Страница:
Даже Брайан ощутил неприязнь, исходящую от экзотического целителя.
— И об этом вам лучше услышать из его собственных уст.
Эйкен злорадно поцокал языком.
— Сгораю от нетерпения! Может, старина Гамбол и мне даст кое-какие полезные советы?
«Оставьте нас, Эйкен Драм!»
— Слушаюсь, шеф!
Элизабет нахмурилась, видя, как услужливо попятился нахальный юнец. Чтобы проследить пути любопытного психологического воздействия, потребуется кропотливая работа. Ей тоже захотелось увидеть лорда Гомнола.
— А остальные дома в городе — частные владения? — услышала она вопрос Брайана.
— Ни в коем случае! — возразил Крейн. — Мюрия — столица деловой жизни. Большинство ее обитателей составляют административный штат нашей Многоцветной Земли. Здесь расположены общеобразовательные и некоторые другие жизненно важные учреждения. Но вы убедитесь, Брайан, что наш подход к столь высоким материям далеко не так формален, каким он будет в вашем Галактическом Содружестве через шесть миллионов лет. Население нашего королевства немногочисленно и обладает весьма незамысловатой культурой. Наше правительство работает, если можно так выразиться, в домашней, семейной обстановке. Вы еще получите возможность познакомиться поближе с нашей социальной структурой. А мы в свою очередь жаждем услышать многое о вас самих.
Антрополог наклонил голову.
— Заманчивая перспектива. На первый взгляд культура Галактического Содружества не имеет ничего общего с вашей.
Наконец корабль приблизился к напоминающему Вавилонскую башню сооружению из белого камня, пышно украшенному цветущими растениями, коими были увиты ярко освещенные балконы. Портик дворца выходил на укатанную дорогу. Зевак не было видно, однако под фронтоном стояла большая группа людей в ливреях, а также сорок или пятьдесят рамапитеков в белых, затканных золотом плащах. Узоры на них складывались в затейливое изображение мужского лица — вероятно, то была эмблема короля. Как только корабль остановился, всадники стремительно взлетели на середину парадной лестницы, ведущей к дворцу. Они гордо восседали в седлах, высоко вздымая свои факелы и теснясь по обеим сторонам, словно почетный караул.
Раздался удар гонга, затем звуки фанфар. Величавая представительница племени тану, одетая в серебряные одежды, в сопровождении стражи в серебряных доспехах появилась на верхней площадке. Она вытянула обе руки к путешественникам и пропела куплет на языке тану. Всадники громко подхватили припев.
— Высокочтимая леди Идона, Покровительница Гильдий и старшая дочь Тагдала, приветствует вас, — пояснил Крейн. — Элизабет, вам надлежит отвечать.
Шкипер Длинный Джон, швартовавший судно у нижней ступеньки, подмигнул Элизабет и подал ей большую загорелую руку, помогая сойти по трапу.
Мгновенно воцарилась тишина. Прохладный вечерний бриз шевелил султаны и плащи всадников. Элизабет в своем простом красном комбинезоне затерялась среди этой пышности, но голос ее и ум были не менее звучны, чем у королевской дочери.
Она произнесла фразу на языке тану и повторила ее по-английски:
— Мы благодарны вам за радушный прием в вашем прекрасном городе. Мы поражены великолепием и богатством Многоцветной Земли, не идущей ни в какое сравнение с тем примитивным миром, какой мы себе представляли, углубляясь на шесть миллионов лет в прошлое. Нам неизвестны обычаи страны, поэтому мы взываем к вашему терпению и молимся о том, чтобы между нашими двумя расами царил вечный мир.
Громом взорвались барабаны и цимбалы. Упорядоченное шествие превратилось в карнавальный вихрь. Всадники скакали вверх-вниз по ступеням с песнями, смехом и здравицами. Благосклонно кивнув Элизабет, леди Идона удалилась во дворец. Ливрейные и рамапитеки бросились к путешественникам, стали выхватывать у них багаж.
Элизабет поспешна вернулась на борт, пока дикая толпа ее не затоптала. В некоторой прострации, выставив все заслоны против умственной какофонии, она пошла попрощаться со шкипером.
Брайан стоял, облокотившись на дверь рубки; лицо его перекосилось от ужаса.
Крейн, улыбаясь, прошествовал мимо Элизабет.
— Все в порядке. Длинный Джон безупречно справился со своими обязанностями, поэтому я решил сразу выдать ему вознаграждение. — Целитель ступил на трап и растворился в толпе.
Элизабет подошла и, встав рядом с Брайаном, заглянула в рубку. Шкипер лежал под штурвалом, бескозырка свалилась с головы. Глаза закатились, и виднелись только белки. Слюна повисла на черной всклокоченной бороде. Серый торквес блестел от пота. Ногтями Длинный Джон царапал корабельные доски, и тело его содрогалось. Он стонал, словно в экстазе.
— Так вот что они делают с тобой, Джонни, — прошептал Брайан. — Все, кто любят тебя и понимают… Значит, так они избавляют тебя от одиночества?
Он мягко отстранил Элизабет и закрыл дверь рубки. Оба последовали за другими во дворец короля тану.
— И об этом вам лучше услышать из его собственных уст.
Эйкен злорадно поцокал языком.
— Сгораю от нетерпения! Может, старина Гамбол и мне даст кое-какие полезные советы?
«Оставьте нас, Эйкен Драм!»
— Слушаюсь, шеф!
Элизабет нахмурилась, видя, как услужливо попятился нахальный юнец. Чтобы проследить пути любопытного психологического воздействия, потребуется кропотливая работа. Ей тоже захотелось увидеть лорда Гомнола.
— А остальные дома в городе — частные владения? — услышала она вопрос Брайана.
— Ни в коем случае! — возразил Крейн. — Мюрия — столица деловой жизни. Большинство ее обитателей составляют административный штат нашей Многоцветной Земли. Здесь расположены общеобразовательные и некоторые другие жизненно важные учреждения. Но вы убедитесь, Брайан, что наш подход к столь высоким материям далеко не так формален, каким он будет в вашем Галактическом Содружестве через шесть миллионов лет. Население нашего королевства немногочисленно и обладает весьма незамысловатой культурой. Наше правительство работает, если можно так выразиться, в домашней, семейной обстановке. Вы еще получите возможность познакомиться поближе с нашей социальной структурой. А мы в свою очередь жаждем услышать многое о вас самих.
Антрополог наклонил голову.
— Заманчивая перспектива. На первый взгляд культура Галактического Содружества не имеет ничего общего с вашей.
Наконец корабль приблизился к напоминающему Вавилонскую башню сооружению из белого камня, пышно украшенному цветущими растениями, коими были увиты ярко освещенные балконы. Портик дворца выходил на укатанную дорогу. Зевак не было видно, однако под фронтоном стояла большая группа людей в ливреях, а также сорок или пятьдесят рамапитеков в белых, затканных золотом плащах. Узоры на них складывались в затейливое изображение мужского лица — вероятно, то была эмблема короля. Как только корабль остановился, всадники стремительно взлетели на середину парадной лестницы, ведущей к дворцу. Они гордо восседали в седлах, высоко вздымая свои факелы и теснясь по обеим сторонам, словно почетный караул.
Раздался удар гонга, затем звуки фанфар. Величавая представительница племени тану, одетая в серебряные одежды, в сопровождении стражи в серебряных доспехах появилась на верхней площадке. Она вытянула обе руки к путешественникам и пропела куплет на языке тану. Всадники громко подхватили припев.
— Высокочтимая леди Идона, Покровительница Гильдий и старшая дочь Тагдала, приветствует вас, — пояснил Крейн. — Элизабет, вам надлежит отвечать.
Шкипер Длинный Джон, швартовавший судно у нижней ступеньки, подмигнул Элизабет и подал ей большую загорелую руку, помогая сойти по трапу.
Мгновенно воцарилась тишина. Прохладный вечерний бриз шевелил султаны и плащи всадников. Элизабет в своем простом красном комбинезоне затерялась среди этой пышности, но голос ее и ум были не менее звучны, чем у королевской дочери.
Она произнесла фразу на языке тану и повторила ее по-английски:
— Мы благодарны вам за радушный прием в вашем прекрасном городе. Мы поражены великолепием и богатством Многоцветной Земли, не идущей ни в какое сравнение с тем примитивным миром, какой мы себе представляли, углубляясь на шесть миллионов лет в прошлое. Нам неизвестны обычаи страны, поэтому мы взываем к вашему терпению и молимся о том, чтобы между нашими двумя расами царил вечный мир.
Громом взорвались барабаны и цимбалы. Упорядоченное шествие превратилось в карнавальный вихрь. Всадники скакали вверх-вниз по ступеням с песнями, смехом и здравицами. Благосклонно кивнув Элизабет, леди Идона удалилась во дворец. Ливрейные и рамапитеки бросились к путешественникам, стали выхватывать у них багаж.
Элизабет поспешна вернулась на борт, пока дикая толпа ее не затоптала. В некоторой прострации, выставив все заслоны против умственной какофонии, она пошла попрощаться со шкипером.
Брайан стоял, облокотившись на дверь рубки; лицо его перекосилось от ужаса.
Крейн, улыбаясь, прошествовал мимо Элизабет.
— Все в порядке. Длинный Джон безупречно справился со своими обязанностями, поэтому я решил сразу выдать ему вознаграждение. — Целитель ступил на трап и растворился в толпе.
Элизабет подошла и, встав рядом с Брайаном, заглянула в рубку. Шкипер лежал под штурвалом, бескозырка свалилась с головы. Глаза закатились, и виднелись только белки. Слюна повисла на черной всклокоченной бороде. Серый торквес блестел от пота. Ногтями Длинный Джон царапал корабельные доски, и тело его содрогалось. Он стонал, словно в экстазе.
— Так вот что они делают с тобой, Джонни, — прошептал Брайан. — Все, кто любят тебя и понимают… Значит, так они избавляют тебя от одиночества?
Он мягко отстранил Элизабет и закрыл дверь рубки. Оба последовали за другими во дворец короля тану.
2
Пышно разодетые люди и тану толпились перед входом в парадный зал, ожидая прибытия высоких особ. На них были прозрачные одежды самых различных расцветок и фасонов. В волосах у дам сверкали жемчуга и алмазы. Дворец наполняла музыка — играл невидимый оркестр, в котором явственно прослушивались флейты, арфы и глокеншпили.
Брайан, Элизабет, Стейн, Сьюки и Раймо снова встретились после трехчасового перерыва. Их провели в помещение, куда не было доступа остальным приглашенным. Какое-то время путешественники молча смотрели друг на друга, в недоумении от перемен, происшедших с каждым из них, потом в один голос расхохотались.
— Но у меня отобрали всю одежду! — протестующе воскликнул Раймо. — И сказали, что все мужчины будут в таком…
— Надо же чем-то потрясти дам! — фыркнул Стейн. — Видок у тебя, как у прима-балерины…
— Заткнись, Стейни! — оборвала его Сьюки. — По-моему, Раймо просто неотразим.
Бывший лесоруб, заливаясь краской, одергивал на себе коротенькую алую тунику с золотистым узором; ткань так и льнула к его мускулистому торсу, точно села от стирки. Ансамбль довершали золотые башмаки и такой же пояс.
«Нарочно обрядили как куклу, — подумала Элизабет, — с его зачатками психокинетических способностей и неярко выраженным интеллектом он годится лишь на роль марионетки.»
— Ну, тебя-то они тоже вытащили из твоих дурацких шкур, — огрызнулся на реплику Стейна Раймо.
Викинг самодовольно улыбнулся. Он выглядел великолепно и знал это. На нем были темно-зеленая короткая туника простого покроя, его собственный шейный обруч и кожаный пояс, инкрустированный золотом и янтарем. С ними гармонировала сверкающая перевязь, на которой болтался огромный меч в усыпанных драгоценными камнями ножнах. На широкие плечи небрежно накинут плащ из вишневой парчи с изумрудной пряжкой, а на голове красовался бронзовый двурогий шлем викинга.
Сьюки уцепилась за руку этого северного божества. На ней было белое кисейное платье со шлейфом и узкими рукавами. Простоту фасона подчеркивала замысловатая прическа в виде серебряного нимба, украшенного сверкающими рубинами. Цвет камней отражался в узеньком пояске и браслетах, звенящих на запястьях.
— По-моему, меня одели в геральдические цвета клана корректоров, — заявила Сьюки. — Вроде бы все они носят белый и красный. Странно, Элизабет, почему они тебе не нацепили красно-белых регалий?
— Не знаю, мне нравится мое платье, — отозвалась та. — Может, они придают черному особое значение? Иначе зачем бы им так долго трудиться над моей прической? А когда камеристка увидела у меня на пальце кольцо с бриллиантом, то сразу принесла маленькую диадему.
— Мы с тобой прекрасная пара, — заметил Брайан. — Элегантная простота на фоне райских птиц.
Элизабет рассмеялась.
— Без сомнения, профессор. Особенно сейчас, когда ты скинул свои мятые ковбойские штаны и шляпу в стиле первых австралийских поселенцев.
И действительно, замызганный антрополог теперь щеголял в костюме из блестящей ткани цвета морской волны. Узкие брюки были заправлены в короткие серебряные сапожки, а длинный плащ подобран в тон костюму. Наряд Элизабет также отличался изысканной простотой. Свободного покроя платье из прозрачной черной материи держалось на вороте-стойке, от которого спускались две ленты, затканные красной металлизированной нитью. Многие аристократки тану явились на бал в платьях такого фасона, но ни у одной из них модель не была выполнена в черно-красной гамме.
— А где же Эйкен? — Сьюки огляделась вокруг.
— Уж и не знаю, удастся ли им сделать из него еще большего пижона, чем он есть, — пробормотал Стейн.
— Легок на помине, — заметил Брайан.
Ливрейный приподнял штору и торжественно ввел в зал недостающего члена группы. Замечание Стейна оказалось пророческим. Эйкен Драм по-прежнему был в своем золотом костюме с кармашками. К нему добавились лишь черный плащ, сверкающий, как антрацит, и высоченный султан, прикрепленный к тулье широкополой шляпы.
— Все в сборе, можно начинать! — провозгласил он в своей шутовской манере.
— Может, все-таки дождемся короля с королевой? — проронила Элизабет.
Раймо все еще не мог прийти в себя от негодования.
— Подумать только, Эйк! Они забрали мою фляжку!
— Вот негодяи! Да я бы тебе ее на цырлах притащил, мой лесоруб, вот только отвлекся малость.
— Ты что, правда мог бы принести ее сюда? — удивился бывший лесник.
— А то как же! Мне ли не понять, что значит для человека виски! Или водка, или все прочие крепкие напитки, которые мы так хорошо знаем и любим! Все они переводятся как «вода жизни». Наши предки давали названия таким напиткам в полной уверенности, что они возвращают жизнь. Так почему бы мне не вдохнуть жизнь в твою флягу? Не приделать ей маленькие ножки?.. Да раз плюнуть!
— По-моему, они собирались несколько ограничить твои метафункции, — вмешалась Элизабет.
Это был пробный шар, и Эйкен подхватил его на лету. Лукаво подмигнув, он подсунул палец под свой серебряный торквес и легонько потянул. Металлический обруч будто растянулся, но, когда Эйкен убрал палец, со щелчком вернулся в первоначальное положение.
— Я об этом уже позаботился, моя прелесть. И еще кое о чем. А тебе, я вижу, отвели на торжестве роль почетной матроны.
— Попридержи язык, осел! — рявкнул Раймо.
— Позвольте вам заметить, — сияя, проговорил молодой человек, — что все вы — просто шедевры портняжного искусства. — Он немного помолчал, оглядывая Стейна и Сьюки, и добавил: — Разрешите принести вам самые горячие поздравления по поводу вашего брачного союза.
Викинг и его возлюбленная уставились на Эйкена со смесью страха и дерзкой решимости в глазах.
«Черт бы тебя побрал, Эйкен! — направила ему послание Элизабет. — Я живо укорочу твои синапсы, если ты…»
Но он не унимался, его черные глаза оживленно блестели.
— Тану это вряд ли понравится: у них на вас, кажется, иные виды. Но я, грешным делом, всегда был сентиментален. Пусть торжествует любовь!
— Ты бы и впрямь попридержал язык, — тихо произнес Стейн и стиснул в кулаке размером с увесистый молот рукоять меча.
Эйкен придвинулся к нему поближе. Голубые глаза скандинава широко раскрылись, встретив озорной взгляд балагура. Элизабет почувствовала телепатические колебания речи, устремленной по интимному каналу. Она не сумела расшифровать ее смысла, но Сьюки, стоявшая рядом с Драмом, наверняка все поняла, как и ее северный великан.
Музыка, игравшая под сурдинку, смолкла. В арочном проеме парадного зала блеснули фанфары с подвешенными к ним знаменами, на которых было выткано изображение мужской головы. Прозвучал сигнал к началу церемонии. Беспорядочная толпа разделилась на пары, и оркестр грянул торжественный марш.
Брайан недоуменно посмотрел на придворного, распахнувшего перед ними двери.
— Вагнер?
— Вы правы, профессор. Наша милостивая леди Идона желает, чтобы вы чувствовали себя как дома, насколько возможно. Да и сами тану любят музыку людей. Учитывая то, что вы не носите торквеса, профессор, приглашенные будут говорить на вашем языке. Если угодно, вы можете начать научный анализ нашего общества прямо во время приема.
«Я его уже начал, когда вошел в ваши чертовы врата», — подумал Брайан, но ограничился кивком.
— Лучше скажи, как нам себя вести, приятель, — обратился к ливрейному Эйкен. — Не можем же мы допустить какой-нибудь ляп перед лицом вышестоящих!
— Коронованные особы будут восседать за отдельным столом, — пояснил придворный. — После короткого представления начнется ужин. Дворцовый этикет у нас весьма неформален. Главное — не выходить за рамки вежливости и приличий.
Они дождались, пока привилегированные граждане Мюрии попарно войдут в зал. Затем настала их очередь.
Эйкен помахал своей золотой шляпой перед Раймо.
— Изволите пройти, сударь?
— Изволю, черт меня побери! — громко засмеялся лесоруб. — Если на празднике все будет, как в прошлый раз, то уж баб мы себе там найдем.
— Праздник с прошлым разом ничего общего не имеет, — заявил Эйкен. — Но ты, друг, повеселишься на славу, обещаю тебе.
— А мы как же? — спросил Стейн, засовывая свой шлем под мышку. Они со Сьюки следовали за Раймо и Эйкеном.
— И ты веселись, дружище, если можешь, — откликнулся Эйкен и устремился в зал, расталкивая фанфаристов.
Брайан без слов предложил Элизабет руку, но все мысли об этой необыкновенной женщине и ее судьбе выветрились у него из головы. Выступая в такт каденциям «Тангейзера», он чувствовал, как мозг опять сверлил идефикс: наверняка Мерси здесь! Здесь и в безопасности, под прикрытием своего серебряного торквеса! Не преследуемая, не затравленная, а надежно защищенная в кругу феерической семьи, что доводит до экстаза своих пленников… тех, кому повезет…
Только бы она была счастлива!
Они вошли в громадный, обшитый панелями зал со сводчатым потолком; в бронзовых канделябрах горел настоящий огонь. Маленькие сверкающие метасветильники тоже пошли в ход, но в основном для украшения гобеленов и бронзовых скульптур в стенных нишах. Праздничные столы были поставлены в форме перевернутой буквы «U», по обеим сторонам столов расположились несколько сотен занявших свои места гостей. В дальнем конце зала стоял местный вариант стола для почетных гостей: он был гораздо ниже боковых ответвлений, с тем чтобы приглашенные могли лучше видеть коронованных особ. На стене за спинами «высочайших» виднелась уже знакомая увеличенная репродукция мужской головы, выполненная из золота и помещенная внутрь причудливой мозаики из хрустальных метасветильничков. Драпировка из тонкой металлизированной ткани обрамляла эмблему и плавно переходила в балдахин, нависающий над двадцатью выстроенными в ряд тронами. Придворные в ливреях почтительно застыли позади приглашенных. Высокопоставленных лиц обслуживали две шеренги лакеев, одетых более претенциозно, чем те, которые были к услугам гостей попроще.
Брайан и Элизабет прошли к столу, сопровождаемые улыбками присутствующих. Антрополог старался не слишком пристально вглядываться в лица, но, даже если бы он и не прилагал таких усилий, все равно гостей было слишком много, а у большинства женщин были золотистые волосы.
— Досточтимый доктор антропологии Брайан Гренфелл!
Когда церемониймейстер выкрикнул его имя, Брайан шагнул вперед и, по обычаям Галактического Содружества, слегка поклонился, чувствуя, как все взгляды восседающих за королевским столом устремились на него и его спутницу; предыдущие четверо едва ли удостоились такого заинтересованного внимания. Очевидно, придворный этикет не предусматривал обратного представления, но Брайану было уже не до этих высокопоставленных особ — ведь среди них нет Мерси.
— Прославленная из прославленных, леди Элизабет Орм, Великий Магистр и оператор Галактического Содружества!
«Черт побери!» — усмехнулся про себя Брайан.
Гости, стоя, вскинули руки в приветственном жесте. Как ни странно, властители тоже поднялись с тронов. Все собрание грянуло троекратное:
— Сланшл! Сланшл! Сланшл!
У Брайана холодок пробежал по спине. Господи, неужели лингвистическое совпадение? note 1 Стоящий в самом центре представитель мужского пола слегка повел плечами. В ответ на это откуда-то донесся звук, напоминающий звон цепи. Воцарилась тишина.
— Да здравствует дружеское застолье! — провозгласил главный.
Это был великолепный экземпляр тану в белом, без всяких украшений одеянии. Длинные белоснежные волосы и струящаяся борода тщательно расчесаны и завиты. В его облике угадывалось отдаленное сходство с геральдической эмблемой. Брайан догадался, что это и есть Тагдал, Верховный Властитель тану.
Из-за кулис вырвался вихрь конфетти; часть гостей опустилась на стулья, остальные кинулись приветствовать друг друга. Лакеи из числа людей и их подручные рамапитеки принялись уставлять столы напитками и закусками. Шестерых путешественников во времени усадили на низкие банкетки против королевского семейства, и высшие аристократы тану в обход всех формальностей засыпали их вопросами.
К Брайану обратилась внушительного вида особа женского пола, сидевшая по правую руку от короля. Ее роскошные рыжие волосы выбивались из-под плотно прилегающей златотканой шапочки, по бокам которой торчали усыпанные драгоценными камнями крылья.
— Я — Нантусвель, мать королевского потомства и супруга Тагдала. Сегодня я буду вашей дамой, Брайан. От имени всех присутствующих желаю вам счастья на Многоцветной Земле. Итак… Но что я вижу? Вы смущены? Или даже встревожены? Я охотно помогу вам освободиться от гнетущих чувств, если это в моих силах.
Перед матерински ласковой улыбкой королевы невозможно было устоять: словно искусный игрок на лютне, она тронула струны его воспоминаний. Тускло освещенная лаборатория в башне замка, личико, полное нежной затаенной грусти, слезы при звуках песни трубадура… Струна, отзвучав, вызвала другое воспоминание: о цветущих яблонях, соловьиных трелях, восходящей луне, живом тепле золотистых волос и глаз, вобравших в себя обреченность взбаламученного моря… Затем последовало слегка диссонирующее арпеджио. «Скажи, Гастон, куда она пропала, зачем ушла в проклятое изгнанье?! И я за ней, мсье Дешан, в тот люк, откуда нет возврата…»
Брайан невольно протянул руку к нагрудному карману своего праздничного наряда и подал кусочек фотобумаги королеве Нантусвель. Она взглянула на фотографию Мерси.
— Вы явились сюда за ней, Брайан?
— Да. Я не сумел ее удержать, но буду любить, пока не умру.
Тонкие ноздри Нантусвель дрогнули, навевая покой и забвение.
— Но ваша Мерси цела и невредима! Она прекрасно прижилась в нашем обществе. Более того — она счастлива! Эта женщина будто родилась для того, чтобы носить торквес. Может быть, неосознанно, но она всегда стремилась воссоединиться с нами, преодолеть разделяющую нас пропасть в шесть миллионов лет.
Глаза королевы сияли каким-то внутренним сапфировым светом; казалось, в них совсем не было зрачков.
— Могу я ее навестить? — робко спросил Брайан.
— Мерси в Гории, в том районе, который вы называете Бретанью. Но она скоро вернется в наш город, раскинувшийся среди Серебристо-Белой равнины, и вы вместе со всеми услышите ее историю. Но готовы ли вы добровольно служить нам в обмен на это воссоединение? Поможете ли добыть знания, необходимые для выживания всей нашей расы?
— Сделаю все, что смогу, высокочтимая леди. Я специализировался в культурном анализе, в оценке взаимопроникновения цивилизаций и сопутствующих ему негативных факторов. Должен признаться, я не совсем понимаю, чего вы от меня хотите, но я в вашем распоряжении.
Нантусвель кивнула золотой крылатой головкой и улыбнулась. Верховный Властитель, отвернувшись от Элизабет, обратился к антропологу:
— Мой любимый сын Агмол поможет тебе координировать исследования. Видишь его? Вон тот весельчак справа в бирюзово-серебряных одеждах. Поставил себе кувшин с вином на голову и пытается его удержать, болван! Ну вот! Добился, чего хотел… Что ж, и ученым не грех повеселиться. Завтра он покажет себя с более серьезной стороны. Он будет твоим ведущим… Да нет, черт побери, твоим ассистентом! Вдвоем вы разрешите наши загадки прежде, чем прозвучит труба к Великой Битве, или я буду не я, а последний кастрат из ревунов!
Тагдал громко захохотал, и оробевшему Брайану припомнились рождественские призраки, виденные в детстве по стереотелевизору.
— Да будет мне позволено спросить, король Тагдал, на чем зиждется ваша власть?
Тут уже Тагдал и Нантусвель вместе закатились смехом, а король даже закашлялся. Королева взяла со стола золотой кубок и отпоила мужа медовым вином.
— Это мне нравится, Брайан, — промолвил король, немного придя в себя.
— Начинай всегда сверху. И немедля! Ну так вот, нет ничего проще, юноша. У меня потрясающие метафункции, и в драке мне нет равных. Но главное мое достоинство в том, что я великий производитель! Больше половины людей здесь — мои дети, внуки и правнуки, не считая наших дражайших отсутствующих чад. А, Нанни?
Королева улыбнулась одними губами.
— Мой муж — отец одиннадцати тысяч пятидесяти восьми детей, — пояснила она Брайану. — И среди них ни одного фирвулага, ни одного «черного торквеса». Его семя не имеет себе подобных, вот почему он — наш Верховный Властитель.
Брайан попытался как можно тактичнее сформулировать свой следующий вопрос:
— А у вас, благородная леди, столь же славная производительная биография?
— Сто сорок два отпрыска! — пробасил Тагдал. — Рекорд королевских супруг. Среди ее сыновей такие блестящие умы, как Ноданн и Велтейн, Имидол и Куллукет. И столь несравненные леди, как Риганона, Клана и Дектар, не говоря уж о любезной нашему сердцу Анеар. Ни одна из моих жен, даже оплакиваемая всеми нами леди Боанда, не приносила мне таких сокровищ.
— Брайан, — негромко вставила Элизабет, — не забудь попросить Его Величество рассказать тебе и о других матерях его детей.
— С удовольствием! — просиял Тагдал. — Пусть все пользуются моим богатством! Необходимо вывести оптимальный фенотип, как выразился бы Чокнутый Грегги. Все золотые и серебряные леди в первый раз спариваются со мной, стариком.
— И после того, как понесут от Его Королевского Величества, — пояснила Элизабет, — они могут стать женами или любовницами других аристократов тану и рожать от них детей. Любопытно, не правда ли?
— Весьма, — еле слышно отозвался Брайан. — Но этот… мм… генетический план вряд ли мог быть введен в действие сразу после вашего расселения на планете Земля?
Тагдал погладил бороду. Его кустистые седые брови сошлись на переносице.
— Не-е-ет. В первое время все было несколько иначе — темные века, так сказать. Нас было тогда немного, и мне приходилось отстаивать свои королевские права, если леди не желала уступить добровольно. Но, разумеется, я почти всегда побеждал, потому что в те времена во владении мечом мне тоже не было равных. Ясно?
— В старину на Земле тоже существовал подобный обычай, — заметил Брайан. — Он назывался правом сеньора.
— Точно! Точно! Припоминаю, как одна из серебряный милашек мне что-то говорила об этом. Так на чем я остановился?.. Ах да, на нашей истории! Ну вот, с открытием врат времени и появлением людей из будущего мы попытались поставить культивацию породы на научную основу. Некоторые из ваших оказали нам неоценимую помощь. Ты непременно встретишься с ними, Брайан. Я бы назвал их крестными отцами славного братства тану, которое ты видишь перед собой! В первую очередь это старина Грегги — лорд Грег-Даннет, мастер генетики и евгеники. А еще наша чародейка Анастасия Байбар! Где бы мы сейчас были, черт побери, если бы Таша не научила наших узколобых специалистов по производству излечивать женское бесплодие? Да-да, огромное число драгоценных латентных яичников было бы потеряно для нас! — Он ткнул локтем в Юноново бедро своей супруги. — И я бы лишился половины всех удовольствий — а, Нанни?
Королева снова приподняла в улыбке уголки губ.
Чувствуя на себе пристальный взгляд Элизабет, Брайан отхлебнул большой глоток вина.
— Таким образом… таким образом, где-то около семидесяти лет тому назад, когда к вам стали прибывать первые люди-переселенцы, вы начали скрещивание с ними?
— Давай по порядку, сынок. Сперва только мужчины вносили вклад в нашу генетическую заводь. А Таша появилась… когда?.. Лет десять спустя после открытия временного люка. Поначалу только нашим леди все сливки доставались. И мы очень скоро обнаружили, что гибрид человека с тану имеет меньшую вероятность оказаться фирвулагом и большую вероятность быть до конца выношенным нашими слабенькими, болезненными матерями… не считая, конечно, тебя, Нанни, дорогая!.. Даже наши тупоумные генетики это заметили. Алутейн и его подручные долго искали кого-нибудь вроде академика Анастасии Астауровой. Ну вот наша Небесная Мать Тана и послала нам Ташу с ее колокольчиками! Так-то!
Тагдала обуял новый приступ смеха, который он щедро залил вином. В зале тем временем общий настрой также поднимался соответственно осушенным и вновь наполнявшимся кубкам. Ужин состоял в основном из огромного разнообразия мясных блюд; к ним подавались большие подносы с фруктами и булочками очень странных форм. Затейники, выпущенные на сцену герольдом, исполняли свои трюки, а гости в награду бросали им не до конца обглоданные кости или мелкие монеты — в зависимости от таланта исполнителя. Высочайшие лица ужинали более чинно, хотя с того конца стола, где сидел Эйкен Драм против двух знатных особ в розово-золотистых одеждах, доносился пьяный смех и почти непрерывный звон сдвигаемых кубков.
Брайан, Элизабет, Стейн, Сьюки и Раймо снова встретились после трехчасового перерыва. Их провели в помещение, куда не было доступа остальным приглашенным. Какое-то время путешественники молча смотрели друг на друга, в недоумении от перемен, происшедших с каждым из них, потом в один голос расхохотались.
— Но у меня отобрали всю одежду! — протестующе воскликнул Раймо. — И сказали, что все мужчины будут в таком…
— Надо же чем-то потрясти дам! — фыркнул Стейн. — Видок у тебя, как у прима-балерины…
— Заткнись, Стейни! — оборвала его Сьюки. — По-моему, Раймо просто неотразим.
Бывший лесоруб, заливаясь краской, одергивал на себе коротенькую алую тунику с золотистым узором; ткань так и льнула к его мускулистому торсу, точно села от стирки. Ансамбль довершали золотые башмаки и такой же пояс.
«Нарочно обрядили как куклу, — подумала Элизабет, — с его зачатками психокинетических способностей и неярко выраженным интеллектом он годится лишь на роль марионетки.»
— Ну, тебя-то они тоже вытащили из твоих дурацких шкур, — огрызнулся на реплику Стейна Раймо.
Викинг самодовольно улыбнулся. Он выглядел великолепно и знал это. На нем были темно-зеленая короткая туника простого покроя, его собственный шейный обруч и кожаный пояс, инкрустированный золотом и янтарем. С ними гармонировала сверкающая перевязь, на которой болтался огромный меч в усыпанных драгоценными камнями ножнах. На широкие плечи небрежно накинут плащ из вишневой парчи с изумрудной пряжкой, а на голове красовался бронзовый двурогий шлем викинга.
Сьюки уцепилась за руку этого северного божества. На ней было белое кисейное платье со шлейфом и узкими рукавами. Простоту фасона подчеркивала замысловатая прическа в виде серебряного нимба, украшенного сверкающими рубинами. Цвет камней отражался в узеньком пояске и браслетах, звенящих на запястьях.
— По-моему, меня одели в геральдические цвета клана корректоров, — заявила Сьюки. — Вроде бы все они носят белый и красный. Странно, Элизабет, почему они тебе не нацепили красно-белых регалий?
— Не знаю, мне нравится мое платье, — отозвалась та. — Может, они придают черному особое значение? Иначе зачем бы им так долго трудиться над моей прической? А когда камеристка увидела у меня на пальце кольцо с бриллиантом, то сразу принесла маленькую диадему.
— Мы с тобой прекрасная пара, — заметил Брайан. — Элегантная простота на фоне райских птиц.
Элизабет рассмеялась.
— Без сомнения, профессор. Особенно сейчас, когда ты скинул свои мятые ковбойские штаны и шляпу в стиле первых австралийских поселенцев.
И действительно, замызганный антрополог теперь щеголял в костюме из блестящей ткани цвета морской волны. Узкие брюки были заправлены в короткие серебряные сапожки, а длинный плащ подобран в тон костюму. Наряд Элизабет также отличался изысканной простотой. Свободного покроя платье из прозрачной черной материи держалось на вороте-стойке, от которого спускались две ленты, затканные красной металлизированной нитью. Многие аристократки тану явились на бал в платьях такого фасона, но ни у одной из них модель не была выполнена в черно-красной гамме.
— А где же Эйкен? — Сьюки огляделась вокруг.
— Уж и не знаю, удастся ли им сделать из него еще большего пижона, чем он есть, — пробормотал Стейн.
— Легок на помине, — заметил Брайан.
Ливрейный приподнял штору и торжественно ввел в зал недостающего члена группы. Замечание Стейна оказалось пророческим. Эйкен Драм по-прежнему был в своем золотом костюме с кармашками. К нему добавились лишь черный плащ, сверкающий, как антрацит, и высоченный султан, прикрепленный к тулье широкополой шляпы.
— Все в сборе, можно начинать! — провозгласил он в своей шутовской манере.
— Может, все-таки дождемся короля с королевой? — проронила Элизабет.
Раймо все еще не мог прийти в себя от негодования.
— Подумать только, Эйк! Они забрали мою фляжку!
— Вот негодяи! Да я бы тебе ее на цырлах притащил, мой лесоруб, вот только отвлекся малость.
— Ты что, правда мог бы принести ее сюда? — удивился бывший лесник.
— А то как же! Мне ли не понять, что значит для человека виски! Или водка, или все прочие крепкие напитки, которые мы так хорошо знаем и любим! Все они переводятся как «вода жизни». Наши предки давали названия таким напиткам в полной уверенности, что они возвращают жизнь. Так почему бы мне не вдохнуть жизнь в твою флягу? Не приделать ей маленькие ножки?.. Да раз плюнуть!
— По-моему, они собирались несколько ограничить твои метафункции, — вмешалась Элизабет.
Это был пробный шар, и Эйкен подхватил его на лету. Лукаво подмигнув, он подсунул палец под свой серебряный торквес и легонько потянул. Металлический обруч будто растянулся, но, когда Эйкен убрал палец, со щелчком вернулся в первоначальное положение.
— Я об этом уже позаботился, моя прелесть. И еще кое о чем. А тебе, я вижу, отвели на торжестве роль почетной матроны.
— Попридержи язык, осел! — рявкнул Раймо.
— Позвольте вам заметить, — сияя, проговорил молодой человек, — что все вы — просто шедевры портняжного искусства. — Он немного помолчал, оглядывая Стейна и Сьюки, и добавил: — Разрешите принести вам самые горячие поздравления по поводу вашего брачного союза.
Викинг и его возлюбленная уставились на Эйкена со смесью страха и дерзкой решимости в глазах.
«Черт бы тебя побрал, Эйкен! — направила ему послание Элизабет. — Я живо укорочу твои синапсы, если ты…»
Но он не унимался, его черные глаза оживленно блестели.
— Тану это вряд ли понравится: у них на вас, кажется, иные виды. Но я, грешным делом, всегда был сентиментален. Пусть торжествует любовь!
— Ты бы и впрямь попридержал язык, — тихо произнес Стейн и стиснул в кулаке размером с увесистый молот рукоять меча.
Эйкен придвинулся к нему поближе. Голубые глаза скандинава широко раскрылись, встретив озорной взгляд балагура. Элизабет почувствовала телепатические колебания речи, устремленной по интимному каналу. Она не сумела расшифровать ее смысла, но Сьюки, стоявшая рядом с Драмом, наверняка все поняла, как и ее северный великан.
Музыка, игравшая под сурдинку, смолкла. В арочном проеме парадного зала блеснули фанфары с подвешенными к ним знаменами, на которых было выткано изображение мужской головы. Прозвучал сигнал к началу церемонии. Беспорядочная толпа разделилась на пары, и оркестр грянул торжественный марш.
Брайан недоуменно посмотрел на придворного, распахнувшего перед ними двери.
— Вагнер?
— Вы правы, профессор. Наша милостивая леди Идона желает, чтобы вы чувствовали себя как дома, насколько возможно. Да и сами тану любят музыку людей. Учитывая то, что вы не носите торквеса, профессор, приглашенные будут говорить на вашем языке. Если угодно, вы можете начать научный анализ нашего общества прямо во время приема.
«Я его уже начал, когда вошел в ваши чертовы врата», — подумал Брайан, но ограничился кивком.
— Лучше скажи, как нам себя вести, приятель, — обратился к ливрейному Эйкен. — Не можем же мы допустить какой-нибудь ляп перед лицом вышестоящих!
— Коронованные особы будут восседать за отдельным столом, — пояснил придворный. — После короткого представления начнется ужин. Дворцовый этикет у нас весьма неформален. Главное — не выходить за рамки вежливости и приличий.
Они дождались, пока привилегированные граждане Мюрии попарно войдут в зал. Затем настала их очередь.
Эйкен помахал своей золотой шляпой перед Раймо.
— Изволите пройти, сударь?
— Изволю, черт меня побери! — громко засмеялся лесоруб. — Если на празднике все будет, как в прошлый раз, то уж баб мы себе там найдем.
— Праздник с прошлым разом ничего общего не имеет, — заявил Эйкен. — Но ты, друг, повеселишься на славу, обещаю тебе.
— А мы как же? — спросил Стейн, засовывая свой шлем под мышку. Они со Сьюки следовали за Раймо и Эйкеном.
— И ты веселись, дружище, если можешь, — откликнулся Эйкен и устремился в зал, расталкивая фанфаристов.
Брайан без слов предложил Элизабет руку, но все мысли об этой необыкновенной женщине и ее судьбе выветрились у него из головы. Выступая в такт каденциям «Тангейзера», он чувствовал, как мозг опять сверлил идефикс: наверняка Мерси здесь! Здесь и в безопасности, под прикрытием своего серебряного торквеса! Не преследуемая, не затравленная, а надежно защищенная в кругу феерической семьи, что доводит до экстаза своих пленников… тех, кому повезет…
Только бы она была счастлива!
Они вошли в громадный, обшитый панелями зал со сводчатым потолком; в бронзовых канделябрах горел настоящий огонь. Маленькие сверкающие метасветильники тоже пошли в ход, но в основном для украшения гобеленов и бронзовых скульптур в стенных нишах. Праздничные столы были поставлены в форме перевернутой буквы «U», по обеим сторонам столов расположились несколько сотен занявших свои места гостей. В дальнем конце зала стоял местный вариант стола для почетных гостей: он был гораздо ниже боковых ответвлений, с тем чтобы приглашенные могли лучше видеть коронованных особ. На стене за спинами «высочайших» виднелась уже знакомая увеличенная репродукция мужской головы, выполненная из золота и помещенная внутрь причудливой мозаики из хрустальных метасветильничков. Драпировка из тонкой металлизированной ткани обрамляла эмблему и плавно переходила в балдахин, нависающий над двадцатью выстроенными в ряд тронами. Придворные в ливреях почтительно застыли позади приглашенных. Высокопоставленных лиц обслуживали две шеренги лакеев, одетых более претенциозно, чем те, которые были к услугам гостей попроще.
Брайан и Элизабет прошли к столу, сопровождаемые улыбками присутствующих. Антрополог старался не слишком пристально вглядываться в лица, но, даже если бы он и не прилагал таких усилий, все равно гостей было слишком много, а у большинства женщин были золотистые волосы.
— Досточтимый доктор антропологии Брайан Гренфелл!
Когда церемониймейстер выкрикнул его имя, Брайан шагнул вперед и, по обычаям Галактического Содружества, слегка поклонился, чувствуя, как все взгляды восседающих за королевским столом устремились на него и его спутницу; предыдущие четверо едва ли удостоились такого заинтересованного внимания. Очевидно, придворный этикет не предусматривал обратного представления, но Брайану было уже не до этих высокопоставленных особ — ведь среди них нет Мерси.
— Прославленная из прославленных, леди Элизабет Орм, Великий Магистр и оператор Галактического Содружества!
«Черт побери!» — усмехнулся про себя Брайан.
Гости, стоя, вскинули руки в приветственном жесте. Как ни странно, властители тоже поднялись с тронов. Все собрание грянуло троекратное:
— Сланшл! Сланшл! Сланшл!
У Брайана холодок пробежал по спине. Господи, неужели лингвистическое совпадение? note 1 Стоящий в самом центре представитель мужского пола слегка повел плечами. В ответ на это откуда-то донесся звук, напоминающий звон цепи. Воцарилась тишина.
— Да здравствует дружеское застолье! — провозгласил главный.
Это был великолепный экземпляр тану в белом, без всяких украшений одеянии. Длинные белоснежные волосы и струящаяся борода тщательно расчесаны и завиты. В его облике угадывалось отдаленное сходство с геральдической эмблемой. Брайан догадался, что это и есть Тагдал, Верховный Властитель тану.
Из-за кулис вырвался вихрь конфетти; часть гостей опустилась на стулья, остальные кинулись приветствовать друг друга. Лакеи из числа людей и их подручные рамапитеки принялись уставлять столы напитками и закусками. Шестерых путешественников во времени усадили на низкие банкетки против королевского семейства, и высшие аристократы тану в обход всех формальностей засыпали их вопросами.
К Брайану обратилась внушительного вида особа женского пола, сидевшая по правую руку от короля. Ее роскошные рыжие волосы выбивались из-под плотно прилегающей златотканой шапочки, по бокам которой торчали усыпанные драгоценными камнями крылья.
— Я — Нантусвель, мать королевского потомства и супруга Тагдала. Сегодня я буду вашей дамой, Брайан. От имени всех присутствующих желаю вам счастья на Многоцветной Земле. Итак… Но что я вижу? Вы смущены? Или даже встревожены? Я охотно помогу вам освободиться от гнетущих чувств, если это в моих силах.
Перед матерински ласковой улыбкой королевы невозможно было устоять: словно искусный игрок на лютне, она тронула струны его воспоминаний. Тускло освещенная лаборатория в башне замка, личико, полное нежной затаенной грусти, слезы при звуках песни трубадура… Струна, отзвучав, вызвала другое воспоминание: о цветущих яблонях, соловьиных трелях, восходящей луне, живом тепле золотистых волос и глаз, вобравших в себя обреченность взбаламученного моря… Затем последовало слегка диссонирующее арпеджио. «Скажи, Гастон, куда она пропала, зачем ушла в проклятое изгнанье?! И я за ней, мсье Дешан, в тот люк, откуда нет возврата…»
Брайан невольно протянул руку к нагрудному карману своего праздничного наряда и подал кусочек фотобумаги королеве Нантусвель. Она взглянула на фотографию Мерси.
— Вы явились сюда за ней, Брайан?
— Да. Я не сумел ее удержать, но буду любить, пока не умру.
Тонкие ноздри Нантусвель дрогнули, навевая покой и забвение.
— Но ваша Мерси цела и невредима! Она прекрасно прижилась в нашем обществе. Более того — она счастлива! Эта женщина будто родилась для того, чтобы носить торквес. Может быть, неосознанно, но она всегда стремилась воссоединиться с нами, преодолеть разделяющую нас пропасть в шесть миллионов лет.
Глаза королевы сияли каким-то внутренним сапфировым светом; казалось, в них совсем не было зрачков.
— Могу я ее навестить? — робко спросил Брайан.
— Мерси в Гории, в том районе, который вы называете Бретанью. Но она скоро вернется в наш город, раскинувшийся среди Серебристо-Белой равнины, и вы вместе со всеми услышите ее историю. Но готовы ли вы добровольно служить нам в обмен на это воссоединение? Поможете ли добыть знания, необходимые для выживания всей нашей расы?
— Сделаю все, что смогу, высокочтимая леди. Я специализировался в культурном анализе, в оценке взаимопроникновения цивилизаций и сопутствующих ему негативных факторов. Должен признаться, я не совсем понимаю, чего вы от меня хотите, но я в вашем распоряжении.
Нантусвель кивнула золотой крылатой головкой и улыбнулась. Верховный Властитель, отвернувшись от Элизабет, обратился к антропологу:
— Мой любимый сын Агмол поможет тебе координировать исследования. Видишь его? Вон тот весельчак справа в бирюзово-серебряных одеждах. Поставил себе кувшин с вином на голову и пытается его удержать, болван! Ну вот! Добился, чего хотел… Что ж, и ученым не грех повеселиться. Завтра он покажет себя с более серьезной стороны. Он будет твоим ведущим… Да нет, черт побери, твоим ассистентом! Вдвоем вы разрешите наши загадки прежде, чем прозвучит труба к Великой Битве, или я буду не я, а последний кастрат из ревунов!
Тагдал громко захохотал, и оробевшему Брайану припомнились рождественские призраки, виденные в детстве по стереотелевизору.
— Да будет мне позволено спросить, король Тагдал, на чем зиждется ваша власть?
Тут уже Тагдал и Нантусвель вместе закатились смехом, а король даже закашлялся. Королева взяла со стола золотой кубок и отпоила мужа медовым вином.
— Это мне нравится, Брайан, — промолвил король, немного придя в себя.
— Начинай всегда сверху. И немедля! Ну так вот, нет ничего проще, юноша. У меня потрясающие метафункции, и в драке мне нет равных. Но главное мое достоинство в том, что я великий производитель! Больше половины людей здесь — мои дети, внуки и правнуки, не считая наших дражайших отсутствующих чад. А, Нанни?
Королева улыбнулась одними губами.
— Мой муж — отец одиннадцати тысяч пятидесяти восьми детей, — пояснила она Брайану. — И среди них ни одного фирвулага, ни одного «черного торквеса». Его семя не имеет себе подобных, вот почему он — наш Верховный Властитель.
Брайан попытался как можно тактичнее сформулировать свой следующий вопрос:
— А у вас, благородная леди, столь же славная производительная биография?
— Сто сорок два отпрыска! — пробасил Тагдал. — Рекорд королевских супруг. Среди ее сыновей такие блестящие умы, как Ноданн и Велтейн, Имидол и Куллукет. И столь несравненные леди, как Риганона, Клана и Дектар, не говоря уж о любезной нашему сердцу Анеар. Ни одна из моих жен, даже оплакиваемая всеми нами леди Боанда, не приносила мне таких сокровищ.
— Брайан, — негромко вставила Элизабет, — не забудь попросить Его Величество рассказать тебе и о других матерях его детей.
— С удовольствием! — просиял Тагдал. — Пусть все пользуются моим богатством! Необходимо вывести оптимальный фенотип, как выразился бы Чокнутый Грегги. Все золотые и серебряные леди в первый раз спариваются со мной, стариком.
— И после того, как понесут от Его Королевского Величества, — пояснила Элизабет, — они могут стать женами или любовницами других аристократов тану и рожать от них детей. Любопытно, не правда ли?
— Весьма, — еле слышно отозвался Брайан. — Но этот… мм… генетический план вряд ли мог быть введен в действие сразу после вашего расселения на планете Земля?
Тагдал погладил бороду. Его кустистые седые брови сошлись на переносице.
— Не-е-ет. В первое время все было несколько иначе — темные века, так сказать. Нас было тогда немного, и мне приходилось отстаивать свои королевские права, если леди не желала уступить добровольно. Но, разумеется, я почти всегда побеждал, потому что в те времена во владении мечом мне тоже не было равных. Ясно?
— В старину на Земле тоже существовал подобный обычай, — заметил Брайан. — Он назывался правом сеньора.
— Точно! Точно! Припоминаю, как одна из серебряный милашек мне что-то говорила об этом. Так на чем я остановился?.. Ах да, на нашей истории! Ну вот, с открытием врат времени и появлением людей из будущего мы попытались поставить культивацию породы на научную основу. Некоторые из ваших оказали нам неоценимую помощь. Ты непременно встретишься с ними, Брайан. Я бы назвал их крестными отцами славного братства тану, которое ты видишь перед собой! В первую очередь это старина Грегги — лорд Грег-Даннет, мастер генетики и евгеники. А еще наша чародейка Анастасия Байбар! Где бы мы сейчас были, черт побери, если бы Таша не научила наших узколобых специалистов по производству излечивать женское бесплодие? Да-да, огромное число драгоценных латентных яичников было бы потеряно для нас! — Он ткнул локтем в Юноново бедро своей супруги. — И я бы лишился половины всех удовольствий — а, Нанни?
Королева снова приподняла в улыбке уголки губ.
Чувствуя на себе пристальный взгляд Элизабет, Брайан отхлебнул большой глоток вина.
— Таким образом… таким образом, где-то около семидесяти лет тому назад, когда к вам стали прибывать первые люди-переселенцы, вы начали скрещивание с ними?
— Давай по порядку, сынок. Сперва только мужчины вносили вклад в нашу генетическую заводь. А Таша появилась… когда?.. Лет десять спустя после открытия временного люка. Поначалу только нашим леди все сливки доставались. И мы очень скоро обнаружили, что гибрид человека с тану имеет меньшую вероятность оказаться фирвулагом и большую вероятность быть до конца выношенным нашими слабенькими, болезненными матерями… не считая, конечно, тебя, Нанни, дорогая!.. Даже наши тупоумные генетики это заметили. Алутейн и его подручные долго искали кого-нибудь вроде академика Анастасии Астауровой. Ну вот наша Небесная Мать Тана и послала нам Ташу с ее колокольчиками! Так-то!
Тагдала обуял новый приступ смеха, который он щедро залил вином. В зале тем временем общий настрой также поднимался соответственно осушенным и вновь наполнявшимся кубкам. Ужин состоял в основном из огромного разнообразия мясных блюд; к ним подавались большие подносы с фруктами и булочками очень странных форм. Затейники, выпущенные на сцену герольдом, исполняли свои трюки, а гости в награду бросали им не до конца обглоданные кости или мелкие монеты — в зависимости от таланта исполнителя. Высочайшие лица ужинали более чинно, хотя с того конца стола, где сидел Эйкен Драм против двух знатных особ в розово-золотистых одеждах, доносился пьяный смех и почти непрерывный звон сдвигаемых кубков.