— Французы разбросали над парком листовки. Они дают нам два часа, после чего накроют «Евро-Бисли» атомным ударом.
— Атомным?
— Да.
— Так ты утверждаешь, что Сэм Бисли мертв?
— Он еще дышит, но сердце его уже остановилось, а вскоре за ним последует и мозг.
— Ты рассчитался с его служащими?
— Осталось еще несколько человек.
— Будет лучше, если вы уберете всех свидетелей, чтобы потом некому было рассказывать сказки.
— Надеюсь, нас с Чиуном это не касается.
— У тебя два часа, чтобы закончить дело и убраться из парка.
— Ясно. Уже приступаем.
Римо дал отбой и повернулся к мастеру Синанджу, который все еще с любопытством взирал на Дядю Сэма.
— Он еще жив, — сказал Чиун.
— У него механическое сердце, он умирает не так, как обычные люди. Более того, я вовсе не уверен, что убил его, выведя из строя сердце. Я всего лишь сломал деталь машины. Если Сэм умрет — что ж, отлично. Ему следовало бы позаботиться о запчастях.
— Он выглядит такой жалкий и печальный, — подала голос Доминик. — Несчастный старичок.
— Внешность обманчива, — предостерег ее Римо. — А теперь давайте приступим к делу.
Римо стал потихоньку поворачиваться к Сэму. Глаза его скользнули по морщинистому лицу Бисли, бывшего кумира американской молодежи, а теперь — жалкой пародии на самого себя.
— Убейте меня, — прохрипел Дядя Сэм.
— Прикончи себя сам, — ответил Римо.
Взгляд его был прикован к серому глазу Сэма, вращавшемуся под тяжелым веком. И в этот миг из-под повязки с изображением Монго Мауса послышался тихий щелчок.
Предупреждать дважды не пришлось. Римо стиснул веки, повернулся и ринулся прочь, уверенный, что Чиун последует его примеру.
Слишком поздно. За спиной Римо полыхнула вспышка суперзеленого лазера.
Тело Сэма Бисли в сидячем положении привалилось к пульту. Мастер Синанджу изобразил пальцами правой руки наконечник копья и приготовился нанести смертельный удар...
Мастер Синанджу, Доминик и инженер по лазерам лежали на стальном полу, уткнувшись лицами в собственную рвоту.
Туловище Дяди Сэма сидело, согнувшись пополам. Шея покоилась на коленях трупа. На ярко-красном влажном срезе виднелись кровеносные сосуды и шейный позвонок. Голова же Сэма куда-то исчезла.
Инженер тоже был мертв — он захлебнулся рвотой.
Римо подошел к учителю и мягко потряс его за плечо.
— Вставай, папочка, — проговорил он. — Нас опять ослепили.
Чиун моргнул и, взвившись смерчем, стремительно вскочил на ноги.
— Этот дьявол опять поймал нас в ловушку! Под повязкой скрывался фальшивый глаз, — сказал мастер Синанджу.
— Да уж. Как видно, Сэм все-таки побеспокоился о запасных частях.
— Он действовал слишком медленно. Я отделил его голову, прежде чем потерял сознание из-за проклятой вспышки.
— Ну что ж, теперь он точно мертв. А нам осталось меньше часа, чтобы выбраться отсюда до начала бомбежки.
Чиун озабоченно осмотрелся.
— Где его голова?
— Голова?
— Я оторвал ему голову, но она куда-то запропастилась.
— Забудь, — бросил Римо, хватая за плечи Доминик и поднимая ее с пола. — Пора уносить отсюда задницы.
— Тело по-прежнему здесь, значит, голова тоже должна быть где-то рядом, — настаивал кореец.
— Тело мертво, а значит, и голова — тоже. Шевели ногами.
Мастер Синанджу неохотно двинулся вслед за учеником и вышел из зала управления.
— Если нам удастся раздобыть машину, мы успеем ускользнуть до ядерной бомбежки, — произнес Римо.
— По-моему, французы блефуют.
— Я бы не стал на это рассчитывать, — отозвался ученик.
Они плавно мчались мимо аттракционов огромными шагами, которые приподнимали их тела над землей и они как бы парили. В небе послышался явственный гул бомбардировщика. Гул приближался, отражаясь от Сахарной Головы, второй по высоте точки парка «Евро-Бисли», и наполняя воздух зловещей вибрацией.
— Легок на помине, — проворчал Римо, не глядя вверх, ибо дорога была каждая секунда. — Ну что ж, либо мы успеем, либо нет.
— Знай себе беги! Беспокоиться будем потом, — пропыхтел Чиун.
Они поддали ходу, и теперь казалось, демонстрируется замедленная съемка двух людей, бегущих с огромной скоростью. Создавалось впечатление, будто воздух не оказывает им сопротивления, законы инерции не действуют, а гравитация прекратила свое существование.
Они промчались по Бродвею, сбросив туфли и сандалии — в нынешней ситуации, когда было дорого каждое мгновение, даже обувь представлялась обузой.
Впереди показались ворота, украшенные орнаментом в виде стилизованного автографа Сэма Бисли. Миновав ворота, ученик с учителем выскочили на площадку, забитую стоящими на страже французскими танками и бронетранспортерами.
На одном из танков стоял Род Читвуд, держа в руках по гиперлазерному излучателю. И воздев их к небу.
— Негодяи! Мерзавцы! — вопил Род.
— Брось! Бомбардировщик летит слишком высоко. На таком расстоянии его не достанешь. Беги! — крикнул Римо.
— При чем здесь бомбардировщик? Я говорю о компании Бисли. Они украли мою идею!
Пробегая мимо танка, Римо схватил Читвуда и зажал его под мышкой.
— Видите? — жалобно заголосил тот. — Это мое изобретение, мой пультоискатель! Эти мерзавцы ограбили меня во второй раз!
Оказавшись на автостраде, Римо прибавил шагу. Судя по его биологическим часам, с той поры когда французы выбросили листовки, прошло сто восемнадцать минут.
— Нам не успеть, папочка.
— Не сдавайся! — рявкнул Чиун.
Высоко в небе послышался свист.
— Прощай, папочка! — шепнул Римо.
Они находились где-то на расстоянии мили от «Евро-Бисли», когда угодившая в Сахарную Голову бомба разнесла холм на куски.
Звук был не очень сильный и напоминал скорее тупой удар. Не было ни вспышки, ни грохота, ни зловещего атомного гриба, внушающего ужас и рассеивающего губительную радиацию.
Ударной волны тоже не было.
— Может, остановимся? — предложил Римо.
А что, если бомба еще не взорвалась? — отозвался Чиун.
— Ядерный заряд приводится в действие обычной взрывчаткой. По-моему, она не сработала.
— Хочешь проверить? — огрызнулся учитель.
Пробежав по дороге миль пять, они наконец остановились. Римо поставил Рода на обочину и снял с плеч Доминик Парилло.
Он посмотрел на крепостные валы «Евро-Бисли», перевел взгляд на Чиуна и опять повернулся в сторону парка.
— Кажется, не взорвалась.
Прежде чем Чиун успел ответить, парк внезапно озарился десятком вспышек всепожирающего пламени. Беглецы повалились на асфальт — больше делать было нечего — и замерли в ожидании конца.
Над дорогой пронесся ураган раскаленного шлака и напалмовой вони. Но, если не считать нехватки кислорода, взрыв был вполне терпимый.
— Хотел бы я знать, что там произошло, — пробормотал Римо, поднимаясь на ноги.
— Значит, это был обычный блеф?
— Вероятно, мы никогда этого не узнаем. Что бы они ни замышляли, в самый последний момент было принято решение вынуть из бомбы ядерный заряд. Спасибо Джерри Льюису.
— Льюису?
— Как только французский министр культуры сообщил о том, что у защитников парка осталось два часа, Джерри Льюис выступил с заявлением и поклялся, что, если ультиматум не будет отменен, он никогда больше не ступит на землю Франции.
— Так, значит, французы испугались пригрозившего им бойкотом дешевого комедианта? — вспылил Римо.
— Франция боготворит мистера Льюиса. Президент страны поддержал его требование и начал служебное расследование.
— Против кого?
— Против министра обороны. Судя по всему, в руководстве Франции окопались личности, которые преданы министру культуры больше, чем правительству. В эту самую минуту там идет чистка.
— Значит, приказ о ядерной бомбардировке был издан министром культуры?
— Точнее было бы сказать, инспирирован. Его уже арестовали.
— Еще бы! Ведь он пытался взорвать собственную страну.
— На самом деле его арестовали по обвинению в нарушении «закона Туре».
— Что это значит?
— Выяснилось, что министр лично составил текст листовки и употребил запрещенное слово, имеющее французский эквивалент.
— Какое слово?
— "Ядерный".
— Иными словами, министра культуры арестовали не за попытку учинить ядерную бомбардировку, а за то, что он употребил выражение «ядерный удар»?
— Судя по всему, именно так.
Римо стиснул телефонную трубку и несколько секунд молчал, потом промолвил:
— Этот франьцузы, он такой смьешной народ, — и спросил: — Так кто же взорвал «Евро-Бисли», если не лягушатники?
— Говорите, там был запах напалма?
— Да. Я помню его со времен Вьетнама.
— Видимо, кто-то из обитателей парка включил систему самоуничтожения. Другого объяснения я не нахожу.
— Кто бы это мог быть?
— Римо, вы уверены, что Дядя Сэм мертв?
— Он обезглавлен. Это еще лучше, чем мертв.
— Дело в том, что час назад из «Евро-Бисли» вылетел вертолет. Французы пытались догнать его, но безрезультатно.
— Это мог быть кто угодно.
— Полицейские заметили в кабине человека, похожего на Сэма Бисли.
— Наверное, там сидел племянник Сэма. Как его бишь? Рой?
— Роберт. Мне не удалось найти в компьютерной сети и намека на то, что он покидал США.
— Дядя Сэм лежит во дворце, разделенный на две неравные части. Поверьте мне, Смит. Правда, папочка?
— Вот только голова его куда-то запропастилась, — подал голос мастер Синанджу.
— Что он сказал? — спросил Смит.
— Ничего.
— Кажется, Чиун упомянул о пропаже головы?
— Чиун сказал, что ему не удалось найти голову Сэма. Мы загнали его в угол, и он ослепил нас зеленым лучом. Но, прежде чем потерять сознание, папочка успел взмахнуть рукой. Когда мы очнулись, Дядя Сэм без головы сидел на полу.
— Вы ее искали?
— Не было времени. Вот-вот должна была начаться бомбежка.
— Римо, возвращайтесь в парк и убедитесь, что Сэм мертв.
— Слишком поздно. Дворец превратился в груду развалин.
Смит вздохнул.
— По крайней мере, секретная технология погибла вместе с парком.
— Что будем делать с этим парнем, Читвудом?
— С кем?
— Род Читвуд, изобретатель гиперлазера. Он утверждает, будто бы пытался создать прибор для поиска пультов, но компания Бисли приспособила его под что-то иное.
— Эти события не должны повториться.
— Может быть, очистить его память?
— Чью это память вы собрались очищать? — спросил Род, стоявший на обочине.
— Только не задерживайтесь, — предупредил Смит. — Американцы во Франции по-прежнему «нон грата».
— Я кореец, — заявил Чиун. — И могу находиться везде, где захочу.
Римо повесил трубку, подошел к Роду, отобрал у него лазерные пульты и сжимал их до тех пор, пока приборы не превратились в кучку пластмассовых обломков и радиодеталей.
— Ты не сказал нам о том, что сделал два лазерных глаза.
— А как же иначе? Ведь радиоуправляемому роботу нужны два глаза!
— Что ж, веская причина. Ты, Читвуд, парень неплохой, только малость бестолковый. Поэтому мы не станем тебя убивать.
— Спасибо, — ответил Род. — Я искренне вам благодарен.
— Ты представляешь угрозу национальной безопасности, поэтому мы вынуждены очистить твою память.
— Нельзя ли очистить ее до 1986 года?
— Зачем?
— Тогда я смог бы еще раз, свежим взглядом пересмотреть весь «Звездный путь».
Римо окинул инженера долгим взглядом.
— Что ж, это твоя память.
Род сомкнул глаза, и на лице его появилась глуповатая улыбка. Римо ткнул его в середину лба. Инженер повалился на землю. Мастер Синанджу наклонился и зашептал ему в самое ухо:
— Ты забудешь все, что произошло с тобой с самого рождения.
— Эй! — крикнул Римо. — Я обещал ему совсем другое!
— Не хватало еще, чтобы этот болван причинял нам неудобства, — ответил Чиун и, закончив с Родом, поднялся на ноги. — Как поступим с женщиной?
— Для начала сообщим ей благую весть. — Ученик опустился на колени, приподнял голову Доминик и помассировал ее шею.
Француженка открыла глаза, увидела Римо и почувствовала сильную руку, поддерживавшую ее голову.
— Добрые новости, — кивнул Римо. — Ядерный взрыв не состоялся.
— Non?
— Нас спас Джерри Льюис.
— Джейри! Он здесь? Где?
— Джерри уехал в Америку и поклялся не возвращаться во Францию до тех пор, пока вы не уладите свои отношения с США.
— EUD, — поправила Доминик.
— Это моя страна. Как хочу, так и называю.
— Вы находитесь в моей страна и обьязаны соблюдать наш правила!
Римо отпустил ее голову, и она гулко ударилась об асфальт. Доминик тотчас села на дороге, ощупывая затылок.
— Мы уходим, — заговорил Чиун. — Не забудьте передать своим хозяевам наше предупреждение. Американский трон находится под защитой Синанджу. Сделайте так, чтобы между вашим и моим императорами никогда не возникало ссор.
Француженка поднялась на ноги.
— Я сделаю это ради Джейри. И только для него.
— Да уж, постарайтесь, — ввернул Римо, оглядываясь в поисках автомобиля, который можно было позаимствовать. Неожиданно он заметил станцию «Евро-Бисли парк» и добавил, обращаясь к Чиуну: — Знаешь, папочка, на поезде мы доберемся до Лондона куда быстрее, чем на самолете.
— Люблю путешествовать на поездах! Я рассказывал тебе о моей первой поездке по железной дороге? Это было еще до твоего рождения.
— Расскажешь в поезде, — отозвался Римо.
Они двинулись в путь, босыми ногами шлепая по асфальту.
Глава 32
Эпилог
— Атомным?
— Да.
— Так ты утверждаешь, что Сэм Бисли мертв?
— Он еще дышит, но сердце его уже остановилось, а вскоре за ним последует и мозг.
— Ты рассчитался с его служащими?
— Осталось еще несколько человек.
— Будет лучше, если вы уберете всех свидетелей, чтобы потом некому было рассказывать сказки.
— Надеюсь, нас с Чиуном это не касается.
— У тебя два часа, чтобы закончить дело и убраться из парка.
— Ясно. Уже приступаем.
Римо дал отбой и повернулся к мастеру Синанджу, который все еще с любопытством взирал на Дядю Сэма.
— Он еще жив, — сказал Чиун.
— У него механическое сердце, он умирает не так, как обычные люди. Более того, я вовсе не уверен, что убил его, выведя из строя сердце. Я всего лишь сломал деталь машины. Если Сэм умрет — что ж, отлично. Ему следовало бы позаботиться о запчастях.
— Он выглядит такой жалкий и печальный, — подала голос Доминик. — Несчастный старичок.
— Внешность обманчива, — предостерег ее Римо. — А теперь давайте приступим к делу.
Римо стал потихоньку поворачиваться к Сэму. Глаза его скользнули по морщинистому лицу Бисли, бывшего кумира американской молодежи, а теперь — жалкой пародии на самого себя.
— Убейте меня, — прохрипел Дядя Сэм.
— Прикончи себя сам, — ответил Римо.
Взгляд его был прикован к серому глазу Сэма, вращавшемуся под тяжелым веком. И в этот миг из-под повязки с изображением Монго Мауса послышался тихий щелчок.
Предупреждать дважды не пришлось. Римо стиснул веки, повернулся и ринулся прочь, уверенный, что Чиун последует его примеру.
Слишком поздно. За спиной Римо полыхнула вспышка суперзеленого лазера.
* * *
Услышав щелчок, мастер Синанджу заметил, что его ученик пытается удрать от неведомой опасности. Сам же он бросился вперед, чтобы встретить ее лицом к лицу.Тело Сэма Бисли в сидячем положении привалилось к пульту. Мастер Синанджу изобразил пальцами правой руки наконечник копья и приготовился нанести смертельный удар...
* * *
Очнувшись, Римо первым делом справился со своими биологическими часами и выяснил, что провел в обмороке более сотни минут. Потом сел и огляделся.Мастер Синанджу, Доминик и инженер по лазерам лежали на стальном полу, уткнувшись лицами в собственную рвоту.
Туловище Дяди Сэма сидело, согнувшись пополам. Шея покоилась на коленях трупа. На ярко-красном влажном срезе виднелись кровеносные сосуды и шейный позвонок. Голова же Сэма куда-то исчезла.
Инженер тоже был мертв — он захлебнулся рвотой.
Римо подошел к учителю и мягко потряс его за плечо.
— Вставай, папочка, — проговорил он. — Нас опять ослепили.
Чиун моргнул и, взвившись смерчем, стремительно вскочил на ноги.
— Этот дьявол опять поймал нас в ловушку! Под повязкой скрывался фальшивый глаз, — сказал мастер Синанджу.
— Да уж. Как видно, Сэм все-таки побеспокоился о запасных частях.
— Он действовал слишком медленно. Я отделил его голову, прежде чем потерял сознание из-за проклятой вспышки.
— Ну что ж, теперь он точно мертв. А нам осталось меньше часа, чтобы выбраться отсюда до начала бомбежки.
Чиун озабоченно осмотрелся.
— Где его голова?
— Голова?
— Я оторвал ему голову, но она куда-то запропастилась.
— Забудь, — бросил Римо, хватая за плечи Доминик и поднимая ее с пола. — Пора уносить отсюда задницы.
— Тело по-прежнему здесь, значит, голова тоже должна быть где-то рядом, — настаивал кореец.
— Тело мертво, а значит, и голова — тоже. Шевели ногами.
Мастер Синанджу неохотно двинулся вслед за учеником и вышел из зала управления.
— Если нам удастся раздобыть машину, мы успеем ускользнуть до ядерной бомбежки, — произнес Римо.
— По-моему, французы блефуют.
— Я бы не стал на это рассчитывать, — отозвался ученик.
Они плавно мчались мимо аттракционов огромными шагами, которые приподнимали их тела над землей и они как бы парили. В небе послышался явственный гул бомбардировщика. Гул приближался, отражаясь от Сахарной Головы, второй по высоте точки парка «Евро-Бисли», и наполняя воздух зловещей вибрацией.
— Легок на помине, — проворчал Римо, не глядя вверх, ибо дорога была каждая секунда. — Ну что ж, либо мы успеем, либо нет.
— Знай себе беги! Беспокоиться будем потом, — пропыхтел Чиун.
Они поддали ходу, и теперь казалось, демонстрируется замедленная съемка двух людей, бегущих с огромной скоростью. Создавалось впечатление, будто воздух не оказывает им сопротивления, законы инерции не действуют, а гравитация прекратила свое существование.
Они промчались по Бродвею, сбросив туфли и сандалии — в нынешней ситуации, когда было дорого каждое мгновение, даже обувь представлялась обузой.
Впереди показались ворота, украшенные орнаментом в виде стилизованного автографа Сэма Бисли. Миновав ворота, ученик с учителем выскочили на площадку, забитую стоящими на страже французскими танками и бронетранспортерами.
На одном из танков стоял Род Читвуд, держа в руках по гиперлазерному излучателю. И воздев их к небу.
— Негодяи! Мерзавцы! — вопил Род.
— Брось! Бомбардировщик летит слишком высоко. На таком расстоянии его не достанешь. Беги! — крикнул Римо.
— При чем здесь бомбардировщик? Я говорю о компании Бисли. Они украли мою идею!
Пробегая мимо танка, Римо схватил Читвуда и зажал его под мышкой.
— Видите? — жалобно заголосил тот. — Это мое изобретение, мой пультоискатель! Эти мерзавцы ограбили меня во второй раз!
Оказавшись на автостраде, Римо прибавил шагу. Судя по его биологическим часам, с той поры когда французы выбросили листовки, прошло сто восемнадцать минут.
— Нам не успеть, папочка.
— Не сдавайся! — рявкнул Чиун.
Высоко в небе послышался свист.
— Прощай, папочка! — шепнул Римо.
Они находились где-то на расстоянии мили от «Евро-Бисли», когда угодившая в Сахарную Голову бомба разнесла холм на куски.
Звук был не очень сильный и напоминал скорее тупой удар. Не было ни вспышки, ни грохота, ни зловещего атомного гриба, внушающего ужас и рассеивающего губительную радиацию.
Ударной волны тоже не было.
— Может, остановимся? — предложил Римо.
А что, если бомба еще не взорвалась? — отозвался Чиун.
— Ядерный заряд приводится в действие обычной взрывчаткой. По-моему, она не сработала.
— Хочешь проверить? — огрызнулся учитель.
Пробежав по дороге миль пять, они наконец остановились. Римо поставил Рода на обочину и снял с плеч Доминик Парилло.
Он посмотрел на крепостные валы «Евро-Бисли», перевел взгляд на Чиуна и опять повернулся в сторону парка.
— Кажется, не взорвалась.
Прежде чем Чиун успел ответить, парк внезапно озарился десятком вспышек всепожирающего пламени. Беглецы повалились на асфальт — больше делать было нечего — и замерли в ожидании конца.
Над дорогой пронесся ураган раскаленного шлака и напалмовой вони. Но, если не считать нехватки кислорода, взрыв был вполне терпимый.
— Хотел бы я знать, что там произошло, — пробормотал Римо, поднимаясь на ноги.
* * *
— Французы сбросили незаряженную болванку, — сказал Харолд В. Смит, когда Римо дозвонился до него из автомата.— Значит, это был обычный блеф?
— Вероятно, мы никогда этого не узнаем. Что бы они ни замышляли, в самый последний момент было принято решение вынуть из бомбы ядерный заряд. Спасибо Джерри Льюису.
— Льюису?
— Как только французский министр культуры сообщил о том, что у защитников парка осталось два часа, Джерри Льюис выступил с заявлением и поклялся, что, если ультиматум не будет отменен, он никогда больше не ступит на землю Франции.
— Так, значит, французы испугались пригрозившего им бойкотом дешевого комедианта? — вспылил Римо.
— Франция боготворит мистера Льюиса. Президент страны поддержал его требование и начал служебное расследование.
— Против кого?
— Против министра обороны. Судя по всему, в руководстве Франции окопались личности, которые преданы министру культуры больше, чем правительству. В эту самую минуту там идет чистка.
— Значит, приказ о ядерной бомбардировке был издан министром культуры?
— Точнее было бы сказать, инспирирован. Его уже арестовали.
— Еще бы! Ведь он пытался взорвать собственную страну.
— На самом деле его арестовали по обвинению в нарушении «закона Туре».
— Что это значит?
— Выяснилось, что министр лично составил текст листовки и употребил запрещенное слово, имеющее французский эквивалент.
— Какое слово?
— "Ядерный".
— Иными словами, министра культуры арестовали не за попытку учинить ядерную бомбардировку, а за то, что он употребил выражение «ядерный удар»?
— Судя по всему, именно так.
Римо стиснул телефонную трубку и несколько секунд молчал, потом промолвил:
— Этот франьцузы, он такой смьешной народ, — и спросил: — Так кто же взорвал «Евро-Бисли», если не лягушатники?
— Говорите, там был запах напалма?
— Да. Я помню его со времен Вьетнама.
— Видимо, кто-то из обитателей парка включил систему самоуничтожения. Другого объяснения я не нахожу.
— Кто бы это мог быть?
— Римо, вы уверены, что Дядя Сэм мертв?
— Он обезглавлен. Это еще лучше, чем мертв.
— Дело в том, что час назад из «Евро-Бисли» вылетел вертолет. Французы пытались догнать его, но безрезультатно.
— Это мог быть кто угодно.
— Полицейские заметили в кабине человека, похожего на Сэма Бисли.
— Наверное, там сидел племянник Сэма. Как его бишь? Рой?
— Роберт. Мне не удалось найти в компьютерной сети и намека на то, что он покидал США.
— Дядя Сэм лежит во дворце, разделенный на две неравные части. Поверьте мне, Смит. Правда, папочка?
— Вот только голова его куда-то запропастилась, — подал голос мастер Синанджу.
— Что он сказал? — спросил Смит.
— Ничего.
— Кажется, Чиун упомянул о пропаже головы?
— Чиун сказал, что ему не удалось найти голову Сэма. Мы загнали его в угол, и он ослепил нас зеленым лучом. Но, прежде чем потерять сознание, папочка успел взмахнуть рукой. Когда мы очнулись, Дядя Сэм без головы сидел на полу.
— Вы ее искали?
— Не было времени. Вот-вот должна была начаться бомбежка.
— Римо, возвращайтесь в парк и убедитесь, что Сэм мертв.
— Слишком поздно. Дворец превратился в груду развалин.
Смит вздохнул.
— По крайней мере, секретная технология погибла вместе с парком.
— Что будем делать с этим парнем, Читвудом?
— С кем?
— Род Читвуд, изобретатель гиперлазера. Он утверждает, будто бы пытался создать прибор для поиска пультов, но компания Бисли приспособила его под что-то иное.
— Эти события не должны повториться.
— Может быть, очистить его память?
— Чью это память вы собрались очищать? — спросил Род, стоявший на обочине.
— Только не задерживайтесь, — предупредил Смит. — Американцы во Франции по-прежнему «нон грата».
— Я кореец, — заявил Чиун. — И могу находиться везде, где захочу.
Римо повесил трубку, подошел к Роду, отобрал у него лазерные пульты и сжимал их до тех пор, пока приборы не превратились в кучку пластмассовых обломков и радиодеталей.
— Ты не сказал нам о том, что сделал два лазерных глаза.
— А как же иначе? Ведь радиоуправляемому роботу нужны два глаза!
— Что ж, веская причина. Ты, Читвуд, парень неплохой, только малость бестолковый. Поэтому мы не станем тебя убивать.
— Спасибо, — ответил Род. — Я искренне вам благодарен.
— Ты представляешь угрозу национальной безопасности, поэтому мы вынуждены очистить твою память.
— Нельзя ли очистить ее до 1986 года?
— Зачем?
— Тогда я смог бы еще раз, свежим взглядом пересмотреть весь «Звездный путь».
Римо окинул инженера долгим взглядом.
— Что ж, это твоя память.
Род сомкнул глаза, и на лице его появилась глуповатая улыбка. Римо ткнул его в середину лба. Инженер повалился на землю. Мастер Синанджу наклонился и зашептал ему в самое ухо:
— Ты забудешь все, что произошло с тобой с самого рождения.
— Эй! — крикнул Римо. — Я обещал ему совсем другое!
— Не хватало еще, чтобы этот болван причинял нам неудобства, — ответил Чиун и, закончив с Родом, поднялся на ноги. — Как поступим с женщиной?
— Для начала сообщим ей благую весть. — Ученик опустился на колени, приподнял голову Доминик и помассировал ее шею.
Француженка открыла глаза, увидела Римо и почувствовала сильную руку, поддерживавшую ее голову.
— Добрые новости, — кивнул Римо. — Ядерный взрыв не состоялся.
— Non?
— Нас спас Джерри Льюис.
— Джейри! Он здесь? Где?
— Джерри уехал в Америку и поклялся не возвращаться во Францию до тех пор, пока вы не уладите свои отношения с США.
— EUD, — поправила Доминик.
— Это моя страна. Как хочу, так и называю.
— Вы находитесь в моей страна и обьязаны соблюдать наш правила!
Римо отпустил ее голову, и она гулко ударилась об асфальт. Доминик тотчас села на дороге, ощупывая затылок.
— Мы уходим, — заговорил Чиун. — Не забудьте передать своим хозяевам наше предупреждение. Американский трон находится под защитой Синанджу. Сделайте так, чтобы между вашим и моим императорами никогда не возникало ссор.
Француженка поднялась на ноги.
— Я сделаю это ради Джейри. И только для него.
— Да уж, постарайтесь, — ввернул Римо, оглядываясь в поисках автомобиля, который можно было позаимствовать. Неожиданно он заметил станцию «Евро-Бисли парк» и добавил, обращаясь к Чиуну: — Знаешь, папочка, на поезде мы доберемся до Лондона куда быстрее, чем на самолете.
— Люблю путешествовать на поездах! Я рассказывал тебе о моей первой поездке по железной дороге? Это было еще до твоего рождения.
— Расскажешь в поезде, — отозвался Римо.
Они двинулись в путь, босыми ногами шлепая по асфальту.
Глава 32
Два дня спустя в массачусетской квартире Римо раздался телефонный звонок.
— Римо? Это Смит.
Ученик взглянул на учителя, который сидел на красной циновке, расстеленной в дальнем углу башенки для медитации. Чиун записывал что-то на пергаментном свитке, прижатом к полу желтыми стеклянными шарами.
— Какие новости? — спросил Римо.
— Президент США и его французский коллега согласились организовать встречу для обсуждения франко-американских разногласий.
— А разве остались еще какие-то разногласия?
— Америка выступила с законопроектом об углубленном изучении французского языка в школах и университетах.
— Это очень серьезная уступка. Только представьте себе бедных студентов, вновь и вновь изучающих все тот же начальный курс французского языка.
— В ответ Франция сняла все ограничения на пребывание в ее пределах англоязычных гостей. Правда, при условии, что «Евро-Бисли» будет разоружен и переименован в «Бислиленд, Париж».
— Похоже, мы опять потерпели поражение.
— Не важно. Главное — война окончена, и теперь, когда Сэм Бисли мертв, его корпорация станет самой обычной фабрикой развлечений.
— Как у них дела?
— Ходят слухи о кадровых изменениях. Говорят, Микки Уэйзингера понизили, и Боб Бисли стал главой предприятия — не только по сути, но и по занимаемой должности.
— До тех пор, пока Сэм Бисли мертв.
Трубка помолчала и спросила:
— Вас не мучает совесть из-за того, что вы его убили?
— Я не убивал Сэма. Его обезглавил Чиун.
Из дальнего угла донесся скрипучий голос:
— Ты сломал его сердце, а значит, именно ты прикончил нашего любимого Дядю Сэма.
— Когда ты отрывал ему голову, он был еще жив. Значит, убил его ты.
Чиун резко повернул голову и вперил в ученика гневный взгляд.
— Это клевета!
— Нет, правда, и ты это знаешь.
Мастер Синанджу взмахнул гусиным пером, забрызгав стену чернильными каплями.
— Правда — это не то, что было на самом деле, а то, что записано в правдивых историях Дома Синанджу! — воскликнул он.
— Не вздумай взвалить на меня вину за гибель Сэма в своих лживых манускриптах! — пригрозил Римо.
— Я — победитель. Истории пишутся победителями, поэтому я напишу то, что сочту нужным.
— Вот как? Может быть, мне написать собственную историю?
— То, что ты напишешь, не будет значить ровным счетом ничего, — заявил Чиун.
— Посмотрим.
Мастер Синанджу хихикнул.
— А тут и смотреть нечего. Ты ведь будешь писать на своем грязном американском языке. Ни твои, ни мои последователи не смогут прочесть твоих записок.
— Почему это?
— Да потому, что через две-три тысячи лет ваш язык умрет.
— Вы слышали, Смит? — спросил Римо.
Но Харолд В. Смит уже дал отбой.
Римо тотчас повесил трубку и решительно приблизился к учителю, чтобы потребовать правдивого изложения событий.
— Римо? Это Смит.
Ученик взглянул на учителя, который сидел на красной циновке, расстеленной в дальнем углу башенки для медитации. Чиун записывал что-то на пергаментном свитке, прижатом к полу желтыми стеклянными шарами.
— Какие новости? — спросил Римо.
— Президент США и его французский коллега согласились организовать встречу для обсуждения франко-американских разногласий.
— А разве остались еще какие-то разногласия?
— Америка выступила с законопроектом об углубленном изучении французского языка в школах и университетах.
— Это очень серьезная уступка. Только представьте себе бедных студентов, вновь и вновь изучающих все тот же начальный курс французского языка.
— В ответ Франция сняла все ограничения на пребывание в ее пределах англоязычных гостей. Правда, при условии, что «Евро-Бисли» будет разоружен и переименован в «Бислиленд, Париж».
— Похоже, мы опять потерпели поражение.
— Не важно. Главное — война окончена, и теперь, когда Сэм Бисли мертв, его корпорация станет самой обычной фабрикой развлечений.
— Как у них дела?
— Ходят слухи о кадровых изменениях. Говорят, Микки Уэйзингера понизили, и Боб Бисли стал главой предприятия — не только по сути, но и по занимаемой должности.
— До тех пор, пока Сэм Бисли мертв.
Трубка помолчала и спросила:
— Вас не мучает совесть из-за того, что вы его убили?
— Я не убивал Сэма. Его обезглавил Чиун.
Из дальнего угла донесся скрипучий голос:
— Ты сломал его сердце, а значит, именно ты прикончил нашего любимого Дядю Сэма.
— Когда ты отрывал ему голову, он был еще жив. Значит, убил его ты.
Чиун резко повернул голову и вперил в ученика гневный взгляд.
— Это клевета!
— Нет, правда, и ты это знаешь.
Мастер Синанджу взмахнул гусиным пером, забрызгав стену чернильными каплями.
— Правда — это не то, что было на самом деле, а то, что записано в правдивых историях Дома Синанджу! — воскликнул он.
— Не вздумай взвалить на меня вину за гибель Сэма в своих лживых манускриптах! — пригрозил Римо.
— Я — победитель. Истории пишутся победителями, поэтому я напишу то, что сочту нужным.
— Вот как? Может быть, мне написать собственную историю?
— То, что ты напишешь, не будет значить ровным счетом ничего, — заявил Чиун.
— Посмотрим.
Мастер Синанджу хихикнул.
— А тут и смотреть нечего. Ты ведь будешь писать на своем грязном американском языке. Ни твои, ни мои последователи не смогут прочесть твоих записок.
— Почему это?
— Да потому, что через две-три тысячи лет ваш язык умрет.
— Вы слышали, Смит? — спросил Римо.
Но Харолд В. Смит уже дал отбой.
Римо тотчас повесил трубку и решительно приблизился к учителю, чтобы потребовать правдивого изложения событий.
Эпилог
По свидетельству истории, франко-американский конфликт 1995 года начался и завершился бомбардировкой парка «Евро-Бисли» и длился трое суток.
По окончании военных действий участники, как это обычно бывает, немедленно забыли о разногласиях, подписали ничего не значащие соглашения, раздали всем подряд ордена и медали, обменялись обещаниями дальнейшего сотрудничества и выдали заложников.
История не сохранила сведений о судьбе поджигателя войны, не сохранила даже его имени.
Впрочем, Микки Уэйзингер отлично знал, как его зовут.
На следующее утро после завершения конфликта Микки вошел в свою контору и увидел рабочего, соскребавшего с двери кабинета его имя.
— Что здесь происходит, черт побери?
— Теперь ты — второй по уровню оплаты экс-президент компании, — раздался из-за двери до боли знакомый голос.
Уэйзингер вошел в кабинет и увидел Боба Бисли, с комфортом устроившегося за его столом.
— Кто назначил тебя президентом? — вскричал Микки.
— Дядя Сэм. Я говорю от его имени. Так было, и так будет всегда.
— Дядя Сэм? Разве он не погиб? Конечно, официальных сведений не поступало, но я слышал передачу из Франции, да и вы вернулись в одиночестве...
— Нет, я вернулся не один, — проговорил Боб со значением и положил руку на герметичный сосуд, стоявший на его столе. Бывшем столе Микки Уэйзингера. К сосуду был подключен небольшой баллон, на котором была выведена трафаретная надпись: «ЖИК».
— Значит, он жив?
— Ну, скажем так, сейчас он не в лучшей форме.
— Что?!
— Наши врачи сказали, что я вовремя погрузил Сэма в жидкий кислород и спас его мозг от смерти. Теперь нам нужно подходящее тело, чтобы нахлобучить на него голову, и тогда корпорация Сэма Бисли вновь приступит к делам. Как в старые времена.
С этими словами Боб развернул сосуд, на другой стороне которого оказалось прозрачное окошко. За стеклом виднелось замороженное одноглазое лицо Дяди Сэма Бисли.
Дверь за спиной Микки Уэйзингера мягко закрылась, не оставляя ему ни малейшей надежды...
По окончании военных действий участники, как это обычно бывает, немедленно забыли о разногласиях, подписали ничего не значащие соглашения, раздали всем подряд ордена и медали, обменялись обещаниями дальнейшего сотрудничества и выдали заложников.
История не сохранила сведений о судьбе поджигателя войны, не сохранила даже его имени.
Впрочем, Микки Уэйзингер отлично знал, как его зовут.
На следующее утро после завершения конфликта Микки вошел в свою контору и увидел рабочего, соскребавшего с двери кабинета его имя.
— Что здесь происходит, черт побери?
— Теперь ты — второй по уровню оплаты экс-президент компании, — раздался из-за двери до боли знакомый голос.
Уэйзингер вошел в кабинет и увидел Боба Бисли, с комфортом устроившегося за его столом.
— Кто назначил тебя президентом? — вскричал Микки.
— Дядя Сэм. Я говорю от его имени. Так было, и так будет всегда.
— Дядя Сэм? Разве он не погиб? Конечно, официальных сведений не поступало, но я слышал передачу из Франции, да и вы вернулись в одиночестве...
— Нет, я вернулся не один, — проговорил Боб со значением и положил руку на герметичный сосуд, стоявший на его столе. Бывшем столе Микки Уэйзингера. К сосуду был подключен небольшой баллон, на котором была выведена трафаретная надпись: «ЖИК».
— Значит, он жив?
— Ну, скажем так, сейчас он не в лучшей форме.
— Что?!
— Наши врачи сказали, что я вовремя погрузил Сэма в жидкий кислород и спас его мозг от смерти. Теперь нам нужно подходящее тело, чтобы нахлобучить на него голову, и тогда корпорация Сэма Бисли вновь приступит к делам. Как в старые времена.
С этими словами Боб развернул сосуд, на другой стороне которого оказалось прозрачное окошко. За стеклом виднелось замороженное одноглазое лицо Дяди Сэма Бисли.
Дверь за спиной Микки Уэйзингера мягко закрылась, не оставляя ему ни малейшей надежды...