Страница:
– Что-то вроде того, – сказал Фолз.
«После нашего разговора ты увидишь на своей коже светящийся в темноте знак. Это – древний знак огня. Спустя какое-то время этот знак потускнеет и исчезнет, но ты сможешь вызвать его в любой момент, по собственному желанию».
– Как?
«Ты узнаешь, как».
Неизвестный рассказал ему все: о богах, ушедших в неизвестность, о Хозяевах Стихий, о Полигоне, медленно умирающем на далекой планете, созданной давным-давно, и о первой попытке Хозяев использовать людей вслепую.
"Первая партия переселенцев, Первых Людей, в течение некоторого интервала времени, назначенного нами, должна была доказать свое право на существование. В течение этого времени мы оказывали Первым Людям посильную, но неявную помощь. Практически вся группа людей ничего не знала об истинном назначении высадки, ни о цели переселения. Это было одним из условий испытания, определенного нами. Надо отметить, что Первые Люди выдержали испытание, после чего были лишены нашей постоянной опеки, и это является их самым большим и опасным испытанием.
Со второй партией, если она будет сформирована, мы не хотим устраивать никаких проверок, так как люди доказали свою состоятельность при достижении целей, поставленных нами. Это не значит, что мы лишим вторую партию поддержки, отнюдь. Мы окажем вам любую посильную помощь, но только до того момента, как вы достигнете места назначения. После этого никакой помощи от нас не будет. Таким будет ваше испытание".
– Значит, вы поможете нам во всем здесь, на Земле, а там, в вашем мире, вы умоете руки?
«Минуя словесную риторику – да. Но не надо забывать о том, что мы дадим вам знания, которых не было у Первых Людей. Мы научим вас обращаться с силой, мощь которой вы не в состоянии себе представить. Первичная форма этой силы заставляет планеты вращаться вокруг своих светил, планетные системы кружатся в водоворотах звездных скоплений благодаря этой силе, галактики совершают свой бесконечный путь, повинуясь этой силе. Эта сила держит вместе мельчайшие элементарные частицы и целые миры. Вам будет дано знание лишь о некоторых приложениях этой силы, но этого будет более чем достаточно».
Фолз долго молчал, прежде чем ответить. Голос тоже молчал – Хозяева Стихий проводили в ожидании тысячи лет, это было им не в новинку. Фолз взвешивал все «за» и «против»: «Конечно, я хотел бы поселиться в новом мире, в котором нет атомных реакторов и термоядерных ракет, нет террористов и религиозных фанатиков, нет лживых правительств и несправедливых законов, нет телевидения, засоряющего мозги, нет ядов в воздухе и земле. Жить в мире, который не знает, что такое разрушающийся озоновый слой, Чернобыль, концлагеря, фашизм, коммунизм и прочие „измы“ – было бы интересно. Но, с другой стороны – эта земля уже занята животными, перед которыми спасовали существа, мощь которых сравнима только с мощью богов! Какой шанс для нас выжить там, на чужой планете, отрезанной раз и навсегда от Земли, от любой поддержки?»
– Но ведь это же просто животные? – сказал Фолз.
Голос немного помедлил с ответом:
«Они хитры, умны, изобретательны и неукротимы. Они сильны, сильнее любого человека, если ты имеешь это в виду».
– Тогда вы отправите людей на верную смерть, я с этим не согласен, – твердо отчеканил Фолз.
«Послушай меня, человек», сказал голос и впервые Фолз услышал в этом голосе кое-что человеческое – усталость, «просто послушай и не перебивай. Да, сейров много, они сильны, они умнее любого хищника на вашей планете, но все же они звери по сути своей. От тебя, да и от всех остальных, кто согласится на переброску, зависит, справятся люди с сейрами или нет. Мы дадим вам неиссякаемый источник энергии и научим, как им пользоваться. Вы сможете выбрать любую вашу технологию, любое оборудование и приборы, вы сможете взять вдвое больше того, что взяли с собой Первые Люди. Ваша задача – усвоить наши уроки и применить их в деле. Ваша цель – истребить сейров, очистить лесной материк и охранять Башни. Неужели ты не понимаешь, человек, что любая Башня будет вашей крепостью, овладеть которой сейры будут просто не в состоянии? Неужели ты не понимаешь, что энергию, скрытую в Башнях, вы, с помощью вашей же техники, повернете против сейров, чтобы уничтожить их?»
– И все же это слишком опасно, – тихо сказал Фолз.
«Жить в вашем мире тоже опасно», сухо парировал голос.
Фолз промолчал.
«Хорошо, я дам тебе время подумать над моим предложением. И не надо медлить с ответом – тебе предстоит собрать четыре тысячи человек». Голос пропал.
Какое-то странное зеленоватое свечение мерцало в темноте. Фолз испуганно вскрикнул – его руки были объяты пламенем, но он совсем не чувствовал боли. Кисти рук были покрыты языками бледно-зеленого огня. Фолз осторожно поднес руки к лицу и почувствовал приятное тепло – колдовское пламя грело, но не обжигало. «Это, наверное, тот знак огня, о котором говорил Неизвестный», подумал Фолз. Он долго лежал в своей кровати в темноте, и смотрел на мерцающие блики неземного огня. Он смотрел, как пламя лижет ткань простыней и, помимо воли, удивлялся тому, что они не горят. Фолз долго не мог заснуть, его мучил один вопрос: во время двух «сеансов связи» он так ни разу не спросил у Неизвестного, почему тот выбрал именно его?…
На следующий день Фолз позвонил двум старым друзьям: Майклу Фапгеру и Ричарду Вейно и пригласил их к себе. Они служили и воевали вместе. Фапгер вышел в отставку двумя годами раньше Фолза, Вейно был наемником, месяц назад вернулся из Африки. Им, как и Адаму, уже порядочно стукнуло под сорок, они, как и Фолз, были сыты по горло бесконечными тайными и явными войнами, каждый из них терял друзей практически на всех континентах. Фапгер и Вейно воевали вместе с Адамом на протяжении десяти лет, потом судьба развела их в разные стороны, но они не теряли друг друга из виду, напоминая о себе телефонными звонками, редкими короткими письмами и еще более редкими встречами.
Когда машина Фапгера подъехала к дому, Фолз сидел в кресле на открытой веранде перед домом. Прохладный ветерок ранней осени шевелил увядающую траву и Фолз подумал, как все-таки погода на Земле похожа на погоду на той, далекой планете. Старый, потрепанный «додж» Фапгера с коричневыми пятнами грунтовки на капоте и передних крыльях прошуршал по гравию подъездной дорожки и остановился перед домом. Фапгер, крупный, метр девяносто, с плечами профессионального футболиста и руками, похожими на лопаты, был похож на добродушного медведя. Глядя на его улыбающееся чисто выбритое лицо, поношенную куртку, вытертые джинсы и армейские грязные ботинки, вряд ли кто-нибудь мог бы предположить, что это – в недалеком прошлом диверсант-спецназовец, способный голыми руками разорвать подкову или поднять трехосный грузовик. Фолз сбежал по ступенькам к Фапгеру и они обнялись, похлопывая друг друга по спине.
– Черт, рад тебя видеть, старик, да, рад тебя видеть, – Майкл отпустил Адама и крепко сжал его плечи.
Адам улыбался, глядя на него. Нельзя было не улыбнуться в ответ, когда тебе улыбался Майкл Фапгер, улыбался во весь рот, показывая белые зубы. По большей части эти зубы были искусственными – память о разбившемся вертолете в Панаме.
– Все такой же крепкий медведь, – хлопнул Адам Майкла по плечу.
– А что со мной сделается? – засмеялся Майкл.
– Позавтракаешь? – спросил Адам.
– Спрашиваешь, – фыркнул Фапгер в ответ, – я ехал сюда двенадцать часов.
– Все еще не можешь летать?
– А, – коротко махнул рукой Майкл и Адам молча кивнул – тот сбитый вертолет в Панаме, в котором летела группа Фолза, стоил жизни семерым, у Майкла было ранение в голову и контузия, у Адама сломана правая рука и три ребра.
Майкл после этого панически боялся летать, предпочитал наземный транспорт.
Адам провел Майкла в дом, налил ему большую кружку черного кофе, поставил на плиту сковороду, бросил на нее кусок лярда. Достал из холодильника яйца, бекон, хлеб и начал готовить завтрак. Майкл сидел за столом, с удовольствием вытянув ноги и с шумом прихлебывал горячий кофе.
– А малыш Ричи еще не появился? – спросил у Адама Майкл.
– Его самолет будет только через час, – ответил Адам, бросив на сковороду весь имеющийся в холодильнике бекон – он знал аппетиты Фапгера.
– В отличие от тебя, Ричи не боится летать, – беззлобно поддел Майкла Адам, поднимая вилкой куски поджаривающиеся куски бекона.
– Так он же снайпер, у них всегда с головой были проблемы, – невозмутимо заявил Майкл. – Кстати, дай хлеба, а то просто кофе – это хорошо, а с хлебом – еще лучше.
– Держи, – Адам перебросил ему ломоть хлеба.
– А булочек с корицей нет? – откусывая, поинтересовался Майкл – он очень любил булочки с корицей.
– Нет, за ними надо в город ехать.
– Жаль, жаль.
Адам разбил над сковородой десяток яиц – семь для Майкла и три для себя. В кухне аппетитно запахло и Адам услышал, как бурчит у Майкла в животе.
Когда яичница была готова, Майкл разложил ее по тарелкам, и подал на стол. Майкл не заставил просить себя дважды.
– Пива? – спросил Адам, открывая холодильник.
– Да, будь добр, – прочавкал Майкл.
Адам открыл две банки пива и завтрак получился на славу.
– Фф-у-у, – с удовольствием протянул Майкл, отодвигая свою тарелку, дочиста вычищенную корочкой хлеба, – здорово. Черт, как же на природе тянет пожрать от души, ты заметил, Эйд?
– Ага, – ответил Фолз, наливая кофе.
– Свежий воздух, сигнализация под окнами не воет, в подъезде шприцы использованные не валяются, черт, Эйд, да у тебя тут просто райский уголок.
– Что-то вроде.
– Ты не против, я у тебя поживу недельку?
– Да ради бога.
– Черт, здорово, – протянул Майкл, отхлебывая кофе из кружки.
– Хочешь покурить на веранде?
– «Покурить на веранде», – мечтательно протянул Майкл, с любовью глядя на друга, – прямо как фраза из «Унесенных ветром». Культура, одно слово, «не желаете ли, сэр, выкурить на веранде сигару»? – улыбаясь, сказал Майкл.
– Размечтался, «сигару», – добродушно проворчал Адам, – я не Рокфеллер. «Честерфилд» устроит сэра?
– Конечно, устроит, особенно если учесть, что у сэра вообще нет ни одной сигаретки.
– Бери кружку и пошли.
На веранде они уселись в кресла, закурили сигареты.
– Ты вроде бы бросил армию? – осторожно спросил Майкл.
– Да, надоело все. Всю жизнь работаешь, что-то пытаешься доказать, веришь, что все, что ты делаешь – во имя высоких целей, а на самом деле все это никому не нужно. На гражданке все гораздо грязнее: приходит некто из конгресса к нашему генералу и говорит: «Я вам финансирование по полной программе, а вы своих ребят пошлете туда-то и туда-то, чтобы они там сделали то-то и то-то». Вот и все. Как главари мафии посылают на разборки своих боевиков – так и нас посылали.
– Можно подумать, ты раньше об этом не знал.
– Да знал я, – раздраженно потушил сигарету Адам, – только надеялся всегда, что все изменится, будет честно, по справедливости.
– А ничего не менялось.
– Да, все становилось хуже некуда.
– И ты ушел.
– Купил дом подальше от всех и уехал.
– Ты нас вызвал просто так или по делу?
– Потом.
– Ладно.
Они замолчали.
– Ричи будет часа через полтора? – спросил Майкл, зевая.
– Скорее, через два – дорога сюда никакая.
– Ага, я заметил. Слышишь, Эйд, я пойду, подремлю в твоей хибаре часок?
– Валяй.
Майкл протопал в дом. Скрипнула, закрываясь внешняя дверь, забранная мелкоячеистой металлической сеткой. Майкл молча сидел на веранде, изредка закуривая. Ему было о чем подумать…
Ричард приехал через два с половиной часа. «Бьюик» с наклейкой агентства по прокату автомобилей тихо, с выключенным двигателем, подъехал к дому и остановился рядом с машиной Майкла. Адам также сбежал по ступенькам крыльца вниз, навстречу Ричарду, невысокому, жилистому, одетому в кажущийся неуместным в сельской местности черный костюм с галстуком, черные кожаные мокасины и длинное плотное пальто, небрежно накинутое на плечи.
Они обнялись.
– Здравствуй, Адам, – едва заметно улыбаясь, тихо сказал Вейно.
– Привет, Ричи. Ты загорел. Как работа?
– Не спрашивай, – помрачнел Ричард.
– Позавтракаешь?
– Спасибо, Эйд, поел в самолете.
– Эту бурду в эконом-классе?
– Я взял с собой обед из китайского ресторанчика, из трех блюд, между прочим, и неплохо поел.
– Все еще любишь китайскую кухню «Дедушки Вонга»?
– Грешен.
Они молча вошли в дом. На диване в гостиной, вытянувшись во весь свой гигантский рост, спал Майкл. Спал, как осторожный, опасный зверь, беззвучно.
– Как он? – шепотом спросил Ричард.
– На мели, – также шепотом ответил Адам, слегка улыбнувшись.
Ричи тоже улыбнулся в ответ.
– Не надо закладывать меня, старший, – проворчал, мгновенно проснувшись Майкл, – тот факт, что я приехал к тебе на своей помятой развалине, говорит только о том, что я без ума люблю эту железяку. Тот факт, что у меня не было сигарет, говорит о том, что я опять собирался бросить курить, а то, что я был голоден, как волк… Так я всегда голоден, как волк. К тому же, я не виноват, что эта чертова лошадь, на которую я поставил свой военно-пенсионный чек, сдохла на втором круге, меня накололи, говорили, что лошадь заряжена.
– Все еще веришь букмекерам на ипподроме, Здоровяк? – спросил, улыбаясь Ричард.
– Малыш Ричи, – улыбнулся Майкл и, одним прыжком вскочив с дивана, обнял Вейно так, что у него затрещали кости.
– Как Африка? – спросил Майкл.
– Не спрашивай.
– Понятно.
– Господа, если официальная часть закончена, я хотел бы вам кое-что показать. Сядьте, пожалуйста, на диван, – сказал Фолз.
Майкл и Ричард сели на диван, удивленно глядя на Адама, задергивающего шторы.
– Мы будем смотреть кино, старший? – хохотнул Майкл.
– Нет.
Адам встал перед ними и закрыл глаза. Он думал о голосе, о том, как он говорил о знаке, и вспомнил, каким страшным показался ему колдовской огонь в первый раз. Его кисти стали горячими и теплый воздух лапками муравьев побежал по рукам.
– Черт, черт, черт меня побери…, – Адам услышал прерывистый шепот Майкла и открыл глаза.
Он рассмеялся, увидев удивленное выражение лиц своих друзей.
– Видели бы вы себя – ни дать, ни взять, пластмассовые пупсы.
– Иди ты, Эйд, – ошеломленно пробормотал Майкл, приближаясь к Адаму.
Руки Адама по локоть были покрыты змеящимися бледно-голубыми язычками пламени. Комната была освещена колдовским огнем, по стенам прыгали таинственные тени.
– Ты не сгоришь, Адам? – глухо сглотнув слюну, спросил Ричард.
– Нет, этот огонь не обжигает, просто дает тепло.
Майкл несмело протянул руку, в каждый момент готовый отдернуть ее. Его пальцы нервно коснулись огня и Майкл нерешительно улыбнулся:
– Черт, действительно тепло.
– Хочешь попробовать, Ричи? – улыбаясь, спросил Адам.
Ричард осторожно прикоснулся к пламени и быстро опустил руку.
– Ты чего? – спросил Адам.
– Ничего, просто глаза видят, а мозги верить не хотят. Не нравится мне этот цвет, какой-то он…, – Ричард запнулся.
– Колдовской? – спросил Адам.
– Вот-вот, колдовской.
Майкл легкими движениями проводил своими ладонями над руками Адама.
– Черт, неопалимая купина.
Адам опустил руки, легонько ими потряс и пламя исчезло. Они постояли немного в наступившем в комнате полумраке, пока голос Ричарда, всегда трезво смотревшего на вещи, не произнес:
– Мне надо выпить, Адам.
– Черт, старший, действительно, сейчас выпивка была бы в самый раз.
– На кухне, – сказал Адам, поднимая шторы в гостиной.
Майкл спросил из кухни:
– Эйд, где?
– Над раковиной, в шкафу, – ответил Адам, рассеянно глядя за окно.
Теперь ему предстояло рассказать им все и ему было очень страшно.
Из кухни донеслось характерное стеклянное звяканье и бульканье.
– Эй, старший, мы тебя уже заждались.
Майкл и Ричард сидели за столом в кухне, на столе стояла бутылка виски и три полных стакана.
Адам сел за стол и поднял стакан:
– Как всегда – за то, что мы остались в живых и за встречу.
– За встречу.
Они выпили и Майкл наклонился через стол к Адаму.
– Ну, Эйд, теперь, надеюсь, ты расскажешь нам, как ангел сошел к тебе с небес и как ты услышал глас божий, как Моисей и как ты, наконец-то познал господа нашего, Иисуса Христа, – криво усмехаясь, быстро заговорил Майкл.
– Заткнись, Майк, ради этого чертового бога, прекрати кривляться, как клоун! Ты прекрасно знаешь, что никакого бога нет! – неожиданно рассердился Адам. – Можно подумать, что после всего, что мы видели в Камбодже, Панаме, Африке, Албании, Алжире, Бейруте, ты все еще продолжаешь верить в бога! Черт тебя подери, Майкл, после того, как мы потеряли таких ребят, как Томми Парсонс или Ник Джилеспи или Пол Холгер, ты все еще веришь в этого бога?! После того, как мы видели, как существа, недостойные называться людьми, заживо сжигали гражданских из огнемета в Африке ради смеха, скажи мне, Майкл, ты все еще веришь в бога?! Ты все еще веришь в такого бога, который допускает, что миллионы людей мрут от голода, болезней и войн?!
– Нет, – печально улыбнулся Майкл.
– Тогда заткнись, пожалуйста!
– Я заткнулся, – примирительно поднял ладони Фапгер.
Адам снова налил по стаканам и сказал:
– Давайте лучше выпьем за наших друзей, за Парсонса.
– За Холгера, – тихо сказал Ричард.
– За Джилеспи, – поднял свой стакан Майкл.
– За Джексона.
– Войцеховского.
– Канупера.
– Чирито.
– За всех вас, парни, – прошептал Адам и они молча выпили.
Они немного посидели в тишине и Адам сказал, как бы извиняясь:
– Я не хочу сидеть в доме. Может, пропустим по стаканчику на веранде?
– Ты знаешь, Эйд, твоя веранда, по-моему, самая лучшая часть этого дома. Как ты думаешь, Ричи?
– Да, веранда звучит хорошо, – сказал Ричард, подхватывая свой стакан.
Адам прихватил бутылку и старое деревянное кресло для Ричарда и они вышли из дома.
Там, сидя в своем уже ставшем любимом кресле-качалке, Адам рассказал Майклу и Ричарду о своих «сеансах связи» с Неизвестным.
После его рассказа Майкл вытряхнул из пачки очередную сигарету и с наслаждением закурил.
– Ты так и не начал курить, Ричи? – спросил Майкл.
– Нет.
– Железная выдержка, – кивнул Майкл, выпуская дым, – а я так и не смог остановиться. Думаю, мне нравится убивать себя по капле.
– Нет, ты просто дурно воспитан, – сказал Ричи, не моргнув и глазом.
– Это так, малыш Ричи, это так. Я верю тебе, Адам, всегда верил. Тем более, когда я увидел, как твои руки горят в огне и не сгорают – то чуть не наложил в штаны от страха, не мог поверить собственным глазам.
– А я всегда верил тому, что вижу, – сказал Ричард.
– Ну да, конечно, ты – чертов снайпер. А как насчет того случая, когда ты принял сухое дерево за цель и стрелял в него три раза? – язвительно поинтересовался Майкл.
– Нашел, что вспоминать, – поморщился Ричард, поигрывая стаканом, – такое с каждым случается, а у меня за всю моя практику, за двадцать лет работы, такая фигня приключилась только один раз, да и то в сумерках, да еще на фоне заходящего солнца, да еще после целого дня в засаде…
– Да еще и ветер дул весенний, и цветочки пахли так возбуждающе, да еще ты думал про ту шлюху из борделя мадам Чи, – насмешливо подхватил Майкл.
– Ой, да заткнись, здоровила, – прорычал Ричи, – я тоже могу вспомнить один эпизод, как ты в ночью Панаме из пулемета изрешетил дикого кабана, а сам орал «Нас окружили, нас окружили!» Мы потом два дня от этих солдатиков вонючих в прятки по джунглям игрались, Рембо недоделанный.
– Ладно, ладно, квиты. Идет? – Майкл протянул Ричарду огромную ладонь.
– Идет, – изо всей силы Ричард хлопнул по подставленной ладони.
Они немного посидели и Ричи протянул писклявым голосом, как у девчонки:
– «Нас окружили, нас окружили!»
Веранду сотрясли раскаты громового смеха Майкла. Ричард присоединился к нему.
Адам только улыбался, молча глядя в пол.
Отсмеявшись, Майкл вытер слезы и сказал:
– Я верю тебе, Адам. Я с тобой.
– И я верю тебе, – сказал Ричард, – даже если бы я не увидел этот колдовской огонь, я бы поверил тебе, ты нам никогда не врал.
Адам встал, подошел к ним и молча пожал им руки, потом сел в свое кресло и с шумом выпустил воздух. Оказывается, он уже давно задержал дыхание и не знал, что какое-то время не дышал.
Майкл с улыбкой проследил за ним, потом наклонился и подлил виски в стакан Адама.
– Что, отпустило, старший?
– Ага, – благодарно улыбнулся Адам, – легче стало. Думал, черт его знает, может я и впрямь свихнулся тут в одиночку.
– Да, в одиночку воевать трудно, – вздохнул Майкл.
– Не знаю, не знаю, – протянул Ричард, – лично мне воевать одному – лучше всего.
– Черт, да замолчи ты, Ричи, я не об этом, – поморщился Майкл, – тут дело совсем в другом. Что будем делать, Эйд?
– Не знаю, – пожал плечами Адам, – я для этого вас и позвал. Не знаю я, что делать, парни.
– Там действительно все, как ты рассказал? Леса эти бесконечные, горы, Башни? – спросил Майкл.
– Наверняка, Майк. Все было таким реальным, можно было просто коснуться рукой.
– А эти твари, Адам, эти, как их, сейры? Они точно такие крутые, как ты говорил? – подал голос Ричард.
– Я думаю, что этот голос много мне не договаривает. Я думаю, что эти твари будут покруче всего, что мы когда-либо видели. Они много лет воевали с врагами этих Хозяев Стихий, потом много лет воевали против своих хозяев и выиграли, в конце концов. Отвоевали себе землю и свободу, а это дорогого стоит. Можно представить себе мощь Хозяев Стихий, чтобы установить контакт со мной за черт их знает сколько световых лет, да и огонь этот чертов тоже наводит на мысли. А теперь представьте себе мощь этих сейров, ведь они пошли против таких существ, как Хозяева.
– А я думаю, что ты преувеличиваешь, Эйд, – мягко сказал Майкл, – это ведь классическая ситуация, как в Афганистане или Вьетнаме. Война на своей территории, война против захватчиков, война по своим правилам, как я понял, война партизанская. Ну и что в том, что эти твари соображают, как им лучше окружить врага или вырезать всех ночью? Все равно, это только животные.
– А я вот думаю, на какой черт нам эта планета сдалась? – спросил Ричард. – Я понимаю, если бы это была планета без всяких там хищников, тогда колонизация понятна. А так, если мы туда прилетим, то сразу окажемся на чужой земле против тысяч бешеных тварей без всякой поддержки с воздуха и артиллерии. Какой дурак захочет туда лететь?
– Насколько я понял, – медленно выговаривая слова, начал Адам, – Хозяева помогут нам с защитой. После высадки мы окажемся на плацдарме, на котором нетрудно будет держать оборону. По словам Неизвестного, энергии с избытком, и это не какая-нибудь радиоактивная гадость. Вся трудность в том, что нам нужно будет с этой энергией научиться обращаться.
– Значит, нам нужны ученые, – сказал Майкл, пожимая плечами.
– Это – факт, – Ричард налил себе из бутылки.
– У тебя есть кто-нибудь на примете? – спросил Майкл, обращаясь к Адаму.
– Найдем, – рассеянно ответил он. – Знаете, парни, устал я чего-то, от мыслей голова пухнет. Вы мне сейчас скажите, что вы сами об этом думаете.
– Я бы с удовольствием махнул бы туда, Эйд, – мечтательно протянул Майкл, потягиваясь в кресле. – Кто я здесь? Отставник с пустяковой пенсией, без семьи, без денег. Никто меня, знаешь ли, не учил, как дело свое открыть или как денег срубить побольше. Сам знаешь, чему нас учили, так здесь, на гражданке, никому это особо не нужно. И, как ты сам говорил, цели у меня нет. Ради чего жить-то? А там все и так будет ясно. Там одна цель будет – в живых остаться. А ради земли, которая может стать твоей, можно и повоевать, и это будет правильная война.
– А ты, Ричи? – спросил Адам.
– Мне, в принципе, тоже терять нечего. И учили меня тому же, чему и вас. Мне лично надоело воевать за других. Последние лет десять меня нанимают, показывают пальцем «Вот в этих стреляй, в этих не стреляй» и все. И страшно мне от мысли, что все это мне уже глубоко по фигу, в кого стрелять и за что. Я ведь не машина, не робот тупой, просто работа такая. А Майкл правильно говорит, за землю для себя, а может, чем черт не шутит, и для детей собственных, стоит повоевать.
Адам помолчал немного, пытаясь правильно сформулировать мысль, и заговорил:
– А я еще ничего толком не решил. Ну ладно, мы, нам терять нечего, а как мы других людей на вполне возможную смерть потащим? Где найдем таких же оторванных от, так сказать, нормальной жизни людей, которым тоже терять нечего и все обрыдло вокруг, и тоже цели не видно?
Майкл рассмеялся:
– Да таких как мы, Эйд, полным-полно. Я не говорю про тех забулдыг, что в любом баре сидят и слезы пьяные роняют «Ах, как мне не повезло в жизни, ах, как бы я хотел все изменить!» Вокруг полно людей, которые ради куска собственной земли подальше отсюда готовы ехать куда угодно, полно людей, которых, как тебя или меня наше государство отфутболило и забыло, вокруг полным-полно специалистов, которым руки не к чему приложить. У меня есть один химик знакомый, Чень Ли, талантливый паренек, самоучка, он свои работы показал ученым, солидным таким, так те сразу взвыли: «Ах, прекрасно, ах, гениально». А потом спрашивают: «А какая у вас научная степень?» Ли отвечает: «Никакой степени нету». Те умники: «Ага, ага, ну это вам помешать может. Вам нужно в университет устроиться, мы вам поможем». Вот парнишка на них два года отработал почти задаром, жил чуть ли не впроголодь. А они его обманули, все, что он с таким трудом наработал, себе присвоили и славу получили, и денег на исследования огребли. А Ли выгнали и крыть ему нечем. Кто он такой? Китаец с видом на жительство. Доказать он ничего не может, кому поверят больше – ученым шишкам с громкими именами или китайцу без роду, без племени, без бумажки об образовании? Так вот.
«После нашего разговора ты увидишь на своей коже светящийся в темноте знак. Это – древний знак огня. Спустя какое-то время этот знак потускнеет и исчезнет, но ты сможешь вызвать его в любой момент, по собственному желанию».
– Как?
«Ты узнаешь, как».
Неизвестный рассказал ему все: о богах, ушедших в неизвестность, о Хозяевах Стихий, о Полигоне, медленно умирающем на далекой планете, созданной давным-давно, и о первой попытке Хозяев использовать людей вслепую.
"Первая партия переселенцев, Первых Людей, в течение некоторого интервала времени, назначенного нами, должна была доказать свое право на существование. В течение этого времени мы оказывали Первым Людям посильную, но неявную помощь. Практически вся группа людей ничего не знала об истинном назначении высадки, ни о цели переселения. Это было одним из условий испытания, определенного нами. Надо отметить, что Первые Люди выдержали испытание, после чего были лишены нашей постоянной опеки, и это является их самым большим и опасным испытанием.
Со второй партией, если она будет сформирована, мы не хотим устраивать никаких проверок, так как люди доказали свою состоятельность при достижении целей, поставленных нами. Это не значит, что мы лишим вторую партию поддержки, отнюдь. Мы окажем вам любую посильную помощь, но только до того момента, как вы достигнете места назначения. После этого никакой помощи от нас не будет. Таким будет ваше испытание".
– Значит, вы поможете нам во всем здесь, на Земле, а там, в вашем мире, вы умоете руки?
«Минуя словесную риторику – да. Но не надо забывать о том, что мы дадим вам знания, которых не было у Первых Людей. Мы научим вас обращаться с силой, мощь которой вы не в состоянии себе представить. Первичная форма этой силы заставляет планеты вращаться вокруг своих светил, планетные системы кружатся в водоворотах звездных скоплений благодаря этой силе, галактики совершают свой бесконечный путь, повинуясь этой силе. Эта сила держит вместе мельчайшие элементарные частицы и целые миры. Вам будет дано знание лишь о некоторых приложениях этой силы, но этого будет более чем достаточно».
Фолз долго молчал, прежде чем ответить. Голос тоже молчал – Хозяева Стихий проводили в ожидании тысячи лет, это было им не в новинку. Фолз взвешивал все «за» и «против»: «Конечно, я хотел бы поселиться в новом мире, в котором нет атомных реакторов и термоядерных ракет, нет террористов и религиозных фанатиков, нет лживых правительств и несправедливых законов, нет телевидения, засоряющего мозги, нет ядов в воздухе и земле. Жить в мире, который не знает, что такое разрушающийся озоновый слой, Чернобыль, концлагеря, фашизм, коммунизм и прочие „измы“ – было бы интересно. Но, с другой стороны – эта земля уже занята животными, перед которыми спасовали существа, мощь которых сравнима только с мощью богов! Какой шанс для нас выжить там, на чужой планете, отрезанной раз и навсегда от Земли, от любой поддержки?»
– Но ведь это же просто животные? – сказал Фолз.
Голос немного помедлил с ответом:
«Они хитры, умны, изобретательны и неукротимы. Они сильны, сильнее любого человека, если ты имеешь это в виду».
– Тогда вы отправите людей на верную смерть, я с этим не согласен, – твердо отчеканил Фолз.
«Послушай меня, человек», сказал голос и впервые Фолз услышал в этом голосе кое-что человеческое – усталость, «просто послушай и не перебивай. Да, сейров много, они сильны, они умнее любого хищника на вашей планете, но все же они звери по сути своей. От тебя, да и от всех остальных, кто согласится на переброску, зависит, справятся люди с сейрами или нет. Мы дадим вам неиссякаемый источник энергии и научим, как им пользоваться. Вы сможете выбрать любую вашу технологию, любое оборудование и приборы, вы сможете взять вдвое больше того, что взяли с собой Первые Люди. Ваша задача – усвоить наши уроки и применить их в деле. Ваша цель – истребить сейров, очистить лесной материк и охранять Башни. Неужели ты не понимаешь, человек, что любая Башня будет вашей крепостью, овладеть которой сейры будут просто не в состоянии? Неужели ты не понимаешь, что энергию, скрытую в Башнях, вы, с помощью вашей же техники, повернете против сейров, чтобы уничтожить их?»
– И все же это слишком опасно, – тихо сказал Фолз.
«Жить в вашем мире тоже опасно», сухо парировал голос.
Фолз промолчал.
«Хорошо, я дам тебе время подумать над моим предложением. И не надо медлить с ответом – тебе предстоит собрать четыре тысячи человек». Голос пропал.
Какое-то странное зеленоватое свечение мерцало в темноте. Фолз испуганно вскрикнул – его руки были объяты пламенем, но он совсем не чувствовал боли. Кисти рук были покрыты языками бледно-зеленого огня. Фолз осторожно поднес руки к лицу и почувствовал приятное тепло – колдовское пламя грело, но не обжигало. «Это, наверное, тот знак огня, о котором говорил Неизвестный», подумал Фолз. Он долго лежал в своей кровати в темноте, и смотрел на мерцающие блики неземного огня. Он смотрел, как пламя лижет ткань простыней и, помимо воли, удивлялся тому, что они не горят. Фолз долго не мог заснуть, его мучил один вопрос: во время двух «сеансов связи» он так ни разу не спросил у Неизвестного, почему тот выбрал именно его?…
На следующий день Фолз позвонил двум старым друзьям: Майклу Фапгеру и Ричарду Вейно и пригласил их к себе. Они служили и воевали вместе. Фапгер вышел в отставку двумя годами раньше Фолза, Вейно был наемником, месяц назад вернулся из Африки. Им, как и Адаму, уже порядочно стукнуло под сорок, они, как и Фолз, были сыты по горло бесконечными тайными и явными войнами, каждый из них терял друзей практически на всех континентах. Фапгер и Вейно воевали вместе с Адамом на протяжении десяти лет, потом судьба развела их в разные стороны, но они не теряли друг друга из виду, напоминая о себе телефонными звонками, редкими короткими письмами и еще более редкими встречами.
Когда машина Фапгера подъехала к дому, Фолз сидел в кресле на открытой веранде перед домом. Прохладный ветерок ранней осени шевелил увядающую траву и Фолз подумал, как все-таки погода на Земле похожа на погоду на той, далекой планете. Старый, потрепанный «додж» Фапгера с коричневыми пятнами грунтовки на капоте и передних крыльях прошуршал по гравию подъездной дорожки и остановился перед домом. Фапгер, крупный, метр девяносто, с плечами профессионального футболиста и руками, похожими на лопаты, был похож на добродушного медведя. Глядя на его улыбающееся чисто выбритое лицо, поношенную куртку, вытертые джинсы и армейские грязные ботинки, вряд ли кто-нибудь мог бы предположить, что это – в недалеком прошлом диверсант-спецназовец, способный голыми руками разорвать подкову или поднять трехосный грузовик. Фолз сбежал по ступенькам к Фапгеру и они обнялись, похлопывая друг друга по спине.
– Черт, рад тебя видеть, старик, да, рад тебя видеть, – Майкл отпустил Адама и крепко сжал его плечи.
Адам улыбался, глядя на него. Нельзя было не улыбнуться в ответ, когда тебе улыбался Майкл Фапгер, улыбался во весь рот, показывая белые зубы. По большей части эти зубы были искусственными – память о разбившемся вертолете в Панаме.
– Все такой же крепкий медведь, – хлопнул Адам Майкла по плечу.
– А что со мной сделается? – засмеялся Майкл.
– Позавтракаешь? – спросил Адам.
– Спрашиваешь, – фыркнул Фапгер в ответ, – я ехал сюда двенадцать часов.
– Все еще не можешь летать?
– А, – коротко махнул рукой Майкл и Адам молча кивнул – тот сбитый вертолет в Панаме, в котором летела группа Фолза, стоил жизни семерым, у Майкла было ранение в голову и контузия, у Адама сломана правая рука и три ребра.
Майкл после этого панически боялся летать, предпочитал наземный транспорт.
Адам провел Майкла в дом, налил ему большую кружку черного кофе, поставил на плиту сковороду, бросил на нее кусок лярда. Достал из холодильника яйца, бекон, хлеб и начал готовить завтрак. Майкл сидел за столом, с удовольствием вытянув ноги и с шумом прихлебывал горячий кофе.
– А малыш Ричи еще не появился? – спросил у Адама Майкл.
– Его самолет будет только через час, – ответил Адам, бросив на сковороду весь имеющийся в холодильнике бекон – он знал аппетиты Фапгера.
– В отличие от тебя, Ричи не боится летать, – беззлобно поддел Майкла Адам, поднимая вилкой куски поджаривающиеся куски бекона.
– Так он же снайпер, у них всегда с головой были проблемы, – невозмутимо заявил Майкл. – Кстати, дай хлеба, а то просто кофе – это хорошо, а с хлебом – еще лучше.
– Держи, – Адам перебросил ему ломоть хлеба.
– А булочек с корицей нет? – откусывая, поинтересовался Майкл – он очень любил булочки с корицей.
– Нет, за ними надо в город ехать.
– Жаль, жаль.
Адам разбил над сковородой десяток яиц – семь для Майкла и три для себя. В кухне аппетитно запахло и Адам услышал, как бурчит у Майкла в животе.
Когда яичница была готова, Майкл разложил ее по тарелкам, и подал на стол. Майкл не заставил просить себя дважды.
– Пива? – спросил Адам, открывая холодильник.
– Да, будь добр, – прочавкал Майкл.
Адам открыл две банки пива и завтрак получился на славу.
– Фф-у-у, – с удовольствием протянул Майкл, отодвигая свою тарелку, дочиста вычищенную корочкой хлеба, – здорово. Черт, как же на природе тянет пожрать от души, ты заметил, Эйд?
– Ага, – ответил Фолз, наливая кофе.
– Свежий воздух, сигнализация под окнами не воет, в подъезде шприцы использованные не валяются, черт, Эйд, да у тебя тут просто райский уголок.
– Что-то вроде.
– Ты не против, я у тебя поживу недельку?
– Да ради бога.
– Черт, здорово, – протянул Майкл, отхлебывая кофе из кружки.
– Хочешь покурить на веранде?
– «Покурить на веранде», – мечтательно протянул Майкл, с любовью глядя на друга, – прямо как фраза из «Унесенных ветром». Культура, одно слово, «не желаете ли, сэр, выкурить на веранде сигару»? – улыбаясь, сказал Майкл.
– Размечтался, «сигару», – добродушно проворчал Адам, – я не Рокфеллер. «Честерфилд» устроит сэра?
– Конечно, устроит, особенно если учесть, что у сэра вообще нет ни одной сигаретки.
– Бери кружку и пошли.
На веранде они уселись в кресла, закурили сигареты.
– Ты вроде бы бросил армию? – осторожно спросил Майкл.
– Да, надоело все. Всю жизнь работаешь, что-то пытаешься доказать, веришь, что все, что ты делаешь – во имя высоких целей, а на самом деле все это никому не нужно. На гражданке все гораздо грязнее: приходит некто из конгресса к нашему генералу и говорит: «Я вам финансирование по полной программе, а вы своих ребят пошлете туда-то и туда-то, чтобы они там сделали то-то и то-то». Вот и все. Как главари мафии посылают на разборки своих боевиков – так и нас посылали.
– Можно подумать, ты раньше об этом не знал.
– Да знал я, – раздраженно потушил сигарету Адам, – только надеялся всегда, что все изменится, будет честно, по справедливости.
– А ничего не менялось.
– Да, все становилось хуже некуда.
– И ты ушел.
– Купил дом подальше от всех и уехал.
– Ты нас вызвал просто так или по делу?
– Потом.
– Ладно.
Они замолчали.
– Ричи будет часа через полтора? – спросил Майкл, зевая.
– Скорее, через два – дорога сюда никакая.
– Ага, я заметил. Слышишь, Эйд, я пойду, подремлю в твоей хибаре часок?
– Валяй.
Майкл протопал в дом. Скрипнула, закрываясь внешняя дверь, забранная мелкоячеистой металлической сеткой. Майкл молча сидел на веранде, изредка закуривая. Ему было о чем подумать…
Ричард приехал через два с половиной часа. «Бьюик» с наклейкой агентства по прокату автомобилей тихо, с выключенным двигателем, подъехал к дому и остановился рядом с машиной Майкла. Адам также сбежал по ступенькам крыльца вниз, навстречу Ричарду, невысокому, жилистому, одетому в кажущийся неуместным в сельской местности черный костюм с галстуком, черные кожаные мокасины и длинное плотное пальто, небрежно накинутое на плечи.
Они обнялись.
– Здравствуй, Адам, – едва заметно улыбаясь, тихо сказал Вейно.
– Привет, Ричи. Ты загорел. Как работа?
– Не спрашивай, – помрачнел Ричард.
– Позавтракаешь?
– Спасибо, Эйд, поел в самолете.
– Эту бурду в эконом-классе?
– Я взял с собой обед из китайского ресторанчика, из трех блюд, между прочим, и неплохо поел.
– Все еще любишь китайскую кухню «Дедушки Вонга»?
– Грешен.
Они молча вошли в дом. На диване в гостиной, вытянувшись во весь свой гигантский рост, спал Майкл. Спал, как осторожный, опасный зверь, беззвучно.
– Как он? – шепотом спросил Ричард.
– На мели, – также шепотом ответил Адам, слегка улыбнувшись.
Ричи тоже улыбнулся в ответ.
– Не надо закладывать меня, старший, – проворчал, мгновенно проснувшись Майкл, – тот факт, что я приехал к тебе на своей помятой развалине, говорит только о том, что я без ума люблю эту железяку. Тот факт, что у меня не было сигарет, говорит о том, что я опять собирался бросить курить, а то, что я был голоден, как волк… Так я всегда голоден, как волк. К тому же, я не виноват, что эта чертова лошадь, на которую я поставил свой военно-пенсионный чек, сдохла на втором круге, меня накололи, говорили, что лошадь заряжена.
– Все еще веришь букмекерам на ипподроме, Здоровяк? – спросил, улыбаясь Ричард.
– Малыш Ричи, – улыбнулся Майкл и, одним прыжком вскочив с дивана, обнял Вейно так, что у него затрещали кости.
– Как Африка? – спросил Майкл.
– Не спрашивай.
– Понятно.
– Господа, если официальная часть закончена, я хотел бы вам кое-что показать. Сядьте, пожалуйста, на диван, – сказал Фолз.
Майкл и Ричард сели на диван, удивленно глядя на Адама, задергивающего шторы.
– Мы будем смотреть кино, старший? – хохотнул Майкл.
– Нет.
Адам встал перед ними и закрыл глаза. Он думал о голосе, о том, как он говорил о знаке, и вспомнил, каким страшным показался ему колдовской огонь в первый раз. Его кисти стали горячими и теплый воздух лапками муравьев побежал по рукам.
– Черт, черт, черт меня побери…, – Адам услышал прерывистый шепот Майкла и открыл глаза.
Он рассмеялся, увидев удивленное выражение лиц своих друзей.
– Видели бы вы себя – ни дать, ни взять, пластмассовые пупсы.
– Иди ты, Эйд, – ошеломленно пробормотал Майкл, приближаясь к Адаму.
Руки Адама по локоть были покрыты змеящимися бледно-голубыми язычками пламени. Комната была освещена колдовским огнем, по стенам прыгали таинственные тени.
– Ты не сгоришь, Адам? – глухо сглотнув слюну, спросил Ричард.
– Нет, этот огонь не обжигает, просто дает тепло.
Майкл несмело протянул руку, в каждый момент готовый отдернуть ее. Его пальцы нервно коснулись огня и Майкл нерешительно улыбнулся:
– Черт, действительно тепло.
– Хочешь попробовать, Ричи? – улыбаясь, спросил Адам.
Ричард осторожно прикоснулся к пламени и быстро опустил руку.
– Ты чего? – спросил Адам.
– Ничего, просто глаза видят, а мозги верить не хотят. Не нравится мне этот цвет, какой-то он…, – Ричард запнулся.
– Колдовской? – спросил Адам.
– Вот-вот, колдовской.
Майкл легкими движениями проводил своими ладонями над руками Адама.
– Черт, неопалимая купина.
Адам опустил руки, легонько ими потряс и пламя исчезло. Они постояли немного в наступившем в комнате полумраке, пока голос Ричарда, всегда трезво смотревшего на вещи, не произнес:
– Мне надо выпить, Адам.
– Черт, старший, действительно, сейчас выпивка была бы в самый раз.
– На кухне, – сказал Адам, поднимая шторы в гостиной.
Майкл спросил из кухни:
– Эйд, где?
– Над раковиной, в шкафу, – ответил Адам, рассеянно глядя за окно.
Теперь ему предстояло рассказать им все и ему было очень страшно.
Из кухни донеслось характерное стеклянное звяканье и бульканье.
– Эй, старший, мы тебя уже заждались.
Майкл и Ричард сидели за столом в кухне, на столе стояла бутылка виски и три полных стакана.
Адам сел за стол и поднял стакан:
– Как всегда – за то, что мы остались в живых и за встречу.
– За встречу.
Они выпили и Майкл наклонился через стол к Адаму.
– Ну, Эйд, теперь, надеюсь, ты расскажешь нам, как ангел сошел к тебе с небес и как ты услышал глас божий, как Моисей и как ты, наконец-то познал господа нашего, Иисуса Христа, – криво усмехаясь, быстро заговорил Майкл.
– Заткнись, Майк, ради этого чертового бога, прекрати кривляться, как клоун! Ты прекрасно знаешь, что никакого бога нет! – неожиданно рассердился Адам. – Можно подумать, что после всего, что мы видели в Камбодже, Панаме, Африке, Албании, Алжире, Бейруте, ты все еще продолжаешь верить в бога! Черт тебя подери, Майкл, после того, как мы потеряли таких ребят, как Томми Парсонс или Ник Джилеспи или Пол Холгер, ты все еще веришь в этого бога?! После того, как мы видели, как существа, недостойные называться людьми, заживо сжигали гражданских из огнемета в Африке ради смеха, скажи мне, Майкл, ты все еще веришь в бога?! Ты все еще веришь в такого бога, который допускает, что миллионы людей мрут от голода, болезней и войн?!
– Нет, – печально улыбнулся Майкл.
– Тогда заткнись, пожалуйста!
– Я заткнулся, – примирительно поднял ладони Фапгер.
Адам снова налил по стаканам и сказал:
– Давайте лучше выпьем за наших друзей, за Парсонса.
– За Холгера, – тихо сказал Ричард.
– За Джилеспи, – поднял свой стакан Майкл.
– За Джексона.
– Войцеховского.
– Канупера.
– Чирито.
– За всех вас, парни, – прошептал Адам и они молча выпили.
Они немного посидели в тишине и Адам сказал, как бы извиняясь:
– Я не хочу сидеть в доме. Может, пропустим по стаканчику на веранде?
– Ты знаешь, Эйд, твоя веранда, по-моему, самая лучшая часть этого дома. Как ты думаешь, Ричи?
– Да, веранда звучит хорошо, – сказал Ричард, подхватывая свой стакан.
Адам прихватил бутылку и старое деревянное кресло для Ричарда и они вышли из дома.
Там, сидя в своем уже ставшем любимом кресле-качалке, Адам рассказал Майклу и Ричарду о своих «сеансах связи» с Неизвестным.
После его рассказа Майкл вытряхнул из пачки очередную сигарету и с наслаждением закурил.
– Ты так и не начал курить, Ричи? – спросил Майкл.
– Нет.
– Железная выдержка, – кивнул Майкл, выпуская дым, – а я так и не смог остановиться. Думаю, мне нравится убивать себя по капле.
– Нет, ты просто дурно воспитан, – сказал Ричи, не моргнув и глазом.
– Это так, малыш Ричи, это так. Я верю тебе, Адам, всегда верил. Тем более, когда я увидел, как твои руки горят в огне и не сгорают – то чуть не наложил в штаны от страха, не мог поверить собственным глазам.
– А я всегда верил тому, что вижу, – сказал Ричард.
– Ну да, конечно, ты – чертов снайпер. А как насчет того случая, когда ты принял сухое дерево за цель и стрелял в него три раза? – язвительно поинтересовался Майкл.
– Нашел, что вспоминать, – поморщился Ричард, поигрывая стаканом, – такое с каждым случается, а у меня за всю моя практику, за двадцать лет работы, такая фигня приключилась только один раз, да и то в сумерках, да еще на фоне заходящего солнца, да еще после целого дня в засаде…
– Да еще и ветер дул весенний, и цветочки пахли так возбуждающе, да еще ты думал про ту шлюху из борделя мадам Чи, – насмешливо подхватил Майкл.
– Ой, да заткнись, здоровила, – прорычал Ричи, – я тоже могу вспомнить один эпизод, как ты в ночью Панаме из пулемета изрешетил дикого кабана, а сам орал «Нас окружили, нас окружили!» Мы потом два дня от этих солдатиков вонючих в прятки по джунглям игрались, Рембо недоделанный.
– Ладно, ладно, квиты. Идет? – Майкл протянул Ричарду огромную ладонь.
– Идет, – изо всей силы Ричард хлопнул по подставленной ладони.
Они немного посидели и Ричи протянул писклявым голосом, как у девчонки:
– «Нас окружили, нас окружили!»
Веранду сотрясли раскаты громового смеха Майкла. Ричард присоединился к нему.
Адам только улыбался, молча глядя в пол.
Отсмеявшись, Майкл вытер слезы и сказал:
– Я верю тебе, Адам. Я с тобой.
– И я верю тебе, – сказал Ричард, – даже если бы я не увидел этот колдовской огонь, я бы поверил тебе, ты нам никогда не врал.
Адам встал, подошел к ним и молча пожал им руки, потом сел в свое кресло и с шумом выпустил воздух. Оказывается, он уже давно задержал дыхание и не знал, что какое-то время не дышал.
Майкл с улыбкой проследил за ним, потом наклонился и подлил виски в стакан Адама.
– Что, отпустило, старший?
– Ага, – благодарно улыбнулся Адам, – легче стало. Думал, черт его знает, может я и впрямь свихнулся тут в одиночку.
– Да, в одиночку воевать трудно, – вздохнул Майкл.
– Не знаю, не знаю, – протянул Ричард, – лично мне воевать одному – лучше всего.
– Черт, да замолчи ты, Ричи, я не об этом, – поморщился Майкл, – тут дело совсем в другом. Что будем делать, Эйд?
– Не знаю, – пожал плечами Адам, – я для этого вас и позвал. Не знаю я, что делать, парни.
– Там действительно все, как ты рассказал? Леса эти бесконечные, горы, Башни? – спросил Майкл.
– Наверняка, Майк. Все было таким реальным, можно было просто коснуться рукой.
– А эти твари, Адам, эти, как их, сейры? Они точно такие крутые, как ты говорил? – подал голос Ричард.
– Я думаю, что этот голос много мне не договаривает. Я думаю, что эти твари будут покруче всего, что мы когда-либо видели. Они много лет воевали с врагами этих Хозяев Стихий, потом много лет воевали против своих хозяев и выиграли, в конце концов. Отвоевали себе землю и свободу, а это дорогого стоит. Можно представить себе мощь Хозяев Стихий, чтобы установить контакт со мной за черт их знает сколько световых лет, да и огонь этот чертов тоже наводит на мысли. А теперь представьте себе мощь этих сейров, ведь они пошли против таких существ, как Хозяева.
– А я думаю, что ты преувеличиваешь, Эйд, – мягко сказал Майкл, – это ведь классическая ситуация, как в Афганистане или Вьетнаме. Война на своей территории, война против захватчиков, война по своим правилам, как я понял, война партизанская. Ну и что в том, что эти твари соображают, как им лучше окружить врага или вырезать всех ночью? Все равно, это только животные.
– А я вот думаю, на какой черт нам эта планета сдалась? – спросил Ричард. – Я понимаю, если бы это была планета без всяких там хищников, тогда колонизация понятна. А так, если мы туда прилетим, то сразу окажемся на чужой земле против тысяч бешеных тварей без всякой поддержки с воздуха и артиллерии. Какой дурак захочет туда лететь?
– Насколько я понял, – медленно выговаривая слова, начал Адам, – Хозяева помогут нам с защитой. После высадки мы окажемся на плацдарме, на котором нетрудно будет держать оборону. По словам Неизвестного, энергии с избытком, и это не какая-нибудь радиоактивная гадость. Вся трудность в том, что нам нужно будет с этой энергией научиться обращаться.
– Значит, нам нужны ученые, – сказал Майкл, пожимая плечами.
– Это – факт, – Ричард налил себе из бутылки.
– У тебя есть кто-нибудь на примете? – спросил Майкл, обращаясь к Адаму.
– Найдем, – рассеянно ответил он. – Знаете, парни, устал я чего-то, от мыслей голова пухнет. Вы мне сейчас скажите, что вы сами об этом думаете.
– Я бы с удовольствием махнул бы туда, Эйд, – мечтательно протянул Майкл, потягиваясь в кресле. – Кто я здесь? Отставник с пустяковой пенсией, без семьи, без денег. Никто меня, знаешь ли, не учил, как дело свое открыть или как денег срубить побольше. Сам знаешь, чему нас учили, так здесь, на гражданке, никому это особо не нужно. И, как ты сам говорил, цели у меня нет. Ради чего жить-то? А там все и так будет ясно. Там одна цель будет – в живых остаться. А ради земли, которая может стать твоей, можно и повоевать, и это будет правильная война.
– А ты, Ричи? – спросил Адам.
– Мне, в принципе, тоже терять нечего. И учили меня тому же, чему и вас. Мне лично надоело воевать за других. Последние лет десять меня нанимают, показывают пальцем «Вот в этих стреляй, в этих не стреляй» и все. И страшно мне от мысли, что все это мне уже глубоко по фигу, в кого стрелять и за что. Я ведь не машина, не робот тупой, просто работа такая. А Майкл правильно говорит, за землю для себя, а может, чем черт не шутит, и для детей собственных, стоит повоевать.
Адам помолчал немного, пытаясь правильно сформулировать мысль, и заговорил:
– А я еще ничего толком не решил. Ну ладно, мы, нам терять нечего, а как мы других людей на вполне возможную смерть потащим? Где найдем таких же оторванных от, так сказать, нормальной жизни людей, которым тоже терять нечего и все обрыдло вокруг, и тоже цели не видно?
Майкл рассмеялся:
– Да таких как мы, Эйд, полным-полно. Я не говорю про тех забулдыг, что в любом баре сидят и слезы пьяные роняют «Ах, как мне не повезло в жизни, ах, как бы я хотел все изменить!» Вокруг полно людей, которые ради куска собственной земли подальше отсюда готовы ехать куда угодно, полно людей, которых, как тебя или меня наше государство отфутболило и забыло, вокруг полным-полно специалистов, которым руки не к чему приложить. У меня есть один химик знакомый, Чень Ли, талантливый паренек, самоучка, он свои работы показал ученым, солидным таким, так те сразу взвыли: «Ах, прекрасно, ах, гениально». А потом спрашивают: «А какая у вас научная степень?» Ли отвечает: «Никакой степени нету». Те умники: «Ага, ага, ну это вам помешать может. Вам нужно в университет устроиться, мы вам поможем». Вот парнишка на них два года отработал почти задаром, жил чуть ли не впроголодь. А они его обманули, все, что он с таким трудом наработал, себе присвоили и славу получили, и денег на исследования огребли. А Ли выгнали и крыть ему нечем. Кто он такой? Китаец с видом на жительство. Доказать он ничего не может, кому поверят больше – ученым шишкам с громкими именами или китайцу без роду, без племени, без бумажки об образовании? Так вот.