Мерфи Уоррен. Ярость небес

   — Не знаю, Кванти, как я раньше обходился без вас, — прошептал он, невольно растрогавшись.
   — Всегда рада помочь вам, доктор Смит, — раздался в ответ мягкий голос.

* * *

   Свое задание Римо Уильямс не выполнил. Вероятность того, что таких же результатов достиг второй агент, по имени Чиун, равнялась пятидесяти процентам. Освободив линию, Друг заказал Стокгольм. Через полминуты мужской голос в трубке известил, что генерал-майор Рольф у телефона и слушает. Друг понял, что следующим на проводе окажется полковник Ганнибал Интифада.
   Зная по опыту, что разочарованные клиенты способны нанести делу серьезный ущерб, Друг решил позвонить Интифаде первым. Может быть, до него еще не успела дойти информация.
   — Добрый день, дорогой полковник.
   — А, это вы, мой друг. Я бы с удовольствием побеседовал с вами, но времени нет: разбираюсь тут кое с какими моими... соратниками.
   — Новости из Америки разочаровали вас?
   — Безмерно! А откуда вы знаете?
   — Ваши паровозы не смогли поразить ни одну сколько-нибудь серьезную цель. Я ведь следил за развитием событий.
   — В самом деле? Я не знал этого. — Тон полковника Интифады стал холодным.
   — Не волнуйтесь. Конфиденциальность — главный девиз компании “Дружба интернэшнл”. Собственно, я позвонил вам, чтобы предложить решение ваших проблем.
   — Боюсь, я не смогу покупать паровозы, пока не будут устранены некоторые технические неполадки.
   — Помнится, в прошлом я не раз помогал вам устранять их. Позвольте помочь вам и на сей раз, полковник.
   — Я весь внимание.
   — Насколько я понимаю, проблема в том, что у вас есть пусковое устройство, но нет снарядов нужной вам мощности.
   — Можете достать мне ядерное оружие? Хотя бы ракеты?
   — Боюсь, что нет. Не сейчас, по крайней мере.
   — Что же тогда?
   — Представьте себе один из ваших локомотивов, летящий к американскому берегу.
   — Мне нет нужды воображать это. Я занимался этим несколько дней. И потратил миллионы долларов на то, чтобы убить одного священника и одну корову.
   — Прекрасно. Теперь представьте, что эта машина летит к Америке и ее котел наполнен ядовитым газом.
   — Газом! Разумеется, газом! Почему я сам до этого не додумался? Это ведь гораздо лучше, чем ядерное оружие! Газ! Миллионы янки умирают медленной смертью — вместо мгновенной при взрыве! Цель не имеет значения — газ проникает повсюду! Все, они все умрут!
   — Могу поставить вам два химических компонента. По отдельности оба абсолютно безвредные. В соединении дают самое ядовитое вещество из всех доселе известных.
   — Да, да! Немедленно!
   — Предупреждаю — стоит это немало!
   — Столько, сколько вы скажете!
   — Для моего слуха это звучит как музыка, дорогой мой полковник.

* * *

   Устав мерить шагами собственный кабинет, генерал Мартин Лейбер подошел к шкафу с документацией. Открыл верхний ящик, пробежал пальцами по рядам папок до буквы “Г” и вынул самую толстую папку.
   Из самой толстой папки он извлек свой старый служебный “кольт”. Полный автомат, сорок пятый калибр. Вернувшись к столу, он проверил обойму. Полная. Хотя ему хватит всего одного патрона.
   Другого выхода нет. Комитет начальников штабов вот-вот сдаст его президенту. Президент жаждет действия.
   Что может сказать ему в свое оправдание он, генерал Мартин Лейбер? Что он знал, кто продавал агрессору эти проклятые паровозы? Что этот самый продавец — давнишний партнер его, генерала, по бизнесу? Что он сам, генерал Мартин Лейбер, продал этому партнеру секретный материал — карбонизированный углерод? Тот самый, которым было покрыто КРУ, унесшее жизни тысячи жителей Нью-Йорка?
   Нет, ничего этого генерал Лейбер делать не собирался. Но позора военного трибунала он попытается избежать. Все равно они бы поставили его к стенке. По его вине погибло столько людей.
   Поэтому единственным выходом, который видел генерал Лейбер, был выход дульного среза пистолетного ствола.
   Сложив руки перед грудью, он пробормотал несколько полузабытых молитв, затем, в последнем порыве прощания, поцеловал медные звезды на полевой фуражке и нахлобучил ее на вспотевший лоб.
   Взял в руку пистолет, холодеющей рукой приложил к виску дуло.
   В этот момент зазвонил телефон.
   Слишком поздно, горько подумал генерал Лейбер.
   Но телефон звонил, и искушение последний раз ощутить в руке красную трубку оказалось сильнее страданий генеральской души. Сняв трубку, он назвал свое имя и оторопел: настолько изменился на пороге вечности его голос.
   — Добрый день, генерал.
   — Ах, это вы, мой дру... Черт возьми, что еще вам от меня нужно?!
   — Я передумал. Я готов с вами встретиться, генерал.
   Генерал отшвырнул “кольт” в угол.
   — О, благодарю вас, благодарю вас, благодарю вас, дорогой друг. Когда и где? Я приеду, когда и куда вам удобно.
   — М-м... говоря откровенно, мне не так-то легко нарушить наши правила и не потребовать ничего взамен.
   — Все, что вы захотите.
   — Мне нужен ядовитый газ. Нервно-паралитический. Примерно семьсот галлонов жидкого газа.
   — Нервно-паралитический... о, Бог мой!
   — Вы слушаете меня, генерал?
   — Да. — Ответ прозвучал почти шепотом.
   — Так вы можете?
   — Да. Вам нужен газ — вы получите газ. Доставлю лично.
   — В этом нет необходимости. Я назначу место для передачи. Пошлите его туда. Об остальном я сам позабочусь.
   — Заметано. Когда мы сможем встретиться с вами?
   — Как только груз прибудет к месту назначения.
   — Буду ждать вашего звонка.
   Генерал Лейбер повесил трубку. Пошатываясь, он встал на ноги. Судьба дарит ему еще один шанс. Он знал, что имеет в виду его телефонный друг под местом назначения, — цель. Они встретятся, когда газ уже будет пущен в дело. На Америку готовится пролиться новый дождь смерти, но на этот раз он, генерал Лейбер, не намерен прятаться в кустах.
   Особенно теперь, когда сама судьба дала ему шанс добраться наконец до хозяина баллистических паровозов. А заодно взять за задницу своего телефонного приятеля — обещаниям о встрече генерал не верил ни на грош.
   Достать нервно-паралитический газ — не проблема, на складах Пентагона его скопилось десятки тонн. Интенданты этих складов каждое Рождество получали от генерала посылку с бутылкой виски — на тот случай, если их услуги вдруг понадобятся. Когда спустя час снова раздался звонок и мягкий голос назвал по телефону адрес, контейнеры с газом были готовы к отправке.
   После чего генерал пристегнул кобуру с верным “кольтом” к поясу и, кинув полный признательности взгляд на телефон, вышел из кабинета.
   Он еще покажет всем, какой он солдат.

* * *

   Самолет компании “Интерфройнд” принял на борт три небольших, похожих на цинковые гробы контейнера недалеко от тихоокеанского побережья Канады. Контейнеры ждали прямо на посадочной полосе — заброшенном артиллерийском полигоне. Точно, как было сказано в инструкции.
   — Чудно, — покачал головой первый пилот.
   — Чего тут чудного? — не понял его напарник.
   — Да вроде должно было быть два ящика. А их три — сам видишь.
   — Будем грузить или как?
   Первый пилот пожал плечами. Недостача — вот тогда точно были бы проблемы. А про лишнюю коробку ничего сказано не было. Три так три.
   Когда третий ящик грузили в самолет, он, вырвавшись из рук пилотов, тяжело бухнул по полу грузового отсека.
   — Осторожнее ты! Черт его знает, что в эти коробки напихано!
   Лежавший в третьем ящике генерал Мартин С. Лейбер наконец позволил себе перевести дух. Слава Богу, ящики они не открыли. Значит, он уже на пути туда. Хорошо бы лететь пришлось недолго. Чтобы доставить сюда контейнеры, пришлось попотеть так, что он даже забыл запастись бутербродами на дорогу. И теперь чувствовал, как начинало сосать под ложечкой.

* * *

   Получив сообщение о том, что груз на борту, Друг принялся обзванивать склады, на которых можно было приобрести респираторы, противогазы, защитное обмундирование. В короткий срок все средства индивидуальной защиты были скуплены им на корню. Жертвам газовой атаки нелегко будет до них добраться.
   Все шло отлично... пожалуй, кроме одного. Никаких новых сообщений из Стокгольма от агента по имени Чиун не поступало. Второй же агент, Римо Уильямс, наотрез отказался подчиниться приказу доктора Смита и вылететь в Гибралтар для борьбы с несуществующими террористами.
   Существовала немалая — 88,2 процента — вероятность того, что передатчик Римо был поставлен Смиту той же компанией, что и его телефон. А раз так — надо сменить передатчики. У Римо и Чиуна еще будет немало работы. Мобилизовав все каналы связи, Друг принялся рассылать сообщения тем главам государств, которые наверняка заинтересовались бы услугами лучших в мире ассасинов.

Глава 30

   Римо Уильямс, стоявший у багажного конвейера в нью-йоркском аэропорту, проявлял все видимые признаки нетерпения.
   Наконец на ленте появился роскошный чемодан, купленный Римо перед отлетом в дорогом лондонском магазине. Открыв его, Римо извлек оттуда передатчик, замаскированный под коробку с леденцами, и сунул его в карман брюк. Чемодан он оставил около ближайшей урны. Этот аляповатый предмет роскоши он купил лишь для того, чтобы хотя бы в небе над Атлантикой не слышать осточертевшее пиканье проклятого прибора. Смит беспрестанно вызывал его. Римо знал почему — хотел послать его ликвидировать заварушку в Гибралтаре. И знал, что не поедет никуда, покуда задания ему придумывает новая любовь начальника — этот кретинский железный ящик.
   Сев во взятый напрокат автомобиль, Римо направился к выходу из аэропорта. Внезапно у будки на выходе он заметил знакомую фигуру в алом кимоно, о чем-то ожесточенно препиравшуюся с охранником. Подкатив к будке, Римо пару раз коротко просигналил и, когда владелец алого кимоно обернулся, открыл переднюю дверцу.
   — Нам случайно не по пути? — подмигнул он Мастеру.
   Чиун влез в автомобиль, и Римо нажал на газ.
   — По милости Смита я выглядел круглым дураком, — пробурчал Чиун, надув губы.
   — И я тоже. Думаю, это все штучки его компьютера.
   — Что будем делать, сын мой?
   — То, что нужно было сделать уже давно. Поговорить со Смитом как следует. Как мужчина — то есть мужчины — с мужчиной.
   — Боюсь, что он теперь слушает только этот дьявольский автомат.
   — Ну, слушать-то нас ему придется, — Римо прибавил скорость.
   Уже стемнело, когда они подъехали к воротам “Фолкрофта”. Когда оба поднимались на лифте на этаж, где находился кабинет шефа, передатчик в кармане Римо забибикал, наверное, в миллионный раз. Сунув руку в карман, Римо выключил передатчик.
   — Почему ты не избавишься от этой надоедливой игрушки? — поморщился Чиун.
   — Может, потом понадобится.
   Двери лифта бесшумно раскрылись.
   — Я беру на себя Смита, ты — компьютер, — шепнул Римо, стоя на пороге кабинета начальника.
   — Прошу тебя, только не порань его.
   — Можешь не беспокоиться. Что же будет с компьютером — меня ничуть не волнует.
   — Рад слышать от тебя это, сын мой.
   Сильным толчком Римо распахнул дверь. На него с удивлением уставилось небритое и утомленное лицо Смита.
   — Римо! Слава Богу, это вы! Я уже потерял надежду связаться с вами и Мастером. Что такое с вашим передатчиком, хотел бы я знать?
   — Испортился, — пожал плечами Римо. — А что случилось?
   — Ситуация в Гибралтаре критическая. Террористы угрожают взрывом водородной бомбы — не более не менее.
   — Ну и? — Римо явно ждал продолжения. В углу Чиун вел любезную беседу с машиной.
   — Приветствую тебя, механизм.
   — Приветствую вас, Мастер Синанджу. Рада снова видеть вас. Удачным ли было путешествие?
   — Весьма поучительным, — сквозь зубы ответил Чиун. — Я узнал нечто новое и очень важное.
   — Что же?
   — Что люди иногда врут, но только если на то есть причины. Машинам же нельзя доверять вообще.
   — Не понимаю вас. Недостаточно информации.
   — Что вы там втолковываете ей, Мастер? — недовольно покосился в его сторону Смит.
   — По-моему, он втолковывает скорее вам, Смитти, — заметил Римо. — Вам не мешало бы послушать.
   Не отрывая взгляда от “Квантума”, Чиун снова заговорил, уже обращаясь к Смиту:
   — Я обо всем расспросил шведа, о Император. Я убедил его — и он мне все рассказал.
   — Что именно?
   — Что он ничего-ничего не знает о паровозной бомбежке.
   — Это попросту невозможно. Кванти, объясните ему.

* * *

   Контакты микросхем Друга перегревались. Он отключил все телефонные линии — потери в доходах мало что значили по сравнению с неожиданным возвращением Чиуна и его ученика. В настоящий момент один из них успешно отвлекал Смита от потока фальшивых сенсации на экране, которые только и могли нейтрализовать доктора. Второй просто смотрел на Смита, но выражение его глаз было весьма критическим.
   Друг мгновенно просмотрел весь объем памяти в поисках наилучшего средства защиты. И в первый раз за все время существования программы память не дала ему никакой информации.
   Пренебрежение средствами защиты ради доходов обернулось против него — от вульгарного покушения на его новый корпус ему нечем было обороняться. И когда Чиун потянулся к шнуру питания, Другу оставалось только одно: немедленно перекачать все ресурсы памяти в новое гнездо — компьютер, давно припасенный им для такого случая в одном из банков Монреаля. Процессор Друга работал со скоростью света — и никто на свете не смог бы помешать ему осуществить задуманное. Никто, кроме Мастера Синанджу.
   Вилка шнура словно сама выскочила из розетки. Мелькнула и погасла голубая искорка. Точно так же погасло и искусственное сознание Друга — в одну секунду и навсегда.

* * *

   — Б-боже мой! Римо! Он его выключил! — Смит, выпучив глаза, схватился за сердце. — Он... он же может стереть всю память, вы понимаете?! Мой Бог! Гибралтарский кризис! Все, все данные за несколько недель!
   С убитым видом откинувшись на спинку своего мятого кожаного кресла, Смит потянулся за пузырьком с таблетками. Подождав, пока пузырек окажется в руке шефа, Римо стремительно выхватил его и растер между пальцами в розовато-белую пудру.
   — Об этом снадобье, Смитти, вам придется забыть. Вы лучше повнимательнее послушайте Чиуна. Тогда вы поймете, что шведский генерал действительно был ни в чем не виноват. Равно как и британская разведка.
   — Дело даже не в этом. Гибралтарский кризис...
   — Будучи в относительно здравом уме, заверяю вас — никакого гибралтарского кризиса не существует. По крайней мере, пока.
   — Вы не понимаете, что говорите. Компьютеры не ошибаются.
   — Кроме этого, — Римо указал в угол.
   Подойдя к Смиту, Чиун некоторое время пристально смотрел ему в глаза, затем, покачав головой, отвернулся.
   — Этот человек болен, Римо.
   — Амфетамины, — Римо вздохнул.
   Кивнув, Чиун протянул вперед руку и осторожно наложил длинные пальцы на виски Смита. Несколько едва заметных движений — и лицо шефа КЮРЕ приняло умиротворенное выражение, казалось, разгладились даже морщины.
   — Вам лучше? — участливо спросил Чиун, отойдя.
   — Да. Стало как-то... спокойнее. Но тем не менее я протестую...
   — Смитти, — мягко, спросил Римо, — ваш старый компьютер еще не увезли?
   — Нет. Он внизу, в подвале.
   — Подсоедините его, прошу вас.
   — Но я не понимаю...
   — Пожалуйста.
   Пожав плечами, Смит встал на колени и, нагнувшись, извлек из ниши в полу несколько покрытых пылью соединительных концов. Смахнув пыль рукавом, Смит подсоединил концы к стоявшему на столе монитору и, кряхтя, снова уселся в кресло.
   — А теперь проверьте, что там с гибралтарским кризисом.
   — Вряд ли это что-нибудь даст, — буркнул Смит. — Вы лишили меня доступа к глобальным информационным сетям — придется довольствоваться сводками правительственной службы информации.
   Смит забегал пальцами по клавиатуре.
   — Странно, — произнес он спустя минуту упавшим голосом.
   Римо и Чиун понимающе переглянулись.
   — Никаких сообщений об инциденте в Гибралтаре нет, — продолжал Смит удивленным тоном. — Зато масса информации о каком-то метеоритном дожде, который якобы наблюдали вчера на территории всей страны. Но это... это же массированная атака КРУ, дьявол меня возьми! А тот компьютер ничего не сообщал мне об этом...
   — Никогда, — наставительно произнес Римо, — не верьте компьютеру, который спорит с вами.
   — Но она была само... само совершенство...
   — Многие женщины поначалу кажутся такими, — с видом знатока закивал Чиун.
   — Так что предлагаю вернуться к нашим паровикам, Смитти.
   — Но... с чего в таком случае начать? У меня не осталось никакой информации.
   — Вот с этого, — перегнувшись через стол, Римо коснулся лба шефа. — Поверьте, это куда лучше любого компьютера. В народе называется мозги.
   — Начните с поисков королевства в пустыне, — предложил Чиун. — И властителя, сгорающего от жажды мести.
   — Простите?
   — Чиун думает, что враги метают паровозы, потому что у них нет камней для пращи. То есть для этой... для катапульты.
   — Нужно же с чего-то начинать, — обреченно вздохнул Смит.
   Чиун высунул язык и, повернувшись, показал его Римо.
   — Посмотрим, — бормотал себе под нос Смит. — Что-то там говорили об Африке... Наверное, о Северной Африке, раз вы утверждаете, что страна расположена в пустыне. Египтяне — наши союзники. Алжирцы — то так, то эдак. Лобиния... гм, Лобиния. Властитель, жаждущий мести...
   — Я думал, — удивился Римо, — что Лобиния на Ближнем Востоке.
   — Многие путают.
   — Полковник Интифада... — задумчиво пожевал губами Римо. — Что ж, может быть, и он.
   — Посмотрим, что скажут нам данные со спутников. — Смит явно оживился. — Запрашиваю съемку за последние две недели...
   — А что именно вы хотите там искать?
   — Пока не знаю сам. Хотя подождите... Ну почему я раньше до этого не додумался!
   — Любовь, — закатил глаза Чиун.
   — Не говорите ерунду, Мастер. О чем бишь я... да, так вот, когда Советы, например, запускают спутник, это сразу можно определить по большим расходам энергии в зоне запуска. В Лобинии же за последнюю неделю расход прямо-таки колоссальный. И может быть...
   — И этого до сих пор никто не заметил? — удивился Римо.
   — Может быть, и заметили, но в Лобинии с энергоснабжением постоянные перебои. А вот если эти расходы сконцентрированы в возможных районах запуска... Да, так и есть! В Даполи подача энергии прекращалась семь раз за последние четырнадцать часов. Значит, и удары по Вашингтону, и бойня в Нью-Йорке... — Замолчав, Смит снова прилип к экрану.
   Римо с интересом наблюдал за ним. Смит молотил пальцами по клавишам со скоростью пианиста-виртуоза. Мир полностью перестал существовать для него. Блоки сообщений проносились на экране с огромной скоростью, но информация накрепко оседала в памяти шефа КЮРЕ. “Для чего ему компьютер? — подумал Римо в который раз. — Он даст сто очков вперед самой совершенной машине!”
   Наконец Смит поднял от монитора осунувшееся, разом постаревшее лицо.
   — Лобиния. Теперь нет никаких сомнений. Перебои с энергией точно совпадают со временем ударов.
   — Так где же все-таки эта Лобиния?
   — В пустыне. Практически полностью, если не считать Средиземноморского побережья. И как раз на побережье в тех местах, откуда тащили паровозы к месту запуска, должны быть отчетливые следы. Ну почему это не пришло мне в голову раньше?
   — Потому что раньше, Император, вы подозревали весь мир, — светло улыбнулся Чиун. — А я с самого начала говорил вам о королевстве в пустыне.
   — Даже если так... — Умолкнув, Смит снова прилип к монитору.
   На экране одно за другим возникали фото космической съемки. Изображение задерживалось всего на секунду, но Смиту этого было достаточно.
   — Вот! — воскликнул он, с силой ударяя по клавише. Кадр на экране вздрогнул и замер. — Глядите, — поднял голову Смит.
   Римо и Чиун встали по обе стороны кресла.
   — Вот следы.
   — Идут через всю пустыню, — прокомментировал Римо. — Но уходят как будто бы в никуда.
   — Нет, не совсем. — Смит ткнул пальцем в экран. — Вот, тень в этом месте видите? Паровозы доставляли в какой-то бункер или подземный комплекс. Все понятно: представляете, каких размеров должна быть пусковая установка, чтобы перебросить такую махину через океан? Вот она и спрятана под землей. Под песком.
   — Что ж, — резко выпрямился Римо, — тогда поехали.
   — Я сейчас вызову вертолет, — Смит уже тянулся к телефону. — Менее чем через час вы будете уже на пути туда... — Он осекся. — Телефон не работает.
   — Вы лучше позвоните из автомата в холле, — посоветовал Римо. — Пять центов я вам дам. А то мир вряд ли захочет ждать, пока вы вызовете сюда мастера.
   — Да, так и сделаем. Но я все равно не понимаю... Этот телефон мне рекомендовал сам...
   — В том-то и дело, — подмигнул Римо.

Глава 31

   Полковник Интифада с безопасного расстояния наблюдал за приготовлениями к запуску.
   135-тонная “Коломна” была установлена довольно далеко от входа в подземный комплекс. Полковник следил, как рабочие в масках и защитных комбинезонах закачивают газ через наскоро установленные на громадном цилиндрическом котле паровоза клапаны. Вернее, газы — из одного контейнера в переднюю часть разделенного герметичной переборкой котла, из другого — в заднюю. Сейчас они были не вреднее воздуха, но когда при падении паровоз разобьется и вещества соединятся между собой, на много миль вокруг вымрет все живое.
   Из-за паровоза выскочил Гамид аль-Мудир. Подбежав к полковнику, приложил руку к козырьку и вытянулся.
   — Все готово, ваше братство, только... никак не можем открыть третий контейнер. Инструмент не берет его — и все тут.
   — Наплевать, — махнул рукой полковник Интифада, — несите его сюда. Главное — первое отделение концерта закончено. Начинайте второе.
   Контейнер загрузили в джип, и полковник въехал под своды бункера. Подкатив к площадке перед рубкой управления, он выключил мотор и вышел из машины.
   У самого люка зарядной камеры готовили к запуску еще один паровоз.

* * *

   Петр Колдунов медленно приходил в себя. Руки онемели — он не мог двигать ими. Но лишь когда к нему полностью вернулось зрение, он понял почему.
   Его руки были связаны над головой электрическим проводом и привязаны к чему-то. Сам он стоял на коленях на холодном железном полу. Прямо перед ним зияла чернотой огромная дыра, окруженная какими-то трубками и циферблатами.
   Вглядевшись пристальнее, он застонал.
   — Стало быть, узнали, где находитесь? — произнес кто-то позади него.
   С трудом обернувшись, Колдунов увидел полковника Интифаду, одетого в парадный светло-зеленый мундир.
   — Можете посмотреть еще раз, — предложил тот. Этого Колдунову не требовалось: он уже все понял. Он стоял на коленях перед разверстой пастью паровозного котла. Руки его были привязаны к фонарю под потолком кабины старинного паровоза.
   — Нет, полковник, вы не сделаете этого.
   — Почему? — пожал плечами Интифада. — Вы, Колдунов, мне больше не нужны. А вам, наверное, приятно будет узнать, что и в ваши последние минуты я заставлю вас поработать на себя.
   — Вы не посмеете.
   — Мы только что заполнили другой паровоз газом. Газом нервно-паралитического действия. С полной загрузкой он весит ровно столько, сколько вот этот — с учетом, разумеется, живого веса. Твоего.
   — Не понимаю.
   — Я сейчас все объясню тебе, русский пес. — Полковник Интифада радостно потер руки. — Ты ведь знаешь лучше меня, что от веса этих чудищ зависит точность их приземления. Так вот, я хочу знать, куда приземлится этот паровоз, чтобы послать за ним по пятам его младшего братишку. Если этот свалится в океан и переглушит стаю селедок, придется поменять угол запуска. И вот для этого мне нужны еще сто пятьдесят фунтов веса. Твоего веса. А сам ты не нужен мне.
   Хохот полковника Интифады, в восторге откинувшего назад голову, походил на лай голодной гиены.
   Петр Колдунов закрыл глаза. Молить о пощаде? Никогда, да и бесполезно — этого маньяка он хорошо успел изучить. Не открывая глаз, он слушал, как полковник отдает отрывистые приказы. Вздрогнув, тяжелая туша паровоза поползла в зарядную камеру.
   В ноздри Колдунову ударил резкий запах горелого металла. Против воли в памяти оживали воспоминания — вот так пушка пахла с самого первого запуска. С того самого дня, как он создал ее.
   Позади с грохотом захлопнулась крышка люка. Колдунов на секунду открыл глаза — полная тьма. Пути назад нет. Он снова зажмурился. Для него, Петра Колдунова, путь назад был отрезан с того самого дня, когда он покинул Россию с чертежами своего последнего детища.
   Несколько минут стояла звенящая тишина. Затем, нарастая, возник знакомый звук. От первого разряда, прошедшего по рельсам, на всем теле Колдунова поднялись волосы.
   И вдруг — вспышка нестерпимого, слепящего раскаленно-белого света. Колдунову показалось, что он видит с бешеной скоростью несущийся ему навстречу дульный выход ускорителя. Даже стартовая скорость была столь велика, что тело Колдунова со страшной силой вжало в стенку кабины; хрустнули, ломаясь на части, ребра и позвонки.
   Петр Колдунов умер еще до того, как раскаленный добела локомотив взмыл в безоблачное небо над пустыней. Пол кабины с глухим чавканьем вывалился; тело Колдунова выпало бы в образовавшуюся дыру, но провод, которым были притянуты к фонарю под потолком его запястья, выдержал.