Мэй Джулиан. Небесный Триллиум

   — Потайной ход здесь, — едва слышно произнес Толивар. На глазах у изумленного Ралабуна он отодвинул одну из коробок и протянул руку. Затем он вернул коробку на место, и весь стеллаж бесшумно повернулся, открыв черный проем.
   — Ты взял фонарь, как я тебе приказал? — спросил принц.
   Ралабун достал из-под плаща фонарь и открыл отверстие, из которого появился слабый луч свет от находившихся внутри светящихся болотных червей. Они вошли в потайной ход, Толивар закрыл дверь, взял в руку фонарь и быстрым шагом пошел по узкому пыльному коридору. Ниссому оставалось только последовать за ним.
   — Я слышал рассказы об этих потайных проходах от няни королевы Имму, — сказал Ралабун, — но никогда не бывал в них. Имму рассказывала, что когда три Живых Лепестка Черного Триллиума были совсем молодыми принцессами, она и Ягун вывели королеву и ее сестру Кадию из Цитадели по одному из таких проходов, чтобы уберечь от верной смерти от рук злобного короля Волтрика. Тебе показала этот ход мать?
   Толивар горько рассмеялся:
   — Нет, я узнал о его существовании от более заботливого учителя. Смотри под ноги! Мы должны спуститься по этим ступеням, а они влажные и скользкие.
   — Кто тебе рассказал об этом проходе? Имму?
   — Нет.
   — Ты узнал о его существовании в одной из древних книг, которые так внимательно изучал?
   — Нет! Перестань задавать вопросы!
   Ралабун обиженно замолчал, и они стали осторожно спускаться по ступеням. Стены узкой лестницы были влажными. В щелях росли бледные грибы, в которых обитали тускло светившиеся создания, называемые слезнебоками. Эти маленькие животные ползали по ступеням как светящиеся слизняки, на них было легко поскользнуться, кроме того, они противно воняли, если на них наступить.
   — Еще немного, — сказал Толивар — Мы уже на уровне реки.
   Через несколько минут они подошли к другой потайной двери, деревянный механизм которой громко заскрипел, когда принц привел его в действие. Они оказались в заброшенном сарае, забитом гниющими бухтами каната, рассохшимися бочками и разбитыми ящиками. Когда Толивар и Ралабун подошли к двери, у них из-под ног с испуганным писком разбежались по щелям варты. Принц прикрыл фонарь и осторожно выглянул на улицу. Было очень темно, и моросил дождь. Стражников здесь не было, потому что пристань была заброшена очень давно, сразу же после войны между Рувендой и Лаборноком.
   Они, осторожно ступая, пошли по полусгнившим доскам пристани. Первым шел Ралабун, потому что ниссомы видели в темноте гораздо лучше людей, а фонарь зажигать они не решились, чтобы их не увидела с крепостных стен стража.
   — Моя лодка вон там, — сказал Толивар, — спрятана под сломанным кнехтом.
   Ралабун с сомнением осмотрел лодку.
   — Она очень маленькая, а течение Мутара усиливается с каждым часом. Нам далеко плыть вверх по течению?
   — Всего около трех лиг. Лодка достаточно крепкая. Я сяду за центральные весла, ты встанешь у кормового, мы пересечем реку, на другой стороне вода будет спокойная, и нам без труда удастся подняться вверх.
   — Я не знал, что ты такой опытный гребец.
   — Я знаю много того, о чем ты не подозреваешь, — коротко ответил мальчик. — Не будем терять время.
   Они сели в лодку и отчалили. Толивар налегал на весла изо всех сил, но их было не так уж много. Ралабун, несмотря на преклонный возраст, был крепким и мускулистым после долгих лет тяжелой работы в конюшнях, и лодка довольно быстро пошла поперек течения широкой реки. Им приходилось обходить обломки, а иногда и целые деревья, вырванные с корнем выше по течению на Черном Болоте. Мимо них проплыло бревно, на котором, как на торговой лодке из Тревисты, сидел огромный злобный раффин. Зверь зарычал, когда они прошли всего на расстоянии трех локтей, но не попытался спрыгнуть с бревна и наброситься на них.
   У другого берега, который был топким и практически незаселенным, течение, как и предсказывал принц, было не таким сильным. Толивар устало поднял весла, предоставив вести лодку Ралабуну. Они быстро пошли вверх по течению и смогли даже разговаривать, несмотря на шум реки.
   — На северном берегу, там, где река разветвляется чуть выше Рыночной заводи, есть очень мелкий приток, — сказал Толивар. — К нему мы и направляемся.
   Ралабун кивнул:
   — Я знаю, о чем ты говоришь. Безымянная протока, заросшая папоротником и копьелистом. Но по ней не пройти на лодке…
   — Можно, если двигаться осторожно. Я часто ходил по протоке в Сухой сезон, переодевшись простолюдином.
   — Ты поступал опрометчиво, Скрытный, — неодобрительно проворчал Ралабун. — Даже находясь рядом с Цитаделью, маленький мальчик не может чувствовать себя в безопасности в Гиблой Топи. Тебе стоило только попросить, и я с радостью согласился бы побродить с тобой…
   — Я был в полной безопасности, — высокомерно возразил принц. — Кроме того, дело, которым я занимался на болоте, было серьезным и секретным. Оно не имело ничего общего с обычными нашими проказами.
   — Гм… Какую же страшную тайну таит эта протока?
   — Это тебя не касается, — отрезал Толивар.
   На этот раз ниссом обиделся по-настоящему.
   — Смиренно прошу простить меня за назойливость, ваша милость.
   — Не обижайся, Ралабун, — попытался оправдаться Толивар. — Даже у самых близких товарищей могут быть секреты друг от друга. Я был вынужден просить тебя сопровождать меня только из-за силы течения. Больше я никому не могу доверять.
   — И я с радостью согласился помочь тебе. Должен признаться, мне горько, что ты не доверяешь мне свою тайну. Ты знаешь, что я не раскрою ее ни одной живой душе.
   Толивар колебался. Ему не хотелось открывать природу сокровищ своему другу, с другой стороны, крайне соблазнительно было поделиться радостью обладания столь чудесными вещами хоть с кем-нибудь. А с кем, как не с Ралабуном?
   — Поклянись не рассказывать о моей тайне ни королю, ни королеве, — сказал Толивар. — Даже самой Великой Волшебнице Харамис, если она прикажет.
   — Клянусь Тремя Лунами и Цветком! — воскликнул Ралабун. — Каким бы секретом ты ни поделился со мной, клянусь хранить его, пока Владыки Воздуха не унесут меня в загробную жизнь.
   Принц мрачно кивнул:
   — Хорошо. Ты увидишь мои бесценные сокровища, когда я буду забирать их из тайного места на болоте. Но если ты расскажешь об их существовании кому-нибудь еще, то поставишь под угрозу не только свою жизнь, но и мою.
   Глаза Ралабуна засверкали в темноте, и он сделал рукой знак Черного Триллиума.
   — Какие же чудесные вещи мы разыскиваем, Скрытный?
   — Лучше я их тебе покажу, — сказал Принц и больше не произнес ни слова, несмотря на уговоры Ралабуна.
   Прошел еще час, дождь стих, и подул сильный ветер, гнавший рваные темные облака по усеянному звездами небу. На противоположном берегу, на самом западе возвышенности Цитадели, тускло мерцали огни рынка Рувенды. В этом месте ширина Мутара была больше лиги. Потом они оказались среди множества притоков, между которыми в Сухой сезон существовало огромное количество поросших лесом островков. Сейчас почти все они находились под водой, и над поверхностью возвышались только могучие деревья гонда и кала. В этом месте было легко заблудиться, и принцу пришлось несколько раз давать указания Ралабуну сменить курс. К сожалению, знание болота старым ниссомом оставляло желать лучшего.
   — Вот протока, — наконец сказал Толивар.
   — Ты уверен? — с сомнением в голосе спросил Ралабун. — Мне кажется, что нужно пройти чуть дальше…
   — Нет. Она здесь. Я уверен. Поворачивай.
   Недовольно ворча, ниссом склонился над веслом.
   — Джунгли залиты водой и полны обломков, я не уверен, что нам удастся…
   — Замолчи! — Принц встал на носу. Лишь несколько звезд освещали их путь. Канал был мелким, с густыми зарослями ирисов, копьелиста и красной колючки между величественными деревьями. Дождь прекратился, и обитатели Гиблой Топи начали подавать голоса. Застрекотали, зажужжали, зазвенели насекомые. Заухали пелрики, защебетали ночные певуны, зашипели и заплескались карувоки, откуда-то издалека донеслось рычание вышедшего на охоту гулбарда.
   Скоро протока стала настолько мелкой, что Ралабун уже не мог грести.
   — Ты ошибся, Скрытный! — закричал он.
   Мальчик с трудом подавил раздражение.
   — Работай веслом как шестом, а я буду править лодкой, — сказал он. — Сейчас надо пройти между теми двумя деревьями вилунда. Я знаю дорогу.
   Ралабун нехотя повиновался. Несмотря на то, что протока временами казалась полностью закрытой ветками и лианами, перед лодкой всегда оставалась полоса свободной воды, иногда чуть шире самой лодки. Двигаться приходилось крайне медленно, но через час они подошли к небольшой возвышенности. По каменистому периметру росли колючие кусты, плакучие уиделы и высокие калы. Толивар показал место причала, и Ралабун направил лодку к берегу.
   — Вот это место? — изумленно произнес он. — Я готов был поклясться, что мы заблудились.
   Принц спрыгнул на берег, покрытый прибитой дождем зубчатой травой, и привязал лодку к коряге. Потом он взял фонарь, приоткрыл заслонку и подал ниссому знак следовать за ним по едва заметной тропе, петляющей среди камней и покрытых каплями дождя деревьев.
   Они вышли на поляне к хижине, построенной из обтесанных жердей и пучков травы, крытой тяжелыми листьями папоротника.
   — Я сам ее построил, — с гордостью заявил принц. — Здесь я изучал магию.
   Ралабун в изумлении открыл рот, обнажив короткие желтые клыки.
   — Магию? Такой мальчик, как ты? Клянусь Триуном, не зря тебя прозвали Скрытным!
   Толивар открыл плетеную дверь и иронически поклонился:
   — Добро пожаловать в мастерскую волшебника.
   В хижине было абсолютно сухо. Принц зажег лампу в три свечи, стоявшую на самодельном столе. Из обстановки в хижине был только стул, оплетенная бутыль для питьевой воды, несколько полок на стенах, на которых стояли банки и маленькие бочонки с консервированной едой. Не было видно ни инструментов, ни книг, ни других принадлежностей, которые можно было ожидать увидеть в логове колдуна.
   Толивар опустился на колени, смел в сторону листья папоротника и мусор с земляного пола и поднял тонкую каменную плиту. Из полости под плитой он достал два мешка из грубой рогожи, один большой, другой поменьше, и положил их на стол.
   — Вот драгоценности, за которыми мы пришли, — сообщил он Ралабуну. — Я не рискнул хранить их в Цитадели.
   Старый абориген рассматривал мешки, явно предчувствуя дурное.
   — А что с ними станет зимой, когда ты будешь жить в Дероргуиле?
   — Я нашел подходящее место в развалинах, за пределами крепости Зотопанион, в которое никто не заходит. Нашел я его четыре года назад во время битвы при Дероргуиле, когда судьба предначертала мне овладеть этими сокровищами.
   Мальчик развязал большой мешок и достал из него продолговатый сундук длиной в локоть и шириной в три ладони. Сундук был сделан из темного блестящего материала и украшен серебряной многоконечной звездой.
   — Владыки Воздуха! — воскликнул Ралабун. — Этого не может быть!
   Не сказав ни слова, Толивар развязал маленький мешок. Что-то ослепительно сверкнуло в свете лампы — это была небольшая корона с шестью маленькими выступами и тремя большими. Она была украшена затейливым орнаментом из морских раковин и цветов. Под каждым большим выступом было изображено лицо: уродливого скритека, гримасничающего человека и отвратительного создания с заплетенными в виде многоконечной звезды волосами, которое, казалось, вопило от нестерпимой боли. Под центральным изображением располагался герб семьи принца Толивара.
   — Трехглавое Чудовище, — прохрипел Ралабун, почти лишившийся рассудка от благоговейного ужаса. — Магический талисман королевы Анигель, который она отдала в качестве выкупа коварному колдуну Орогастусу!
   — Теперь он не принадлежит ни моей матери, ни ему, — торжественно провозгласил Толивар и водрузил корону на голову. Его хрупкое тело и ничего не выражающее лицо словно преобразились. — Талисман связан со мной и шкатулкой Звезды, и любой, прикоснувшийся к нему без моего разрешения, превратится в пепел. Я еще не до конца овладел силой Трехглавого Чудовища, но близок тот день, когда оно полностью подчиниться моей воле. И когда этот день настанет, я стану волшебником, более могущественным, чем сам Орогастус.
   — О мой Скрытный, — простонал Ралабун.
   Прежде чем он успел сказать что-либо, мальчик продолжил:
   — Помни о клятве, старый друг.
   Он снял корону с головы и положил ее и сундук в мешки.
   — Следуй за мной, быть может, нам удастся вернуться домой до начала дождя.

Глава 2

 
   — Взять их! — закричала Кадия.
   Огромная сеть, сплетенная из липучки, упала, когда притаившиеся в деревьях кала ниссомы одновременно перерезали канаты. Была глубокая ночь, но ослепительная вспышка молнии осветила момент падения сети на застигнутый врасплох передовой отряд скритеков с яростно сверкавшими оранжевым светом глазами.
   Засада была успешной. Более сорока уродливых топильщиков извивались в липкой сети, и их рычание было слышно, несмотря на раскаты грома. Они рвали сеть бивнями и когтями, яростно били хвостами, но все больше безнадежно увязали в топкую почву. Над болотом нависло облако ядовитых испарений от чешуйчатых шкур, но оно не помешало захватившим их в плен ниссомам вогнать в землю зазубренные палки. Другие ниссомы прыгали вокруг, потрясая трубками для отравленных стрел и копьями и глядя глазами на стебельках на своих извечных врагов.
   — Подчинись мне, Рорагат! — крикнула Кадия. — Твой план захвата и разбоя провалился. Теперь ты должен ответить за нарушение Перемирия Гиблой Топи.
   Никогда! — ответил лидер скритеков речью без слов. Он был просто гигантом вдвое выше ее ростом и стоял на ногах, несмотря на опутавшую его липкую сеть. — Перемирие больше не обязательно для нас. Даже если бы мы соблюдали его, мы не сдались бы какой-то женщине. Мы будем сражаться насмерть, но не сдадимся!
   — Значит, ты не узнал меня, вероломный топильщик, — пробормотала Кадия и повернулась к стоявшему рядом низкорослому аборигену. — Ягун, мне кажется, у этих пустоголовых нарушителей перемирия зрение такое же слабое, как и разум. Принесите факелы.
   Дождь усилился, но Ягун приказал нескольким ниссомам достать из заплечных мешков пропитанные смолой жгуты тростника, привязать их к длинным палкам и разжечь от искр, высеченных огненными раковинами. Захваченные в плен скритеки яростно зашипели, когда факелы разгорелись, осветив поляну. Потом, когда факельщики подошли ближе и Калия откинула капюшон, чудовища замолчали.
   Она была женщиной среднего роста, но казалась высокой среди низкорослых ниссомов. Каштановые волосы, туго стянуты на затылке. Золотистая кольчуга поверх обычной кожаной одежды лесных жителей, а на груди — эмблема священного Черного Триллиума. Каждый лепесток цветка украшал сверкающий глаз — золотистый, как у аборигенов, карий, как у самой Кадии, и бледный серебристо-голубой со странными золотистыми блестками на темном зрачке, как у Исчезнувших.
   Теперь мы узнали тебя, — неохотно признался командир топильщиков. — Ты — Дама Священных Глаз.
   — Кроме того, я — Верховный адвокат аборигенов, включая и вас — глупых скритеков Южной Топи. Как посмели вы подвергнуть нападению и грабежу земли ниссомов, несмотря на мой указ? Отвечай мне, Рорагат!
   Мы не признаем твою власть! Кроме того, человек, наделенной большей властью, рассказал нам правду о фальшивом перемирии. Он сказал, что скоро вернутся Исчезнувшие, и на небесах снова засияет Небесный Триллиум. Тогда будут уничтожены все люди и их рабы оддлинги, и мир Трех Лун станет таким, как прежде, — будет принадлежать только скритекам.
   Да! Да! — закричали чудовища и стали яростно рваться из сети.
   — Кто сказал вам такую гнусную ложь? — спросила Кадия и, не дождавшись ответа, вытащила из ножен странный темный меч с состоящим из трех частей эфесом и тупым лезвием. Она подняла его рукояткой вверх, и плененные жители болот замерли и застонали от ужаса.
   — Узнаёте Трехвекий Горящий Глаз? — спросила она зловеще спокойно. Капли дождя стекали по ее лицу и сверкали, как драгоценные камни на доспехах. — Я — хранительница талисмана Исчезнувших. Только я могу решать, имеете ли вы право насмехаться надо мной. Помните, топильщики Южной Топи, если вы будете признаны виновными в мятеже, Глаз охватит вас магическим огнем и мгновенно уничтожит.
   Чудовища некоторое время совещались, потом Рорагат сообщил ей:
   Мы поверили Человеку Звезды, хотя он ничем не доказал свою правоту, кроме демонстрации владения магией. Быть может… мы ошибались.
   — Человек Звезды? — воскликнул Ягун, но Кадия взмахом руки заставила его замолчать.
   — Бойкий и шаловливый язык легко произносит ложь, — сказала она Рорагату, — а дураки, неохотно расстающиеся с насилием, слишком охотно верят лжецам и шарлатанам. Я знаю, что твой народ сопротивлялся заключению перемирия. Вы считали, что если вы живете в дальнем уголке болота, на вас не распространяется власть Белой Дамы и мое право на осуществление ее воли. Вы ошибались.
   Огромный скритек застонал от отчаяния:
   Кадия Глаз, перестань бранить нас, как глупых детей! Пусть твой талисман рассудит нас и, если найдет нужным, уничтожит. По крайней мере, так мы избавимся от позора.
   Но Кадия опустила странный меч и вложила его в ножны.
   — Быть может, в этом нет необходимости. Пока сам ты, Рорагат, и твоя банда виновны только в разрушении деревни Асамуна и в запугивании ее жителей. Ниссомы пострадали, но никто из них не умер, несмотря на ваши старания. Возможно возмещение ущерба. Я сохраню вам жизни, если согласитесь удалиться на свою территорию и соблюдать условия перемирия.
   Огромный скритек несколько мгновений дерзко смотрел на нее, но потом опустил взгляд и встал на колени.
   Клянусь сам исполнять и добиться исполнения другими сородичами твоих приказов, Дама Священных Очей, клянусь Тремя Лунами.
   Кадия кивнула.
   — Отпустите их, — приказала она ниссому — Пусть Асамун и его советники обсудят условия возмещения ущерба. — Она повернулась к лидеру скритеков, положив ладонь на вышитую на груди эмблему. — Пусть твое сердце не допустит дальнейшей измены, Рорагат топильщиков. Не забывай, что моя сестра Харамис, Белая Дама и Великая Волшебница Земли, следит за каждым твоим шагом. Она сообщит мне, если ты попытаешься снова нарушить Перемирие Гиблых Топей. Тогда я приду к тебе и безжалостно отомщу.
   Мы понимаем, — ответил Рорагат. — Нам дозволено отомстить обманувшему нас человеку? Он приходил к нам лишь однажды, а потом удалился на запад в горы, за пределы Рувенды, ближе к Зиноре. Но мы можем найти его…
   — Нет, — перебила его Кадия. — Приказываю вам не преследовать мятежника. Я и Белая Дама разберемся с ним сами. Предупреди других скритеков, чтобы они не верили его лживым рассказам.
   Она накинула капюшон, защитив голову от непогашенного огня, сделала Ягуну знак следовать за ней. Дама Священных Очей и ее главный заместитель направились по широкой тропе к реке Виспар.
 
   Понадобилось два дня на то, чтобы собрать отряд ниссомов и устроить засаду на скритеков, после того как Белая Дама Харамис сообщила своей сестре Кадии о неистовствах топильщиков в южной части болот. Сейчас, когда экспедиция закончилась успехом, Кадия чувствовала смертельную усталость. Слова лидера скритеков показались ей загадочными и тревожными, но у нее не было сил обсуждать их сейчас с Великой Волшебницей.
   Еще меньше ей хотелось выслушивать нотации сестры, если бы та узнала, как использовался талисман.
   Промокшая до нитки Дама Священных Очей, у которой каждая мышца болела от усталости, шла по грязи и сжимала в ладони амулет, висевший на шнурке на ее груди. Амулет светился теплым золотистым светом и был приятно теплым на ощупь. Это был кусочек янтаря с окаменелым Черным Триллиумом внутри.
   «Благодарю, тебя, — шептала она, — благодарю, о Триединый Бог Цветка, благодарю за то, что обман опять удался за то, что дал мне силы. Прости меня за то, что пришлось прибегнуть к хитрости… Я поступила бы иначе, если бы знала как».
   Завывавший в ветвях деревьев штормовой ветер, возвещавший о преждевременном наступлении Влажного Сезона, лишал их возможности говорить, пока они не подошли к привязанным лодкам на берегу вздувшейся черной реки. Ниссомы обычно передвигались по реке в выдолбленных из бревен яликах или неповоротливых плоскодонных лодках при помощи шестов или весел. Лодка Кадии была сделана из кожи, натянутой на легкую деревянную раму, — так делало лодки племя вайвило. Лодка была привязана к корням могучего дерева кала, и как только они отвязали ее, из покрытой рябью воды показались две прилизанные морды и уставились на нее в ожидании.
   Это были риморики — грозные водные животные, поддерживавшие странные взаимоотношения, которые вряд ли можно было назвать приручением, с народом уйзгу, этими пугливыми родственниками ниссомов, заселявшими Золотое болото к северу от Виспара. Кадия была адвокатом всех народов, включая уйзгу, поэтому пользовалась расположением римориков. Несколько этих животных согласились даже покинуть привычную территорию и поселиться рядом с Замком Глаз Кадии на берегу реки Голобар, расположенным почти в семидесяти лигах к востоку.
   В свете факела Ягуна глаза зверей светились, как черный янтарь. У римориков были пятнистые зеленоватые шкуры, колючие усы и огромные клыки, которые они сейчас дружелюбно, с их точки зрения, обнажили.
   — Поделись с нами митоном, госпожа. Мы так долго ждали твоего возвращения.
   — Конечно, добрые мои друзья. — Кадия отстегнула с пояса небольшую флягу алого цвета. Вытащив пробку, она сделала глоток, протянула флягу Ягуну, а потом налила священную жидкость в левую ладонь. Животные подплыли поближе и принялись аккуратно лакать жидкость похожими на кнуты острыми языками, которыми они обычно пронзали спою добычу.
   Скоро митон оказал свое благотворное воздействие на четырех непохожих друг на друга друзей, прогнав усталость и наполнив тела новой силой. Закончив общение, Кадия вздохнула, и Ягун набросил на римориков сбрую. Животные бесшумно ушли под воду, и лодка помчалась по широкой темной реке по наикратчайшему пути, который должен был привести их домой всего через шесть часов.
   Кадия и Ягун устроились под навесом из пропитанного воском брезента и стали ужинать сушеными корнями фдопа и походным хлебом.
   — Все, как мне кажется, закончилось неплохо, — сказала Кадия. — Твоя идея применить сеть была гениальной и позволила нам избежать кровопролитной схватки с болотными монстрами.
   Желтоватое лицо пожилого аборигена было неподвижным как маска, но светящиеся желтые глаза смотрели на нее искоса. Такой взгляд мог означать только сильную тревогу. Кадия едва сдержала стон, зная причину этой тревоги. Она могла избежать, по крайней мере на время, упреков старшей сестры, но не старого друга.
   Ягун молчал; Кадия ждала, машинально жевала пищу, не чувствуя ее вкуса; дождь стучал по брезенту, а лодка с шумом мчалась по реке.
   Наконец Ягун сказал:
   — Провидица, уже четыре года ты с успехом выполняешь обязанности Избранной, несмотря на то, что талисман больше не связан с тобой и потерял магические свойства. Никто, кроме меня и твоих сестер, не знает, что Трехвекий Горящий Глаз лишился магической силы.
   — Пока нам удавалось хранить это в тайне.
   — Я боюсь, что может произойти, если ты продолжишь размахивать своим официальным талисманом, как сделала это сегодня. Если откроется правда, аборигены будут шокированы. Пострадает твоя честь, и будет подорван твой авторитет. Быть может, нужно последовать совету Белой Дамы и вручить талисман ей на хранение, пока он вновь не обретет силу?
   — Талисман принадлежит мне, — отрезала Кадия. — Я никому не отдам его, даже Харамис.
   — Если ты просто перестанешь его носить, никто не посмеет усомниться в твоей власти.
   Кадия вздохнула:
   — Возможно, ты прав. Я много думала об этом, молилась, но решение принять очень трудно. Ты сам видел, как трепетали от ужаса скритеки, увидев Глаз.
   Ее рука скользнула к эфесу и сжала три соединенных вместе шара на его конце. Сейчас они были холодными, а когда-то излучали тепло. Трехвекий Горящий Глаз был создан много веков назад Исчезнувшими для каких-то известных только им целей и обладал ужасной магической силой, являясь одной из трех частей великого Скипетра Власти.
   Когда-то талисман был связан с душой Кадии, и три доли открывались по ее приказу, показывая живые подобия глаз, вышитых на ее доспехах. Она управляла его силой, и любой прикоснувшийся к талисману без ее разрешения умирал на месте.
   Четыре года назад последний оставшийся в живых Человек Звезды украл талисман Кадии и вынудил королеву Анигель отдать ему принадлежавшую ей часть Скипетра. Он связал оба талисмана с собой и надеялся, что любовь к нему заставит Великую Волшебницу Харамис отдать ему третью часть. Вместо этого Орогастус лишился талисмана Анигель и был побежден в решающем сражении магией трех сестер.
   Лишившийся владельца меч был передан Кадии, но отказывался, как раньше, объединяться с ее магическим янтарным амулетом, подчиняться ее власти. Трехвекий Горящий Глаз был мертв, как Орогастус.