Страница:
Не надо.
..?
Ждать уже недолго. А пока помалкивай. Дядюшка Роги и мама живы.
У Алекса отвисла челюсть. Он ошеломленно уставился на своего друга.
Марк сказал: «Мы все разыграли. Главным образом я, но с помощью дядюшки Роги. Мама забеременела в прямое нарушение Статутов и решила сохранить ребенка. Генетическая оценка выявила в нем множество летальных генов, но мама доказала мне, что его сознание даст сто очков вперед любому в нашей семье. И моему в том числе. Я решил, что малыш должен жить, и укрыл маму в канадской глухомани вместе с дядюшкой Роги, чтобы было кому о ней позаботиться. Отец и прочие в семье догадались, но не знали, куда я их упрятал. Они понимали, что я ничего не скажу, а главное, им надо было избежать скандала, и они оставили все, как есть. Меня отправили в Орб, подальше от греха, и продержали там до отбытия почти всех человеческих Магнатов. Дед под конец обнаружил их, забрал из Канады и спрятал где-то еще. Наши адвокаты ищут способ оградить маму от ответственности. Ну, и Роги, конечно, не говоря уж о ребенке. Его зовут Джек. Я его еще не видел, а маму с Роги видел в последний раз в августе. И даже не дальнировал им».
Черт… Но у твоей мамы есть шанс выкрутиться? Нарушение Статутов карается смертью!
При Симбиарском Попечительстве. Папа с родичами пыхтят в Конкорде, чтобы изменить закон и добиться для мамы амнистии или оправдания задним числом или как еще это там называется. На это уйдут месяцы. Но решение изменить Статуты Размножения три недели назад прошло утверждение в Интендантской Ассамблее и передано в комиссию. Вот тогда мне наконец разрешили убраться из Орба.
А тебе могут что-нибудь пришить?
Вряд ли. Дядюшка Роги скорее всего заявит, что все устроил он один. А мне правда ни к чему.
Пресвятое деръмо-о… и ты говоришь, этот твой братишка — мощный мозговик?
— Будем надеяться, — сказал Марк вслух.
Алекс заморгал, потом рискнул спросить:
— Ну, а поганые гены?
— Не знаю, — тихо ответил Марк. — Я не знаю.
Алекс промолчал и включил микросканер, навел его на нужный участок шлема, надел виртуальную перчатку и очки. Манипулятор, подчиняясь движению руки в перчатке и повторяя его, взял инструмент. Алекс словно извлекал что-то из воздуха. На экране микросканера Марк увидел увеличенное изображение крохотного инструмента, извлекающего микроскопический кристалл из мозговой панели.
— Ты ведь сменил кристалл, когда шапочка только начала взбрыкивать? — спросил Алекс.
— Ну да. Миглом начал давать какую-то дурацкую обратную связь. Образы — не мои и абсолютно бессмысленные. Жутковатые картины. Я решил, что причина в этом кристалле, и заменил его. А сегодня он вообще забредил, и турбо перестал выполнять мои команды.
Алекс сделал новое движение. Манипулятор отодвинулся от шлема и протянул «руку» к коробочке. В крышке появилась щель, и, повинуясь движению перчатки, манипулятор вставил крошечный кристалл в функциональный тестер.
— Не те команды подавала эта жужжалочка. Ну да анализатор раскопает любую неполадку.
— На мигломе он ничего не показал. Цэепа я не пробовал.
— Ну так попробуем. — Алекс снял очки и перчатку и снова взял микрофон. Через несколько минут монитор начал демонстрировать тайны кристалла. Оба мальчика внимательно всматривались в мерцающее изображение. Через десять минут Алекс объявил: — Функционирует он безупречно при всех условиях.
— Хреновина! — воскликнул Марк.
Алекс пожал плечами.
— Хочешь, я проверю всю рабочую схему? Только на это потребуется время.
— Она гарантированно непроницаема, и я к ней не прикасался. Значит, должно быть другое объяснение.
— Изношенность? — предположил Алекс. — В панель попал пот. Электрическая перхоть.
— Брось! Ты же видел, что панель загерметизирована. И до того, как меня сплавили в Орб, шлем работал безупречно. А теперь он бредит, проецирует дурацкие образы и отменяет мои приказы! Усталость кристалла напрашивается сама собой. Исключи ее, и что остается?
Алекс задумался.
— А пока тебя не было, никто не мог испортить шлем?
— Он был заперт в багажнике турбо, а турбо стоял у нас в гараже. Да и кому это надо?
— Тут черт ногу сломит. — Алекс замялся. — Знаешь, самое логичное — это предположить, что неполадка кроется в твоей нервной системе. Последние месяцы ты издергался. Противоречивые приказы могут возникать из-за каких-то психонеполадок, которые не имеют никакого отношения к управлению турбоциклом.
— Расскажи это своей бабушке! — фыркнул Марк.
— Ты же знаешь, ЦЭ-приборы иногда черт-те что творят с сознанием того, кто ими пользуется… Хочешь совет?
— Нет, если он такой, как я догадываюсь.
— Дай отдохнуть мозговому ведрышку, — настаивал его друг. — Езди на турбо, как нормаль. Хотя бы до тех пор, пока все твои семейные проблемы не уладятся и ты не будешь твердо знать, что у тебя мысли не путаются…
— Они у меня никогда не путаются, черт подери! Должно быть другое объяснение.
— А не может ли какое-нибудь чужое сознание случайно вторгнуться в твою ЦЭ-систему? Ну, скажем, созидательная метафункция задурит и выкинет антраша? Побалуется на мозговых стыках?
— Не думаю. Но цереброэнергетика — это же одна из тех проклятых наук, где открытия следуют одно за другим так часто, что новые данные успевают устареть еще до публикации. Пожалуй, теоретически не исключено, что при сверхмагистерской созидательности можно устроить фокус с волюнтарными узлами на стыках.
— Вот будь у тебя близнец, — абстрактно постулировал Алекс, — и преследуй он тебя на турболете в точно таком же шлеме…
Марк чуть не подпрыгнул.
— Но у меня же был близнец… только он умер.
— Заешь меня мерин!
— Как-то я застал дядюшку Роги в магазине, когда он нализался до сентиментальности и толком не знал, что болтает. Он сказал, что мы были психическими антагонистами с того момента, как обрели сознание. Мэтт родился первым, уже мертвым, а когда я появился на свет, оказалось, что моя пуповина захлестнута мне на шею, а мои кулачки стиснуты на пуповине Мэтта. Видимо, я перекрыл кровоснабжение братца, прежде чем он успел меня задушить.
— Черт! Вы правда пытались убить друг друга? Два эмбриона?
— Потом я спросил у папы. Но так и не выяснилось, что, собственно, произошло. Мы научились экранироваться еще на восьмом месяце. Предположительно, Мэтт был сильнее меня метапсихически и физически крупнее. Возможно, ему не хотелось иметь конкурента.
— Такой бредятины я отродясь не слыхивал! — Алекс снова надел виртуальную перчатку и очки и за несколько минут вставил кристалл на место. На сборку шлема времени ушло чуть больше, но скоро он вернул сверкающую черную полусферу Марку. — Не обижайся на меня, если он свихнет тебе мозги.
— Ни в коем разе! — Марк направился к двери. — Спасибо за проверку. Увидимся в столовой. — Дверь захлопнулась.
«Бредятина!» — повторил про себя Алекс, придвинул компьютер, набрал «АНОРМАЛЬНУЮ ПСИХОЛОГИЮ» и занялся розысками наиболее странных проявлений соперничества между близнецами.
Марк вошел в свою комнату, такую же маленькую, как у Алекса, но казавшуюся вдвое просторнее из-за царившего в ней безукоризненного порядка. Мигал красный сигнал телевида, и он нажал кнопку воспроизведения.
На экране возникло незнакомое мужское лицо. «Мистер Ремилард, я Элью Питерс из деканата. Нам трудно согласовать ваше заявление о двухлетней ускоренной двойной специализации с основными положениями о присвоении степени бакалавра. Пожалуйста, обсудите это со мной лично не позже вторника. Подчеркиваю, мне необходимо побеседовать лично с вами, а не с каким-либо служащим вашей семьи». Экран погас.
— Чудесно! — простонал Марк. Тетя Анн обещала позаботиться о всех бюрократических процедурах в колледже и, очевидно, поручила это какому-нибудь секретарю, который — еще более очевидно — все испортил, а вдобавок разозлил деканат. Что делать, если деканат упрется и заставит тратить время на всякую муру, вместо предметов, которые его интересуют? Не идти же хныкать к Анн, и он скорее умрет, чем обратится к Полю: избалованный мальчишка ждет, чтобы влиятельный папочка все для него устроил. Grandpere? Не исключено. Дени знает академические джунгли как свои пять пальцев. И может посоветовать, на какие кнопки нажать. Но лучше позвонить ему, а не дальнировать.
Марк!
Он замер с рукой на клавиатуре телевида.
МИЛЫЙ это Я!
Мама?.. Где…
ДЖЕКИЯВЕРНУЛИСЬ!!!. МынафермеИсСгапарегеСгапареге можешъприехать?
Мама а… тебе не опасно быть здесь?
Да!! Пожалуйста приезжай скорее я понимаю ночь ужасная так что вызови яйцо-такси шоссе очень скользкое.
Еду!
Он схватил шлем и скатился по лестнице к задней двери. Кто-то крикнул ему, что пора в столовую, но он быстро натянул форму и выскочил на улицу под ветер и вихри ледяной крупы.
Турбо встретил его в проезде с горящей фарой, уже разогревшийся. Он прыгнул в седло, выехал на шоссе и помчался на юг по туманной Мэйн-стрит, принуждая пешеходов и наземные машины освобождать ему дорогу, если не мог их объехать, созидательно смазывая свою личность, чтобы регулировщики его не засекли. Уличные обогревательные решетки кончились на границе города, и Трескоттское шоссе оказалось сплошным катком. Нью-Гемпширское транспортное управление, видимо, считало, что только сумасшедший рискнет отправиться в путь по второстепенному шоссе на наземной машине в такую гололедицу, а потому посыпать его песком можно будет и утром.
Турбо пошел юзом, хотя Марк и прибегнул к психокинезу. Пользоваться шипами на дорогах строго запрещалось, но на этот раз мальчик выдвинул их без малейших угрызений совести. Из шин вылезли острые стальные клыки и вгрызлись в лед. И тут он выжал из старика БМВ все — только интерцепторы мешали ему взвиться в воздух. Турбо выполнял его команды, как ангел-хранитель. Недавняя таинственная помеха исчезла без следа.
Из предосторожности он убрал шипы за километр до ворот деда и дальше с помощью телекинеза не давал машине вихлять и идти юзом. Въехав в ворота, он не увидел ничего необычного, кроме одного незнакомого яйца, припаркованного перед домом. Крупа била его точно дробь, пока он бежал к крыльцу. Дени сразу открыл дверь, и Марк увидел за его плечом дядюшку Роги. Дени воскликнул:
— Ты приехал сюда на турбоцикле в такую погоду? Идиот желторотый!
— Она и малыш в большой гостевой спальне, — сказал Роги.
Марк ответил ему благодарным взглядом и под негодующие возгласы Дени взлетел по лестнице на второй этаж, оставляя за собой мокрые следы и комочки ледяной каши. Он распахнул дверь спальни.
Она сидела в кресле-качалке у камина, держа на руках что-то завернутое в шаль. Темные волосы — какими длинными они стали! — были заплетены в косы. В голубом вышитом пеньюаре она походила на средневековую мадонну.
Марк вошел, сделав свое сознание непроницаемым. Улыбка у него была неуверенной и смущенной. Мокрая черная кожа его формы матово блестела. Шлем он держал под мышкой.
— Мама!
— Здравствуй, сын. Так ты не вызвал такси?
— Нет.
Она безмятежно кивнула.
— Ну, ничего.
— А… а ты хорошо себя чувствуешь?
— Очень. И дядюшка Роги тоже… и твой маленький братик. Формально мы находимся под домашним арестом. Адвокаты передали мое дело человеческому Магистрату. Боюсь, я не обратила внимания на подробности, но, кажется, завтра, после того как нам с Роги предъявят обвинение, мы будем отпущены под залог и останемся на свободе, пока… пока не будет вынесено решение. И сможем вернуться домой.
— И тебя амнистируют?
— Право, не знаю, что и как, но адвокаты как будто не сомневаются, что все уладится. Дядюшка Роги сообщил им, что он сымпровизировал план нашего бегства, когда каноэ перевернулось и нас с ним вынесло на берег. — Она улыбнулась. — Ты, естественно, ничего не знал, поскольку течение утащило тебя дальше.
Марк молча кивнул, а потом сказал после паузы:.
— Меня буквально похитили и отправили на Консилиум Орб. Я пытался вернуться на Землю, чтобы доставить вам еще припасов, но…
— Мы обошлись. Дядюшка Роги подстрелил огромного лося. — Она тихонько засмеялась и положила младенца на колени. — В последние недели на Обезьяньем озере разве что диета Джека была однообразнее нашей, но мы не голодали. А два месяца назад Дени прилетел за нами, и с тех пор мы жили скрытно в старом доме моих родителей на Кауаи.
— Я рад, что все обошлось. А малыш… он правда вполне…
— Подойди поближе и посмотри сам.
— Но я же весь мокрый.
— Ему это не повредит.
Руки Марка в черных перчатках слегка дрожали. Рассерженный таким проявлением своей физической слабости и чувством, ее вызвавшим, мальчик собрался с духом под защитой психоэкрана. Теперь ему предстояло взглянуть в лицо правде, которую он до этого момента гнал от себя.
Пусть с самого начала их эпопеи он старался не думать, старался не верить в страшную возможность, но она никуда не делась: летальные гены!
— Ну же, милый, — настойчиво сказала его мать. — Отогни шаль.
Младенец словно бы спал. Совсем голенький. Физически безупречный.
Мама он выглядит замечательно! Папа ошибался генетическая оценка ошибочна…
Да милый да ошибочна у Джека нормальное тельце а его сознание его сознание! Ах Марк милый его сознание поговори с ним такое чудо не бойся что разбудишь его.
Нежные веки младенца разомкнулись. Он взглянул на Марка, улыбнулся — и связь между ним и старшим братом возникла мгновенно. Джек полюбил брата. Но Марк отступил.
Почему? Почемупочему ты закрылся? Открой мне поговори со мной ты помог спасти меня я тебя люблю я хочу тебя узнать. Открой! Открой!
Привет, малыш Джек. Не толкай, это невежливо. От людей не требуют, чтобы они открывали свое сознание. Полагается ждать, пока они сами это сделают, когда захотят.
О?
У тебя (образ) все хорошо?
??Мое тело функционирует нормально. Моему сознанию требуются более сильные стимулы, и мне хотелось бы обсудить некоторые идеи с сознанием более сложным (образ) чем у мамы. Или дядюшки Роги.
Ну ты же теперь можешь разговаривать с Grandpere Дени. Он более сложный (образ) чем кто-либо кроме лилмиков.
Твое сознание мне ближе и симпатичнее. Я предпочту разговаривать с тобой. Я настаиваю!
— Ах, настаиваешь! — Упершись руками в бока, Марк уставился на младенца с ошеломленно-встревоженным выражением на лице. — Мама, малышу давно пора усвоить правила поведения оперантов.
— Он — чудо, правда? — Тереза прижала голенького младенца к плечу, встала и пошла с ним к столу, чтобы перепеленать его. — Теперь, когда ты убедился, что тельце у него совершенно нормальное, я его одену. А что он тебе сказал?
— Попробовал мной командовать.
Тереза весело засмеялась.
— Я знаю, вы станете очень близки друг другу.
Джек сказал: «Обязательно, мама (ПРИНУЖДЕНИЕ)».
— Нет, — возразил Марк малышу — Не станем, если ты опять начнешь меня толкать, кроха. Перестань тыкать в меня психозондом!
— Джек, ты же знаешь, что это грубо, — упрекнула Тереза.
Младенец потребовал от Марка на персональной волне: «Объясни, что такое летальный ген? Расскажи, почему тебя тревожит это понятие и какое оно имеет отношение ко мне. Открой свое сознание поглубже!»
Марк ответил: «Нет».
Джек начал вопить.
Тереза подхватила его на руки, чтобы успокоить, но он заливался плачем.
— Что случилось? О чем вы разговаривали?
— Я только не позволил ему копаться в моем сознании. Он меня не послушался и попытался проползти под моим экраном, так что мне пришлось завинтить его посильнее. В принуждении он невероятно силен, мама.
— Ты тоже был таким нахально напористым в раннем детстве. Помню, как ты изводил…
Скажи мне скажи мне Марк ИЛИ ТЫ ХОЧЕШЬ ЧТОБЫ Я СПРОСИЛ ЕЕ?
Только испугаешь ее, а она про это почти ничего не знает. Я и сам знаю далеко не все. Если ты настаиваешь, я соберу все сведения, какие смогу, и сообщу их тебе через несколько дней. Но у тебя нет эмоциональных ресурсов, чтобы смягчить воздействие этой информации на твою психику. Ты от страха обложишься, братик.
Это не важно. (Пеленки.) Скажи мне!
!!Ну, как хочешь!!
— Вот он и успокоился, — обратился Марк к матери. — Мы с ним поговорили по-мужски.
Тереза неуверенно улыбнулась.
— Я знаю, Марк. С ним трудно. Но будь с ним ласковым, хорошо? Стань его другом. Ему необходим тесный контакт с другим мощным оперантом, чтобы его сознание развивалось правильно. Сама я не сумею помочь ему, а к Люсиль и Дени он относится настороженно. Не может заставить себя полностью им доверять.
— Но есть же еще папа, — возразил Марк.
Тереза посмотрела в сторону.
— Он приезжал на Кауаи повидать нас перед нашим отъездом. С адвокатами и Колетт Рой. Твой отец был очень ласков со мной и Джеком, но дал совершенно ясно понять, что… что другие крайне важные дела потребуют всего его времени в ближайшем будущем.
— Понимаю. — Марк замер, экранируя от нее внезапный прилив гнева и разочарования. Бедная мама! И после амнистии Тереза Кендалл и плод ее преступления навсегда останутся бременем для честолюбивого Первого Магната Консилиума. А Тереза между тем говорила:
— Люсиль полетела в своем яйце за Мари, Мадди и Люком, чтобы и они познакомились со своим младшим братом. Я знаю, они постараются помочь Джеку, как могут. Но ему мало просто любящих братьев и сестер, Марк. Он нуждается в ком-то очень сильном. Вот как ты. Нет, я вовсе не хочу, чтобы ты расстался с общежитием, но… ты не выберешь время и для Джека?
— Хорошо. Мне надо заниматься как черту, но я найду время и для него. Я буду ему дальнировать, если он научится контролировать себя.
Я буду себя контролировать! Буду!
И больше никаких дурацких детских штучек?
Обещаю.
— Спасибо, Марк. — Тереза положила Джека в красивую старинную колыбель из кленового дерева, в которой Люсиль качала всех семерых своих детей. Она проводила Марка до двери и поцеловала его.
— Постарайся не судить своего отца слишком строго. У него так много всяких обязанностей! И по-своему он старается сделать для нас все, что в его силах.
Марк сказал только:
— До свидания, мама. До скорого, Джек!
Он сбежал по лестнице, но тут его перехватил дядюшка Роги.
— Ну как? — спросил старик. Тропическое солнце покрыло его лицо густым загаром, а под его старой вельветовой курткой с кожаными латками на локтях пестрела гавайская рубашка.
— Она прощает папе… — растерянно сказал Марк.
— Вот и ты прости, тебе же станет легче.
Марк смерил Роги ледяным взглядом.
— Папе не удастся умыть руки, будто мама какая-то… какая-то…
— Она не скажет тебе спасибо, если ты попробуешь объясняться с Полем, и ей не требуется рыцарь в сверкающих доспехах. Ты никак не можешь помешать отцу поступать по своему усмотрению. Но он не допустит ничего унизительного для Терезы. Ни развода, ни открытого разрыва не будет.
— Очень тактично с его стороны. И чертовски полезно для его карьеры!
— Ну-ка, послушай! — свирепо потребовал Роги. — Тереза смирилась с таким положением вещей, и ты смирись! В самом ближайшем будущем твою бедную мать ждут новые неприятности, и ты лучше не строй из себя дерьмового юного мстителя, а не то я тебе покажу!
— Мне бы и в голову не пришло. Возможно, тебе будет интересно узнать, что я уже получил наставления, касающиеся моего сыновнего долга, от даже более высокой инстанции в наших семейных делах.
— Черт меня подери! — воскликнул Роги. — Так они и до тебя добрались, а?
Марк пропустил его слова мимо ушей.
— Я буду проводить много времени с мамой и Джеком. Она думает, что я нужен малышу, и, возможно, она права. Я постараюсь вести себя хорошо, и папа никогда не узнает, что я думаю о нем на самом деле. Доволен?
Прадед и правнук обменялись яростными взглядами. Внезапно глаза старика наполнились слезами, и он сжал мальчика в медвежьих объятиях.
— О, Господи, дядюшка Роги, — прошептал Марк, прижимаясь лицом к вытертому вельвету.
— Bon courage, mon petit gars note 55.
— Дело не только в маме… Джек забрался ко мне в сознание. Я не остерегся, но кто же мог знать, что он способен на такое. И он заставил меня обещать, что я расскажу ему о летальных генах.
— Merde alors! — Роги перевел дух. — Значит, тебе придется ему объяснить.
Марк высвободился из его рук.
— Мама сказала, что на остров с папой и адвокатами прилетала Колетт Рой.
— Да. Она сделала малышу биопсию для исчерпывающего исследования в Гилменском центре человеческой генетики. Ты помнишь, что первую оценку тайком сделал твой дядя Северен, а он не специалист. Поль ждет результатов дня через три. Если потребуется терапевтический курс, его проведут здесь, в Дартмуте, под надзором Колетт.
— Мама убеждена, что Джек абсолютно нормален.
— Я знаю. Он выглядит и ведет себя совершенно нормально с момента рождения. Однако из этого еще не следует, что он действительно нормален. Но твоя мать выбросила из головы всякую мысль, что у малыша может быть врожденная болезнь.
— Ты сам сказал, что дядя Северен не специалист. Хотя он и был очень неплохим нейрохирургом, генетикой он не занимался. Но чтобы по ошибке определить три лета-ля… — Марк надел шлем и перчатки. Словно успокаивая себя, он добавил: — Но врачи привели Люка в порядок, а вспомни, каким он был!
— Правильно. Когда будешь говорить с Джеком, расскажи ему о чудесах современной генной терапии. Летальные гены еще не означают смертного приговора, как это было в прошлом. Где им! — Роги ободряюще похлопал мальчика по плечу…
И Марк исчез за дверью. Несколько минут Роги ультразрением следил, как турбоцикл с ревом несется в вихрях ледяной крупы. Потом покачал головой и отправился похитить бутылочку марочного коньяка из запасов Дени.
С ЦЭ-шлемом ничего не вышло, как я и предполагала.
Не согласна. Я сумела парализовать волю Марка. Помешала ему сделать то, что он хотел сделать. Мое предположение оправдалось: цереброэнергетическое устройство обеспечивает надежный вход в его сознание мимо всех защитных экранов. Ну и что, если в первый раз ничего не получилось? Придумаю другие заходы. Тебе-то и такого достичь не удалось!
Уж очень ты самоуверенна. И нахальна.
А может, меня следует похвалить?
Ну хорошо. Беру назад мою первоначальную оценку. Твоя уловка очень хитроумна и может оказаться полезной в дальнейшем… если ты так ее усовершенствуешь, что Марк не обнаружит потерю контроля над собой. Но статистически такая возможность маловероятна. Он всегда настороже. Это у него в характере.
Буду пытаться. Поработаю как следует.
Отлично… Ты знаешь, что Марк согласился быть наставником Джека?
Нет! Дерьмово! Из моего первого контакта с младенцем ничего не вышло. Он тоже оберегается чисто инстинктивно. А если рядом будет околачиваться Марк, это вообще безнадежно. Если тебе правда нужен Джек, то ты должна позволить, чтобы я убила Марка.
Нет.
Я могу добраться до него через мозговую панель. Наверняка. Дай мне попробовать. Сделаю так, что он разобьет турбо…
Нет. У младенца потенциал выше, но неизвестно, выживет ли он. А Марк… даже и не под моим контролем он инстинктивно способствует моему великому плану. Я НЕ разрешаю убивать его.
(Ревность. Нетерпение.)
Ты все погубишь, если начнешь действовать наперекор мне. Мой путь единственно верный. Если ты больше не любишь меня и не можешь следовать за мной…
Я буду следовать! Я тебя люблю по-прежнему! Но…
Моя милая! Я ведь открыла тебе свободный доступ к нервобомбе.
От нее теперь не так хорошо. Мне необходима жизненная сила операнта! Необходима, чтобы расти! НЕОБХОДИМА ДЛЯ МЕТАМОРФОЗЫ!
Возможно… Да…
Ты же хочешь, чтобы я была сильной! Чтобы могла справиться с сильнейшими Великими Магистрами. Чтобы убить твоего Великого Врага!
Но нельзя рисковать. Ты можешь выдать себя опрометчивостью. Мы должны энергизировать тебя, не оставляя следов. Мне надо подумать.
Только не думай долго, Фурия. Я уже выросла. И мне НЕОБХОДИМО расти еще и еще. Так или иначе.
29
..?
Ждать уже недолго. А пока помалкивай. Дядюшка Роги и мама живы.
У Алекса отвисла челюсть. Он ошеломленно уставился на своего друга.
Марк сказал: «Мы все разыграли. Главным образом я, но с помощью дядюшки Роги. Мама забеременела в прямое нарушение Статутов и решила сохранить ребенка. Генетическая оценка выявила в нем множество летальных генов, но мама доказала мне, что его сознание даст сто очков вперед любому в нашей семье. И моему в том числе. Я решил, что малыш должен жить, и укрыл маму в канадской глухомани вместе с дядюшкой Роги, чтобы было кому о ней позаботиться. Отец и прочие в семье догадались, но не знали, куда я их упрятал. Они понимали, что я ничего не скажу, а главное, им надо было избежать скандала, и они оставили все, как есть. Меня отправили в Орб, подальше от греха, и продержали там до отбытия почти всех человеческих Магнатов. Дед под конец обнаружил их, забрал из Канады и спрятал где-то еще. Наши адвокаты ищут способ оградить маму от ответственности. Ну, и Роги, конечно, не говоря уж о ребенке. Его зовут Джек. Я его еще не видел, а маму с Роги видел в последний раз в августе. И даже не дальнировал им».
Черт… Но у твоей мамы есть шанс выкрутиться? Нарушение Статутов карается смертью!
При Симбиарском Попечительстве. Папа с родичами пыхтят в Конкорде, чтобы изменить закон и добиться для мамы амнистии или оправдания задним числом или как еще это там называется. На это уйдут месяцы. Но решение изменить Статуты Размножения три недели назад прошло утверждение в Интендантской Ассамблее и передано в комиссию. Вот тогда мне наконец разрешили убраться из Орба.
А тебе могут что-нибудь пришить?
Вряд ли. Дядюшка Роги скорее всего заявит, что все устроил он один. А мне правда ни к чему.
Пресвятое деръмо-о… и ты говоришь, этот твой братишка — мощный мозговик?
— Будем надеяться, — сказал Марк вслух.
Алекс заморгал, потом рискнул спросить:
— Ну, а поганые гены?
— Не знаю, — тихо ответил Марк. — Я не знаю.
Алекс промолчал и включил микросканер, навел его на нужный участок шлема, надел виртуальную перчатку и очки. Манипулятор, подчиняясь движению руки в перчатке и повторяя его, взял инструмент. Алекс словно извлекал что-то из воздуха. На экране микросканера Марк увидел увеличенное изображение крохотного инструмента, извлекающего микроскопический кристалл из мозговой панели.
— Ты ведь сменил кристалл, когда шапочка только начала взбрыкивать? — спросил Алекс.
— Ну да. Миглом начал давать какую-то дурацкую обратную связь. Образы — не мои и абсолютно бессмысленные. Жутковатые картины. Я решил, что причина в этом кристалле, и заменил его. А сегодня он вообще забредил, и турбо перестал выполнять мои команды.
Алекс сделал новое движение. Манипулятор отодвинулся от шлема и протянул «руку» к коробочке. В крышке появилась щель, и, повинуясь движению перчатки, манипулятор вставил крошечный кристалл в функциональный тестер.
— Не те команды подавала эта жужжалочка. Ну да анализатор раскопает любую неполадку.
— На мигломе он ничего не показал. Цэепа я не пробовал.
— Ну так попробуем. — Алекс снял очки и перчатку и снова взял микрофон. Через несколько минут монитор начал демонстрировать тайны кристалла. Оба мальчика внимательно всматривались в мерцающее изображение. Через десять минут Алекс объявил: — Функционирует он безупречно при всех условиях.
— Хреновина! — воскликнул Марк.
Алекс пожал плечами.
— Хочешь, я проверю всю рабочую схему? Только на это потребуется время.
— Она гарантированно непроницаема, и я к ней не прикасался. Значит, должно быть другое объяснение.
— Изношенность? — предположил Алекс. — В панель попал пот. Электрическая перхоть.
— Брось! Ты же видел, что панель загерметизирована. И до того, как меня сплавили в Орб, шлем работал безупречно. А теперь он бредит, проецирует дурацкие образы и отменяет мои приказы! Усталость кристалла напрашивается сама собой. Исключи ее, и что остается?
Алекс задумался.
— А пока тебя не было, никто не мог испортить шлем?
— Он был заперт в багажнике турбо, а турбо стоял у нас в гараже. Да и кому это надо?
— Тут черт ногу сломит. — Алекс замялся. — Знаешь, самое логичное — это предположить, что неполадка кроется в твоей нервной системе. Последние месяцы ты издергался. Противоречивые приказы могут возникать из-за каких-то психонеполадок, которые не имеют никакого отношения к управлению турбоциклом.
— Расскажи это своей бабушке! — фыркнул Марк.
— Ты же знаешь, ЦЭ-приборы иногда черт-те что творят с сознанием того, кто ими пользуется… Хочешь совет?
— Нет, если он такой, как я догадываюсь.
— Дай отдохнуть мозговому ведрышку, — настаивал его друг. — Езди на турбо, как нормаль. Хотя бы до тех пор, пока все твои семейные проблемы не уладятся и ты не будешь твердо знать, что у тебя мысли не путаются…
— Они у меня никогда не путаются, черт подери! Должно быть другое объяснение.
— А не может ли какое-нибудь чужое сознание случайно вторгнуться в твою ЦЭ-систему? Ну, скажем, созидательная метафункция задурит и выкинет антраша? Побалуется на мозговых стыках?
— Не думаю. Но цереброэнергетика — это же одна из тех проклятых наук, где открытия следуют одно за другим так часто, что новые данные успевают устареть еще до публикации. Пожалуй, теоретически не исключено, что при сверхмагистерской созидательности можно устроить фокус с волюнтарными узлами на стыках.
— Вот будь у тебя близнец, — абстрактно постулировал Алекс, — и преследуй он тебя на турболете в точно таком же шлеме…
Марк чуть не подпрыгнул.
— Но у меня же был близнец… только он умер.
— Заешь меня мерин!
— Как-то я застал дядюшку Роги в магазине, когда он нализался до сентиментальности и толком не знал, что болтает. Он сказал, что мы были психическими антагонистами с того момента, как обрели сознание. Мэтт родился первым, уже мертвым, а когда я появился на свет, оказалось, что моя пуповина захлестнута мне на шею, а мои кулачки стиснуты на пуповине Мэтта. Видимо, я перекрыл кровоснабжение братца, прежде чем он успел меня задушить.
— Черт! Вы правда пытались убить друг друга? Два эмбриона?
— Потом я спросил у папы. Но так и не выяснилось, что, собственно, произошло. Мы научились экранироваться еще на восьмом месяце. Предположительно, Мэтт был сильнее меня метапсихически и физически крупнее. Возможно, ему не хотелось иметь конкурента.
— Такой бредятины я отродясь не слыхивал! — Алекс снова надел виртуальную перчатку и очки и за несколько минут вставил кристалл на место. На сборку шлема времени ушло чуть больше, но скоро он вернул сверкающую черную полусферу Марку. — Не обижайся на меня, если он свихнет тебе мозги.
— Ни в коем разе! — Марк направился к двери. — Спасибо за проверку. Увидимся в столовой. — Дверь захлопнулась.
«Бредятина!» — повторил про себя Алекс, придвинул компьютер, набрал «АНОРМАЛЬНУЮ ПСИХОЛОГИЮ» и занялся розысками наиболее странных проявлений соперничества между близнецами.
Марк вошел в свою комнату, такую же маленькую, как у Алекса, но казавшуюся вдвое просторнее из-за царившего в ней безукоризненного порядка. Мигал красный сигнал телевида, и он нажал кнопку воспроизведения.
На экране возникло незнакомое мужское лицо. «Мистер Ремилард, я Элью Питерс из деканата. Нам трудно согласовать ваше заявление о двухлетней ускоренной двойной специализации с основными положениями о присвоении степени бакалавра. Пожалуйста, обсудите это со мной лично не позже вторника. Подчеркиваю, мне необходимо побеседовать лично с вами, а не с каким-либо служащим вашей семьи». Экран погас.
— Чудесно! — простонал Марк. Тетя Анн обещала позаботиться о всех бюрократических процедурах в колледже и, очевидно, поручила это какому-нибудь секретарю, который — еще более очевидно — все испортил, а вдобавок разозлил деканат. Что делать, если деканат упрется и заставит тратить время на всякую муру, вместо предметов, которые его интересуют? Не идти же хныкать к Анн, и он скорее умрет, чем обратится к Полю: избалованный мальчишка ждет, чтобы влиятельный папочка все для него устроил. Grandpere? Не исключено. Дени знает академические джунгли как свои пять пальцев. И может посоветовать, на какие кнопки нажать. Но лучше позвонить ему, а не дальнировать.
Марк!
Он замер с рукой на клавиатуре телевида.
МИЛЫЙ это Я!
Мама?.. Где…
ДЖЕКИЯВЕРНУЛИСЬ!!!. МынафермеИсСгапарегеСгапареге можешъприехать?
Мама а… тебе не опасно быть здесь?
Да!! Пожалуйста приезжай скорее я понимаю ночь ужасная так что вызови яйцо-такси шоссе очень скользкое.
Еду!
Он схватил шлем и скатился по лестнице к задней двери. Кто-то крикнул ему, что пора в столовую, но он быстро натянул форму и выскочил на улицу под ветер и вихри ледяной крупы.
Турбо встретил его в проезде с горящей фарой, уже разогревшийся. Он прыгнул в седло, выехал на шоссе и помчался на юг по туманной Мэйн-стрит, принуждая пешеходов и наземные машины освобождать ему дорогу, если не мог их объехать, созидательно смазывая свою личность, чтобы регулировщики его не засекли. Уличные обогревательные решетки кончились на границе города, и Трескоттское шоссе оказалось сплошным катком. Нью-Гемпширское транспортное управление, видимо, считало, что только сумасшедший рискнет отправиться в путь по второстепенному шоссе на наземной машине в такую гололедицу, а потому посыпать его песком можно будет и утром.
Турбо пошел юзом, хотя Марк и прибегнул к психокинезу. Пользоваться шипами на дорогах строго запрещалось, но на этот раз мальчик выдвинул их без малейших угрызений совести. Из шин вылезли острые стальные клыки и вгрызлись в лед. И тут он выжал из старика БМВ все — только интерцепторы мешали ему взвиться в воздух. Турбо выполнял его команды, как ангел-хранитель. Недавняя таинственная помеха исчезла без следа.
Из предосторожности он убрал шипы за километр до ворот деда и дальше с помощью телекинеза не давал машине вихлять и идти юзом. Въехав в ворота, он не увидел ничего необычного, кроме одного незнакомого яйца, припаркованного перед домом. Крупа била его точно дробь, пока он бежал к крыльцу. Дени сразу открыл дверь, и Марк увидел за его плечом дядюшку Роги. Дени воскликнул:
— Ты приехал сюда на турбоцикле в такую погоду? Идиот желторотый!
— Она и малыш в большой гостевой спальне, — сказал Роги.
Марк ответил ему благодарным взглядом и под негодующие возгласы Дени взлетел по лестнице на второй этаж, оставляя за собой мокрые следы и комочки ледяной каши. Он распахнул дверь спальни.
Она сидела в кресле-качалке у камина, держа на руках что-то завернутое в шаль. Темные волосы — какими длинными они стали! — были заплетены в косы. В голубом вышитом пеньюаре она походила на средневековую мадонну.
Марк вошел, сделав свое сознание непроницаемым. Улыбка у него была неуверенной и смущенной. Мокрая черная кожа его формы матово блестела. Шлем он держал под мышкой.
— Мама!
— Здравствуй, сын. Так ты не вызвал такси?
— Нет.
Она безмятежно кивнула.
— Ну, ничего.
— А… а ты хорошо себя чувствуешь?
— Очень. И дядюшка Роги тоже… и твой маленький братик. Формально мы находимся под домашним арестом. Адвокаты передали мое дело человеческому Магистрату. Боюсь, я не обратила внимания на подробности, но, кажется, завтра, после того как нам с Роги предъявят обвинение, мы будем отпущены под залог и останемся на свободе, пока… пока не будет вынесено решение. И сможем вернуться домой.
— И тебя амнистируют?
— Право, не знаю, что и как, но адвокаты как будто не сомневаются, что все уладится. Дядюшка Роги сообщил им, что он сымпровизировал план нашего бегства, когда каноэ перевернулось и нас с ним вынесло на берег. — Она улыбнулась. — Ты, естественно, ничего не знал, поскольку течение утащило тебя дальше.
Марк молча кивнул, а потом сказал после паузы:.
— Меня буквально похитили и отправили на Консилиум Орб. Я пытался вернуться на Землю, чтобы доставить вам еще припасов, но…
— Мы обошлись. Дядюшка Роги подстрелил огромного лося. — Она тихонько засмеялась и положила младенца на колени. — В последние недели на Обезьяньем озере разве что диета Джека была однообразнее нашей, но мы не голодали. А два месяца назад Дени прилетел за нами, и с тех пор мы жили скрытно в старом доме моих родителей на Кауаи.
— Я рад, что все обошлось. А малыш… он правда вполне…
— Подойди поближе и посмотри сам.
— Но я же весь мокрый.
— Ему это не повредит.
Руки Марка в черных перчатках слегка дрожали. Рассерженный таким проявлением своей физической слабости и чувством, ее вызвавшим, мальчик собрался с духом под защитой психоэкрана. Теперь ему предстояло взглянуть в лицо правде, которую он до этого момента гнал от себя.
Пусть с самого начала их эпопеи он старался не думать, старался не верить в страшную возможность, но она никуда не делась: летальные гены!
— Ну же, милый, — настойчиво сказала его мать. — Отогни шаль.
Младенец словно бы спал. Совсем голенький. Физически безупречный.
Мама он выглядит замечательно! Папа ошибался генетическая оценка ошибочна…
Да милый да ошибочна у Джека нормальное тельце а его сознание его сознание! Ах Марк милый его сознание поговори с ним такое чудо не бойся что разбудишь его.
Нежные веки младенца разомкнулись. Он взглянул на Марка, улыбнулся — и связь между ним и старшим братом возникла мгновенно. Джек полюбил брата. Но Марк отступил.
Почему? Почемупочему ты закрылся? Открой мне поговори со мной ты помог спасти меня я тебя люблю я хочу тебя узнать. Открой! Открой!
Привет, малыш Джек. Не толкай, это невежливо. От людей не требуют, чтобы они открывали свое сознание. Полагается ждать, пока они сами это сделают, когда захотят.
О?
У тебя (образ) все хорошо?
??Мое тело функционирует нормально. Моему сознанию требуются более сильные стимулы, и мне хотелось бы обсудить некоторые идеи с сознанием более сложным (образ) чем у мамы. Или дядюшки Роги.
Ну ты же теперь можешь разговаривать с Grandpere Дени. Он более сложный (образ) чем кто-либо кроме лилмиков.
Твое сознание мне ближе и симпатичнее. Я предпочту разговаривать с тобой. Я настаиваю!
— Ах, настаиваешь! — Упершись руками в бока, Марк уставился на младенца с ошеломленно-встревоженным выражением на лице. — Мама, малышу давно пора усвоить правила поведения оперантов.
— Он — чудо, правда? — Тереза прижала голенького младенца к плечу, встала и пошла с ним к столу, чтобы перепеленать его. — Теперь, когда ты убедился, что тельце у него совершенно нормальное, я его одену. А что он тебе сказал?
— Попробовал мной командовать.
Тереза весело засмеялась.
— Я знаю, вы станете очень близки друг другу.
Джек сказал: «Обязательно, мама (ПРИНУЖДЕНИЕ)».
— Нет, — возразил Марк малышу — Не станем, если ты опять начнешь меня толкать, кроха. Перестань тыкать в меня психозондом!
— Джек, ты же знаешь, что это грубо, — упрекнула Тереза.
Младенец потребовал от Марка на персональной волне: «Объясни, что такое летальный ген? Расскажи, почему тебя тревожит это понятие и какое оно имеет отношение ко мне. Открой свое сознание поглубже!»
Марк ответил: «Нет».
Джек начал вопить.
Тереза подхватила его на руки, чтобы успокоить, но он заливался плачем.
— Что случилось? О чем вы разговаривали?
— Я только не позволил ему копаться в моем сознании. Он меня не послушался и попытался проползти под моим экраном, так что мне пришлось завинтить его посильнее. В принуждении он невероятно силен, мама.
— Ты тоже был таким нахально напористым в раннем детстве. Помню, как ты изводил…
Скажи мне скажи мне Марк ИЛИ ТЫ ХОЧЕШЬ ЧТОБЫ Я СПРОСИЛ ЕЕ?
Только испугаешь ее, а она про это почти ничего не знает. Я и сам знаю далеко не все. Если ты настаиваешь, я соберу все сведения, какие смогу, и сообщу их тебе через несколько дней. Но у тебя нет эмоциональных ресурсов, чтобы смягчить воздействие этой информации на твою психику. Ты от страха обложишься, братик.
Это не важно. (Пеленки.) Скажи мне!
!!Ну, как хочешь!!
— Вот он и успокоился, — обратился Марк к матери. — Мы с ним поговорили по-мужски.
Тереза неуверенно улыбнулась.
— Я знаю, Марк. С ним трудно. Но будь с ним ласковым, хорошо? Стань его другом. Ему необходим тесный контакт с другим мощным оперантом, чтобы его сознание развивалось правильно. Сама я не сумею помочь ему, а к Люсиль и Дени он относится настороженно. Не может заставить себя полностью им доверять.
— Но есть же еще папа, — возразил Марк.
Тереза посмотрела в сторону.
— Он приезжал на Кауаи повидать нас перед нашим отъездом. С адвокатами и Колетт Рой. Твой отец был очень ласков со мной и Джеком, но дал совершенно ясно понять, что… что другие крайне важные дела потребуют всего его времени в ближайшем будущем.
— Понимаю. — Марк замер, экранируя от нее внезапный прилив гнева и разочарования. Бедная мама! И после амнистии Тереза Кендалл и плод ее преступления навсегда останутся бременем для честолюбивого Первого Магната Консилиума. А Тереза между тем говорила:
— Люсиль полетела в своем яйце за Мари, Мадди и Люком, чтобы и они познакомились со своим младшим братом. Я знаю, они постараются помочь Джеку, как могут. Но ему мало просто любящих братьев и сестер, Марк. Он нуждается в ком-то очень сильном. Вот как ты. Нет, я вовсе не хочу, чтобы ты расстался с общежитием, но… ты не выберешь время и для Джека?
— Хорошо. Мне надо заниматься как черту, но я найду время и для него. Я буду ему дальнировать, если он научится контролировать себя.
Я буду себя контролировать! Буду!
И больше никаких дурацких детских штучек?
Обещаю.
— Спасибо, Марк. — Тереза положила Джека в красивую старинную колыбель из кленового дерева, в которой Люсиль качала всех семерых своих детей. Она проводила Марка до двери и поцеловала его.
— Постарайся не судить своего отца слишком строго. У него так много всяких обязанностей! И по-своему он старается сделать для нас все, что в его силах.
Марк сказал только:
— До свидания, мама. До скорого, Джек!
Он сбежал по лестнице, но тут его перехватил дядюшка Роги.
— Ну как? — спросил старик. Тропическое солнце покрыло его лицо густым загаром, а под его старой вельветовой курткой с кожаными латками на локтях пестрела гавайская рубашка.
— Она прощает папе… — растерянно сказал Марк.
— Вот и ты прости, тебе же станет легче.
Марк смерил Роги ледяным взглядом.
— Папе не удастся умыть руки, будто мама какая-то… какая-то…
— Она не скажет тебе спасибо, если ты попробуешь объясняться с Полем, и ей не требуется рыцарь в сверкающих доспехах. Ты никак не можешь помешать отцу поступать по своему усмотрению. Но он не допустит ничего унизительного для Терезы. Ни развода, ни открытого разрыва не будет.
— Очень тактично с его стороны. И чертовски полезно для его карьеры!
— Ну-ка, послушай! — свирепо потребовал Роги. — Тереза смирилась с таким положением вещей, и ты смирись! В самом ближайшем будущем твою бедную мать ждут новые неприятности, и ты лучше не строй из себя дерьмового юного мстителя, а не то я тебе покажу!
— Мне бы и в голову не пришло. Возможно, тебе будет интересно узнать, что я уже получил наставления, касающиеся моего сыновнего долга, от даже более высокой инстанции в наших семейных делах.
— Черт меня подери! — воскликнул Роги. — Так они и до тебя добрались, а?
Марк пропустил его слова мимо ушей.
— Я буду проводить много времени с мамой и Джеком. Она думает, что я нужен малышу, и, возможно, она права. Я постараюсь вести себя хорошо, и папа никогда не узнает, что я думаю о нем на самом деле. Доволен?
Прадед и правнук обменялись яростными взглядами. Внезапно глаза старика наполнились слезами, и он сжал мальчика в медвежьих объятиях.
— О, Господи, дядюшка Роги, — прошептал Марк, прижимаясь лицом к вытертому вельвету.
— Bon courage, mon petit gars note 55.
— Дело не только в маме… Джек забрался ко мне в сознание. Я не остерегся, но кто же мог знать, что он способен на такое. И он заставил меня обещать, что я расскажу ему о летальных генах.
— Merde alors! — Роги перевел дух. — Значит, тебе придется ему объяснить.
Марк высвободился из его рук.
— Мама сказала, что на остров с папой и адвокатами прилетала Колетт Рой.
— Да. Она сделала малышу биопсию для исчерпывающего исследования в Гилменском центре человеческой генетики. Ты помнишь, что первую оценку тайком сделал твой дядя Северен, а он не специалист. Поль ждет результатов дня через три. Если потребуется терапевтический курс, его проведут здесь, в Дартмуте, под надзором Колетт.
— Мама убеждена, что Джек абсолютно нормален.
— Я знаю. Он выглядит и ведет себя совершенно нормально с момента рождения. Однако из этого еще не следует, что он действительно нормален. Но твоя мать выбросила из головы всякую мысль, что у малыша может быть врожденная болезнь.
— Ты сам сказал, что дядя Северен не специалист. Хотя он и был очень неплохим нейрохирургом, генетикой он не занимался. Но чтобы по ошибке определить три лета-ля… — Марк надел шлем и перчатки. Словно успокаивая себя, он добавил: — Но врачи привели Люка в порядок, а вспомни, каким он был!
— Правильно. Когда будешь говорить с Джеком, расскажи ему о чудесах современной генной терапии. Летальные гены еще не означают смертного приговора, как это было в прошлом. Где им! — Роги ободряюще похлопал мальчика по плечу…
И Марк исчез за дверью. Несколько минут Роги ультразрением следил, как турбоцикл с ревом несется в вихрях ледяной крупы. Потом покачал головой и отправился похитить бутылочку марочного коньяка из запасов Дени.
С ЦЭ-шлемом ничего не вышло, как я и предполагала.
Не согласна. Я сумела парализовать волю Марка. Помешала ему сделать то, что он хотел сделать. Мое предположение оправдалось: цереброэнергетическое устройство обеспечивает надежный вход в его сознание мимо всех защитных экранов. Ну и что, если в первый раз ничего не получилось? Придумаю другие заходы. Тебе-то и такого достичь не удалось!
Уж очень ты самоуверенна. И нахальна.
А может, меня следует похвалить?
Ну хорошо. Беру назад мою первоначальную оценку. Твоя уловка очень хитроумна и может оказаться полезной в дальнейшем… если ты так ее усовершенствуешь, что Марк не обнаружит потерю контроля над собой. Но статистически такая возможность маловероятна. Он всегда настороже. Это у него в характере.
Буду пытаться. Поработаю как следует.
Отлично… Ты знаешь, что Марк согласился быть наставником Джека?
Нет! Дерьмово! Из моего первого контакта с младенцем ничего не вышло. Он тоже оберегается чисто инстинктивно. А если рядом будет околачиваться Марк, это вообще безнадежно. Если тебе правда нужен Джек, то ты должна позволить, чтобы я убила Марка.
Нет.
Я могу добраться до него через мозговую панель. Наверняка. Дай мне попробовать. Сделаю так, что он разобьет турбо…
Нет. У младенца потенциал выше, но неизвестно, выживет ли он. А Марк… даже и не под моим контролем он инстинктивно способствует моему великому плану. Я НЕ разрешаю убивать его.
(Ревность. Нетерпение.)
Ты все погубишь, если начнешь действовать наперекор мне. Мой путь единственно верный. Если ты больше не любишь меня и не можешь следовать за мной…
Я буду следовать! Я тебя люблю по-прежнему! Но…
Моя милая! Я ведь открыла тебе свободный доступ к нервобомбе.
От нее теперь не так хорошо. Мне необходима жизненная сила операнта! Необходима, чтобы расти! НЕОБХОДИМА ДЛЯ МЕТАМОРФОЗЫ!
Возможно… Да…
Ты же хочешь, чтобы я была сильной! Чтобы могла справиться с сильнейшими Великими Магистрами. Чтобы убить твоего Великого Врага!
Но нельзя рисковать. Ты можешь выдать себя опрометчивостью. Мы должны энергизировать тебя, не оставляя следов. Мне надо подумать.
Только не думай долго, Фурия. Я уже выросла. И мне НЕОБХОДИМО расти еще и еще. Так или иначе.
29
ИЗ МЕМУАРОВ РОГАТЬЕНА РЕМИЛАРДА
Когда я был относительно молод, в последнем десятилетии XX века, генетическая инженерия только зарождалась, все кому не лень пророчили, что в будущем мы сможем «конструировать» детей, формируя на заказ их тела и психику при помощи всяких манипуляций с кодами ДНК, определяющими особенности человека. Само собой разумелось, что со всеми наследственными аномалиями и болезнями будет покончено раз и навсегда. Конец врожденным болезням крови, гемофилии и фиброзам; конец неправильностям глазного яблока, вызывающим близорукость, конец ожирению, аллергиям, пенисам-недомеркам и лысинам, которые серебрятся в лунных лучах и развеивают романтические чувства!
А самые оптимистичные ученые-предсказатели шли еще дальше, утверждая, что мы запросто сможем заказывать для наших нерожденных детей все, что пожелаем, — длинные ресницы и нежную кожу, белоснежные зубы и умственные способности с коэффициентом 300 и выше, просто по каталогу лучших генов, которые маги наследственности будут вручать будущим родителям. Но и это считалось лишь началом. Когда перенаселенность толкнет землян колонизировать другие планеты и мы решим, что нам требуются колонисты с жабрами для водяных миров или с ящеричной кожей для жарких, а то и люди-черепахи для миров с большей силой тяжести — оля-гоп, и пожалуйста! Создать целую новую популяцию, модифицированную физически и с сверхсознаниями, будет проще, чем испечь пирог.
Когда я был относительно молод, в последнем десятилетии XX века, генетическая инженерия только зарождалась, все кому не лень пророчили, что в будущем мы сможем «конструировать» детей, формируя на заказ их тела и психику при помощи всяких манипуляций с кодами ДНК, определяющими особенности человека. Само собой разумелось, что со всеми наследственными аномалиями и болезнями будет покончено раз и навсегда. Конец врожденным болезням крови, гемофилии и фиброзам; конец неправильностям глазного яблока, вызывающим близорукость, конец ожирению, аллергиям, пенисам-недомеркам и лысинам, которые серебрятся в лунных лучах и развеивают романтические чувства!
А самые оптимистичные ученые-предсказатели шли еще дальше, утверждая, что мы запросто сможем заказывать для наших нерожденных детей все, что пожелаем, — длинные ресницы и нежную кожу, белоснежные зубы и умственные способности с коэффициентом 300 и выше, просто по каталогу лучших генов, которые маги наследственности будут вручать будущим родителям. Но и это считалось лишь началом. Когда перенаселенность толкнет землян колонизировать другие планеты и мы решим, что нам требуются колонисты с жабрами для водяных миров или с ящеричной кожей для жарких, а то и люди-черепахи для миров с большей силой тяжести — оля-гоп, и пожалуйста! Создать целую новую популяцию, модифицированную физически и с сверхсознаниями, будет проще, чем испечь пирог.