– Ва! Что ты сделал? Ру Балакалак не просто убит, он еще и бу-бу!
   – Ага. Именно так, черт подери, – по-английски ответил я. Язык казался по ощущению слишком толстым и жестким, меж зубами были слишком большие промежутки. Гортань оставалась моей собственной, но работала как-то странно, словно поврежденная. Голос получался хриплым и низким, просто как у Луи Армстронга. Я продолжил на отвратительном халукском:
   – Это сделала моя персона! Ваш Ру Блак больше не оживет в дистасисе! Моя персона полагает, что это очень, очень хорошо! – И добавил по-английски: – Драть вас во все дыры, сволочи.
   – Ва! – хором воскликнули все четверо.
   Авилик быстро залопотала, обращаясь к своему коллеге по имени Мерувиак. Я понимал в быстрой речи одно слово из десяти, но общий смысл был в том, что скажет после такой катастрофа Слуга Слуг. Вряд ли он собирался отозваться о ней с одобрением.
   Я был совершенно гол и незащищен. Общий контур моего тела оставался человеческим, не таким тонким и перегибистым, как у халукских мужчин. Однако у меня стала очень узкая талия и по четыре пальца без ногтей на руках. И кожа окрасилась в небесно-синий цвет, кроме тех мест, где была заляпана моей собственной кровью. Грудь, руки и бедра покрывали замысловатые гребешки, похожие на гладкие шрамы, некоторые из них красиво отблескивали золотом. Я на секунду увидел свое лицо в зеркале перед тем, как ворвались враги. По человеческим стандартам я был ужасен. Короткие серебристые волосы ежиком, прежде зеленые глаза приобрели ярко-сапфировый цвет, с огромными радужками и вовсе без белков. Глазницы были немного меньше, чем у настоящих халуков, но человек без специальной подготовки непременно принял бы меня за прирожденного синемордого.
   Да, ведь все халуки на одно лицо.
   Я прижимал к ране на затылке окровавленное полотенце, на была на том месте, откуда я вырезал маленький имплант, вживленный мне под кожу, чтобы контролировать. Контроль не удался.
   Авилик и Мерувиак наконец кончили болтать и уставились на меня. Большой охранник спросил у них что-то на менее культурном халукском. Что-то вроде:
   – Пристрелить этого козла прямо сейчас?
   – Не стрелять! – приказала Авилик. – Не повредите ему ничем!
   Ее коллега задал вопрос, который я понял только частично:
   – Бу-бу-бу его нашим бу-бу?
   – Да, – ответила Авилик. – Только осторожно. Он бу-бу, но мы должны бу-бу и сделать нового полуклона.
   У Мерувиака был с собой чемоданчик, который он теперь открыл и вытащил наружу блестящий инструмент с рукояткой вроде пистолета, цилиндрическим стволом и стеклянным резервуаром. Такую же штуку применяла ко мне Беа Манган ночью, когда подобрала меня на эстакаде. Подкожный инъектор – его разновидность без иголки, впрыскивающая жидкость, не повреждая кожи, даже сквозь одежду. Должно быть, он был полон чего-то нокаутирующего.
   – Человек! – почти ласково обратился ко мне Мерувиак. – Моя персона тебе не сделает больно. Ты только бу-бу спать.
   Он двинулся в мою сторону. Чтобы впрыснуть наркотик, ему нужно было коснуться меня стеклянным наконечником. Охранники держали свои парализаторы обеими руками, в оправдавшей себя манере земных боевиков. Думаю, халукские полуклоны купили эти парализаторы на черном рынке Торонто. Инопланетянам закон не позволяет носить оружие, находясь на Земле.
   Мерувиак надвигался на меня справа. По халукским лицам тяжело читать мысли из-за множества гребешков, но мне казалось, что медик слегка нервничает от необходимости приблизиться к такому великану, как я.
   Большой охранник, похоже, думал сходным образом.
   – Бу-бу Вумилак и моя персона бу-бу дадут ему по башке бу-бу. Он слишком большой и сильный бу-бу-бу.
   – Спокойно, – приказала Авилик здоровяку. Она вела себя как босс этой компании. – Человек испуган и бу-бу. Кроме того, он ослаблен после бу-бу в дистасисе. Ваша стрельба только бу-бу-бу.
   Ну да. Последний шанс. Ладно, давай станцуем буги-вуги… Я схватился за окровавленный затылок, испустил жалобный стон и сделал несколько странных коленцев, чтобы прижаться спиной к окну. Корчась и пошатываясь, я простонал на ломаном халукском:
   – Нет! Не надо, не надо… Дистасис не надо!..
   Тем временем я намотал конец окровавленного полотенца на руку.
   Мерувиак приблизился, издавая успокаивающие звуки. Я повернулся к нему и изо всей силы хлестнул его полотенцем по глазам, потом швырнул кровавую тряпку в охранников.
   У-у-ух! Они невольно отступили – на полшага, не больше, – но к тому времени, как они опомнились, я уже сгреб опешившего медика за обе тощие лапки и выставил его перед собой вместо щита. Охранники разрядили в меня оружие, Мерувиак получил два парализующих дротика в спину и резко отяжелел, роняя из рук инъектор.
   Я подхватил коротышку и метнул в охранников, как снаряд. Авилик визгливо выкрикивала приказы, но никто ее не слушал. Тело медика попало сразу в обоих стражей, сбивая их с ног. Подхватив с пола инъектор, я сделал длинный нырок и поехал на животе по скользкому паркету к куче мале из троих инопланетян. Нашел барахтавшуюся ногу в форменной штанине и всадил всю ампулу из инъектора прямо через ткань. Охранник поменьше издал сдавленный крик и выпустил из рук «Иванова». Я тут же схватил его.
   Большой охранник еще валялся на спине, силясь выбраться из-под бессознательного медика; он размахивал в воздухе оружием и ругался. Первый его выстрел ушел в полоток, второй – в стену. Третий дрот просвистел возле моей головы. Наконец я всадил ему пулю в ребра, и он угомонился.
   Авилик завопила и бросилась к двери. Выстрелив с пола, я попал ей в плечо. Она рухнула.
   Молодчина! Я некоторое время лежал ничком, совершенно опустошенный после всплеска адреналина, помогшего мне преодолеть послеконтейнерное слабоумие. Авилик была совершенно права, говоря о последствиях дистасиса – умственной и физической слабости. Кроме того, я потерял много крови. Но я все равно оставался крепким человеческим мужиком, не каким-нибудь халуком, а мы в крайних обстоятельствах способны на великие и удивительные дела. Я несколько раз глубоко вдохнул, нормализуя дыхание, и поднялся на ноги. Серия номер следующий: выдохшийся Суперкоп в очередной раз соскребает себя в одну кучку, подстегнутый осознанием того, что время уходит. Выбирайся из этого чертова местечка, Адик. Причем быстро! На заплетающихся ногах я добрался до двери и толкнул ее. Заперто. У кого-то должна быть карта-ключ. Я нагнулся к Авилик. Если она – тутошний босс… И точно! Пачка пластиковых карточек оказалась во внешнем кармане халата. Я погасил весь свет в комнате, нашел нужную карту, отпер дверь и открыл щелочку. Потом проделал свой патентованный трюк – подполз к щели на коленях и выглянул наружу. Мало кто обычно ожидает увидеть кого-нибудь на такой высоте от пола и смотрит выше.
   Дверь моей палаты была одной из трех, выходивших в маленькое фойе в конце длинного коридора. На двух других виднелись халукские идеограммы, которые я не мог расшифровать. Далее по коридору виднелись еще двери, все закрытые, и альков на полпути, в котором вполне мог находиться лифт. Никого не было видно.
   Я снова закрыл дверь и запер ее, после чего включил свет. И начал раздевать большого полицейского. У него на кисти обнаружился красивый хронометр, «Брейтлинг», его я тоже прибрал. Понтовая серая форма с черными акцентами более или менее подходила для моих земных размеров. Хоть руки не высовываются из рукавов, как у пугала, и ботинки не особенно жмут. Белье у инопланетянина оказалось грязноватое, и им я побрезговал.
   «Фамильные драгоценности» халукского здоровилы выделялись в кальсонах весьма скромным бугорком – похоже, они и в сравнение не шли с моим новым экзотическим хозяйством. Понятно, почему Авилик так восторженно обо мне отзывалась в этом аспекте…
   Перед тем как переодеться, я принял короткий душ. Проклятая дырка на шее все кровоточила (позже я узнал, что дис-татический раствор содержит в себе антикоагулянты, вещества, которые проникают в кровь и мешают ее свертыванию, а выветриваются они только через несколько часов). Я разорвал наволочку на узкие полосы и, как смог, перевязал рану. Попробуйте-ка наложить жгут для остановки кровотечения на собственную шею!
   Одевшись наконец, с заряженным «Ивановым» большого охранника у пояса и со вторым парализатором за пазухой, я выглядел весьма опасным халуком. Правда, чувствовал я себя на грани обморока, но ни в коем случае не собирался вырубаться. Обыскав остальные три тела, нашел набор цветных карточек-ключей и затолкал по одной каждого цвета в нагрудный карман. У всех инопланетян имелись с собой телефоны, и в первый момент я даже подумал было, что мне повезло. Но при попытке набрать номер Карла Назаряна – один из немногих, которые я помнил наизусть, – я услышал халукский голос и быстро нажал «отбой». Проверка списка опций показала, что доступны только предварительно запрограммированные коды – и все они были халукские. Я должен был догадаться, что отсюда нет доступа к общей коммуникационной сети.
   Черт! Без карманного видеофона и всех связанных с ним привилегий на Земле двадцать третьего века вас считай что не существует.
   Ладно, если я не могу позвать на помощь, придется убегать. Или уезжать.
   К сожалению, инопланетяне не носили с собой земных денег на кредитных картах, что было бы очень полезно. Единственное, что я с них мог взять, – это подкожный инъектор (вместе с чемоданчиком), ручной фонарик, пару наручников и чехол с запасным магазином, который снял у Большого с пояса. Также я присвоил халукский пружинный нож, найденный, как ни удивительно, у Мерувиака, и стальную фляжку с халук-ским вариантом водки, из внутреннего кармана маленького охранника.
   Наука сообщает, что алкоголь – не стимулятор. Я позволил себе усомниться. Пара глотков здорово меня взбодрила.
   После краткого замешательства я все-таки украл платиновое кольцо с опаловым кабошоном, принадлежавшее Большому. И надел на собственный удлиненный палец. Если уж у меня нет денег или кредитки, может, получится платить натурой.
   Прежде чем оставить комнату, я подошел к окну и постарался сориентироваться. Халукское посольство занимало верхние 210 этажей высотки под названием башня Макферсона, на Эдвард-стрит возле Йонга, как раз напротив кварталов «Шел-тока». Мое окно выходило на юг, на башню «Шелтока», и, сравнив два здания, я вычислил, что нахожусь примерно на 180-м этаже. У большинства башен подобной конфигурации имелись автомобильные въезды с городских автодорог на 50-м, 100-м и 200-м этажах. Может быть, мне удастся угнать автомобиль.
   Это самый предпочтительный из планов. Если он не удастся, попробую выбраться на Тропу – если, конечно же, пройду через охранную систему, отделявшую халукскую часть башни от людских кварталов внизу. Единственный другой выход – удрать на хоппере, для которых на вершине башни оборудована посадочная площадка. Но доступ на нее открыт исключительно халукам. А верхние кварталы здания, конечно, всегда принадлежат важным персонам, и охрана там должна быть еще сильнее. Так что основная надежда моя была на автоспуск на сотом этаже.
   Я вышел из палаты, отыскал лифт, сжал под одеждой рукоятку «Иванова» и нажал кнопку «Вниз». Ожидание показалось мне бесконечным.
   За исключением нескольких знаков и дверных табличек на халукском, а также довольно красивой инопланетной скульптуры у окна в конце коридора, обстановка холла была на удивление человеческой. Ковровое покрытие, освещение, карточные замки на дверях, даже случайная земная пальма в большом горшке. Здание все-таки принадлежало людям. Правление Макферсона вряд ли позволило бы полную халукизацию помещения.
   Прозвенел звуковой сигнал лифта, и я напряг мускулы. Правая рука судорожно сжала оружие. Если двери откроются, и оттуда вывалится толпа вооруженных халуков или полуклонов в подкрепление тем, кого я уложил, – я постараюсь наполнить лифт парализующими пулями. Но самому спастись скорее всего тоже не удастся.
   Если же мне повезет, и в лифте окажется невооруженный халук или полуклон, я продолжу притворяться. Буду действовать как нормальный халукский коп, не отвечать на вопросы, изображая тупицу. Но какая из кнопок на панели означает сотый этаж – можно только гадать, потому что халуки не пользуются нашей нумерацией. Однако в большинстве лифтов коммерческих башен нужные кнопки отмечены картинками, значками хоппера или автомобиля.
   Двойные двери раздались в стороны. В лифте оказался всего один пассажир, высокий и тонкий человек.
   Мой старший брат Даниил.
 
   В первый момент я замер, как шарахнутый мешком по голове. Но туманные глаза Дана скользнули по мне, почти не видя. Я для него был просто очередным халуком.
   Я шагнул в лифт, встал рядом с ним и коротко взглянул на панель кнопок. Но никаких значков хоппера или автоспуска не было, этажи отмечались только халукскими символами. Я наугад нажал кнопку самого нижнего этажа. Немедленно замигала красная лампочка на щели для карточного ключа, отмеченной каким-то халукским значком, двери лифта оставались открытыми, часто загудел пронзительный сигнал.
   Вот тебе и раз! Я еще не был готов орудовать своими карточками и поспешно нажал кнопку на пару этажей повыше запретного. Лифт наконец закрылся и тронулся с места. Мой брат не просто заметил, как я лопухнулся. Он был ошеломлен.
   Дан собирался выходить на несколько этажей раньше случайно выбранного мной. Кабина остановилась, и когда он вышел, я последовал за ним. Он шел вперед, слегка пошатываясь, как лунатик. На нем были черные брюки, аргайлловский пиджак и желтая рубашка. Дан сильно похудел, под глазами набухли мешки. Я подумал, что его, возможно, накачивают какими-то наркотиками.
   Мы находились в жилом ярусе здания. По пути встретили всего нескольких прохожих, спешивших из лифтов или в лифты. На вид это были люди, но таковыми скорее всего не являлись. Некоторые держали под мышкой папки и портфели и выглядели преуспевающими чиновниками. Интересно, в каких концернах они шпионят, мельком подумал я. Туда-сюда сновали бытовые роботы, разносили чистые полотенца и прочие предметы обихода. Один проехал с подносом, на котором дымился горячий ужин. Халуки-полуклоны должны питаться человеческой едой. Их национальные блюда несколько вредны для человеческого метаболизма. Я уловил с подноса аромат отличного жареного мяса, от которого у меня все внутренности завязались узлом.
   Мой брат Дан все еще не отследил, что я у него на хвосте. Он всунул в щель ключевую карту и открыл дверь своего жилища. Я выговорил голосом, имитирующим интонацию механи-1 ческого переводчика:
   – Даниил Айсберг! Моя персона желает с вами говорить.
   Он резко развернулся, одарил меня взглядом, в котором смешались страх и ярость, одним прыжком оказался за дверью и захлопнул ее мне в лицо.
   Да чтоб тебя!
   Я вытащил пачку карточек и перепробовал несколько. Красная не подошла. Также голубая, зеленая и золотая. Я испытал важную на вид штуковину в серебряную полоску: получилось.
   Я вошел и запер за собой дверь. Дан стоял посреди комнаты, слегка дрожа от злости.
   – Боже ты мой! Меня же только что шесть часов подряд мучили ваши чертовы наставники. И никакого гребаного перерыва! Я что, не могу пять минут отдохнуть от ваших поганых синих рож?
   – Моя персона должна расспросить вас, – повторил я.
   – Прежде чем ты начнешь, я пойду отолью, – выплюнул он. – Если тебе не нравится, можешь пристрелить меня.
   И он исчез в уборной.
   Я окинул взглядом его апартаменты. Не видно было никаких приспособлений для постоянного надзора, но это еще не означало, что комната не просматривается. Наверняка халуки установили здесь хотя бы антисуицидные сенсоры, считывающие дыхание жильца.
   В уютно обставленной гостиной имелись инфомедиацентр и недурная библиотека. Мирные пейзажи на стенах, красивый газовый камин, даже музыкальная клавиатура. Дан раньше любил побренчать на пианино, довольно хорошо играл джазовые мелодии. В спальне-кабинете имелась широкая удобная кровать и компьютерный стол. Я сел за компьютер и попробовал выйти в общую телеком-сеть. Успеха не достиг, но и не удивился.
   В стенном шкафу обнаружился богатый гардероб одежды и обуви, весьма тщательно подобранной. Старый выпрендрежник Дан. Пара спортивных костюмов могла налезть и на меня. Я выбрал самый просторный, темно-синего цвета, а заодно нашел себе спортивные ботинки и наплечную сумку. Так, добавить нижнее белье, носки и бейсболку с логотипом «Торонтских Соек». Все это я затолкал в сумку.
   В это время из сортира вернулся Дан и немало поразился.
   – Что за чертовщина! Ты крадешь мою одежду?
   – Дай мне свой телефон. Быстро, – приказал я.
   Наверняка аппарат так же бесполезен, как и халукские, но я должен быть уверен, что Дан не позвонит халукам, когда ему понадобится помощь.
   Он снял с пояса видеофон и безоговорочно отдал мне. Видно, натренировался немедленно повиноваться. Хорошо. Если не спускать с него глаз, Дан не сможет поднять тревогу.
   Я просмотрел список номеров. Та же самая картина – халукские внутренние коды. На вопрос, есть ли добавочные номера, аппарат ответил отрицательно.
   – У тебя есть что-нибудь пожевать, Дан? – спросил я, меняя произношение на нормальное, потому что уже решил, каков будет мой план действий.
   Но брат, кажется, ничего не заметил.
   – Еда на кухне, – буркнул он. – Но только человеческая. Если тебе угодно, закажу другую.
   – Не стоит, – отозвался я.
   Пропустив Дана вперед, я заставил его открыть холодильник. Нарезка из копченой говядины, джарлсбергский сыр, помидоры, горчица. Perfecto. Я приказал Дану сделать мне два больших сандвича и подогреть их в микроволновке.
   – Ты издеваешься?! – воскликнул он.
   Глаза его, красные от усталости, слезились, зрачки сжались до крохотных точек. Он, точно, сидел на каком-то наркотике, но если с ним занимаются халукские наставники, значит, зелье не должно влиять на состояние интеллекта.
   Вокруг кленового столика стояли складные стулья. Я уселся, вытащил из-под туники «иванов» и положил перед собой на стол.
   – Еще я буду пить крепкий черный кофе с сахаром. И, пожалуйста, большой стакан воды.
   Он послушно исполнил все приказы и, наконец, поставил передо мной мой заказ. Я велел ему сесть напротив и ждать, пока я поем, после чего накинулся на пищу как голодный койот. Последний раз после дистасиса, а именно в маленькой больнице на Стоп-Анкере, – доктора поначалу кормили меня детскими порциями. Может быть, от столь плотного ужина на пустой желудок мне потом станет плохо. Но сейчас это меня не заботило.
   Дан смотрел, как я ем, хмурясь и покусывая нижнюю губу, уже и без того обгрызенную. Я почти закончил ужинать, когда его глаза вдруг сузились – до Дана дошло. Он испуганно булькнул и вскочил на ноги, едва не опрокинув стул.
   – Это ты! – выдохнул братец. – Аса!.. Бог мой, это же ты, верно?!
   Пот тут же выступил у него на лбу и катился по вискам, глаза выпучились. Выглядел он так, будто его вот-вот хватит удар.
   – Сядь на место. – Я угрожающе положил руку на парализатор. – Да, это я. Расслабься, Дан. Все в порядке. Нам нужно поговорить. Скоро они начнут меня искать, но у меня пока есть небольшая фора.
   – Как ты умудрился сбежать? Ох, Иисусе! А мы-то собирались с завтрашнего дня начать обучение твоего второго полуклона… Так вот почему…
   – Спокойно. Мне нужны ответы на несколько вопросов. Скажи мне: на котором этаже находится съезд на эстакаду?
   Он замялся не долее чем на секунду.
   – Тот, что на двухсотом – единственный в распоряжении халуков. Съезд на сотом этаже закрыт от тебя по техническим причинам. Он на границе между людской и халукской частями башни. Но через двухсотый ты никогда не сбежишь. Им пользуются только крупные шишки. Там самое малое три пропускных пункта, а охранники вооружены бластерами «каги».
   – Какова охрана на нижнем халукском этаже? На сотом?
   – Двойные карточные запоры, синяя карта и золотая. Охрана с парализаторами. Халуки ходят туда-сюда сутки напролет.
   Отлично. Они ходят – и я пройду.
   – Дан, я отсюда сматываюсь. Хочешь со мной?
   – Хочу, – без всякого выражения ответил тот. – Но не могу. И ты тоже не сможешь скорее всего. Они вживили в нас контролирующие имплантаты.
   – Ну да, в затылок. Точно. Я вырезал свой ножом, если хочешь, могу сделать то же самое с твоим.
   Он издал горький смешок и постучал себя по груди.
   – Мой – вот здесь, Аса. В грудной полости. Если я пересеку синий контрольный пункт без соответствующего распоряжения корректора, эта дрянь взорвется и разнесет мне сердце и легкие.
   Вот черт!.. А вдруг медики и в меня посадили такую же гадость? Я вроде бы слышал, как они обсуждали над моей постелью, что с этим можно подождать. Или я ошибся? Может, знание языка подвело, и они успели вживить мне маленького убийцу, пока я валялся без сознания?
   – Я тебя вытащу отсюда, – сказал я. – Доверься мне. Если ты правдиво ответишь на некоторые вопросы, я клянусь, что вернусь за тобой и найду способ тебя спасти. А когда все кончится и чертовы халуки отправятся к дьяволу, я позволю тебе вернуться к своим… Если они согласятся.
   Еще один горький смешок.
   – Моя карта бита, Аса. И твоя тоже.
   – Дан. Послушай меня. Я выберусь отсюда и подниму снаружи такую бучу, что халуки еще будут умолять нас переписать все гребаные договоры и примут инспекцию своих колоний с распростертыми объятиями.
   – Разве что в твоих мечтах.
 
   – Кто – первый полуклон? – спросил я.
   Он тупо взглянул на меня.
   – Я не…
   – Фальшивый Асаил Айсберг, модель первая, – пояснил я. – Кто этот человек, которого халуки превратили в меня? Кто расхаживает в моем обличье в этот самый момент? Инопланетяне ему не доверяют полностью, но вынуждены им пользоваться, пока их собственный птенчик не вылезет из инкубатора. Я был почти уверен, что халуки сделали мой дубликат из тебя, но теперь вижу, что ошибался. Значит, это кто-то другой. Кто?
   Дан побледнел и лихорадочно замотал головой.
   – Нет. Они убьют меня, Аса. Я не могу сказать…
   Я встал, сгреб его за грудки и притянул через стол к себе почти вплотную.
   – Это я тебя убью, кусок дерьма, причем голыми руками! Но быстро ты не сдохнешь. Ты будешь визжать, пока у тебя глотка не лопнет. Отвечай, кто это! Отвечай! Отвечай!
   Я тряс Дана, пока глаза его не вылезли из орбит, потом отшвырнул обратно. Он грохнулся на свой стул. Разлитый кофе стекал по столу и капал на пол. Мой брат скорчился в кофейной луже, онемев от страха. Потом начал трястись и плакать.
   Так, это был Злой Полицейский, теперь черед Доброго.
   Я снова спокойно сел на место.
   – Данни, Данни. Я знаю, что с тобой случилось. Они похитили тебя из Кеноры и приволокли сюда. Сказали, что оставят тебя в живых в обмен на сотрудничество. Им нужен был материал обо мне – сведения, чтобы хорошо подготовить полуклонный маскарад. Очень подробная информация. Чтобы их паршивый клон смог одурачить Еву и делегата Сонтага, и прочих моих союзников.
   – Они продержали меня прикованным к своим машинам почти три недели, – прошептал Дан, пряча лицо в ладонях. – Я думал, что умру. Такая боль, Аса! Как будто горит огнем каждый нерв… Как будто тебя завернули в огненную сеть! Они меня совсем выжали. А потом отпустили и дали время оправиться и отдохнуть… Конечно, я помогал с подготовкой первого полуклона. Они хотели такой же помощи и со вторым. И ты, по их планам, тоже должен был помогать… По собственной воле или против нее.
   Он содрогнулся, по щекам его опять побежали слезы. Я наклонился к брату, растягивая синие губы в не слишком-то халукской улыбке, и положил руку ему на плечо.
   – Данни, ты знаешь, чего они добиваются. Они хотят захватить нашу галактику. Уничтожить человечество, если такова цена. Зачем для этой схемы нужен мой клон? Они используют его в политических целях, в Совете? Или внедрили его в правление «Оплота»?
   – И то, и другое. Ты… То есть он – он президент и синдик «Оплота». Ева и остальные так обрадовались, когда ты снова объявился после отлучки в Кольце Стрельца, что не особенно расспрашивали, почему ты так резко передумал. Кузен Зед – все еще Главный исполнительный директор, но его нынешняя постоянная база на Серифосе. А ты – то есть я имею в виду полуклон – вместе с Евой эффективно управляешь в Торонто, с помощью Гюнтера Экерта и этого Эллингтона, марионетки «Макродура». А остальной совет директоров сидит на галерке и вам аплодирует.
   – Ева не догадывается, что я поддельный?
   – Он очень хорошо подготовился. Природный актерский талант и неотразимое обаяние… – Дан выдавил кривую ухмылку. – У вас с ним много общего, малыш. Помогает и то, что ты все время был упертым одиночкой и мало общался с семьей. И, конечно, он знает бизнес изнутри. Слияние «Оплота» с «Галафармой» под его руководством прошло на ура, и весь Халукский Синдикат преданно топает за ним, как барашек за Мэри.
   Пятьдесят новых халукских колоний в Шпоре процветают, их заселяют миллионы жильцов.
   – Принят ли проект о передаче еще трехсот колоний? – мрачно спросил я.
   – Еще нет. Но голосование очень скоро. По последним слухам – через две недели. Твой полуклон придерживается обычной стратегии лоббиста из концерна, показывая, где и когда стоит применить давление и как лучше противостоять оппозиции делегата Сонтага. Тот с Комитетом по межпланетным делам проводит пресс-конференции. Во время которых поливает дерьмом халуков, выставляя против них жуткие свидетельства. Логически связанные и неотразимые… Труп полуклона и обвинение в межрасовом шпионаже произвели фурор.