Страница:
Булла ткнул песчаный холмик ногой.
— И все-таки это была молния, — буркнул он.
Палс размеренно покачал головой. Он не спешил — у него была почасовая ставка.
— Молния скорее всего проделала бы в «Биобаббле» дыру. Он бы рухнул, но не расплавился целиком. На мой взгляд, здесь действовал направленный пучок энергии с площадью сечения приблизительно три акра.
— Направленная энергия! Вы что — хотите сказать, что это дело рук человека?
— Если это так, то я никогда не слышал о технологиях, позволяющих сконцентрировать такую энергию на крохотном участке планеты.
— Вы, похоже, заодно с этим тупицей Космо Паганом.
— Вы так говорите просто потому, что Паган выступает против полетов человека в космос.
— Я так говорю, потому что он лицемерный подлец. Думаете, кто первый назвал проект «Биодерьмом»? Он. Шут гороховый. А почему? Да потому, что мы отказались нанять его в качестве консультанта, когда еще занимались Марсом. Вот он и взбеленился. Вообразил, что у него копирайт на все, что имеет отношение к Марсу. Заткнулся только после того, как мы отказались от сотрудничества с НАСА. Видели бы вы его рожу. Он был весь зеленый от злости.
— Я слышал, он сюда собирается...
— А как же без него! Ни за что не откажет себе в удовольствии позлорадствовать, мать его! Близко его не подпускайте! — Булла был вне себя от гнева.
— А как насчет федеральных властей?
— А кто на горизонте?
— Возможно, кто-нибудь из Управления по охране окружающей среды. А то и Министерство обороны.
— Зачем Министерству обороны эта жалкая куча окалины?
— Как сказать? Если они заглотнули космическую версию доктора Пагана, мигом явятся — будут шастать здесь со счетчиками Гейгера.
Булла возвел глаза к утреннему небу — даже на нем, казалось, лежал зловещий багровый отпечаток.
— Как-то не верится, что это могли сделать из космоса...
— Пучок энергии был направлен на Землю откуда-то сверху. Вот, пожалуй, все, что можно сказать наверняка. Остальное досужие догадки.
Булла облизнул пересохшие губы:
— Может, нам не стоит здесь торчать?
— Ничего страшного. Не бомбили же доблестные Соединенные Штаты Хиросиму дважды. Кто бы это ни был, он получил, что хотел. Так что сейчас нам ничто не угрожает.
Булла фыркнул:
— Не люблю я вас, технарей. Слова в простоте не скажете.
Том Палс лишь снисходительно улыбнулся.
В багряном мареве над горизонтом появились темные силуэты вертолетов.
— Принесла их нелегкая, — сокрушенно пробормотал Булла. — Даже не знаю, кого я больше ненавижу — газетчиков или федералов.
— В любом случае приготовьтесь к тому, чтобы дружелюбно улыбаться, когда вам будут прочищать мозги.
Булла с отвращением поморщился:
— Лучше бы уж вы выражались как технарь, а не как техасец.
С этими словами он направился встречать представителей журналистского корпуса.
Напрасно он суетился, пытаясь познакомиться, наладить контакты, расположить к себе, склонить на свою сторону, чтобы потом, когда заработают камеры и отступать будет уже некуда, не выглядеть полным идиотом, беспомощным и жалким. Журналистская братия подчеркнуто игнорировала Амоса Буллу, словно его и не было.
Булла уже начинал подозревать недоброе — уж не вляпался ли он, сам того не ведая, в какую-нибудь историю, уже успевшую попасть на страницы газет?
Наконец операторы подхватили камеры, и к Булле со всех сторон потянулись черные головки микрофонов, словно репортеры хотели проверить его пестрый галстук на радиоактивность.
— Я бы хотел сделать небольшое заявление, — сказал Булла.
Однако продолжить ему не дали.
— Что это было? — раздалось из толпы.
— Если бы я мог... — начал Булла, спешно подыскивая слова.
Тут его снова оборвали:
— Верите ли вы, как и большинство американцев, в существование внеземных пришельцев?
Не успел Булла открыть рот, прозвучал новый вопрос:
— Вы когда-нибудь становились жертвой похищения, организованного серыми существами?
Булла был окончательно сбит с толку.
— Серыми?... — пролепетал он.
— Речь идет о высокоорганизованных пришельцах из космоса. Такие маленькие зеленые — вернее, серые — человечки, которые обожают проводить медицинские эксперименты на людях.
Булла едва не задохнулся от ярости.
— Я должен сделать заявление, — сквозь зубы процедил он. — Это займет не более пяти минут.
— Слишком долго. Нам нужна фонограмма для видеоряда секунд на тридцать или меньше. Можете выделить самую суть?
— Молния, — рявкнул Булла.
— То есть?
— Насколько можно сегодня судить, «Биобаббл» стал жертвой электрического разряда колоссальной мощности. Нелепая случайность. В этом нельзя усмотреть чью-либо ошибку. Не стоит искать виновников происшедшего. Лучше забыть обо всем этом — и не надо никаких адвокатов.
— На каких фактах основано ваше утверждение?
— Фульгуриты. Они обнаружены повсюду. Можно даже сказать, что все это место является одним гигантским фульгуритом.
Видя, что репортеры не собираются допытываться у него, что такое эти самые фульгуриты, Амос Булла вздохнул с облегчением. Собственно, на это он и рассчитывал. Газетчики ни за что не станут расписываться в собственном невежестве. Тем более перед камерой. Позднее кто-нибудь попытается проверить эту гипотезу, а кто-нибудь ограничится констатацией ее как само собой разумеющегося факта. К тому времени выяснится, останется Булла без работы или нет. Отсюда, с места событий, первое представлялось наиболее вероятным.
— Намерены ли вы восстановить «Биобаббл»? — спросили откуда-то сзади.
— Пока решение не принято, — сказал Булла.
— Кто должен принять такое решение? Вы?
— Я всего лишь директор проекта.
— Означает ли это, что решение должно исходить от загадочного Некто, протежирующего проекту?
— Об этом вам лучше спросить у мистера Некто. Если вы, конечно, его найдете.
Булла пытался как-то разрядить атмосферу. Но никто не засмеялся — никто даже не улыбнулся. Все сохраняли чертовски серьезные мины.
— Будет ли очередной «Биобаббл» снабжен антенной заземления?
— Это сейчас обсуждается, — позволил себе сымпровизировать Булла.
И дал маху. Не успели эти слова слететь у него с языка, он понял, что совершил ошибку. Непозволительную для человека, в чьи обязанности входило общение с прессой. Стоит ляпнуть что-нибудь не подумав, и эта публика тебя сожрет.
— Сэр, как получилось, что на «Биобаббле» — исследовательском комплексе, на строительство которого затрачены миллионы долларов, — не было предусмотрено громоотвода, которым сегодня оборудован самый дешевый жилой фургон на колесах?
— Наши эксперты утверждают, что простой громоотвод был бы бесполезен, учитывая силу удара, который обрушился на «Биобаббл», — сказал Булла и покосился на Тома Палса, всем своим видом пытаясь дать ему понять, чтобы тот держал язык за зубами. Палс предусмотрительно держался чуть поодаль, чтобы не попасть в кадр.
— Следовательно, вы предполагали вероятность попадания молнии? — не унимались репортеры.
— Нет.
— В таком случае вы проявили преступную халатность?
— Никто не проявлял никакой халатности! — отрезал Булла.
— Тогда чем вы объясните факт гибели тридцати исследователей-добровольцев, которые оказались замурованы в стеклянной массе наподобие муравьев в куске янтаря?
На этот вопрос ответа не существовало. То есть не существовало разумного ответа. И Амос Булла это прекрасно понимал. Внутренне напрягшись, он уже приготовился было сформулировать что-нибудь наукообразное — желательно на латыни, — чего пресса терпеть не могла, как вдруг заметил остановившийся на обочине узкого шоссе за толпой журналистов ярко-красный седан «Сатурн Эс-Эл», из которого вышел важный господин в профессорских очках с коротко постриженными черными волосами, чем-то похожий на профессионального фокусника. На нем был бежевый вельветовый пиджак с фетровыми заплатками на локтях, на шее — кирпичного цвета платок.
Видя, что его появление осталось незамеченным, он нарочито громко захлопнул дверцу. Звук услышали, но не обратили на него внимания. Тогда он открыл дверцу и снова захлопнул ее.
На сей раз кое-кто оглянулся. По толпе прокатился ропот, словно в этот момент на собравшихся по мановению руки фокусника пролилась манна небесная. Забыв о Булле, все устремили взоры к любимцу прессы Космо Пагану.
— Это же доктор Паган! — раздались возгласы.
— Отлично! Этот скажет то, что надо.
Все устремились к шоссе, где, застыв в театральной позе возле своего алого седана, их ждал сам доктор Космо Паган. Журналисты моментально окружили его.
— Доктор Паган, что вы можете сказать о случившемся?
— Это дело рук инопланетян?
— Руководители проекта уверяют, что это результат удара молнии. Вы можете опровергнуть это утверждение?
— Я еще не успел осмотреть место событий, — сказал доктор Космо Паган тем монотонным тягучим голосом, который Америка впервые услышала много лет назад в какой-то передаче Пи-би-эс и который с тех пор звучал бессчетное количество раз в различных программах, посвященных астрономии.
Он сделал шаг вперед.
Толпа отпрянула и расступилась, словно воды Красного моря перед ветхозаветным Моисеем.
Стеклянные объективы видеокамер неотступно следовали за ним, как будто он обладал способностью притягивать стекло. Журналисты потянулись следом, точно металлические опилки за магнитом.
Доктор Паган, придав своему лицу приличествующее случаю многозначительное выражение, приблизился к внешней кромке остекленевшей массы. Волосы его шевелились под бережными — почти материнскими — прикосновениями легкого ветра. Во рту он мусолил мундштук дорогой вересковой трубки.
— Молния здесь ни при чем, — наконец объявил он.
Журналисты благоговейно сгрудились вокруг него, словно боясь уронить малейшую крупицу раздаваемой бесплатно ученой мудрости. Никто не задавал вопросов. Ему вообще не задавали вопросов. Доктор Космо Паган пользовался непререкаемым авторитетом.
— Это подтверждается отсутствием фульгуритов, — добавил он.
Амос Булла — теперь вне зоны досягаемости микрофонов — тихо застонал.
Доктор Паган сделал еще несколько шагов вперед, эффектно кроша подошвами тяжелых «Хаш паппиз» тонкую, как утренний лед на лужах, стеклянную корку.
— Отчетливо видны вздутия, кристаллы и пузыри — это бывает, когда стекло неоднородно по составу.
— Это правда, что он там несет? — обратился Булла к подошедшему Тому Палсу.
— Не настолько, насколько это видится прессе. Использует терминологию, которую применяют в стекольном производстве. В данном случае это не очень уместно.
— Вызывает несомненный интерес черный цвет, — продолжал меж тем доктор Паган. — Это напоминает мне обсидиан, природное стекло, которое образуется в горниле действующего вулкана.
Палс презрительно фыркнул:
— В Аризоне нет вулканов.
— Но, разумеется, это стекло не вулканического происхождения, — словно читая его мысли, задумчиво проронил доктор Паган. — Любопытен, однако, коричневатый шлейф на кромке. — Тут он поднял голову и посмотрел в объектив одной из наведенных на него камер. — Непрофессионалы могут этого и не знать, но на атомных электростанциях в контрольных помещениях смотровые окна делают из специального стекла, поскольку обычное под действием радиации приобретает коричневый оттенок. В данном случае, возможно, имело место сильное радиоактивное излучение.
В стане журналистов это заявление произвело настоящий фурор.
Кто-то откашлялся и, осмелев, позволил себе вопрос:
— Доктор Паган, есть ли у вас предположения относительно вероятного источника радиации?
— Предположений несметное количество. Их миллионы. — Паган помолчал, затем, словно пробуя слова на вкус, повторил: — Миллионы и миллионы. И все эти предположения бесконечны в своем многообразии, богатстве и великолепии.
Паган вынул изо рта бесполезную трубку и указал рукой на восток, на убегавшие к горизонту красноватые холмы.
— Милях в пятидесяти отсюда находится так называемый Метеоритный кратер, — сказал он. — Место падения неопознанного объекта внеземного происхождения, оставившего глубокий след в земной коре.
— Вы допускаете, что «Биобаббл» стал жертвой метеоритной атаки?
— Если это и был метеорит, то он не похож ни на один из тех, что когда-либо достигали планеты Земля.
— То есть вы хотите сказать, что метеориты здесь ни при чем? — услужливо подсказал кто-то из репортеров.
Доктор Паган медленно покачал головой:
— Пока об этом судить слишком рано. На протяжении многих лет то, что произошло на реке Тунгуске в Сибири, оставалось непостижимой тайной. Теперь же мы, похоже, можем утверждать, что лес на огромной площади был повален в результате взрыва кометы или астероида на подлете к Земле. Ничего подобного с тех пор не наблюдалось.
— Могла ли это быть комета?
— Ни один человек на Земле этого не знает. Нам просто не хватает знаний. Вот почему следует прекратить дальнейшие попытки проникнуть в глубины Вселенной. Как мы можем бросать вызов неизведанному, если не в состоянии объяснить, что происходит за ближайшими пределами атмосферы?
— Иначе говоря, вы не знаете? — не унимался один, видимо, самый дотошный.
Доктор Паган пожал плечами и ничего не ответил.
Стоявший за спинами журналистов Амос Булла понимающе кивнул. Этот-то прекрасно понимал, что телевидение, как и радио, не переносят вакуума. Они не могут транслировать молчание.
— Забавный малый, — промолвил он с плохо скрываемым восхищением. — Гений.
Том Палс презрительно фыркнул.
— Вы серьезно? До сих пор он всего лишь сыпал избитыми фразами из учебников для средней школы — даже не имеющими отношения к его специальности.
— Как же тогда получилось, что он известен, а вы нет?
— Камеры-то на него направлены — не на меня, — ворчливо заметил Палс.
— Это точно.
— Пока он не сказал ничего, что нельзя было бы найти в пособии по астрономии.
И тут доктор Паган наконец произнес то, что стало гвоздем вечерних новостей:
— Разумеется, в данном случае нельзя целиком исключить версии о могущественных пришельцах из космоса. Особенно теперь, когда нам известно, что телескоп «Хаббл» каждую неделю открывает все новые и новые планеты. Известно ли вам, что огненные метеориты с Марса уже много десятилетий атакуют Землю, увлекаемые в нашу сторону загадочной силой? В тысяча девятьсот одиннадцатом году один из таких метеоритов упал в Египте, убив при этом собаку. Вдумайтесь, какая ирония заложена в том факте, что Марс — если это действительно так — нанес удар по тому месту Земли, которое должно было стать плацдармом для завоевания человеком Красной планеты! Ведь после этого случая самый смысл термина «упреждающий удар» приобретает новый смысл.
Паган задумчиво затянулся от незажженной трубки и добавил:
— Я все же лелею надежду, что «Биобаббл», невзирая на его непростое прошлое, будет воссоздан как предтеча первой базы, которую человек построит на Красной планете.
На этом все кончилось. Пресса принялась разбирать оборудование и укладывать камеры. Вертолеты приземлились, повинуясь командам, полученным по рациям, и после непродолжительной погрузки вновь поднялись в воздух, похожие на саранчу.
Доктор Паган, как и пресса, внезапно утратив всякий интерес к «Биобабблу», вскочил в свой «Сатурн» и укатил.
— Невероятно! — воскликнул Булла.
— Что?
— Никому нет дела.
Том Палс оглянулся на остекленевший могильник «Биобаббла» и лаконично подытожил:
— Не хватает трупов.
— Что-что?
— Трупов. Если бы из стекла торчали трупы, пресса кормилась бы здесь до первого апреля.
Булла пожал плечами:
— Только трупов мне и не хватало. Единственное, о чем я мечтаю, так это о том, чтобы пресса оставила меня в покое.
— Вам осталось разобраться с федералами. А они вряд ли клюнут на историю с молнией.
— В гробу я их видел.
Том Палс почесал затылок и сдвинул набок свой стетсон.
— Вы, разумеется, вольны относиться к ним как вам угодно. Однако история учит нас, что с федеральным правительством шутки плохи. Я бы на вашем месте готовился к худшему.
Вдруг Амос Булла почувствовал, как кто-то сзади похлопал его по плечу. Вслед за этим холодный, безучастный голос, от которого мороз по коже подирал, шепнул ему на ухо:
— Римо Кобялко, Агентство по охране окружающей среды.
— Откуда вы взялись? — пробормотал Булла, испуганно оборачиваясь.
— От налогоплательщиков. У них есть кое-какие вопросы, на которые им хотелось бы получить ответы.
— Жаль, вы не застали доктора Космо Пагана — он только что уехал, — сказал Булла, решив полностью сменить тактику. — Он утверждает, что это пришельцы.
— И вы в это верите? — спросил Римо Кобялко, который, в своей белой спортивной рубашке с короткими рукавами и бежевых слаксах, был так же похож на эксперта-эколога, как Том Палс, в стетсоне и сапогах, — на научного консультанта по землетрясениям, вулканам и прочим природным катаклизмам.
— Я всего лишь специалист в области паблик рилейшнз, — сказал Булла. — А доктор Паган — ученый с мировым именем.
— Который однажды предсказал, что пожар на старых нефтяных скважинах в Кувейте приведет к тому, что вся Африка превратится в зимнюю сказку — рай для Санта-Клаусов?
— Это был не его профиль. Что касается космоса, тут Пагану нет равных.
— А вы сами какой гипотезы придерживаетесь? — спросил Кобялко.
— Молния.
Стоявший у Буллы за спиной Том Палс покачал головой.
Римо, протянув руку, поднял его, словно это был манекен в модном салоне, и поставил рядом с собой.
— Я хочу поговорить с вами.
— Это невозможно, — возразил Булла. — Это платный консультант. Он отвечает только перед «Биобаббл Инк.».
— Сколько вам платят за час? — спросил Римо.
— Сто пятьдесят.
— Неплохо. Плачу пятьсот. Авансом.
— Заметано.
Не обращая внимания на возмущенные возгласы Амоса Буллы, они отошли в сторону.
— Итак, есть у вас какая-нибудь идея? — спросил Римо, подводя Палса ближе к руинам «Биобаббла».
— Одно могу сказать наверняка — это не молния. И не падение метеорита. Ничего подобного. Откуда-то сверху на комплекс «Биобаббла» был направлен луч — или какая-то иная сила, — что-то, что имело колоссальную температуру.
— Какую именно?
— Где-нибудь в районе между тысячью четырьмястами и тысячью шестьюстами градусов.
— Откуда вы взяли эти цифры? — спросил Римо.
— Сталь плавится между тысячью четырьмястами и тысячью пятьюстами. Чтобы песок превратился в стекло — как это произошло в данном случае, — требуется температура от тысячи четырехсот до тысячи шестисот градусов. Стекло и сталь являлись главными составными компонентами комплекса. Разумеется, температура могла быть и выше.
Римо обвел руины хмурым взглядом.
— А при чем здесь, собственно, ваше агентство? — полюбопытствовал Палс.
— Эта штуковина была напичкана живыми существами, — сказал Римо.
— Да, но...
— Агентство контролирует состояние окружающей среды. В данном случае было уничтожено примерно шестнадцать искусственных очагов обитания. Именно на эти цели мы и расходуем деньги налогоплательщиков.
— В самом деле?
— По крайней мере в настоящее время это именно так. Возможно, завтра нам придется делать искусственное дыхание колючей акуле или проводить другие, не менее важные спасательные акции.
Эксперт-геолог смерил Римо недоверчивым взглядом, отметив необыкновенно массивные кулаки, и уже хотел было намекнуть, что экипировка последнего не очень-то подходит для климатических условий аризонской пустыни, как вдруг внимание его привлек другой, не менее живописный персонаж, внезапно появившийся из-за остекленевшей груды. Это был древний как сфинкс азиат с лицом ожившей мумии.
— Ого, — пробормотал Палс. — Прямо живой пример теории гармоничной конвергенции. А я все думал, когда здесь появятся местные чокнутые.
— Это Чиун, — пояснил Римо.
— Вы его знаете?
— Консультант.
— Какая же у него специализация?
— Разбираться с тем, что мне не под силу, — ответил Римо, направляясь к миниатюрному корейцу.
В отличие от Римо Чиун, когда одевался, видимо, имел в виду какое-то совсем другое время года. На нем было парчовое кимоно, полы которого тяжело колыхались при ходьбе. Палс с удивлением отметил, что ни тот, ни другой, казалось, совершенно не потеют.
— Нашел что-нибудь? — спросил Римо.
— Да. Расплавленное стекло и сталь.
— Любопытно. Я имел в виду — что помимо этого? Чиун прищурился — так, что наконец остались видны лишь черные зрачки, — и посмотрел вокруг.
— Римо, страшная сила сделала это, — сказал он.
— На это мне нечего возразить.
— Сила, пришедшая не с этой земли.
На лице Римо отразился живой интерес.
— Да...
— Это могло быть только одно...
— И что же? — спросил Римо.
— Солнечный дракон.
— Солнечный дракон?
— Да. Весь этот хаос, несомненно, произвел солнечный дракон.
— Про драконов я еще слышал, а вот про солнечных что-то не припомню.
— Это редкие птицы, но они появляются на небесах в трудные времена, предшествующие катастрофам. Одного я видел дважды еще на заре моей жизни, а другого — не так давно.
— Ты видел дракона?
— Солнечного дракона. Он отличается от того, что ползает по земле.
Том Палс слушал, всем своим видом давая понять, что ему все это крайне интересно.
— Погоди, — сказал Римо. — Так что же такое солнечный дракон?
— На Западе его обозначают другим словом. Естественно, позаимствованным у греков.
— Ну-ну?
— Это слово «комета».
— Так это была комета?
— Да. Это они изрыгают пламя — как делают и некоторые земные драконы. Только солнечные драконы изрыгают пламя из хвоста, а не из пасти.
Римо недоверчиво покосился на корейца.
— У них что — такой способ пукать?
На лице Чиуна появилось обиженное выражение.
— Даже теперь где-то в небесах затаился один из них, — сказал он.
Римо недоуменно пожал плечами:
— Ни разу не слышал — провалиться мне на этом месте.
— Он говорит о комете Хейла-Боппа, — включился в разговор Том Палс.
— В самом деле?
— Комету Хейла-Боппа можно было наблюдать большую часть года. Сейчас она зашла за Солнце. Говорят, когда ее снова будет видно с Земли, это будет потрясающее зрелище. Ее хвост будет намного ярче, чем у кометы Хайакута-2.
— Она не прячется за Солнцем, — возразил Чиун. — Это она налетела на это место, расплавив его своим горячим дыханием. Так она хотела предупредить людей западного мира, чтобы они задумались о своем поведении.
— Чем же они разгневали комету? — спросил Римо.
Чиун сосредоточенно сдвинул брови. При этом зрачки его светло-карих глаз удивительным образом сузились.
— Они плохо обращаются с корейцами — вот чем, — ответил он.
Римо воздел руки к небу:
— Но я бы заметил ее приближение.
— Не стоит огорчаться, Римо. Комета даже не подозревает о твоем существовании. Так что ты в безопасности. Особенно пока находишься на моей стороне.
— Кометы пролетают на расстоянии многих миллионов миль от Земли.
— Если это так, то почему же их видно с Земли? — парировал Чиун. — Если бы они летали так далеко, обнаружить их мог бы только самый зоркий глаз.
— Они очень большие — к тому же они светятся. Здесь нет никакой загадки.
— Рассадник разврата под названием Лас-Вегас тоже светится. Однако я не вижу его. А ты видишь?
— Нет, — признал Римо, слегка обескураженный.
— Не вижу я и небоскребов Бостона, до которого каких-нибудь три тысячи миль, — продолжал Чиун.
— Это потому, что Земля неровная.
— Выдумки. В какую сторону ни посмотришь, всюду видно, что Земля плоская. Я смотрю в небо и сейчас не вижу на нем так называемой кометы, хотя многие совсем недавно наблюдали ее огненный хвост. Следовательно, она опустилась на Землю.
— Если комета приближается слишком близко к Солнцу, ее бывает трудно увидеть, — стоял на своем Римо.
— Это драконы, которые обитают на Солнце и спускаются на Землю, чтобы покарать зло. Один из них побывал здесь. Он восстановил справедливость и навел порядок.
— Он убил тридцать человек.
— Он освободил их, — не унимался Чиун. — Разве не находились они здесь в заточении?
— Послушай, давай отложим этот спор до другого раза, — сказал Римо, который начинал терять терпение. — Пока что ты не можешь предложить ничего лучшего, чем версия о комете, верно?
— Да. В этом не может быть ни малейших сомнений.
— Отлично. Занеси это в свой отчет. Я намерен провести осмотр этого места.
Однако не успел Римо приступить к делу, сухой воздух пустыни прорезал дикий крик, доносившийся с противоположной стороны того силиконового чудища, которое теперь являл собой «Биобаббл».
— И все-таки это была молния, — буркнул он.
Палс размеренно покачал головой. Он не спешил — у него была почасовая ставка.
— Молния скорее всего проделала бы в «Биобаббле» дыру. Он бы рухнул, но не расплавился целиком. На мой взгляд, здесь действовал направленный пучок энергии с площадью сечения приблизительно три акра.
— Направленная энергия! Вы что — хотите сказать, что это дело рук человека?
— Если это так, то я никогда не слышал о технологиях, позволяющих сконцентрировать такую энергию на крохотном участке планеты.
— Вы, похоже, заодно с этим тупицей Космо Паганом.
— Вы так говорите просто потому, что Паган выступает против полетов человека в космос.
— Я так говорю, потому что он лицемерный подлец. Думаете, кто первый назвал проект «Биодерьмом»? Он. Шут гороховый. А почему? Да потому, что мы отказались нанять его в качестве консультанта, когда еще занимались Марсом. Вот он и взбеленился. Вообразил, что у него копирайт на все, что имеет отношение к Марсу. Заткнулся только после того, как мы отказались от сотрудничества с НАСА. Видели бы вы его рожу. Он был весь зеленый от злости.
— Я слышал, он сюда собирается...
— А как же без него! Ни за что не откажет себе в удовольствии позлорадствовать, мать его! Близко его не подпускайте! — Булла был вне себя от гнева.
— А как насчет федеральных властей?
— А кто на горизонте?
— Возможно, кто-нибудь из Управления по охране окружающей среды. А то и Министерство обороны.
— Зачем Министерству обороны эта жалкая куча окалины?
— Как сказать? Если они заглотнули космическую версию доктора Пагана, мигом явятся — будут шастать здесь со счетчиками Гейгера.
Булла возвел глаза к утреннему небу — даже на нем, казалось, лежал зловещий багровый отпечаток.
— Как-то не верится, что это могли сделать из космоса...
— Пучок энергии был направлен на Землю откуда-то сверху. Вот, пожалуй, все, что можно сказать наверняка. Остальное досужие догадки.
Булла облизнул пересохшие губы:
— Может, нам не стоит здесь торчать?
— Ничего страшного. Не бомбили же доблестные Соединенные Штаты Хиросиму дважды. Кто бы это ни был, он получил, что хотел. Так что сейчас нам ничто не угрожает.
Булла фыркнул:
— Не люблю я вас, технарей. Слова в простоте не скажете.
Том Палс лишь снисходительно улыбнулся.
В багряном мареве над горизонтом появились темные силуэты вертолетов.
— Принесла их нелегкая, — сокрушенно пробормотал Булла. — Даже не знаю, кого я больше ненавижу — газетчиков или федералов.
— В любом случае приготовьтесь к тому, чтобы дружелюбно улыбаться, когда вам будут прочищать мозги.
Булла с отвращением поморщился:
— Лучше бы уж вы выражались как технарь, а не как техасец.
С этими словами он направился встречать представителей журналистского корпуса.
* * *
Они высыпали из вертолетов и стали выгружать видеокамеры, звуковые микшеры и прочую аппаратуру. Можно было подумать, что они прибыли для трансляции конца света. Как только разгрузка закончилась, вертолеты поднялись в воздух и принялись кружить над местом аварии, чтобы сделать панорамные снимки остекленевшего пирога, от которого шесть счастливых лет кормился Амос Булла.Напрасно он суетился, пытаясь познакомиться, наладить контакты, расположить к себе, склонить на свою сторону, чтобы потом, когда заработают камеры и отступать будет уже некуда, не выглядеть полным идиотом, беспомощным и жалким. Журналистская братия подчеркнуто игнорировала Амоса Буллу, словно его и не было.
Булла уже начинал подозревать недоброе — уж не вляпался ли он, сам того не ведая, в какую-нибудь историю, уже успевшую попасть на страницы газет?
Наконец операторы подхватили камеры, и к Булле со всех сторон потянулись черные головки микрофонов, словно репортеры хотели проверить его пестрый галстук на радиоактивность.
— Я бы хотел сделать небольшое заявление, — сказал Булла.
Однако продолжить ему не дали.
— Что это было? — раздалось из толпы.
— Если бы я мог... — начал Булла, спешно подыскивая слова.
Тут его снова оборвали:
— Верите ли вы, как и большинство американцев, в существование внеземных пришельцев?
Не успел Булла открыть рот, прозвучал новый вопрос:
— Вы когда-нибудь становились жертвой похищения, организованного серыми существами?
Булла был окончательно сбит с толку.
— Серыми?... — пролепетал он.
— Речь идет о высокоорганизованных пришельцах из космоса. Такие маленькие зеленые — вернее, серые — человечки, которые обожают проводить медицинские эксперименты на людях.
Булла едва не задохнулся от ярости.
— Я должен сделать заявление, — сквозь зубы процедил он. — Это займет не более пяти минут.
— Слишком долго. Нам нужна фонограмма для видеоряда секунд на тридцать или меньше. Можете выделить самую суть?
— Молния, — рявкнул Булла.
— То есть?
— Насколько можно сегодня судить, «Биобаббл» стал жертвой электрического разряда колоссальной мощности. Нелепая случайность. В этом нельзя усмотреть чью-либо ошибку. Не стоит искать виновников происшедшего. Лучше забыть обо всем этом — и не надо никаких адвокатов.
— На каких фактах основано ваше утверждение?
— Фульгуриты. Они обнаружены повсюду. Можно даже сказать, что все это место является одним гигантским фульгуритом.
Видя, что репортеры не собираются допытываться у него, что такое эти самые фульгуриты, Амос Булла вздохнул с облегчением. Собственно, на это он и рассчитывал. Газетчики ни за что не станут расписываться в собственном невежестве. Тем более перед камерой. Позднее кто-нибудь попытается проверить эту гипотезу, а кто-нибудь ограничится констатацией ее как само собой разумеющегося факта. К тому времени выяснится, останется Булла без работы или нет. Отсюда, с места событий, первое представлялось наиболее вероятным.
— Намерены ли вы восстановить «Биобаббл»? — спросили откуда-то сзади.
— Пока решение не принято, — сказал Булла.
— Кто должен принять такое решение? Вы?
— Я всего лишь директор проекта.
— Означает ли это, что решение должно исходить от загадочного Некто, протежирующего проекту?
— Об этом вам лучше спросить у мистера Некто. Если вы, конечно, его найдете.
Булла пытался как-то разрядить атмосферу. Но никто не засмеялся — никто даже не улыбнулся. Все сохраняли чертовски серьезные мины.
— Будет ли очередной «Биобаббл» снабжен антенной заземления?
— Это сейчас обсуждается, — позволил себе сымпровизировать Булла.
И дал маху. Не успели эти слова слететь у него с языка, он понял, что совершил ошибку. Непозволительную для человека, в чьи обязанности входило общение с прессой. Стоит ляпнуть что-нибудь не подумав, и эта публика тебя сожрет.
— Сэр, как получилось, что на «Биобаббле» — исследовательском комплексе, на строительство которого затрачены миллионы долларов, — не было предусмотрено громоотвода, которым сегодня оборудован самый дешевый жилой фургон на колесах?
— Наши эксперты утверждают, что простой громоотвод был бы бесполезен, учитывая силу удара, который обрушился на «Биобаббл», — сказал Булла и покосился на Тома Палса, всем своим видом пытаясь дать ему понять, чтобы тот держал язык за зубами. Палс предусмотрительно держался чуть поодаль, чтобы не попасть в кадр.
— Следовательно, вы предполагали вероятность попадания молнии? — не унимались репортеры.
— Нет.
— В таком случае вы проявили преступную халатность?
— Никто не проявлял никакой халатности! — отрезал Булла.
— Тогда чем вы объясните факт гибели тридцати исследователей-добровольцев, которые оказались замурованы в стеклянной массе наподобие муравьев в куске янтаря?
На этот вопрос ответа не существовало. То есть не существовало разумного ответа. И Амос Булла это прекрасно понимал. Внутренне напрягшись, он уже приготовился было сформулировать что-нибудь наукообразное — желательно на латыни, — чего пресса терпеть не могла, как вдруг заметил остановившийся на обочине узкого шоссе за толпой журналистов ярко-красный седан «Сатурн Эс-Эл», из которого вышел важный господин в профессорских очках с коротко постриженными черными волосами, чем-то похожий на профессионального фокусника. На нем был бежевый вельветовый пиджак с фетровыми заплатками на локтях, на шее — кирпичного цвета платок.
Видя, что его появление осталось незамеченным, он нарочито громко захлопнул дверцу. Звук услышали, но не обратили на него внимания. Тогда он открыл дверцу и снова захлопнул ее.
На сей раз кое-кто оглянулся. По толпе прокатился ропот, словно в этот момент на собравшихся по мановению руки фокусника пролилась манна небесная. Забыв о Булле, все устремили взоры к любимцу прессы Космо Пагану.
— Это же доктор Паган! — раздались возгласы.
— Отлично! Этот скажет то, что надо.
Все устремились к шоссе, где, застыв в театральной позе возле своего алого седана, их ждал сам доктор Космо Паган. Журналисты моментально окружили его.
— Доктор Паган, что вы можете сказать о случившемся?
— Это дело рук инопланетян?
— Руководители проекта уверяют, что это результат удара молнии. Вы можете опровергнуть это утверждение?
— Я еще не успел осмотреть место событий, — сказал доктор Космо Паган тем монотонным тягучим голосом, который Америка впервые услышала много лет назад в какой-то передаче Пи-би-эс и который с тех пор звучал бессчетное количество раз в различных программах, посвященных астрономии.
Он сделал шаг вперед.
Толпа отпрянула и расступилась, словно воды Красного моря перед ветхозаветным Моисеем.
Стеклянные объективы видеокамер неотступно следовали за ним, как будто он обладал способностью притягивать стекло. Журналисты потянулись следом, точно металлические опилки за магнитом.
Доктор Паган, придав своему лицу приличествующее случаю многозначительное выражение, приблизился к внешней кромке остекленевшей массы. Волосы его шевелились под бережными — почти материнскими — прикосновениями легкого ветра. Во рту он мусолил мундштук дорогой вересковой трубки.
— Молния здесь ни при чем, — наконец объявил он.
Журналисты благоговейно сгрудились вокруг него, словно боясь уронить малейшую крупицу раздаваемой бесплатно ученой мудрости. Никто не задавал вопросов. Ему вообще не задавали вопросов. Доктор Космо Паган пользовался непререкаемым авторитетом.
— Это подтверждается отсутствием фульгуритов, — добавил он.
Амос Булла — теперь вне зоны досягаемости микрофонов — тихо застонал.
Доктор Паган сделал еще несколько шагов вперед, эффектно кроша подошвами тяжелых «Хаш паппиз» тонкую, как утренний лед на лужах, стеклянную корку.
— Отчетливо видны вздутия, кристаллы и пузыри — это бывает, когда стекло неоднородно по составу.
— Это правда, что он там несет? — обратился Булла к подошедшему Тому Палсу.
— Не настолько, насколько это видится прессе. Использует терминологию, которую применяют в стекольном производстве. В данном случае это не очень уместно.
— Вызывает несомненный интерес черный цвет, — продолжал меж тем доктор Паган. — Это напоминает мне обсидиан, природное стекло, которое образуется в горниле действующего вулкана.
Палс презрительно фыркнул:
— В Аризоне нет вулканов.
— Но, разумеется, это стекло не вулканического происхождения, — словно читая его мысли, задумчиво проронил доктор Паган. — Любопытен, однако, коричневатый шлейф на кромке. — Тут он поднял голову и посмотрел в объектив одной из наведенных на него камер. — Непрофессионалы могут этого и не знать, но на атомных электростанциях в контрольных помещениях смотровые окна делают из специального стекла, поскольку обычное под действием радиации приобретает коричневый оттенок. В данном случае, возможно, имело место сильное радиоактивное излучение.
В стане журналистов это заявление произвело настоящий фурор.
Кто-то откашлялся и, осмелев, позволил себе вопрос:
— Доктор Паган, есть ли у вас предположения относительно вероятного источника радиации?
— Предположений несметное количество. Их миллионы. — Паган помолчал, затем, словно пробуя слова на вкус, повторил: — Миллионы и миллионы. И все эти предположения бесконечны в своем многообразии, богатстве и великолепии.
Паган вынул изо рта бесполезную трубку и указал рукой на восток, на убегавшие к горизонту красноватые холмы.
— Милях в пятидесяти отсюда находится так называемый Метеоритный кратер, — сказал он. — Место падения неопознанного объекта внеземного происхождения, оставившего глубокий след в земной коре.
— Вы допускаете, что «Биобаббл» стал жертвой метеоритной атаки?
— Если это и был метеорит, то он не похож ни на один из тех, что когда-либо достигали планеты Земля.
— То есть вы хотите сказать, что метеориты здесь ни при чем? — услужливо подсказал кто-то из репортеров.
Доктор Паган медленно покачал головой:
— Пока об этом судить слишком рано. На протяжении многих лет то, что произошло на реке Тунгуске в Сибири, оставалось непостижимой тайной. Теперь же мы, похоже, можем утверждать, что лес на огромной площади был повален в результате взрыва кометы или астероида на подлете к Земле. Ничего подобного с тех пор не наблюдалось.
— Могла ли это быть комета?
— Ни один человек на Земле этого не знает. Нам просто не хватает знаний. Вот почему следует прекратить дальнейшие попытки проникнуть в глубины Вселенной. Как мы можем бросать вызов неизведанному, если не в состоянии объяснить, что происходит за ближайшими пределами атмосферы?
— Иначе говоря, вы не знаете? — не унимался один, видимо, самый дотошный.
Доктор Паган пожал плечами и ничего не ответил.
Стоявший за спинами журналистов Амос Булла понимающе кивнул. Этот-то прекрасно понимал, что телевидение, как и радио, не переносят вакуума. Они не могут транслировать молчание.
— Забавный малый, — промолвил он с плохо скрываемым восхищением. — Гений.
Том Палс презрительно фыркнул.
— Вы серьезно? До сих пор он всего лишь сыпал избитыми фразами из учебников для средней школы — даже не имеющими отношения к его специальности.
— Как же тогда получилось, что он известен, а вы нет?
— Камеры-то на него направлены — не на меня, — ворчливо заметил Палс.
— Это точно.
— Пока он не сказал ничего, что нельзя было бы найти в пособии по астрономии.
И тут доктор Паган наконец произнес то, что стало гвоздем вечерних новостей:
— Разумеется, в данном случае нельзя целиком исключить версии о могущественных пришельцах из космоса. Особенно теперь, когда нам известно, что телескоп «Хаббл» каждую неделю открывает все новые и новые планеты. Известно ли вам, что огненные метеориты с Марса уже много десятилетий атакуют Землю, увлекаемые в нашу сторону загадочной силой? В тысяча девятьсот одиннадцатом году один из таких метеоритов упал в Египте, убив при этом собаку. Вдумайтесь, какая ирония заложена в том факте, что Марс — если это действительно так — нанес удар по тому месту Земли, которое должно было стать плацдармом для завоевания человеком Красной планеты! Ведь после этого случая самый смысл термина «упреждающий удар» приобретает новый смысл.
Паган задумчиво затянулся от незажженной трубки и добавил:
— Я все же лелею надежду, что «Биобаббл», невзирая на его непростое прошлое, будет воссоздан как предтеча первой базы, которую человек построит на Красной планете.
На этом все кончилось. Пресса принялась разбирать оборудование и укладывать камеры. Вертолеты приземлились, повинуясь командам, полученным по рациям, и после непродолжительной погрузки вновь поднялись в воздух, похожие на саранчу.
Доктор Паган, как и пресса, внезапно утратив всякий интерес к «Биобабблу», вскочил в свой «Сатурн» и укатил.
— Невероятно! — воскликнул Булла.
— Что?
— Никому нет дела.
Том Палс оглянулся на остекленевший могильник «Биобаббла» и лаконично подытожил:
— Не хватает трупов.
— Что-что?
— Трупов. Если бы из стекла торчали трупы, пресса кормилась бы здесь до первого апреля.
Булла пожал плечами:
— Только трупов мне и не хватало. Единственное, о чем я мечтаю, так это о том, чтобы пресса оставила меня в покое.
— Вам осталось разобраться с федералами. А они вряд ли клюнут на историю с молнией.
— В гробу я их видел.
Том Палс почесал затылок и сдвинул набок свой стетсон.
— Вы, разумеется, вольны относиться к ним как вам угодно. Однако история учит нас, что с федеральным правительством шутки плохи. Я бы на вашем месте готовился к худшему.
Вдруг Амос Булла почувствовал, как кто-то сзади похлопал его по плечу. Вслед за этим холодный, безучастный голос, от которого мороз по коже подирал, шепнул ему на ухо:
— Римо Кобялко, Агентство по охране окружающей среды.
— Откуда вы взялись? — пробормотал Булла, испуганно оборачиваясь.
— От налогоплательщиков. У них есть кое-какие вопросы, на которые им хотелось бы получить ответы.
— Жаль, вы не застали доктора Космо Пагана — он только что уехал, — сказал Булла, решив полностью сменить тактику. — Он утверждает, что это пришельцы.
— И вы в это верите? — спросил Римо Кобялко, который, в своей белой спортивной рубашке с короткими рукавами и бежевых слаксах, был так же похож на эксперта-эколога, как Том Палс, в стетсоне и сапогах, — на научного консультанта по землетрясениям, вулканам и прочим природным катаклизмам.
— Я всего лишь специалист в области паблик рилейшнз, — сказал Булла. — А доктор Паган — ученый с мировым именем.
— Который однажды предсказал, что пожар на старых нефтяных скважинах в Кувейте приведет к тому, что вся Африка превратится в зимнюю сказку — рай для Санта-Клаусов?
— Это был не его профиль. Что касается космоса, тут Пагану нет равных.
— А вы сами какой гипотезы придерживаетесь? — спросил Кобялко.
— Молния.
Стоявший у Буллы за спиной Том Палс покачал головой.
Римо, протянув руку, поднял его, словно это был манекен в модном салоне, и поставил рядом с собой.
— Я хочу поговорить с вами.
— Это невозможно, — возразил Булла. — Это платный консультант. Он отвечает только перед «Биобаббл Инк.».
— Сколько вам платят за час? — спросил Римо.
— Сто пятьдесят.
— Неплохо. Плачу пятьсот. Авансом.
— Заметано.
Не обращая внимания на возмущенные возгласы Амоса Буллы, они отошли в сторону.
— Итак, есть у вас какая-нибудь идея? — спросил Римо, подводя Палса ближе к руинам «Биобаббла».
— Одно могу сказать наверняка — это не молния. И не падение метеорита. Ничего подобного. Откуда-то сверху на комплекс «Биобаббла» был направлен луч — или какая-то иная сила, — что-то, что имело колоссальную температуру.
— Какую именно?
— Где-нибудь в районе между тысячью четырьмястами и тысячью шестьюстами градусов.
— Откуда вы взяли эти цифры? — спросил Римо.
— Сталь плавится между тысячью четырьмястами и тысячью пятьюстами. Чтобы песок превратился в стекло — как это произошло в данном случае, — требуется температура от тысячи четырехсот до тысячи шестисот градусов. Стекло и сталь являлись главными составными компонентами комплекса. Разумеется, температура могла быть и выше.
Римо обвел руины хмурым взглядом.
— А при чем здесь, собственно, ваше агентство? — полюбопытствовал Палс.
— Эта штуковина была напичкана живыми существами, — сказал Римо.
— Да, но...
— Агентство контролирует состояние окружающей среды. В данном случае было уничтожено примерно шестнадцать искусственных очагов обитания. Именно на эти цели мы и расходуем деньги налогоплательщиков.
— В самом деле?
— По крайней мере в настоящее время это именно так. Возможно, завтра нам придется делать искусственное дыхание колючей акуле или проводить другие, не менее важные спасательные акции.
Эксперт-геолог смерил Римо недоверчивым взглядом, отметив необыкновенно массивные кулаки, и уже хотел было намекнуть, что экипировка последнего не очень-то подходит для климатических условий аризонской пустыни, как вдруг внимание его привлек другой, не менее живописный персонаж, внезапно появившийся из-за остекленевшей груды. Это был древний как сфинкс азиат с лицом ожившей мумии.
— Ого, — пробормотал Палс. — Прямо живой пример теории гармоничной конвергенции. А я все думал, когда здесь появятся местные чокнутые.
— Это Чиун, — пояснил Римо.
— Вы его знаете?
— Консультант.
— Какая же у него специализация?
— Разбираться с тем, что мне не под силу, — ответил Римо, направляясь к миниатюрному корейцу.
В отличие от Римо Чиун, когда одевался, видимо, имел в виду какое-то совсем другое время года. На нем было парчовое кимоно, полы которого тяжело колыхались при ходьбе. Палс с удивлением отметил, что ни тот, ни другой, казалось, совершенно не потеют.
— Нашел что-нибудь? — спросил Римо.
— Да. Расплавленное стекло и сталь.
— Любопытно. Я имел в виду — что помимо этого? Чиун прищурился — так, что наконец остались видны лишь черные зрачки, — и посмотрел вокруг.
— Римо, страшная сила сделала это, — сказал он.
— На это мне нечего возразить.
— Сила, пришедшая не с этой земли.
На лице Римо отразился живой интерес.
— Да...
— Это могло быть только одно...
— И что же? — спросил Римо.
— Солнечный дракон.
— Солнечный дракон?
— Да. Весь этот хаос, несомненно, произвел солнечный дракон.
— Про драконов я еще слышал, а вот про солнечных что-то не припомню.
— Это редкие птицы, но они появляются на небесах в трудные времена, предшествующие катастрофам. Одного я видел дважды еще на заре моей жизни, а другого — не так давно.
— Ты видел дракона?
— Солнечного дракона. Он отличается от того, что ползает по земле.
Том Палс слушал, всем своим видом давая понять, что ему все это крайне интересно.
— Погоди, — сказал Римо. — Так что же такое солнечный дракон?
— На Западе его обозначают другим словом. Естественно, позаимствованным у греков.
— Ну-ну?
— Это слово «комета».
— Так это была комета?
— Да. Это они изрыгают пламя — как делают и некоторые земные драконы. Только солнечные драконы изрыгают пламя из хвоста, а не из пасти.
Римо недоверчиво покосился на корейца.
— У них что — такой способ пукать?
На лице Чиуна появилось обиженное выражение.
— Даже теперь где-то в небесах затаился один из них, — сказал он.
Римо недоуменно пожал плечами:
— Ни разу не слышал — провалиться мне на этом месте.
— Он говорит о комете Хейла-Боппа, — включился в разговор Том Палс.
— В самом деле?
— Комету Хейла-Боппа можно было наблюдать большую часть года. Сейчас она зашла за Солнце. Говорят, когда ее снова будет видно с Земли, это будет потрясающее зрелище. Ее хвост будет намного ярче, чем у кометы Хайакута-2.
— Она не прячется за Солнцем, — возразил Чиун. — Это она налетела на это место, расплавив его своим горячим дыханием. Так она хотела предупредить людей западного мира, чтобы они задумались о своем поведении.
— Чем же они разгневали комету? — спросил Римо.
Чиун сосредоточенно сдвинул брови. При этом зрачки его светло-карих глаз удивительным образом сузились.
— Они плохо обращаются с корейцами — вот чем, — ответил он.
Римо воздел руки к небу:
— Но я бы заметил ее приближение.
— Не стоит огорчаться, Римо. Комета даже не подозревает о твоем существовании. Так что ты в безопасности. Особенно пока находишься на моей стороне.
— Кометы пролетают на расстоянии многих миллионов миль от Земли.
— Если это так, то почему же их видно с Земли? — парировал Чиун. — Если бы они летали так далеко, обнаружить их мог бы только самый зоркий глаз.
— Они очень большие — к тому же они светятся. Здесь нет никакой загадки.
— Рассадник разврата под названием Лас-Вегас тоже светится. Однако я не вижу его. А ты видишь?
— Нет, — признал Римо, слегка обескураженный.
— Не вижу я и небоскребов Бостона, до которого каких-нибудь три тысячи миль, — продолжал Чиун.
— Это потому, что Земля неровная.
— Выдумки. В какую сторону ни посмотришь, всюду видно, что Земля плоская. Я смотрю в небо и сейчас не вижу на нем так называемой кометы, хотя многие совсем недавно наблюдали ее огненный хвост. Следовательно, она опустилась на Землю.
— Если комета приближается слишком близко к Солнцу, ее бывает трудно увидеть, — стоял на своем Римо.
— Это драконы, которые обитают на Солнце и спускаются на Землю, чтобы покарать зло. Один из них побывал здесь. Он восстановил справедливость и навел порядок.
— Он убил тридцать человек.
— Он освободил их, — не унимался Чиун. — Разве не находились они здесь в заточении?
— Послушай, давай отложим этот спор до другого раза, — сказал Римо, который начинал терять терпение. — Пока что ты не можешь предложить ничего лучшего, чем версия о комете, верно?
— Да. В этом не может быть ни малейших сомнений.
— Отлично. Занеси это в свой отчет. Я намерен провести осмотр этого места.
Однако не успел Римо приступить к делу, сухой воздух пустыни прорезал дикий крик, доносившийся с противоположной стороны того силиконового чудища, которое теперь являл собой «Биобаббл».