Михайлов Сергей. Наркодрянь

   Кокаин в Штатах от Соморы получали "семьи"
   Лича, Магоини и Томазо. Половину товара "семьи"
   сбывали в подконтрольных штатах сами, а половина шла в обмен на героин.
   Героиновым бизнесом занимались четыре "семьи" "великолепной семерки". Эти "семьи"
   имели собственные каналы контрабанды, своих торговцев и поставщиков. Героин шел в основном из "Золотого треугольника" ["Золотой треугольник" горный район на стыке Бирмы, Таиланда и Лаоса.].
   Одержав победу в войне с "семьями" Манзини и Лича, "русская группа", возглавляемая Фитцжеральдом и Саяниди, рассчитывала, что возьмет полный контроль над деятельностью побежденных "семей" и над Соморой. Тут-то синьор Доминико и поднес всем под нос кукиш, и контролировать оказалось нечего. Для кокаинистов Калифорнии и Флориды настали "черные" времена. Такого вся история наркобизнеса в штатах еще не знала. С подпольных складов выгребались последние запасы крэка. Их хватило на две недели. Вслед за кокаином стал исчезать героин.
   "Героиновые семьи" отказались поставлять товар "семьям" Картрайта, Томазо и Гвичиарди, сменившему Лича, за деньги. Они требовали крэк, а не доллары.
   Цены на героин сразу взвинтились втрое, а на калифорнийских и флоридских "наркорынках"
   появились коммивояжеры северных "героиновых" "семей".
   Первыми во Фриско и Лос-Анджелесе появились агенты Бальдоссери. Конечно же, Картрайт и Томазо не взирали умильно на такой открытый грабеж. Уже через три дня морги Сан-Франциско, Лос-Анджелеса и Окленда походили на скотобойни Чикаго. Папа Бальдоссери схватился за голову и приказал трубить "отбой". Увы! Его примеру не последовали три остальных "героиновых" братства.
   Назревала новая междуусобная война. А между тем наркоманы уже грабили аптеки и больницы. И тогда Томазо-старший отправил в Медельин к Соморе старшего сына.
   Едва его самолет вырулил на посадочную полосу, как навстречу ему выехали три бронированных "Мерседеса". Винченцо Томазо спустился по лесенке с улыбкой и ступил на нагретые плитки аэродрома. Из головного "мерса" выкатился ловкий красавчик и направился к нему. Винченцо вяло протянул ему руку с золотым перстнем на среднем пальце.
   Красавчик нагло проигнорировал царственный жест и с ходу довел до сведения Томазо-младшего, что у того очень мало времени - ровно столько, сколько требуется, чтобы подняться в самолет, заправиться и лечь на обратный курс.
   Винченцо вспыхнул и затребовал объяснений.
   Красавчик охотно пояснил, что его хозяин садится за стол только с достойными партнерами и не якшается с их слугами.
   Винченцо закусил в бешенстве губу и смерил наглеца с ног до головы гневным взглядом. Но тот невозмутимо скалил ослепительно белые зубы и ничуть не смущался. С каким бы наслаждением Томазо съездил ему по клыкам! Даже рука дрогнула. Но Винченцо удержался.
   - Ладно, - чужим сдавленным голосом посулил он. - Я тебя, собака, хорошо запомнил. Еще посчитаемся.
   С лица красавчика, к удовольствию Винченцо, слетела улыбка. Он злобно сверкнул черными глазами и прошипел в ответ:
   - Долгая память укорачивает глупую голову.
   Винченцо, казалось, не слышат ответной угрозы. Он окинул отсутствующим взором дали, развернулся на каблуках и нырнул в свою "Савойю". Вслед за ним поторопились два телохранителя.
   После Томазо рискнули попытагь судьбу и Картрайт с Гвичиарди. Увы! Их ожидал еще более суровый прием.
   Тогда предприимчивые "отцы" сунулись бьио в Перу и Боливию. Здесь их ожидал радушный прием, но... вежливый отказ. Отказ мотивировался тем, что весь урожай нынешнего года предназначен Европе - согласно контрактам, но вот в следующем году...
   Конечно же, "отцы" не удовлетворились таким объяснением. Они навели справки и выяснили, что накануне их визита в Боливии и Перу уже побывал синьор Сомора. Он навестил местных кокаиновых баронов, поделился с ними планами на будущее и, как бы вскользь, дал понять, что смешает с дерьмом каждого, кто попытается этим планам помешать.
   Цену обещаниям Соморы, даже брошенным вскользь, хорошо знали во всей Южной Америке, потому-то торговая миссия американских "отцов"
   с треском провалилась.
   Тогда Картрайт попытался снова собрать "совет семерых". Это ему удалось. Но когда семеро "кзмпо" собрались в Майами, вместе с поздравительной депешей, выдержанной, правда, в ироническом стиле, пришел ультиматум синьора Соморы.
   В ультиматуме Сомора уведомлял, что будет вести торговые операции только с "небесными братьями", а остальные "кокаиновые семьи" пускай кормятся из их рук. А если они этого не хотят, то пусть убираются к чертовой бабушке.
   И тогда Эдуарду Фитцжеральду пришлось срочно вылететь в Медельин.
   - Знаете, когда я окончательно убедился, что с вами можно иметь дело? прищурился Сомора.
   Эдуард отрицательно махнул головой.
   - Когда узнал, что прибыли вы обыкновенным рейсовым самолетом, без охраны и с одним кейсом в руках.
   Фитцжеральд рассмеялся:
   - Не понимаю: какая же тут связь с моими деловыми качествами?
   Сомора многозначительно поднял палец:
   - Связь есть! Как вы думаете, почему именно Манзини, а не кто другой, достиг высшей точки своей карьеры и высшей власти?
   - Тут много причин. Разве можно определить в двух словах?
   - Можно, можно, - заверил Сомора. - Пьетро трудился ради идеи, во имя идеи, а не собственного тщеславия. Он был скромен и бескорыстен лично, хотя ему и принадлежал весь мир. А вот Томазо чересчур тщеславен, а Картрайт еще и алчен.
   Для них важна не только власть, но и внешние ее атрибуты. Они никогда не достигнут высот Манзини.
   - А что это за идея? - иронично прищурился Эдуард.
   - Честь и могущество "семьи", клана, Италии, наконец. Они ведь и в Штатах остаются теми же сицилийцами и корсиканцами. Разве не так?
   - Так, - кивнул Фитцжеральд согласно.
   - И в этом их сила. Но, кажется, и вы, русские, это понимаете, поэтому я буду иметь с вами дело. А теперь об этом самом деле. Никаких двадцати пяти процентов ни вам, ни кому другому я платить не намерен. Угроз я тоже не боюсь. А товар я вам поставлю - и только вам.
   - Хм... - с сомнением покачал головой Фитцжеральд. - Признаться, у нас были несколько иные планы.
   - Да знаю я эти ваши планы, - пренебрежительно отмахнулся Сомора. - Вы собираетесь контролировать, верней рэкетировать, всю американскую мафию и при этом не заключать никаких торговых сделок, не вмешиваться ни в шоу-бизнес, ни в проституцию. Эдакий чистый "королевский" рэкет. Так?
   - Так.
   - Не выйдет, - твердо отрезал Сомора.
   - Это почему? - откинулся на спинку кресла Эдуард.
   - Потому что так не бывает, и... я не хочу этого. Да и никто не хочет. Вас попросту раздавят, как пойманного в постели клопа, - и все. Так что принимайте мое предложение. Я сильный и порядочный партнер. Вы в этом уже убедились. А вместе мы раздавим любого в этом мире. Пусть товар идет по старым каналам через Картрайта, Томазо, Гвичиарди, но хозяином будете вы, и только вы.
   Ну что, - Сомора поднял бокал, до половины наполненный ромом, - за успех совместного предприятия, синьор русский?
   - Что ж, - развел руками Эдуард. - -Быть тому.
   За окном бушевал настоящий тропический ливень. Он громко шелестел листвой, травой, покорно согнувшейся под его тяжестью. Тугие струи выбивали на подоконнике барабанную дробь и сами дробились на миллиарды блестящих шариков.
   Шарики летели во все стороны, сливались и тяжелыми каплями падали на пол и на ботинки Алексея Мелешко.
   Алексей стоял уже в маленькой лужице возле распахнутого настежь окна, но это его нисколько не смущало. Он любил дождь. Дождь всегда его убаюкивал - и даже маленький домик на окраине Медельина казался ему теперь уютным и покойным.
   Джеймс Мейсон беззаботно покачивался в кресле-качалке, дымил сигаретой и с интересом наблюдал за охотой юркого длинноногого геккончика.
   Геккон, постоянный обитатель этой комнаты, нисколько не стеснялся присутствием гостей Он проворно шнырял по стенам, потолку и старательно подбирал насекомую мелочь, укрывшуюся в помещении от дождя. Так он набивал свое вместительное брюшко, пока не нарвался в углу на угрюмого флегматичного богомола. Геккон был совсем крохотный, а богомол длинный и упитанный.
   Противники выступали в разных весовых категориях, но геккона это не смутило. Он смело ринулся в бой.
   Богомол долго удерживал противника на дистанции редкими, но мощными ударами когтистой лапы. Геккон ловко уклонялся и кружил вокруг богомола, стараясь зайти тому в тыл. Но богомол был начеку. Первый, он же последний раунд затянулся. Наконец геккон обманул противника вильнув хвостом. Богомол ошибся. Он круто развернулся, промахнулся, мазнув лапой по воздуху, и тотчас, атакованный сзади, почти наполовину исчез в широко разинутой пасти удачливого соперника.
   Мейсон похлопал в ладоши и, продолжая прерванный минуту назад разговор, уточнил:
   - Это все?
   Алексей вздрогнул и с сожалением оторвался от окна:
   - Все.
   - Так... значит, здесь дело закончилось, и нам предстоит работа в Индокитае. Однако размах у нашего друга Фитцжеральда грандиозный. Осталось только заручиться нашим согласием. Да?
   - Да, - пожал плечами в ответ Алексей.
   - Так вот: я этого согласия не даю, - Мейсон энергично качнул кресло и сплюнул на пол.
   Алексея это заявление не очень удивило. Он давно догадывался, что Мейсон желает выйти из игры. Но интересовало его другое, и он, пользуясь моментом, решил задать волнующий его вопрос:
   - А почему, если не секрет?
   - Не секрет, - кивнул Мейсон, словно сознавая законность этого вопроса. - Дело в том, что все эти громкие фразы о необходимости борьбы со злом вылились в обыкновенную грызню между кланами. Какая, к черту, разница: итальянцы, колумбийцы, русские... Мафия - она и есть мафия.
   А я, старый дурак, попался на удочку твоего шефа и заделался на склоне лет натуральным мафиози.
   Разве не так? Но теперь хватит с меня. Я говорю "нет".
   Алексей снова повернулся к окну, выстучал пальцами на подоконнике похоронный марш и разочарованно сознался:
   - А жаль... Если честно, мне тоже не по душе игра этого Фитцжеральда и цель, которую он поставил. Однако... Мне попросту некуда деваться.
   - А почему некуда? - Мейсон достал из кармана очередную сигарету и неторопливо размял ее в руках. - Мы ведь с тобой неплохо сработались, а? Могли бы найти для всей нашей компании неплохую работенку где-нибудь, ну, скажем... в том же Индокитае. Как тебе такая перспектива?
   Алексей круто развернулся и недоуменно уставился на Мейсона, - А что, невозмутимо продолжал тот. - Деньги у нас есть. Можно, например, организовать частное агентство путешествий по джунглям Азии. Эдакое азиатское сафари. Чем плоха идея?
   - Идея, может быть, и неплоха... - задумчиво потер переносицу Алексей. - Только... Послушай: а может, и впрямь? Я исчезаю, будто меня и не было, и выплываю где-нибудь в Бангкоке. Там и встречаемся. Что, не пройдет разве такой фокус?
   - Пройдет, - согласился Мейсон. - У тебя пройдет. А я постараюсь отвлечь пока внимание твоих друзей. Да и с Фитцжеральдом мне надо поговорить.
   - А что ты намерен ему сказать?
   - Всего одно слово, - загадочно улыбнулся Мейсон.
   ...Часы в необозримом зале Лос-Анджел есского аэропорта мелодично звякнули, отмечая полдень. В это время эскалатор и вынес в зал полковника Мейсона и сержанта Доули.
   Доули топал впереди Мейсона и тащил два громадных чемодана. Мейсон, налегке, степенно вышагивал за ним. С сигарой в зубах и руками в карманах, он всем своим видом давал понять, что плевал на все и на всех.
   В зале отставную парочку уже поджидали Фитцжеральд и Надеждин.
   Завидев Мейсона, Эдуард с протянутой для приветствия рукой двинулся навстречу.
   Мейсон, не замечая протянутой руки, остановился и смерил Фитцжеральда презрительным взглядом. Тот открыл было рот, но Мейсон опередил его.
   - Дерьмо! - тихо, но внятно процедил он сквозь зубы, и дружеское приветствие застряло у Эдуарда в глотке.
   Мейсон обогнул его, словно Фитцжеральд был каменной тумбой, и неторопливо зашагал к выходу. Лопатки Доули мелькали уже далеко впереди.
   Сергей вопросительно глянул на Эдуарда. Тот вздохнул, развел руками и сокрушенно сознался:
   - В конце концов, он имеет полное право.
   - Постой! - встрепенулся Сергей. - А где же Лешка?
   - Это ты у него спроси, - растерянно пожал плечами Эдуард и кивнул в сторону удаляющегося Мейсона.
   Сергей чертыхнулся и помчался вдогонку.
   8
   Поиски исчезнувшего Мелешко продолжались вторую неделю, но тот словно в воду канул.
   В конце третьей недели Алексей объявился, но отнюдь не благодаря усилиям ищеек Залужного и Бачея. Письмо пришло прямо на квартиру Надеждина.
   "Дорогой Сережа, - начиналось оно. - Прости, что доставил вам столько хлопот. Ты вправе обижаться, что,я исчез не попрощавшись, но так будет лучше для всех нас. И, честно говоря, я боялся, что при личной встрече ты снова убедишь меня, как убедил четыре года назад. Спасибо за науку. А искать меня больше не нужно. Передай лучше ребятам от меня привет.
   Совет напоследок: не очень-то доверяй своим новым друзьям. Мейеон круто, но достаточно объективно изложил свою точку зрения, и я с ней согласен. И еще: не удивляйся, если в один прекрасный день ты получишь письмо с требованием перечислить на некий счет крупную сумму за подписью, например, "Братья Самаритяне" или чтото в этом же духе. Все в этом мире рано или поздно повторяется.
   Твой Алексей Мелешко".
   Сергей отложил письмо, подошел к окну и поднял раму до упора. Снизу навстречу потянулись зеленые руки клена. Клен ласково зашептал Сергею на ухо, а из его листвы глянул испуганно чей-то любопытный глазок. Сергей всмотрелся и заметил горлицу с черной каемкой на шейке. Птица распласталась на ветке и настороженно вертела изящной головкой. Сергей погрозил ей пальцем, в ответ горлица недовольно проворковала что-то и на всякий случай перебралась бочком поближе к стволу дерева.
   Вид из окна точь-в-точь напоминал родной южнорусский пейзаж, и у Сергея даже сердце екнуло. Но из-за угла вывалил тупорылый полицейский "Плимут", и сходство сразу исчезло.
   Сергей матерно, от души, выругался и опустил оконную раму.