Милевская Людмила. Выстрел в чепчик

   — Да, ты права, — согласилась Роза. — Тоська действительно решила нас разыграть. Ну, держись, Тоська, фиг что у тебя получится.
   И Роза скрутила ловкую комбинацию из трех пальцев.
   — Вот и чудненько, — обрадовалась я. — Тогда провожай меня, пойду Саньке сказку читать, если он еще не заснул.
   — Может, чайку попьем? — загрустила Роза.
   Она явно не хотела оставаться одна.
   — Нет-нет, спешу, — разочаровала я ее. — Уже поздно, и Санька…
   Как все нормальные женщины, мы с Розой еще минут десять поговорили в прихожей, потом минут двадцать прощались, а потом появился ее Пупс.
   Пупс так странно выглядел, что мы не сразу его узнали. Начну с того, что от него страшно несло перегаром — даже я услышала, хоть и сама была заправлена алкоголем. Плащ Пупса был измят, шляпа сидела косо, на щеках кустилась трехдневная щетина… Очень живописная картина.
   Роза отшатнулась и схватилась за сердце.
   — Ты же должен быть у Соболева! — закричала она. — Где же ты так нажрался, скотина?!
   — Пошла вон! — отталкивая жену, сказал Пупс и, не разуваясь, проследовал в свою комнату.
   Роза смятенным взглядом уставилась на меня. Такое Пупс позволил себе впервые. Я пожала плечами, давая понять, что даже помыслить не могла увидеть Пупса дерзким таким. Однако времени на постижение происходящего у нас не было, события развивались стремительно, причем по весьма причудливому сценарию.
   Пупс повел себя еще более рискованно. Он вышел из комнаты и презрительно бросил Розе:
   — Денег дай!
   Роза, не привыкшая к такому обращению, так растерялась, что спросила:
   — Сколько?
   — Сто баксов, — приказал Пупс.
   И Роза дала. Да, да, она дала этому озверевшему пьяному Пупсу сто баксов, и он тут же без всяких объяснений с ними и отчалил. Я не поверила своим глазам и закричала:
   — Да на фига же ты ему сто баксов дала? Зачем ты это сделала, глупая? Он же, негодяй, их сейчас же пропьет!
   — И это в то время, когда мы собрались покупать квартиру, — всхлипнула Роза. — Тося купит, а мы нет.
   Естественно, что после такого поворота я уже уйти никак не могла, пришлось успокаивать Розу.
   — Раз он такой, давай и мы выпьем, — сказала я, — тем более что мне пора опохмеляться.
   — И то верно, — обрадовалась Роза, — тем более что мы так редко пьем.
   — Не чаще раза в неделю, — согласилась я. — И то нерегулярно.
   — Тем более что завтра выходной, — добавила Роза.
   — И Женька на дежурстве, — вспомнила я.
   Мы выпили. Слава богу, поговорить нам было о чем, а тут еще этот инцидент с Пупсом.
   — Я ему покажу! — пьяно грозила Роза. — Пускай только придет, пускай только явится.
   Я с опасением подумала, что в таком состоянии она и в самом деле может показать ему что-нибудь не то, и решила дождаться Пупса, чтобы в случае чего погасить семейный скандал в самом зародыше.
   Ждать пришлось не так уж и долго. К полуночи Пупс объявился. Вид у него был значительно лучше, чем в первый его приход: шляпа надета по всем правилам элегантности, плащ, как обычно, щегольски свеж, щетина тоже исчезла. О прежнем Пупсе напоминал лишь легкий коньячный перегар.
   Мы с Розой недоуменно переглянулись.
   — Солнышко, как я устал, — вздохнул Пупс, нежно целуя Розу в щеку. — Сколько наворочал сегодня дел, ты бы знала. А-а, — внезапно обрадовался он, — Сонечка у нас в гостях. Здравствуй, Сонечка, — обратился он ко мне так, словно не перед ним я, ошарашенная, стояла каких-нибудь пять часов назад.
   — Здравствуй, Витя, — растерянно ответила я, обалдевая от его превращения.
   Однако Роза, увидев перед собой прежнего Пупса, почувствовала себя в своей тарелке и завопила:
   — Куда ты дел сто баксов, ничтожество?!
   Пупс, у которого (несмотря на усталость) был вид человека, жизнью довольного и готового к всяческому покою и наслаждению в недрах любимой семьи, Пупс, всей душой уже разогнавшийся к Розе, внезапно затормозил и напрягся.
   — Каких сто баксов? — паникуя, спросил он.
   — Ха! — закричала Роза, взглядом ища поддержки у меня. — Он еще спрашивает! Не вздумай ломать комедию! Ничтожество!
   Я никакой поддержки Розе не оказала, более того, я украдкой ее ущипнула, многозначительно наступила ей на ногу и прошипела:
   — Прекрати терроризировать мужа.
   — Как это прекрати? — уже в мой адрес громко возмутилась Роза. — Ишь какая умная!
   Пупс, сообразив, что без него я лучше отстою его права, мгновенно испарился.
   — Не с ума ли ты сошла, заступаться за эту скотину? — с чувством поинтересовалась Роза.
   — Ах, брось, — ответила я, — твой Пупс такой паинька, что ему можно все простить. Подумаешь, раз в жизни нажрался до отшиба памяти. Ему даже идет такое гусарство. И вообще, я находила твоего Пупса чрезмерно пресным, а тут он впервые в жизни отважился на поступок, повел себя как истинный, настоящий мужчина. Тебе бы радоваться, а ты уже до смерти готова его загрызть. Так нельзя, советую сдерживаться.
   Роза, вместо того чтобы внять моим советам, начала нервно хихикать:
   — Хи-хи, истинный мужчина? Хи-хи, мне бы радоваться?
   — Да, настоящий мужчинами тебе бы радоваться, — подтвердила я.
   — Он взял сто долларов! — напомнила Роза.
   — Бог мой, какая мелочь. Что такое сто долларов?
   Тьфу! Даже стыдно говорить. Другой бы потратил их за пять минут, а твой Пупс на них целых пять часов гулял.
   А посмотри, какой он вернулся? Не приполз на рогах, как делают это другие, а появился на своих ногах, пусть с легким перегаром, зато в полном порядке, не поленился выгладить плащ, гладко выбрился… А как он чист, да еще зовет тебя солнышком и целует в щечку.
   — Еще бы, взял у меня сто баксов! — возмутилась Роза. — Да за сто баксов знаешь куда целуют? Нет, я не могу такое спускать на тормозах! Я ему, стервецу, покажу! Покажу!
   Здесь я уже по-настоящему разозлилась и закричала:
   — Это возмутительно! Ты что, хочешь, чтобы у Пупса выросли ангельские крылья за спиной? Говорю тебе, отстань от мужика и не смей его терроризировать.
   Он ничего такого ужасного не сделал.
   — А где он брился? — Господи, неужели это так важно? Ты придираешься. Не брился — плохо, брился — тоже плохо.
   — Ты не знаешь, где он брился, а я знаю!
   — И где?
   — У бабы! У него завелась баба, — зверея, воскликнула Роза.
   Я расхохоталась:
   — Не будь смешной, какая баба? Уверяю, мужская компания, проспался, ужаснулся, привел себя в порядок и вернулся.
   — Думаешь? — спросила Роза, впадая в сомнения.
   — Уверена, — с напором воскликнула я. — Не будь занудой, прости мужика.
   — Если я его прощу, он и дальше пойдет так распоясываться, — в общем-то, резонно заметила Роза.
   — Не пойдет, — успокоила я, — он даже не помнит, на что отважился. И лучше ему не напоминай, во избежание зла.
   — А что, может, ты и права, — задумалась Роза.

Глава 9

   Самая большая глупость — это встревать в семейные разборки. И пяти дней не прошло, как Роза мне позвонила и, рыдая в трубку, сообщила:
   — Я знаю, кто покушается.
   Меня прошиб озноб.
   — Неужели опять? — закричала я. — Что на сей раз тебе сделали?
   — Ничего, — успокоила Роза. — Новых покушений не было, но я знаю, кто инспирировал предыдущие.
   — Кто?
   — Сейчас скажу, и ты сама поймешь: у Пупса любовница, — и Роза горестно завыла в трубку.
   — Не может быть! — выдохнула я.
   — Я тоже так думала, но теперь, когда есть доказательства… — и Роза снова зарыдала. — Срочно! Срочно приезжай! — сквозь всхлипывания просила она.
   Я, как истинная подруга, конечно же, понеслась к Розе. Но благое дело обернулось против меня. Роза встретила меня упреками.
   — Это ты виновата! — закричала она. — Если бы я в тот раз ему не простила, все было бы иначе! Я хотела устроить ему скандал, чтобы неповадно было, а ты не дала, и вот, пожалуйста!
   — Да что — пожалуйста? — удивилась я. — Что произошло-то? С чего ты взяла, что у Пупса любовница?
   Как такое в голову тебе пришло?
   — Как пришло? — опять зарыдала Роза и дальше уже говорить не смогла.
   Уж лучше бы она ругалась. Сердце разрывается у меня от жалости, когда она плачет. Всхлипывает, как ребенок.
   — Он что, сам признался? — осторожно поинтересовалась я.
   Роза отрицательно покачала головой.
   — Кто-то насплетничал?
   Роза опять помотала головой.
   — Получила анонимку?
   — Нет, все хуже, гораздо хуже.
   — Неужели застукала сама?! — ужаснулась я.
   — Да нет же, — рассердилась Роза. — Сегодня Пупс ушел на работу, но вскоре вернулся и набросился на меня. — Роза многозначительно повела глазами.
   — Как набросился? — испугалась я. — Он что, душил тебя или бил?
   — Хуже, — хватаясь за сердце, призналась Роза.
   Я пришла в смятение. «Господи, да что же может быть хуже?»
   — Роза, что он сделал? — закричала я. — Говори, не тяни, побереги мои нервы!
   — Он набросился и овладел мною прямо здесь, в прихожей, вот только что, буквально час тому назад, — выпалила Роза.
   Я вздохнула с облегчением и с некоторым разочарованием спросила:
   — И все?
   — Ну да, а чего еще тебе надо?
   — Мне надо знать, почему ты решила, что у Пупса любовница.
   — Именно потому и решила. Раньше он и в постели такой активности не проявлял, всю жизнь он был ни то ни се. Видела бы ты, что он вытворял! — взвизгнула Роза. — Платье чуть на мне не порвал, просто зверь какой-то. До этого дня я и мечтать о таком не могла!
   — Так радуйся, — посоветовала я. — Господи, а она плачет, глупая.
   — Кто его всему этому научил, если не баба? — всхлипывая, спросила Роза.
   Я растерялась:
   — Понятия не имею, кому, как не тебе, знать, ты же у нас гинеколог.
   — Я гинеколог; а не проститутка, — обиженно промямлила Роза и тут же взвизгнула опять:
   — Боже, что он со мной вытворял! Что вытворял! Будто год не видел живой бабы!
   — А может, он «Виагры» нажрался? — смело предположила я.
   — Да при чем здесь «Виагра»? Говорю же тебе как гинеколог, у него любовница! И деньги он для нее просил, и пил у нее, и брился, и гладил плащ.
   Я задумалась. Черт его знает, все в этой жизни бывает. Однако Пупс парень правильный, на глупости он неспособен. Если ненароком увлекся, у него это быстро пройдет, следовательно, ничего страшного не грозит моей Розе. Ее Пупс никуда от нее не денется.
   — Успокойся, подруга, — сказала я, — тебе же, как я поняла, понравилось?
   — Ну, в общем, да, — смущаясь, призналась Роза.
   — Тогда успокойся и моли бога, чтобы Пупс не забыл и не разучился делать то, что делал с тобой сегодня. А в остальном, даже если человек и гульнул где, так тебе от этого сплошная польза. Денег же он у тебя больше не просил?
   — Нет, денег не просил.
   — Вот и хорошо, — обрадовалась я, — остальное легко можно простить.
   Тут только я заметила, что Роза не в традиционном домашнем халате, а вырядилась так, словно собралась в театр.
   — Ты куда вырядилась? — спросила я.
   — Жду Юлю, обещала ей составить протекцию к Ряшкину.
   Я возмутилась:
   — Сколько можно к нему протекцию, составлять?
   Юля знает его как облупленного.
   — Поэтому он и избегает ее, — пояснила Роза.
   Ряшкин — врач-косметолог — одна из граней любовного куба. Ряшкин с детских лет запал на Розу, Роза запала на Пупса, Пупс как-то сам по себе, а Юля упорно рвется к Ряшкину. Он же упорно рвется от нее, от чего возникают неприятности у других мужчин. Будь Ряшкин храбрей и женись он на Юле, и, возможно, она была бы верной женой.
   — Юля опоздала, — пожаловалась Роза. — Я бы и не узнала, на что способен Пупс, если бы Юля не опоздала. Юля запаздывает, я сижу дома, а тут Пупс прибежал и давай… В общем, не буду повторяться.
   — Так в чем проблема? — удивилась я.
   Роза вздохнула:
   — Теперь такая тяжесть на сердце… Сразу позвонила тебе, чтобы с горя не разболтать Юле. Ты же знаешь Юлю, от моего рассказа она или прибалдеет, или психанет — этого никогда не предскажешь, — а мне и то и другое неприятно.
   Наша подруга Юля — женщина с бесконечным шармом, а что ей еще остается?
   Отсутствие достоинств побуждает ее гордиться недостатками и развивать их. Думаю, именно в этом секрет ее успеха у мужчин.
   Юля тщательно следит за тем, что осталось от ее фигуры: не ест на ночь, не курит, мало пьет и не признает сладкого и мучного. Может, потому она так зла. Зла и раздражительна. Юля бросается не только на мужей, соседей, собак и подруг, но даже на неодушевленные предметы. В минуты особого раздражения она запросто может лягнуть фонарный столб, толкнуть урну и запустить сумочкой в чиновника или налогового инспектора. Впрочем, как Юля ни зла, но и она способна на исключения. Так, Юля очень добра к своему бюсту: холит его и без устали лелеет.
   Боюсь, получился не слишком точный портрет, но каким бы он ни получился, должна сказать, что я Юлю люблю и восхищаюсь ею регулярно. В ней есть то, чего не хватает многим: Юля умеет лакомиться. Юля лакомится буквально всем: едой, вином, знакомствами, подругами, природой, мужчинами. Она всем лакомится, она все смакует, испытывая невероятное наслаждение.
   У Юли бывают всего два состояния — злость и наслаждение. То, что не способно доставить ей наслаждение, вызывает злость. Она сразу начинает беситься, лягаться и кричать. Все оставшееся время Юля балдеет.
   Но не подумайте, что это какая-то приблажная кретинка. Нет, Юля разумна, во всем знает меру и не позволяет себе увлекаться чем-то основательно, она говорит: «Всего много, а я одна. Меня может не хватить».
   По этой причине Юля очень бережет себя и не раздает налево и направо.
   Общаться с Юлей (если ее ненароком не разозлить) — громадное удовольствие, думаю, и в этом секрет ее успеха у мужчин. Кому же не приятно, когда от тебя балдеют? Мужчины к этому особенно чувствительны, поскольку не слишком в этом смысле избалованы, ведь посторонние женщины обычно не имеют привычки открыто выражать свои чувства, а жены чаще всего выражают только плохие.
   Юля оказалась легка на помине. Увидев меня, она сразу же приготовилась балдеть, поскольку я — без лишней скромности скажу — приятная собеседница.
   — Софи, — замурлыкала Юля.
   Юля ни слова в простоте не молвит, она обожает изыски, поэтому меня называет Софи, Розу — Рози, Марусю — Мэри, Тосю — Тони и так далее. Пусть себе называет, раз ей это кажется изысканным. Сама я не терплю манерности, но у Юли это выходит даже мило.
   — Софи, — замурлыкала она, — ты уже видела мою новую грудь?
   Да, забыла сказать: Юле легко получать удовольствие от беседы, поскольку речь всегда идет только о ней.
   Как правило, никто не рискует переводить разговор на себя, в противном случае Юля начнет злиться, а что при этом бывает, я уже сообщила.
   По этой причине я подвергла скрупулезному осмотру новую грудь Юли и, не найдя в ней ничего нового, очень ее похвалила. Пока Юля жмурилась от удовольствия, встряла Роза и задала вопрос:
   — Ты где была? Больше часа тебя ждала!
   Юля испуганно захлопала глазами, но по растянувшимся в блаженной улыбке губам было ясно, что та страшная история, которую она собирается нам рассказать, доставила ей истинное наслаждение.
   Между прочим, мимика Юли вызывает у меня настоящую зависть. Как ей удается передавать столь противоречивые чувства? Я пробовала это делать перед зеркалом, получилось нечто ужасное — сама не поняла, что моя гримаса выражает, у Юли же все выходит очень понятно и органично.
   — Девочки, — изнемогая от наслаждения, поведала Юля, — я только что была у Дарены. У нее творится такое! — Юля закатила глаза. — Потому и задержалась…
   И Юля замолчала, давая нам возможность помаяться от любопытства, что было ей очень приятно. Она молчала, красила губы и смаковала наше нетерпение.
   — Так что там? Что у Ларисы? — нервничая, закричали мы с Розой.
   Кричать пришлось довольно долго, потому что Юля к нашим крикам была глуха. Когда же нетерпение наше достигло кульминации, она не спеша спрятала губную помаду в сумочку, нежно разгладила мизинцем свои выщипанные брови и, жмурясь от удовольствия, произнесла:
   — Ларену хотели убить.
   Я и Роза ахнули;

Глава 10

   Роза ахала еще долго, а я тут же пожелала знать, при каких обстоятельствах хотели убить Ларису.
   — Только не говори мне, что прострелили ее шляпку, — предупредила я.
   Юля удивилась:
   — Шляпку? Нет, про шляпку Ларена ничего не рассказывала. В Ларену едва не вонзилась стрела.
   — А картина? — завопила Роза. — Картина уже падала?
   — Падала, — подтвердила Юля, — но при чем; здесь картина?
   Нам некогда было отвечать. Мы с Розой растерянно переглядывались, мы зашли в тупик, поскольку версия с Тосей отпадала.
   Ход моих мыслей был таким: вряд ли Тося, выкрав стрелу, бросилась бы разыгрывать Ларису, ведь она же ей первой сама про эти покушения и рассказала…
   Впрочем, именно по этой причине Тося могла разыграть Ларису, раз та уже про стрелу и картину знает.
   Какой смысл разыгрывать, скажем, Юлю, если та не станет связывать стрелу с покушениями? Возьмет и подумает, что кто-то из детей шалит. Какой же здесь розыгрыш?
   Да нет же! Все не так! Лариса не знает про картину!
   Когда картина упала, Лариса уже ушла…
   Дальше я размышлять не могла, в меня полетела сумочка разозлившейся Юли.
   — При чем здесь картина? — рассердилась она, для надежности запуливая в меня и расческу.
   — А когда упала картина? — уворачиваясь от расчески, спросила я.
   — Да вот только что и упала, — от злости топая Ногой, сообщила Юля. — Ларена рассказала про стрелу, а следом упала картина. Я полюбовалась изувеченной картиной, пока Ларена собирала осколки рамы, и пошла к Розе.
   — Так, — сказала я, — давайте считать. Раз картина упала сегодня, значит, стрела прилетела вчера.
   — Точно, — подтвердила Юля. — Именно так Ларена и сказала.
   — Следовательно, двумя днями раньше была прострелена шляпка. Роза, — закричала я, — что же это выходит? Шляпка была прострелена в пятницу?
   — Да не была прострелена шляпка! — возмутилась Юля, лягая ножку журнального столика и подскакивая ко мне с настораживающе непонятными намерениями. — Не была шляпка прострелена! С чего ты взяла?
   — Уйди, — рискнула я отодвинуть Юлю, поскольку в гневе и сама была страшна. — Ты ничего не знаешь.
   И Лариса, думаю, не знает. Да не думаю, а бьюсь об заклад, что у Ларисы прострелена шляпка, только она об этом ничего не знает. В общем, так, я еду к Ларисе, а вы давайте по своим делам.
   — Потом позвони мне, — попросила Роза.
   — Всенепременнейше, — пообещала я и помчалась к Ларисе,* * *
   У Ларисы меня ждал сюрприз — в прихожей под вешалкой прямо на полу сидел Пупс Розы. Вид его совсем не допускал событий, так живо описанных Розой.
   Пупсу было явно не до секса, его трясло, а в глазах стояла полнейшая бессмысленность. Думаю, в таком состоянии ему трудно было бы отличить козу от коровы, не то что…
   Впрочем, я не об этом.
   — О, — изумилась я, глядя на Пупса, но обращаясь к Ларисе, — а трясогузка откуда у тебя?
   — Какая трясогузка? — растерялась Лариса.
   — Ты что, не знаешь, что такое трясогузка? — изумилась я.
   — Понятия не имею, — призналась Лариса.
   — Бог мой, что с вами происходит? Как вы отстали от жизни! Маруся не знает, что такое Интернет, ты — что такое трясогузка. Радуйся, ты ее переплюнула.
   — Хорошо, я радуюсь, но что это такое?
   — Трясогузка — похмельный алкоголик, — сказала я, брезгливо склоняясь над Пупсом. — Но когда он успел так сильно протрезветь, что его уже всего колотит? Он же совсем недавно общался с Розой и не был пьян. Во всяком случае, Роза обязательно это отметила бы.
   Пупс тупо смотрел на меня снизу вверх и делал робкие попытки подняться, однако толку от них не было, Пупс неизменно возвращался под вешалку.
   — Прямо на глазах идет ко дну человек, — констатировала я, уже с жалостью глядя на Пупса. — Как он здесь оказался?
   Лариса пригорюнилась.
   — Ах, лучше не спрашивай, — ответила она, — в моей жизни пошла черная полоса. Сначала эти странные события, а тут еще и Пупс. Двое молодых людей позвонили в мою дверь, я открыла. Они предъявили мне Пупса и спросили: «Вы его знаете?» Пришлось сказать, что знаю. Они вручили мне его и сказали:
   «Пускай отсидится, пока в ментовку не попал». Вот, отсиживается. Затащить его в комнату я не смогла.
   Звоню Розе, никто не отвечает.
   — Розы нет дома, она повела Юлю к Ряшкину на консультацию, — сообщила я и обратилась уже к Пупсу:
   — Вить, ты где так набрался-то?
   Пупс поднес палец к губам и прошипел:
   — Тес. Я не наббиралссся.
   Я покачала головой:
   — Оно и видно, ну, да ладно, теперь сиди, пока не оживешь.
   — Как думаешь, долго он так сидеть будет? — поинтересовалась Лариса.
   — В зависимости от того, сколько выпил, — предположила я.
   — Ты же сказала, что у него похмелье.
   — Да-а, здесь и то и другое наблюдается, если так бывает, конечно. А вообще он странный, может, вызовем «Скорую»?
   Лариса испуганно замахала руками:
   — Ты что, его же с работы выгонят!
   — И давно его привели? — поинтересовалась я.
   — Минут за двадцать до твоего прихода.
   — Ты знаешь этих молодых людей?
   — Первый раз видела.
   Я удивилась:
   — Тогда почему они привели его именно к тебе?
   Почему не ко мне, не к Тосе, про Розу я уже не говорю.
   Как они адрес твой узнали?
   Пупс, видимо, в происходящем немного разбирался, во всяком случае, он понял, о чем я говорю, и замычал, потрясая кулаком.
   — Лариса, глянь, что там у него? — попросила я.
   Лариса разжала кулак Пупса, и на пол выпала смятая бумажка. Лариса разгладила ее и прочла.
   — Мой адрес, — сказала она, — теперь понятно, почему его ко мне привели.
   — А что они сказали, ребята эти? Это не они его так напоили?
   — Не думаю, — покачала головой Лариса. — Они сказали, что нашли Пупса на улице в совершенно беспомощном состоянии.
   — Не называй его Пупсом, — посоветовала я, — он нас понимает. Правда, Витя?
   Пупс энергично замотал головой, но тут же взвыл, думаю, от боли.
   — Боже, — воскликнула я, — сердце кровью обливается, на него глядя. До чего довел себя человек. А ведь совсем недавно был образцово-показательным мужчиной. Вот к чему приводит алкоголь. Кстати, нет ли у тебя выпить? Столько горя я не переживу.
   Лариса забеспокоилась:
   — А что случилось?
   — Как — что? — удивилась я. — Сначала ты, потом Пупс. Это ужасно по отдельности, а вместе — просто невыносимо.
   — А что — я? — падая духом, спросила Лариса.
   — Ну как же, Юля мне рассказала про стрелу и картину… Кстати, ты в последние дни носила шляпку?
   — Да, носила.
   — Покажи-ка мне ее.
   Лариса неуверенно глянула на "Пупса. Я поняла, в чем проблема, с ростом Ларисы невозможно достать с вешалки шляпку, не наступив на Пупса. Слава богу, у меня таких проблем нет и быть не может. Я, не подходя к Пупсу (длина рук позволяет), достала шляпку и, не сходя с места, внимательно осмотрела ее.
   — 0-ля-ля, — сказала я.
   Иногда люблю блеснуть французским.
   — Что такое? — насторожилась Лариса.
   — В шляпке дырка, что говорит нам…
   Впрочем, я не стала расстраивать Ларису. Бедняжка и без того вся на нервах.
   — Пойдем выпьем кофе с коньячком, — предложила я и повела ее на кухню.
   — Так Юля тебе все рассказала? — спросила Лариса, разливая по чашкам дымящийся ароматом кофе.
   — Не все, а лишь то, что узнала от тебя, — уточнила я. — Боюсь, и ты не все знаешь.
   — В шляпке дырка, — бледнея, произнесла Лариса. — В шляпке дырка, все как у Тоси. Даже упала картина.
   — Ты знаешь и про картину? — удивилась я.
   — На следующий день Тося мне позвонила и все рассказала, как вы искали картину, как нашли ее под столом, как поехали к Розе…
   — Ты и про Розу знаешь? — ужаснулась я.
   — Да, я третья. Сначала Роза, потом Тося, потом я.
   Тося высмеяла Розу, я высмеяла Тосю… Что же со мной теперь будет?
   Бедная Лариса.
   — Уверена, что ничего, — сказала я.
   Лариса с надеждой посмотрела на меня и, нервно заикаясь, спросила:
   — П-почему т-ты уверена?
   — Сама подумай, тому, кто так точно умеет промахиваться, ничего не стоит в цель попасть, но он этого по какой-то причине не делает, следовательно, его цель не ваши шляпки.
   — Б-боюсь, что мы.
   — И не вы. Роза до сих пор жива. С тех пор, как упала картина, на нее никто не покушался, следовательно, можешь жить спокойно. Твоя картина тоже упала, значит, покушения прекратятся.
   — Правда?
   — Поверь моему опыту. Тося тоже жива. Прошло пять дней, и на нее больше ни разу не покушались. Все как с Розой. Кстати, где та стрела, которой якобы пытались тебя убить?
   — Что значит — якобы? — обиделась Лариса.
   — Ну не убили же, следовательно, можно предположить, что не хотели, — пояснила я. — Так где стрела?
   — Лежит в прихожей.
   Я рассердилась:
   — Что за мода у вас с Розой бросать стрелы в прихожей! Это же улика!
   Лариса к моему заявлению отнеслась скептически и спросила:
   — Против кого?
   — Пока не знаю, но стрела может пригодиться.
   Принеси ее сюда.
   Лариса нехотя поднялась из-за стола и вышла в прихожую. Вскоре оттуда донесся ее удивленный крик:
   — Стрелы нет!
   — Так я и знала, — воскликнула я. — Ты хоть ее рассмотрела?
   — В общем, да, — возвращаясь, ответила Лариса.
   — Не заметила, на конце она была жеваная?
   — Вроде да.
   — Точно, так и есть, — заключила я. — Та же стрела.