Шли к чему…
Обкуренная, обколотая, трухлявая изнутри и крепкая снаружи молодежь из рабочих кварталов вела под руководством паханов, авторитетов, бригадиров и прочих головорезов еженощную партизанскую войну. Настырно, порой вопреки элементарному инстинкту самосохранения, лезла под пули. И хозяйничала в захваченных кварталах.
Внешние уличные динамики были включены на полную мощность, и Виктор Черенков невольно вздрогнул, когда в кабинет вдруг ворвался грохот тяжелых подошв об асфальт. Под окном грозно промаршировал элитный милицейский взвод – прекрасно вооруженный, укомплектованный опытными ветеранами. С семи вечера и до семи утра только милвзводовцы имеют право появляться на улицах. Право открывать огонь на поражение по любому нарушителю комендантского часа они имеют тоже. Но конечно, сейчас милвзводовцев можно увидеть лишь в границах Периметра, где сроду не водилось никаких нарушителей. Потому и грохочут милки сапогами по освещенной улице смело, браво, не таясь. Вот только слишком уж быстрым шагом идут. Куда-то спешат. Дурной знак…
В конце улицы милвзводовцы перешли на бег. Задергались на ремнях короткоствольные «Псы». Безусловно, хорошее оружие, но все-таки…
Великое счастье, что у группировщиков нет стоящего вооружения. Боеприпасы для старья вроде Калашниковых, Макаровых и охотничьей дряни они расстреляли еще в первые годы беспорядков. Новые же стволы, минуя Центр, сейчас получить невозможно. Никак. Только с федеральным Караваном, только по запросу мэра-коменданта. А президент крайне редко удовлетворял даже эти запросы.
Месторасположение единственного действующего еще в стране закрытого оружейного комплекса держится в строжайшей тайне. Зато ни для кого не секрет, что охраняется он не хуже столичного Периметра и по малейшему подозрению в связях с внешним миром у оружейников расстреливают целые цеха. В общем, оргам в этом плане ничего не светило.
Виктор Черенков привычным жестом проверил автоматические пистолеты-пулеметы скрытого ношения. Оба – справа и слева. «Дожди»… И названы спецстволы так не случайно. Хоть емкость облегченного магазина раза в три меньше, чем у «Пса», но огневой мощи все же хватит, чтобы остановить разъяренную толпу. На время. Короткое, правда. Очень. Или чтобы…
«Оружие удобное и безотказное. Лучшего, чтобы застрелиться быстро и наверняка, не надо», – вспомнились слова бывшего заведующего оружейной комнатой мэрии-комендатуры. Человека толкового, побывавшего во многих переделках, выжившего в периметровских интригах, но обладающего весьма специфическим чувством юмора. Жаль, федеральный посол настоял на отставке бедняги. Даже соответствующую писульку из столицы на этот счет умудрился получить. А против такого не попрешь. Президентская подпись есть президентская подпись.
Что ж, того следовало ожидать. Зав-оружейник слишком рьяно нарывался на конфликты с федералами, когда Караван привозил боеприпасов меньше, чем ожидалось. А такие сбои случались все чаще. Объяснения тому могло быть два. Либо хилое оружейное производство Минобороны задыхалось от многочисленных заказов из терзаемых криминалом городов. Либо урезанной пайкой провинциалам лишний раз давали понять, кто пока является истинным хозяином страны.
В бесконечной борьбе с городскими бандитами подпитка оружием и боеприпасами становится сродни наркотику. Без очередной дозы начнется та-а-акая ломка…
Да будь в Ростовске собственный оружейный заводик, можно было бы диктовать столице свои условия. Хотя нет, нельзя – по слухам, федералы имеют скверную привычку бомбить чересчур самостоятельные города. А против объединенной тактико-стратегической авиации единственный вертолет муниципальных ВВС – ничто.
Черенков тихонько выругался. Между прочим, сегодняшний Караван не привез ни одного патрона. Командир колонны, правда, обещал в самое ближайшее время доставить боеприпасов сверх тройного лимита. Только грош цена таким обещаниям. Одно утешение: городская элита никогда не страдала от перебоев с поставками. Магазины личного оружия высших чиновников всегда набиты под завязку. И курки не ржавеют от недостатка упражнений в тире.
Пальцы мэра нащупали изящную и удобную – специально под его, Черенкова, хват отлитую – пистолетную рукоять-рожок. Скользнули с ребристого пластика на предохранитель. Маленькая круглая кнопочка – неотъемлемый атрибут «Дождя». Кто знает правильную комбинацию – сколько раз нажать, – сможет отключить самоликвидатор оружия. Это – на тот случай, если придется доверить пистолет какому-нибудь преданному и верному телохранителю. Чтобы было кому прикрывать бегство, пардон, отступление босса. До последнего патрона прикрывать. Из всех имеющихся в наличии стволов.
Да только мэр Черенков не верил в Преданность и Верность. Ростовск, а тем более городской Периметр – не место для этих наивных гражданок. Нет, мягкий чувствительный пластик спускового крючка Виктор Черенков уважал больше, чем кнопку предохранителя. Если, не дай бог, придется отстреливаться – то самому. Или самому же застреливаться. А предохранитель – фуфло все это…
То ли дело милвзводовские табельные «Псы»! На каждом – простенький идентификационный дактилоскопический элемент – ИДЭ… «идеал» без всякой там предохранительной системы. Эти примитивные «жучки» тоже безошибочно распознают руку законного владельца. Причем активная дактилоскопия срабатывает лишь на прикосновение живых пальцев. Защиту ИДЭ невозможно обмануть, например, отрубленной рукой хозяина, как это уже неоднократно пытались сделать группировщики.
Ну а если «идеал» не опознает своего владельца… Тогда – взрыв самоликвидатора. Заряд сработает также при попытке взломать ИДЭ и при 24-часовом отсутствии контакта с пальцами хозяина «Пса». И это – необратимо. Стандартный милковский самоликвидатор деактивировать невозможно.
А вот крупным шишкам из мэрии-комендатуры уставом предписано всегда иметь при себе «Гейзер». Брелочек такой. Гранату самоуничтожения. Миниатюрную, но достаточно мощную. В критической ситуации выдергиваешь чеку – и уносишь свои секреты в могилу. Усиленного гексогеннового заряда хватит, чтобы вместе с секретами прихватить и виновников критической ситуации. И даже если не трогать чеку… Есть в «Гейзере» одна хитрая штучка – не хуже «идеала». Датчик дистанционного контроля жизнедеятельности. При остановке сердца у высокопоставленного чиновника ДДКЖ автоматически взрывает гранату. И сам чиновник, и все, кто находится поблизости – в клочья.
Сам мэр, правда, предпочитал обходиться без гексогена в кармане. Не по себе как-то постоянно ощущать ненавязчивую тяжесть «Гейзера». Уж лучше… Виктор Черенков еще раз проверил пистолеты. Похоже, жест этот становится нехорошей привычкой: без нужды хвататься за оружие скрытого ношения не принято. Этикет и элементарные меры предосторожности…
Ладно, плевать. Мысли уже текли в другом направлении. От скорострельных «Дождей» – к пространству за пределами Периметра, где без хорошего ствола никак нельзя. В общем-то, вполне логичная ассоциация.
Когда начались неприятности – те, настоящие неприятности – оружия еще хватало, хоть и приходилось считать каждый ящик с патронами. И внешние, запериметровские, гарнизоны блок-постов еще пытались по ночам поддерживать подобие порядка в своих зонах ответственности. Каждый комендантский час велась пассивная оборонительно-позиционная война с группировщиками. Без особых потерь, без явных побед. До тех, пока не пал 300-й блок-пост.
По поводу того ЧП в донесениях высказывались разные версии: захват оргами блок-поста (это с заточками-то против «Псов»!) и самоподрыв обороняющегося гарнизона, неуставняк с перестрелкой, в результате которой в подвальные арсеналы залетела шальная пуля или граната, даже – додумались же! – сознательный групповой суицид… Поговаривали и о неизвестном оружии городских боевиков. Все – чушь, правдоподобного объяснения не дал никто. А весть о гибели трехсотки за сутки облетела все внешние гарнизоны.
Реакция последовала незамедлительно. Резко возросли потери. Перепуганные милки сдавали укреппункты один за другим. 350-й, 200-й, 307-й и даже образцовый 259-й прекратили существование за неделю. Потом счет шел на десятки.
Восстанавливать прежнюю систему блок-постов было бессмысленно. Панические настроения в милвзводах не давали уже возможности держать эффективную оборону на удаленных участках. Во избежание новых потерь пришлось отводить войска. Отступать… В итоге остались лишь несколько наиболее приближенных к Периметру укреппунктов. Небольших заслонов, задача которых – не столько остановить группировщиков, сколько вовремя предупредить об их приближении. Остальные блок-посты уничтожались.
– Виктор Викторович, извините за беспокойство, но с вами хотят поговорить. Срочно.
Ну-ну… Сотрудница круглосуточной службы секретарей-референтов Главы администрации должна осознавать, чем чреват этот выход на связь с шефом. По неписаным законам после наступления комендантского часа не только замирало движение на улицах, но и прекращалась вся деловая активность. Официальные телефонные переговоры – в том числе. Трудно принимать взвешенные решения в обстановке ежевечернего стресса.
– Ирочка? – Виктор Черенков всегда безошибочно узнавал своих сотрудниц по голосу.
– Да, Виктор Викторович, – отчитался селектор. – Заступила на дежурство час назад.
Смышленая девчонка, потомственная, между прочим, секретарша. Бабка Ирины обслуживала еще деда Черенкова Василия Николаевича. Во всех смыслах обслуживала – как и положено милым куколкам из службы секретарей-референтов. Правда, ревнивый Черенков-старший вышвырнул подчиненную из Периметра. За непозволительное поведение. Вроде бы барышня осмелилась изменить деду с… другой секретаршей. Та еще история! Удивительно, как лесбиянке удалось скрыть сексуальную ориентацию? Хотя, наверное, тогда еще подобные вещи не тестировались.
Это ничего. Это не шум настоящего боя. Такое бывает. В последнее время, правда, все чаще: внешние блок-посты отпугивают группировщиков, пробирающихся к центральным кварталам. Успешно пока отпугивают. Так что автоматный лай, отголоски которого затихнут, не докатившись до городских окраин – не повод для тревоги.
Виктор Викторович Черенков успокаивал себя, глядя через бронированное окно мэрии на уличные огни.
Не повод.
Для тревоги.
Подумаешь – взбрех короткомордой, короткоствольной железной псины в руках часового, чьи нервы каждую ночь натянуты до предела. Перетянуты.
Не повод… Это – не повод.
Глава Ростовска – мэр и по совместительству комендант города Виктор Черенков посмотрел на часы. Точнейший атомный хронометр – гордость местного часового завода – показывал без семи минут восемь вечера. Девятнадцать часов, сорок три минуты, пятьдесят две секунды, если быть точнее. Уже пятьдесят три секунды… Около часа назад автобусы последнего рейса под прикрытием бронетехники развезли по домам припозднившихся пассажиров и забрали с постов третью – усиленную смену милвзводовцев. С наступлением темноты улицы опустели. Печально провыли сирены Периметра. Начался комендантский час. И тревожное ожидание.
В эти дни – на скользкой слякотной границе между осенью и зимой – время, кажется, бежит быстрее. И темнеет так быстро! Виктор Викторович все смотрел в окно. За окном – безлюдно, как того требовали муниципальные законы и реальная опасность оставить мозги прохлаждаться до утра на мокром асфальте.
Черенков щелкнул пультом дистанционного выключателя. Погас единственный источник света в комнате – компьютерный терминал. Звук мэр отключил уже давно – чтобы ничего не мешало слушать внешние оконные динамики, а теперь с монитора исчезла и немая заставка местного теле-сетевого канала. «Сити: новости из Периметра и Округи» – пусть сейчас это смотрят другие. Черенков познакомился с содержанием вечернего информационного блока еще в полдень.
Чернильный мрак залил экран. Кабинет, квартира и пост управления Главы – все под единой крышей, в одних и тех же стенах – погрузились в уютную темноту. Так Виктору Викторовичу нравилось больше. Он любил, растворяясь невидимкой в черных окнах, любоваться огнями Ростовска. Огни горят только в Периметре, в центральных кварталах, где светомаскировки пока, слава богу, не требуется. Но если не думать о покрытых мраком окраинах; если не смотреть вниз – на пустынные улицы; если поднапрячь фантазию и представить там, внизу оживленный поток автомобильных фар и прогуливающихся по тротуарам праздных прохожих; если остановить взгляд где-нибудь на уровне четвертого-пятого этажей или хотя бы не опускать глаза ниже фонарных столбов с яркими макушками… Тогда можно вообразить ночную жизнь, бурлящую беззаботным весельем. Неужели такое когда-то было?
Или дело вовсе не в любви к завораживающим огням? Может быть, он просто боится освещенной комнаты? Боится так же, как рядовой житель города. Боится, несмотря на бронированное стекло и целую ораву качков-телохранителей, несмотря на надежный Периметр и дозорные блок-посты.
Впрочем, на блок-посты лучше не уповать. Это раньше сложная сеть бетонных крепостей охватывала весь Ростовск до самых рабочих окраин, спальных районов и промзоны. А кое-где укрепления разнообразили пейзаж приграничных сельхозугодий мегаполиса. И примыкали к внешней городской стене. И выступали за стену. За границу Ростовска. Не верится? Еще бы! А ведь было. Было!
Милвзводы – полуполицейские-полуармейские подразделения, засев в бетонных лабиринтах даже ночью контролировали большую часть города. И организованные преступные группировки-кланы Ростовска вынуждены были с этим считаться.
* * *
Организованные группировки… Орги, орги, орги… Ну, и словечко прижилось в великом и могучем! Раньше детей стращали неведомыми орками из чужих модных заграничных сказок. Теперь вот в моде другое пугало. И для детишек, и для взрослых. К сожалению, отнюдь не сказочное.
Орги – криминал, террор и беспредел в одном лице – слишком хорошо чувствовали беспомощность действующей власти. Нет, уже не беспомощность – почти отсутствие таковой. Может быть, потому и не стремились городские бандиты, как прежде, слиться с властью во что бы то ни стало. Зачем, если есть неплохие шансы просто захватить мегаполис. И захватывали ведь! Постепенно, но неумолимо. Днем группировщики играли роль вкалывающего за гроши быдла. Ночью же упорно прессовали блок-посты, стараясь максимально сжать кольцо вокруг Периметра. Петлю затягивали…
Черенков вздохнул. Каждую ночь чувствовать себя осажденным в собственном городе – ощущение не из приятных. Особенно если учесть, что за последние десятилетия опасные городские окраины разрослись до невероятных размеров. Не вширь, разумеется, не за пределы внешней городской стены – внутрь, к стенам Периметра. А обитатели окраин, как в любое смутное время, плодятся с невообразимой быстротой.
Кто – его дед, отец или он сам – упустил тот момент, когда еще можно было силами милвзвода стереть неблагонадежные районы вместе с разбухающей заразой? Теперь-то уже поздно. Теперь все банды-кланы не отстреляешь, только израсходуешь понапрасну и без того скудный боезапас да положишь в трущобах последних верных солдат. Нет, теперь имеем то, что имеем. К чему пришли. Шли к чему…
Обкуренная, обколотая, трухлявая изнутри и крепкая снаружи молодежь из рабочих кварталов вела под руководством паханов, авторитетов, бригадиров и прочих головорезов еженощную партизанскую войну. Настырно, порой вопреки элементарному инстинкту самосохранения, лезла под пули. И хозяйничала в захваченных кварталах.
Внешние уличные динамики были включены на полную мощность, и Виктор Черенков невольно вздрогнул, когда в кабинет вдруг ворвался грохот тяжелых подошв об асфальт. Под окном грозно промаршировал элитный милицейский взвод – прекрасно вооруженный, укомплектованный опытными ветеранами. С семи вечера и до семи утра только милвзводовцы имеют право появляться на улицах. Право открывать огонь на поражение по любому нарушителю комендантского часа они имеют тоже. Но конечно, сейчас милвзводовцев можно увидеть лишь в границах Периметра, где сроду не водилось никаких нарушителей. Потому и грохочут милки сапогами по освещенной улице смело, браво, не таясь. Вот только слишком уж быстрым шагом идут. Куда-то спешат. Дурной знак…
В конце улицы милвзводовцы перешли на бег. Задергались на ремнях короткоствольные «Псы». Безусловно, хорошее оружие, но все-таки…
Великое счастье, что у группировщиков нет стоящего вооружения. Боеприпасы для старья вроде Калашниковых, Макаровых и охотничьей дряни они расстреляли еще в первые годы беспорядков. Новые же стволы, минуя Центр, сейчас получить невозможно. Никак. Только с федеральным Караваном, только по запросу мэра-коменданта. А президент крайне редко удовлетворял даже эти запросы.
Месторасположение единственного действующего еще в стране закрытого оружейного комплекса держится в строжайшей тайне. Зато ни для кого не секрет, что охраняется он не хуже столичного Периметра и по малейшему подозрению в связях с внешним миром у оружейников расстреливают целые цеха. В общем, оргам в этом плане ничего не светило.
* * *
Виктор Черенков привычным жестом проверил автоматические пистолеты-пулеметы скрытого ношения. Оба – справа и слева. «Дожди»… И названы спецстволы так не случайно. Хоть емкость облегченного магазина раза в три меньше, чем у «Пса», но огневой мощи все же хватит, чтобы остановить разъяренную толпу. На время. Короткое, правда. Очень. Или чтобы…
«Оружие удобное и безотказное. Лучшего, чтобы застрелиться быстро и наверняка, не надо», – вспомнились слова бывшего заведующего оружейной комнатой мэрии-комендатуры. Человека толкового, побывавшего во многих переделках, выжившего в периметровских интригах, но обладающего весьма специфическим чувством юмора. Жаль, федеральный посол настоял на отставке бедняги. Даже соответствующую писульку из столицы на этот счет умудрился получить. А против такого не попрешь. Президентская подпись есть президентская подпись.
Что ж, того следовало ожидать. Зав-оружейник слишком рьяно нарывался на конфликты с федералами, когда Караван привозил боеприпасов меньше, чем ожидалось. А такие сбои случались все чаще. Объяснения тому могло быть два. Либо хилое оружейное производство Минобороны задыхалось от многочисленных заказов из терзаемых криминалом городов. Либо урезанной пайкой провинциалам лишний раз давали понять, кто пока является истинным хозяином страны.
В бесконечной борьбе с городскими бандитами подпитка оружием и боеприпасами становится сродни наркотику. Без очередной дозы начнется та-а-акая ломка…
Да будь в Ростовске собственный оружейный заводик, можно было бы диктовать столице свои условия. Хотя нет, нельзя – по слухам, федералы имеют скверную привычку бомбить чересчур самостоятельные города. А против объединенной тактико-стратегической авиации единственный вертолет муниципальных ВВС – ничто.
Черенков тихонько выругался. Между прочим, сегодняшний Караван не привез ни одного патрона. Командир колонны, правда, обещал в самое ближайшее время доставить боеприпасов сверх тройного лимита. Только грош цена таким обещаниям. Одно утешение: городская элита никогда не страдала от перебоев с поставками. Магазины личного оружия высших чиновников всегда набиты под завязку. И курки не ржавеют от недостатка упражнений в тире.
Пальцы мэра нащупали изящную и удобную – специально под его, Черенкова, хват отлитую – пистолетную рукоять-рожок. Скользнули с ребристого пластика на предохранитель. Маленькая круглая кнопочка – неотъемлемый атрибут «Дождя». Кто знает правильную комбинацию – сколько раз нажать, – сможет отключить самоликвидатор оружия. Это – на тот случай, если придется доверить пистолет какому-нибудь преданному и верному телохранителю. Чтобы было кому прикрывать бегство, пардон, отступление босса. До последнего патрона прикрывать. Из всех имеющихся в наличии стволов.
Да только мэр Черенков не верил в Преданность и Верность. Ростовск, а тем более городской Периметр – не место для этих наивных гражданок. Нет, мягкий чувствительный пластик спускового крючка Виктор Черенков уважал больше, чем кнопку предохранителя. Если, не дай бог, придется отстреливаться – то самому. Или самому же застреливаться. А предохранитель – фуфло все это…
То ли дело милвзводовские табельные «Псы»! На каждом – простенький идентификационный дактилоскопический элемент – ИДЭ… «идеал» без всякой там предохранительной системы. Эти примитивные «жучки» тоже безошибочно распознают руку законного владельца. Причем активная дактилоскопия срабатывает лишь на прикосновение живых пальцев. Защиту ИДЭ невозможно обмануть, например, отрубленной рукой хозяина, как это уже неоднократно пытались сделать группировщики.
Ну а если «идеал» не опознает своего владельца… Тогда – взрыв самоликвидатора. Заряд сработает также при попытке взломать ИДЭ и при 24-часовом отсутствии контакта с пальцами хозяина «Пса». И это – необратимо. Стандартный милковский самоликвидатор деактивировать невозможно.
А вот крупным шишкам из мэрии-комендатуры уставом предписано всегда иметь при себе «Гейзер». Брелочек такой. Гранату самоуничтожения. Миниатюрную, но достаточно мощную. В критической ситуации выдергиваешь чеку – и уносишь свои секреты в могилу. Усиленного гексогеннового заряда хватит, чтобы вместе с секретами прихватить и виновников критической ситуации. И даже если не трогать чеку… Есть в «Гейзере» одна хитрая штучка – не хуже «идеала». Датчик дистанционного контроля жизнедеятельности. При остановке сердца у высокопоставленного чиновника ДДКЖ автоматически взрывает гранату. И сам чиновник, и все, кто находится поблизости – в клочья.
Сам мэр, правда, предпочитал обходиться без гексогена в кармане. Не по себе как-то постоянно ощущать ненавязчивую тяжесть «Гейзера». Уж лучше… Виктор Черенков еще раз проверил пистолеты. Похоже, жест этот становится нехорошей привычкой: без нужды хвататься за оружие скрытого ношения не принято. Этикет и элементарные меры предосторожности…
Ладно, плевать. Мысли уже текли в другом направлении. От скорострельных «Дождей» – к пространству за пределами Периметра, где без хорошего ствола никак нельзя. В общем-то, вполне логичная ассоциация.
Когда начались неприятности – те, настоящие неприятности – оружия еще хватало, хоть и приходилось считать каждый ящик с патронами. И внешние, запериметровские, гарнизоны блок-постов еще пытались по ночам поддерживать подобие порядка в своих зонах ответственности. Каждый комендантский час велась пассивная оборонительно-позиционная война с группировщиками. Без особых потерь, без явных побед. До тех, пока не пал 300-й блок-пост.
По поводу того ЧП в донесениях высказывались разные версии: захват оргами блок-поста (это с заточками-то против «Псов»!) и самоподрыв обороняющегося гарнизона, неуставняк с перестрелкой, в результате которой в подвальные арсеналы залетела шальная пуля или граната, даже – додумались же! – сознательный групповой суицид… Поговаривали и о неизвестном оружии городских боевиков. Все – чушь, правдоподобного объяснения не дал никто. А весть о гибели трехсотки за сутки облетела все внешние гарнизоны.
Реакция последовала незамедлительно. Резко возросли потери. Перепуганные милки сдавали укреппункты один за другим. 350-й, 200-й, 307-й и даже образцовый 259-й прекратили существование за неделю. Потом счет шел на десятки.
Восстанавливать прежнюю систему блок-постов было бессмысленно. Панические настроения в милвзводах не давали уже возможности держать эффективную оборону на удаленных участках. Во избежание новых потерь пришлось отводить войска. Отступать… В итоге остались лишь несколько наиболее приближенных к Периметру укреппунктов. Небольших заслонов, задача которых – не столько остановить группировщиков, сколько вовремя предупредить об их приближении. Остальные блок-посты уничтожались.
* * *
– Виктор Викторович, извините за беспокойство, но с вами хотят поговорить. Срочно.
Ну-ну… Сотрудница круглосуточной службы секретарей-референтов Главы администрации должна осознавать, чем чреват этот выход на связь с шефом. По неписаным законам после наступления комендантского часа не только замирало движение на улицах, но и прекращалась вся деловая активность. Официальные телефонные переговоры – в том числе. Трудно принимать взвешенные решения в обстановке ежевечернего стресса.
– Ирочка? – Виктор Черенков всегда безошибочно узнавал своих сотрудниц по голосу.
– Да, Виктор Викторович, – отчитался селектор. – Заступила на дежурство час назад.
Смышленая девчонка, потомственная, между прочим, секретарша. Бабка Ирины обслуживала еще деда Черенкова Василия Николаевича. Во всех смыслах обслуживала – как и положено милым куколкам из службы секретарей-референтов. Правда, ревнивый Черенков-старший вышвырнул подчиненную из Периметра. За непозволительное поведение. Вроде бы барышня осмелилась изменить деду с… другой секретаршей. Та еще история! Удивительно, как лесбиянке удалось скрыть сексуальную ориентацию? Хотя, наверное, тогда еще подобные вещи не тестировались.