Меттоуз Дженнифер. Заповедник чувств

   — Я всю неделю мечтал о том, чтобы вот так держать тебя, — прошептал он, прижав губы к ее макушке. — Извини меня за историю со Стэном. Все в порядке?
   Его голос охрип от желания. Она кивнула, прижавшись к нему еще сильнее. Он поднял ее и пошел с ней к кушетке.
   — Зачем ты сделал это, Дэвид? Зачем ты отправил меня с ним?
   Он глядел в сторону.
   — Вначале я подумал, что будет хорошо, если ты познакомишься еще с кем-нибудь, кто бы мог развеять тебя. Но затем сама "Мысль об этом сводила меня с ума. Боюсь, что сегодня ночью я выказал себя последним дураком, вторгшись к вам подобным образом.
   Диана тихо рассмеялась.
   — Ты думаешь, я была в восторге?
   — Ну если кто-либо и мог такого добиться, так только Стэн Хилмен. Когда ты не пришла домой сразу после концерта, я забеспокоился.
   — Ты такой же вредный, как и мои братья. Она легко коснулась пальцем его твердых тонких губ. Она никогда не чувствовала себя настолько хорошо, как сейчас, находясь в мире, созданном предельной концентрацией его чувств.
   — Ди, настоящая причина того, что я устроил твою встречу со Стэном… — Он нахмурился. — Когда я уехал отсюда в понедельник, я начал думать о чудесном воскресенье, которое мы проведем, и испугался. Я не знаю, как это случилось, но когда мы вместе, я становлюсь отчасти сумасшедшим. Я делаю то, что никогда не собирался делать.
   — И это тебя пугает?
   — До смерти. Еще подростком я вырабатывал в себе независимость и способность постоянно контролировать свои чувства. Это все, что мне больше всего хотелось. Ты меня понимаешь?
   — Думаю, что понимаю. Я заставила тебя почувствовать собственную уязвимость.
   Он торжественно кивнул.
   — Поэтому ты познакомил меня с самым приятным и привлекательным парнем, думая, что я непременно влюблюсь в него.
   — Я не хотел ставить тебя в безвыходное положение. Мне кажется, через это ты уже прошла минувшим летом.
   — Ты просто хотел оттолкнуть меня.
   Он гладил ее лицо, взгляд его глаз был так нежен, что Диана больше не чувствовала своего тела. Его голова наклонилась, рот прикоснулся к ней нежно, смакуя ее мягкие губы. Затем он перешел к ее глазам, лаская их поцелуями легкими, как дыхание ветра.
   — Ди, если он снова позвонит, никуда не ходи С НИМ.
   — Я и не собираюсь.
   Последние слова она произнесла едва слышно из-за того, что его теплые губы снова прижались к ее губам. На этот раз они раскрылись под неистовым горячим давлением, и она почувствовала головокружение. Вскоре ей хотелось только растаять в горячем огне его тела.
   — Мне ничего так не хочется, как отнести тебя в спальню, но мы оба знаем, что это было бы ошибкой.
   Диана лежала рядом с ним, дрожа от легких прикосновений его рук. Нет, не ошибкой, хотелось ей сказать. Заниматься любовью с этим чудесным мужчиной — разве это не самая лучшая и самая естественная вещь на свете? Почему она никогда не ощущала ничего подобного даже с Роном? И пока они смотрели друг на друга, она слышала, что ответило сердце на этот вопрос. Она влюбилась в Дэвида. Первый раз в своей жизни она по-настоящему влюбилась.
   Что-нибудь не так, Ди? — прошептал он.
   Нет. Да.
   Она не знала, плакать или смеяться. Дэвид обнял ее, его грудь затряслась от смеха. — Точно то же чувствую и я.
   — Неужели? — удивилась она. Догадывается ли он о ее открытии? Сама она не осмеливается даже подумать о том, что он влюблен, как бы ни хотелось ей поверить в это. Конечно, они стали ближе, но это не все, ей никогда не удастся затронуть его самые сокровенные чувства. А когда двое любят, секретов быть не может.
   Мне надо идти. Он быстро поцеловал ее и поднялся с кушетки.
   — Теперь я не скомпрометирую репутацию местной школьной замаши, не так ли?
   Будь моим гостем, подумала она, также поднимаясь.
   — Нет, конечно. Каждый будет бросать в мою сторону странные взгляды, если это случится.
   — Я знаю, что ты имеешь в виду. У тебя есть планы на завтра?
   — Нет.
   — Хочешь поплыть со мной в Нэнтакит?
   — Звучит здорово.
   — Хорошо. Тогда увидимся около девяти.
   — Спокойной ночи, Дэвид.
   Он быстро взглянул на нее, и Диана едва удержалась на ногах.
   Утром она бросила свои темные очки в сумку, которую собрала для поездки в Нэнтакит, и снова упала на кровать. Диана чувствовала себя несчастной и смущенной. Как только Дэвид вчера ушел, она поняла, в каком неприятном положении оказалась, и больше ни о чем другом не думала.
   Влюбиться, только этого ей не хватало нынешним летом! То, от чего она бежала, еще не оправившись от последнего обрушившегося на нее несчастья? Где найти силу, чтобы пережить следующее? А оно непременно настигнет ее, это так же неизбежно, как смена времен года и то, что дни ее в мире Дэвида скоро подойдут к концу. Но и в ином случае разве не повторял он ей много раз, что не заинтересован в серьезной связи?
   Тогда зачем же все эти воскресенья? Откуда его ревность к Стэну? Вызывает ли она только физические желания? Хотелось бы верить, что чувства его глубже, что ей удалось прорваться сквозь преграду, которую он установил между собой и остальным миром. Но она подозревала, что обманет себя, если поверит этому.
   Диана села, признавая, что не знает ответов на собственные вопросы.
   Она запихивала в сумку полотенце, когда зазвонил телефон.
   — Алло.
   После небольшой паузы она услышала:
   — Диана, у тебя все в порядке?
   — Привет, Стэн. Да. Со мной все в порядке. Она догадалась, что, ее приветствие звучит довольно невыразительно.
   — Нет, на самом деле. Как ты? Я едва уснул прошлой ночью, беспокоясь о тебе. Мне не следовало позволять Дэвиду утаскивать тебя подобным образом. Извини.
   — Все в порядке.
   На этот раз она постаралась, чтобы голос не
   выдал ее.
   — Ну, я надеюсь, что так. Ты очень приятный человек. Мне не хотелось бы, чтобы тебе причинили боль.
   Она напряглась.
   — А почему ты думаешь, что мне могут причинить боль?
   — Потому что Дэвид, как бы это сказать, потребитель.
   — Стэн!
   — Пойми меня правильно. Он чудесный парень, когда с тобой общается. Но когда дело касается женщин… ну, ты знаешь. Со времени того инцидента с Глендой… Мы притворяемся, что ничего не произошло, как и он, но это было, и это изменило его.
   Сердце Дианы было готово разорваться. Инцидент с Глендой? С женой Уолтера? По тому, как Стэн упомянул об этом, стало ясно, что о нем знали многие.
   — Извини, Стэн, но я не поняла. Я знаю, что он и его брат не разговаривают друг с другом из-за разногласий по поводу завещания отца. Но Гленда… Я не уверена, что знаю, о каком инциденте ты говоришь.
   — О том, как Дэвида одурачили, конечно. О чем же еще?
   Диана рухнула на ближайший стул.
   — О, об этом. Да, конечно.
   Стэн немного помолчал. Она гадала, выдала ли себя, догадывается ли он, что она на грани истерики.
   — Извини, Диана, — сказал он наконец тихим виноватым голосом. — Я думал, ты знаешь.
   Она была слишком поражена, чтобы говорить, и снова наступило молчание.
   — Дэвид и Гленда встречались много лет тому назад, — начал он нерешительно. — В действительности они были помолвлены.
   Дэвид был помолвлен! Он был настолько тесно связан с другой женщиной! Диана затрепетала, осознав, как мало она знает о мужчине, которого полюбила.
   — И… что ты сказал? Она порвала с ним?
   — Да. И вышла замуж за Уолтера. После этого Дэвид никогда не проявлял уважения ни к одной женщине.
   — Гленда, — повторила она изумленно. — Ты хочешь сказать, здесь причина того, что он не позволяет себе кем-либо увлечься?
   — Боюсь, что так.
   Она не видела в доме ни единой фотографии этой женщины и не слышала никаких разговоров о ней. Неужели таинственная Гленда обладала такой властью над Дэвидом, что, потеряв ее, он навсегда отказался от романтических увлечений?
   — Она так сильно его ранила?
   — Да, сильно.
   — Должно быть, она необыкновенная женщина
   — Она… да, она была такой. Я видел Дэвида после этого со многими женщинами, но ни один из его романов даже не приближался к тому, что у них было с Глендой.
   Этого Диане совсем не хотелось слышать. Она быстро заморгала глазами и попыталась проглотить подступивший к горлу» комок. Неудивительно, что Дэвид считает примирение с братом невозможным. Между ними нечто большее, нежели украденная стальная империя.
   — Вот почему я тебе и звоню, — продолжал Стэн. Чтобы увериться, что ты не станешь очередной
   жертвой Дэвида.
   — Я ценю твою заботу, но со мной ничего не
   случится.
   — Надеюсь на это.
   — Так и будет. Хотелось бы поговорить с тобой подольше, но мне пора бежать.
   — Не смею тебя задерживать в таком случае. Но окажи мне любезность — не выбрасывай пока номер моего телефона, хорошо?
   — Не буду.
   Диана повесила трубку и посмотрела в окно. В дверях главного дома показался Дэвид.
   — Со мной все в порядке, — повторила она дрожащим голосом…

Глава 11

   Отбросив книгу, Диана подошла к окну.
   — Что это за шум?
   — О, дядя Дэвид велел отремонтировать беседку, — сказала Сисси. — Пол прохудился в нескольких местах.
   — В самом деле? И у него нашлось время заметить это!
   В ее голосе звучало раздражение, словно Дэвид затеял ремонт, чтобы досадить ей. После того как три дня назад он уехал в Нью-Йорк, у нее было плохое настроение. Оно испортилось со времени их поездки в яхт-клуб в воскресное утро.
   — Ты сегодня ужасно тихая, — засмеялся Дэвид. — Что-то не так?
   Она покачала головой, погрузившись в размышления о том, что узнала от Стэна. Дэвид остановился у края дороги.
   — Не говори, что ничего не случилось. Я никогда еще не видел тебя такой.
   — У каждого иногда может испортиться настроение.
   Он выключил зажигание, его взгляд говорил, что они никуда не поедут, пока она не заговорит.
   — Дэвид, я нравлюсь тебе?
   — Что?
   — Я тебе нравлюсь? Считаешь ли ты меня своим другом?
   — Да, конечно. — Он рассмеялся.
   — Тогда почему ты никогда не говорил мне о Гленде?
   Диана была уверена, что всю оставшуюся жизнь не забудет его лица в этот момент.
   — Первый раз, когда мы встретились, — сказал он ледяным тоном, — я надавал множество наставлений. Большая их часть была глупой и бестолковой, но одно из сказанного я никогда не возьму обратно: не лезь в мои личные дела! — Диана вздрогнула. А она-то вообразила, что сама входит в этот круг. — Черт побери, Диана! Почему тебя так привлекает мое прошлое? Оно прошло. Оно принадлежит истории,
   — Разве? — сказала она обвиняющим тоном. — Это на самом деле так?
   — Что ты хочешь сказать?
   — Я хочу сказать, что прошлое живо и терзает тебя, Дэвид. Потеря матери, несправедливость Уолтера, отступничество Гленды… Ты не хочешь забыть ничего. Это ожесточило тебя и сделало недоверчивым, лишило будущего, но ты все еще не хочешь оставить прошлое в покое.
   Диана сама не ожидала от себя такого выпада, она была так же потрясена, как и Дэвид, и все же
   продолжила:
   — Ты по-прежнему охвачен гневом, Дэвид, он тобою движет, заставляет работать как одержимого. Чтобы своими достижениями превзойти самые невероятные мечты, чтобы заставить своих обидчиков каяться и испытывать зависть, и…
   — Достаточно!
   В этом приказе прозвучало столько злобы, что она не осмелилась сказать больше ни слова.
   — Мне кажется, нам лучше забыть про то, что мы собирались сегодня плавать, — пробормотал он, резко включив зажигание.
   Затем они помчались назад, к «Убежищу среди скал», назад, к закрытым воротам и надписи «Посторонним вход запрещен. Частная собственность».
   Диана видела его и более злым, но никогда еще таким воинственным. Она снова подумала, как мало в действительности знает его и как сильно в нем желание оставить все на своих местах.
   — Я рада, что ее ремонтируют, — сказала Сисси.
   Диана тряхнула головой, пытаясь вспомнить, о чем они говорят.
   — Раньше в этой беседке устраивались приемы, здесь прошло множество вечеринок. Конечно, я не помню их. Они были-то до того, как я родилась. Но у меня куча старых фотографий.
   Диана повернулась к столу.
   — Давай займемся Робертом Фростом.
   Время занятий тянулось медленно, и сейчас Диана не могла дождаться их конца и возможности подняться в свой домик. После ссоры с Дэвидом она потеряла интерес ко всему. Без всякого аппетита съела чашку йогурта и усилием воли заставила себя прочесть написанный Эвелин дарственный акт для реализации одного проекта по ликвидации неграмотности среди взрослых в Нью-Йорке. Набросав несколько пришедших в голову идей, Диана взяла этот документ и пошла в главный дом. Дверь открыла Сисси.
   — О, привет. Я рада, что это вы, мисс Уайт. И она потянула Диану через фойе в гостиную.
   Там на диване лежало несколько книг в атласных обложках.
   — Это семейные альбомы, о которых я говорила сегодня утром. Мне нравится их просматривать.
   Она жестом пригласила Диану сесть рядом.
   — Я пришла, чтобы вернуть твоей маме документ.
   — Конечно, но вы должны это посмотреть.
   Диане стало любопытно. Она села, и через несколько секунд уже не могла оторваться от альбомов. Фотографии были бесценными, они запечатлели эпоху лучше, чем любой учебник, от «позолоченного века» до бурных двадцатых годов и затем до недавнего прошлого.
   Рассматривая снимки, Диана видела летний дом, где когда-то кипела жизнь и встречались друзья. Перед ней проходили несколько поколений семьи, живших мире и согласии. Она видела их аристократические лица, осанку — Диана увидела слишком много.
   Дэвид был настолько по-детски прелестен, что ей мучительно сдавило горло. Его запечатлели десятки фотографий: Дэвид, катающийся верхом со своей матерью, плавающий на яхте со своей сестрой, держащий с мужем Эбби громадного моллюска. Рядом с Дэвидом — подростком все чаще стала появляться очаровательная блондинка с изящным фарфоровым лицом и огромными васильковыми глазами. Даже невооруженным глазом было видно, что они влюблены друг в друга.
   Она знала, — что Сисси наблюдает за ней, но не могла отложить фотографию в сторону.
   — Это Гленда, жена дяди Уолтера, — сказала девушка наконец. — До Уолтера она дружила с Дэвидом. Они даже были помолвлены некоторое время.
   Диана попыталась скрыть, не выдать свое состояние, но поняла, что это невозможно.
   — Сколько здесь им лет?
   — На этой фотографии? Я не знаю. Они начали встречаться, когда им было пятнадцать лет, и порвали отношения шесть лет спустя.
   Пятнадцать! Диана не знала, что это было так давно.
   — Ты не знаешь, что произошло между ними? Сисси пожала плечами.
   — Однажды Гленда решила, что не любит его больше. Печально, правда? Я бы умерла, если бы меня так подвели.
   Она подняла с пола другой альбом, заполненный газетными вырезками, и стала переворачивать страницы, пока не дошла до нужного места. Не говоря ни слова, она положила альбом на колени к Диане и встала.
   — Знаете, я даже не позавтракала, настолько увлеклась.
   — Сисси, нет…
   Если Дэвид не хочет, чтобы она совала нос в его прошлое, он, безусловно, не захочет, чтобы она смотрела эти вырезки.
   — Я только съем сандвич и вернусь. Вам принести что-нибудь?
   Диана покачала головой, но как только девушка вышла из комнаты, принялась читать. Она не могла устоять.
   Как и говорил старый док Вильсон, семья Прескоттов часто упоминалась в прессе. Но героем самых длинных и самых подробных статей был Дэвид: авиакатастрофа, его роман с представительницей светских кругов Филадельфии Глендой Хюдж, ожесточенные раздоры и судебные препирательства между ним и Уолтером и, наконец, замужество Гленды. Все подробности были поданы крайне подробно. Диана больше не удивлялась, что он одержим идеей оградить свою личную жизнь от репортеров. Они превратили его юность в кошмар.
   Много лет пресса преследовала семью Прескоттов не меньше, чем королевскую. Все происходящее в семье тут же становилось достоянием общественности. К тому моменту, когда на сцене появились Дэвид и Гленда, на них уже смотрели, как на наследных принца и принцессу. Репортеры шли за ними всюду, жадно вторгаясь в их личную жизнь.
   Диане казалось, что ее сердце готово разорваться из-за Дэвида — того Дэвида, которого она видела на этих пожелтевших страницах. Он был совсем молодым и выглядел таким счастливым, когда было объявлено о помолвке с Глендой. И каким он был два года спустя, когда выходил из здания Нью-Йорского суда! Два разных человека.
   С растущим волнением Диана листала страницы. Ей хотелось найти больше сведений о Гленде. Что побудило ее разорвать помолвку с Дэвидом? И когда это в действительности произошло?
   — Диана, вы еще здесь? Диана быстро вытерла глаза.
   — Д-Да.
   В комнату нерешительно вошла Эвелин.
   — Я вижу, Сисси снова таскается со старыми альбомами. — Она села рядом с Дианой.
   — Надеюсь, вы не возражаете? Я принесла ваш дарственный акт, но отвлеклась.
   — Конечно нет.
   Однако улыбка ее исчезла, когда она узнала альбом, лежавший на коленях у Дианы. Эвелин подняла вырезку — свадьба Уолтера и Гленды — и бегло прочитала газетный комментарий:
   — «Бросающееся в глаза отсутствие брата и сестры жениха стало темой большинства сегодняшних разговоров».
   И печально покачала головой, положив вырезку на место.
   — Его подвергли ужасным испытаниям, не так ли? — сказала Диана.
   — Дэвида? О да.
   — Гленда разорвала помолвку после того, как стало очевидно, что не он наследует стальную империю Прескоттов, верно?
   Эвелин вздохнула.
   — Нет, она отрицала это, но все было слишком очевидно. Из-за чего ей было порывать с Дэвидом? Он обожал ее и очень много работал для своей карьеры. До сегодняшнего дня я верю, что она также его любила. Но очевидно, не так сильно, как состояние Прескоттов. И хуже всего, что ему пришлось пройти через все это под огнем прессы.
   Диана, задумавшись, захлопнула альбом. Он обожал ее, повторяла она мысленно. Он обожал ее. Она не могла понять, почему обман так ожесточил его. Оставила ли Гленда в его жизни такую пустоту, какую никто не мог заполнить? Внезапно Диану охватила паника. Неужели чувства Дэвида и Гленды все еще живы?
   Нет. Сама мысль об этом была абсурдной. А вдруг?
   В комнату вошла Сисси, и они сменили тему разговора. Эвелин подняла с пола один из альбомов.
   — Господи Боже! Неужели это я? — воскликнула она, подвигаясь на кушетке, чтобы освободить место для дочери.
   Диана наклонилась к семейной фотографии.
   — Все эти люди Прескотты, не так ли?
   — Да. Кузены, кузины, тети, дяди.
   А я — то думала, что у меня большая семья, проговорила про себя Диана. Ее улыбка потускнела, когда она вспомнила своих родных, оставшихся в Вермонте, родных, которые в отличие от Прескоттов еще собирались вместе, чтобы запечатлеться на семейных фотографиях. Но они не прошли, как Прескотты, через трагедию, жадность, обман.
   — Подумать только, сколько у меня родственников, с которыми я даже не знакома, — вздохнула Сисси. — Почему мы больше никогда не собираемся вместе?
   Эвелин с трудом перевела дыхание.
   — Вероятно, потому, что нет больше в живых Кейт и Джастина, моих бабушки и дедушки, которые объединяли всех.
   Сисси снова вздохнула, очевидно, считая это слабой отговоркой, и открыла альбом.
   — А это о чем? — спросила Эвелин.
   — О грандиозном празднестве, устроенном бабушкой Кейт в 1924 году.
   Диана снова! с любопытством наклонилась, пока Сисси перелистывала страницы.
   — Жаль, что мы не можем организовать такой праздник, — заныла Сисси. — Хотя бы раз в моей жизни настоящий прием — со смокингами, бальными платьями и цветами повсюду.
   Эвелин подняла голову.
   — Сисси Осборн, в день, когда вы смените свои потертые джинсы на платье, я съем свою шляпу.
   — Но я надела бы платье ради такого приема. Ее мать рассмеялась.
   — Пышные приемы давно уже не в моде. Хотя твой день рождения послужил бы прекрасным поводом для него. Есть еще одна причина собраться это наш последний шанс, если твой дядя действительно продаст «Убежище среди скал».
   — Ты отстала от жизни, мама. Приемы в стиле шестидесятых снова в моде. — Загорелое лицо Сисси озарилось надеждой.
   — О, ты же знаешь, твой дядя никогда не позволит.
   Сисси сникла и надулась.
   — Но почему ты так думаешь? Он ведет себя очень странно в последнее время. Давай позвоним ему. Наверное, он сейчас в своем офисе.
   — Честное слово! Ты совершенно невыносимое создание! — Но в тоне Эвелин было нечто, выдавшее ее заинтересованность этой идеей. — Давай сначала все продумаем. Например, кого мы пригласим?
   — Ну… — Сисси подалась вперед, — я приглашу друзей из яхт-клуба и, может быть, несколько школьных подруг. Всего около десяти человек. Это не очень много?
   —  —Нет, но, насколько я тебя знаю, эта цифра
   может удвоиться еще до заката солнца.
   — Ты также могла бы пригласить друзей. Пусть это будет и твой прием. День моего рождения не так важен. Я не стану возражать, если ты пригласишь какой-нибудь оркестр, играющий эту ужасную старую бальную музыку.
   — Бальная музыка! Кто говорит про музыку? — рассмеялась Эвелин. — Нас только послушать. Мы говорим так, будто это может произойти на самом деле…
   — Тогда маленькую вечеринку, — страстно умоляла Сисси. — С музыкальными записями и картофельными чипсами на закуску.
   Эвелин стала задумчивой.
   — Это совсем не похоже на то, как отмечали мой шестнадцатый день рождения. Какой это был праздник! Я никогда не забуду своего платья. Оно было прямо из Парижа, Сисси. Из Парижа!
   — Тогда вот что, — вскочила Сисси. — Я позвоню дяде Дэвиду. Надо попытаться. Еще одна идея, — давай попросим Диану, я хотела сказать, мисс Уайт, позвонить ему. Кажется, она имеет на него влияние, которым не обладаем мы.
   Сердце Дианы, подскочив, ударило в ребра. Она не ожидала такого выпада. Эвелин и ее дочь так увлеклись, что она подумала, будто о ней забыли.
   — Нет, Сисси, — запротестовала она, но девочка уже бросилась через фойе в библиотеку к телефону.
   — Сисси, подожди, — Диана вышла из своего оцепенения. — Я не могу просить твоего дядю…
   — Конечно, можете, — настаивала Сисси.
   — Но что я скажу? — спросила она, не обращаясь к кому-либо конкретно. — Что мне делать?
   Но было слишком поздно.
   — Привет, миссис Слейтер. Это Сисси Осборн. Можно мне поговорить с дядей, пожалуйста?.. Да, это очень важно. — Она закрыла трубку рукой и засмеялась: — Она звонит в конференц-зал. О, привет! Дядя Дэвид?.. Нет, ничего плохого. Как у тебя дела? Нет, это не отнимет много времени. С тобой кто-то хочет поговорить. Подожди секунду!
   С этими словами она передала трубку Диане.
   — Вот. Он в самом деле очень занят. Лучше не заставляйте его ждать.
   Ног своих Диана не чувствовала, когда взяла трубку. Как она могла согласиться? Она еще не пришла в себя из-за сердитого отказа Дэвида говорить о Гленде, из-за того, что он не подпускал ее к заповедной части своей жизни и, несомненно, все еще сердился на ее назойливое вмешательство.
   — Дэвид? — Ее голос звучал неуверенно.
   — Ди… Диана? Это ты?
   — Я знаю, что ты занят. Я долго тебя не задержу.
   — Хорошо. В чем дело? — В его голосе были колебания и настороженность. Тем не менее Диане было приятно его слышать. Она ясно представила себе его лицо.
   Эвелин взяла дочь за руку.
   — Сисси, давай оставим мисс Уайт одну уговаривать дядю Дэвида.
   Диана благодарно улыбнулась, пока они выходили из комнаты.
   — Дэвид… я… мы…
   Как же ей выпросить разрешение на организацию приема в «Убежище среди скал»? Это абсолютно не в его характере.
   — Дэвид, твоя сестра и я только что обсуждали одну вещь, которая нуждается в твоем одобрении. Это касается дня рождения Сисси.
   — Я помню, в августе.
   — Правильно. Через две с половиной недели. Ей исполнится шестнадцать, и мы хотели бы знать, можно ли организовать для нее небольшую вечеринку.
   — Конечно.
   Казалось, он частично расстался со своей настороженностью.
   — Но мы хотели бы знать, можно ли организовать что-нибудь более серьезное, чем торт и мороженое.
   Она ясно услышала его вздох.
   — Как понимать «более серьезное»? — спросил он с подозрением в голосе, и она явственно представила насмешливый блеск в его глазах и сама улыбнулась.
   — Детали еще не выработаны, но… О, Дэвид, это была бы такая великолепная возможность для Сисси и Эвелин сблизиться снова! У них было бы столько общего на эти две недели, когда нужно проводить вместе много часов, планируя, занимаясь покупками и всем прочим.
   — Гм, меня беспокоит «все прочее». Что конкретно вы затеваете?
   Диана не могла поверить в его сговорчивость. Может быть, он стирается этим загладить свою вспыльчивость трехдневной давности?
   — Ну, предполагается организовать вечеринку на открытом воздухе во второй половине дня, ближе к вечеру, пятнадцать или двадцать пять гостей. Конечно, будут закуски, вероятно буфет, — импровизировала она, — и немного музыки.
   — Начинает звучать крайне подозрительно.
   — Мы просим у тебя только разрешения. Эвелин возьмет на себя все заботы и расходы. Если тебе неприятна эта затея, можешь не приходить на вечеринку. — Она замолчала, прикусив губу. — Ну можно ей сказать, что ты согласен?
   Дэвид задержал дыхание.
   — Я не знаю, Ди.
   — Пожалуйста, Дэвид. Сисси так волнуется. Если бы ты видел ее лицо, то понял бы, как много это для нее значит. Для тебя это пустяк, но для нее и Эвелин это может стать поворотным пунктом в их отношениях.