Мерфи Уоррен. Ярость небес

   — Но на это потребуется несколько недель.
   — Скорее — несколько месяцев.
   — Но о радиации никаких сообщений не было. Не было ведь даже взрыва!
   — Это верно, — согласился агент.
   — Боюсь, что мне придется настаивать, — голос президента стал жестким.
   — Еще раз прошу простить, господин президент. Но у меня приказ.
   — Это чей же?! Я — верховный главнокомандующий!
   — Я помню об этом, сэр, — заверил его агент. — Но подчиняюсь я не вам, а своему непосредственному начальству.
   — С каких это пор? — вскинулся президент.
   — Такова наша главная инструкция. Ваша безопасность важнее всего — даже ваших собственных требований и пожеланий. Иными словами, Служба должна сделать все, чтобы спасти вашу жизнь, хотите вы этого или не хотите.
   Президент в молчании подавленно взирал на агента.
   — Простите, господин президент, — в третий раз извинился тот, — но таковы правила. Может быть, вам лучше ознакомиться с тактической обстановкой?
   Президент угрюмо кивнул. Оказывается, быть главой государства — не совсем то, что некогда представлялось ему в мечтах. В частности, всей полноты данной ему власти и близко не испытать. На все, оказывается, полагается свой регламент.
   Пододвинув кресло, президент присоединился к своим каменнолицым стражам, изучавшим сводку тактической информации НОРАД. На мониторах стоял режим поиска — ждали приближающиеся летающие объекты.
   В который раз президент пожалел, что в бункере нет так необходимого ему сейчас красного телефона. Сейчас доктор Харолд В. Смит был тем единственным человеком, которому он мог бы довериться. Осталась последняя надежда — может быть, Смит уже понял, что происходит, и привел своих людей в действие?

* * *

   Доктор Харолд В. Смит понял, что не следует более откладывать принятое решение. За окнами кабинета темнело. В вечерней программе новостей повторяли с завидным упорством, что в первый день своего правления новый президент Соединенных Штатов так и не появился перед репортерами, которые не замедлили растрезвонить в своих газетах, что над Вашингтоном нависло ощущение смутной опасности.
   К тому времени, как они поймут наконец, что к чему, угрюмо подумал Смит, ощущение смутной опасности перерастет в панику национального масштаба. Хотя у этих писак уже наверняка готова собственная версия. Нет только фактов, чтобы ее подтвердить.
   Пора было вызывать Римо и Чиуна. Позвонив секретарше, он велел вызвать обоих к нему в кабинет.
   — Боюсь, они только что ушли, доктор Смит, — послышался в ответ испуганный голос.
   — Ушли? Куда?!
   — Я не уверена... но, по-моему, они говорили что-то о бюро проката грузовых автомобилей.
   — О, дьявол! — простонал Смит, откидываясь без сил в кресле. — Этот проклятый слон.

Глава 6

   Взятый напрокат грузовик Римо поставил у самой двери стойла. Вышел, размотал цепи, стягивавшие откидной пандус, опустил стальные брусья к самым воротам стойла и открыл двери кузова.
   Черная дыра кузова смотрела прямо на ворота. Расстояние — меньше двух футов. В эту щель Рэмбо точно не сможет протиснуться. И мимо грузовика промахнуться — тоже. Сейчас рванет из стойла — и прямо сюда.
   Быстрым движением руки Римо вынул замок из петель засова — он знал, что у Чиуна есть ключ, но просить о чем-либо старика не хотелось. Сегодня — особенно.
   Нажатием пальца Римо откатил в сторону скользившую на подшипниках дверь. В глубине стойла, освещавшегося единственной тусклой лампочкой, на куче соломы возлежал Рэмбо. Увидев Римо, он поднял хобот в знак приветствия.
   — И тебе того же. — Римо раскланялся. Подойдя к слону, он громко хлопнул в ладоши. С потолка посыпалась пыль. — Давай, вставай! Поехали!
   Рэмбо с деланным равнодушием встряхнул ушами.
   — Раньше тебя на месте стоять не заставить было, — проворчал Римо, хмуро глядя на слона.
   Нагнувшись, он потянул Рэмбо за похожий на серую веревку хвост — потянул не сильно, но достаточно убедительно. В ответ Рэмбо схватил хоботом клок сена и кинул его Римо в физиономию.
   — По-хорошему, значит, не хотим, — сквозь зубы процедил Римо и, встав на колено, подставил плечо под брюхо слона.
   Двинул плечом, почувствовав, как Рэмбо колотит хвостом воздух. Двинул сильней. Серая туша начала подаваться. Отлично, подумал Римо и поднажал. Медленно, очень медленно огромное серое тело поползло к раскрытым дверям кузова. Толкать Рэмбо по слежавшемуся сену было легче. Слон скользил по нему, как по льду.
   Однако, пододвинув слона к самому пандусу, Римо понял, что теперь-то и начнутся проблемы.
   И тут, встав на ноги, Рэмбо пошел прямо к пандусу. Взойдя на него, он снова лег и устремил на Римо полный невыразимой грусти взгляд маленьких поросячьих глаз.
   — Вот, вот, — раздался скрипучий голос. — Твои планы ясны даже неразумному животному.
   Римо обернулся. Неподалеку от грузовика стоял Чиун, облаченный в траурное серое кимоно. Лицо его было печальным.
   — Ничего ему не ясно, — огрызнулся Римо. — Если бы было ясно, он уже умотал бы в лес. И вообще, не мешай мне, папочка.
   — Ты никогда не любил его. И он понимал это.
   — Ну и ладно. Я достаточно за ним ухаживал.
   — Куда же ты собираешься отвезти его — при условии, что он смирится с этим?
   — Сдам его в какой-нибудь зоопарк — они там рады по уши будут.
   — В зоопарк. Разумеется, в зоопарк. Да, думаю, там он будет счастлив. Там будут другие слоны, такие, как он. Да, для него это самое лучшее место.
   — Вот ты ему бы это и объяснил.
   — Что ж, попробую.
   — Только одолжений мне не надо делать.
   — Не бойся, я не стану делать тебе одолжения, — ответил Чиун, направляясь к слону.
   Осторожно отогнув похожее на лопух ухо, он что-то тихо зашептал в него. Римо тщетно пытался разобрать, что именно. Вроде бы старик говорил по-корейски, но так тихо, что Римо ничего не расслышал.
   Внезапно Рэмбо рывком встал на ноги. Мотая из стороны в сторону хоботом, он сошел с пандуса и, пройдя прямо в кузов, встал у стены.
   — Чего же ты ждешь? — взглянул на Римо Чиун. — Закрывай эти железные двери.
   Римо рывком поднял стальные брусья пандуса, захлопнул двери и рванул запорный рычаг.
   — Спасибо, папочка, — нехотя произнес он.
   — Можешь отблагодарить меня тем, что позволишь поехать с тобою.
   — А тебе это зачем?
   — Чтобы я мог как следует попрощаться с моим верным животным.
   — Тогда поехали, пока он не передумал.
   Римо уселся за руль. Чиун устроился на сиденье рядом. Римо повернул ключ и грузовик, взревев, покатился к воротам “Фолкрофта”.
   — Нет, он не передумает. Я все-все ему объяснил.
   — Вот как? — Тон Римо звучал скептически. — А я и не знал, что ты говоришь по-слоновьи.
   — Нет, не говорю. Я просто говорю правду. А ее понимают даже слоны.
   — Это верно, — согласился Римо, направляя грузовик к шоссе.
   Интересно, где тут ближайший зоопарк? Надо будет спросить на бензоколонке. В зеркало заднего вида Римо увидел, как от ворот санатория к ним бежит, размахивая руками, тощая фигурка в сером костюме. Смит. Наверное, тоже хотел попрощаться с заморским зверем. Римо решил притвориться, что не заметил его. Он нажал на газ, зная, что если даже Смит усядется сейчас в свою допотопную колымагу, на ней ему все равно не догнать их — ни за что, никогда.

Глава 7

   Генерал Мартин С. Лейбер начинал себе нравиться.
   По существу, вся полнота власти была сосредоточена теперь в его руках. Все разом вскакивали, едва он входил в комнату. По Пентагону быстро разошелся слух, что именно его президент уполномочил действовать от своего имени до разрешения кризисной ситуации. В чем состоял кризис — не знал никто, а генерал Лейбер отнюдь не был расположен делиться этой информацией. Ситуация тяжелейшая — вот все, что от него можно было узнать.
   Решив вкусить на практике плодов своего неожиданного могущества, генерал Лейбер заказал себе в кабинет омара. И как раз разламывал вторую клешню, когда зазвонил телефон.
   — Генерал Лейбер, — сняв трубку, сообщил он, мешая собственную фамилию с непрожеванным мясом омара. По подбородку генерала текла струйка растаявшего масла.
   — Генерал? НОРАД на проводе.
   — Кто-кто? — обеспокоенно переспросил генерал. Где-то он уже слышал это слово, но что оно, черт его возьми, значило...
   — Я связывался с Комитетом начальников штабов, и они сообщили мне, что ситуация вне их ведения...
   — Точно, — подтвердил Лейбер. — Как, вы сказали, ваша фамилия?
   — Я начальник штаба НОРАД. Фамилию вы, надеюсь, вспомните.
   — Да-да, припоминаю, — закивал Лейбер, который редко когда связывал должности с реальными людьми.
   Да и зачем? Он чувствовал себя как дома среди штабных лоббистов и представителей компаний, ждущих очередной оборонный заказ. В их руках была подлинная власть. А фамилии разных заштатных генеральчиков им не требовались.
   — Согласно приказу Комитета, тактическая разведка нами закончена. Я подумал, что вы захотите ознакомиться с результатами как можно скорее.
   — Валяйте, — скова кивнул Лейбер, пытаясь сообразить, что за чушь порет этот недоумок в погонах.
   — Мы всевозможными способами анализировали данные фотоспутников и разведустановок. Никаких признаков деятельности на пусковых установках противника не обнаружено.
   — А это хорошо или плохо? — поинтересовался генерал.
   — Это странно, — ответил голос в трубке. — Вначале мы предполагали запуск с земли, но, судя по нашим фотографиям, все советские ракеты “земля — земля” находятся на прежних позициях. Китайские — тоже. Ни с одной из известных нам наземных ракетных баз запуска произведено не было.
   — Возможно, с подводной лодки?
   — Предположение вполне логичное, но космическая служба засекла бы такую ракету еще раньше, чем база “Роббинс” и прочие станции. Но у них — никаких сигналов. То есть вообще ничего.
   — Не из космоса же она свалилась.
   — Эту возможность полностью тоже нельзя отметать.
   — Поправьте меня, если я не прав... но ведь у нас нет пока защиты против внеземного вмешательства?
   — Нет, генерал, такой пока нет.
   — Угу... Так что мне сообщить президенту?
   — На вашем месте я бы посоветовал ему сидеть под землей, пока мы окончательно все не выясним.
   Генерал Лейбер повесил трубку, соображая, позвонить президенту сейчас или чуть погодя, после того, как он пообщается с базой “Эндрюс”. Так и не придя ни к какому решению, он взялся за вторую клешню. Если все это дело не выгорит, омаров ему доведется снова пробовать не скоро. Может, и не доведется вообще.
   Но клешня так и осталась неразделанной. Снова зазвонил телефон. Лейбер поднял трубку и услышал на том конце провода голос майора Чикса.
   — Есть что-нибудь? — недовольно осведомился он.
   — Определенный прогресс, сэр...
   — Плевать мне на ваш прогресс. Узнали, что это была за штука?
   — М-м... и да и нет, — был ответ.
   — Это что же значит?
   — Видите ли, сэр... думаю, мы можем сказать со всей определенностью, что из себя представляет данный объект, но определить его разрушительную мощь, боюсь, должны другие специалисты. Хотя мы тоже попытаемся — я как раз заказал нужную литературу...
   — Заказали? У вас что, лишнего экземпляра “Джейн” на базе нет?
   — Видите ли, авиационный справочник “Джейн” в данном случае не подходит, сэр. Этот... гм... объект определенно — повторяю — определенно не значится в этом справочнике.
   — Слушайте, кончайте эти ваши вокруг да около. Говорите прямо — что там?
   — Я и докладываю, сэр. Как только мы построили печи...
   — Высокотемпературные органические нагревательные конструкции, — поправил его генерал. — Советую вам вспомнить наш предыдущий разговор. Налогоплательщики просто не могут отдать триста пятьдесят тысяч долларов за обыкновенные кирпичные печи.
   — Так точно, сэр. Как бы то ни было, мы разъяли имевшиеся фрагменты и восстановили наименее поврежденные из них. К счастью, абсолютно невосстановимой оказалась примерно треть объекта, остальные две...
   — Дальше, дальше.
   — Э-э... — майор заколебался, — к счастью, уцелела и большая часть фрагментов того, что мы определили как двигатель. Кузнецы — о, простите, консультанты по металлургии — смогли даже соединить эти фрагменты воедино. Это очень нам помогло.
   — Прекрасно, майор, но все эти подробности меня не интересуют. Я желаю знать его наступательные характеристики. Сколько килотонн? Мощность, какая мощность?
   — Он... не располагает взрывной мощностью, сэр.
   — Чем же он тогда располагает? — поинтересовался генерал, потрогав неразделанную клешню омара. Ну да, так он и знал — холодная и уже невкусная.
   — Именно об этом, генерал, я вам и докладываю. Понимаете, при работе над двигателем нам удалось восстановить поршни. Это очень важно. Благодаря им нам удалось определить, что объект был изготовлен в Америке. Потому что европейские поршни обычно длиной в три фута шесть дюймов, а здесь были американские, четыре и восемь с половиной.
   — Значит, сделан в Америке, — в голосе генерала Лейбера слышался праведный гнев. — Значит, нашелся предатель, который продал его вражескому прави?.. — Закончить фразу ему помешала мысль о том, не было ли ядерных ракет среди проданных им самим за последнее время астрономических партий армейского оборудования. Нет, вроде ничего такого не было — он бы запомнил размеры. — О'кей, майор, давайте характеристики. Я записываю.
   Майор Чикс тяжело вздохнул:
   — Вес объекта примерно пятьсот тонн в момент... э-э... взлета.
   — О ракете с таким взлетным весом я еще не слышал, — удивленно прервал его генерал. — Слава Богу, что она не сдетонировала.
   — Собственно говоря, сэр, опасность детонации отсутствовала.
   — Почему вы так уверены?
   — Потому что... это невозможно, сэр.
   — Вы хотите сказать — она была невооруженной?
   — Так точно, сэр. Это я могу утверждать с абсолютной уверенностью.
   — Но если так — какого черта ее вообще запустили?
   — Могу сказать только одно, сэр: целью запуска было нанесение максимального урона...
   — Да это и так понятно, кретин.
   — Но объект не имеет ни ядерного, ни химического заряда... ни каких-либо других, сэр.
   — Я вас уже просто не понимаю.
   — М-м... возможно, сэр, вы предпочли бы лично ознакомиться с объектом? По телефону многое нельзя объяснить...
   — Выезжаю.
   Генерал Лейбер повесил трубку.

* * *

   На территорию базы “Эндрюс” генералу Лейберу удалось попасть только после длительной перебранки с охраной. Бравый унтер пытался втолковать ему, что база закрыта для всех, кроме значащихся в списке, по приказу...
   — Да я знаю, раздолбай чертов! — что было сил заорал генерал Лейбер. — Я же сам и отдал этот приказ! — И высоко поднял руку с пентагоновским пропуском. Его пропустили.
   К ангару генерал Лейбер приблизился с опаской — а вдруг оно все-таки... Хотя майор вроде уверял его, что взорваться оно просто-напросто не может. Но, с другой стороны, у майора ведь хватило идиотизма побить своим флеш-роялем карты самого генерала Лейбера. Так что от этого ничтожества можно ждать всего.
   Когда майор ввел его в боковую дверь ангара, генерал успел подумать, что лучше этому майору все-таки не ошибаться: если с ним, Лейбером, что-то случится, президенту придется еще Бог знает сколько сидеть под землей.
   В ангаре, похожем на огромную пещеру, освещенную неоновыми лампами, было жарко. В дальнем конце полыхали заревом с десяток печей, окруженных странными грибообразными предметами, — генерал подумал, что это и должны быть наковальни. На бетонном полу валялись инструменты. Кузнецов нигде видно не было.
   — А где же мои кузнецы? — бодро вопросил генерал Лейбер. — Не могли же они сбежать! Правительство черт знает сколько за них заплатило.
   — Я отослал их в укрытие, генерал. Их работа закончена, и мне к тому же не хотелось, чтобы они присутствовали непосредственно при опознании объекта.
   — А-а. Идея хорошая. Ну, давайте все же на него взглянем.
   — Сюда, пожалуйста.
   Генерал Лейбер последовал за майором, на ходу развязывая галстук.
   — Черт знает какая у вас здесь жара.
   — Для того чтобы железо стало ковким, температура требуется немалая, — объяснил майор. — Вот почему нам не подошли жаровни для барбекю, которые вы нам прислали.
   — Кузнецы в вестернах пользуются очень похожими. А разница — откуда мне ее знать?
   Противоположный конец ангара освещен не был. Майор Чикс защелкал выключателями — под потолком одна за другой вспыхивали лампы.
   — В определенном смысле вы были правы, генерал. Начать следовало именно с колокола. Но даже последовав вашему мудрому совету, потрудиться нам пришлось — ого-го. Увидите сами.
   Пока генерал видел только одно — свет выхватывал из темноты груды покореженного металла. Совсем рядом с ним темной кучей высился шлак. Дальше на полу оказались аккуратно разложенные неповрежденные части. Все зрелище напомнило генералу снимки, сделанные инспекционной комиссией после гибели “Челленджера”. Частей было много — металлические стержни, какие-то странные конструкции и здоровенные поршни, почему-то напомнившие генералу о грузовиках.
   — Как я уже докладывал, — продолжал между тем майор, — только собрав двигатель, мы начали догадываться, что это была за штука. Но даже тогда мы не были уверены — если бы не мой сын, который увлекается моделированием.
   — Моделированием? — с сомнением в голосе переспросил генерал. — То есть... это была репетиция ракетной атаки?
   — А? Нет-нет, — покачал головой майор. — Идемте.
   Генерал Лейбер пробирался вслед за майором между обломками, словно Тезей по лабиринту. Хотя многие части действительно удалось восстановить, большинство из них были далеки от своего первоначального вида — пережженные, покореженные, потрескавшиеся. Они были слишком изувечены, чтобы их можно было полностью восстановить.
   — Вот, — обернулся к генералу майор Чикс, указывая на громадный черный цилиндр, установленный на деревянной подставке. — Это, можно сказать, его сердце, сэр.
   Генерал обошел цилиндр со всех сторон. Открытый торец был добрых семи футов в диаметре. От цилиндра пахло обгоревшим металлом — как из доменной печи.
   — Это мы собрали буквально из кусочков.
   — Топливный двигатель?
   — Можно сказать и так, генерал.
   — Значит, это все же ракета.
   — И да, и нет.
   — Хватит с меня этих ваших “да и нет”, майор. Говорите прямо!
   — Это не ракета. Его просто использовали в этом качестве. С этой точки зрения его можно назвать баллистическим снарядом.
   — Значит, ракета, — упрямо повторил генерал.
   — Нет, сэр. Ракета действительно имеет топливный двигатель. Здесь его, признаюсь вам, нет.
   — Нет? А как же эту штуку запустили? Может быть, из пращи?!
   — На этот вопрос я не могу вам ответить, сэр. Мы сами ломаем головы.
   Сунув в рот сигару, генерал сдвинул на затылок фуражку и, заткнув большие пальцы за ремень, выпрямился.
   — Если вы знаете, что это, то должны знать и как оно двигалось, черт возьми!
   — Это я как раз могу вам сказать, — майор тяжело вздохнул. — Обычно — на угле или на дровах.
   Генерал моргнул.
   — Еще раз.
   — На дровах или на угле, — повторил майор. — Их использовали в качестве топлива. Но само движение осуществлялось за счет побочного продукта.
   — Какого же?
   — Пара, сэр.
   — Пара? — Сигара выпала изо рта генерала и, ударившись о цилиндр, рассыпалась искрами. — Бог мой! Вы хоть понимаете, насколько это серьезно? Пар. Любая вшивая банановая республика может наладить эту технологию за два дня. Если это так — мы вступаем в новую эру паровых ракет, чтоб их!..
   — Не совсем так, генерал. Эти устройства были уже с давних пор известны во всех странах мира.
   — То есть?
   — Генерал, я до сих пор не знаю, как вам это сказать, но... Одним словом, объект, который мы выловили из воронки в Лафайет-парке, является паровозом.
   Генерал побледнел.
   — Ч-чем?!
   — Паровозом. Видите эти колеса? На них он и двигался.
   Генерал повернул голову. К стене ангара действительно были прислонены несколько огромных колес со спицами.
   — Паровоз. Это... как в вестернах? С трубой? Это вы... вы мне о нем говорите?
   — Боюсь, что так, генерал.
   — Но это же бред какой-то.
   — Так точно, сэр.
   — Паровозы... Они ведь обычно ездят по рельсам, а не летают по воздуху?
   — Так точно.
   — Ив любом случае систем наведения у них нет?
   — У этого тоже не было.
   — И боеголовок.
   — Этот конкретный паровоз совершенно безопасен, сэр, Если только не упадет кому-нибудь на голову.
   — Тогда за каким дьяволом ему понадобилось сваливаться с небес, если он, по вашим словам, безобиден, как агнец?
   — Ну... если бы он приземлился на сто ярдов севернее, то полностью уничтожил бы Белый дом.
   — Но это же крохотная мишень по сравнению с энергией, затраченной на его запуск. Придумать такое мог только законченный идиот.
   — Этого я не могу объяснить, сэр.
   — Каким образом он вообще оказался в воздухе? Это, по крайней мере, вы должны знать?
   — Я много бы отдал за это, сэр. Но... я не знаю. Передняя часть цилиндра обгорела при вхождении в атмосферу, но сзади, где должен был бы быть реактивный двигатель, нет ничего... обычная задняя часть паровоза.
   — Нет, что-то еще быть должно. Что-то, что вы пропустили.
   — Есть еще нечто странное, сэр.
   — Показывайте.
   Стоя на месте, генерал следил, как майор подошел к аккуратно разложенным на полу частям паровоза. Поддев носком ботинка какую-то железку, он пододвинул ее чуть ближе к стоявшему у стены колесу. Неожиданно железка словно подпрыгнула и намертво приклеилась к спице.
   — Все намагничено, — объяснил майор. — Буквально каждый кусок железа.
   — Но мы же выяснили это еще там, в парке. Чуть ли не с самого начала, майор.
   — Уровень намагниченности необычайно высокий. Чтобы достичь его, нужно колоссальное количество электроэнергии.
   — Что еще?
   Майор Чикс развел руками.
   — Пока все, сэр.
   Генерал Лейбер с минуту молча рассматривал окружавшие их с майором кучи покореженного металла. Внезапно он почувствовал себя маленьким-маленьким, будто его окружают не железяки, а неведомо как восставшие из тьмы веков кровожадные ящеры. А он — единственный кусок мяса, оказавшийся у них на виду.
   — И как прикажете мне объяснить это все президенту? — произнес он дрогнувшим голосом.
   Майор только пожал плечами.
   — Думаю, что лучше рассказать ему все как есть, сэр. Конечно, это не очень-то приятно, но все же лучше, чем баллистическая ракета... в любом случае.
   — Баллистическая ракета! — взревел генерал. — Ракета! С ракетой мы бы за пять минут справились! Вычислили бы по серийному номеру, кто ее запустил! А с этой хреновиной? Кому это понадобилось, скажите?!
   — Попытаемся узнать, как только прибудут справочники по локомотивам.
   — А как его запустили, черт возьми?!
   — Это мы вряд ли сможем узнать из справочника.
   — Уж это конечно.
   — Но... я не вижу проблемы, сэр. Если даже такая штука попадет в цель — что без системы наведения в принципе невозможно, — наземные повреждения будут крайне незначительны.
   — Наземные! На земле больше не воюют, мистер! Войны ведут в отдельных кабинетах. На приемах с коктейлями. На дворе двадцатый век, милый мой! Вы думаете, Россия и Америка еще не передрались только потому, что сидят и высчитывают, у кого больше шансов победить на полях сражений? Черта с два, дражайший вы мой!
   — С теорией равновесия сил я знаком, генерал. Но этот... предмет никак не вписывается в нее. Это ведь не ядерное устройство.
   — Этот — нет. Но кто знает, каким будет следующий?
   — Но мы же даже не знаем, будет ли он вообще.
   — И вы осмелились бы взять на себя ответственность и уверить в этом президента? Осмелились бы, я вас спрашиваю?
   — Никак нет, сэр.
   — Теперь я объясню тебе кое-что, сынок. В национальной обороне есть две абсолютные вещи. Это — возможность отследить потенциальную угрозу и предотвратить ее. И возможность достойно ответить в случае атаки. Так вот, против этой штуки никакой защиты у нас нет. Просвистела она с такой скоростью, что ее не засекли даже спутники. Мы едва успели эвакуировать в убежище президента. И самое главное — мы не знаем, кто эту чертову фигню запустил. Мы не можем признать, что она приземлилась на нашей территории: тем самым мы выкажем свою слабость. А следовательно — не можем обратиться к миру с заявлением, что больше не потерпим подобных штук. А если это повторится — шансы наши становятся совсем, совсем невеликими.
   — Я думаю, вы все же преувеличиваете, сэр.
   — Преувеличиваю? Да мы же становимся просто мишенью в тире. Сколько таких вот паровиков в России? В Китае? В странах третьего мира? Тысячи! Может, даже десятки тысяч. И каждый из них — потенциальная угроза, усек? Как нам теперь защищать себя? Грохнуть ракетами по всему миру — дескать, тогда уничтожим и противника?
   — Но второго все же может и не быть, — майор неуверенно пожал плечами.
   — Может. Но я должен быть уверенным на все сто. Кто вообще знает о существовании этого паровоза?
   — Кроме вас и меня, еще трое моих людей.
   — Предупредите их как следует — об этой штуковине ни ползвука. Никаких поездов, паровозов или чего там еще. Что сказать президенту — это я сам придумаю. А вы в это время проштудируете эти ваши справочники. Я хочу знать, когда эта штука была построена, кем, сколько их всего существует в мире — и все это не позже, чем сегодня вечером. Поняли меня? Есть вопросы?