Мерфи Уоррен. Цвет страха

   Мастер Синанджу протянул руку цвета слоновой кости и показал женщине черный кожаный бумажник, который он держал двумя пальцами.
   — Я забрался к вам в карман. Ваше имя написано на карточке.
   — Мой водительский права! — воскликнула Доминик, выхватывая бумажник.
   Римо рассмеялся, буркнув:
   — Тоже мне, агент! — и тут же перестал смеяться.
   Все трое разом замерли.
   Откуда-то неподалеку послышались визг и хруст пластмассовых ветвей.
   — Странно. Не слышу топота... — пробормотал Римо.
   — Какой еще допот? — спросила женщина.
   — Говорю же, я не слышу топота.
   — Что означает это слово? Что такое допот?
   — Загляните на досуге в словарь. На букву "д", — посоветовал Римо. Теперь, почуяв звук не только телом, но и ушами, он решил влезть на дерево.
   И взобрался по стволу с проворством, которое сделало бы честь любой обезьяне.
   — Что вы видите? — обеспокоенно спросила Доминик.
   — Похоже, все в порядке. Это апатозавр.
   — Что есть апатозавр?
   — Бронтозавр, — ответил Римо.
   И в тот же миг из-за деревьев выдвинулась голова, серая и тупая, украшенная темными одушевленными глазами. Голова покачивалась среди папоротников, словно питон. Туловище бронтозавра пряталось в густой зелени.
   — Ах, это опять игрушка! — воскликнула француженка, опуская пистолет.
   — Римо! Оно живое? — взволнованным голосом спросил Чиун.
   — Тебе виднее, — отозвался ученик, отпихивая рукой морду чудовища, которое так и норовило сбросить его с дерева.
   — Будь оно живое, я бы взял себе его кости, — протянул Чиун.
   — Зачем вам его кости? — спросила Доминик.
   — Порошки из костей драконов, смешанные в должной пропорции, продлевают жизнь, — изрек кореец.
   — Я понимай, зачем вам этот порошок. Вы очень старый.
   — Благодарю, — ответил Чиун. — Но я хотел бы дожить до более почтенного возраста.
   Бронтозавр изменил тактику. Теперь он пытался перекусить ствол дерева, на котором сидел Римо. Дерево затряслось и стало раскачиваться.
   — Римо! Прекрати забавляться с этим мерзким механизмом! — крикнул снизу Чиун.
   — Это не я, а оно забавляется, — ответил Римо и соскользнул на голову чудовища.

* * *

   Испуганные глаза Рода Читвуда следили за изображением, плясавшим на экране.
   — Как же расправиться с этим парнем? — бормотал Род. — Черт бы побрал этого суперзавра!
   Как он ни старался, ему не удавалось сбросить парня на землю или выбить дерево у него из-под ног.
   Всякий раз, когда Род выдвигал вперед голову на серой шее, парень с легкостью отмахивался от нее, будто от садового шланга.
   Читвуд не мог заставить бронтозавра шагать. Длина механизма составляла сто пятьдесят футов, его поддерживали четыре столбообразные ноги размером со ствол красного дерева. Ноги были вкопаны в землю. Даже гениальным конструкторам Бисли не удалось обеспечить подвижность такой громадине. Двигались только голова и хвост чудовища.
   Потянув на себя рычаг управления шеей. Род установил голову так, чтобы были видны все три противника.
   Потом снял лимонно-желтый защитный колпачок и положил большой палец на кнопку с надписью «ультражелтый».
   — А теперь посмотрим друг другу в глаза...

* * *

   Римо рассматривал голову бронтозавра, соображая, до какой степени ее шкура напоминает фактурой и цветом слоновью, когда в темных глазах чудовища внезапно запульсировал свет.
   Первая вспышка пронзила Римо, словно удар молнии. Вторая оказалась еще ярче, еще желтее, и, хотя она длилась не более наносекунды, этот крохотный отрезок времени показался ему невероятно длинным.
   — Беги, папочка! — крикнул Римо, спускаясь по стволу.
   — Уже бегу, — охрипшим голосом отозвался учитель.
   Спрыгнув на землю, ученик бросился за ним.
   — Почему вы бежите? — крикнула им вслед Доминик.
   — Посмотрите ему в глаза, и сами поймете.
   Доминик обернулась. Каждые полторы секунды из глаз бронтозавра вырывался свет. Он был очень яркий и, как почудилось женщине, белый. Значит это не розовый и не зеленый, которые казались ей серыми.
   — Какой это цвет? — завопила Доминик.
   — Желтый! — крикнул Римо, не оглядываясь.
   — Желтый?
   — Тошнотворно-желтый!
   — Омерзительный! — добавил Чиун.
   — Интересно... — пробормотала Доминик Парилло и потянулась к потайному кармашку, спрятанному в складках ее горжетки.

* * *

   Род Читвуд с изумлением смотрел на француженку. Она стояла на месте, насмешливо взирая на бронтозавра, в то время как двое других улепетывали с такой прытью, будто за ними гнались демоны.
   Несмотря на то что глаза чудовища излучали экономный ультражелтый свет, инженер не мог себе позволить тратить энергию впустую. Настала пора принимать самые серьезные меры.
   Мельком посматривая на экран. Род откинул пальцем голубую защитную панель с надписью «контрасиний». Француженка, не отрывая взгляда от механического монстра, обеими руками приподняла предмет, похожий на баллончик слезоточивого газа, и прицелилась в морду бронтозавра.
   Нащупав кнопку, Читвуд повернулся к экрану и сказал:
   — Сейчас тебе придется куда хуже, чем мне.
   В этот миг предмет в руках женщины сверкнул точечным огоньком, и экран монитора окрасился в суперзеленый цвет. Бесчувственная голова Рода Читвуда с грохотом ткнулась в панель пульта, по которому уже растекалась лужа рвоты.

Глава 23

   Сидя в своем кабинете в санатории «Фолкрофт», Харолд В. Смит пытался совместить разрозненные кусочки мозаики.
   Смиту казалось, что он сумел установить истинные причины виргинского происшествия. Столкнувшись с затруднениями при постройке американского парка, который призван был возродить популярность компании и возместить убытки, понесенные в Европе, корпорация Сэма Бисли приступила к подготовке общественного мнения, устроив грандиозное шоу, сулившее минимальный риск и заголовки на первых страницах газет, — мероприятие достаточно значительное, чтобы вызвать большую шумиху и вместе с тем достаточно изолированное, чтобы вовремя его прекратить, если ситуация выйдет из-под контроля.
   Компания не ошиблась в своих расчетах. Как правило, журналисты в погоне за сенсациями делают из мухи слона, и, несмотря на то что состав противоборствующих сторон фактически ограничивался гражданскими лицами и ренактерами, едва ли не каждое информационное агентство страны поспешило назвать питерсбергское восстание Второй Гражданской войной.
   Видеокадры, запечатлевшие приземление розовых шаров с персонажами Бисли, обошли экраны всей Америки. События в Виргинии оказались для компании золотым дном. Корпорация Сэма Бисли вовсю рекламировала телесериалы, мультфильмы, книжки комиксов и линию по производству игрушек, посвященные новой американской суперзвезде, полковнику Дикси.
   Газеты, журналы и телешоу страны наперебой зазывали к себе участников Третьей битвы при кратере. Возрождение интереса к истории Гражданской войны привело к тому, что могучий поток туристов заполонивших питерсбергское поле, склонил и без того расколотое общество Виргинии в пользу «Америкен-Бисли».
   Судя по всему, наступление корпорации в Америке увенчалось блистательной победой.
   В Европе складывалась совсем иная ситуация. Харолд В. Смит нимало не сомневался в том, что именно «Евро-Бисли» оказался тем центром, вокруг которого разыгрывались события, уже получившие в прессе название «великого франко-американского конфликта».
   Но зачем французам понадобилось бомбить тематический парк, особенно учитывая то, что формально он принадлежал учреждениям, в число которых входили Французский банк и 1Ълландское кредитное общество?
   Правительство Франции не обмолвилось ни словом. Пресс-центр Бисли также хранил молчание. После того как шум вокруг победы в Питерсберге стих, корпорация словно в рот воды набрала.
   Микки Уэйзингер скрылся в тени. Боб Бисли последовал его примеру.
   Поиски Сэма Бисли казались Смиту малоперспективными. Ибо официальная точка зрения была такова: Сэм, как и Римо Уильямс, уже давно мертв.
   Чего не скажешь о работниках корпорации Бисли. И глава КЮРЕ решил их выследить. Он «прошелся» по компьютерам предприятий бронирования авиабилетов, начиная с «Аполло». Введя имена Роберта Бисли и Микки Уэйзингера и перебрав файлы внутренних авиалиний. Смит не обнаружил ничего интересного и взялся за международные рейсы. Если Бисли и Уэйзингер путешествовали по воздуху, их имена рано или поздно должны были появиться на экране.
   Беда в том, что они не появлялись, а списки резервирования мест так и пестрели фамилиями французов, покидавших США, и американцев, бежавших их враждебного Парижа.
   Твердо вознамерившись отыскать Бисли и Уэйзингера, Смит вторгся в систему кредитных расчетов. Все служащие корпорации имели кредитные карточки. И если они арендовали машины, расплачивались за бензин, обедали в придорожных ресторанах или совершали по пути иные покупки, их имена должны были выплыть наружу, а маршруты без труда установить, соединив при помощи компьютера места, где эти люди появлялись.
   Смиту нужно было лишь собрать достаточное количество таких мест.

Глава 24

   Римо наконец нагнал учителя, который уже вломился в пахнущие пластиком джунгли Мезозойского парка. Теперь они помчались вперед бок о бок, круша папоротниковые стволы и орудуя пальцами наподобие ножниц.
   — Что, испугался? — спросил Римо.
   — Мастер Синанджу не ведает страха, — ответил Чиун.
   — Ну а если бы ведал, то, наверное, был бы сейчас испуган не меньше моего, — заметил Римо.
   — Ты тоже мастер Синанджу, следовательно, тоже не боишься.
   — Так чего же мы улепетываем, как какие-то кролики?
   — Не стоит недооценивать кроликов. В моей деревне их считают самыми мудрыми существами.
   — Если ты — кролик, то почему похож на испуганного, а уж никак не на мудрого кролика?
   — Мудрый кролик знает, когда нужно пустить в ход силу страха, — пропыхтел учитель.
   Римо хотел было оглянуться через плечо и тут же вспомнил страшные желтые вспышки в глазах бронтозавра.
   — В прошлый раз мы тоже увидели желтый свет и все-таки вернулись к кратеру, — сказал он.
   — У кратера не было серого дракона, который смотрел нам прямо в глаза.
   — Ты прав. Мы видели лишь отблеск желтого сияния, и оно не причинило нам особого вреда.
   — В этот раз не было никаких отблесков, — отозвался Чиун.
   — Может, остановимся и пойдем назад?
   — Нет.
   — Кому-то из нас все равно придется туда сходить.
   — Я не боюсь. Поэтому пойдешь ты.
   — Если ты не боишься, почему продолжаешь бежать?
   — Потому что я уже победил страх, а ты еще нет. Тебе придется испытать свое мужество и перебороть испуг.
   — Ловко придумано, папочка. Но меня на эту удочку не поймаешь.
   В конце концов они выскочили из джунглей и увидели впереди быстро приближавшуюся бамбуковую ограду.
   — Не хочешь остановиться? — спросил Римо.
   — Нет.
   — Ну тогда и я не хочу.
   Ученик с учителем одновременно врезались в стену и пробили ее насквозь, разбрасывая вокруг бамбуковые щепки.
   Они остановились лишь на берегу лагуны, где был установлен транспарант с надписью «Vingt mille lieus sous les mers de Jules Verne», которую Римо перевел как «Двадцать тысяч лье под водой Жюля Верна», да и то лишь потому, что узнал подводную лодку из кинофильма.
   Они чуть ли не бросились в ласково колышущуюся воду, жадно впитывая глазами ее спокойную голубизну.
   — Слава тебе. Господи. Голубая вода, — улыбнулся Римо.
   — Очень, очень голубая, — согласился Чиун.
   — Обожаю голубой. Всегда его любил.
   — Славный цвет. Может, не столь прекрасен, как цвет золота, но все же хорош.
   — Я никогда не смогу смотреть на золото прежними глазами. На мой вкус, оно слишком желтое.
   — Желтый цвет — отнюдь не золотой, а золотой — не желтый.
   — Все равно золото кажется мне чересчур желтым. А голубой — просто прелесть.
   Они разглядывали умиротворенную голубую лагуну и вдруг голубизна воды сменилась темной синевой.
   — Черт побери!
   — Что случилось, Римо?
   — Помнишь солдата, который сидел в кратере? Того, который видел синий цвет, когда другие видели желтый?
   — Да.
   — Кажется, у меня начинается та же болезнь.
   — И у меня. Такое ощущение, будто в моих глазах вспыхнул синий огонь, хотя и слишком темный, чтобы быть похожим на синее пламя.
   — Проклятие! — пробормотал Римо. — Что-то мне не по себе.
   — Я тоже чувствую себя несчастным.
   — По крайней мере это не желтый цвет.
   — Да, синий лучше желтого, хотя и ненамного, — согласился мастер Синанджу.
   — А что, если нам поморгать и избавиться от синевы.
   — Давай попробуем.
   Избавившись от синего наваждения, Римо с Чиуном набрались храбрости и посмотрели в сторону парка. Бамбуковая ограда была на месте.
   Римо облизнул пересохшие губы.
   — Ну что, двинем назад? — спросил он.
   — Это наш долг.
   — Значит, придется возвращаться. Хотя, между нами говоря, я бы куда охотнее вернулся к забастовке.
   — Недурная мысль, достойная самого Джула Фэйрна.
   — Кого?
   Чиун указал пальцем через плечо.
   — Великого писателя, имя которого начертано на табличке.
   — Жюля Верна, что ли?
   — Ты неправильно произносишь его имя.
   — Хочешь сказать, Жюля Верна на самом деле зовут Джулом Фэйрном?
   — Да.
   — Теперь я понимаю, почему французы постоянно терпят поражения.
   — Над ними довлеет злой рок. На протяжении всей своей истории Франция то и дело страдала от вторжений иноземцев — от римлян и викингов до пруссаков и германцев. Из-за этого у них возник контекст неполноценности.
   — Комплекс неполноценности, — поправил Римо. — Только не вздумай напоминать о нем французам. И француженкам тоже.
   Э этот миг тишину парка расколол грохот мотора. Секунду спустя над кронами деревьев показался маленький французский вертолет. Взяв курс на запад, машина тут же исчезла из виду.
   — Черт побери! Проклятая Эврил Мэй дала тягу!
   Римо и Чиун выскочили на лужайку, откуда поднялся вертолет. Вокруг не было ни души.
   Внезапно мастер Синанджу заметил в пыли, под ногами, широкую полосу.
   — Смотри, Римо, — кивнул он. — Здесь проволокли человека.
   — Да. А вот и отпечатки маленьких ступней — видимо, следы Доминик. Она втащила кого-то в вертолет. Но вот кого? Неизвестно.
   — Попробуем выяснить.
   Женские следы вывели их к холмику, представлявшему собой нечто вроде миниатюрного вулкана высотой около двадцати футов. Его склоны были покрыты красной глиной, поверхность которой рассекали глубокие борозды. Ученик с учителем полезли наверх, кроша ногами глиняную корку, комья которой скатывались по склонам к подножию холма.
   Остановившись у края кратера, они заглянули внутрь и увидели лестницу, исчезавшую в черной дыре.
   — Похоже на запасный вход, — пробормотал Римо.
   — Пойдем. — Чиун взялся за поручни.
   Они спустились в жерло, отделанное чем-то вроде вулканического стекла.
   — Тупик, — заметил Римо.
   Мастер Синанджу принялся молча обследовать шершавые стены, в общем-то ровные, если не считать обсидиановой выпуклости, похожей на рукоятку. Взявшись за нее, Чиун тянул и дергал до тех пор, пока обсидиановый люк под их ногами не дрогнул и не двинулся вниз плавно, как лифт.
   Римо и Чиун миновали предупреждающие желто-черные полосы, намалеванные на стенках жерла.
   — А если это ловушка? — спохватился Римо.
   — Мастера Синанджу нельзя поймать в ловушку, особенно если его сопровождает верный носильщик.
   — Ты хотел сказать, оруженосец.
   — Так и быть, оруженосец, — великодушно согласился Чиун.
   Опустившись на дно, они увидели вход в бетонный туннель, на полу которого чернел огромный силуэт мышиной головы.
   Запах вокруг не оставлял сомнений.
   — Смерть, — изрек Чиун.
   — Много смерти, — отозвался Римо.
   Пробираясь по бетонным туннелям и коридорам Утилканара, они обнаружили целые горы трупов. Люди лежали на своих столах, в комнатушках, похожих на спальни, даже на щетках и вениках.
   И все они сжимали в пальцах янтарные леденцы с головой Монго Мауса и запахом миндаля.
   — Прошло около двух суток, — заметил Римо, прикоснувшись к остывшему телу.
   Мертвецы были одеты в робы служащих Утилдака, только здесь они были белые, а в Штатах — щегольские, персиковые.
   — Похоже на массовое самоубийство, — сообщил Римо, выпрямляясь. — Когда в парке взорвались первые французские бомбы, эти люди предпочли смерть плену.
   — Ужасная картина! Может быть, все дело в цветных лучах?
   — Не знаю. Честно говоря, трудно представить, что цвет может заставить человека покончить с собой.
   — Цвета оказывают очень сильное воздействие. Об этом знали еще в Древнем Египте. Фараон отдыхал в помещении с красными стенами, потому что красный цвет помогал ему уснуть. А когда он умирал, его хоронили в комнате цвета золота, навсегда сохранявшего царственное величие его тела. Жители моей деревни прекрасно знают, что алый цвет отгоняет злых демонов.
   — Все это чушь и суеверия! Цвет и есть цвет. У меня даже нет любимого.
   — А розовый?
   — Разве что розовый. Розовый цвет приятен для глаз.
   — И даже очень.
   Мастера Синанджу разом улыбнулись приятным воспоминаниям.
   Затем двинулись дальше, и в этот миг их чувствительные ноздри потревожил какой-то кислый запах. Ученик с учителем зашагали в сторону источника.
   — Свежая, — заключил Римо.
   Войдя в дверь с надписью «пост охраны», они убедились, что так оно и было.
   Римо с Чиуном, несомненно, попали в центральный зал управления. Бесчисленные мониторы показывали каждый уголок парка и каждый аттракцион. Вдоль стен стояли пульты. На центральном растекалась лужа свежей рвоты.
   — Видимо, кто-то не стал принимать яд. — Чиун оглядел пустое помещение.
   — Да. А потом кто-то другой забрал его отсюда.
   — Я чувствую легкий запах французских духов.
   — Точно. Итак, мы здесь одни, а парк захвачен французской армией. Самое время звонить Смитти.
   Римо взял трубку спутникового телефона и попытался связаться с Америкой. К сожалению, он не знал международного кода США. В конце концов Римо дозвонился до оператора, говорившего по-французски, и тот немедля повесил трубку, услышав английские слова.
   Римо вздохнул и сунул аппарат мастеру Синанджу.
   — Помоги мне преодолеть языковой барьер, — попросил он.
   Услышав голос Смита, Чиун вернул трубку ученику.
   — Смитти? У нас затруднения.
   — Минутку, Римо, — отсутствующим голосом произнес Смит. — Это очень странно...
   — О чем вы?
   — С кредитными карточками компании Бисли творится что-то непонятное.
   — Могу вас заверить, что здесь, в «Евро-Бисли», этими карточками пользоваться некому.
   — Почему вы так думаете?
   — Мы с Чиуном добрались до самого дна и нашли только трупы.
   — Трупы? Значит, все мертвы? Давно?
   — Сутки или двое. Они проглотили яд.
   — Цианид, — подсказал Чиун.
   — По словам Чиуна, это цианид. Как в Джонстауне, только здесь отрава была в леденцах.
   — Очень странно. Судя по всему, «Евро-Бисли» совсем не то, чем кажется.
   — То же самое можно сказать о любом парке Бисли. Мы упустили одного парня.
   — Вы взяли пленника?
   — Нет. Он достался французской разведке. Нас облучили желтым светом.
   — Давайте по порядку. Желтый, говорите?
   — Да. Боюсь, отныне я не смогу без содрогания смотреть на канарейку. Как только вспыхнул желтый свет, мы с Чиуном ринулись прочь, словно перепуганные кролики.
   — Мудрый кролик всегда знает, когда нужно обратиться к древней благородной стратегии бегства, — подал голос кореец.
   — Когда мы вернулись, французская шпионка уже сбежала, прихватив с собой последнего оставшегося в живых, — продолжал Римо. — Готов спорить, к завтрашнему дню французы выкачают из него все, что он знает.
   — Итак, вы уже во второй раз столкнулись с загадочными цветными лучами, — помедлив секунду, протянул Смит.
   — Нет, — ответил Римо. — Они дважды обращали нас в бегство. Зеленый был ужасен, но его воздействие быстро закончилось. Что же касается желтого, я ни за что не захотел бы увидеть его снова.
   — А розовый вам понравился.
   — Еще бы. — Римо тут же улыбнулся. — Я, пожалуй, согласился бы пройти по футбольному полю, залитому желтыми и зелеными лучами, если бы на другой стороне светил розовый огонек.
   — Римо, слушайте внимательно. Должно быть, эти цветные лучи являются продуктом какой-то новой технологии, разработанной людьми Бисли. Осмотритесь вокруг. Нет ли там органов управления?
   — Органов управления?
   — Да. Клавишей или кнопок, которые включали бы желтый свет.
   — Эй, Чиун! Пошарь по комнате. Смитти спрашивает...
   — Я нашел множество кнопок, помеченных названиями необычных цветов, — объявил Чиун.
   — Смитти, мы нашли их!
   — Не мы, а я! — громко возмутился Чиун.
   — Мне не удалось отыскать заправил корпорации Бисли, а значит, тот парень — последняя наша надежда. Отыщите его и узнайте все, что ему известно. Чтобы понять причины возникновения конфликта, необходимо выяснить, зачем французам потребовалось изолировать парк.
   — Ясно. А как дела дома?
   — В эту минуту сенат обсуждает законопроект, запрещающий преподавание французского в крупных университетах.
   — Я — «за».
   — Ассоциация современных языков выступила с жестким заявлением, направленным против французского министерства культуры.
   — Если хочешь знать мое мнение, французской культуре самое место в чашке Петри^[26].
   — Они потребовали изъять из американских словарей заимствованные французские выражения. В ответ французская Академия переименовала парижские улицы, названные в честь американцев.
   — Сколько их?
   — Авеню генерала Эйзенхауэра, авеню Франклина Делано Рузвельта и рю Линкольн. Всего три: точнее, было три, — ответил Смит.
   — Какой кошмар! — ужаснулся Римо.
   — Пока идет война культур, но она грозит перерасти в настоящее кровопролитие. Римо, надо отыскать сотрудника Бисли и любой ценой вырвать его из рук французской разведки. Нет никаких сомнений в том, что он владеет тайной цветных лучей. А я тем временем займусь другой проблемой.
   — Какой именно?
   — Меня интересует, зачем корпорации Бисли потребовалось отправлять в Лондон несколько десятков своих работников.
   — Желаю удачи, — сказал Римо и повесил трубку.
   Он повернулся к Чиуну и посмотрел на него в тот самый миг, когда сухощавый кулачок корейца вошел в соприкосновение с пультом управления.
   Пульт треснул и раскололся. Кнопки взлетели вверх и ударились в потолок, а помещение наполнилось запахом горелой изоляции.
   — Зачем? — спросил Римо.
   Мастер Синанджу ткнул пальцем в искореженные таблички с надписями «суперзеленый» и «ультрарозовый».
   — Хорошая работа, — похвалил ученик.

Глава 25

   Очнувшись, Род Читвуд сразу понял, что влип. Последнее, что он помнил, была ярко-зеленая вспышка на экране монитора. Самый настоящий суперзеленый цвет. До сих пор никто даже не пытался передавать гиперцвета по телевизионным каналам. Считалось, что это невозможно. И тем не менее получилось. Рода вывернуло наизнанку, и он потерял сознание.
   Проснулся он на жесткой койке в бетонной камере без окон. Камера вызывала удивление тщательной отделкой, но Роду было не до того. Он не понимал, где и в чьих руках находится, и все же в голову ему закрались определенные подозрения.
   Читвуд обвел помещение взглядом. Здесь были унитаз из нержавеющей стали, рукомойник и еще один предмет гигиены, в котором Род с брезгливым чувством признал биде.
   — Ох и влип же я, — пробормотал он.
   За ним пришли люди в черных вязаных колпаках, вторые полностью закрывали лица, оставляя прорези только для глаз и губ. Рода привели в безликую комнату и усадили на твердый деревянный табурет.
   В комнату вкатили нечто вроде сервировочного столика, но при взгляде на содержимое подноса внутри у инженера все сжалось.
   — Не надо меня пытать! Я сам все скажу, — чуть слышно промолвил он.
   — Parlez-vous francais?
   За время своего пребывания в «Евро-Бисли» Род успел кое-как выучить французский, чтобы объясняться с местными жителями, но сейчас была не та обстановка, чтобы путаться в словах и тонких смысловых оттенках, поэтому он сказал:
   — Нет. Я говорю только по-английски.
   Глаза за прорезями масок досадливо сощурились. Французы стали перешептываться, и Роду удалось уловить суть разговора. Они пытались сообразить, как вести допрос американца, не владеющего французским, и при этом не сесть на шесть месяцев за разговор по-американски. В тюрьму не хотелось никому. Даже если этого требовали интересы любимой родины.
   В ходе долгих телефонных переговоров следователи, по-видимому, получили особое разрешение министерства культуры. Перед Родом поставили устрашающий электронный прибор, напоминавший трансформатор игрушечной железной дороги. Оттуда торчали два провода со стальными зажимами «крокодил».
   Читвуд немедленно свел колени, подумав: «Сейчас мне поджарят яйца».
   — Я скажу все, что хотите, — проблеял он.