Индеец плохо говорил по-английски, но, похоже, понял ее, и ему не очень понравилось решение девушки. Он знаком показал, чтобы она вернулась в сани, но Белинда покачала головой.
   — Подожди немного, — попросила она.
   Взглянув на озеро, она заметила несколько сбившихся в кучу саней. Они почему-то остановились на льду, как будто ждали Белинду и ее камеру. Подхватив «Графлекс», она направилась к ним, не слыша, как индеец что-то взволнованно кричал ей вслед.
 
   Лестеру Пью было очень неуютно. Несмотря на толстое пальто и высокие ботинки, несмотря на теплые наушники и шерстяной шарф, мороз пробирал его до костей, а жесткие ремни больно врезались в рыхлое тело.
   Вместе с Четом Хартером они стояли в самом начале Чилкутской дороги, глядя вверх на узкую цепочку искателей счастья и свисавшие сверху тросы, похожие на нити гигантской паутины.
   Лебедка на высоких опорах принадлежала транспортной компании из Такомы и использовалась для подъема грузов на перевал. Впрочем, большая часть золотоискателей тащила свои вещи на себе, а те, у кого были деньги, предпочитали тратить их более экономно, нанимая носильщиков-чилкутов для доставки груза к озеру Линдерман.
   Но для Лестера Пью лебедка с тросом для подъема грузов была спасением. Без нее он никогда бы не преодолел крутой подъем.
   Теперь, крепко стянутый ремнями, он сидел в импровизированной люльке и ждал, пока его поднимут на гору.
   Стоящий рядом с ним Чет Хартер опустил меховые уши шапки.
   — Знаете, Эл Пи, пожалуй, я лучше пойду пешком. Встретимся наверху.
   Пью спокойно кивнул. Он доберется до вершины гораздо раньше Хартера и будет вынужден ждать своего спутника, но никакие слова не смогли бы убедить Хартера воспользоваться тросом. Чет сказал ему, что боится высоты, но Пью знал, что настоящая причина заключалась не в этом: Хартер не хотел, чтобы его видели висящим на тросе. Для его самолюбия было важно, чтобы люди знали, что он взбирался по тропе, как и все остальные.
   Трос, поскрипывая, напрягся, и Пью почувствовал, как его ноги отрываются от земли. Кожаные ремни расправились и натянулись, он взмыл ввысь и медленно поплыл над головами карабкающихся наверх путников.
   На вершине трос со скрипом остановился и стал раскачиваться из стороны в сторону. Наконец кто-то ухватил Пью за кожаные ремни и остановил его, а затем помог выбраться из хитроумного приспособления и спуститься на землю.
   Пью стал осторожно сгибать руки и ноги, восстанавливая кровообращение. Он внимательно смотрел, как трос поднял наверх ездовых собак. На Юконе хорошая собачья упряжка ценилась на вес золота. Транспортные средства были в таком дефиците, что использовались не только хаски и маламуты, а любая собака, достаточно крупная, чтобы тянуть сани. Упряжка Пью была предметом его гордости, еще одним символом богатства и власти. Он распорядился, чтобы механик у подъемника впряг собак в сани, а сам пошел оформлять документы для въезда в Канаду.
   К тому времени когда Хартер, тяжело дыша, достиг верхней точки тропы, Пью — благодаря учтивости сержанта Маккензи — влил в себя три чашки очень сладкого чая и уничтожил полтарелки печенья.
   Пока Хартер загружал сани, Пью сидел в теплой палатке Маккензи. И только когда все было готово к отъезду, он мнил место в санях, где, завернувшись в меховые полости, устроился со всеми возможными удобствами.
 
   Чет Хартер, без труда сохранявший равновесие на заднике подпрыгивающих саней, бросил быстрый и взгляд на громадную тушу своего работодателя.
   Огромная меховая груда не шевелилась, и Хартер подумал, что Пью либо спит, либо плетет новые интриги, разрабатывает новые планы — планы, которые непременно ждет успех.
   Темные усики Хартера приподнялись в кривой улыбке. Следует отдать должное этому жирному негодяю — в его круглой голове уместились отличные мозги! Такие изощренные и изворотливые, что лишь очень немногие люди могли бы тягаться с Пью.
   Да, старина Эл Пи сделал немало для себя и для Чета Хартера. Хартер готов признать это. Но это не значит, что он доверял хозяину, что у него не было собственной мечты об успехе — мечты, в которой не оставалось места для толстяка.
   Он знал, что Пью смотрит на него свысока, но Лестер Пью так относился ко всем, и Хартер считал это одной из его немногих слабостей. По опыту Чет знал, что можно нарваться на серьезные неприятности, если недооцениваешь противника, и старался никогда не допускать подобных ошибок.
   Пью, например, недооценивал его, что Хартеру было весьма выгодно. Когда-нибудь, когда обстоятельства окажутся благоприятными и Хартер будет готов, он планировал избавиться от толстяка и завладеть маленькой империей Пью. Он еще не решил, как именно он это сделает, но то, что Пью не подозревал, с кем имеет дело, было ему только на руку.
   Хартер улыбнулся. Да, старина Эл Пи однажды будет сильно удивлен. Но пока, решил Хартер, он будет ждать своего часа, делая то, что ему прикажут, и припрятывая свою — весьма значительную — долю добычи. Каким бы ни был Пью, но в скупости его упрекнуть было нельзя.
   Хартер хлестнул бичом по спинам собак, и сани заскользили быстрее. Они мчались вперед, обгоняя перегруженные сани золотоискателей, подобно тому как парусник обгоняет гребные суда.
   На озере Кратер, где многие путешественники поднимали импровизированные паруса, собачья упряжка пошла еще быстрее по ровной и гладкой поверхности льда.
   Они были почти на середине озера, когда Хартер увидел женщину. Даже издалека он узнал ее — это была та самая, которую он встретил в Дайе, она держала в руках камеру и, очевидно, фотографировала сани.
   Он натянул постромки, и собаки остановились. Хартеру не хотелось терять время, но он чувствовал, что такой шанс упускать нельзя.
   Когда сани замедлили ход, он огляделся и заметил молодого чилкута, стоящего возле груженых саней. Похоже, он кого-то ждал, и Хартер догадался, что индеец ждет молодую женщину.
   — Чет, могу я спросить, какого черта мы остановились?
   Хартер наклонился к тому месту, где из груды меха торчало лицо Пью.
   — Вон там! — Он махнул рукой. — Видите ее? Это та девица с камерой!
   Пью высунул голову, посмотрел в ту сторону и кивнул:
   — Точно! С ней кто-нибудь есть?
   Хартер показал на сани и индейца.
   — Я думаю, только носильщик с санями.
   — Хм, интересно, где вся ее команда? Впрочем, не важно. Похоже, нам повезло.
   — Еще как! — ухмыльнулся Хартер. В карих глазках Пью блеснул огонек.
   — Знаешь, я не очень разбираюсь в фотокамерах, но не думаю, что фотографии лавины все еще находятся внутри, а?
   — Я тоже так не думаю, — хмыкнул Хартер.
   — Значит, скорее всего уже отснятые материалы должны находиться среди ее вещей. Может, на санях?
   Хартер шутливо отсалютовал ему.
   — Я вернусь через несколько минут, Эл Пи! Устраивайтесь пока поудобнее.
   Пью глубже зарылся в меха.
   — Именно так я и намерен поступить. Только недолго! Пока они беседовали, снег повалил гуще, видимость уменьшилась и сильно похолодало.
   Женщина стояла спиной к Хартеру, занятая своей камерой, а остальные сани находились слишком далеко, чтобы их пассажиры могли хорошо рассмотреть и впоследствии узнать его.
   Носильщик был молод и невысок, но Хартер знал легендарную силу чилкутов. Поэтому он обошел юношу сзади; индеец, казалось, дремал, прислонившись к саням.
   Это заняло всего лишь мгновение. Когда ствол ружья Хартера опустился на его голову, молодой чилкут осел, как мешок с мукой. Обыск сундуков и ящиков занял больше времени, но вскоре Хартер понял, что тут нет ни пленок, ни готовых снимков. Разозлившись, он отпустил тормоз саней и расправил парус из одеяла. Толкнув сани ногой, он смотрел, как они удаляются, постепенно скрываясь за завесой снега. Проклятие! Наверное, фотографии лежат вместе с остальными ее вещами.
   Ладно, если им повезет, они смогут избавиться и от женщины. Снегопад усилился, а она здесь новичок. На мгновение Хартер почувствовал жалость. Все-таки она была молода и красива, хотя, на взгляд Хартера, не так красива, как ее голубоглазая сестра. Если бы на ее месте была сейчас сестра — тогда другое дело. Но эта была стервой, которая считала, что ничем не уступает мужчине. Ну вот пусть и докажет это!
   Он быстро пошел назад и занял свое место.
   — Ну? — Голос Пью сквозь пелену падающего снега звучал приглушенно.
   — Не удалось найти фотографий, — сказал Хартер. — Но мы постараемся избавиться от женщины. Думаю, она заблудится в этом буране — я отправил ее сани в путь без нее.
   Груда меха задрожала — это Пью трясся от смеха.
   — Действительно, печально! Она хорошенькая штучка. Но возможно, это решит наши проблемы не хуже, а, может, даже лучше, чем уничтожение фотографий.
   Хартер взмахнул бичом и со щелчком, похожим на ружейный выстрел, опустил его на спины ездовых собак. Через мгновение сани уже быстро скользили по замерзшей поверхности озера.
 
   Положив отснятую кассету в футляр, Белинда почувствовала, как холод пробирает ее до костей.
   Вся дрожа, она упаковала камеру.
   Метель сильно ограничивала видимость. Где же ее сани и чилкут? Они должны были быть прямо за ее спиной. Белинда смахнула снежинки с лица и надвинула парку на лоб. Страх, не менее коварный, чем холод, начал заползать в ее сердце.
   — Эй! — крикнула она в сгущающуюся пелену, но звук ее голоса, казалось, утонул в снегу, и она не услышала ответного крика.
   Она продолжала идти вперед, стараясь двигаться по прямой. Он должен быть здесь. Он не мог уехать без нее!
   Она опять крикнула, и в ответ как бы в насмешку снег повалил гуще и вихри закружились вокруг нее.
   Теперь все стало белым. Ветер усиливался, ледяные пальцы мороза проникали под одежду, и она уже не могла сдержать дрожь. Белинда была одинока и беззащитна в этом чужом, враждебном мире. Страх мгновенно нахлынул на нее, и она растерялась. Мысль, что на этом ее путешествие может закончиться, лишила ее сил.

Глава 5

   Ветер усилился, и сани Джоша, снабженные стальными полозьями и брезентовым парусом, набирали скорость, несмотря на тяжелый груз. Остальные его запасы хранились на перевале, и он планировал оставить еще часть на озере Линдерман. Он купил сани у золотоискателя, который отказался от путешествия после того, как у него украли ездовых собак.
   Джош обгонял тяжело груженные сани и ощущал прилив ничем не омраченной радости.
   «Такие мгновения крайне редко выпадают в этом путешествии», — подумал он. Здесь редко можно встретить Что-то, что доставило бы удовольствие. За исключением, разумеется, девушки — Белинды Ли — с ее серыми глазами и нежным ртом, хотя он не мог с полной уверенностью сказать, что их встреча доставила ему радость.
   Он усилием воли отогнал воспоминания. Бесполезно думать о ней. Даже если бы он располагал временем, чтобы разыскать ее, она ясно дала понять, что больше не желает иметь с ним дела, В конце концов, он здесь не для того, чтобы развлекаться. У него есть работа, важная работа, которая потребует от него много сил и умения.
   Внезапный порыв ветра швырнул горсть снежных хлопьев ему в лицо, но он не решился освободить руку, чтобы смахнуть их.
   Снег, падавший редкими мягкими хлопьями, внезапно повалил сильнее. Видимость ухудшалась, и при такой скорости сани могли опрокинуться. Джош ногой нажал на рычажок тормоза.
   Раздался скрежет стали о лед, сани замедлили движение и развернулись, едва не опрокинувшись. Джош рукавицей смахнул снег с ресниц.
   Сквозь пелену метели он заметил впереди что-то темное. Похоже, это были сани, которые мчались прямо на него, грозя ударить слева!
   Он поспешно наклонился вправо, слегка изменив направление движения. Но сани по-прежнему двигались на него!
   — Эй! — крикнул он. — Сворачивай!
   Очевидно, его не услышали. Джош успел лишь пробормотать длинное ругательство, когда сани налетели на него. Он вновь нажал на тормоз, но в этот момент чужие сани ударили его в бок и остановились.
   Джош рывком спустил парус и повернулся к саням, собираясь выругать того, кто управлял ими.
   Ему потребовалось несколько секунд, чтобы убедиться, что там никого нет. Все тюки были развязаны, и некоторые вещи вывалились из них, свисая вниз.
   Джош задумался. Должно быть, с хозяином этих саней случилось несчастье, и он, наверное, лежит где-нибудь на снегу, медленно замерзая. Джош передернул плечами — ему стало жаль беднягу.
   Времени было в обрез. Он должен двигаться вперед с максимально возможной скоростью и пересечь озеро, пока буран не стал еще сильнее, но Джош не мог оставить человека умирать на снегу.
   Поразмыслив, он связал двое саней вместе и укрыл парусами их содержимое. Затем вытащил из внутреннего кармана маленький компас, чтобы сориентироваться на местности.
   Он быстро пошел в ту сторону, откуда появились сани. Парус был поставлен под определенным углом — значит, двигались они более или менее по прямой.
   Вскоре он стал натыкаться на разбросанные по льду пакеты и свертки. Он ускорил шаг. Минут через пятнадцать впереди показалась темная фигура на белом снегу.
   Это был молодой чилкут. Он получил страшный удар по затылку, но был жив. Джош взвалил парня на плечо и, сверяясь по компасу, двинулся назад.
   Джош усадил юношу на защищенную от снега часть саней и, порывшись в своих вещах, влил несколько капель бренди ему в рот.
   Чилкут открыл глаза и невольно вздрогнул при виде склонившегося над ним незнакомца.
   — Все в порядке! — поспешно сказал Джош. — Ты в безопасности. Тот, кто тебя ударил, ушел.
   Страх в глазах юноши исчез; он прикоснулся к своей голове и застонал.
   — Тебя ударили по голове, — сказал Джош. — И похоже, обыскали сани. Ты не знаешь почему?
   Чилкут покачал головой, а затем его глаза широко раскрылись — он вспомнил!
   — Мисси! — воскликнул он. — Где мисси?
   Джоша окатило холодом.
   — Какая мисси? Кого ты имеешь в виду?
   — Мисси, — повторил юноша. — Мисси Ли. Я ждал. Где мисси?
   Джош старался говорить медленно:
   — С тобой была молодая женщина — мисс Ли?
   Чилкут пытался что-то изобразить руками.
   — Ящик! — сказал он. — С ней был ящик!
   Проклятие! Это была она. Почему-то это не особенно удивило его.
   — Ты можешь встать? — спросил он юношу. Индеец кивнул и неуверенно поднялся на ноги.
   — Чилкут сильный, — сверкнув зубами, сказал он.
   — Хорошо. — Джош похлопал его по плечу. — Я помогу тебе собрать вещи. Затем ты пойдешь на тот берег озера. Думаю, остальные уже там. Расскажи им, что произошло. Я буду искать мисс Ли. Справишься?
   — Скажу Чарли, — кивнул индеец. — Чарли понимает. К тому времени как вещи были собраны и уложены в сани, снегопад прекратился. Ветер ослаб, хотя сила его все же была достаточной, чтобы толкать сани.
   Когда чилкут тронулся в путь, Джош достал из своих запасов фляжку бренди, немного печенья и вяленого мяса и рассовал все это По карманам.
   Он понятия не имел, откуда начинать поиски, поскольку индеец сообщил ему только, что его ударили где-то на середине озера. За это время Белинда могла пройти значительное расстояние. В условиях метели она не смогла бы увидеть берег и скорее всего потеряла ориентировку.
   Он не допускал даже мысли о том, что ее уже нет в живых. Буран был не таким уж жестоким, а она женщина сильная. Хотя очень часто бывало, что заблудившиеся и растерявшиеся новички сдавались, садились на снег и засыпали. Джош знал: стоит проявить слабость — и сон на снегу приведет к смерти. Он испытал это на себе, но, к счастью, не поддался искушению заснуть, чтобы не проснуться.
   Джош стал описывать постепенно расширяющиеся круги. Прошло полчаса, час. Он стал замерзать; накапливалась усталость.
   Что, черт возьми, могло случиться с Белиндой? Куда она подевалась?
   Джош устало взглянул на компас. Еще один круг, и надо будет прекратить поиски. Ему едва хватит времени, чтобы до наступления темноты вернуться к своим саням. Выходит, придется провести эту ночь на льду. От холода и усталости он еле передвигал ноги, но упорно продвигался вперед, вглядываясь в ленивое кружение снежинок.
   Внезапно он заморгал, пытаясь определить, не мерещится ли ему это. Кажется, впереди на снегу что-то есть?
   Боясь даже надеяться, он двинулся вперед. Добравшись до того, что привлекло его внимание, он разочарованно вздохнул, уверенный, что это очередной снежный сугроб… Но нет! На снегу лежало что-то большое и темное.
   Из последних сил он бросился к сугробу и упал перед ним на колени.
   Его руки разгребли снег и коснулись чего-то мягкого. Он лихорадочно отбрасывал снег в сторону. Это была Белинда Ли, почти такая же холодная, как лед, на котором она лежала.
   Джош сорвал с правой руки рукавицу и коснулся кончиками пальцев ее щеки. Она была холодной, но не замерзшей — пока; парка защитила ее ото льда и снега. Он нащупал пульс у нее на шее. Тот был слабым, но ровным. Слава Богу!
   Просунув руку ей под спину, Джош приподнял ее. Она безжизненно повисла на его руке. Он открыл фляжку с бренди и осторожно прижал горлышко к губам девушки.
   Жидкость текла по ее подбородку, но она даже не попыталась сделать глоток. Он повторил попытку, и на этот раз Белинда глотнула, бренди попало ей в горло, и она слабо закашлялась.
   Он снова приложил горлышко фляжки к ее губам, потом подхватил девушку на руки и двинулся в сторону саней. Он знал, что следует проверить, не обморожены ли у нее руки и ноги.
   Несмотря на усталость, Джош удивился, какой легкой казалась девушка.
 
   Белинда открыла глаза и увидела яркое пламя. Паника захлестнула ее, и она громко вскрикнула. Где она? Последнее, что она помнила, — одиночество посреди пурги, ужасный страх и отчаяние и осознание того, что она смотрит в лицо смерти.
   Мерцающее в темноте пламя внезапно вызвало у нее перед глазами картину ада, но потом она поняла, что рядом с ней кто-то есть. Ее крепко держали за руку. Она повернула голову, надеясь и одновременно страшась увидеть своего спасителя.
   — Ш-ш, все в порядке.
   Голос был знакомым.
   — Это я, Джош Роган.
   Теперь Белинда смогла разглядеть его белеющее в темноте лицо и сияние его волос. Светло-голубые глаза ласково смотрели на нее, и страх исчез так же быстро, как появился.
   — Джош? — растерянно повторила она, чувствуя, что ей приятно произносить его имя. Тогда, во время метели, она думала, что умирает, но вот теперь она жива, и он, наверное, имеет к этому отношение. — Как я здесь оказалась? Что случилось с моим носильщиком и с санями?
   — На вашего носильщика напали, а сани, обыскав, оставили на произвол судьбы, и ветер гнал их к противоположному берегу озера. Я наткнулся на них, или, вернее сказать, они врезались в меня. Вскоре я нашел на льду вашего носильщика. Он сообщил мне, что вы были с ним, и я стал искать вас и, слава Богу, нашел.
   Она попыталась сесть, но почувствовала себя слабой и вялой, как после тяжелой болезни.
   — Где он теперь? Я имею в виду чилкута.
   — Я послал его к остальным, чтобы он сказал, что я ищу вас. Даже в худшем случае он добрался до них несколько часов назад.
   Пламя вырывалось из спиртовки, расположенной в центре маленькой палатки. Огонь был слабым, но давал достаточно тепла. Джош снял со спиртовки кружку с каким-то напитком, от которого поднимался пар.
   — Возьмите, здесь немного бульона. Это согреет вас.
   Она с благодарностью взяла оловянную кружку. Бульон был сытным и вкусным, и Белинда выпила его до последней капли.
   — Где мы? — спросила она.
   — В самом центре озера, — криво улыбнулся он. — Было уже почти темно, когда я нашел вас. У меня едва хватило времени, чтобы отнести вас к моим саням и поставить палатку.
   Оно пошевелила пальцами рук и ног.
   — Кажется, я не обморозилась.
   — Вам очень повезло, — покачал головой Джош. — Вероятно, я нашел вас почти сразу после того, как вы покоряли сознание. Знаете, вы доставили мне парочку неприятных часов.
   Она почувствовала, как ее лицо запылало.
   — Вы хотите сказать, что переживали из-за меня?
   — Разумеется, нет! Я провел все это время, шагая по снегу и льду и разыскивая вас, просто ради собственного удовольствия, — раздраженно ответил он. — А теперь по этой же причине я собираюсь провести бессонную ночь!
   Она вновь вспыхнула. Похоже, она никак не может найти верный тон с этим человеком. Что заставляет ее говорить подобные глупости?
   — Почему бессонную ночь? — спросила она, надеясь сменить тему.
   — Потому, — хмуро ответил он, — что теперь в вашем присутствии я не осмелюсь заснуть. Я не хочу, чтобы вы кричали по ночам.
   На этот раз жар охватил все ее тело. Она молчала, не в состоянии вымолвить ни слова. Да и что она могла сказать?
   Джош как-то странно посмотрел на нее. Наконец он нарушил неловкое молчание:
   — И все же вам нужно попытаться немного поспать. Как только рассветет, мы двинемся через озеро.
   Белинда послушно отодвинулась, пока Джош расстилал одеяла. Она заметила, что он выложил дно палатки водонепроницаемым брезентом и мехом.
   Вскоре она уже лежала, вытянувшись в импровизированной кровати, и ей было комфортно и тепло. Джош погасил спиртовку, и она больше не могла видеть его, хотя и знала, что он рядом с ней.
   Тепло ее тела быстро согрело сооруженный из одеял кокон, и она стала засыпать, но ощущение вины перед Джошем, который сидел, накинув на плечи всего лишь одно тонкое одеяло, не давало ей покоя. Это было несправедливо — он искал ее, нашел и спас и теперь проведет бессонную ночь, а она будет спать в тепле и комфорте.
   Она вспомнила ту, другую ночь, которую они провели вместе. Его плоть, настойчивую и твердую, его теплые ладони на ее груди и страх, который нахлынул на нее. Она отогнала эти мысли. Это больше не должно повториться, и жестоко заставлять его провести остаток ночи на холоде и в неудобной позе.
   — Джош? — тихо прошептала она.
   Он промычал что-то неразборчивое.
   — Джош, я прошу прощения за то, как вела себя в прошлый раз. Я хочу, чтобы вы легли рядом со мной. Завтра от вас будет мало проку, если вы хоть немного не поспите!
   Ответом ей было долгое молчание, и она подумала, что он, наверное, не слышал ее. Затем раздался его низкий хриплый голос:
   — Несмотря на то, что произошло прошлой ночью?
   Белинда колебалась; ее охватило смятение. Она ощущала одновременно возбуждение и страх. В горле у нее пересохло, и она с усилием сглотнула.
   — Да, несмотря на то, что произошло, — наконец твердо сказала она.
   Почему она это сказала? Это звучит как… Боже мой! Она хочет его — по крайней мере какая-то часть ее. В волнении она ожидала его ответа.
   И ответ последовал.
   Она почувствовала его движение, а затем одеяла поднялись, и он скользнул под них — к ней.
   Когда он устраивался рядом с пей, внутрь ворвался поток морозного воздуха, но затем опять стало тепло. Она слышала дыхание Джоша рядом со своим ухом. Она лежача, чуть повернувшись на левый бок, а Джош вытянулся на спине. Долгое время они не шевелились, а затем он, застонав, повернулся к ней.
   Сердце ее учащенно забилось. Его губы прижались к ее губам, ласковые, настойчивые и теплые. Не задумываясь, она потянулась к нему.
   Она и не знала, что бывают такие поцелуи, исступленные и нежные, заставляющие трепетать все тело.
   Джош оторвался от ее губ и прижался щекой к ее щеке. Он шептал ей на ухо ласковые слова, и каждое слово еще сильнее разжигало поднимавшуюся в ней страсть.
   — Белинда, моя милая Белинда! Я хочу тебя! О Боже, как я хочу ощутить твое тело! О, Белинда!
   Их губы снова соединились, а его ладони блуждали под ее паркой, лаская теплые возвышенности ее грудей. Когда пальцы Джоша коснулись ее сосков, не испытанное прежде ощущение мгновенно разлилось по низу живота, и ее лоно стало пульсировать от сладкой смеси наслаждения и боли.
   Белинда застонала. О Боже, она хочет его! Значит, это и есть любовь, могучая и непостижимая тайна, которая соединяет мужчину и женщину! Но должно же быть что-то еще! Поднимавшееся изнутри необычное желание требовало удовлетворения. Не отдавая себе отчета в своих действиях, Белинда начала расстегивать одежду, чтобы быть ближе к нему, почувствовать его тело. Из горла Джоша вырвался прерывистый смех, и он неловкими от нетерпения пальцами принялся помогать ей.
   В мгновение ока барьеры из одежды были сметены, и обнаженные тела прижались друг к другу. Когда его мускулистые руки обняли ее и притянули к себе, Белинда чуть не закричала от наслаждения. Никогда в жизни она не прикасалась к другому обнаженному телу. Ее груди были прижаты к груди Джоша, а его мужское естество, волнующе большое и твердое, касалось укромных уголков ее тела. Белинда ощущала давление на свое лоно, и это было так приятно, что она подалась ему навстречу, усиливая это давление и возбуждаясь еще больше.
   — Белинда! — исполненным муки голосом прошептал он. — Я больше не могу ждать!
   Почти грубо он отстранился, перевернул ее на спину и перекатился наверх; его лицо оказалось у ее щеки, его дыхание касалось ее уха.
   — Откройся мне, — прошептал он.
   Она с готовностью подчинилась. Это казалось таким естественным и приятным.
   Ее бедра раздвинулись, и она почувствовала, как его гладкая твердая плоть коснулась ее раскрытого лона.
   От этого прикосновения волна острейшего наслаждения затопила все ее тело, а затем его плоть вдруг быстро двинулась вперед, и резкая, пронзительная боль заставила ее поморщиться. И вот он внутри ее…