Страница:
Над которой…
Денис застонал…
…он находился.
…а застонав, – услышал свой стон.
Жив? После атомной-то бомбардировки? Да. Вроде жив. Ну и все. Ну и ладно. Потом будем искать объяснение, а пока…
Попытка Дениса докричаться хоть до кого-нибудь закончилась хрипом и приступом надсадного кашля. Ох, и отвратительно же на вкус дерьмецо предков! Денис заставил себя поверить, что глотка его забита пылью и грязью. Иначе все внутренности вывернуло бы наизнанку. Уж очень располагал к этому затянувшийся кашель.
– Ты в порядке?
Голос? Сзади? Ух, ты! Его, оказывается, опередили. К черно-красному небу уже пробилась Ирина. Червяком она была в прошлой жизни, что ли?
– Цел, спрашиваю?
Денис кивнул. Цел-цел, только бы прокашляться без рвоты.
Ага, а вот еще один прирожденный могильный червь! Николай быстро-быстро орудовал широким прикладом «Вурдалака», разгребая сухие комья. Высушенную огненным дыханием и пламенным языком грязь разгребая…
Орг откапывал Юлу, – ее пальцы тоже торчат над поверхностью и судорожно скребут землю. Жива. Пока. Но вряд ли сейчас уместно использовать оружие в качестве саперной лопатки. Или Волк просто боится выпускать автомат из рук? Идиот, так же и убить Юльку недолго. Прикладом-то!
Денис подполз поближе, начал помогать. Греб руками, ломая ногти… И Ирина присоединилась.
Втроем они не дали Юльке времени задохнуться. Откопали, выдернули, как репку. За руки, за плечи, за волосы. Ишь, чего захотела, единоличница, – легкой смертью отделаться. Нет уж, будь любезна, девочка, помучься со всеми до конца.
Еще один приступ кашля, вздох и слабый голос.
– Чего? – переспросил Денис, склонившись к Юле.
Юлька шепнула чуть слышно:
– Горит… Что-то… Сильно…
И как он сам-то до сих пор не заметил?! Контуженому обонянию потребовалась подсказка, чтобы заработать в полную силу. Действительно ведь горит, да еще как! Все горит. Жирной копотью, казалось, пропитался сам воздух вокруг.
Денис снова посмотрел в небо. Да никакие ведь это не тучи! Тяжелые клубы дыма, которые не дай бог, еще потянет ветром в их сторону. А светло так – из-за жуткого зарева пожарищ. Из-за щедрой багрово-кровавой подсветки снизу.
Ох, и славно же пылают родные города!
Чтобы увидеть сам огонь, нужно было подняться наверх со дна траншеи, со дна оврага. Делать этого не хотелось никому, однако каждый почему-то молча встал и молча полез по осыпающейся круче.
Полез, пополз. Упрямо. Настырно. Грязь под ногами и руками – сухая уже, не вязкая, с жесткой опаленной корочкой тормозила их, удерживала. Как могла. Но грязь не справилась. Не остановила.
Города не было. Совсем. Было пышущее жаром огненное море с неровными берегами, в которые обратилась внешняя стена Ростовска. Вывороченные почерневшие бетонные плиты повалились, перекосились, потрескались, от плетеных шапок «колючки» остались редкие потеки пузырящегося металла. Но в целом очертания оборонительного сооружения сохранились.
Н-да, летчики у федералов – профи. Асы. Бомбометание прошло аккуратно – исключительно в границах города-полигона, где отныне выжжено все. Подчистую. Так и надо: зачем тратить заряды на степь? На бескрайнюю степь бомб не напасешься.
Взгляд Дениса задержался на выброшенном огненным морем в степной берег дымящемся, помятом, проплавленном и прогнувшемся ките. Кит лежал бронированным брюхом вверх. Катафалком-Призраком в прошлой жизни был этот кит. А в позапрошлой – боевой машиной, бронетранспортером.
БТР чадил черной облупившейся кормой и ошметками сожженных протекторов. Денис почесал голову. Из волос посыпались земляные комья. Останься они там, под прикрытием раскаленной брони, – давно бы превратились в цыплят гриль. Все четверо.
Да, увиденное было ужасно. Но все-таки…
Все-таки Денис ожидал увидеть иное.
– Что это? – тихо спросил он пахнущий гарью воздух. – Это ведь не…
– Да, это не атомная бомбардировка, – спокойно ответил Николай. – Вакуумные боеприпасы с напалмом, фугасные «зажигалки», кассетные огнеметные капсулы широкого спектра действия. Что угодно, но не атом.
Поделился бы ты, пахан, своим самообладанием с другими. Так, извращенного благородства ради. Денис сглотнул скупую слюну: в горле все еще першило. А за спиной нервно хихикнула Юлька. Поняла Юла, что смерть откладывается на неопределенный срок. Радуется…
– Разве против городов-бунтовщиков теперь не применяют оружие массового уничтожения? – прохрипел Денис.
Он ничего не понимал, он был удивлен и даже зол. Словно провидение не подарило ему только что жизнь, а подло обмануло его.
– Вообще-то есть одно соображение на этот счет, – ответил Николай. – Я предполагаю, что у них просто закончились ядерные заряды.
У них? Орг смотрел вовсе не на погибший город. Совсем в другую сторону смотрел орг.
Туда, где на холме у самого горизонта едва-едва виднелся хвост уходящего Каравана.
У них, значит…
– Как это… – подошла Ирина. – Как это закончились?
– Так и закончились. Федерация агонизирует уже давно. Слишком много было зарвавшихся князьков-мэров, слишком часто в лояльных центру провинциальных Периметрах случались внезапные перевороты. Слишком активно орги захватывали города. А любую смуту следует пресекать в зародыше, пока не распространилась. Смута пресекалась. Но это еще не все.
Отработанные полигоны «Мертвого рая» тоже следовало уничтожать. Ваш Ростовск – ведь не единственный полигон. Хоть и «Р-1». Прежде чем приступить к экспериментальной программе с группой операторов, Кожин проводил испытания «материала». «Учебного», «рабочего». Много. Часто. После таких испытаний Павел Алексеевич предпочитал не оставлять ни свидетелей, ни полигонов. Пока «Мертвый рай» находится в стадии формирования, о нем не должен был знать никто.
А боеспособных атомных зарядов в распоряжении федерального правительства сохранилось не так уж и много. Да и другого оружия массового поражения – тоже. Так что… Сначала в ход шли ядерные боеголовки, потом – химическое и бактериологическое старье. А теперь вот объекты бомбят тем, что осталось.
Голос Николая звучал уверенно. Свои предположения и догадки люди обычно высказывают совсем другим тоном.
– Ты ведь знал, – проронил Денис. – Знал, что за стеной нет мин, знал, что не будет атомного взрыва, и наверняка еще много чего знаешь.
Орг пожал плечами:
– Да знаю – я ведь входил в команду Кожина. Но теперь от моих знаний проку мало.
Николай все смотрел вдаль, провожал взглядом последние транспортные контейнеры из арьергарда Каравана.
– Длинная колонна… – сказал Денис.
Николай кивнул:
– «Мертвый рай». Уходит.
– Интересно, президенту о нем известно?
– Разумеется. С его подачи все и началось.
– Даже так? Ох, хотел бы я пообщаться с главой государства.
– Ты уже общался с ним. – Хвост Каравана наконец скрылся из виду. Николай наконец посмотрел на Дениса. – Павел Алексеевич Кожин – наш президент.
Глава 5
Денис застонал…
…он находился.
…а застонав, – услышал свой стон.
Жив? После атомной-то бомбардировки? Да. Вроде жив. Ну и все. Ну и ладно. Потом будем искать объяснение, а пока…
Попытка Дениса докричаться хоть до кого-нибудь закончилась хрипом и приступом надсадного кашля. Ох, и отвратительно же на вкус дерьмецо предков! Денис заставил себя поверить, что глотка его забита пылью и грязью. Иначе все внутренности вывернуло бы наизнанку. Уж очень располагал к этому затянувшийся кашель.
– Ты в порядке?
Голос? Сзади? Ух, ты! Его, оказывается, опередили. К черно-красному небу уже пробилась Ирина. Червяком она была в прошлой жизни, что ли?
– Цел, спрашиваю?
Денис кивнул. Цел-цел, только бы прокашляться без рвоты.
Ага, а вот еще один прирожденный могильный червь! Николай быстро-быстро орудовал широким прикладом «Вурдалака», разгребая сухие комья. Высушенную огненным дыханием и пламенным языком грязь разгребая…
Орг откапывал Юлу, – ее пальцы тоже торчат над поверхностью и судорожно скребут землю. Жива. Пока. Но вряд ли сейчас уместно использовать оружие в качестве саперной лопатки. Или Волк просто боится выпускать автомат из рук? Идиот, так же и убить Юльку недолго. Прикладом-то!
Денис подполз поближе, начал помогать. Греб руками, ломая ногти… И Ирина присоединилась.
Втроем они не дали Юльке времени задохнуться. Откопали, выдернули, как репку. За руки, за плечи, за волосы. Ишь, чего захотела, единоличница, – легкой смертью отделаться. Нет уж, будь любезна, девочка, помучься со всеми до конца.
Еще один приступ кашля, вздох и слабый голос.
– Чего? – переспросил Денис, склонившись к Юле.
Юлька шепнула чуть слышно:
– Горит… Что-то… Сильно…
И как он сам-то до сих пор не заметил?! Контуженому обонянию потребовалась подсказка, чтобы заработать в полную силу. Действительно ведь горит, да еще как! Все горит. Жирной копотью, казалось, пропитался сам воздух вокруг.
Денис снова посмотрел в небо. Да никакие ведь это не тучи! Тяжелые клубы дыма, которые не дай бог, еще потянет ветром в их сторону. А светло так – из-за жуткого зарева пожарищ. Из-за щедрой багрово-кровавой подсветки снизу.
Ох, и славно же пылают родные города!
Чтобы увидеть сам огонь, нужно было подняться наверх со дна траншеи, со дна оврага. Делать этого не хотелось никому, однако каждый почему-то молча встал и молча полез по осыпающейся круче.
Полез, пополз. Упрямо. Настырно. Грязь под ногами и руками – сухая уже, не вязкая, с жесткой опаленной корочкой тормозила их, удерживала. Как могла. Но грязь не справилась. Не остановила.
* * *
Города не было. Совсем. Было пышущее жаром огненное море с неровными берегами, в которые обратилась внешняя стена Ростовска. Вывороченные почерневшие бетонные плиты повалились, перекосились, потрескались, от плетеных шапок «колючки» остались редкие потеки пузырящегося металла. Но в целом очертания оборонительного сооружения сохранились.
Н-да, летчики у федералов – профи. Асы. Бомбометание прошло аккуратно – исключительно в границах города-полигона, где отныне выжжено все. Подчистую. Так и надо: зачем тратить заряды на степь? На бескрайнюю степь бомб не напасешься.
Взгляд Дениса задержался на выброшенном огненным морем в степной берег дымящемся, помятом, проплавленном и прогнувшемся ките. Кит лежал бронированным брюхом вверх. Катафалком-Призраком в прошлой жизни был этот кит. А в позапрошлой – боевой машиной, бронетранспортером.
БТР чадил черной облупившейся кормой и ошметками сожженных протекторов. Денис почесал голову. Из волос посыпались земляные комья. Останься они там, под прикрытием раскаленной брони, – давно бы превратились в цыплят гриль. Все четверо.
Да, увиденное было ужасно. Но все-таки…
Все-таки Денис ожидал увидеть иное.
– Что это? – тихо спросил он пахнущий гарью воздух. – Это ведь не…
– Да, это не атомная бомбардировка, – спокойно ответил Николай. – Вакуумные боеприпасы с напалмом, фугасные «зажигалки», кассетные огнеметные капсулы широкого спектра действия. Что угодно, но не атом.
Поделился бы ты, пахан, своим самообладанием с другими. Так, извращенного благородства ради. Денис сглотнул скупую слюну: в горле все еще першило. А за спиной нервно хихикнула Юлька. Поняла Юла, что смерть откладывается на неопределенный срок. Радуется…
– Разве против городов-бунтовщиков теперь не применяют оружие массового уничтожения? – прохрипел Денис.
Он ничего не понимал, он был удивлен и даже зол. Словно провидение не подарило ему только что жизнь, а подло обмануло его.
– Вообще-то есть одно соображение на этот счет, – ответил Николай. – Я предполагаю, что у них просто закончились ядерные заряды.
У них? Орг смотрел вовсе не на погибший город. Совсем в другую сторону смотрел орг.
Туда, где на холме у самого горизонта едва-едва виднелся хвост уходящего Каравана.
У них, значит…
– Как это… – подошла Ирина. – Как это закончились?
– Так и закончились. Федерация агонизирует уже давно. Слишком много было зарвавшихся князьков-мэров, слишком часто в лояльных центру провинциальных Периметрах случались внезапные перевороты. Слишком активно орги захватывали города. А любую смуту следует пресекать в зародыше, пока не распространилась. Смута пресекалась. Но это еще не все.
Отработанные полигоны «Мертвого рая» тоже следовало уничтожать. Ваш Ростовск – ведь не единственный полигон. Хоть и «Р-1». Прежде чем приступить к экспериментальной программе с группой операторов, Кожин проводил испытания «материала». «Учебного», «рабочего». Много. Часто. После таких испытаний Павел Алексеевич предпочитал не оставлять ни свидетелей, ни полигонов. Пока «Мертвый рай» находится в стадии формирования, о нем не должен был знать никто.
А боеспособных атомных зарядов в распоряжении федерального правительства сохранилось не так уж и много. Да и другого оружия массового поражения – тоже. Так что… Сначала в ход шли ядерные боеголовки, потом – химическое и бактериологическое старье. А теперь вот объекты бомбят тем, что осталось.
Голос Николая звучал уверенно. Свои предположения и догадки люди обычно высказывают совсем другим тоном.
– Ты ведь знал, – проронил Денис. – Знал, что за стеной нет мин, знал, что не будет атомного взрыва, и наверняка еще много чего знаешь.
Орг пожал плечами:
– Да знаю – я ведь входил в команду Кожина. Но теперь от моих знаний проку мало.
Николай все смотрел вдаль, провожал взглядом последние транспортные контейнеры из арьергарда Каравана.
– Длинная колонна… – сказал Денис.
Николай кивнул:
– «Мертвый рай». Уходит.
– Интересно, президенту о нем известно?
– Разумеется. С его подачи все и началось.
– Даже так? Ох, хотел бы я пообщаться с главой государства.
– Ты уже общался с ним. – Хвост Каравана наконец скрылся из виду. Николай наконец посмотрел на Дениса. – Павел Алексеевич Кожин – наш президент.
Глава 5
Слова порой бьют посильнее кувалды.
– Ты того… в своем уме? – Денис покосился на автомат в руках орга. Им что, в довершении всех бед придется иметь дело с вооруженным психом, прошедшим гвардейскую школу? Если Николай после всего пережитого спятил…
Но нет, группировщик вовсе не казался сумасшедшим. Ответил он скучным голосом лектора, выступающего перед аудиторией не самых перспективных школяров:
– Павел Алексеевич частенько шокировал весь Периметр умением вовремя получать из столицы бумажку, подтверждающую правомочность любых его действий. Местные чиновники, в том числе отнюдь не глупый Черенков, терялись в догадках, с каким Караваном Кожин успевал отправить свой запрос в метрополию, чтобы в самый нужный момент получить из столицы благоприятный ответ.
Никакой речи о подделке идти не могло: предъявляемые послом указы являлись оригиналами, заверенными не факсимиле даже, а личной подписью президента. Шаблоны для проверки документации такого уровня имеются в любом компьютере Периметра, не так ли, Ирина?
Ночка судорожно кивнула. Судя по вниманию, с которым слушала орга бывшая секретарша, ее тоже частенько удивляла оперативность Караванной диппочты.
– А все дело в том, что требующуюся бумагу Кожин составлял сам. Сам же ее и подписывал. И проверяющие шаблоны не находили ни малейшего изъяна. Потому что это была подпись Главы государства.
Денис беспомощно хлопал глазами. Выходит, главный псих нынче – не этот невозмутимый орг и даже не федеральный полномочный посол в Ростовске. А сам господин Президент. Не просто псих – маньяк какой-то!
Или все-таки спятил он, Денис, бедный переработавший оператор наружки, которому просто приглючились ходячие трупы, канализационные дикари, уличная бойня и бомбардировка города?
– Но на кой президенту потребовалось забираться в нашу дыру? – выпалила Ирина.
Вполне понятный интерес… Ночка узнала, что обслуживала не какого-нибудь вшивого посла, а Самого!
– А откуда ему руководить «Мертвым раем» и жалкими ошметками некогда великой страны, девочка моя? – усмехнулся Николай. Усмехнулся так, как умеет только он, – без намека на улыбку.
– Из столицы, – голосом наивной школьницы, не выучившей урок, ответила Ирина.
– Так оно и было. До поры до времени. Но теперь… Столица, да будет тебе известно, уничтожена.
– Уничтожена?! Столица?!
– Ага. Последним атомным резервом. Ядерным, так сказать, НЗ Федерации.
– Уничтожена… – снова выдавили бледные губы Ночки, – столица…
– Еще в старые добрые времена в метрополии обосновались сильнейшие криминальные кланы. Которые к тому же были слишком тесно связаны с властью. Совладать с таким симбиозом крайне затруднительно. А если упустить момент – то и вовсе невозможно. Федералы и столичные муниципалы этот момент упустили. Давно уже. И они не справились. А – в итоге – поплатились.
– Но как же милвзвод, Гвардия… – Ирина наотрез отказывалась понимать Николая.
– Милки сдались, когда столичные орги прекратили грызню меж собой и объединились. Это было вполне разумно со стороны милвзводовцев. Даже, я бы сказал, – это был единственно возможный выход: предать слабейшего, примкнуть к сильнейшему. Что же касается президентской Гвардии… Почти вся она пошла на нужды «Мертвого рая». Не исключено, что для того, собственно, военная элита метрополии в конечном итоге и создавалась.
– А правительство?
– Караван успел вывезти кое-кого из федерального руководства и минимум обслуживающего персонала. После эвакуации Павел Алексеевич отдал резервной базе атомных бомбардировщиков приказ о боевом вылете.
– Они… исполнили? – спросил Денис. – Приказ?
– Да. Кожину, правда, пришлось трижды подтверждать целеуказание – экипажи не могли поверить, что Центральный Периметр страны пал. Ну, а когда дело было сделано, вернувшуюся эскадрилью накрыли с ближайшей базы ВВС. Тоже, разумеется, по приказу Кожина. В целях сохранения секретности и профилактики панических настроений. Да и не нужен был больше этот объект. Без атомных-то зарядов.
– Но ведь столица…
Странно, что гибель далекого, почти мифического города, в котором Денис никогда не был и никогда уже не побывает, вызывала то же щемящее чувство жалости, что и смерть родного Ростовска. Хотя, если подумать, ничего странного, наверное, в этом нет. Рухнул последний оплот порядка в стране. Вот в чем дело-то.
Здесь, в провинциальном Ростовске, посреди нескончаемого беспредела и хаоса можно было верить хотя бы в неприступность Центрального Периметра с Кремлевским детинцем федеральной власти. А теперь – во что? Теперь, когда по столичным руинам бродит мутирующее зверье и одичавшие людоеды… Эх, пахан-Колян, лучше бы ты ничего не рассказывал. Лучше бы промолчал.
– Вон она теперь наша столица, – орг махнул в сторону Каравана. Невидимого уже. – Главная федеральная колона. Колона номер один. Там, в транспортных контейнерах, есть все, что нужно: министры, канцелярия, клерки, даже остатки президентской Гвардии… Все в урезанном виде, конечно.
Денис невесело усмехнулся. Никакой, даже самый недовольный налогоплательщик не смог бы, пожалуй, предположить, что присосавшийся к бюджету госаппарат можно сократить так радикально. Оказалось, можно: места в Караване ограниченны. Лишним чинушам, без толку перекладывающим туда-сюда бумаги, караванная бюрократия рада не будет.
– Из обреченного столичного Периметра эвакуировали наиболее перспективных молодых управленцев, не развращенных еще властью и страхом и умеющих вкалывать по двадцать четыре часа в сутки, не требуя многого, – продолжал Николай. – Выполняя распоряжения Кожина, они добросовестно создают иллюзию жизнедеятельности столицы, гоняют Караваны с грузом из города в город, поднимают в воздух оставшиеся боевые эскадрильи, проводят спасительные эксперименты. Кожину удалось создать безукоризненно действующую систему. Виртуальную нервную систему давно умершего государства. Такой вот «рабочий материалу…
Денис перестал улыбаться. Сравнение Федерации с покойником-марионеткой было ужасно. И вполне обоснованно.
– И все же, зачем? – не унималась Ирина. – Зачем президенту выдавать себя за какого-то посла?
Николая, похоже, удивляла недогадливость такой сообразительной девушки:
– А чтобы уцелеть. Исключительно по этой причине. Сейчас смутное время. Смутнее смутного. Идеальное, в общем, время для переворотов. Но даже сейчас невозможно свергнуть того, о ком ничего не известно.
Вы видели когда-нибудь хоть один видеоролик с участием главы государства? А его фотографию? Или, может быть, вы знаете его настоящее имя? Фамилию? Нет, не видели, не знаете. Все это – сверхсекретная информация. Ею обладали лишь несколько помощников президента, через которых Кожин управлял Федерацией. А после эвакуации из столицы остался только один посвященный – я.
Все другие выжившие сотрудники Центрального Периметра до сих пор убеждены, что работают на рядового посла. Бедняги считают, что их понизили в должности и за неведомые грехи или по неведомым доносам подлых интриганов сослали в провинцию. Они оплакивают эту ссылку и работают, работают как проклятые в надежде заслужить прощение. Или хотя бы не утратить сохранившийся кредит доверия. И никто из них даже не подозревает, не догадывается, насколько ему повезло.
В конце концов, и сам Президент решил навсегда остаться послом. Потому, наверное, именно меня и бросили… пытались бросить на лабораторный стол. Кожин перестал нуждаться в слишком осведомленном помощнике, а чтобы добро не пропадало зря… «Мертвый рай» всегда нуждался в высококачественном экспериментальном сырье. А за моими плечами как-никак гвардейская школа.
– Все равно не понимаю, – упрямо твердила Ночка. – Чтобы президент добровольно отрекся от власти… Да не бывает так!
– О-о-о, еще как бывает. Если хочется жить – бывает. Пока держался Центральный Периметр, Кожину выгодно было изображать ученого, находящегося в фаворе у главы государства, потом удобнее стало играть роль Полномочного Федерального посла. Видишь ли, для любого мэра-коменданта посол – слишком важная персона и опасный противник, которого лучше не раздражать. Покуда известно, что посла поддерживает столица.
А кому нужен жалкий беглец из павшей метрополии? Президент без власти, без Периметра, без армии и милвзводов? Да не сохрани Павел Алексеевич инкогнито, он погиб бы давным-давно.
– И никто из подчиненных Кожина не догадайся? – Денис недоверчиво смотрел на орга. – Неужели федеральные чиновники настолько слепы? Неужели не в состоянии понять, что их шеф ворочает делами государственного масштаба.
Николай устало вздохнул. И ответил все тем же занудным лекторским тоном:
– А что такое государственный масштаб, Денис? Действующая система госуправления выстроена сейчас таким образом, что ни один чиновник не знает точно, куда именно движутся федеральные Караваны, зачем движутся, сколько времени находятся в пути, где пересекаются друг с другом и когда возвращаются. Всё зашифровано, всё – в шифрах и кодах, а все ключи и ниточки – в руках Кожина. Ну, а для персонала и охраны самих колонн совершенно не важно, куда, когда и сколько ехать. Люди служилые, привычные… У них и так вся жизнь на колесах. И они, как и все, уверены, что команда сверху – значит команда из столицы. Получен приказ с паролем или подписью президента, получена расшифровка пункта назначения – и вперед. Да и вообще… не так уж много осталось у федералов этих Караванов. Даже если считать колонну номер один, едва ли наберется полтора десятка. Вот тебе и весь государственный масштаб.
Денис сглотнул.
– Полтора десятка? На всю Федерацию? Что? Что ты хочешь этим сказать?
Орг продолжал:
– Когда я приехал сюда с Кожиным, в Федерации оставалось с полдюжины крупных мегаполисов, кое-какая мелочевка из городков помельче да несколько функционирующих пока военных баз. Ну, и сверхсекретный оружейный завод-зона с жилым поселком. Последний завод, кстати. Все остальное уже тогда было уничтожено оргами и бомбардировками.
Если сложить уцелевшие и разбросанные по стране муниципалитеты в единую территориально-административную структуру, едва-едва наберется полноценный округ. Как раз сфера деятельности Федерального Полномочно посла, поддерживающего, согласно служебным обязанностям, связь с коллегами-соседями. Впрочем, сейчас, я думаю, и этот актив уже уменьшился.
– Сильно? – ужаснулся Денис. Он догадывался, что от некогда великой державы остались жалкие клочки. Но что дела обстоят настолько плохо…
– Это известно только Кожину. Может быть, до размеров края или области. Может – еще меньше. Может, у Павла Алексеевича есть еще несколько запасных Периметров. А может быть, ему уже некуда ехать из Ростовска. И федеральная колонна номер один двигается сейчас в ни-ку-да.
Денис верил группировщику. Он не мог объяснить почему, но верил.
– А твои Волки были в курсе, с кем воюют? – поинтересовался Денис. – Они вообще знали о «Мертвом рае»?
– Нет, – ответил Николай. – Не знали. Я был столь же заинтересован в сохранении тайны «Мертвого рая» и прочих тайн посольства, как и сам Кожин.
– Но почему?
– Да потому что сам был связан с этим! Чтобы орги поверили в «Мертвый рай» и во все остальное, пришлось бы объяснять, откуда я получил такие сведения. Пришлось бы выкладывать о себе всю подноготную. А с моим прошлым трудно выжить в Волчьей стае. Там ведь, как и в любой другой стае, всегда есть желающие занять место лидера. И при этом там очень не любят людей, имевших дело с официальной властью. Так что после подобных откровений…
Николай вздохнул.
– Мне списывалось многое, но такого орги своим вожакам не прощают. Пока меня знали как простого парня – лихого группировщика, сделавшего криминальную карьеру, я пользовался поддержкой солидной части клана и справлялся с конкурентами. Но вот если бы обо мне стало известно все остальное… Соотношение сил сразу изменилось бы не в мою пользу. От меня отвернулись бы самые верные люди. И Волки сожрали бы меня с потрохами.
– Тебя? Сожрали? Бывшего президентского гвардейца?
– Да. Рыцарских турниров и поединков один на один никто бы устраивать не стал. В лучшем случае мне бы во сне перерезали горло моей же заточкой. И по старой оргской привычке бросили гнить в подвале. Ну, в том, в котором вы уже сами имели удовольствие побывать.
Подвал с трупом! Его Денис не забудет до конца жизни…
– Фу! – Юлька поморщилась. Скривила носик. Тоже, небось, запомнит подвальчик надолго.
– Да, да, да, Юлечка, – закивал ей Николай. – А чего ты хотела? Так уж устроен мир. Подвал, Эшафот, полигон – им всегда есть и будет место в этом мире. А власть всегда отдает мертвечиной. Будь то власть вожака оргского клана, или муниципальная власть местечкового Периметра, или власть федеральная. Чтобы понять это, не нужно строить «Мертвого рая» на земле. Любая власть – она либо стоит на крови, либо пьет чью-то кровь. Потому что сама по себе мертва изначально. Как… ну, как вампир, что ли. Для подпитки ей тоже постоянно требуется живая кровь. Не будет крови – скрепляющей и удерживающей – власть рушится. Потому что жир перевешивает. Такое бывало. И неоднократно. Ну, это если говорить иносказательно. Впрочем, аналогии очевидны.
Ишь, философ выискался, блин! В бандитском обличье. Денис сплюнул:
– А если без аналогий и иносказаний. Вот «Мертвый рай», по-твоему…
– «Мертвый рай», по-моему, просто дает больше этой самой мертвой власти, – перебил орг, не дослушав. – Всего лишь.
– Но власть ведь можно использовать и в благих целях, – вставила Юлька.
– Ох, наивная ты девочка, – вздохнул Волк – Власть это ведь такая штука… Паскудная. Власть – она всегда всласть. Ее хочется больше и больше, и еще больше, и еще… И ни один филантроп не в силах противостоять этой приторной патоке. Любой увязнет, растворится в ней без остатка. А благие цели редко способствуют укреплению власти. Скорее уж наоборот. Тогда какой в них смысл?
– Но если бы, – не желала сдаваться Юла, – если бы тот же «Мертвый рай» оказался в руках не Кожина, а…
Она запнулась.
– А? – усмехнулся Волк.
– А… ну… в более чистых руках.
– В чьих? Чистыми руками власть не удержишь – выскользнет. А без нее поднять такую громаду, как «Мертвый рай», невозможно. Нет, от смены одних рук на другие ничего бы не изменилось. И тут что федералы, что муниципалы – все едино. Президент, прикидывающийся послом, – не хуже и не лучше удельного князька, раздувающего щеки от неоправданных амбиций. А Черенков – не хуже и не лучше Кожина. Они просто разные. Но они одинаковые. Оба ведь в чем-то патриоты – один радеет за свой город, другой – за страну. Оба – подонки, каких поискать. Потому что для каждого главное – удержаться наверху. Любой ценой.
И беда в том, что без них, без таких, как Кожин и Черенков, увы, никак. Не бывает плохих или хороших правителей. Они просто есть. Потому что анархия и безвластие – еще хуже. Там, где нет мэров и президентов, верховодят вожаки оргов. Или вожди варваров-людоедов, что алчно кружат возле любой городской стены. Но рано или поздно вожаки и вожди тоже становятся мэрами или президентами. Только в период становления новой власти требуется больше крови. Гораздо больше, чем для поддержания власти старой.
– Выходит, без нее нельзя? – задумчиво проговорил Денис. Неизбежное зло, выходит, власть-перевласть эта?
– Ну, избежное, наверное. Только я вот, к примеру, не знаю, как его избежать. Все ведь просто, как дважды два. Если бы тот, кто над всеми, ничем не отличался от тех, кто под ним… Если бы получал ту же зарплату, пользовался теми же благами, был бы столь же защищен или так же беззащитен… Причем желательно не в первую, а в последнюю очередь, когда обеспечит зарплату, блага и безопасность остальным… Если бы тот, кто над всеми, не отгораживался от всех Периметрами, не окружал себя милвзводами, Гвардией, мобильными камерами, постельными секретаршами и живыми мертвецами. Если бы…
Орг вздохнул.
– Тогда, быть может, власть и была бы иной. Но тогда незачем к ней рваться. Тогда – это не власть, а утопия чистой воды. Тогда желающих властвовать не найдется. Тогда – снова безвластие, анархия, орги, дикари-каннибалы. И мэры, президенты. Замкнутый круг…
– А если все же найдутся? Желающие? Властвовать? Так? Тогда? Как? – Денис говорил тяжело, с паузами. Будто вбивал гвозди. Кувалдой.
– О, в таком случае наступит золотой век человечества. Но не наступает ведь. Сколько уж тысячелетий. Наоборот, всем человечеством мы катимся все ниже, все дальше. Ну, нет идеальных властителей. И не предвидится. А если и было в истории что-то подобное, что-то отдаленно, очень отдаленно похожее, то долго такие деятели у кормила не удерживались. Потому как власть их не настоящая. Беспомощная.
– Давай не будем больше об этом, – попросила Ирина. – И так тошно.
– Давайте, – согласился Денис. – Не будем.
Николай и Юлька молча кивнули.
Ветер, дующий с той стороны, куда ушли контейнеры Каравана, усиливался, отгоняя дым пожарищ. Денис, последовал примеру орга: отвернулся от города и, зажмурившись, полной грудью вдыхал влажный воздух затянувшейся осени.
Если стоять спиной к сожженному Ростовску и лицом к ветру, запах гари почти не ощущается. Да и жар бескрайнего медленно остывающего пепелища чувствуется еле-еле… Если стоять спиной, можно забыть.
Денис улыбнулся. Ему было почти хорошо. Жаль, что нельзя простоять вот так всю жизнь. Ни о чем больше не думая, ни о чем не беспокоясь.
Кто-то коснулся его руки. Денис открыл глаза. Ночка… Ирина.
– Давно хотела спросить, тебе, случайно, секретарша не требуется?
Денис приобнял девушку. Фиг с ним с Кожиным, с Караваном и даже с Ростовском фиг, раз такое дело.
– Вот и разбрелись по парам, – хмыкнул Николай.
Скривленные в искусственной гримасе губы давали понять: орг острит. Но ведь и в самом деле. Разбрелись…
Николай тоже держал Юлу в объятьях. Крепко держал. Даже от автомата своего наконец отлип – оружие валялось рядом. Елки-палки, а чем, собственно, этот матерый Волчара собирается сейчас заняться?!
– Ты того… в своем уме? – Денис покосился на автомат в руках орга. Им что, в довершении всех бед придется иметь дело с вооруженным психом, прошедшим гвардейскую школу? Если Николай после всего пережитого спятил…
Но нет, группировщик вовсе не казался сумасшедшим. Ответил он скучным голосом лектора, выступающего перед аудиторией не самых перспективных школяров:
– Павел Алексеевич частенько шокировал весь Периметр умением вовремя получать из столицы бумажку, подтверждающую правомочность любых его действий. Местные чиновники, в том числе отнюдь не глупый Черенков, терялись в догадках, с каким Караваном Кожин успевал отправить свой запрос в метрополию, чтобы в самый нужный момент получить из столицы благоприятный ответ.
Никакой речи о подделке идти не могло: предъявляемые послом указы являлись оригиналами, заверенными не факсимиле даже, а личной подписью президента. Шаблоны для проверки документации такого уровня имеются в любом компьютере Периметра, не так ли, Ирина?
Ночка судорожно кивнула. Судя по вниманию, с которым слушала орга бывшая секретарша, ее тоже частенько удивляла оперативность Караванной диппочты.
– А все дело в том, что требующуюся бумагу Кожин составлял сам. Сам же ее и подписывал. И проверяющие шаблоны не находили ни малейшего изъяна. Потому что это была подпись Главы государства.
Денис беспомощно хлопал глазами. Выходит, главный псих нынче – не этот невозмутимый орг и даже не федеральный полномочный посол в Ростовске. А сам господин Президент. Не просто псих – маньяк какой-то!
Или все-таки спятил он, Денис, бедный переработавший оператор наружки, которому просто приглючились ходячие трупы, канализационные дикари, уличная бойня и бомбардировка города?
– Но на кой президенту потребовалось забираться в нашу дыру? – выпалила Ирина.
Вполне понятный интерес… Ночка узнала, что обслуживала не какого-нибудь вшивого посла, а Самого!
– А откуда ему руководить «Мертвым раем» и жалкими ошметками некогда великой страны, девочка моя? – усмехнулся Николай. Усмехнулся так, как умеет только он, – без намека на улыбку.
– Из столицы, – голосом наивной школьницы, не выучившей урок, ответила Ирина.
– Так оно и было. До поры до времени. Но теперь… Столица, да будет тебе известно, уничтожена.
– Уничтожена?! Столица?!
– Ага. Последним атомным резервом. Ядерным, так сказать, НЗ Федерации.
– Уничтожена… – снова выдавили бледные губы Ночки, – столица…
– Еще в старые добрые времена в метрополии обосновались сильнейшие криминальные кланы. Которые к тому же были слишком тесно связаны с властью. Совладать с таким симбиозом крайне затруднительно. А если упустить момент – то и вовсе невозможно. Федералы и столичные муниципалы этот момент упустили. Давно уже. И они не справились. А – в итоге – поплатились.
– Но как же милвзвод, Гвардия… – Ирина наотрез отказывалась понимать Николая.
– Милки сдались, когда столичные орги прекратили грызню меж собой и объединились. Это было вполне разумно со стороны милвзводовцев. Даже, я бы сказал, – это был единственно возможный выход: предать слабейшего, примкнуть к сильнейшему. Что же касается президентской Гвардии… Почти вся она пошла на нужды «Мертвого рая». Не исключено, что для того, собственно, военная элита метрополии в конечном итоге и создавалась.
– А правительство?
– Караван успел вывезти кое-кого из федерального руководства и минимум обслуживающего персонала. После эвакуации Павел Алексеевич отдал резервной базе атомных бомбардировщиков приказ о боевом вылете.
– Они… исполнили? – спросил Денис. – Приказ?
– Да. Кожину, правда, пришлось трижды подтверждать целеуказание – экипажи не могли поверить, что Центральный Периметр страны пал. Ну, а когда дело было сделано, вернувшуюся эскадрилью накрыли с ближайшей базы ВВС. Тоже, разумеется, по приказу Кожина. В целях сохранения секретности и профилактики панических настроений. Да и не нужен был больше этот объект. Без атомных-то зарядов.
– Но ведь столица…
Странно, что гибель далекого, почти мифического города, в котором Денис никогда не был и никогда уже не побывает, вызывала то же щемящее чувство жалости, что и смерть родного Ростовска. Хотя, если подумать, ничего странного, наверное, в этом нет. Рухнул последний оплот порядка в стране. Вот в чем дело-то.
Здесь, в провинциальном Ростовске, посреди нескончаемого беспредела и хаоса можно было верить хотя бы в неприступность Центрального Периметра с Кремлевским детинцем федеральной власти. А теперь – во что? Теперь, когда по столичным руинам бродит мутирующее зверье и одичавшие людоеды… Эх, пахан-Колян, лучше бы ты ничего не рассказывал. Лучше бы промолчал.
– Вон она теперь наша столица, – орг махнул в сторону Каравана. Невидимого уже. – Главная федеральная колона. Колона номер один. Там, в транспортных контейнерах, есть все, что нужно: министры, канцелярия, клерки, даже остатки президентской Гвардии… Все в урезанном виде, конечно.
Денис невесело усмехнулся. Никакой, даже самый недовольный налогоплательщик не смог бы, пожалуй, предположить, что присосавшийся к бюджету госаппарат можно сократить так радикально. Оказалось, можно: места в Караване ограниченны. Лишним чинушам, без толку перекладывающим туда-сюда бумаги, караванная бюрократия рада не будет.
– Из обреченного столичного Периметра эвакуировали наиболее перспективных молодых управленцев, не развращенных еще властью и страхом и умеющих вкалывать по двадцать четыре часа в сутки, не требуя многого, – продолжал Николай. – Выполняя распоряжения Кожина, они добросовестно создают иллюзию жизнедеятельности столицы, гоняют Караваны с грузом из города в город, поднимают в воздух оставшиеся боевые эскадрильи, проводят спасительные эксперименты. Кожину удалось создать безукоризненно действующую систему. Виртуальную нервную систему давно умершего государства. Такой вот «рабочий материалу…
Денис перестал улыбаться. Сравнение Федерации с покойником-марионеткой было ужасно. И вполне обоснованно.
* * *
– И все же, зачем? – не унималась Ирина. – Зачем президенту выдавать себя за какого-то посла?
Николая, похоже, удивляла недогадливость такой сообразительной девушки:
– А чтобы уцелеть. Исключительно по этой причине. Сейчас смутное время. Смутнее смутного. Идеальное, в общем, время для переворотов. Но даже сейчас невозможно свергнуть того, о ком ничего не известно.
Вы видели когда-нибудь хоть один видеоролик с участием главы государства? А его фотографию? Или, может быть, вы знаете его настоящее имя? Фамилию? Нет, не видели, не знаете. Все это – сверхсекретная информация. Ею обладали лишь несколько помощников президента, через которых Кожин управлял Федерацией. А после эвакуации из столицы остался только один посвященный – я.
Все другие выжившие сотрудники Центрального Периметра до сих пор убеждены, что работают на рядового посла. Бедняги считают, что их понизили в должности и за неведомые грехи или по неведомым доносам подлых интриганов сослали в провинцию. Они оплакивают эту ссылку и работают, работают как проклятые в надежде заслужить прощение. Или хотя бы не утратить сохранившийся кредит доверия. И никто из них даже не подозревает, не догадывается, насколько ему повезло.
В конце концов, и сам Президент решил навсегда остаться послом. Потому, наверное, именно меня и бросили… пытались бросить на лабораторный стол. Кожин перестал нуждаться в слишком осведомленном помощнике, а чтобы добро не пропадало зря… «Мертвый рай» всегда нуждался в высококачественном экспериментальном сырье. А за моими плечами как-никак гвардейская школа.
– Все равно не понимаю, – упрямо твердила Ночка. – Чтобы президент добровольно отрекся от власти… Да не бывает так!
– О-о-о, еще как бывает. Если хочется жить – бывает. Пока держался Центральный Периметр, Кожину выгодно было изображать ученого, находящегося в фаворе у главы государства, потом удобнее стало играть роль Полномочного Федерального посла. Видишь ли, для любого мэра-коменданта посол – слишком важная персона и опасный противник, которого лучше не раздражать. Покуда известно, что посла поддерживает столица.
А кому нужен жалкий беглец из павшей метрополии? Президент без власти, без Периметра, без армии и милвзводов? Да не сохрани Павел Алексеевич инкогнито, он погиб бы давным-давно.
– И никто из подчиненных Кожина не догадайся? – Денис недоверчиво смотрел на орга. – Неужели федеральные чиновники настолько слепы? Неужели не в состоянии понять, что их шеф ворочает делами государственного масштаба.
Николай устало вздохнул. И ответил все тем же занудным лекторским тоном:
– А что такое государственный масштаб, Денис? Действующая система госуправления выстроена сейчас таким образом, что ни один чиновник не знает точно, куда именно движутся федеральные Караваны, зачем движутся, сколько времени находятся в пути, где пересекаются друг с другом и когда возвращаются. Всё зашифровано, всё – в шифрах и кодах, а все ключи и ниточки – в руках Кожина. Ну, а для персонала и охраны самих колонн совершенно не важно, куда, когда и сколько ехать. Люди служилые, привычные… У них и так вся жизнь на колесах. И они, как и все, уверены, что команда сверху – значит команда из столицы. Получен приказ с паролем или подписью президента, получена расшифровка пункта назначения – и вперед. Да и вообще… не так уж много осталось у федералов этих Караванов. Даже если считать колонну номер один, едва ли наберется полтора десятка. Вот тебе и весь государственный масштаб.
Денис сглотнул.
– Полтора десятка? На всю Федерацию? Что? Что ты хочешь этим сказать?
Орг продолжал:
– Когда я приехал сюда с Кожиным, в Федерации оставалось с полдюжины крупных мегаполисов, кое-какая мелочевка из городков помельче да несколько функционирующих пока военных баз. Ну, и сверхсекретный оружейный завод-зона с жилым поселком. Последний завод, кстати. Все остальное уже тогда было уничтожено оргами и бомбардировками.
Если сложить уцелевшие и разбросанные по стране муниципалитеты в единую территориально-административную структуру, едва-едва наберется полноценный округ. Как раз сфера деятельности Федерального Полномочно посла, поддерживающего, согласно служебным обязанностям, связь с коллегами-соседями. Впрочем, сейчас, я думаю, и этот актив уже уменьшился.
– Сильно? – ужаснулся Денис. Он догадывался, что от некогда великой державы остались жалкие клочки. Но что дела обстоят настолько плохо…
– Это известно только Кожину. Может быть, до размеров края или области. Может – еще меньше. Может, у Павла Алексеевича есть еще несколько запасных Периметров. А может быть, ему уже некуда ехать из Ростовска. И федеральная колонна номер один двигается сейчас в ни-ку-да.
Денис верил группировщику. Он не мог объяснить почему, но верил.
* * *
– А твои Волки были в курсе, с кем воюют? – поинтересовался Денис. – Они вообще знали о «Мертвом рае»?
– Нет, – ответил Николай. – Не знали. Я был столь же заинтересован в сохранении тайны «Мертвого рая» и прочих тайн посольства, как и сам Кожин.
– Но почему?
– Да потому что сам был связан с этим! Чтобы орги поверили в «Мертвый рай» и во все остальное, пришлось бы объяснять, откуда я получил такие сведения. Пришлось бы выкладывать о себе всю подноготную. А с моим прошлым трудно выжить в Волчьей стае. Там ведь, как и в любой другой стае, всегда есть желающие занять место лидера. И при этом там очень не любят людей, имевших дело с официальной властью. Так что после подобных откровений…
Николай вздохнул.
– Мне списывалось многое, но такого орги своим вожакам не прощают. Пока меня знали как простого парня – лихого группировщика, сделавшего криминальную карьеру, я пользовался поддержкой солидной части клана и справлялся с конкурентами. Но вот если бы обо мне стало известно все остальное… Соотношение сил сразу изменилось бы не в мою пользу. От меня отвернулись бы самые верные люди. И Волки сожрали бы меня с потрохами.
– Тебя? Сожрали? Бывшего президентского гвардейца?
– Да. Рыцарских турниров и поединков один на один никто бы устраивать не стал. В лучшем случае мне бы во сне перерезали горло моей же заточкой. И по старой оргской привычке бросили гнить в подвале. Ну, в том, в котором вы уже сами имели удовольствие побывать.
Подвал с трупом! Его Денис не забудет до конца жизни…
– Фу! – Юлька поморщилась. Скривила носик. Тоже, небось, запомнит подвальчик надолго.
– Да, да, да, Юлечка, – закивал ей Николай. – А чего ты хотела? Так уж устроен мир. Подвал, Эшафот, полигон – им всегда есть и будет место в этом мире. А власть всегда отдает мертвечиной. Будь то власть вожака оргского клана, или муниципальная власть местечкового Периметра, или власть федеральная. Чтобы понять это, не нужно строить «Мертвого рая» на земле. Любая власть – она либо стоит на крови, либо пьет чью-то кровь. Потому что сама по себе мертва изначально. Как… ну, как вампир, что ли. Для подпитки ей тоже постоянно требуется живая кровь. Не будет крови – скрепляющей и удерживающей – власть рушится. Потому что жир перевешивает. Такое бывало. И неоднократно. Ну, это если говорить иносказательно. Впрочем, аналогии очевидны.
Ишь, философ выискался, блин! В бандитском обличье. Денис сплюнул:
– А если без аналогий и иносказаний. Вот «Мертвый рай», по-твоему…
– «Мертвый рай», по-моему, просто дает больше этой самой мертвой власти, – перебил орг, не дослушав. – Всего лишь.
– Но власть ведь можно использовать и в благих целях, – вставила Юлька.
– Ох, наивная ты девочка, – вздохнул Волк – Власть это ведь такая штука… Паскудная. Власть – она всегда всласть. Ее хочется больше и больше, и еще больше, и еще… И ни один филантроп не в силах противостоять этой приторной патоке. Любой увязнет, растворится в ней без остатка. А благие цели редко способствуют укреплению власти. Скорее уж наоборот. Тогда какой в них смысл?
– Но если бы, – не желала сдаваться Юла, – если бы тот же «Мертвый рай» оказался в руках не Кожина, а…
Она запнулась.
– А? – усмехнулся Волк.
– А… ну… в более чистых руках.
– В чьих? Чистыми руками власть не удержишь – выскользнет. А без нее поднять такую громаду, как «Мертвый рай», невозможно. Нет, от смены одних рук на другие ничего бы не изменилось. И тут что федералы, что муниципалы – все едино. Президент, прикидывающийся послом, – не хуже и не лучше удельного князька, раздувающего щеки от неоправданных амбиций. А Черенков – не хуже и не лучше Кожина. Они просто разные. Но они одинаковые. Оба ведь в чем-то патриоты – один радеет за свой город, другой – за страну. Оба – подонки, каких поискать. Потому что для каждого главное – удержаться наверху. Любой ценой.
И беда в том, что без них, без таких, как Кожин и Черенков, увы, никак. Не бывает плохих или хороших правителей. Они просто есть. Потому что анархия и безвластие – еще хуже. Там, где нет мэров и президентов, верховодят вожаки оргов. Или вожди варваров-людоедов, что алчно кружат возле любой городской стены. Но рано или поздно вожаки и вожди тоже становятся мэрами или президентами. Только в период становления новой власти требуется больше крови. Гораздо больше, чем для поддержания власти старой.
– Выходит, без нее нельзя? – задумчиво проговорил Денис. Неизбежное зло, выходит, власть-перевласть эта?
– Ну, избежное, наверное. Только я вот, к примеру, не знаю, как его избежать. Все ведь просто, как дважды два. Если бы тот, кто над всеми, ничем не отличался от тех, кто под ним… Если бы получал ту же зарплату, пользовался теми же благами, был бы столь же защищен или так же беззащитен… Причем желательно не в первую, а в последнюю очередь, когда обеспечит зарплату, блага и безопасность остальным… Если бы тот, кто над всеми, не отгораживался от всех Периметрами, не окружал себя милвзводами, Гвардией, мобильными камерами, постельными секретаршами и живыми мертвецами. Если бы…
Орг вздохнул.
– Тогда, быть может, власть и была бы иной. Но тогда незачем к ней рваться. Тогда – это не власть, а утопия чистой воды. Тогда желающих властвовать не найдется. Тогда – снова безвластие, анархия, орги, дикари-каннибалы. И мэры, президенты. Замкнутый круг…
– А если все же найдутся? Желающие? Властвовать? Так? Тогда? Как? – Денис говорил тяжело, с паузами. Будто вбивал гвозди. Кувалдой.
– О, в таком случае наступит золотой век человечества. Но не наступает ведь. Сколько уж тысячелетий. Наоборот, всем человечеством мы катимся все ниже, все дальше. Ну, нет идеальных властителей. И не предвидится. А если и было в истории что-то подобное, что-то отдаленно, очень отдаленно похожее, то долго такие деятели у кормила не удерживались. Потому как власть их не настоящая. Беспомощная.
– Давай не будем больше об этом, – попросила Ирина. – И так тошно.
– Давайте, – согласился Денис. – Не будем.
Николай и Юлька молча кивнули.
* * *
Ветер, дующий с той стороны, куда ушли контейнеры Каравана, усиливался, отгоняя дым пожарищ. Денис, последовал примеру орга: отвернулся от города и, зажмурившись, полной грудью вдыхал влажный воздух затянувшейся осени.
Если стоять спиной к сожженному Ростовску и лицом к ветру, запах гари почти не ощущается. Да и жар бескрайнего медленно остывающего пепелища чувствуется еле-еле… Если стоять спиной, можно забыть.
Денис улыбнулся. Ему было почти хорошо. Жаль, что нельзя простоять вот так всю жизнь. Ни о чем больше не думая, ни о чем не беспокоясь.
Кто-то коснулся его руки. Денис открыл глаза. Ночка… Ирина.
– Давно хотела спросить, тебе, случайно, секретарша не требуется?
Денис приобнял девушку. Фиг с ним с Кожиным, с Караваном и даже с Ростовском фиг, раз такое дело.
– Вот и разбрелись по парам, – хмыкнул Николай.
Скривленные в искусственной гримасе губы давали понять: орг острит. Но ведь и в самом деле. Разбрелись…
Николай тоже держал Юлу в объятьях. Крепко держал. Даже от автомата своего наконец отлип – оружие валялось рядом. Елки-палки, а чем, собственно, этот матерый Волчара собирается сейчас заняться?!