Страница:
— Да какой он человек? — разозлился Роман. — Он бандит. Если бы вы не убили его, он сам вас убил бы. Беру свои слова обратно: вы не зверь.
— Вы уже взяли, — напомнила Липочка.
— А я еще раз беру: вы не зверь, а герой. С бандитом бесстрашно схватились и его победили. Вы спасли мне жизнь. Я ваш должник.
И тут Липочку осенило. Прикрыв рот ладошкой, она энергично в себя вдохнула:
— Аааа!
Роман испугался:
— Что случилось?
— Он не ко мне лез, — прошептала она, указывая заплаканными глазами на кухню, — он к вам лез. Ваши враги следили за вашей женой и заметили, что я прислушиваюсь к ее разговору. Она болтала с подругой по телефону, а я стояла рядом, видимо, слишком близко, вот меня и заметили.
— За вами следили?
Липочка растерялась:
— Не знаю. Я не видела. Вполне возможно.
— Вот оно что!
Роман задумался. Липочка перестала плакать, но нервно кусала губы, ожидая, что он скажет. Наконец Роман заговорил:
— Думаю, вы правы. Этот человек выследил вас. Возможно он проник в вашу квартиру, чтобы удостовериться здесь ли я.
— Он хотел вас убить! — воскликнула Липочка хватаясь за голову. — А я вас спасла!
— Да, этот негодяй явно шел со мной расправится, но на вас налетел.
— Ах, он подлец! Раз он убийца, то получил по заслугам! — бодро подвела итог Липочка и тут же встревожилась: — Но что делать с трупом?
— Труп мы незаметно вынесем, — успокоил ее Роман, решительно возвращаясь в кухню.
Липочка (почему-то на цыпочках) проследовала за ним:
— Вынесем? Как?
— Сейчас придумаем.
Они оба присели, склонились над телом и…
И раздался звонок в дверь.
Три звонка.
Роман вздрогнул, Липочка взвилась:
— Это Глаша! Это она!
Глава 10
Глава 11
Глава 12
— Вы уже взяли, — напомнила Липочка.
— А я еще раз беру: вы не зверь, а герой. С бандитом бесстрашно схватились и его победили. Вы спасли мне жизнь. Я ваш должник.
И тут Липочку осенило. Прикрыв рот ладошкой, она энергично в себя вдохнула:
— Аааа!
Роман испугался:
— Что случилось?
— Он не ко мне лез, — прошептала она, указывая заплаканными глазами на кухню, — он к вам лез. Ваши враги следили за вашей женой и заметили, что я прислушиваюсь к ее разговору. Она болтала с подругой по телефону, а я стояла рядом, видимо, слишком близко, вот меня и заметили.
— За вами следили?
Липочка растерялась:
— Не знаю. Я не видела. Вполне возможно.
— Вот оно что!
Роман задумался. Липочка перестала плакать, но нервно кусала губы, ожидая, что он скажет. Наконец Роман заговорил:
— Думаю, вы правы. Этот человек выследил вас. Возможно он проник в вашу квартиру, чтобы удостовериться здесь ли я.
— Он хотел вас убить! — воскликнула Липочка хватаясь за голову. — А я вас спасла!
— Да, этот негодяй явно шел со мной расправится, но на вас налетел.
— Ах, он подлец! Раз он убийца, то получил по заслугам! — бодро подвела итог Липочка и тут же встревожилась: — Но что делать с трупом?
— Труп мы незаметно вынесем, — успокоил ее Роман, решительно возвращаясь в кухню.
Липочка (почему-то на цыпочках) проследовала за ним:
— Вынесем? Как?
— Сейчас придумаем.
Они оба присели, склонились над телом и…
И раздался звонок в дверь.
Три звонка.
Роман вздрогнул, Липочка взвилась:
— Это Глаша! Это она!
Глава 10
В отчаянии заламывая руки, Липочка металась по кухне и приговаривала:
— Это Глаша, это она…
— Ваша подруга? — нервно поинтересовался Роман. — Та, которая утром заходила?
— Да! Да! Это снова она!
Роман рассердился:
— Только этого нам не хватало. Почему она бродит туда-сюда? Почему ей дома не сидится?
— Потому, что она моя подруга. Мы привыкли видеться помногу раз в день, а с вашими делами я ее совсем забросила.
Звонков больше не последовало. Роман прислушался и с удовлетворением констатировал:
— Судя по всему, ваша подруга ушла.
— Думаю — да, — согласилась Липочка. — Но теперь меня совесть мучает. Впервые в жизни я Глаше своей не открыла, впервые в жизни не впустила ее.
Роман изучающе взглянул на Липочку и спросил:
— И давно вы дружите?
— Очень давно. С детства.
— И крепкая она, женская дружба?
— Крепче не бывает, — заверила Липочка, не испытывая ни малейшего сомнения в своей правоте.
— В чем же на вашу Глашу можно положиться?
— Практически во всем.
— Это хорошо, — одобрил Роман. — Без друзей жизнь уныла. Жизнь без друзей — это не жизнь, а тоскливое существование. Тоскливое и бесцельное. Даже представить страшно, что возможна жизнь без друзей.
— Очень с вами согласна, — энергично поддержала его Липочка. — Без друзей жить нельзя. Я тоже не представляю, как можно жить без друзей. Кому же я буду помогать? И перед кем же я буду хвастаться? Чужим людям нет до меня дела…
Роману показалась странной такая логика, но заострять на ней внимание он не стал, лишь сказал:
— Уже тем эта Глаша хороша, что ненадоедливая.
И едва он это промолвил, как снова раздался звонок, на этот раз телефонный. Разумеется, звонила Глафира.
— Олимпиада, почему ты мне не открыла? — строго спросила она.
Липочка растерялась и залепетала что-то про крепкий сон и плотно закрытые двери спальни.
— Не ври, — отрезала Глаша. — Вы с Ваней ругались. Я слышала.
— Бог с тобой, мы никогда не ругаемся с Ваней, — обиделась Липочка. — К тому же Ванечки дома нет.
— А где он?
— В командировке.
“В командировке опять, подлец”, — ревниво подумала Глафира и сообщила:
— Иду к тебе. Открой мне.
Пока Липочка испуганно хватала ртом воздух, Глафира бросила трубку.
— Что случилось? — спросил Роман.
— Глаша идет сюда.
— А вы можете ее не впускать?
— Это исключено, — прошептала Липочка, но объяснить причины не успела; в дверь яростно забарабанили.
— Куда мне? — запаниковал Роман.
— Оставайтесь на кухне, — бросила Липочка, устремляясь в прихожую.
Глафира ворвалась в квартиру и сразу понеслась в спальню. Чуяло, чуяло ее сердце, ох как чуяло. Увидев аккуратно накрытую покрывалом кровать, она разочарованно вздохнула, но надежд не утратила. Эта Липка слишком долго прикидывалась верной женой, а Ваня постоянно в разъездах. Когда-нибудь это должно было случиться…
И балкон пуст?! Но ошибки быть не могло, из квартиры Желтухиных слишком явно доносились звуки ругани. Ошибки быть не могло, два голоса: мужской и женский.
Был! Был мужской голос! Вани нет, кто же, тогда, ругался?
Глафира остановилась в центре гостиной, перевела дух, огляделась и спросила:
— Где он?
Липочка опешила:
— Кто?
— Тот, с кем ты ругалась. Только не вздумай врать, — сразу предупредила она. — Я насквозь тебя вижу. А-аа! Он там! Иду по следу! Иду!
И Глафира бодро устремилась в кухню.
“Я пропала!” — паникуя, подумала Липочка и решительно преградила дорогу подруге:
— Не пущу!
— Не пустишь? Как это — не пустишь? Когда это ты не пускала меня? А-ааа! Ха-ха! Я права! — возликовала Глафира. — Это свершилось! Свершилось! Липка, ты молодчина! Наконец-то встала на верный путь! Не бойся, Ване тебя не заложу!
“О чем это она? — растерялась Липочка и, сообразив, ужаснулась: — В измене подозревает меня! Какая несправедливость! Но что делать? На кухне труп… Ай, будь что будет, — решилась она, — чем убийство, все ж лучше измена”.
— Да, Глаша, да, я на это решилась, — лихорадочно зашептала она.
— Где он? — сделала стойку Глафира.
— Мой избранник на кухне.
— Познакомишь?
— Не сегодня, — делая огромные глаза, прошептала Липочка. — Сегодня я не готова…
— Понимаю-понимаю, — закивала Глафира. — Сегодня и я занята, прямо сейчас ухожу на всю ночь. Мой снова уехал, надо пользоваться моментом. Ну, счастья вам.
Чмок-чмок. Прощай. Чмок-чмок. Я рада, безумно рада. Чмок-чмок-чмок-чмок.
Подруги сердечно расцеловались, и Глафира ушла. Вздохнув с облегчением, Липочка загоревала: “Что же это такое? Как теперь выглядит Ваня мой? Он теперь рогоносец? И виновата я? Какой срам! Но я не виновата! Я верна ему! Верна!”
Настороженная физиономия Романа показалась в дверную щель:
— Почему вы медлите, Олимпиада?
Она рассердилась:
— А что я делать должна?
— А разве избавляться от трупа вы уже не хотите?
— Хочу, но у меня неприятности. Вы слышали, Глаша подумала…
Роман нетерпеливо ее перебил:
— Да слышал я, слышал. Какая вам разница, что подумала Глаша? Главное, что она из дома ушла, и муж ее в отъезде.
— И чем нам это полезно? — удивилась Липочка.
— Балконом. Отбуксируем труп на Глашин балкон, не на кухне же ему лежать до середины ночи.
— Почему до середины ночи?
— Сейчас выносить опасно, — пояснил Роман.
— А потом?
— Потом, когда все уснут, я залезу на Глашин балкон и сброшу бандита вниз, а вы будете посматривать, чтобы нас никто не заметил.
Липочка похолодела:
— А потом?
— Потом отволоку его в соседний двор и засуну в мусорный бак. Есть у вас здесь где-нибудь мусорные баки?
— Сколько хотите, — одобрила план Липочка. — Если тащить бандита на Глашин балкон и сбрасывать его оттуда, то путь до баков значительно сокращается. Мои окна выходят в наш двор, а у нас баков нет.
— За дело, — скомандовал Роман. — Для начала перевяжите ему голову.
Липочка изумилась:
— Зачем? Он же мертвый.
— Чтобы кровью не проложить след.
— Хорошо, — согласилась Липочка. — Только перевязывать будете вы, я боюсь.
— Ладно, — махнул рукой Роман, а Липочка порадовалась: “Какой он покладистый”.
Когда бандит был перевязан и оттранспортирован на Глашин балкон, а кухня была тщательно отмыта от крови, Роман облегченно вздохнул, устало провел ладонью по лицу и сказал:
— А теперь помыться бы и под кровать. Я что-то устал.
— Еще бы, — посочувствовала ему Липочка, — столько бед свалилось на вас. Но ничего, сегодня вы выспитесь. Мой Ваня снова в командировке, поэтому я на диване в гостиной вам постелю.
— Спасибо, — обрадовался Роман. — Хоть одну ночь проведу как белый человек.
Липочка всплеснула руками:
— Ой! Вы же давно ничего не ели!
Он признался:
— Да, есть зверски хочу.
— Идите мойтесь, а я подогрею кашу, — скомандовала она и, порхнув в кухню, захлопотала.
Вскоре манная каша, щедро сдобренная сливочным маслом, источала парок в широкой тарелке. Роман вышел из ванной, уселся за стол и с наслаждением потянул носом:
— Ух ты, вкуснотища какая!
— Вы же еще не пробовали, — кокетничая, усмехнулась Липочка.
— Вижу, что вкуснотища!
Он взял ложку и хотел окунуть ее в кашу, но Липочка вскрикнула:
— Слышите?
Роман, как овчарка, повел крупным ухом:
— Нет.
— Шорох какой-то. Может это с балкона?
— Перестаньте, — рассердился Роман. — Балкон отсюда далеко да и шума я никакого не слышу. Нам нечего бояться. Ночью оттащим бандита на помойку, там ему место. И баста.
— А если узнают, что я убила его? — поеживаясь, спросила Липочка.
— Как узнают? Даже я этого не видел.
Она успокоилась:
— Ну, кушайте, кушайте.
Роман снова с наслаждением потянул над кашей носом:
— Уфф, вкуснотища!
Но едва он занес над тарелкой ложку, как Липочка, содрогаясь, закричала:
— Прячьтесь! Мой Ваня пришел!
На этот раз она не ошиблась: из прихожей явственно доносились звуки ковыряния ключа в замке.
— А-аа, черт возьми! — Роман с досадой хватил о стол ложкой и помчался под кровать.
— Это Глаша, это она…
— Ваша подруга? — нервно поинтересовался Роман. — Та, которая утром заходила?
— Да! Да! Это снова она!
Роман рассердился:
— Только этого нам не хватало. Почему она бродит туда-сюда? Почему ей дома не сидится?
— Потому, что она моя подруга. Мы привыкли видеться помногу раз в день, а с вашими делами я ее совсем забросила.
Звонков больше не последовало. Роман прислушался и с удовлетворением констатировал:
— Судя по всему, ваша подруга ушла.
— Думаю — да, — согласилась Липочка. — Но теперь меня совесть мучает. Впервые в жизни я Глаше своей не открыла, впервые в жизни не впустила ее.
Роман изучающе взглянул на Липочку и спросил:
— И давно вы дружите?
— Очень давно. С детства.
— И крепкая она, женская дружба?
— Крепче не бывает, — заверила Липочка, не испытывая ни малейшего сомнения в своей правоте.
— В чем же на вашу Глашу можно положиться?
— Практически во всем.
— Это хорошо, — одобрил Роман. — Без друзей жизнь уныла. Жизнь без друзей — это не жизнь, а тоскливое существование. Тоскливое и бесцельное. Даже представить страшно, что возможна жизнь без друзей.
— Очень с вами согласна, — энергично поддержала его Липочка. — Без друзей жить нельзя. Я тоже не представляю, как можно жить без друзей. Кому же я буду помогать? И перед кем же я буду хвастаться? Чужим людям нет до меня дела…
Роману показалась странной такая логика, но заострять на ней внимание он не стал, лишь сказал:
— Уже тем эта Глаша хороша, что ненадоедливая.
И едва он это промолвил, как снова раздался звонок, на этот раз телефонный. Разумеется, звонила Глафира.
— Олимпиада, почему ты мне не открыла? — строго спросила она.
Липочка растерялась и залепетала что-то про крепкий сон и плотно закрытые двери спальни.
— Не ври, — отрезала Глаша. — Вы с Ваней ругались. Я слышала.
— Бог с тобой, мы никогда не ругаемся с Ваней, — обиделась Липочка. — К тому же Ванечки дома нет.
— А где он?
— В командировке.
“В командировке опять, подлец”, — ревниво подумала Глафира и сообщила:
— Иду к тебе. Открой мне.
Пока Липочка испуганно хватала ртом воздух, Глафира бросила трубку.
— Что случилось? — спросил Роман.
— Глаша идет сюда.
— А вы можете ее не впускать?
— Это исключено, — прошептала Липочка, но объяснить причины не успела; в дверь яростно забарабанили.
— Куда мне? — запаниковал Роман.
— Оставайтесь на кухне, — бросила Липочка, устремляясь в прихожую.
Глафира ворвалась в квартиру и сразу понеслась в спальню. Чуяло, чуяло ее сердце, ох как чуяло. Увидев аккуратно накрытую покрывалом кровать, она разочарованно вздохнула, но надежд не утратила. Эта Липка слишком долго прикидывалась верной женой, а Ваня постоянно в разъездах. Когда-нибудь это должно было случиться…
И балкон пуст?! Но ошибки быть не могло, из квартиры Желтухиных слишком явно доносились звуки ругани. Ошибки быть не могло, два голоса: мужской и женский.
Был! Был мужской голос! Вани нет, кто же, тогда, ругался?
Глафира остановилась в центре гостиной, перевела дух, огляделась и спросила:
— Где он?
Липочка опешила:
— Кто?
— Тот, с кем ты ругалась. Только не вздумай врать, — сразу предупредила она. — Я насквозь тебя вижу. А-аа! Он там! Иду по следу! Иду!
И Глафира бодро устремилась в кухню.
“Я пропала!” — паникуя, подумала Липочка и решительно преградила дорогу подруге:
— Не пущу!
— Не пустишь? Как это — не пустишь? Когда это ты не пускала меня? А-ааа! Ха-ха! Я права! — возликовала Глафира. — Это свершилось! Свершилось! Липка, ты молодчина! Наконец-то встала на верный путь! Не бойся, Ване тебя не заложу!
“О чем это она? — растерялась Липочка и, сообразив, ужаснулась: — В измене подозревает меня! Какая несправедливость! Но что делать? На кухне труп… Ай, будь что будет, — решилась она, — чем убийство, все ж лучше измена”.
— Да, Глаша, да, я на это решилась, — лихорадочно зашептала она.
— Где он? — сделала стойку Глафира.
— Мой избранник на кухне.
— Познакомишь?
— Не сегодня, — делая огромные глаза, прошептала Липочка. — Сегодня я не готова…
— Понимаю-понимаю, — закивала Глафира. — Сегодня и я занята, прямо сейчас ухожу на всю ночь. Мой снова уехал, надо пользоваться моментом. Ну, счастья вам.
Чмок-чмок. Прощай. Чмок-чмок. Я рада, безумно рада. Чмок-чмок-чмок-чмок.
Подруги сердечно расцеловались, и Глафира ушла. Вздохнув с облегчением, Липочка загоревала: “Что же это такое? Как теперь выглядит Ваня мой? Он теперь рогоносец? И виновата я? Какой срам! Но я не виновата! Я верна ему! Верна!”
Настороженная физиономия Романа показалась в дверную щель:
— Почему вы медлите, Олимпиада?
Она рассердилась:
— А что я делать должна?
— А разве избавляться от трупа вы уже не хотите?
— Хочу, но у меня неприятности. Вы слышали, Глаша подумала…
Роман нетерпеливо ее перебил:
— Да слышал я, слышал. Какая вам разница, что подумала Глаша? Главное, что она из дома ушла, и муж ее в отъезде.
— И чем нам это полезно? — удивилась Липочка.
— Балконом. Отбуксируем труп на Глашин балкон, не на кухне же ему лежать до середины ночи.
— Почему до середины ночи?
— Сейчас выносить опасно, — пояснил Роман.
— А потом?
— Потом, когда все уснут, я залезу на Глашин балкон и сброшу бандита вниз, а вы будете посматривать, чтобы нас никто не заметил.
Липочка похолодела:
— А потом?
— Потом отволоку его в соседний двор и засуну в мусорный бак. Есть у вас здесь где-нибудь мусорные баки?
— Сколько хотите, — одобрила план Липочка. — Если тащить бандита на Глашин балкон и сбрасывать его оттуда, то путь до баков значительно сокращается. Мои окна выходят в наш двор, а у нас баков нет.
— За дело, — скомандовал Роман. — Для начала перевяжите ему голову.
Липочка изумилась:
— Зачем? Он же мертвый.
— Чтобы кровью не проложить след.
— Хорошо, — согласилась Липочка. — Только перевязывать будете вы, я боюсь.
— Ладно, — махнул рукой Роман, а Липочка порадовалась: “Какой он покладистый”.
Когда бандит был перевязан и оттранспортирован на Глашин балкон, а кухня была тщательно отмыта от крови, Роман облегченно вздохнул, устало провел ладонью по лицу и сказал:
— А теперь помыться бы и под кровать. Я что-то устал.
— Еще бы, — посочувствовала ему Липочка, — столько бед свалилось на вас. Но ничего, сегодня вы выспитесь. Мой Ваня снова в командировке, поэтому я на диване в гостиной вам постелю.
— Спасибо, — обрадовался Роман. — Хоть одну ночь проведу как белый человек.
Липочка всплеснула руками:
— Ой! Вы же давно ничего не ели!
Он признался:
— Да, есть зверски хочу.
— Идите мойтесь, а я подогрею кашу, — скомандовала она и, порхнув в кухню, захлопотала.
Вскоре манная каша, щедро сдобренная сливочным маслом, источала парок в широкой тарелке. Роман вышел из ванной, уселся за стол и с наслаждением потянул носом:
— Ух ты, вкуснотища какая!
— Вы же еще не пробовали, — кокетничая, усмехнулась Липочка.
— Вижу, что вкуснотища!
Он взял ложку и хотел окунуть ее в кашу, но Липочка вскрикнула:
— Слышите?
Роман, как овчарка, повел крупным ухом:
— Нет.
— Шорох какой-то. Может это с балкона?
— Перестаньте, — рассердился Роман. — Балкон отсюда далеко да и шума я никакого не слышу. Нам нечего бояться. Ночью оттащим бандита на помойку, там ему место. И баста.
— А если узнают, что я убила его? — поеживаясь, спросила Липочка.
— Как узнают? Даже я этого не видел.
Она успокоилась:
— Ну, кушайте, кушайте.
Роман снова с наслаждением потянул над кашей носом:
— Уфф, вкуснотища!
Но едва он занес над тарелкой ложку, как Липочка, содрогаясь, закричала:
— Прячьтесь! Мой Ваня пришел!
На этот раз она не ошиблась: из прихожей явственно доносились звуки ковыряния ключа в замке.
— А-аа, черт возьми! — Роман с досадой хватил о стол ложкой и помчался под кровать.
Глава 11
По причине недостатка мужских сил Иван Семенович отменил “командировку”. Он вернулся домой усталый и злой, как черт на третий день конца света. За несколько часов Ниночка так его умотала, что бедняга еле держался на ногах.
“Эдак никакая каша не поможет, — горько размышлял он, зверски ковыряя ключом в замке. — Что за ненасытные бабы? Если сейчас и Липка закричит “я твоя, я твоя”, точно наложу на себя руки”.
Замок поддался наконец, дверь открылась. Липочка, как обычно, уже встречала мужа в прихожей.
— Ванечка! Ты приехал! — радостно бросилась ему на шею она.
— Точнее, никуда не уехал, — проворчал Иван Семенович, опасливо отстраняя жену и на всякий случай сообщая: — Устал, как собака. Все плохо, все плохо, — посетовал он, вспоминая фиаско с секретаршей, совсем не высший пилотаж с Ниночкой и стоящую в очереди Глафиру.
— Ты голоден, дорогой? — сочувственно поинтересовалась Липочка.
Желтухин вздрогнул. Не от вопроса, скорее от мрачных мыслей:
— А? Что? Голоден? Нет. Чаю, может, попью.
— Чаю? Да, конечно, сейчас заварю, — захлопотала Липочка.
Пока муж мыл в ванной руки, она успела и чайник включить и смотаться в спальню к Роману.
— Муж пришел, — прошипела она ему под кровать. — Сидите тихо.
— Будто здесь можно сидеть. Вы же сказали, что муж в командировке.
— Командировку отменили. Говорю вам, Ваня вернулся.
— Надеюсь, на этот раз не в одних трусах, — ядовито заметил Роман, но Липочка его уже не слушала.
Она поспешила на кухню. И очень вовремя, Иван Семенович, не выходя из глубокой задумчивости, покинул ванную и чинно проследовал пить свой чай.
Присев за стол, он неожиданно увидел тарелку с манной кашей, подумал: “Очень кстати”, — и, крякнув, быстро слопал все под чистую.
Липочка не поверила своим глазам.
— Ванечка, ты же говорил, что не голоден, — напомнила она.
Иван Семенович вдруг рассердился и спросил, кивая на пустую тарелку:
— А кому, тогда, ты это навалила?
— Тебе, мое сокровище, тебе, — смущенно заверила Липочка, изумляясь с чего вдруг так изменился Ванечкин вкус.
— Мне? Ну так тогда и не спрашивай.
Он вытер губы и, зевая на ходу, пошел в спальню. Липочка, гадая как быть с супружеским долгом, торопливо посеменила за своим сердитым Ваней. Теперь, после дружеского сближения с Романом, ей меньше всего хотелось вступать в отношения с мужем едва ли не на его глазах. Теперь ей (почему-то) вообще этих отношений не захотелось. Ей и раньше не слишком хотелось, но раньше она была покорная жена, обремененная супружескими обязательствами. Поэтому Липочка, чтобы угодить своему ненаглядному Ване, прилежно изображала в постели рвение…
Теперь же у нее появились обязательства и перед Романом. Первое из них: соблюдать образ идеальной женщины. А разве станет идеальная женщина исполнять свой супружеский долг при свидетелях? Нет, не станет.
Ответив на этот простой вопрос, Липочка окончательно решила нарушить семейную традицию.
— Ванечка, — останавливая мужа на пороге спальни, смущенно прошептала она, — ты не обидишься, если я скажу, что у меня критические дни?
— Что-о? — взревел Желтухин.
Он не верил своим ушам. Вот так удача! Повезло так повезло!
— Солнышко мое, — вмиг обретая хорошее настроение, воскликнул он, — конечно же не обижусь. Здоровье твое превыше всего. Лечись на благо нашей семьи, а я подожду.
На этой пафосной ноте супруги в постель и легли. Липочка, вымотанная предыдущей ночью, мгновенно заснула, а вот Иван Семенович безрадостно обнаружил, что сна у него ни в одном глазу.
“Да что же со мной происходит? — удручился он. — Раньше спал, как убитый, а теперь все расстроилось. Придется верблюдов считать”. На тысяча первом верблюде Желтухин не выдержал и разбудил жену:
— Солнышко, со мной трагедия приключилась.
— Какая?
— Заснуть не могу.
Липочка, не просыпаясь, встала с кровати, вышла в прихожую, раскрыла сумочку, достала пилюлю, проследовала в кухню, прихватила стакан воды и вернулась к мужу. Положив на тумбочку таблетку и поставив рядом стакан, она сказала:
— Вот, Ваня, прими лекарство. Сон сразу восстановится.
И, рухнув в кровать, отключилась.
Иван Семенович, вздыхая, горько задумался: “Неужели это импотенция? Говорят, времена наступили такие, что уже и молодых она не щадит. Так и есть, иначе с какой такой надобности гомосексуализм в моду вошел? Потому и вошел, что практически в женщин превратились молодые мужчины через импотенцию эту, мать ее так…”
Под эту грустную сурдинку он выпил воды и откинулся на подушку. Но сон не шел. Не шел и не шел. Пришлось снова считать верблюдов. На пятисотом верблюде Желтухин не выдержал и разбудил жену:
— Солнышко, не помогает.
— Ничего, сейчас мы тебя отключим, — пообещала Липочка.
Не просыпаясь, она встала с кровати, на автопилоте прошла в прихожую, раскрыла сумочку, достала пилюлю, проследовала в кухню, прихватила стакан воды и вернулась к мужу. Положив на тумбочку таблетку и поставив рядом стакан, она сказала:
— Вот, Ваня, прими лекарство. Вторая таблетка свалит с ног и быка.
И, рухнув в кровать, мгновенно погрузилась в сон. Иван Семенович, вздыхая, задумался: “Прими лекарство. Хорошо ей говорить, а мне себя дрянью травить приходится. Вряд ли это полезно при моей импотенции. Импотенции?! Да-да, чего уж там, импотенции, импотенции. Э-хе-хе, не поверил бы, скажи мне кто такое еще вчера”. С этой унылой мыслью он залпом стакан осушил и откинулся на подушку.
Но сон не шел. Опять не шел и не шел. Пришлось снова считать верблюдов. На трехсотом верблюде Желтухин сдался и разбудил жену:
— Солнышко, твоя таблетка не валит. Видимо, я сильнее быка.
— Ох, Ваня, как ты меня замучил, — взроптала Липочка. — Ладно, погоди, сейчас мы тебя отрубим. Уж против третьей таблетки не устоит и слон.
Снова, не просыпаясь, она встала с кровати, на автопилоте прошла в прихожую, раскрыла сумочку, достала пилюлю, проследовала в кухню, прихватила стакан воды и вернулась к мужу. Положив на тумбочку таблетку и поставив рядом стакан, она сказала:
— Вот, Ваня, прими лекарство. С третьей таблеткой проспишь до обеда.
Бухнувшись в кровать, Липочка мгновенно отключилась. А Иван Семенович снова призадумался: “Просплю до обеда. Хорошо ей говорить, а мне не светит и заснуть. До чего дожил, глотаю лекарства, всякой дрянью себя травлю. Завтра пойду в аптеку, куплю средство от импотенции, и все пойдет как по маслу”.
С этой бодрой мыслью Желтухин выпил воды и откинулся на подушку. Какое-то время он просто лежал, тщетно ожидая сна и мысленно отбиваясь от хлопот прошедшего дня. Но сон не шел. Желтухин плюнул и принялся считать верблюдов. Упорно считал, достиг двух тысяч, но сон так и не пришел. Видя, что категорически от него Морфей отказался, Иван Семенович в отчаянии разбудил жену:
— Солнышко, теперь точно знаю, что я не слон. Не берут меня твои пилюли.
Услышав такое, Липочка мгновенно проснулась.
— Не берут?! Три пилюли!!! Неужели, Ваня, ты так и не уснул? — спросила она, в ужасе приподнимая голову от подушки. — Больше принимать пилюль нельзя, опасно.
— Видишь, солнышко, как в наше время тяжко деньги достаются, — посетовал Иван Семенович. — Такая бессонница одолела меня, что не проймешь ее никакими пилюлями. Ох, как серьезно я занемог.
Услышав это, Липочка не на шутку встревожилась. “Во всем виновата я, — решила она, — один только раз моему зайчику отказала, и вот он результат: не может Ваня заснуть, и таблетки его не берут. Что ж, придется исправлять ошибку, надеюсь, Роман уже спит”. Она потянулась с ласками к мужу, но тот отскочил, как ужаленный:
— Нет-нет! Не сейчас!
— Нет? Не сейчас? — изумилась Липочка и запаниковала.
Раз так, значит Ваня серьезно заболел. Возможно даже смертельно! Она вскочила с постели и закричала:
— Надо срочно скорую помощь вызывать!
— “Скорую”? Ночью? Неужели я так плох? — испугался Желтухин, включая ночник и растерянно ощупывая свое дородное тело.
Как только лампочка зажглась, Липочка глянула на тумбочку и ахнула. Три пустых стакана выстроились в ряд и под каждым лежала снотворная таблетка.
— Уфф, Ваня, как ты меня напугал, — облегченно вздохнула Липочка. — Разве ты сможешь заснуть, если не принял лекарство?
— Вот, солнышко, до чего бизнес меня довел. Совсем я стал рассеянный, — обрадовался Иван Семенович и разом проглотил три пилюли.
Капризный Морфей в тот же миг явился: Желтухин рухнул на подушку и захрапел забористым храпом.
А вот Липочка спать уже не могла. В голове зароились мысли, одна другой хуже. На ум пришло то, что раньше за хлопотами не приходило. Липочка вдруг поняла какой подвергается опасности в связи с пребыванием в ее квартире Романа.
“Я уже человека убила, — содрогаясь подумала она, — раньше со мной такого не происходило, а дальше что будет? Этого бандита мы спрячем, конечно, на помойке, но может явиться другой. Вся их мафия! Нет, так не пойдет. Надо срочно избавляться от этого подозрительного Романа. Но как?”
Словно подслушав ее мысли, Роман подал голос из-под кровати:
— Олимпиада, вы не спите?
— Тише вы! — испугалась она, затравлено оглядываясь на Ваню.
— Чего вы боитесь, — успокоил ее Роман, — ваш муженек так храпит, что стекла дрожат в окнах.
— Еще бы, он слопал три таблетки снотворного.
— Значит его сейчас и пушками не разбудить. Самое время идти на дело.
Липочка удивилась:
— На какое дело?
— Странно, вы все время забываете про своего покойника.
— Вашего покойника, — уточнила Липочка. — Он не ко мне, он к вам пожаловал.
— Согласен, — не стал спорить Роман, — не вашего. Скажем так, про покойника, лежащего на балконе. Если не ошибаюсь, уже середина ночи. Это самое подходящее время, чтобы избавиться от него.
Липочка поразилась:
— Вы хотите тащить бандита на помойку прямо сейчас?!
— Не хочу, но надо. Не лежать же ему у Глаши до утра. Разве вы не в курсе? Трупы имеют способность разлагаться и издавать дурной запах.
— Вы правы, — содрогаясь, прошептала Липочка, — я об этом как-то не подумала.
— То-то и оно, — укорил ее Роман. — А вам бы об этом думать в первую очередь. Должен сказать, что вы очень удачно своего Ваню снотворным накормили. Думаю, теперь нам удастся незаметно избавиться от бандита, но перед этим вы должны меня накормить. Бандит нелегенький, а я голоден, как стая волков. И, в конце концов, отведаю я когда-нибудь вашей манной каши или нет?
Липочка всплеснула руками:
— Ой, простите! Какой кошмар! Скоро сутки как вы не ели! Вылезайте из-под кровати и отправляйтесь прямо на кухню, — скомандовала она.
Трудно передать то удовольствие, с которым выполнил ее команду Роман. Разминая затекшие члены, он внутренне констатировал, что не спит уже вторые сутки. В таких условиях любимая манная каша сильно подняла бы его дух.
— Масла, масла побольше, пожалуйста, — попросил он, облизываясь, вооружаясь столовой ложкой и мысленно сокрушаясь, что нельзя есть прямо половником — так сильно голоден был Роман.
Услышав призыв и глянув в его жадно горящие глаза, Липочка сокрушенно покачала головой, отставила в сторону большую тарелку и взяла огромную салатницу.
Опустошив кастрюлю и наполнив салатницу до краев, она бросила в кашу целую пачку масла. Торжественно водружая эту убийственную порцию на стол, Липочка спросила:
— Осилите?
— Легко, — истекая слюной, ответил Роман. — Уф, какой аромат! Я едва не теряю сознание.
Для разминки облизав чистую ложку, он занес ее над салатницей и…
И раздался голос Вани.
— Солнышко, ты где? — донеслось (слава богу!) из спальни.
Роман возмущенно уставился на Липочку:
— Он что, проснулся?
— Видимо, да, — пожимая плечами, ответила она.
— После трех таблеток снотворного!!! — ужаснулся Роман и с надеждой спросил: — Или он бредит во сне?
Желтухин развеял его сомнения. Он явно хотел получить от жены ответ:
— Солнышко! Курочка моя, ты куда ушла?
— Это черт знает что такое! — возмутился Роман. — Что он себе позволяет? Пожрать не дает! У него что, все время бессонница? Он спит когда-нибудь или нет?
— Прошу вас, говорите тише, — взмолилась Липочка. — Обычно он спит.
— Ха! Спит! Три таблетки!
— Да, но у Вани большой вес и слабые нервы.
Желтухин, теряя терпение, снова воззвал, на этот раз уже с тревогой:
— Мышка моя, ты жива?
Липочка, заикаясь, ответила:
— З-з-зайчик мой, я здесь.
Роман взбесился:
— Три таблетки сожрал и вопит! “Мышка-мышка!” Вот наглец!
— Напоминаю вам, он у себя дома, — зло прошипела Липочка.
— Солнышко, ты где? — повторил свой вопрос Желтухин. — И с кем ты там разговариваешь?
— Ванечка, я здесь слушаю радио, — пропищала еле живая от страха Липочка и показала Роману кулак.
Он дал ей знак, что будет молчать. Зато Желтухин молчать не собирался.
— Где — здесь? — с раздражением спросил он.
— На кухне.
— А что ты там делаешь ночью?
Липочка замешкаться с ответом. Издержавшись фантазией, она не знала что соврать. Роман в бешенстве хлопнул об стол ложкой и прошипел:
— Да что же он не спит, ваш Ваня!
— Не знаю, — растерялась Липочка. — Я приняла к тому все меры.
Не дождавшись ответа жены, Иван Семенович поднялся с постели и пошлепал в кухню. Роман, услышав его шаги, заметался:
— Куда мне? Куда мне деваться?
Прятаться было абсолютно некуда: Роман велик — шкафы малы — стол без скатерти в центре кухни на высоких ножках. А шаги катастрофически приближались.
— Делать нечего, — горько вздохнул Роман и, махнув рукой, полез под Липочкину ночную рубашку.
— Что вы творите? — испугалась она, оказывая вялое сопротивление.
— А куда еще мне прятаться? — возмутился Роман. — Ваша рубашка пышная и опускается до самого пола. Надеюсь, вы придумаете как выпроводить с кухни своего непоседу-Ваню.
Ответить ему Липочка не успела, на пороге вырос Желтухин.
“Эдак никакая каша не поможет, — горько размышлял он, зверски ковыряя ключом в замке. — Что за ненасытные бабы? Если сейчас и Липка закричит “я твоя, я твоя”, точно наложу на себя руки”.
Замок поддался наконец, дверь открылась. Липочка, как обычно, уже встречала мужа в прихожей.
— Ванечка! Ты приехал! — радостно бросилась ему на шею она.
— Точнее, никуда не уехал, — проворчал Иван Семенович, опасливо отстраняя жену и на всякий случай сообщая: — Устал, как собака. Все плохо, все плохо, — посетовал он, вспоминая фиаско с секретаршей, совсем не высший пилотаж с Ниночкой и стоящую в очереди Глафиру.
— Ты голоден, дорогой? — сочувственно поинтересовалась Липочка.
Желтухин вздрогнул. Не от вопроса, скорее от мрачных мыслей:
— А? Что? Голоден? Нет. Чаю, может, попью.
— Чаю? Да, конечно, сейчас заварю, — захлопотала Липочка.
Пока муж мыл в ванной руки, она успела и чайник включить и смотаться в спальню к Роману.
— Муж пришел, — прошипела она ему под кровать. — Сидите тихо.
— Будто здесь можно сидеть. Вы же сказали, что муж в командировке.
— Командировку отменили. Говорю вам, Ваня вернулся.
— Надеюсь, на этот раз не в одних трусах, — ядовито заметил Роман, но Липочка его уже не слушала.
Она поспешила на кухню. И очень вовремя, Иван Семенович, не выходя из глубокой задумчивости, покинул ванную и чинно проследовал пить свой чай.
Присев за стол, он неожиданно увидел тарелку с манной кашей, подумал: “Очень кстати”, — и, крякнув, быстро слопал все под чистую.
Липочка не поверила своим глазам.
— Ванечка, ты же говорил, что не голоден, — напомнила она.
Иван Семенович вдруг рассердился и спросил, кивая на пустую тарелку:
— А кому, тогда, ты это навалила?
— Тебе, мое сокровище, тебе, — смущенно заверила Липочка, изумляясь с чего вдруг так изменился Ванечкин вкус.
— Мне? Ну так тогда и не спрашивай.
Он вытер губы и, зевая на ходу, пошел в спальню. Липочка, гадая как быть с супружеским долгом, торопливо посеменила за своим сердитым Ваней. Теперь, после дружеского сближения с Романом, ей меньше всего хотелось вступать в отношения с мужем едва ли не на его глазах. Теперь ей (почему-то) вообще этих отношений не захотелось. Ей и раньше не слишком хотелось, но раньше она была покорная жена, обремененная супружескими обязательствами. Поэтому Липочка, чтобы угодить своему ненаглядному Ване, прилежно изображала в постели рвение…
Теперь же у нее появились обязательства и перед Романом. Первое из них: соблюдать образ идеальной женщины. А разве станет идеальная женщина исполнять свой супружеский долг при свидетелях? Нет, не станет.
Ответив на этот простой вопрос, Липочка окончательно решила нарушить семейную традицию.
— Ванечка, — останавливая мужа на пороге спальни, смущенно прошептала она, — ты не обидишься, если я скажу, что у меня критические дни?
— Что-о? — взревел Желтухин.
Он не верил своим ушам. Вот так удача! Повезло так повезло!
— Солнышко мое, — вмиг обретая хорошее настроение, воскликнул он, — конечно же не обижусь. Здоровье твое превыше всего. Лечись на благо нашей семьи, а я подожду.
На этой пафосной ноте супруги в постель и легли. Липочка, вымотанная предыдущей ночью, мгновенно заснула, а вот Иван Семенович безрадостно обнаружил, что сна у него ни в одном глазу.
“Да что же со мной происходит? — удручился он. — Раньше спал, как убитый, а теперь все расстроилось. Придется верблюдов считать”. На тысяча первом верблюде Желтухин не выдержал и разбудил жену:
— Солнышко, со мной трагедия приключилась.
— Какая?
— Заснуть не могу.
Липочка, не просыпаясь, встала с кровати, вышла в прихожую, раскрыла сумочку, достала пилюлю, проследовала в кухню, прихватила стакан воды и вернулась к мужу. Положив на тумбочку таблетку и поставив рядом стакан, она сказала:
— Вот, Ваня, прими лекарство. Сон сразу восстановится.
И, рухнув в кровать, отключилась.
Иван Семенович, вздыхая, горько задумался: “Неужели это импотенция? Говорят, времена наступили такие, что уже и молодых она не щадит. Так и есть, иначе с какой такой надобности гомосексуализм в моду вошел? Потому и вошел, что практически в женщин превратились молодые мужчины через импотенцию эту, мать ее так…”
Под эту грустную сурдинку он выпил воды и откинулся на подушку. Но сон не шел. Не шел и не шел. Пришлось снова считать верблюдов. На пятисотом верблюде Желтухин не выдержал и разбудил жену:
— Солнышко, не помогает.
— Ничего, сейчас мы тебя отключим, — пообещала Липочка.
Не просыпаясь, она встала с кровати, на автопилоте прошла в прихожую, раскрыла сумочку, достала пилюлю, проследовала в кухню, прихватила стакан воды и вернулась к мужу. Положив на тумбочку таблетку и поставив рядом стакан, она сказала:
— Вот, Ваня, прими лекарство. Вторая таблетка свалит с ног и быка.
И, рухнув в кровать, мгновенно погрузилась в сон. Иван Семенович, вздыхая, задумался: “Прими лекарство. Хорошо ей говорить, а мне себя дрянью травить приходится. Вряд ли это полезно при моей импотенции. Импотенции?! Да-да, чего уж там, импотенции, импотенции. Э-хе-хе, не поверил бы, скажи мне кто такое еще вчера”. С этой унылой мыслью он залпом стакан осушил и откинулся на подушку.
Но сон не шел. Опять не шел и не шел. Пришлось снова считать верблюдов. На трехсотом верблюде Желтухин сдался и разбудил жену:
— Солнышко, твоя таблетка не валит. Видимо, я сильнее быка.
— Ох, Ваня, как ты меня замучил, — взроптала Липочка. — Ладно, погоди, сейчас мы тебя отрубим. Уж против третьей таблетки не устоит и слон.
Снова, не просыпаясь, она встала с кровати, на автопилоте прошла в прихожую, раскрыла сумочку, достала пилюлю, проследовала в кухню, прихватила стакан воды и вернулась к мужу. Положив на тумбочку таблетку и поставив рядом стакан, она сказала:
— Вот, Ваня, прими лекарство. С третьей таблеткой проспишь до обеда.
Бухнувшись в кровать, Липочка мгновенно отключилась. А Иван Семенович снова призадумался: “Просплю до обеда. Хорошо ей говорить, а мне не светит и заснуть. До чего дожил, глотаю лекарства, всякой дрянью себя травлю. Завтра пойду в аптеку, куплю средство от импотенции, и все пойдет как по маслу”.
С этой бодрой мыслью Желтухин выпил воды и откинулся на подушку. Какое-то время он просто лежал, тщетно ожидая сна и мысленно отбиваясь от хлопот прошедшего дня. Но сон не шел. Желтухин плюнул и принялся считать верблюдов. Упорно считал, достиг двух тысяч, но сон так и не пришел. Видя, что категорически от него Морфей отказался, Иван Семенович в отчаянии разбудил жену:
— Солнышко, теперь точно знаю, что я не слон. Не берут меня твои пилюли.
Услышав такое, Липочка мгновенно проснулась.
— Не берут?! Три пилюли!!! Неужели, Ваня, ты так и не уснул? — спросила она, в ужасе приподнимая голову от подушки. — Больше принимать пилюль нельзя, опасно.
— Видишь, солнышко, как в наше время тяжко деньги достаются, — посетовал Иван Семенович. — Такая бессонница одолела меня, что не проймешь ее никакими пилюлями. Ох, как серьезно я занемог.
Услышав это, Липочка не на шутку встревожилась. “Во всем виновата я, — решила она, — один только раз моему зайчику отказала, и вот он результат: не может Ваня заснуть, и таблетки его не берут. Что ж, придется исправлять ошибку, надеюсь, Роман уже спит”. Она потянулась с ласками к мужу, но тот отскочил, как ужаленный:
— Нет-нет! Не сейчас!
— Нет? Не сейчас? — изумилась Липочка и запаниковала.
Раз так, значит Ваня серьезно заболел. Возможно даже смертельно! Она вскочила с постели и закричала:
— Надо срочно скорую помощь вызывать!
— “Скорую”? Ночью? Неужели я так плох? — испугался Желтухин, включая ночник и растерянно ощупывая свое дородное тело.
Как только лампочка зажглась, Липочка глянула на тумбочку и ахнула. Три пустых стакана выстроились в ряд и под каждым лежала снотворная таблетка.
— Уфф, Ваня, как ты меня напугал, — облегченно вздохнула Липочка. — Разве ты сможешь заснуть, если не принял лекарство?
— Вот, солнышко, до чего бизнес меня довел. Совсем я стал рассеянный, — обрадовался Иван Семенович и разом проглотил три пилюли.
Капризный Морфей в тот же миг явился: Желтухин рухнул на подушку и захрапел забористым храпом.
А вот Липочка спать уже не могла. В голове зароились мысли, одна другой хуже. На ум пришло то, что раньше за хлопотами не приходило. Липочка вдруг поняла какой подвергается опасности в связи с пребыванием в ее квартире Романа.
“Я уже человека убила, — содрогаясь подумала она, — раньше со мной такого не происходило, а дальше что будет? Этого бандита мы спрячем, конечно, на помойке, но может явиться другой. Вся их мафия! Нет, так не пойдет. Надо срочно избавляться от этого подозрительного Романа. Но как?”
Словно подслушав ее мысли, Роман подал голос из-под кровати:
— Олимпиада, вы не спите?
— Тише вы! — испугалась она, затравлено оглядываясь на Ваню.
— Чего вы боитесь, — успокоил ее Роман, — ваш муженек так храпит, что стекла дрожат в окнах.
— Еще бы, он слопал три таблетки снотворного.
— Значит его сейчас и пушками не разбудить. Самое время идти на дело.
Липочка удивилась:
— На какое дело?
— Странно, вы все время забываете про своего покойника.
— Вашего покойника, — уточнила Липочка. — Он не ко мне, он к вам пожаловал.
— Согласен, — не стал спорить Роман, — не вашего. Скажем так, про покойника, лежащего на балконе. Если не ошибаюсь, уже середина ночи. Это самое подходящее время, чтобы избавиться от него.
Липочка поразилась:
— Вы хотите тащить бандита на помойку прямо сейчас?!
— Не хочу, но надо. Не лежать же ему у Глаши до утра. Разве вы не в курсе? Трупы имеют способность разлагаться и издавать дурной запах.
— Вы правы, — содрогаясь, прошептала Липочка, — я об этом как-то не подумала.
— То-то и оно, — укорил ее Роман. — А вам бы об этом думать в первую очередь. Должен сказать, что вы очень удачно своего Ваню снотворным накормили. Думаю, теперь нам удастся незаметно избавиться от бандита, но перед этим вы должны меня накормить. Бандит нелегенький, а я голоден, как стая волков. И, в конце концов, отведаю я когда-нибудь вашей манной каши или нет?
Липочка всплеснула руками:
— Ой, простите! Какой кошмар! Скоро сутки как вы не ели! Вылезайте из-под кровати и отправляйтесь прямо на кухню, — скомандовала она.
Трудно передать то удовольствие, с которым выполнил ее команду Роман. Разминая затекшие члены, он внутренне констатировал, что не спит уже вторые сутки. В таких условиях любимая манная каша сильно подняла бы его дух.
— Масла, масла побольше, пожалуйста, — попросил он, облизываясь, вооружаясь столовой ложкой и мысленно сокрушаясь, что нельзя есть прямо половником — так сильно голоден был Роман.
Услышав призыв и глянув в его жадно горящие глаза, Липочка сокрушенно покачала головой, отставила в сторону большую тарелку и взяла огромную салатницу.
Опустошив кастрюлю и наполнив салатницу до краев, она бросила в кашу целую пачку масла. Торжественно водружая эту убийственную порцию на стол, Липочка спросила:
— Осилите?
— Легко, — истекая слюной, ответил Роман. — Уф, какой аромат! Я едва не теряю сознание.
Для разминки облизав чистую ложку, он занес ее над салатницей и…
И раздался голос Вани.
— Солнышко, ты где? — донеслось (слава богу!) из спальни.
Роман возмущенно уставился на Липочку:
— Он что, проснулся?
— Видимо, да, — пожимая плечами, ответила она.
— После трех таблеток снотворного!!! — ужаснулся Роман и с надеждой спросил: — Или он бредит во сне?
Желтухин развеял его сомнения. Он явно хотел получить от жены ответ:
— Солнышко! Курочка моя, ты куда ушла?
— Это черт знает что такое! — возмутился Роман. — Что он себе позволяет? Пожрать не дает! У него что, все время бессонница? Он спит когда-нибудь или нет?
— Прошу вас, говорите тише, — взмолилась Липочка. — Обычно он спит.
— Ха! Спит! Три таблетки!
— Да, но у Вани большой вес и слабые нервы.
Желтухин, теряя терпение, снова воззвал, на этот раз уже с тревогой:
— Мышка моя, ты жива?
Липочка, заикаясь, ответила:
— З-з-зайчик мой, я здесь.
Роман взбесился:
— Три таблетки сожрал и вопит! “Мышка-мышка!” Вот наглец!
— Напоминаю вам, он у себя дома, — зло прошипела Липочка.
— Солнышко, ты где? — повторил свой вопрос Желтухин. — И с кем ты там разговариваешь?
— Ванечка, я здесь слушаю радио, — пропищала еле живая от страха Липочка и показала Роману кулак.
Он дал ей знак, что будет молчать. Зато Желтухин молчать не собирался.
— Где — здесь? — с раздражением спросил он.
— На кухне.
— А что ты там делаешь ночью?
Липочка замешкаться с ответом. Издержавшись фантазией, она не знала что соврать. Роман в бешенстве хлопнул об стол ложкой и прошипел:
— Да что же он не спит, ваш Ваня!
— Не знаю, — растерялась Липочка. — Я приняла к тому все меры.
Не дождавшись ответа жены, Иван Семенович поднялся с постели и пошлепал в кухню. Роман, услышав его шаги, заметался:
— Куда мне? Куда мне деваться?
Прятаться было абсолютно некуда: Роман велик — шкафы малы — стол без скатерти в центре кухни на высоких ножках. А шаги катастрофически приближались.
— Делать нечего, — горько вздохнул Роман и, махнув рукой, полез под Липочкину ночную рубашку.
— Что вы творите? — испугалась она, оказывая вялое сопротивление.
— А куда еще мне прятаться? — возмутился Роман. — Ваша рубашка пышная и опускается до самого пола. Надеюсь, вы придумаете как выпроводить с кухни своего непоседу-Ваню.
Ответить ему Липочка не успела, на пороге вырос Желтухин.
Глава 12
Иван Семенович вырос на пороге кухни и строго спросил:
— Солнышко, почему ты не спишь?
Липочка стояла не жива не мертва. Не в силах вымолвить ни слова, она беспомощно покосилась на стол, где царила салатница, и обреченно подумала: “Теперь я точно пропала!”
Но дело обстояло совсем не так. Источающая ароматный парок салатница, до краев наполненная живительной манной кашей, подействовала на Желтухина, как сигнал трубы на кавалерийского коня: он взбодрился. Взбодрился и, отбросив вопросы, закричал:
— Солнышко, ты гений! Это то, что мне больше таблеток нужно!
И метнулся к столу. Слопав кашу в один присест, Иван Семенович сытно рыгнул, довольно крякнул и, вставая из-за стола, сообщил:
— А теперь можно и поспать.
— Спокойной ночи, — прошелестела Липочка, изумленно глядя в удаляющуюся спину мужа.
На этот раз Желтухин заснул, едва коснувшись небритой щекой подушки. И спал уже не тем субтильным таблеточным сном, какой даровала ему фармацевты, а сном богатырским, замешанным на масляной манной каше. Каши этой немеряно было теперь в Желтухинском нутре. От нее опускалась в самый низ живота могучая мужеская сила. Силу эту Иван Семенович чувствовал даже сквозь сон, отчего радостно строил планы на будущее: “Эх, покажу! Завтра всем покажу! Завтра всех оприходую!”
— Солнышко, почему ты не спишь?
Липочка стояла не жива не мертва. Не в силах вымолвить ни слова, она беспомощно покосилась на стол, где царила салатница, и обреченно подумала: “Теперь я точно пропала!”
Но дело обстояло совсем не так. Источающая ароматный парок салатница, до краев наполненная живительной манной кашей, подействовала на Желтухина, как сигнал трубы на кавалерийского коня: он взбодрился. Взбодрился и, отбросив вопросы, закричал:
— Солнышко, ты гений! Это то, что мне больше таблеток нужно!
И метнулся к столу. Слопав кашу в один присест, Иван Семенович сытно рыгнул, довольно крякнул и, вставая из-за стола, сообщил:
— А теперь можно и поспать.
— Спокойной ночи, — прошелестела Липочка, изумленно глядя в удаляющуюся спину мужа.
На этот раз Желтухин заснул, едва коснувшись небритой щекой подушки. И спал уже не тем субтильным таблеточным сном, какой даровала ему фармацевты, а сном богатырским, замешанным на масляной манной каше. Каши этой немеряно было теперь в Желтухинском нутре. От нее опускалась в самый низ живота могучая мужеская сила. Силу эту Иван Семенович чувствовал даже сквозь сон, отчего радостно строил планы на будущее: “Эх, покажу! Завтра всем покажу! Завтра всех оприходую!”