Милевская Людмила. Выстрел в чепчик

   — Нет, Машенька, нет, — мрачнея и отводя в сторону глаза, возразил Архангельский.
   — Маруся, а как ты его нашла? — переполняясь удивлением спросила я.
   Маруся хлопнула себя по лбу и воскликнула:
   — И ты еще у меня спрашиваешь, старушка! Гналась же за этим Пупсом твоим, а он шмыгнул сюда…
   Епэрэсэтэ! — вдруг взвыла она. — Совсем я тут с вами заболталась! А где же Пупс?
   Услышав такое, я обезумела: сорвалась с подоконника, схватила Архангельского за грудки и начала его трясти, приговаривая:
   — Так это ты натравил двойника на Пупса! Так это ты натравил!
   Архангельский так растерялся, что начал жалобно лепетать:
   — Он же безвредный, он же никого не убил и убивать не собирался. Это так, чтобы попугать немного.
   Маруся хлопала глазами, силясь что-нибудь понять.
   Мне лишь оставалось надеяться на ее бестолковость, надеяться и радоваться ей.
   — Попугать? — не теряя времени, возмутилась я. — Зачем нас пугать? Думаешь, жизнь с этим плохо справляется, еще и ты пристроился. И не так это все безобидно. Уже есть жертвы.
   Глаза Архангельского наполнились ужасом.
   — Какие жертвы? — закричал он.
   — Роза и" Тося. Пошел второй круг. Они в той же последовательности получили сотрясение мозга, в какой были шляпки, стрелы и картины. После Тоси на очереди Лариса, и кто знает, не проломит ли ваш двойник ей череп. Кстати, после Ларисы идет Маруся.
   Архангельский беспомощно воззрился на Марусю.
   — Да, я прямо вся за Ларисой иду, — по-прежнему ничего не понимая, подтвердила та.
   — Что же они делают, сволочи! Так же не договаривались! — прорычал Архангельский, после чего начало твориться совсем уже невообразимое.
   Архангельский понесся в комнату, а оттуда выскочил Пупс.
   — Я только из арбалета! — завопил он. — Только бабки занимал и из арбалета стрелял, все как договаривались. Картины — тоже моя работа, а по голове я никого, слышь, Вань, никого!
   И Пупс бросился к входной двери. Он отчаянно тряс дверь за ручку, пытаясь ее открыть, но ключ-то был в декольте Маруси. Маруся во все глаза уставилась на Пупса и тут вдруг поняла, что это не он.
   — Да это же не Пупс! — завопила Маруся. — Это же прямо весь не он!
   И она всею собою пошла на двойника. Бедняга истерически забился у двери и начал оседать на пол, прикрывая руками голову и поджимая под себя ноги. Против Маруси он был пигмей. Пигмей дистрофичный.
   Архангельский это быстро осознал.
   — Маша, Машенька, Машулька, — побледнев, залепетал он.
   Обхватив Марусю за талию, он пытался утащить ее обратно на кухню, но у Маруси планы были свои.
   — Так это он сбросил мою картину? — зверея, спросила она у меня.
   — Конечно, он, — подтвердила я.
   — Ну, сейчас ему покажу! — надвинулась на лжепупса Маруся.
   Тот затрепыхался под дверью, как попавший в силок зайчонок. И я и Архангельский тоже изрядно струхнули.
   — Маша, Машенька, — снова залепетал Архангельский, пытаясь отбуксировать Марусю на кухню, но это было непросто.
   Между ними завязалась борьба, за которой и я и лжепупс наблюдали с огромным напряжением. Вдруг что-то звякнуло об пол. Я глянула и увидела ключ, выпавший из декольте Маруси. Видимо, ключ этот до ее прихода к Ване торчал в двери, а войдя в квартиру, Маруся по привычке закрыла дверь на ключ, чтобы не сбежал кто-нибудь ненароком, и положила ключ в свое обычное хранилище — в декольте.
   Теперь этот ключ лежал на полу. Архангельский и Маруся были слишком заняты, чтобы ключ заметить, а вот лжепупс проявил сноровку. Впрочем, я тоже. Мы с ним одновременно поспели к этому ключу, едва не столкнувшись лбами. Однако, к моей гордости, я оказалась ловчей и первой схватила ключ, за что тут же и поплатилась. Лжепупс не стал миндальничать, он чем-то хватил меня по голове, я взвыла, и мир померк.
   Когда пришла в себя, то увидела переполненное состраданием лицо Маруси. Она склонилась надо мной и капала крупными слезами.
   — Ты жива еще, моя старушка? — спросила Маруся. — Хоть скажи, ты прямо вся жива?
   — Не прямо вся, а местами, — сказала я, безуспешно пытаясь подняться с пола.
   Лжепупса не было так же, как и ключа.
   — Где этот мерзавец? — спросила я.
   — Убежал, гад, — возмущенно сказала Маруся и погрозила своим огромным кулаком.
   Я воззрилась на Архангельского.
   — Ваня, — с укором произнесла я, — как ты мог?
   Как ты мог связаться с этим убийцей?
   Архангельский смутился, но все же сказал:
   — Кузя не убийца, Кузя парень неплохой, а это был розыгрыш.
   Возмущение придало мне силы, с этой силой я на ноги и вскочила.
   — Розыгрыш? — завопила я. — А если бы он промазал? Если бы он из своего арбалета промазал и вдолбил кому-нибудь в лоб? В лоб твоей, скажем, Марусе?
   — Да, мне прямо всей в лоб! — гневно подтвердила Маруся.
   — Он не промажет никогда, — уверенно заявил Архангельский. — Кузя такой мужик, у него первый разряд, а расстояние было смешное.
   — Видели мы, какой он мужик, — возмутилась Маруся. — Под этой дверью прямо сейчас навалялся твой мужик. Глянь, старушка, там хоть сухо, — чисто риторически спросила Маруся и тут же продолжила:
   — А перед этим в моем чулане прямо весь насиделся. Он же, сволочь, на этом не остановится. Он же маньяк. Он же дальше пойдет всех по башке лупить.
   — Да не он же лупил, — ужасаясь, закричал Иван Федорович. — Договора у нас такого не было. Зачем бы он лупил? Не он это, вы же слышали, он сам сказал, что не он по голове лупил.
   Маруся подбоченилась и проревела:
   — Ваня, лучше не пудри нам мозги! Видела я, как не он по голове лупил! Так кулаком хватил нашу старушку, что, думала, череп ее расколется.
   «Боже мой, — от ужаса теряя сознание, подумала я, — неужели прямо так и влупил?»
   Маруся, недолго думая, окатила меня водой и спросила:
   — Ну как, старушка?
   — Больше не надо, я жива, — поспешила сообщить я.
   Тогда Маруся продолжила:
   — И ты после этого, Ваня, будешь утверждать, что и Тосю не он по голове шарахнул?
   — Не он, — отступая на кухню, гнул свое Ваня.
   — А если не он, так почему же Соньку — он? Бедная баба! Так саданул: были бы у нее мозги, выскочили бы.
   Изверг! Сделал свое дело и убег, а нам теперь мучайся с ней, с полоумной? И как, Ваня, я верить тебе могу, когда в твоем присутствии дали старушке по голове, а ты утверждаешь, что это не он?
   Архангельский растерялся. Выглядел он уже задумчиво. Ушел куда-то мыслью и бормотал:
   — Не он, не он, не мог он, был другой договор…
   — С кем договор? — спросила я.
   — Со мной, — будто бы очнувшись, ответил Архангельский.
   — Маруся, — украдкой подмигивая, сказала я, — здесь творятся страшные дела. Вызывай милицию.
   — Я не могу сдавать моего Ваню, — ответила Маруся. — Вызывай сама.
   Я вытащила мобильный и демонстративно начала набирать номер.
   — Не надо, — закричал Архангельский. — Это глупо. Зачем ты звонишь?
   — Вызову ментов, пускай с вами разберутся, — пригрозила я. — Можешь, правда, все мне рассказать.
   Тогда и менты не понадобятся.
   Архангельский вздохнул с облегчением.
   — Зря шантажируешь, — с обидой сказал он. — Здесь и рассказывать нечего. Как-то в пьяной компании бреханул один корешок, что таких худых, как Витька-главбух, больше и нет на планете, а я возьми и ляпни, что есть у меня знакомый один, который точная копия Витьки-главбуха. Ляпнул и забыл, а время прошло, и заявился ко мне тот корешок. «Подзаработать хочешь?» — говорит. А кто ж не хочет? Я вот квартиру купить хочу да забрать к себе Марусю.
   — Ах ты мой мусипусик! — заворковала Маруся.
   — Ты, глупая, не расслабляйся, — прикрикнула я, показывая на свою голову.
   — Успокойся, старушка, ты вне очереди прошла, — обрадовала меня Маруся. — Зато теперь тебе ничего не грозит, а вот мне еще предстоит, и кто знает, чем это кончится. Может, я прямо вся тяжелое сотрясение получу.
   Архангельский озадаченно уставился на нас.
   — Какое сотрясение? — нервно спросил он. — Вы о чем? Больше не будет никаких сотрясений. Все. Мы выбываем из игры. Раз так, пускай сами разбираются, а мне и денег никаких не надо.
   — Правильно, — обрадовалась Маруся, — прямо сразу ко мне и переезжай. Жили же мы как-то без денег, так зачем рисковать? Кто его знает, может, с деньгами нам и не понравится.
   — Маруся, — возмутилась я, — ты все время поперед батьки в пекло лезешь. Дай выяснить. Что это за знакомый? — обратилась я уже к Ивану Федоровичу. — Зачем он дурачил Пупса?
   — Ваня! Как ты мог на такое пойти? — не удержалась от вопроса и Маруся.
   — Да на какое — на такое? — рассмеялся Иван Федорович. — Там даже статьей не пахнет. Никакого преступления нет.
   — Как нет? — взревала Маруся. — А покушения?
   А картина моя?
   Архангельский пожал плечами:
   — С картиной Кузя перестарался, а в остальном все безопасно. Шляпки я сам продырявил, еще когда с Марусенькой жил.
   — Права, значит, я! — восхищаясь собою, воскликнула я. — И пульку в стену кафе вы вконопатили?
   — Ну, мы. Кузя потом из арбалета постреливал, чтобы наделать шороха Он же и по знакомым ходил, «чирики» сшибал, все как договорились мы с ним.
   Подгримировали мы его, я заценил — вылитый Витька, если не сильно приглядываться. Тогда и на прямое общение с Розой замахнулись. Кузя пьяные дебоши устраивать начал. Мы же знали, Соня, что ты мимо никак не пройдешь, обязательно нос свой совать везде станешь, на это и рассчитывали. Не так уж и много пришлось потрудиться нам, а бабки за это крутые пообещали.
   — А кто пообещал-то? — деловито поинтересовалась Маруся. — Может, я прямо вся их и получу?
   — Тебе еще туда надо сунуться, — прикрикнула я. — Угомонись! А чего этой фирме надо от Пупса? — спросила я уже у Ивана Федоровича.
   — Надо было всего лишь Виктора наклонить документ какой-то подписать.
   — Так ты не знаешь даже, что за документ? — изумилась я.
   Архангельский шумно поскреб в затылке и сказал:
   — Ну, да. Не знаю. В мою задачу входило только переговоры с Витькой вести и Кузю направлять.
   — А кто это все придумал? — спросила я.
   — Ваня! — поддержала меня Маруся. — Сейчас же говори, кто это придумал!
   — Да не могу я вам этого сказать. Опасно вам знать это. Он крутой мужик, кстати, работал раньше на «Мосфильме».
   — Это сразу бросается в глаза, — отметила я, — состряпал неплохой сценарий.
   — Да, — согласился Архангельский, — состряпал он. Как узнал, что Кузя из арбалета стреляет отлично, тут же и придумал. Неплохо замутил.
   — А если бы мы в милицию заявили? — поинтересовалась я.
   — А что бы вы там сказали? — удивился Архангельский. — Даже при самом плохом раскладе всегда можно на розыгрыш списать. Я тайком Тамарке позванивал, сплетни от нее узнавал, поскольку она не дружит с Марусей и потому не скажет ей обо мне.
   — А потом, наслушавшись сплетен Тамарки, — продолжила я, — ты, подлый, Кузю на новые покушения посылал. Поняла теперь, Маруся, откуда зараза эта произрастала?
   — От Тамарки?! — почесывая кулаки, взревела Маруся. — Ну, старушка, умеешь ты подруг себе выбирать!
   — Ох, и потешились мы вволю, — добавил масла в огонь Архангельский.
   Он улыбнулся, видимо, вспоминая самые смешные эпизоды их сценария.
   Маруся возмутилась:
   — Ты что дыбишься? Я прямо вся испугалась, а ты лыбишься! И зачем вы все время воровали стрелу?
   У вас что, стрел нет больше?
   — Есть у них стрелы, — ответила за Архангельского я, — им надо было наше внимание посильней привлечь к Пупсу. Им хотелось, чтобы мы все о нем заговорили, какой он странный, и все прочее. Репутацию чокнутого Пупсу создавали.
   — Одно я точно знаю, что для пользы народной старались. Чиновника какого-то крупного с помощью документа, который Витька подпишет, собираются завалить. Обвинят его во взяточничестве, в газете пропишут — и нет человека. А Витьку в крайнем случае уволят, и больше ничего.
   — Ваня! — возмутилась Маруся. — Как ты мог? Ты же был дружен с Пупсом! Пупсу репутацию испортил, старушке голову разбил! Шляпы издырявил! Нет, я прямо вся обиделась на тебя!
   Маруся схватила меня за руку и рявкнула:
   — Старушка, пойдем отсюда. Я прямо вся его не прощаю.
   И мы ушли.
   Признаться, я была за Марусю горда. Наконец-то она повела себя как настоящая подруга.
   — Спасибо, малышка, — прошептала я, пожимая ее честную руку. — Ты растрогала меня, хотя, если правду сказать, у меня не так уж и сильно болит голова. Не стоило из-за этого ругаться с Ваней.
   — Ты что, старушка? — изумилась Маруся. — При чем здесь твоя голова? Я просто вспомнила, что у меня в туалете бачок потек.
   — А при чем здесь бачок? — изумилась и я. — Ты же поругалась с Ваней!
   — А что мне оставалось делать? Рано утром придет Аким ремонтировать мой бачок. Что, по-твоему, я сказала бы Ване?

Глава 42

   Не стоит, думаю, говорить, что к семейному очагу я вернулась поздно. Евгений рвал и метал.
   — Что происходит? — закричал он, едва я переступила порог дома.
   Я попыталась изобразить невинность:
   — А что происходит?
   — Еще спрашиваешь? В доме творится непонятно что! Санька делает стойку на голове, баба Рая обсматривается рекламой, на кухне шаром покати, а тебя я скоро буду видеть только на фото, на ментовском стенде среди объявлений «разыскивается преступница».
   — Вот жа ж до чяго додумалися! — раздался из комнаты голос бабы Раи. — Уже жа ж усю семью блатуют у пса пробовать. И говорять, что от боли помогает.
   Я поспешно прикрыла дверь и зашептала:
   — Женька, что случилось? Почему ты про милицию заговорил?
   А Евгений мне в ответ, качая головой:
   — Звонил тебе Иван и кодирование как-то объяснялся, а я подозреваю, что он в бегах. И ты с ним в каком-то деле.
   — Что за чушь! — рассердилась я. — Почему Иван в бегах? Он просто ушел от Маруси.
   — И потому уволился с работы, снял квартиру и никому адреса не оставил? Знаешь, какую работу он заказывал компьютерщице?
   — Какой компьютерщице? — попыталась я прикинуться дурочкой.
   Но разве с моим Женькой прикинешься?
   — Сама знаешь какой, — усмехнулся он.
   — Ты что, следишь за мной?
   — А как я еще узнаю, чем занимается моя жена?
   — Ладно, черт с тобой, следи. Все равно я ничем таким не занимаюсь.
   — Точнее, вообще не занимаешься ничем, если не считать занятием твою беготню по городу.
   — Не морочь мне голову, — возмутилась я. — Лучше скажи: что Ваня заказывал компьютерщице Маше?
   — Маша подделывала подпись Виктора.
   — Подпись Пупса? — испугалась я.
   — Да. Я недавно разговаривал с ней. Маша сказала, что изобразила подпись Виктора под каким-то документом, содержание которого она не знает. Точнее, она изобразила его подпись на чистом листе бумаги.
   — Этой подписью и шантажировали Пупса, — догадалась я. — Они так заморочили ему голову, что он уверовал во все, даже в то, что сомнамбулически подписал какую-то бумагу. «Раз подписал эту, терять уже нечего, подпишу и другую», — подумал Пупс.
   Евгений рассердился и спросил:
   — А ты-то здесь при чем?
   — Странные у тебя вопросы. У Розы неприятности, а ты предлагаешь мне стоять в стороне и любоваться?
   Пойми же, я не по городу ношусь, а спасаю Розу вместе с ее Пупсом.
   — И поэтому вошла в сговор с Марусиным Ваней, который Виктора подставил?
   Я была потрясена. Столько времени потратила на то, что мой Евгений раскрыл в два счета. Но это говорит скорее о его гениальности, чем о моей бестолковости.
   — Откуда ты знаешь про Ваню? — поразилась я.
   — Виктор сегодня приходил и вкратце обрисовал ситуацию. Он сказал, что ты везде лезешь и мешаешь ему решить его проблемы. Виктор боится, что ты помешаешь ему подписать какой-то договор и от этого всем будет только хуже.
   — Что за договор, он тебе сказал?
   Евгений нахмурился:
   — Нет, но сказал, что там и не пахнет преступлением. У некоторых людей будут неприятности, только и всего. А если ты от Виктора не отстанешь, крупные неприятности будут у многих людей, в том числе и у тебя.
   Ясно?
   Я попятилась:
   — Пупс что, угрожал?
   — Нет, это я тебя предупреждаю, — успокоил меня Евгений.
   — А про Машу как ты узнал?
   — Нашел у тебя ее адрес и поехал, представился другом Ивана, поскольку под адресом стояло его имя.
   Дальнейшее узнать не составило труда.
   — Маша занимается подделкой подписей? — изумилась я. — А на вид такая милая женщина.
   — Ничего преступного она не сделала, — неожиданно вступился за нее Евгений. — Ей сказали, что потерян документ, она его и восстановила по копии с помощью своей программы. А зачем туда полезла ты?
   — Я же тебе сказала: Пупса спасаю.
   Евгений как разозлится да как закричит:
   — Да он же не хочет спасаться! Так оставь его в покое!
   Я сделала вид, что не испугалась, и сказала:
   — Он, глупый, сам не знает, что ему надо.
   — А ты умная? А может, ты связалась с той бандой, которая шантажирует Пупса?
   — Бог с тобой, Женя, подумай, что ты говоришь?
   — А что я должен говорить, когда звонит Ваня и сообщает, что какой-то Кузя уже уехал из города и поэтому ты можешь быть спокойна. Ваня пообещал, что тоже отвалит, как только договор подпишут. Нетрудно догадаться, какой договор он имеет в виду.
   — Кузя уехал из города! — обрадовалась я. — Значит, не будет больше покушений! Женя, ты должен поговорить с Пупсом. Возьми его под охрану.
   Евгений опять рассердился:
   — Да как я его под охрану возьму? Против его воли? Я Виктору помощь свою предлагал, он запуган, боится, говорит, что и без меня свою проблему решит. Все твердит: «Осталось немного, уже скоро».
   — Вот именно, — огорчилась я. — Совсем немного до подписания договора осталось. Хорошо, хоть Кузя этот противный уехал, но еще лучше было бы, если бы я его поймала и Пупсу предъявила. Ничего, я и без Кузи Пупса от глупости спасу. Роза скажет еще мне спасибо.
   Евгений схватился за голову.
   — Права баба Рая, — заявил он. — Тебе хоть кол на голове теши, ты все про свое.
   Плюнул и ушел, а я бросилась звонить Архангельскому.
   — Это правда, что Кузя уехал? — спросила я у него.
   — Что ж вы с Марусей его так напугали, — горестно вздыхая, упрекнул меня Архангельский. — Даже от денег человек отказался, побег так, что пятки засверкали.
   — Пусть лучше его пятки сверкают, чем наши головы сотрясаются, — резонно заметила я.
   — Да не бил он никого по голове! — взорвался Архангельский.
   — А почему ты так уверен?
   — Да потому, что Кузя делал только то, что оговорено было. Зачем ему на себя лишнюю работу брать?
   — А может, он ненормальный.
   — Он нормальней тебя. Просто подзаработать хотел человек, а как услышал, что ему уже сотрясение мозга на телегу грузят, так и испугался. Он мухи не обидит, вот какой человек.
   Я рассмеялась, хотя надо бы было заплакать.
   — Это было очень заметно, — сказала я. — Такой фингал наварил Розе, посмотреть любо-дорого. И у Маруси неплохой фиш ал. Сам видел.
   — Это случайно, — оправдывался Иван Федорович. — Маруся виновата сама.
   — А Роза?
   — И Роза.
   — Все у тебя, Ваня, виноваты, кроме Кузи и тебя.
   А я считаю, что плохой ты человек.
   Несмотря на все преступления, Архангельский удивился и даже обиделся.
   — Чем это я плохой человек? — спросил он.
   Немало наглости такой поражаясь, я ответила:
   — А тем, что толкаешь Пупса на преступление. Был бы ты хорошим человеком, то договор не дал бы ему подписать.
   Тут уж Архангельский повел себя просто вероломно.
   Он заявил:
   — Да Виктор пускай еще спасибо скажет мне, что я в это дело ввязался. Могло быть гораздо хуже, если бы я мысль о двойнике не подал. Витьку могли бы и силой заставить. Ты вот что, Сонь, не обижайся, знаю я кое-что, но при Марусе говорить не хотел.
   — Так говори же скорей без Маруси! — закричала я. — А не то ввяжусь и всю малину вам сам знаешь что…
   Иван Федорович испугался и начал выдавать чистосердечные признания.
   — Вообще-то я где из разговоров, где по случаю разузнал кое-что, — сказал он. — Не дурак же лезть в дерьмо полное. Дело больше политическое, хотя и с меркантильным уклоном. Витькина фирма никого не интересует. Хотя она, конечно, и неслабый генподрядчик. Через нее хотят притопить другую компанию, посолидней, а в процессе затопления той, другой, компании нагадить по-крупному хотят кое-кому из администрации. Точнее, хотят человека из администрации убрать, чтобы своего поставить, а сделать все так, будто компания эта, с которой Витькина фирма сотрудничает, взятки администрации дает. Ну, ополчились они на компанию, дорогу она им где-то перешла. Напрямую туда лезть боятся, так через Витьку какой-то придумали трюк, но я в этом не понимаю. В бумагах не разбираюсь ни шиша. Зато если Витька договор подпишет, неприятностей избежит и бабки приличные получит.
   — Все ясно, — сказала я. — Из-за бабок Пупс от моей да Женькиной помощи отказывается. Ладно, фиг с вами, раз вы такие алчные, но лично я бы, Ваня, не советовала тебе на подписание договора ходить.
   — Почему? — насторожился Архангельский.
   — По кочану, — ответила я, повесила трубку и отправилась читать Саньке сказку.

* * *

   На следующее утро я позвонила Тамаре и напомнила:
   — Сегодня должна прилететь стрела, а завтра картина на очереди.
   — Да знаю я, Мама, не трави мою душу. Больше всего я боюсь за свою голову. Второго удара она не перенесет.
   Мне стало стыдно, к тому же захотелось Тамарку успокоить, и я приоткрыла часть своего секрета.
   — Стрелы может и не быть, — сказала я. — А уж за голову и вовсе не беспокойся — голова у них не в плане. Я все устроила. К, узя уехал.
   — Какой Кузя? — удивилась Тамарка.
   — Да тот, который дублировал Пупса.
   — Мама, ты невозможная! — закричала Тамарка. — Уж не соскучишься с тобой. Вчера мне что говорила?
   Что Пупс действительно тронулся умом.
   — У-у-у, моя дорогая, — рассмеялась я. — С тех пор столько воды утекло. Но об этом не спрашивай, все равно пока не расскажу.
   Тамарка так и послушалась меня — сразу начала спрашивать, но я, ссылаясь надела, быстренько разговор свернула.
   «Сегодня хозяйством займусь», — решила я.
   И занялась. Несмотря на протесты бабы Раи, я вывалила из шкафа всю одежду на пол и начала ее перебирать. Это такое интересное занятие, рыться в собственных вещах, передать вам не могу. Весь день у меня на это ушел. Даже забыла про Пупса и все неприятности, связанные с ним. Да и какой там Пупс, когда впечатлений и без него хватало. Совершенно неожиданно нашла выпускное платье Маруси. Как оно оказалось у меня, одному богу известно.
   «Маруся меня убьет, если об этом узнает, — подумала я, разглядывая платье, больше похожее на чехол для самолета. — Надо будет как-нибудь незаметно подбросить ей этот кошмар, хотя как незаметно подбросить десять метров кримплена — ума не приложу».
   Евгений, вернувшись с работы и найдя меня за мирным женским занятием, пришел в благодушное расположение духа. Он так обрадовался, что сразу же пригласил меня.., посмотреть с ним по телевизору футбол.
   Я решила быть паинькой, а потому вежливо отказалась и продолжила перебирать вещи.
   Спать я ложилась с огромными впечатлениями и всю ночь видела во сне кружевную бабулину блузку, шитую в позапрошлом веке. Очень интересный сон, незабываемый и непередаваемый.
   Проснулась я в отличном настроении и, поскольку первая половина шкафа была уже перебрана, я принялась за вторую.
   Там было ничуть не хуже. Чего я там только не нашла: шарф Розы, берет Ларисы, зонтик Маруси, сумку Тамарки…
   Не шкаф, а склад потерянных вещей. Просто напасть какая-то. Свои шмотки некуда класть, с годами плодятся как кролики, так я еще и чужие храню. О, что это? Перчатка Тоси… Одна.
   Дырку Тося проделала мне в голове этой перчаткой.
   Как я, помнится, сопротивлялась, но Тося оказалась права: у меня она забыла эту перчатку. А кто виноват?
   Баба Рая, конечно.
   А это что? О, боже! Кашне Тамарки с бриллиантовой брошкой, которую она искала даже с милицией.
   Надо срочно обрадовать ее.
   Я тут же позвонила Тамаре и сообщила:
   — Нашлась твоя брошь с бриллиантами.
   — Мама, только не говори мне, что она у тебя, — возмутилась неблагодарная Тамарка. — Ты уже жизнью своею клялась, что ничего подобного у себя не находила. Брошь была на кашне?
   — Увы, да, — согласилась я и, чтобы прервать этот неприятный разговор, спросила:
   — Ну, что стрела? Не покушались на тебя?
   — Мама, нет, — радостно воскликнула Тамарка. — Ты гений.
   — То-то же, — сказала я. — Одна кручусь, спасаю вас всех — и никакой помощи. Ладно, Тома, некогда мне.
   — А чем же ты так занята?
   — Да надо Тосе еще позвонить — обрадовать и ее.
   — Неужели нашлась перчатка? — поразилась Тамарка.
   Я тоже поразилась:
   — Ну как ты только помнишь все? У меня события в голове перемешиваются в винегрет сразу после их свершения.
   — Уж я-то знаю, — с удовлетворением сообщила Тамарка, и на этой радостной ноте мы простились.
   Я позвонила Тосе, но трубку поднял Тася, ее муж, и сообщил, что Тося у Ларисы.
   — А что она там делает? — без всякого энтузиазма поинтересовалась я.
   — Неужели ты не знаешь? — удивился Тася. — На Ларису было совершено нападение.

Глава 43

   Когда я вошла в квартиру с перчаткой Тоси и беретом Ларисы в руках, Лариса в полной прострации сидела на диване. Ее волосы почему-то были мокрые.