– Посол, – сказал Федоров, пытаясь расправить плечи. – Что мы с вами будем кричать, когда нас станут расстреливать? Что-нибудь патриотическое вроде «Да здравствует демократия»? Проклянем жестокость и произвол? Или споем что-нибудь веселенькое?
– Осторожно, осторожно, – пробормотал Меркурий. – Еще накликаете!
– Да вы никак суеверны!
– Можно подумать, что вы – нет.
– Думать можно что угодно, – сказал Федоров, поеживаясь. – Лично я думаю, что на таком ветру долго стоять без теплой одежды вредно для здоровья. Черт бы взял эти наручники. Я бы им сейчас устроил пожар в борделе. В конце концов, их здесь не так уж и много, и вряд ли они владеют боевыми единоборствами… Эх, и почему только мы оставили в корабле прекрасные синерианские автоматы?
Снаружи было не так тесно, как в броневике, и советник терранского посольства в изгнании снова получил тычок в спину.
– Ну, ехидна, погоди… – только и пробормотал он.
– А вот и наш прекослов подоспел, – заявил Изнов таким тоном, словно более близкого существа у него в мире не было.
– Просто прелестно, – обрадовался и Федоров. – Надеюсь, он объяснит, куда же нас привезли. Прекослов, это что за хибара: всепланетная гауптвахта?
– Почему? – удивился законовед. – Это Дворец Сброда. Поздравляю вас с прибытием в цитадель демократии и правосудия Иссоры!
* * *
Здание, перед которым их высадили из броневика, смахивало на старинный комод, украшенный немногими, но зато массивными финтифлюшками. На самом верху фасада было видно несколько цифр, как поняли уже поднаторевшие в здешней письменности пришельцы.
– Это что? – поинтересовался Федоров у прекослова. – Тоже насчет стоимости жизни? Или последний биржевой курс?
– Великая дата, – произнес прекослов торжественно, даже откашлявшись предварительно. – С нее начинается история. Именно в тот час всеиссорский Сброд объединил в себе все формы власти.
– Вот как, – проговорил Изнов. – Начинается история, это понятно, это знакомо. А что было здесь до этого начала? Во времена, так сказать, доисторические? Мир ведь, надо полагать, возник несколько раньше?
– Возможно, он и существовал, – осторожно ответил наставник арестованных, – но это не значит, что имела место и история. – Он на всякий случай оглянулся на солдат. – Весь тот мир вряд ли заслуживает даже серьезного упоминания. А вот в тот час началась Постоянная и Бесконечная Эра. Власть Сброда. Путь Великого Бреда.
– Скажите, прекослов: откуда столь странное название – Великий Сброд? Мне оно кажется несколько обидным – по меньшей мере.
– Отчего же, если оно соответствует истине? Все дело в способе передвижения. Если люди съезжаются вместе – это съезд. Сходятся – значит, сход. Слетаются – получается слет. Ну а у нас они сбрелись. Дороги на нашей великой планете находились тогда не в самом лучшем порядке…
– Еще хуже, чем сейчас? – поинтересовался внимательно слушавший советник посольства.
– Откуда вы знаете, каковы они сейчас?
– Сужу хотя бы по городским улицам.
– М-да… Ну, возможно, они тогда были чуть лучше – время ведь прошло с тех пор, а время никого не красит.
– Времени, значит, прошло много, да на дороги его не хватило?
– Были дела поважнее. Народ собрался – и был провозглашен Великий Бред. Тоже от слова «брести», разумеется.
– Ну хорошо, – сказал Изнов. – Из вашего объяснения я понял, что Сброд – это нечто вроде парламента?
– Не только. Хотя собреды как бы избираются. Он вообще – Власть.
– Прекрасно. Но скажите, пожалуйста: если это – столь высокое учреждение, почему же здесь оказались мы? Ведь нас собираются обвинить, насколько я могу понять, по чисто уголовному делу – но такое можно было бы сделать в любом суде самого невысокого ранга…
– Разумеется, в любом участковом суде в качестве первой инстанции. Но друг мой, собредам ведь тоже хочется что-то делать, они порой изнывают от безделья и готовы заняться чем угодно – лишь бы выступать, говорить страстно, горячо, убедительно…
– Но если в их руках власть…
– А кто сказал, что власть в их руках? Во всяком случае, не я. Я никогда в жизни не позволил бы себе сказать такую глупость.
– Но я собственными ушами слышал…
– Вы слышали, что я сказал: они – Власть. Безусловно. Они – вывеска, на которой написано это слово. Большими и красивыми буквами. Но может ли кто-нибудь сказать, что вывеске принадлежит то, что на ней изображено? Ни в коем случае. Наоборот, это она сама кому-то непременно принадлежит. Является собственностью того, кто владеет всем предприятием.
– Кто же этот собственник?
Прекослов снова опасливо огляделся.
– Это не та тема, какую можно обсуждать вот так – под открытым небом и поблизости от вооруженных солдат. Как-нибудь в другой раз… (По выражению лица прекослова видно было, что он хотел бы, чтобы этот другой раз никогда не наступил.) Для нас важно то, что именно тем, неизвестным (как считается) деятелям принадлежит идея Великого Бреда, в конце которого всех ожидает полное счастье.
– Что-то похожее на социалистические или коммунистические идеи?
– Практически ничего общего. У нас два лозунга: демократия и право. Демократия – это означает, что каждый человек может принимать, принимает и должен принимать участие в управлении миром. Но у нас недолюбливают расплывчатые формулировки. И говорится конкретно: каждый исс был, есть или будет членом Сброда. И это всех устраивает.
– Ваши граждане настолько честолюбивы?
– При чем тут честолюбие? Главное – в том, что любой член Сброда имеет богатейшие возможности наживаться всеми способами, какие он догадается использовать. Главный смысл пребывания в Сброде – сколачивание личного богатства. Все это знают. И каждый думает: ладно, сегодня воруют они, но рано или поздно и я попаду в Сброд, и тогда уж не положу на руку охулки. Благодаря этой идее достигается относительное спокойствие, и сегодняшние собреды имеют полную возможность красть все, что плохо лежит. Потому что основные воры все-таки не они, а те, кто хватает и то, что лежит хорошо.
– И что же, так повелось издавна?
– Считается общепринятым полагать, что этот нынешний порядок существовал всегда. Да, по сути, наверное, оно так и было: у кого сила, тот стоял у власти. А сила у денег. Надо думать, так и во всей Галактике, да и не только в нашей.
– То есть, вы имеете в виду…
Но прекослов, кажется, решил, что на эту тему сказано вполне достаточно.
– Нет, это вы имеете в виду, а не я; я тут ни при чем. А если вы столь любопытны – обратитесь к начальнику группы Охраны мнения. Только, если говорить откровенно, я вам разговаривать с ним не советую. Коли на вас обратит особое внимание Охрана мнения… – Прекослов не закончил, только покачал головой, и на лице его возникло выражение, более уместное на кладбище.
– Охрана мнения, – в некоторой задумчивости проговорил Федоров. – Это что же: служба безопасности? В этом роде?
– Так говорить просто неприлично! – почему-то страшно обиделся прекослов. – Вам сказано: группа по охране мнения. А мнение выражает кто? Да Великий Сброд, разумеется. Подчеркиваю: «выражает», а не «имеет». Объяснять дальше?
– Значит, не служба безопасности?
– Нет у нас такого органа. – Прекослов помолчал. – Есть Служба надежности. Но она не в Сброде, она – сама по себе, как и Департамент Обороны. Правда, некоторое время назад Сброд хотел их включить в свою систему. Но они не согласились – сказали, что специфика не позволяет.
– Неужели не смогли заставить? – деланно удивился Федоров.
– Заставить Службу надежности? Ммммммм…
Прекослов тянул это исполненное сомнения «ммм» еще долго. Федоров же неожиданно широко улыбнулся.
– Вы чему радуетесь, советник? – не понял Изнов.
– Я всегда испытываю удовольствие, когда обстановка начинает проясняться.
– Не понимаю.
– Ну, вам простительно. А твое мнение, Меркурий? А, коллега?
Меркурий тоже улыбнулся – широко, по-земному, что было совершенно необычно.
– Я бы сказал, что все понемногу становится на свои места.
– Да скажите же…
– Потом как-нибудь, – остановил посла советник. – По-моему, вон те пришли наконец по наши души.
К ним и на самом деле приблизились. Офицер, до сих пор уныло скучавший неподалеку от своих солдат, заметно оживился. Воины же подравнялись и застыли.
– Подсудимые – вот эти? – громко спросил один из появившихся.
– Так точно! – не замедлил подтвердить офицер и так вытянулся, что пелеринка его взметнулась в воздух, напомнив маленький парашют.
– Ведите их на места дискутируемых.
– Будет исполнено!
И офицер повернулся к строю:
– Смирно! Законвоировать доставленных!
– Только вы… это, – сказал пришедший распорядитель, – наручники снимите. Забыли – в зал Сброда в наручниках не вводить, а если возникнет необходимость в их наложении, это будет совершено там на месте по частному определению Великого Сброда или же Законодательно-карательного подразделения.
– Виноват! – пробормотал офицер. – Вы там! Наручники снять!
– Благодать! – проговорил Федоров, поочередно растирая запястья. – Вот, оказывается, как мало нужно человеку для счастья!
– Мне чего-то еще не хватает, – пробормотал посол. – Как следует укусить за ухо одного тут, рябого.
– Не надо быть таким кровожадным, – упрекнул советник.
– Хотелось бы, чтобы этим принципом руководствовался Сброд, – негромко, как бы про себя, проговорил Меркурий. – Вы это им подскажите.
– Думаете, будет повод?
Меркурий не ответил. Лишь усмехнулся, как усмехается взрослый, услышав наивное суждение малолетки. И тут же нахмурился, едва лишь перевел взгляд на Федорова.
А советник и вправду выглядел в эти мгновения по меньшей мере странно. Он вдруг напрягся, словно собираясь в следующий миг совершить какое-то небывалое усилие, даже сжал непроизвольно кулаки и устремил немигающий взгляд в одну какую-то точку. Точка эта, однако, судя по движению зрачков Федорова, двигалась в пространстве. Меркурий стал медленно поворачивать голову, пытаясь установить, чем же вызван столь пристальный интерес. А установив, в свою очередь застыл и даже не ответил на какой-то очередной вопрос Чрезвычайного и Полномочного посла.
Хотя объект внимания обоих чужестранцев ничего особенного собою вроде бы не представлял. То был все тот же Гост, их тюремщик, и выглядел он точно так же, как и час назад, только нес с собой плоский чемоданчик для документов. Обычный чемоданчик, всего лишь. И тем не менее…
Гост шел в направлении входа в здание Великого Сброда и как раз в это время проходил мимо арестованных. Посмотрел. И сквозь зубы, еле слышно, процедил на ходу:
– Сообщили – корабль угнан. Выясняю… Иду в Главгоменац.
– На общее бляго, – мгновенно и так же тихо ответил Федоров. Именно «бляго» он сказал, никак не «благо».
Миг спустя (слышавший сказанное Меркурий не успел слова молвить) Гост и Федоров одновременно наклонили головы, выводя взгляды из соприкосновения, а еще через секунду-другую тюремщик исчез, замешавшись в небольшую толчею у главного подъезда. Федоров и Меркурий синхронно глянули друг на друга. Меркурий открыл было рот. Федоров быстро проговорил: «Гм». И Меркурий промолчал. Что же касается Изнова, то посол, кажется, этой быстротечной сцены вообще не заметил, а если и наблюдал, то недооценил. Может быть, потому, что у него просто не оказалось времени на это: прозвучала команда, солдаты подтолкнули арестованных и повели к входу в Великий Сброд, окриками расчищая дорогу.
Усадив на отведенные для подсудимых места, солдаты отошли назад, и чужеземцы стали не без любопытства осматриваться.
Зал, в котором они оказались, на первый взгляд мог показаться пустым. Такое впечатление отчасти объяснялось, наверное, огромностью помещения; малочисленные группки и отдельные собреды сидели в разных местах его без всякой видимой системы. Лишь длинный стол на подиуме был усижен плотно, как пирожное мухами.
– Старайтесь соблюдать спокойствие, – негромко посоветовал вновь оказавшийся рядом с троицей прекослов. – И любым способом выражайте самое глубокое уважение к высокому Сброду и, по возможности, некоторый страх перед ним. Собреды любят, когда им напоминают об их всемогуществе.
– Не знаю… – с сомнением пробормотал Изнов. – Уважения они как-то не вызывают. Сильно смахивают на шантрапу. Да и слишком уж их мало. Неужели эта горстка иссов может решать серьезные вопросы?
– Решать – нет. Но голосовать может. У нас ведь доверительная система.
– А это еще что такое? – не удержался от нового вопроса Изнов. – Мне как правоведу и парламентарию это очень интересно.
– Вначале Сброд работал непродуктивно, потому что никак не возникала критическая масса – количество голосов, необходимое для законного принятия решений. Собреды ведь тоже люди, и кроме осуществления власти у них могут быть и другие интересы, свои личные, разве не так? Ну, там, походить по торговым рядам, по веселым закоулкам, повстречаться с деловыми людьми – мало ли… Так что когда наступал очередной час решения, критической массы не собиралось. Тогда и приняли великий закон о доверительности. Если через три часа, допустим, надо будет голосовать некий закон, а мне донельзя нужно в тот же час быть совсем в другом месте, я подхожу к любому из тех собредов, кто сейчас не занят – к вам, допустим, – и доверяю вам свое право голосовать, зная, что через несколько часов вы попросите о том же меня. И подобным образом больной вопрос уладился.
– В таком случае они могли бы и начать, коль скоро мы здесь, – заметил прислушивавшийся к их разговору Федоров. – Что это они тянут кота за разные принадлежности?
И в самом деле, заседание все не начиналось, собреды шлялись по залу, переговаривались; в одном углу небольшая кучка носителей власти разом засмеялась, как бывает после рассказанного анекдота; на них недовольно оглянулся еще один, погруженный в чтение толстой книги в пестрой обложке. Кто-то закусывал, одновременно перелистывая какие-то бумаги, трое или четверо откровенно дремали, один даже громко всхрапнул, но тут же пробудился и быстро заморгал глазами.
– Честное слово, надо придумать хоть какое-то развлечение, – решил Федоров. – Скажите, прекослов, раз тут рассматриваются судебные дела, то не можем ли мы предъявить встречный иск по поводу угона принадлежащего нам корабля?
– Корабль угнан? С чего вы взяли? Откуда…
– Получил такую информацию.
– Невероятно! Просто не могу поверить!
– Да вы не волнуйтесь так… Но если известие подтвердится – мы вправе?
– Отчего же? Вполне, – согласился прекослов. – Но лишь после того, как будет установлено, что корабль действительно принадлежал вам – а это возможно только после рассмотрения вашего дела и вынесения приговора, поскольку все зависит от него. Так что потерпите. Но, кажется, они все-таки начнут. Вот уже и заклинатель вышел.
И в самом деле, на подиуме, перед длинным столом, появился долговязый исс в черном одеянии. Остановившись напротив середины стола, он медленно поднял руку и низким печальным голосом провозгласил:
– Да будет смещено правительство!
– …Правительство… – вразнобой, уныло откликнулся зал.
– Да будет низложен президент!
На этот призыв зал ответил более оживленно.
– А мы тоже должны отвечать? – шепотом поинтересовался Изнов.
– Ни в коем случае! Вы ведь не имеете гражданских прав.
– Ну и слава Богу.
Заклинатель на сцене тем временем продолжал:
– Защитите председателя! Защитите председателя! Защитите…
– А кто ему, собственно, угрожает? – не утерпел, чтобы не поинтересоваться, Изнов.
– Да никто. Это такая формула. Все эти возгласы – древний ритуал. Мы очень любим традиции. Так открываются все заседания Сброда.
Выполнив свою миссию, заклинатель достойно удалился за кулисы, а за столом поднялся другой деятель.
– Очередное заседание Великого и Вечного Сброда объявляю открытым, – сказал он. – При рассмотрении первого вопроса Сброд будет выполнять функцию Правосудия, во втором же – Законодательно-творческую обязанность. Напоминаю, что во втором отделении будет обсуждаться вопрос о значительном увеличении преимуществ, какими наделены собреды по сравнению с населением, не облеченным доверием. На этот раз речь пойдет о расширении прав на жилье… Ну, что у вас там? Вопрос?
– Вот именно! – донеслось из зала. – Почему столь важный для жизни всей Иссоры вопрос стоит в повестке дня вторым, а рассмотрение какого-то пустякового дела – первым? Требую разъяснений.
– Хранитель Ритуала, – обратился председательствующий к другому иссу из числа сидевших за столом. – Выскажите ваше мнение.
Спрошенный с готовностью ответил:
– Согласно ритуалу и традиции первый вопрос должен рассматриваться первым в силу того, что он идет под первым номером. С другой стороны, если Великий Сброд обсудит и примет закон о рассмотрении первым вопросом другого вопроса, то этот другой вопрос тем самым станет первым вопросом и должен будет рассматриваться первым в силу того, что он первый. Однако в соответствии с ритуалом правосудие должно свершаться быстро и непредвзято, а согласно традиции номер одна тысяча сто шестнадцать другие первые вопросы не могут рассматриваться в присутствии посторонних нарушителей законов, традиция же восемьсот шестьдесят четвертая предписывает не обсуждать вопросов, касающихся внутренних дел Иссоры, в присутствии иностранных подданных. В данном же случае в зале присутствуют доставленные на заседание и находящиеся под охраной наших доблестных воинов нарушители закона, являющиеся иностранцами. В свою очередь, традиция номер ноль ноль семьдесят пять запрещает переутомлять воинов и отягощать их чрезмерным множеством задач. Но если мы сейчас потребуем от них удалить нарушителей законов из зала, а потом вновь доставить их сюда, мы можем вызвать неудовольствие Департамента обороны, которое способно повлиять на политику доброжелательства, проводимую нашими Силами по отношению к Великому Сброду. Следовательно, самым правильным будет – первым рассмотреть тот вопрос, который и значится первым в порядке дня. Тем более ничто не указывает, что рассмотрение это потребует много времени.
– По-моему, все ясно, – заключил председатель. – Итак, начинаем обсуждение закона о конкретных нарушителях законов. Слово имеет начальник Законодательно-карательного подразделения Сброда. Пожалуйста.
Начальник подразделения торопливо просеменил по залу и утвердился на стоявшей пониже стола трибуне.
– Предлагаю вниманию высокоуважаемых собредов проект закона о грубейшем нарушении и попрании законов Великой Иссоры субъектами, назвавшими себя при задержании явно вымышленными и нелепыми именами. (В зале слегка оживились.) Оглашаю текст законопроекта: за нарушение законов, подробный перечень коих имеется в Полном Своде Законов Великой Иссоры с начала дней и которые в настоящем приговоре не называются, дабы не перегружать внимания уважаемых собредов, – указанных преступников предать смерти, имущество же их конфисковать в пользу властей с реализацией обычным способом. Проект всесторонне рассмотрен, изучен и проанализирован на предмет соответствия высшему закону Иссоры Законодательно-карательным подразделением и выдвигается на рассмотрение Великого Сброда для обсуждения и принятия. Текст передаю в писарскую команду.
И, сделав несколько шагов, он медленным и плавным движением руки положил бумагу перед председательствующим.
– Ну вот, – удовлетворенно произнес руководитель. – По-моему, это очень хороший законопроект. Краткий и точный. Я думаю, что мы можем принять его целиком. Постойте, постойте, отойдите от микрофонов. А я вам говорю – отойдите. Да я дам вам слово, дам, только потом. Что? К порядку ведения? Ну, пожалуйста, если уж вы иначе не можете… Включите первый микрофон.
– Согласно демократическим установлениям, – проговорили в первый микрофон, – субъектам должно быть предоставлено право доказать свою невиновность в нарушении отдельных законов. Поэтому немедленное принятие законопроекта я считаю невозможным.
– Разумеется, – согласился председательствующий. – Хотя, должен сказать, эта процедура лишь отнимет у нас время, но никак не повлияет на результат законотворческого процесса. Ну, что там еще? Хорошо, второй микрофон. Что там у вас?
– Обеспечено ли дискутируемым участие прекослова? Ритуал и традиции требуют…
– Ну зачем вы усложняете простой вопрос? Вы ведь сами понимаете: опытный законовед может доказать, что субъекты не нарушали одного, другого или третьего закона; но никто не в силах доказать, что они не нарушили ни одного. Тем более что имеются неопровержимые доказательства. Что там – опять к порядку ведения? Ну, третий микрофон!
– Обращаю внимание Великого Сброда на то, что рассмотрение законопроекта ведется с вопиющими нарушениями процедуры! Во-первых, не оглашен реестр имущества, подлежащего конфискации, что, как вы знаете, чрезвычайно важно. И во-вторых: судя по сказанному нам, дискутируемые не являются гражданами нашего мира. Но в таком случае может ли применяться к ним положение о непременном участии прекослова? Оно, как я понимаю, распространяется лишь на граждан Иссоры, а не на всяких… Если чужеземцы прилетают к нам, чтобы нарушать наши законы, то пусть привозят и своих прекословов!
– Тут уместно спросить мнение Хранителя Ритуала, – предположил председатель.
– Я думаю, – сообщил Хранитель Ритуала, – что в данном случае у нас имеются достаточно широкие возможности трактовки. То есть вообще участие прекослова предусмотрено. Однако соответствующая традиция указывает, что предусмотрено не «непременное участие», а просто «участие». А это можно толковать и таким образом, что Сброду предоставлена прерогатива самому решать, когда участие прекослова нужно, а когда оно просто нецелесообразно, потому что может привести лишь к затяжке совершенно ясного дела. Я полагаю, что в данном случае мы встретились именно с совершенно ясным делом.
– Что все это значит? – шепотом спросил Изнов. Прекослов так же тихо ответил:
– Речь идет о лишении вас защиты.
– Но это же возмутительно! Это постыдное нарушение всех прав! А почему, вы не представляете?
– Да все совершенно ясно: видимо, им хорошо известно, что конфискации подлежит корабль, и никто не хочет упускать возможности приобрести такую машину по более чем сходной цене…
– Отчего же мы медлим?
– Вы имеете в виду иск об угоне корабля? Пока факт не подтвержден. Целесообразнее просить об исключении корабля из описи подлежащего конфискации имущества! Разбирайся дело в нормальном суде, мы уже выступили бы с исковым заявлением. Однако тут слово предоставляется только собредам – и лишь кто-нибудь из них может огласить наше заявление.
– Отчего же вы не… Гм, гм…
– Вы имеете в виду – почему я не нанял какого-нибудь собреда?
– Н-ну… можно сформулировать более деликатно, однако, по сути дела, именно об этом я и спрашиваю.
– До сих пор не было необходимости. Это, знаете ли, очень дорогое удовольствие – создать свое лобби. Я надеялся, что можно будет обойтись без этого. Но, видимо, придется…
– Поздно, Алас, поздно!
– Вовсе нет. Здесь никакие вопросы не решаются быстро, потому что никто не хочет отказать себе в удовольствии поговорить перед публикой и камерами. Каждому охота протиснуться в историю, хотя бы в один из ее вариантов. Не беспокойтесь: обсуждение будет, и сомневаюсь, чтобы оно завершилось сегодня, а уж до обеденного перерыва – никак. Все призывы к краткости – тоже древний ритуал, не более того. Вот перерыв мы и используем. Но давайте послушаем: говорит сам председатель.
Изнов умолк.
– …исчерпывающе сказано, – говорил в это время председатель, – что субъекты обвиняются в нарушении всех без исключения законов. Обычная наша формулировка. Ну, допустим, нам каким-то путем докажут, что преступники не нарушали закона о запрете перекраски обувных шнурков из коричневого цвета в черный. Что? Есть такой закон, есть, мы сами его приняли триста сорок два часа тому назад. Но никому не удастся доказать, что они не виновны в нарушении всего остального, а в том числе и важнейшего закона о недопущении распродажи и вывоза всех богатств нашего прекрасного мира. Не удастся, повторяю, потому что они в этом виновны, и вина их убедительнейшим образом доказана. Ну, судите сами, уважаемые собреды: три субъекта прилетают в наш мир на собственном корабле. Кто пригласил их? Никто! Вот вам уже одно нарушение: прилет без приглашения. Вы скажете: может быть, они – честные коммерсанты и привезли какие-то нужные нам товары на продажу? Нет, не привезли: трюмы их корабля совершенно пусты. Ни один торговец не позволит себе гнать пустой корабль, он обязательно найдет подходящий фрахт, чтобы увеличить свой доход и избежать лишнего расхода топлива. Таким образом, нарушению подвергся и закон о запрете прибытия к нам кораблей, не везущих нужные нам товары. И мало того: преступный корабль опустился на столичном космодроме – в то время как с давних времен посадка на нем категорически запрещена в связи с его чересчур опасной близостью к органам высшей власти Иссоры, и прежде всего – к резиденции Великого Сброда, да-да, коллеги, к нашему дворцу, с таким трудом отвоеванному нами в свое время у тогдашних правителей нашей многострадальной планеты. Разумеется, имели место возмутительная халатность и бездействие со стороны тех, кому надлежит охранять нашу поверхность, небо и прилегающий космос от всякого рода нарушений, подобных разбираемому нами; безусловно, такое пренебрежение долгом не останется безнаказанным, однако это ни в какой мере не уменьшает вины самих преступников. Уже каждого из названных преступлений достаточно для принятия закона о предании нагло вторгшихся выродков смерти. Но если бы это было все! Однако, уважаемые собреды, самое ужасное ждет вас впереди! Компетентная экспертиза установила, что корабль, на котором прибыли преступники, прекрасно годится для перевозки чего бы вы думали? Да, да, именно протида, главного богатства Иссоры, заставляющего считаться с ней любой мир нашего региона, а также многие миры за его пределами. Вот в чем коренится ужасный замысел: вывезти с нашей планеты громадное количество протида, закупленного, вероятно, у подпольных торговцев, не обложенного налогами; нет сомнения, что и вывозную пошлину эти воры не собирались платить, таким образом обворовывая наш милый мир дважды и трижды.