Милевская Людмила. Выстрел в чепчик

   — Слышала? — изумилась я. — Маруся, да об этом знает каждый ребенок. Ты безбожно отстала от жизни.
   — Старушка, — рассердилась Маруся, — я от всего этого далека! У меня интересы другие…
   — Знаю, Ваня.
   — Да, Ваня, и теперь вот она.
   — Кстати, если хочешь сообщить о ней всему миру, тогда уж лучше помести эту информацию на своей страничке. Еще лучше будет, если дашь рекламу, тогда уж точно хоть кто-то на твою страничку зайдет.
   — Сколько проблем, — расстроилась Маруся. — Адрес, страничку, рекламу… Тогда уж проще просто выйти на Красную площадь и ругать ее самыми последними словами.
   — Уверяю, эффект будет больший, — заметила я.
   Но, похоже, Марусю уже волновали другие проблемы.
   — Ох, — потягиваясь, воскликнула она, — почему у меня нет волшебной палочки?!
   — А чего бы ты хотела? — спросила я, отправляя на тарелку первый бутерброд.
   — Хотела бы во Францию. Уехать в Париж, глотнуть там свободы…
   — Побойся бога, — возмутилась я. — Франция — полицейское государство. Оттуда даже статуя Свободы сбежала в Америку, правда, сбежала весьма неудачно, поскольку тут же выяснилось, что и Америка полицейская страна. Там нарушены все права человека, которых, по сути, нет нигде и быть не может.
   — А что же там есть?
   — Там есть все, кроме свободы.
   — А где же свобода? — растерялась Маруся.
   — Настоящая свобода только в России. Статуя Свободы это сразу же поняла, как только в Америку хлынула толпа русских эмигрантов.
   — Ты права, — согласилась Маруся, отправляя в рот бутерброд. — Только у нас можно делать все, что хочется, — жутко чавкая, добавила она.
   — Маруся! — закричала я. — Прекрати хватать бутерброды! Так я никогда не наполню тарелку! Что за обжорство и жадность?
   — Старушка, это не жадность и не обжорство.
   — А что же?
   — Чувство самосохранения, — с достоинством пояснила Маруся, принимаясь за следующий бутерброд. — Таким образом я сохраняю себя от голода.
   Я вышла из берегов и закричала:
   — Все! Хватит! У моих бутербродов совсем нет чувства самосохранения, раз им не удается сохраниться от тебя. А вот у меня есть чувство самосохранения, но и оно почему-то плохо меня сохраняет. Как хочешь, а я поехала к Тосе. Раз уж меня так рано подняли.
   — Я тебя отвезу, — подскочила Маруся, панически дожевывая бутерброд.

* * *

   С Тосей мы столкнулись у двери ее же квартиры.
   — Ты что здесь делаешь? — со всей прямотой поинтересовалась Маруся.
   — Только что проводила Ларису, — скорбно качая головой, сообщила Тося.
   — А почему мы ее не видели? — удивилась я.
   — Лариса спустилась по лестнице.
   Маруся презирала лестницы и даже на второй этаж всегда поднималась на лифте, какая бы очередь возле него ни собиралась. Я же всегда входила с Марусей в лифт со страхом, опасаясь, хватит ли его грузоподъемности.
   — У меня жуткие творятся дела, — жестом приглашая нас в квартиру, сообщила Тося.
   — Тасик опять скандалит? — обрадовалась Маруся, проходя прямо на кухню и жадным взглядом обследуя стол.
   — Нет, хуже. Вчера — стрела, сегодня — шляпка.
   — Наоборот, — воскликнула я, — сначала шляпка, потом стрела.
   Тося удивленно на меня посмотрела и спросила:
   — Откуда ты знаешь?
   — Вывела чисто логически, — важничая, сообщила я. — Путем сложнейших умопостроений.
   Маруся переводила взгляд с меня на Тосю, с Тоси на меня и ничего не понимала.
   — Епэрэсэтэ! — закричала она. — На каком языке вы говорите?
   — На русском, разумеется, — ответила я.
   — Так почему же я прямо вся вас не понимаю?
   — Она не в курсе? — удивилась Тося.
   — Прямо вся, — заверила Маруся.
   — С Тосей вчера произошла та же история, что и с Розой, — пояснила я. — Ее пытались из арбалета убить.
   А перед этим прострелили шляпку.
   — Нет, ну как ты догадалась? — изумилась Тося, пока Маруся широко открытым ртом судорожно глотала воздух. — Про шлянку я еще никому не рассказывала, кроме Ларисы. Да и Ларисе рассказала только что. Я сама про нее узнала вчера вечером.
   — Ты под сильным впечатлением вернулась из универмага и, вспомнив про шляпку Розы, решила исследовать и свою? — тоном утверждения спросила я.
   — Именно! — воскликнула Тося. — Даже не знаю, когда ее прострелили! С ума можно сойти! Меня хотели убить, а я даже не заметила. Вот до чего замоталась с этим Тасиком.
   — Думаю, убить тебя хотели три дня назад, — предположила я. — В Розу стреляли в понедельник, а стрела прилетела в среду. Вчера был четверг, и в тебя летела стрела, следовательно, шляпку прострелили во вторник. Если убийца ничего не перепутал.
   Тося побледнела.
   — Думаешь, он соблюдает один и тот же интервал? — спросила она.
   — Сегодня узнаем, — ответила я. — Если до завтра не упадет картина, значит, не точно соблюдает, а если упадет, то соблюдает. В том, что вас хотел убить один и тот же человек, у меня нет сомнений.
   — У меня тоже, — согласилась Тося.
   — Вы что, епэрэсэтэ! — закричала очнувшаяся Маруся. — Шутите?! Вы же сами говорили, что картина — случайность!
   — Теперь я так не думаю, — нахмурилась Тося. — Я своими глазами видела стрелу, и в шляпке моей дырка. Когда я сегодня рассказала об этом Ларисе, она рассмеялась и сказала, что дырку в шляпке я сделала сама. Боже, ведь то же самое я говорила Розе! Я бездушно над Розой посмеялась, когда бедняжка от страха была сама не своя, вот бог и наказал меня.
   Тося схватилась за голову, а потом нервно затеребила крестик на груди, бормоча молитву.
   — Лариса права, а вы разум потеряли! — гаркнула Маруся. — Я прямо вся с вас смеюсь. Кому может понадобиться убивать вас? Если кто-то решил над вами подшутить, это я еще пойму, а в убийство поверю только тогда, когда увижу ваши трупы…
   На этом речь Маруси оборвалась, потому что со стороны комнат до кухни донесся грохот. Мы, расталкивая друг друга, вырвались из двери, в которой застряли по причине чрезвычайной спешки, и помчались в зал.
   Тщательные обследования показали, что все предметы стоят на своих местах.
   Мы дружно переместились в спальню и, кроме разобранной кровати, ничего интересного не увидели.
   В Тасиной комнате тоже не было никаких разрушений. Мы изумленно переглянулись.
   — Что же это было? — растерянно спросила Тося.
   — Я прямо вся слышала грохот, — гаркнула Маруся.
   — Картина! — закричала я. — На этой стене висела картина! Где она?
   Действительно, над письменным столом Таси всегда висела вполне приличная копия картины «Бурлаки на Волге». Тася еще любил по этому поводу шутить, что картина — копия с той жизни, которую устроила ему Тося. С ним я абсолютно согласна: жизнь его действительно нелегка.
   — Картина! — закричала Тося. — Куда делась картина?
   Мы дружно упали на пол и заглянули под стол — там лежала картина. Рамка разбилась вдребезги, и бурлаки тянули лямку уже на полу.
   — Бедный Тася! — запричитала Тося. — Что было бы с ним, если бы он сидел за этим столом?
   — Так на кого покушаются? — деловито осведомилась Маруся, тщательно пережевывая зацепленный на ходу бутерброд.

Глава 7

   Минут пять мы говорили хором, а потом как по команде замолчали и задумались. Первой нарушила молчание Маруся.
   — Надо срочно ехать к Розе, — гаркнула она.
   — Зачем? — удивилась я.
   — Чтобы посмотреть, жива ли она, — пояснила Тося.
   — Нет, к Розе ехать не надо, — с волнением воскликнула я. — Бедняжка с большим трудом успокоилась, а вчерашнее приключение опять всколыхнуло ее страх. Зачем тревожить Розу? Чтобы узнать, жива ли она, достаточно ей позвонить.
   — Раз ее страх вчера все равно всколыхнули, то можно и поехать, — рассуждала Тося, — вот только я не знаю — зачем? Что Роза нам скажет?
   — Ничего, — не переставая жевать, ответила Маруся. — Но мы будем все вместе думать и сопоставлять.
   Раз дело такое и даже картина упала, то я прямо вся поверила: вас кто-то хочет убить. Грохнуть. И вас, и ваших мужей.
   — Насчет мужей сомневаюсь, а вот в остальном Маруся права, — подтвердила я. — Хорошо, поехали к Розе. Тося, захвати свою шляпку.
   И мы отправились к Розе.
   — Роза, ты только не падай, но в Тосю тоже стреляли, и сегодня у нее сорвалась со стены картина, — с ходу сообщила Маруся, после чего Роза сразу упала. — Я бы гоже прямо вся умерла, если бы на меня покушались, — заверила Маруся, перешагивая через Розу и направляясь на кухню.
   Мы с Тосей подняли Розу и, сгибаясь от тяжести, потащили ее на диван, хотя Марусе сделать это не составило бы труда, но кто дерзнет ее просить? Ведь после этого у Розы могут быть переломы, столько силищи у Маруси. И она эту силу не всегда контролирует.
   — Надо брызнуть на нее холодной водой, — сказала Тося.
   — Нет, лучше дать понюхать нашатыря, — возразила я.
   — Я бы сделала и то и другое, — жутко чавкая, прокомментировала Маруся.
   — Маруся, тварь такая! — закричала Тося. — Что ты там уже жрешь?!
   — Колбасу, — виновато призналась Маруся.
   — Где ты ее взяла?
   — В холодильнике.
   Тут уж не выдержала и я.
   — Пока хозяйка лежит в обмороке, ты шаришь в ее холодильнике? — возмутилась я. — Ты просто мародерка какая-то!
   — Я просто хочу есть, — пожаловалась Маруся. — И если срочно что-нибудь не сожру, то прямо вся упаду от голода, а это совсем не одно и то же, что с Розой. Меня всю вы не поднимете. Меня всю даже «Скорая помощь» не сможет забрать, поэтому я должна особенно всю себя беречь, хотя бы из заботы о вас.
   — О нас? — изумились мы.
   — Ну, чтобы не доставлять вам хлопот, — пояснила Маруся и откусила фантастически огромный кусок колбасы.
   — Ужас! — закричала Тося. — Она все жрет!
   — Правильно, — согласилась Маруся.
   — Нет, поверить не могу. Неужели она и в самом деле так жрать хочет? — спросила Тося уже у меня.
   — Думаю, да, — ответила я, массируя виски Розы и нервничая.
   — Практически всегда, — уточнила Маруся.
   «Что-то Роза слишком долго в себя не приходит», — забеспокоилась я.
   — Она действительно хочет жрать, — согласилась Тося.
   — Хоть это и удивительно, — добавила я. — И не забывай, она сейчас теряет вес. Как же она будет жрать, когда начнет поправляться? Нам ее уже не прокормить.
   — Лично я ее кормить не собираюсь, — раздраженно сообщила Тося.
   — Отстаньте от нее, пусть жрет, — проговорила Роза.
   Мы обрадовались:
   — Ты уже жива!
   — А что, у меня были другие варианты? — насторожилась Роза и на всякий случай предупредила:
   — Сегодня мне умирать нельзя, сегодня у меня три операции, это те, что плановые, а могут быть и срочные.
   — Тося, покажи ей свою шляпку, — приказала Маруся, — что-то она слишком оживилась, куда-то рвется, нас не покормив.
   Мы с возмущением уставились на Марусю, но Роза, похоже, больше терять сознание не собиралась. Она глянула на часы и засуетилась:
   — Девочки, если у вас есть что важное, то рассказывайте по-быстрому, я уже опаздываю на работу.
   Я и Тося, перебивая друг друга, рассказали о стреле и картине. Пользуясь этим, Маруся исчезла в недрах кухни и к концу нашего рассказа показалась в дверях комнаты с новым куском колбасы.
   — У вас с Тоськой есть общий враг, — компетентно заявила она.
   Тося и Роза откликнулись хором:
   — Мы знаем, это ты.
   Только в этот момент я сообразила, почему Тося так охотно отозвалась на предложение поехать к Розе — она спасала свой холодильник, точнее, его содержимое.
   — Зря шутите, — обиделась Маруся, — я прямо вся переживаю за вашу жизнь.
   — Она права, — согласилась я. — Вспоминайте, где пересекались ваши пути?
   — Да буквально на каждом шагу, — воскликнула Роза. — Заканчивая сегодняшним днем. Видимся не реже раза в неделю, постоянно друг другу звоним…
   — Нашли о чем говорить, — возразила Маруся. — Этак и в меня завтра палить начнут, если только в этом причина. Я тоже со всеми вами пересекаюсь.
   Мне пришлось признать, что и я таким образом пересекаюсь со всеми подругами.
   Роза опять поглядела на часы и пришла в ужас.
   — Все! — запаниковала она. — Уже опоздала, а мне пилить на другой конец города! Маруся, выручай!
   — Значит, так, — ставя руки в бока, сказала Маруся, — теперь перед нами две задачи: одна пустяковая, другая невыполнимая, но мы справимся.
   — Начни с пустяковой, — воскликнула Роза.
   — Пока ты будешь краситься и одеваться, мы со старушкой и Тоськой быстро бежим вниз, меняем свечи, заднее правое колесо, подкачиваем заднее левое и доливаем в бак бензин.
   Мы с Тосей сникли, а Роза обрадовалась и сказала:
   — Прекрасно. Теперь давай трудновыполнимую.
   — Перед этим ты кормишь меня досыта.
   Тут уж сникла и Роза, а мы с Тосей обрадовались, что не одним нам будет плохо.
   В результате после некоторых мучений мы кое-как доставили Розу на работу и поехали ко мне, поскольку Тося, ссылаясь на Тасю, к себе нас активно не приглашала. Я отправила бабу Раю на прогулку с Санькой, и мы начали строить догадки.
   — Признайся, у тебя есть враги? — откровенно спросила я у Тоси.
   — Сколько хочешь, — ответила Тося, недвусмысленно глядя на меня и Марусю. — Все завидуют моей красоте.
   Тот, кто хоть раз видел Тосю, поймет, насколько беспочвенно ее заявление. Бесхитростная Маруся тут же хотела его опровергнуть, но я заткнула ей рот бутербродом, шепнув:
   — Побойся бога, разве можно плохо о покойниках?
   В том, что Тося весьма близка к этому состоянию, я не сомневалась, да и как тут сомневаться, когда непонятно кто и непонятно за что постреливает в нее то из пистолета, то из арбалета. Ведь когда-нибудь можно и не промахнуться.
   — Странно, что на меня покушаются, — горестно заметила Тося.
   — А мне странно, что в тебя так долго не стреляли, — сказала я.
   Маруся радостно заржала.
   — Будь я твоим врагом, — заявила она, — я прямо вся в тебя стреляла бы. Эх, жалко, что я не твой враг, — горестно заключила она, с досадой хлопая себя по ляжкам.
   Я рассердилась:
   — Маруся, как ты можешь, мы с тобой о разных вещах говорим. Ты говоришь черт-те о чем, а я говорю о том, что слишком много времени прошло с того дня, как начали покушаться на Розу. Розу, кажется, оставили в покое, и все. Почти две недели не покушались на Тосю. Интересно, чем это можно объяснить? Почему так тянули?
   Тося пожала плечами.
   — Может, их не устраивала твоя шляпка? — сострила Маруся.
   — Кого их? — возмутилась Тося. — Думаешь, покусителей было много?
   — А ты думаешь, что все умеют одновременно хорошо стрелять и из пистолета, и из арбалета? — в свою очередь поинтересовалась Маруся.
   — Кто все? — возмутилась Тося.
   — С тобой невозможно разговаривать, — огрызнулась Маруся.
   И тут меня осенило. Да она же права!
   — Тося, ты же ходила без шляпки, — сказала я. — Когда ты ее надела?
   — Да вот три дня назад и надела, а больше и не носила, будь она неладна. Надела, и сразу дырка.
   — Так что же мы гадаем и с помощью логических заключений выясняем, когда в тебя стреляли, если ты знаешь это почти точно? — изумилась я.
   — Я не знаю, — буркнула Тося. — Я не гадаю.
   — Так вот, дорогая моя, — воскликнула я. — В тебя так долго не стреляли потому, что ты ходила без шляпки. Они ждали, когда ты ее наденешь. Надела бы раньше, раньше и прострелили бы.
   Маруся покрутила пальцем у виска и выразительно посмотрела на Тосю.
   — Наша старушка прямо вся сошла с ума, — сказала она. — Как мне повезло, что я книг не пишу. И со мной было бы то же самое.
   Тося промолчала, но по ее взгляду я поняла, что она полностью согласна с Марусей.
   — Ну и черт с вами! — разозлилась я. — Вы всегда надо мной смеетесь, а потом выясняется, что напрасно. Вот увидите, так будет и сейчас.
   Как я порой бываю права.
   — Да брось ты обижаться, старушка, — приободрила меня Маруся. — Лучше скажи, как он выглядит, этот адрес?
   Какой адрес? — не поняла я.
   — Да этот, интернетовский.
   — Бог ты мой! — возмутилась я. — О чем она говорит? У подруг такие неприятности, а она про своего Ваню! По-разному этот адрес выглядит.
   — К примеру?
   — К примеру сайт: три "w", точка, какое-нибудь имя или название, точка, «ru». Это простейший, конечно, но есть и очень длинные.
   — Что за «ру»? — наивно изумилась Маруся.
   Мы с Тосей переглянулись и, как истинно ш-сские, оставили ее вопрос без ответа, впрочем, Маруся уже была вся в размышлениях, где такой адрес достать. Видимо, она нашла выход, потому что очень быстро повеселела и, потирая руки, сказала:
   — Девочки, а не принять ли нам по пять капель?
   — Можно, — обрадовалась Тося, — а то у меня в груди все сжалось и никак не разжимается.
   — И у меня Женька на дежурстве, — согласилась я, вынимая из холодильника его изрядно початый коньяк.
   Мой ход не понравился Марусе.
   — Что там пить? — возмутилась она.
   — Сама же сказала — по пять капель, — напомнила я.
   — Но не так же буквально, — пожурила меня Тося. — Сейчас сбегаю.
   Через полчаса у нас шел пир горой, но вскоре вернулись Санька и баба Рая. Я знала, что баба Рая чувствует себя бездомной, когда у нас задерживается Маруся, и решила проявить сочувствие.
   — Маруся, — сказала я, — не пойми меня превратно и не подумай, что мне жалко бутербродов, но из кухни пора сваливать.
   — Гонишь? — ужаснулась Маруся.
   — Нет, давайте перейдем в гостиную, а то баба Рая не получит свою дозу кухни и будет в жутком кумаре.
   Синдром кухонной абстиненции, так хорошо знакомый всем русским женщинам, возвращающимся с длительного отдыха. У бабы Раи этот синдром протекает буйно, боюсь, нам мало не покажется.
   — Старушка уже напилась, раз по-блатному и по-научному заговорила, — констатировала Маруся, послушно подхватывая тарелки, бутылку и перемещаясь в гостиную.
   Тося забрала остальное и последовала ее примеру.
   — А что она у тебя дикая такая, баба Рая эта? — поинтересовалась Маруся, располагаясь за журнальным столиком и щедро наполняя рюмки.
   — Она не дикая, а своенравная, — пояснила я.
   — Слушай, старушка, — восторженно хлопнула меня по плечу Маруся, — а может, этой бабе Рае того?
   Найти ей хорошего деда, и сразу характер исправится.
   Подобреет.
   Я испугалась, живо представляя, что может получиться, если Маруся возьмется ставить на колеса еще и жизнь бабы Раи.
   — Нет, — сказала я, — давайте лучше споем душевную песню.
   И мы запели. И сразу время побежало…
   Нам было хорошо, мы забыли про шляпки, стрелы и пули и совсем оторвались от мира…
   Душевные песни мы перемежали с разговорами о политике, дружно ругали Америку и своих мужей. Маруся за неимением мужа ругала Ваню. Потом мы дружески обменялись секретными рецептами пирогов, которые тут же и забыли. После этого опять поругали вероломную Америку и принялись за песни.
   Звонок Розы застал нас за очень проникновенным исполнением «Хотят ли русские войны?». Маруся песню не пела, Маруся песню страдала. Мы с Тосей пытались соответствовать ей в меру своих сил.
   — Что за вой? — ужаснулась Роза.
   Я с достоинством затеяла беседу и мгновенно выяснила, что время не только быстро летело, но и улетело довольно далеко: Роза уже успела сделать все свои плановые операции и вернуться домой.
   — Куда пропала Тося? — строго вопрошала она. — Не могу до нее дозвониться.
   — Тося у меня, — пьяно, но честно призналась я. — И Маруся здесь же.
   — Так вот, — закричала Роза, — признавайтесь, кто из вас украл стрелу!

Глава 8

   — Мне стрела зачем нужна? — удивилась я.
   — Я прямо вся в той стреле не нуждаюсь, — воскликнула Маруся.
   — А я даже думать о ней не могу, не то чтобы ее красть, — призналась Тося.
   — Если вы стрелу не брали, то срочно приезжайте, — приказала Роза.
   Но Маруся и Тося заупрямились. Ехать к Розе им не хотелось.
   — Тогда я поеду одна, — сказала я.
   — А мы? — обиделась Маруся. — Мы же у тебя сидим, как же ты поедешь? Ты что, нас выставляешь?
   Будто первый раз я выставляю ее. Однако алкоголь иногда воздействует на Марусю странным образом: она становится чрезвычайно обидчива. Так она поступила и на этот раз: обиделась ни с того ни с сего и, хлопнув дверью, ушла. Я забеспокоилась.
   — Тося, беги за ней, — попросила я. — Вдруг она спьяну на своем «жигуленке» поедет?
   Слава богу, Тося послушалась и помчалась за Марусей. Я же, чтобы не раздражать бабу Раю, спешно прибралась в гостиной, задвинула грязную посуду за диван (завтра помою, когда баба Рая пойдет на прогулку), пустые бутылки спрятала в шкаф и, радуясь тому, что походка еще ровна, пошла посмотреть, чем занимается мой Санька.
   Санька сидел на кухне с бабой Раей. Он рисовал акварельными красками то ли лошадь, то ли козу, а баба Рая, тупо уставившись в стену, лузгала семечки. Когда до нее дошло, что в кухне появилась я, к тупости добавилась злость.
   — Съезжу к Розе на часок, — в пространство сказала я, целуя Саньку.
   — А чего еще от тебя ждать? — буркнула баба Рая, к злости добавив презрение.
   Я не стала устраивать диспут, а молча вышла из кухни.
   «Очень милая старушка, — подумала я, — просто удивительно, почему она меня терпит?»

* * *

   Роза была сердита — Что такое?! — с ходу возмутилась она, морща свой вздернутый нос. — Опять стрела пропала!
   — Господи, — возмутилась и я. — Кому нужна твоя стрела?
   — Не знаю, но до вас она была, а потом пропала. Где эти лахудры?
   — Маруся спит в своей машине возле моего подъезда, а Тося, думаю, пошла домой.
   — Почему же они не явились?
   — Маруся пьяна, ты же знаешь, она пьет за троих.
   А Тося тоже пьяна, хоть и пила только за себя. Я самая транспортабельная, потому и пришла.
   Роза посмотрела на меня с осуждением и спросила:
   — А почему это ты самая транспортабельная?
   Я испытала легкое чувство вины и, потупившись, ответила:
   — — Не знаю, так получилось: пропускала.
   — А что у вас за праздник?
   Вопрос показался мне сложным, во всяком случае, я не знала, что на него ответить.
   — Покушения все эти, — расплывчато сказала я и перевела разговор в более понятное русло:
   — А где твоя стрела лежала?
   — Да там же, где и в прошлый раз: у зеркала в прихожей.
   Я рассердилась:
   — Говорила же тебе: спрячь ее хорошенько.
   — Да некогда все, — начала оправдываться Роза, — вечером поздно домой приползла, то-се, Пупса покормила, а там уже и спать пора, а утром не успела опомниться, как вы пришли, ну и тут же меня с панталыку сбили.
   — Ты уверена, что это была та стрела, которую ты выдернула из дуба?
   — Из клена, — поправила меня Роза. — У нас во дворе растет клен.
   — Кле-еен ты мой опавши-ий, — пьяно грянула я, но Роза возмущенно меня оборвала.
   — Да, уверена, — сказала Роза. — Это та самая стрела, которой меня чудом не убили.
   — Почему ты так уверена? — удивилась я.
   — Да потому, что я ее грызла, понимаешь, нервничала и грызла. И эта стрела была обгрызена.
   Да, есть у Розы такая привычка, Роза, как маленькая, все в рот сует и грызет-грызет…
   — В тот день, когда пропала стрела, в твоем доме были Тося, я и Маруся?
   — Да, — подтвердила Роза, — и сегодня были только вы: Тося, ты и Маруся. Раз на Тосю покушались, значит, она не в счет. Остаетесь вы с Марусей. Ты не брала стрелу?
   — Зачем она мне?
   — Может, Саньке взяла?
   — Чтобы он этой стрелой мне в глаз засандалил?
   Я еще не выжила из ума, чтобы тащить в дом такие опасные предметы. Ты еще ядерную бомбу ему принести предложи. Нет, стрелу я не брала, могу поклясться хоть на Коране.
   — Тогда остается Маруся" — развела руками Роза. — Тосю-то мы исключили.
   — Это ты ее исключила, — напомнила я. — И зря, Тося тоже могла спереть стрелу.
   — Но на нее же покушались…
   — Ты что, не знаешь нашу Тосю? Она соврет — недорого возьмет. Ты видела, как в нее летела стрела?
   Роза растерянно покачала головой.
   — Вот и я не видела. Тося запросто могла слямзить у тебя стрелу, а потом устроить эту отвратительную сцену в универмаге. Что может быть проще? Воткнула стрелу в деревяшку, пристроила свою пустую голову рядом с ней и подняла визг. А мы из кожи вон лезем, гадая, как это убийце удалось выстрелить из арбалета прямо в толпе. Произведя на нас впечатление, Тося вернулась домой, проделала дырку в шляпке, ты же ей показывала свою, вот она точно такую и проделала, а потом начала прикидываться жертвой. С картиной проще простого: веревку подпили и жди, когда картина грохнется.
   На Розу моя речь произвела сильное впечатление, ее озорная мордаха потемнела и погрустнела, что бывает редко, такое уж у Розы задорное мальчишеское лицо.
   Актрисы с такими лицами становятся травести и до пенсии играют пионеров, так много в них оптимизма.
   В Розе тоже много оптимизма, несмотря на то, что она не травести, а гинеколог — помощник бога.
   — А зачем Тосе устраивать нам спектакли? — спросила Роза.
   Я развела руками:
   — Вот уж не знаю.
   — Думаешь, она как-то связана с убийцей?
   — Сомневаюсь, может, просто решила над тобой подшутить, да заодно и над нами. Ты ей рассказала про покушения, про картину, она намотала на ус, слямзила стрелу и пошла нас разыгрывать. Что, не знаешь Тоську? Будет потом по всему городу эту байку таскать, как она нас наколола, а все будут ржать и в нас пальцами тыкать. В общем, так, — приказала я, — что бы она ни рассказывала, ты, Роза, не реагируй. Усмехайся, и все, пускай эта Тоська обломается. Я уверена, она еще много розыгрышей замыслила, ведь не зря же она снова слямзила стрелу.