Мерфи Уоррен. Ярость небес

   — Можем. Сначала у них кончатся большие камни. Потом — мелкие. Потом кончатся гравий и галька. А потом они просто прекратят стрелять.
   — В таком случае, каковы наши задачи в Вашингтоне, Смитти? Сунуть руки в карманы и на все на это смотреть? Или ловить сачком эту штуковину, если она снова прилетит Бог знает откуда? По-моему, лучше было бы разобраться, кто стоит за всем этим.
   — Эта задача не из сложных, — изрек Чиун с пафосом.
   Смит и Римо снова уставились на него.
   — Продолжайте, продолжайте, — в глазах Смита снова заплескалась надежда.
   — Кому ваше правительство умудрилось особенно насолить в последнее время?
   — Насолить? Простите, как именно?
   — Осады не устраивают для того, чтобы завоевать или причинить разрушения. Их устраивают в наказание или из мести. Вспомните — и наверняка взору вашему предстанет некий владыка, который ищет мести президенту благословенной Америки.
   — Ну, тут список будет немаленький, — заметил Римо. — Зуб на нас имеет примерно треть всех держав мира.
   — Но гнев, который чувствуется в нанесенных по великому граду ударах, выдает человека страстного. Вспомните — есть ли такой среди названных государей.
   — Если есть, тогда он просто-напросто идиот. Ибо решил швыряться камнями в единственную в мире страну, которая в свое время не постеснялась при сильном расстройстве попотчевать своего противника атомной бомбой.
   — Не согласен. Эти КРУ довольно трудно отследить, так что запустивший их находится в относительной безопасности, — вмешался в разговор Смит. — Но думаю, в отношении вашей задачи вы правы, Римо. Она будет состоять в том, чтобы найти и уничтожить источник угрозы. Тем не менее, я настаиваю, чтобы вы оба сейчас же отправились в Вашингтон. Обследуете места приземления этих КРУ... в общем, наверняка узнаете что-то полезное.
   — Только не я, — меланхолично заметил Римо. — Для меня абсолютно все камни одинаковы.
   — Как и тот, что сидит у тебя на плечах, — заключил Чиун тоном, полным презрения.

Глава 15

   Несмотря на возражения ближайших советников, президент Соединенных Штатов Америки вышел в эфир с обращением к стране.
   — Ситуация под контролем, — таковы были первые слова, которые он произнес с подиума, установленного в Восточном зале Белого дома.
   Перед ним нестройной шеренгой расположились представители всех ведущих информационных агентств. В комнате было народа, что сельдей в бочке. Воздух, нагретый лучами прожекторов и пронизываемый бликами вспышек и телекамер, казался наэлектризованным. Это была первая пресс-конференция нового президента — и уже по одной этой причине ее осветили бы как можно подробнее. Но тот факт, что президент за весь предыдущий день так и не появился в Овальном кабинете, породил стремительно катившуюся волну слухов и превращал конференцию в вовсе экстраординарное событие.
   — О какой ситуации идет речь? — немедленно последовал вопрос.
   Президент почувствовал, что лоб его покрывается холодным потом. Он успел произнести только первую фразу из заготовленного десятиминутного выступления — и уже вопросы начали сыпаться на него, словно камнепад. Заткнуть глотку этому писаке или пускай уж спрашивает...
   — Да, какая именно ситуация? — еще голос откуда-то справа.
   Президент решил твердо придерживаться заготовленного текста.
   — Текущая ситуация, — твердо произнес он.
   Пресса наградила его недоуменными взглядами.
   — Господин президент, — подала голос средних лет дама, — не могли бы вы рассказать о ваших проблемах с алкоголем?
   — Каких еще проблемах? — удивленно вскинул брови президент.
   Дама не ответила. Она уже строчила в блокноте ответ главы государства.
   На лице президента мелькнуло выражение ужаса.
   — Так о каких проблемах вы говорите? — повторил он.
   Снова никакого ответа. Представители прессы лихорадочно снимали и записывали.
   — Не могли бы вы вернуться к кризису? — на этот раз голос слева.
   — О кризисе я ничего не говорил, — нахмурился президент.
   — То есть вы отрицаете наличие кризиса?
   — Не то чтобы полностью... Но назвать нынешнее положение кризисным у меня тоже нет оснований.
   — Тогда как же вы его охарактеризуете? Особенно странным это выглядит ввиду вашего исчезновения после церемонии инаугурации — исчезновения на целые сутки.
   — Первая леди знает, где вы провели эту ночь? — Это явно кто-то из женских журналов.
   — Безусловно. Она была вместе со мной, — президент еще сильнее нахмурился.
   Перья шуршали по блокнотам, как голодные мыши; президент уже начал подозревать, что сказанного для журналистов более чем достаточно. Лучи юпитеров немилосердно пекли макушку; президент чувствовал, как из головы испаряются последние остатки сосредоточенности. Все, что он собирался сделать — это объявить нации, что в первый же день его правления над страной нависла неожиданная опасность; о природе ее говорить пока преждевременно, но ситуация находится полностью под контролем. Вместо этого они полезли в его личную жизнь. Пребывая большую часть своей сознательной жизни в счастливом браке, и еще дольше — на посту профессионального политика, президент был уверен, что ничего личного в его жизни и не осталось уже. А вот поди ж ты...
   — Господин президент, по имеющейся у нас информации, стратегическое военное командование привело в состояние повышенной готовности все эскадрильи бомбардировщиков “Б-52”. По какой причине?
   — Это не так, — твердо ответил президент. — Информация ложная.
   — Тогда как вы объясните вчерашнюю передислокацию частей ВВС?
   — Самые обычные учения, — президент пожал плечами. Врать он не любил — по крайней мере, таким беспардонным образом. Однако сейчас главное — не вводить американский народ в панику, а, наоборот, успокоить.
   — И они не связаны с предполагаемой угрозой?
   — Угроза, увы, не предполагаемая, а вполне реальная.
   — Но если она так серьезна, почему вы не объясните сразу, в чем ее суть? Вы не думаете, что те, кто голосовал за вас, имеют право знать об этом?
   — Я уважаю права всех и каждого, — посуровел президент.
   — Господин президент, не могли бы вы вернуться к вашим алкогольным проблемам?
   — Каким еще, к черту, алкогольным проблемам?! — загремел президент.
   — Вы уже в третий раз это говорите, — заметил кто-то в задних рядах. — Значит ли это, что вы отрицаете наличие у себя каких-либо проблем с алкоголем, хотя явные признаки их вы обнаруживали во время церемонии инаугурации?
   — Полностью отрицаю.
   Сливки вашингтонской прессы вновь яростно заскребли в блокнотах, и перед помутненным от ужаса внутренним взором президента предстал заголовок: “Президент отрицает склонность к алкоголизму”.
   — Теперь прошу не перебивать меня, — овладел наконец собой президент. — Все, что я хочу сделать — это заверить народ Америки в том, что ситуация полностью под контролем. Никаких оснований для тревоги нет. Проблемой занимаются лучшие умы Пентагона, и...
   — Пентагона? Значит, возможность нападения существует?
   Президент колебался. Снова врать ему не хотелось, к тому же на сей раз ложь будет совсем уж чудовищной. Особенно если неизвестный враг нанесет удар снова...
   — Что вы можете сказать о пожаре в Лафайет-парке? — В главу правительства вцепилась очередная акула пера. — И о взрыве на площадке для гольфа в Вифезде? Существует ли какая-либо связь между этими двумя событиями?
   Президент понял, что у него не осталось выбора.
   — Как мне сообщили, в Вифезде упал метеорит. А пожар в парке был обыкновенным пожаром.
   К удивлению и облегчению президента, его слова явно не собирались ставить под сомнение.
   — Могу вам сообщить еще кое-что, — президент почувствовал, что надо ковать железо. — Кое-кто по ту сторону океана не прочь побряцать оружием. Мы знаем, кто именно и чего они пытаются этим добиться. И я хочу заверить американский народ, что нам не впервой справляться с такого рода проблемами. Любителей же подобных маневров хочу предупредить — при следующей попытке с их стороны нами будут приняты ответные меры. И меры жесткие.
   — Военного характера, мистер президент?
   — Без комментариев.
   Черт бы их побрал, подумал он. Ишь, мастера ловушки ставить.
   Рядом с президентом возникла сухощавая фигура пресс-секретаря.
   — Это все, джентльмены, — раскланялся он, почти силой стаскивая главу государства с подиума.
   — Я же еще не закончил! — прошипел президент секретарю в ухо.
   — Закончили, господин президент, закончили. Иначе они съедят вас живьем. Идемте, прошу вас. С ситуацией справится отдел информации.
   С видимой неохотой помахав представителям прессы на прощание рукой, президент Соединенных Штатов Америки закончил пресс-конференцию. Он с гораздо большим удовольствием показал бы им шиш, но эти кадры немедленно появились бы в вечернем эфире, после чего последовал бы двадцатиминутный разбор смысла президентского жеста и его политических последствий.
   Шагая по роскошному ковру, которым был застлан пол Восточного зала, он думал: как могла прийти в голову пресс-секретарю мысль чуть ли не силком утащить президента страны с его первой пресс-конференции? Кем, интересно, этот тип себя возомнил — агентом Секретной службы?

* * *

   В своем пентагоновском кабинете генерал Мартин Лейбер, выключив телевизор, издал шумный вздох облегчения.
   Свою пресс-конференцию президент, конечно, завалил. Начисто. Даже в черно-белом изображении, наверное, было видно, что он зелен, как репа. Хотя эти псы-газетчики рвали его на совесть. Никогда не угадаешь, в какое место вцепятся. Но самое главное — карьеру генерала Лейбера он-таки завалить не сумел. Вот если бы он упомянул, какие именно “умы Пентагона” призваны справиться с ситуацией, тогда бы конечно...
   Тогда газетчики впились бы в него, генерала Лейбера, как клещи в бездомную кошку. И высосали бы из него все — биографию, планы на будущее, а главное — подробную, день за днем, историю его служебной карьеры.
   Материальчик был бы самый что ни на есть жареный. В частности, всплыло бы, что во время корейской войны генерал Мартин С. Лейбер служил в чине старшего сержанта на базе ВВС в частях второго эшелона и о том, что такое военные действия, руководство подчиненными в бою, ровно никакого понятия не имел. Но когда за два дня до рождественской вечеринки северокорейский снаряд накрыл офицерский склад, где хранились спиртные напитки, именно старшему сержанту Мартину С. Лейберу поручили восстановить драгоценный запас.
   Восстанавливать его, впрочем, было нечем. Спиртного на много миль вокруг не было. И сержант Лейбер уже видел себя разжалованным в рядовые, когда случайно набрел на оставленный у обочины танк, экипаж которого отправился в гости к приветливым местным шлюхам. Смекнув, что в этом его спасение, сержант Лейбер увел танк, который продал двум северокорейским прапорщикам за несколько ящиков хорошей рисовой водки. Но Лейбер не собирался останавливаться на достигнутом. Хорошенько разбавив водку, он увеличил число ящиков с шести до двенадцати и с триумфом возвратился на базу.
   Неделю спустя, несколько протрезвев, он обменял припрятанные шесть из двенадцати ящиков на двухнедельный отпуск в Токио, где закупил несколько центнеров фальшивых корейских сувениров, которые продал по цене настоящих, естественно.
   С этого момента и началась карьера Мартина Лейбера — сначала до капитанского чина, затем до полковника и в конце концов до генеральских звезд. О ВВС у него сохранились самые теплые воспоминания: даже во время вьетнамской войны он умудрялся не только загонять вьетконговцам миллионное снаряжение, но и вытянуть денежки из своих, выдавая им оставшиеся еще с той войны корейские перочинные ножики за штыки головорезов Вьетконга.
   Карьера привела его в конце концов в Пентагон, к миллиардным оборонным контрактам и золотоносным спискам военного снаряжения. И теперь, когда до пенсии оставалось совсем немного, генералу Лейберу очень не хотелось, чтобы обломился сук, на котором он так удобно сидел. А именно так бы и произошло, если бы газетчики вдруг услышали его имя. Тогда заголовками типа “Президент отдает судьбу нации в руки бывшего интенданта” пестрели бы все газеты страны.
   Но поскольку президент, к счастью, об этом и словом не обмолвился, генерал Лейбер мог спокойно продолжать свое дело дальше. А раз так, значит, у него есть шанс из этой заварухи выкарабкаться.
   Прежде всего — кровь из носа — надо найти, откуда все же прилетают в Америку эти проклятые паровозы.
   Глубоко вдохнув, генерал Лейбер привел в действие самое мощное, по его убеждению, оружие из арсеналов армии Соединенных Штатов — красный кнопочный телефон. С базой ВВС “Эндрюс” его соединили быстро.
   — Майор Чикс? Генерал Лейбер у аппарата. Президент через прессу только что предупредил страну об опасности.
   — Б... Боже мой! Он... он рассказал им о паровозах?!
   — О КРУ, черт бы вас побрал! Я же просил вас выкинуть из памяти это дурацкое слово!
   — Виноват, о КРУ, генерал. Значит, о... них он не рассказывал?
   — Нет, к счастью для нас, черт возьми. Наш президент еще не полный идиот, дай ему Бог здоровья. Теперь я жду ваших ответов, майор.
   — Некоторые части второго КРУ уже восстановлены. Голос майора периодически заглушали лязг металла и уханье молотов. Какофонию дополняло гудение пламени в горнах. Поморщившись, генерал вновь закричал в телефон:
   — Это я понял! Но какие именно?
   — С этим КРУ нам повезло больше, сэр. Оно не так повреждено, как первое.
   — Продолжайте.
   — Больше всего пострадала передняя часть — задняя осталась почти что целой. Сэр, наши выводы могут быть преждевременными...
   — Давайте, давайте, дьявол вас побери!
   — На нем нет никаких следов кронштейна для колокола. Чтобы удостовериться, мои люди сейчас проверяют снова...
   — В чем удостовериться, черт возьми?!
   — А помните наш недавний разговор? Отсутствие колокола означает, что пар... что КРУ не американского производства. Это... гм... иностранное КРУ.
   — А место производства определить сможете?
   — Надеюсь, что сможем, сэр.
   — А оно не африканское, часом?
   — Африканское? — В голосе майора явственно звучало сомнение. Генерал услышал, как, перекрывая шум, в трубке зашуршали страницы.
   — Знаете... В этом справочнике паровых КРУ ничего о моделях африканского производства не сказано.
   — Наша разведка засекла, что запустили его откуда-то из Африки. Так что и производство должно быть местным.
   — Не знаю... Первый был американским, вне всякого сомнения. Хотя, конечно, после того как придумали дизельные... двигатели, мы сами стали продавать эти... КРУ всему миру. Можно, я буду употреблять слово “двигатели”, сэр?
   — Да плевать. — Лицо генерала болезненно покривилось. — Мне нужно узнать, где была сделана эта штуковина. Можно это как-нибудь устроить?
   — Есть один верный шанс, сэр. Окраска.
   — Как вы сказали?
   — Понимаете, перед тем как пустить... двигатель в эксплуатацию, его красили в цвета фирмы-производителя — у каждой был свой набор цветов. Как, например, сегодня у пассажирских самолетов. Эти цвета называли окрасом. Вот.
   — Звучит убедительно. Ну и какого цвета наше КРУ?
   — Вот это нам как раз неизвестно. Двигатель сильно закопчен и обуглился. Но мы сейчас пробуем счистить копоть — может быть, под ней остались следы краски. Это наш единственный шанс.
   — Какое-нибудь оборудование вам понадобится?
   — Да, все, что используют для химанализа краски. Хорошо бы задействовать лаборатории ФБР...
   — Не пойдет. В ФБР я никого не знаю. Они законники притом гражданские — с ними я не привык иметь дела. Военные — это одно, но у шпаков, если уж законники в тебя вцепятся, — считай, что пропало дело.
   — Понял вас, генерал. А ЦРУ?
   — То же самое. С этими только свяжись — и у тебя в квартире на следующий день будет торчать перископ из унитаза.
   — В любом случае, генерал, если нам удастся добыть образцы краски, а вам — отдать их на анализ кому бы то ни было, место выпуска КРУ мы определим.
   — Приступаю к делу, — объявил генерал Лейбер и дал отбой. — Чтоб вас всех!.. — изрыгнул он после минутного раздумья, поняв, что сам не знает ровным счетом ничего о химанализе краски, и хуже того — нет никого, кто мог бы ему в этом помочь.
   Зазвонил телефон, и генерал машинально поднял трубку.
   — Генерал Лейбер? — По голосу сразу было понятно, что звонит крупный военный чин.
   — Так точно. Кто говорит?
   — Комитет начальников штабов.
   — Но вы же один, простите.
   — Я его председатель. Адмирал Блэкберд, рад познакомиться. Мы тут только что посмотрели президентскую пресс-конференцию. О каких там “умах из Пентагона” он толковал? То, что это не министр обороны, понятно; этого недоумка запихнули к нам в бункер — и слава Богу, а то бы он еще что-нибудь натворил.
   — Верный ход, — оценил генерал Лейбер, начисто забывший о существовании министра вообще. — Адмирал, если бы президент пожелал назвать имя этого человека, он бы это непременно сделал — ведь верно? По всей видимости, от сохранения в тайне этого имени зависит национальная безопасность старого доброго дядюшки Сэма — вам не кажется?
   — Гм... Вообще с точки зрения стратегии это имеет смысл. А с точки зрения тактики — положение сейчас каково?
   — Ожидаем третьего удара.
   — Ага, это я знаю. А ответные мероприятия?
   — Пытаемся установить место производства снаряда.
   — Отлично. А то у нас нажать на кнопку уже давно руки чешутся. Можем чем-нибудь помочь?
   — Мм... у нас, видите ли, тут проблема с химанализом, — задумчиво зачмокал губами Лейбер. — Говоря откровенно, мы просто не знаем, кому это поручить: все ведомства, способные решить эту проблему, к сожалению, чисто гражданские. А нам бы, сами понимаете, не хотелось...
   — Верно мыслите, генерал. Гражданские не любят пачкать руки.
   — О чем я и говорю, адмирал. Что посоветуете предпринять?
   — По мнению Комитета начальников штабов, осталось одно, но верное средство.
   — Сэр?
   — Компьютер! Компьютеры, приятель, в наши дни могут все. Все, что вам нужно — это найти такой, что мог бы справиться с этим делом, запрограммировать его — и полный вперед!
   — Великолепно, адмирал! Ваше предложение принято. Буду держать с вами связь.
   Генерал Лейбер повесил трубку, ругая себя на чем свет стоит. И как он сам до этого не додумался? Конечно, компьютер, тысяча чертей! В Пентагоне их тонны — в финансовом ведомстве, в кассе, есть даже один для военных игрушек — где-то в караульном помещении.
   Вся беда в другом: чтобы запрограммировать его, понадобятся недели, если не месяцы. Этим сроком для анализа обугленных крошек краски генерал Лейбер не располагал. К тому же, стоит только пентагоновским программистам узнать, какую программу и для чего они пишут... По степени утечки информации военное ведомство могло сравниться только с Конгрессом.
   Генерал Лейбер вновь поднял телефонную трубку. Эта штуковина сделала мне состояние, думал он, набрав номер и слушая длинные гудки. Да, именно эта. Другим для этого требуются танки и артиллерия, но он, генерал Лейбер, отдаст все эти железки за хороший многоканальный аппарат.
   — “Эксельсиор системс”, — послышался в трубке сонный голос.
   — Мартин Лейбер, Ричард. Не помешал?
   — Генерал? — Голос из сонного стал встревоженным. — Здравствуйте, генерал. Что-нибудь случилось?
   — Вы необычайно догадливы. Пахнет жареным, Ричард.
   — Нет, — после паузы отозвался голос. — Этого быть не может. Только не говорите мне, что дело с дефектными микросхемами выплыло...
   — А? Нет, с этим все в порядке. Я о национальной безопасности.
   — Эти самолеты решили задействовать?!
   — Вот это может случиться. И можешь себе представить, чем это для нас кончится.
   — Бог мой... Отсидки не миновать.
   — Это тебе отсидки не миновать, штафирка несчастная! А мою задницу приставят к ближайшей стенке! По обвинению в государственной измене — усек?
   — Бог мой, — повторил голос в трубке. — И что теперь делать?
   — Есть один выход. Мне нужен в полное распоряжение самый лучший в мире компьютер. Немедленно.
   — Мы и делаем самые лучшие. Параллельные процессоры. Искусственный интеллект. Вам какой нужен?
   — Подходящий для химанализа, причем программировать буду сам. Национальная безопасность.
   — Но... вы умеете программировать, генерал?
   — Понятия не имею, что это такое. Поэтому мне нужен ящик, который сам себя программирует.
   — Есть такой. Наша последняя разработка. “Эксельсиор системе квантум три тысячи сто”. В одном экземпляре — опытный. Система искусственного интеллекта се способностями к самопрограммированию. Управляется голосом. Так что программировать его не нужно. Просто поговорите с ним.
   — Доставите к вечеру. Ко мне в кабинет.
   — Но я не могу доставить его, генерал. Он единственный. А заказов на него — уже миллион. И от ЦРУ, и от ФБР, и от НАСА... Я думал, Пентагон тоже хочет оформить заказ.
   — Я вот как раз и заказываю, — огрызнулся генерал Лейбер. — И доставить нужно сегодня, а то...
   — А то что, генерал?
   — А то в кутузку пойдешь именно ты! За те самые микросхемы, которые ты продал нам с подрывными целями, а я, разумеется, ничего об этом не знал.
   — Но вы... но вы же все знали! Вы тоже во всем этом участвовали!
   — Повторяю тебе еще раз: мне осталось совсем ничего до пенсии. И если меня возьмут за задницу — не воображай, что тебе удастся этого избежать. Понял меня, приятель?
   — Это... непохоже на вас, генерал!
   — Времена меняются, — философски изрек Лейбер. — Я жду ответа. Итак?
   — Ну хотя бы расписку!..
   — Как только закончу — тут же получишь его назад, — успокоил генерал собеседника. — К тому же, в списке заказчиков Пентагон должен стоять первым.
   — Я знал, что вы это скажете. — Голос в трубке стал заметно веселее.
   Генерал едва успел опустить трубку на рычаг, как телефон заверещал снова. Услышав усталый голос президента, генерал Лейбер невольно выпрямился.
   — Вы смотрели пресс-конференцию, генерал?
   — Так точно, сэр. И должен вам сказать, сэр, — это был просто подвиг.
   — Не валяйте дурака. Они просто сожрали меня на завтрак. И мало того, раздувают из этого Бог знает что. Так что если вы в ближайшее время хоть что-то не сделаете, мне придется публично сказать всю правду.
   — Прошу вас, не беспокойтесь, господин президент. К делу подключен сверхмощный компьютер.
   — Компьютер?
   — Да, дельце оказалось великовато для одного-единственного генерала, сэр. Даже для такого, как я. А эта штучка может все, что угодно.
   — Как насчет внешней связи?
   — Разумеется, — хмыкнул генерал, удивляясь, при чем тут внешняя связь. — Все, что хотите.
   — А синхронный перевод на другие языки она делает?
   — В три секунды, — заверил генерал Лейбер, недоумевая, на кой черт понадобились президенту в такой момент какие-то языки.
   — Так... А где эта машина сейчас?
   — Доставят к вечеру.
   — Не кладите трубку, генерал.
   Некоторое время в трубке играл “Марш Радецкого”, затем снова прорвался голос президента.
   — Генерал... в Пентагон эту машину доставят не сегодня.
   — Именно сегодня, сэр. Заказ делал я сам.
   — Я не спрашиваю вас, я утверждаю. Ее доставят туда, куда я вам скажу. Запишите адрес.
   Из-под пера Лейбера на клочке бумаги появился адрес оптового склада в городке Трентон, штат Нью-Джерси.
   — Но осмелюсь спросить, сэр, почему?!
   — Он мне понадобится. Вы продолжайте исследования, само собой.
   — Разумеется, — согласился генерал. — Однако...
   — Никаких “однако”, генерал Лейбер. Это приказ.
   Генерал Лейбер повесил трубку, молча недоумевая, откуда вдруг у президента взялся этот апломб. Еще несколько часов назад, на пресс-конференции, он выглядел совершеннейшим идиотом. И для чего, интересно, этот компьютер ему “понадобится”? Да еще на складе в Нью-Джерси...
   Когда генерал Лейбер снова набрал номер “Эксельсиор системс”, он был мрачнее тучи. К счастью, президент ничего не сказал о том, что он собирается этот компьютер вернуть. Так что об этом пускай болит голова у толстозадого кретина из “Эксельсиор”. А он, генерал, зажарит рыбку побольше. Если его самого не зажарят до этого.

Глава 16

   В Овальном кабинете Белого дома президент тоже положил трубку на рычаг.
   То, что генерал проговорился насчет этого компьютера, Божий промысел. Это может стать решением всех проблем. Открыв ящик стола, он извлек из него красный телефон без диска, шнур от которого тянулся через весь кабинет и исчезал за дверями президентской спальни. Шнур президент нарастил собственноручно — в такой момент КЮРЕ должна быть всегда под рукой. Приученный персонал не задавал вопросов по поводу странного телефона.
   Президент поднял трубку. Голос доктора Смита раздался на другом конце линии через несколько секунд.
   — Говорит президент, Смит.
   — Да, господин президент, я узнал вас.
   — Где ваши люди?
   — Мои люди? Они отправились к вам уже несколько часов назад. Вы хотите сказать, что они не прибыли?
   — Не прибыли.
   — Прибыли, — послышался откуда-то скрипучий голос.
   — Так прибыли или нет, господин президент? — обеспокоенным тоном вопросил Смит.
   — Это... это не я, — президент встревоженно озирался по сторонам.