Страница:
Александр Мирер
Мост Верразано
Verrazano-Narrows Bridge — мост Верразано-Нэрроуз. Соединяет два района г. Нью-Йорка, Бруклин и Ричмонд (Стейтен-Айленд) у входа в Нью-Йоркскую гавань. До 1981 имел самый длинный в мире пролет — 1298 м … Является также самым тяжелым в мире висячим мостом (вес 135 тыс. т). Поток автомобилей по мосту идет в 12 рядов на двух уровнях. Построен в 1959-64 по проекту инж. О. Аммана, Проезд по мосту платный. Назван в честь путешественника Дж. да Верразано.
Словарь «американа»
Часть 1
Разумеется, история ЭИ — Эпохального Изобретения — началась много раньше того момента, с которого мы беремся ее описывать. Может быть, с волшебного мгновения, когда мамаша везла шестилетнего тогда еще Умника в школу, позабыв заправить машину, и бензин кончился на шоссе Нью-Джерси-торн-пайк в скольких-то милях от ближайшей заправки, — а Умнику очень хотелось в школу. Он не любил подолгу быть наедине с мамашей. Возможно, историю надо начинать с момента времени еще более раннего, когда будущая мамаша будущего Умника, не желавшая замужества, выбрала в производители совершенно сумасшедшего парня из богатеньких, Парень был фантастический полиглот — знал сорок языков или около того, — но не желал ими пользоваться во благо стране и своему семейству и взамен того играл, на барабанах в джазе. Впрочем, последнее не важно. Существенно то, что Умник получился сумасшедшим сразу в обоих родителей, а отцовские алименты позволили ему учиться в первоклассной школе и совсем уж замечательном университете.
Мамаша была сучка но призванию и ненавидела сына, кажется, с момента его рождения, — но сейчас это уже неважно.
Важно то, что в результате мы можем начать историю ЭИ — начать с сияющего голубого и золотистого утра, когда совсем другой человек, ничего не знавший об Умнике, прибыл в небоскреб своей компании и прямо из подземного гаража, именуемого директорским, поднялся в свой личный офис. Он был в прекрасном настроении — что тоже немаловажно для истории — и уютно уселся за рабочий стол в стиле ретро, с удовольствием ощущая полнейшую пустоту огромного здания, вздымавшегося, как граненая свеча, над Манхэттеном. Как обычно, он приехал за сорок пять минут до начала рабочего дня и принялся за дело; просматривал бумаги, внося кое-что в компьютер, и временами принимался насвистывать от полноты ощущения жизни.
Этого человека называли обычно Си-Джи — по инициалам имени Клемент и фамилии Гилберт, — и очень часто подразумевали другое: кличку «Коммерческий гений». Эта слова из-за странностей английского языка тоже начинаются с букв «си» и «джи». Он был одним из немногих в стране настоящих владельцев гигантской компании — в том смысле, что у него был контрольный пакет ее акций, и он был не просто президентом автомобильной компании «Дженерал карз», а диктатором, полновластным хозяином.
Что, как говорится в американском солдатском анекдоте, случается не каждый день.
Итак, Клем Гилберт насвистывал и откладывал в сторону бумаги, готовясь к рабочему дню, не предвещавшему никаких сложностей. Через сорок минут, в 7:55, на телефоне внутренней связи замерцала крошечная красная лампочка: личная секретарша, почтенная госпожа Каррингтон, извещала, что приступает к делу. Значит, вот-вот появится первая чашка кофе; это хорошо.
Однако в 8:02, когда кофе еще не появился, зажурчал деликатный голосок мисс Каррингтон: «Господин Гилберт, вам звонит профессор Горовик».
— Что-о? — радостно завопил Си-Джи. — Сам старикан? Давайте его, давайте!
— Привет, мой мальчик, — тихим бодрым голосом сказал профессор.
— Проф, мое почтение! Как поживаете? Я не из вежливости спрашиваю, проф!
— Ничего, пока работаю.
— Читаете свою эф-ха?
{То есть физхимию; американцы обожают сокращения.)
— Что же еще?
— Здорово, здорово!
— Слушай, Клем, я коротко. Тебе бы надо принять другого моего ученика, только не факультативного…
Штука была в том, что в университете Си-Джи учился социологии и коммерции, а на семинар Горовика его затащил бывший школьный однокашник, который помнил, что Клем в школе увлекался химией.
— Как скажете, проф, — отвечал господин Гилберт без особого энтузиазма.
— Слушай, мой мальчик. Это очень важно — для тебя. Не только для тебя, впрочем… И вот что; всему, что он скажет, ты можешь верить. Как поверил бы мне,
— Заметано, — сказал Клем.
— Его зовут Берт Эйвон.
— Заметано. Ирландец?
— Не знаю. Он гений. Ты сможешь принять его сегодня же?
Оказалось, что они помнят друг друга в лицо — Берт, он же Умник, закончил Мичиганский университет на два года раньше Си-Джи. Когда Умник ввалился в кабинет, Си-Джи встал и ухмыльнулся: сюрприз оказался вовсе не таким уж неприятным. Они обменялись рукопожатиями, и гость погрузил свое огромное тело в кресло.
— Кофе, водичку, сок, бренди?
— Не нужно. Сколько у нас времени?
— Скажем, ну, полчаса?
И тут появилась почтенная мисс Каррингтон со стаканом воды.
— Господин Эйвон просил воды без льда, — сообщила ока.
Умник поблагодарил ее кивком — Си-Джи отметил эту небрежность — и поставил стакан на край хозяйского стола. Выудил из кармана блокнотик и ручку и принялся писать. Хозяин поднял брови. Через тридцать секунд Умник вырвал страничку и подал Клему через стол. Мелким, очень четким почерком там было написано:
"Здесь говорить не буду — подслушивание. Я изобрел аккумулятор. Вес прим. 120 фунтов . Дает пробег авто ори-ент. 100 тыс. миль. Есть опыта, образец авто, на ходу. Готов предъявить. Ответ письменно!»
Клем постарался не выказать удивления, но, кажется, это не слишком-то удалось: брови сами полезли вверх. Он перечитал бумажку, медленно опустил ее на стол и принялся разглядывать этого сумасшедшего. Ничего особенного не увидел. Двухметровая почти громадина, с усами, с кудрявой шевелюрой — давно не стриженной; одет в джинсы и куртку — это было странно, напялил такую одежду вместо костюма, принятого для официальных визитов, особенно — чрезвычайных… Впрочем, он же не наниматься ко мне приехал, подумал Си-Джи. «Можешь ему верить, как верил бы мне. Он — гений». М-да…
— Значит, — заговорил он наконец, — ты…
Гость быстро приложил толстый палец к губам — отнюдь не улыбаясь. Протянул свою ручищу, взял листок и опустил его в стакан, принесенный секретаршей.
А, сумасшедший, почти с облегчением подумал Си-Джи. Но мысль эту пришлось тут же отвергнуть, ибо лист в стакане зашевелился, стал просвечивать насквозь и исчез. Растворился. А перед Си-Джи на полированном столе «птичьего глаза» очутился другой листок, вырванный из того же блокнота,
"Пиши!» — жестом показал гость.
Си-Джи повертел листок в пальцах и непринужденно спросил:
— Итак, слушаю тебя. Ты же по делу пришел, а, Берти?
Умник впервые улыбнулся — до того он вел себя совершенно не по-американски, то есть был неулыбчив, как агент похоронной конторы.
— По делу, как иначе? — пробасил он. — Грант мне нужен, изобретаю тут кое-что… А ты совсем не переменился. Спортсмен?
Понятное дело: если их разговор действительно подслушивали, они должны были разговаривать для блезира. Си-Джи принялся писать на бумажке… говоря тем временем:
— Где уж мне… Полчасика в день выкраиваю — качаю мускулы в солярии… Но ты прибавил… фунтов эдак семьдесят, верно? Ты же был тощий, как куриная нога…
— У классика сказано: «как петушья нога», — пророкотал Умник, принимая листок.
Там было написано: «Если это не шутка. Запатентовано? Ск. миль испыт. пробега? Когда можно посмотреть?»
И этот листок растворился в стакане.
— Орлиный глаз! — проговорил Умник. — Семьдесят аккурат и прибавил. Сижу, понимаешь, постоянно на жопе. Так вот, парень, я делаю полимер для вечных тор мозов, наездил на опытовом комплекте пока немного — тысчонку миль, чепуха… Поставил на машину твоей компании, «гурон-200», хоть сейчас можешь взглянуть.
Си-Джи, набычившись, глядел на него и думал в своем обычном стремительном темпе. Рекомендация профа Го-ровика… надежно-то надежно, но старик, известно, добряк… Эйвон и на факультете был из первых… это же невозможно теоретически — аккумулятор такой емкости, это против химических законов… нет, он не сумасшедший и вроде бы не жулик, в этом я кое-что понимаю… Хотел бы втереть очка коммерсанту, выбрал бы не меня, наверняка знает от профа, что я — дважды доктор, что защищался у Горовика по физхимни, но с другой стороны, кто бы его принял, если не я, и кто иной стал бы разбираться в предмете сам, без экспертов? И на какого эксперта можно положиться в таком миллиардном деле?
Не миллиардном, подумал он. Если это правда, здесь триллионы. Крушение империй. Броде Хиросимы,
Он представил себе панику на мировых биржах, крах нефтяных компании, нефтеперегонных заводов, крах чудовищной сети бензозаправок… — о Господи, да разве только это?! Полетят в тартарары заводы автомобильных двигателей и все заводы-поставщики этих заводов, и крах алюминиевых заводов… и еще производство катализаторов для дожигания выхлопа. Правда, электротехника воспрянет: автомобильные электродвигатели, зарядка аккумуляторов…
Как раз в момент, когда он подумал о зарядке аккумуляторов, гость наклонился к столу и промолвил:
— Ты не все еще себе представляешь. Много хуже.
И тут Си-Джи прихватила паника. Он никогда не потел и гордился этим, но сейчас на животе выступил ледяной пот. Он поверил. Хотя и подумал мгновенно, что такая проницательность как раз и есть признак талантливого мистификатора. Бумажки эти растворимые, мысли читает — дешевка, в сущности…
Но он — поверил. И пролетела еще одна мысль, столь же ему несвойственная, как холодный пот на животе: прикончить бы его, чтобы сгинул, как мираж. Чтобы вернулось ощущение уюта и уверенности в себе — с таким трудом достигнутое за годы каторжной работы. За семь лет. Но! Но! Если это вдруг правда, кому достанется слава, кому достанутся миллиарды? Тебе, Клемчик мой дорогой.
Если не прикончат заодно с ним.
Но тогда будет поздно нас приканчивать.
Он поднялся из-за стола — безупречно причесанный, в костюме от лондонского портного, с улыбкой-маской на розовом худощавом лице.
— Я подумаю, Берт, Оставь свой номер секретарше, мы с тобой свяжемся,
Он бросился бы смотреть сейчас же, хотя понимал, что посмотренье ничего не даст, что Эйвон мог поставить аккумулятор, которого хватит миль на пятнадцать, и так проехать по Манхэттену — двухсот фунтов аккумулятора хватит в аккурат на десять-пятнадцать миль. Си-Джи неплохо знал этот предмет, поскольку едва ли не единственным из автомобильных воротил Америки пытался заниматься электромобилями.
Эйвон мог и об этом знать — из газет.
Тот пробурчал:
— Хорошо, но постарайся, чтоб поскорее, — и приложил палец к губам.
Си-Джи успокоительно поднял руку: теперь он и сам будет осторожен, как канатоходец над Ниагарой.
— Пока, босс, господин Джил, сэр, — с отличным негритянским выговором произнес Умник и пошел к двери через огромный кабинет. Походка у Берта была удивительно легкая для его веса.
Этот день и следующий за ним Си-Джи думал, причем непривычным для себя образом: думать, когда все решено, — непозволительная роскошь. Вовсю шла работа над моделями будущего года, лихорадило заводы «Дженерал карз» в Германии, и так далее, и так далее, и — что самое любопытное — разрабатывалась новая серия моторов, напичканных электроникой сверх всякой меры, но дьявольски надежных и экономичных. Си-Джи был нужен всем, приходилось соответствовать.
Верно, все было решено: выждать приличное время, самому ознакомиться с машиной и тогда уж думать всерьез, но Си-Джи не мог справиться с собственным воображением, а оно рисовало объемные картины нового Апокалипсиса. Взять хоть ребят из лаборатории двигателей, славных учененьких ребятишек — механиков, металловедов, электронщиков, слесарей — золотые руки. На улицу пойдут, на улицу! И будет это каплей в море. А бандеты с бензозаправок? Они-то — взрывчатка! А танкерный флот, двухсоттысячетонные монстры? А нефтяные терминалы, и трубопроводы, и Суэцкий и Панамский каналы, и махина промышленности, которая все это строит и ремонтирует…
"Много хуже», — сказал этот человек. Но куда уж хуже! Си-Джи старался не думать о нефтяных компаниях; раз только всплыл в памяти нефтяной шейх из Аравии — в галстуке бабочкой и бедуинском головном платке и с такими беспощадными глазами, что Шварценеггер-терминатор рядом с ним показался бы ангорским кроликом. Шейх лично прибыл, чтобы заказать себе бронированный лимузин-супер, а сопровождал его известный тип, химический воротила из Нью-Джерси, со сладкой рожей сутенера и садиста.
Помнится, Мабен докладывал, что шейх не желал расставаться с пистолетом, когда его пропускали на директорский этаж.
Мабен был начальником спецслужбы нью-йоркской штаб-квартиры «Дженерал карз»,
Итак. Итак… Первые шаги были ясны: проверить и убедиться. Если Эйвон жулик — забыть о нем и успокоиться. Если не жулик, во что трудно поверить, тогда…
Тогда самое простое — купить его чертежи и патенты; стоить будет не так дорого. Купить и все его будущие патенты — на корню, так сказать, — и положить под сукно. Самое простое и разумное; дьявол с ними, этими миллиардами, которые я, быть может, заработаю.
Си-Джи все-таки был социолог по образованию, и в подвалах его сознания сидел не выпускаемый на верхние этажи прогноз: если изобретение будет реализовано, то Америке грозит настоящий апокалипсис. А он любил Америку, американский был мальчик — вопреки скептицизму, свойственному интеллигентному человеку. Любил, черт ее побери.
Да, но когда во всем мире выкачают всю нефть… и даже раньше, когда ее останется мало… Америке тогда — просто конец, и ведь ничего не придумано, ни-че-го-шень-ки не придумано, чем заменить двести миллионов автомобилей, на которых держится все бытие Соединенных Штатов. Крах. Конец всему. Голод, холод, моровые поветрия. А этот, слон этот усатый, он же придумал!
Если не врет. Наверное, врет — нельзя этого изобрести.
Проверим, думал господин Клемент Гилберт, президент благополучнейшей в мире автостроительной компании, принимая посетителей, докладывая на совете директоров, летя на личном самолете в Детройт и слушая по дороге — полтора часа — доклад главноначальсгвующего над производством двигателей.
Проверим, тоскливо думал он, пожимая руки ребятишкам из лаборатории двигателей и глядя на опытный образец нового двигателя, мирно пыхтящий на стенде, под бесшумным и элегантным нагрузочным устройством.
Через двое суток почтенная мисс Каррингтон наговорила на автоответчик Умника приглашение; подъехать к центральному входу в правление корпорации завтра, в полдень, и ждать на стоянке для старших сотрудников, что к северу от входа.
Приглашение это было передано в понедельник; следующий день недели — вторник то есть — был самым легким днем для Си-Джи: ни одного регулярного совещания, никаких встреч, одни текущие дела. Клем жил по чудовищно жесткому расписанию. Во все дни, кроме воскресенья, вставал в пять — зарядка, душ, одеванъе и ровно в шесть — завтрак: тарелка овсяной каши и стакан свежеприготовленного апельсинового сока. Обычно за столом сидела и Энн, задумчиво попивая кофе и глядя на мужа из-под густой челки. Энн, как правило, была еще в халате, розовом или бледно-лиловом и непременно коротком; ножки у нее были очаровательные. Иногда к завтраку отца выползали сонные дета, десятилетний Кен и восьмилетнй Клем-второй, но это случалось редко. По расписанию в шесть пятнадцать отец поднимался к ним в спальню и проводил с сыновьями полчаса до самого отъезда. Они болтали, сидя на полу; чаще всего дети рассказывали о школьных событиях, причем Кен — юмористически, а Клем — с оттенком драматизма. Сегодня Клем-второй сполз на пол, не выпуская из объятий свою любимую старую игрушку, рыжего монстра Альфа — объемное воплощение давнишнего мультипликационного персонажа. Клем-старший по непонятной причине не любил этого Альфа, и деталь запомнилась: светловолосый с рыжиной мальчишка сидит на голубом ковре, прижимая к животу рыжую куклу с устрашающе ощеренными белыми клыками.
Он всегда запоминал детали, и уже через них — всю картинку. Вот уже трое суток, как из памяти не выходил стакан, оставленный Бертом Эйвоном на столе в кабинете: наполненный мутной жидкостью стакан, с которым неизвестно что делать… Не просить же мисс Карриштон его забрать — вдруг спросит, почему вода помутнела?.. В конце концов он сам ополоснул стакан в уборной за кабинетом, ополоснул тщательно, горячей водой, хотя не сомневался, что посуду в его конторе моют на совесть.
В шесть сорок пять Си-Джи сел в машину — здоровенный бронированный «кондор» (производство «Дженерал карз», разумеется). К великому изумлению Энн, предупредил ее, что около часа дня приедет на ланч, с гостем, и хорошо бы приготовить что-нибудь вкусное. Шофер его и телохранитель Джордж Миллер, живущий при доме, как всегда, выполнил маленький ритуал; открыл заднюю дверцу, впустил хозяина, обошел машину сзади и сел за руль. Си-Джи спросил в переговорное устройство:
— Джорджи, освободил подъемник, как я просил?
— Конечно, сэр.
— Спасибо. Без четверти двенадцать будь так добр подняться ко мне за инструкциями.
— Слушаюсь, сэр, — проговорил Миллер бесстрастно.
Поди-ка сохрани дело в секрете, когда все кругом удивляются, подумал Си-Джи и добавил:
— Понимаю, это лишнее напоминание, но все же: никому ни слова о сегодняшних делах.
— Обижаете, сэр…
— Прости, пожалуйста.
Больше они не разговаривали. Си-Джи открыл свой «ноут-бук», хотя ему и хотелось подумать на свободе о предстоящем знакомстве с чудо-машиной пофилософствовать, например, о том, что взамен всей этой чепухи: — больше-выпуска-больше-продаж-больше-больше-больше — появится, может быть, настоящее гигантское дело. Он вздохнул и пробежался пальцами по экрану, а Миллер тем временем сосредоточенно вел тяжелую машину — быстро, но не превышая скорости, без рывков и крутых поворотов, внимательно следя за окружающими машинами — особенно на узком и извилистом отрезке шоссе Хадсон-паркуэй. Уже на подъезде к зданию «Дженерал карз» Клем поднял глаза, взглянул на могучий черный затылок Миллера и подумал, что вне семьи он верит только трем людям: Мабену, мисс Карринтон и Джорджу. Правда, и этим троим — не до конца. Что же, такое тоже не всем удается… Он знал свои сильные качества; их, в сущности, было два: умение подобрать людей и умение заставить их работать. Организаторские способности — штука рядовая, а вот проницательность…
Поднимаясь в лифте, он к собственному изумлению вспомнил, что ровно семь лет назад — почти день в день — это и произошло. Когда рухнули продажи новой машины «дикая пума», и компания оказалась не в состоянии выплатить кредиты, полученные под эту машину, и правительство уже готовилось учинить над «Дженерал карз» опеку и передать управление «Форд мотор» — вот позорище, срам на весь мир! — правление назначило его, младшего из директоров, временным диктатором, и он выгнал каждого третьего руководителя подразделений, выгнал неумех и лизоблюдов и мгновенно набрал новых людей, предложив им непомерные по тем временам оклады. Добился отсрочки кредитов, благо банкам-заимодавцам до смерти не хотелось краха «Дженерал карз», и в рекордный срок выпустил новую машину. Она пошла, как горячие сосиски в морозную погоду.
Без четверти двенадцать Миллер прошел к хозяину и получил инструкции. Ровно в двенадцать он доложил из холла: «Сэр, „гурон“ цвета морской волны на стоянке» — и двинулся к выходу.
Умник сидел на водительском месте совершенно неподвижно: незачем ему было оглядываться, система зеркал, хитро придуманная Роном, давала почти круговой обзор, и он видел, как из небоскреба вышел человек в униформе и направился к его машине.
— Добрый день, сэр, — сказал Миллер. — Если вы не против, господин Си-Джи приглашает вас к себе домой на ланч.
— У-гу, — ответствовал Умник.
— Через несколько минут, сэр, господин Си-Джи выедет вон из тех ворот — видите пандус? — на черном «кондоре» с темным остеклением и проедет мимо вас на Пятую авеню. Не будете так любезны следовать за ним, не отставая?
Умник утвердительно хрюкнул.
Очень скоро — и пяти минут не прошло — черный сияющий лимузин вынырнул из гаража и под ослепительным осенним солнцем покатил мимо стоянки. Умник подмигнул себе в зеркало и повернул ключ зажигания — в акку-рат, когда темные стекла «кондора» проплывали в непосредственной близости. Левое заднее было чуть опушено, и Умник живо представил себе, как Хозяин вздергивает брови, услышав гулкое рычание стартера.
Он попал в точку. Си-Джи не просто изумился, он схватил переговорную трубку и едва не приказал Миллеру вернуться в гараж, но вспомнил, что обещал Энн приехать к ланчу. Он был образцовый семьянин, господин Клемент Гилберт, и никогда не позволял себе быть невежливым с женой, даже по мелочам. И история ЭИ — Эпохального Изобретения — пошла развиваться дальше.
"Может, не слышала, — подумал Умник, выворачивая следом за лимузином на Пятую. Движение в сердце столицы мира было густющее, и они долго добирались до Двенадцатой авеню, и еще там постояли на светофорах, и наконец «кондор» припустил вдоль Манхэтгена по надречному шоссе — не качаясь, не подпрыгивая, будто стоял на месте. Умник держался за ним вплотную, и так они промчались под циклопическими развязками моста Джорджа Вашингтона и дальше, вдоль реки, покрытой крошечными белыми барашками, сверкающей под полуденным солнцем, мимо откосов высокого западного берега, потом на мост через Харлем-ривер и в Бронкс.
Умник, разумеется, не знал, где живет Си-Джи, и вообще неважно знал Нью-Йорк. Поэтому он удивился, определив, что они едут именно в Южный Бронкс — место, славное нищими «черными» и эмигрантскими кварталами. Удивился и насторожился. Однако очень скоро «кондор» въехал в узкую, извилистую, но явно богатую улицу: каменные ограды, за ними — сады и большие старинного вида виллы под старыми деревьями. «Чертов город», — пробормотал Берт. За из оградой тесаного камня стоял и дом Гилбертов, прятался в глубине парка, невидимый с улицы. Из каменного домика у ворот вышел почтенного вида человек в комбинезоне и замешкался, разглядывая машину Умника. Ему что-то сказали из «кондора», ворота открылись.
Вилла Гилбертов оказалась небольшой — скорее коттедж, чем барский дом. На отлете помешался гараж на четыре автомобиля — по-видимому, бывшая конюшня. Хозяйская машина остановилась на пятачке перед гаражом, и из нее выскочил Си-Джи.
Умник неспешно выбрался из своего «гурона». Подошел к Си-Джи — тот смотрел на него снизу вверх, гневно раздувая ноздри. Спросил:
— Как прикажешь это понимать?
Умник покосился на Миллера. Хозяин повернулся и очень мягко приказал:
— Джордж, ты свободен, можешь пойти поесть. Когда тот скрылся за углом дома, Умник флегматично спросил;
— Это ты о чем?
Выражение лица у него было ехидное. И самодовольное. Си-Джи это заметил в закипел еще сильнее.
— Ты, помнится, обещал показать свой электромобиль! Умник ухмыльнулся и поманил его толстым пальцем.
— Иди сюда, садись…
Си-Джи поднял брови, но решил терпеть это хамство до его логического конца. Журавлиным шагом прошел к «гурону» и сел на пассажирское место. Умник уселся на водительское — кузов заметно накренился — и поставил ногу па педаль газа.
Машина и изнутри ничем не отличалась от серийной, кроме того, что наличествовали два лишних обзорных зеркала. Обычные две педали, ручка «прямо-назад-стоянка», стандартный приборный щиток; впрочем, был добавлен переключатель-тумблер, видимо, трехпозиционный..
— Ну? — спросил Си-Джи.
— А что — ну? — басом пропел Умник. — Куда въезжать, вон в те ворота? — И, прежде чем хозяин открыл рот, нажал на педаль,
Машина поехала. Это было полнейшей неожиданностью для Си-Джи: в кабине было тихо, как в сурдокамере.
— Провел я тебя? — говорил Умник, пока машина катилась к гаражу, — казалось, ее тянут снаружи на веревочке. — А так оно и задумано. Что же мне — удивлять честной народ: глядите, мобиль-то стоял-стоял и вдруг поехал, без стартера? Шалишь… Гляди. — Он повернул ключ зажигания, и Си-Джи вздрогнул: впереди загудело-зарокотало, словно заработал неважно отрегулированный шестици-линдровый двигатель. — Могу и стартер изобразить, — сообщил Умник, поворачивая ключ в обратную сторону.
Действительно, заворчал стартер, но машина на это никак не отреагировала и плавно въехала в гараж, на чистенькие полосы подъемника.
— Прошу наружу, хозяин. Где у вас свет? Ага… Умник опустил гаражные ворота, зажег свет. Си-Джи стоял, уставясь на капот машины.
— А-а, забрало, — пробормотал Умник и открыл капот, И Cи-Джи увидел. Сильный свет люминесцентных ламп озарил пустой моторный отсек, на дне которого сиротливо лежал небольшой ящик, по виду — из нержавеющей стали, именно небольшой, размером с чемоданчик для недальних поездок. Глухой, без видимых отверстий. И еще у задней стенки, под петлями капота, висел другой ящичек, длинный, с перфорированными жалюзи.
— Электронный блок, — сказал Умник из-за спины.
— Багажник открой, — выговорил Си-Джи, уже зная, что сзади пусто — видел это по просадке задних колес.
В багажнике валялась рваная кожаная куртка. А еще пластиковый пакет — пустой. Си-Джи услышал рокочущий голос Умника: «Спокойно, старина, все в порядке», — и понял, что стоит, упираясь обеими руками в край багажника, и тупо смотрит на пластиковый пакет. Разогнул спину, повернулся к Умнику. Тот больше не улыбался — задумчиво разглаживал усы.
Мамаша была сучка но призванию и ненавидела сына, кажется, с момента его рождения, — но сейчас это уже неважно.
Важно то, что в результате мы можем начать историю ЭИ — начать с сияющего голубого и золотистого утра, когда совсем другой человек, ничего не знавший об Умнике, прибыл в небоскреб своей компании и прямо из подземного гаража, именуемого директорским, поднялся в свой личный офис. Он был в прекрасном настроении — что тоже немаловажно для истории — и уютно уселся за рабочий стол в стиле ретро, с удовольствием ощущая полнейшую пустоту огромного здания, вздымавшегося, как граненая свеча, над Манхэттеном. Как обычно, он приехал за сорок пять минут до начала рабочего дня и принялся за дело; просматривал бумаги, внося кое-что в компьютер, и временами принимался насвистывать от полноты ощущения жизни.
Этого человека называли обычно Си-Джи — по инициалам имени Клемент и фамилии Гилберт, — и очень часто подразумевали другое: кличку «Коммерческий гений». Эта слова из-за странностей английского языка тоже начинаются с букв «си» и «джи». Он был одним из немногих в стране настоящих владельцев гигантской компании — в том смысле, что у него был контрольный пакет ее акций, и он был не просто президентом автомобильной компании «Дженерал карз», а диктатором, полновластным хозяином.
Что, как говорится в американском солдатском анекдоте, случается не каждый день.
Итак, Клем Гилберт насвистывал и откладывал в сторону бумаги, готовясь к рабочему дню, не предвещавшему никаких сложностей. Через сорок минут, в 7:55, на телефоне внутренней связи замерцала крошечная красная лампочка: личная секретарша, почтенная госпожа Каррингтон, извещала, что приступает к делу. Значит, вот-вот появится первая чашка кофе; это хорошо.
Однако в 8:02, когда кофе еще не появился, зажурчал деликатный голосок мисс Каррингтон: «Господин Гилберт, вам звонит профессор Горовик».
— Что-о? — радостно завопил Си-Джи. — Сам старикан? Давайте его, давайте!
— Привет, мой мальчик, — тихим бодрым голосом сказал профессор.
— Проф, мое почтение! Как поживаете? Я не из вежливости спрашиваю, проф!
— Ничего, пока работаю.
— Читаете свою эф-ха?
{То есть физхимию; американцы обожают сокращения.)
— Что же еще?
— Здорово, здорово!
— Слушай, Клем, я коротко. Тебе бы надо принять другого моего ученика, только не факультативного…
Штука была в том, что в университете Си-Джи учился социологии и коммерции, а на семинар Горовика его затащил бывший школьный однокашник, который помнил, что Клем в школе увлекался химией.
— Как скажете, проф, — отвечал господин Гилберт без особого энтузиазма.
— Слушай, мой мальчик. Это очень важно — для тебя. Не только для тебя, впрочем… И вот что; всему, что он скажет, ты можешь верить. Как поверил бы мне,
— Заметано, — сказал Клем.
— Его зовут Берт Эйвон.
— Заметано. Ирландец?
— Не знаю. Он гений. Ты сможешь принять его сегодня же?
Оказалось, что они помнят друг друга в лицо — Берт, он же Умник, закончил Мичиганский университет на два года раньше Си-Джи. Когда Умник ввалился в кабинет, Си-Джи встал и ухмыльнулся: сюрприз оказался вовсе не таким уж неприятным. Они обменялись рукопожатиями, и гость погрузил свое огромное тело в кресло.
— Кофе, водичку, сок, бренди?
— Не нужно. Сколько у нас времени?
— Скажем, ну, полчаса?
И тут появилась почтенная мисс Каррингтон со стаканом воды.
— Господин Эйвон просил воды без льда, — сообщила ока.
Умник поблагодарил ее кивком — Си-Джи отметил эту небрежность — и поставил стакан на край хозяйского стола. Выудил из кармана блокнотик и ручку и принялся писать. Хозяин поднял брови. Через тридцать секунд Умник вырвал страничку и подал Клему через стол. Мелким, очень четким почерком там было написано:
"Здесь говорить не буду — подслушивание. Я изобрел аккумулятор. Вес прим. 120 фунтов . Дает пробег авто ори-ент. 100 тыс. миль. Есть опыта, образец авто, на ходу. Готов предъявить. Ответ письменно!»
Клем постарался не выказать удивления, но, кажется, это не слишком-то удалось: брови сами полезли вверх. Он перечитал бумажку, медленно опустил ее на стол и принялся разглядывать этого сумасшедшего. Ничего особенного не увидел. Двухметровая почти громадина, с усами, с кудрявой шевелюрой — давно не стриженной; одет в джинсы и куртку — это было странно, напялил такую одежду вместо костюма, принятого для официальных визитов, особенно — чрезвычайных… Впрочем, он же не наниматься ко мне приехал, подумал Си-Джи. «Можешь ему верить, как верил бы мне. Он — гений». М-да…
— Значит, — заговорил он наконец, — ты…
Гость быстро приложил толстый палец к губам — отнюдь не улыбаясь. Протянул свою ручищу, взял листок и опустил его в стакан, принесенный секретаршей.
А, сумасшедший, почти с облегчением подумал Си-Джи. Но мысль эту пришлось тут же отвергнуть, ибо лист в стакане зашевелился, стал просвечивать насквозь и исчез. Растворился. А перед Си-Джи на полированном столе «птичьего глаза» очутился другой листок, вырванный из того же блокнота,
"Пиши!» — жестом показал гость.
Си-Джи повертел листок в пальцах и непринужденно спросил:
— Итак, слушаю тебя. Ты же по делу пришел, а, Берти?
Умник впервые улыбнулся — до того он вел себя совершенно не по-американски, то есть был неулыбчив, как агент похоронной конторы.
— По делу, как иначе? — пробасил он. — Грант мне нужен, изобретаю тут кое-что… А ты совсем не переменился. Спортсмен?
Понятное дело: если их разговор действительно подслушивали, они должны были разговаривать для блезира. Си-Джи принялся писать на бумажке… говоря тем временем:
— Где уж мне… Полчасика в день выкраиваю — качаю мускулы в солярии… Но ты прибавил… фунтов эдак семьдесят, верно? Ты же был тощий, как куриная нога…
— У классика сказано: «как петушья нога», — пророкотал Умник, принимая листок.
Там было написано: «Если это не шутка. Запатентовано? Ск. миль испыт. пробега? Когда можно посмотреть?»
И этот листок растворился в стакане.
— Орлиный глаз! — проговорил Умник. — Семьдесят аккурат и прибавил. Сижу, понимаешь, постоянно на жопе. Так вот, парень, я делаю полимер для вечных тор мозов, наездил на опытовом комплекте пока немного — тысчонку миль, чепуха… Поставил на машину твоей компании, «гурон-200», хоть сейчас можешь взглянуть.
Си-Джи, набычившись, глядел на него и думал в своем обычном стремительном темпе. Рекомендация профа Го-ровика… надежно-то надежно, но старик, известно, добряк… Эйвон и на факультете был из первых… это же невозможно теоретически — аккумулятор такой емкости, это против химических законов… нет, он не сумасшедший и вроде бы не жулик, в этом я кое-что понимаю… Хотел бы втереть очка коммерсанту, выбрал бы не меня, наверняка знает от профа, что я — дважды доктор, что защищался у Горовика по физхимни, но с другой стороны, кто бы его принял, если не я, и кто иной стал бы разбираться в предмете сам, без экспертов? И на какого эксперта можно положиться в таком миллиардном деле?
Не миллиардном, подумал он. Если это правда, здесь триллионы. Крушение империй. Броде Хиросимы,
Он представил себе панику на мировых биржах, крах нефтяных компании, нефтеперегонных заводов, крах чудовищной сети бензозаправок… — о Господи, да разве только это?! Полетят в тартарары заводы автомобильных двигателей и все заводы-поставщики этих заводов, и крах алюминиевых заводов… и еще производство катализаторов для дожигания выхлопа. Правда, электротехника воспрянет: автомобильные электродвигатели, зарядка аккумуляторов…
Как раз в момент, когда он подумал о зарядке аккумуляторов, гость наклонился к столу и промолвил:
— Ты не все еще себе представляешь. Много хуже.
И тут Си-Джи прихватила паника. Он никогда не потел и гордился этим, но сейчас на животе выступил ледяной пот. Он поверил. Хотя и подумал мгновенно, что такая проницательность как раз и есть признак талантливого мистификатора. Бумажки эти растворимые, мысли читает — дешевка, в сущности…
Но он — поверил. И пролетела еще одна мысль, столь же ему несвойственная, как холодный пот на животе: прикончить бы его, чтобы сгинул, как мираж. Чтобы вернулось ощущение уюта и уверенности в себе — с таким трудом достигнутое за годы каторжной работы. За семь лет. Но! Но! Если это вдруг правда, кому достанется слава, кому достанутся миллиарды? Тебе, Клемчик мой дорогой.
Если не прикончат заодно с ним.
Но тогда будет поздно нас приканчивать.
Он поднялся из-за стола — безупречно причесанный, в костюме от лондонского портного, с улыбкой-маской на розовом худощавом лице.
— Я подумаю, Берт, Оставь свой номер секретарше, мы с тобой свяжемся,
Он бросился бы смотреть сейчас же, хотя понимал, что посмотренье ничего не даст, что Эйвон мог поставить аккумулятор, которого хватит миль на пятнадцать, и так проехать по Манхэттену — двухсот фунтов аккумулятора хватит в аккурат на десять-пятнадцать миль. Си-Джи неплохо знал этот предмет, поскольку едва ли не единственным из автомобильных воротил Америки пытался заниматься электромобилями.
Эйвон мог и об этом знать — из газет.
Тот пробурчал:
— Хорошо, но постарайся, чтоб поскорее, — и приложил палец к губам.
Си-Джи успокоительно поднял руку: теперь он и сам будет осторожен, как канатоходец над Ниагарой.
— Пока, босс, господин Джил, сэр, — с отличным негритянским выговором произнес Умник и пошел к двери через огромный кабинет. Походка у Берта была удивительно легкая для его веса.
Этот день и следующий за ним Си-Джи думал, причем непривычным для себя образом: думать, когда все решено, — непозволительная роскошь. Вовсю шла работа над моделями будущего года, лихорадило заводы «Дженерал карз» в Германии, и так далее, и так далее, и — что самое любопытное — разрабатывалась новая серия моторов, напичканных электроникой сверх всякой меры, но дьявольски надежных и экономичных. Си-Джи был нужен всем, приходилось соответствовать.
Верно, все было решено: выждать приличное время, самому ознакомиться с машиной и тогда уж думать всерьез, но Си-Джи не мог справиться с собственным воображением, а оно рисовало объемные картины нового Апокалипсиса. Взять хоть ребят из лаборатории двигателей, славных учененьких ребятишек — механиков, металловедов, электронщиков, слесарей — золотые руки. На улицу пойдут, на улицу! И будет это каплей в море. А бандеты с бензозаправок? Они-то — взрывчатка! А танкерный флот, двухсоттысячетонные монстры? А нефтяные терминалы, и трубопроводы, и Суэцкий и Панамский каналы, и махина промышленности, которая все это строит и ремонтирует…
"Много хуже», — сказал этот человек. Но куда уж хуже! Си-Джи старался не думать о нефтяных компаниях; раз только всплыл в памяти нефтяной шейх из Аравии — в галстуке бабочкой и бедуинском головном платке и с такими беспощадными глазами, что Шварценеггер-терминатор рядом с ним показался бы ангорским кроликом. Шейх лично прибыл, чтобы заказать себе бронированный лимузин-супер, а сопровождал его известный тип, химический воротила из Нью-Джерси, со сладкой рожей сутенера и садиста.
Помнится, Мабен докладывал, что шейх не желал расставаться с пистолетом, когда его пропускали на директорский этаж.
Мабен был начальником спецслужбы нью-йоркской штаб-квартиры «Дженерал карз»,
Итак. Итак… Первые шаги были ясны: проверить и убедиться. Если Эйвон жулик — забыть о нем и успокоиться. Если не жулик, во что трудно поверить, тогда…
Тогда самое простое — купить его чертежи и патенты; стоить будет не так дорого. Купить и все его будущие патенты — на корню, так сказать, — и положить под сукно. Самое простое и разумное; дьявол с ними, этими миллиардами, которые я, быть может, заработаю.
Си-Джи все-таки был социолог по образованию, и в подвалах его сознания сидел не выпускаемый на верхние этажи прогноз: если изобретение будет реализовано, то Америке грозит настоящий апокалипсис. А он любил Америку, американский был мальчик — вопреки скептицизму, свойственному интеллигентному человеку. Любил, черт ее побери.
Да, но когда во всем мире выкачают всю нефть… и даже раньше, когда ее останется мало… Америке тогда — просто конец, и ведь ничего не придумано, ни-че-го-шень-ки не придумано, чем заменить двести миллионов автомобилей, на которых держится все бытие Соединенных Штатов. Крах. Конец всему. Голод, холод, моровые поветрия. А этот, слон этот усатый, он же придумал!
Если не врет. Наверное, врет — нельзя этого изобрести.
Проверим, думал господин Клемент Гилберт, президент благополучнейшей в мире автостроительной компании, принимая посетителей, докладывая на совете директоров, летя на личном самолете в Детройт и слушая по дороге — полтора часа — доклад главноначальсгвующего над производством двигателей.
Проверим, тоскливо думал он, пожимая руки ребятишкам из лаборатории двигателей и глядя на опытный образец нового двигателя, мирно пыхтящий на стенде, под бесшумным и элегантным нагрузочным устройством.
Через двое суток почтенная мисс Каррингтон наговорила на автоответчик Умника приглашение; подъехать к центральному входу в правление корпорации завтра, в полдень, и ждать на стоянке для старших сотрудников, что к северу от входа.
Приглашение это было передано в понедельник; следующий день недели — вторник то есть — был самым легким днем для Си-Джи: ни одного регулярного совещания, никаких встреч, одни текущие дела. Клем жил по чудовищно жесткому расписанию. Во все дни, кроме воскресенья, вставал в пять — зарядка, душ, одеванъе и ровно в шесть — завтрак: тарелка овсяной каши и стакан свежеприготовленного апельсинового сока. Обычно за столом сидела и Энн, задумчиво попивая кофе и глядя на мужа из-под густой челки. Энн, как правило, была еще в халате, розовом или бледно-лиловом и непременно коротком; ножки у нее были очаровательные. Иногда к завтраку отца выползали сонные дета, десятилетний Кен и восьмилетнй Клем-второй, но это случалось редко. По расписанию в шесть пятнадцать отец поднимался к ним в спальню и проводил с сыновьями полчаса до самого отъезда. Они болтали, сидя на полу; чаще всего дети рассказывали о школьных событиях, причем Кен — юмористически, а Клем — с оттенком драматизма. Сегодня Клем-второй сполз на пол, не выпуская из объятий свою любимую старую игрушку, рыжего монстра Альфа — объемное воплощение давнишнего мультипликационного персонажа. Клем-старший по непонятной причине не любил этого Альфа, и деталь запомнилась: светловолосый с рыжиной мальчишка сидит на голубом ковре, прижимая к животу рыжую куклу с устрашающе ощеренными белыми клыками.
Он всегда запоминал детали, и уже через них — всю картинку. Вот уже трое суток, как из памяти не выходил стакан, оставленный Бертом Эйвоном на столе в кабинете: наполненный мутной жидкостью стакан, с которым неизвестно что делать… Не просить же мисс Карриштон его забрать — вдруг спросит, почему вода помутнела?.. В конце концов он сам ополоснул стакан в уборной за кабинетом, ополоснул тщательно, горячей водой, хотя не сомневался, что посуду в его конторе моют на совесть.
В шесть сорок пять Си-Джи сел в машину — здоровенный бронированный «кондор» (производство «Дженерал карз», разумеется). К великому изумлению Энн, предупредил ее, что около часа дня приедет на ланч, с гостем, и хорошо бы приготовить что-нибудь вкусное. Шофер его и телохранитель Джордж Миллер, живущий при доме, как всегда, выполнил маленький ритуал; открыл заднюю дверцу, впустил хозяина, обошел машину сзади и сел за руль. Си-Джи спросил в переговорное устройство:
— Джорджи, освободил подъемник, как я просил?
— Конечно, сэр.
— Спасибо. Без четверти двенадцать будь так добр подняться ко мне за инструкциями.
— Слушаюсь, сэр, — проговорил Миллер бесстрастно.
Поди-ка сохрани дело в секрете, когда все кругом удивляются, подумал Си-Джи и добавил:
— Понимаю, это лишнее напоминание, но все же: никому ни слова о сегодняшних делах.
— Обижаете, сэр…
— Прости, пожалуйста.
Больше они не разговаривали. Си-Джи открыл свой «ноут-бук», хотя ему и хотелось подумать на свободе о предстоящем знакомстве с чудо-машиной пофилософствовать, например, о том, что взамен всей этой чепухи: — больше-выпуска-больше-продаж-больше-больше-больше — появится, может быть, настоящее гигантское дело. Он вздохнул и пробежался пальцами по экрану, а Миллер тем временем сосредоточенно вел тяжелую машину — быстро, но не превышая скорости, без рывков и крутых поворотов, внимательно следя за окружающими машинами — особенно на узком и извилистом отрезке шоссе Хадсон-паркуэй. Уже на подъезде к зданию «Дженерал карз» Клем поднял глаза, взглянул на могучий черный затылок Миллера и подумал, что вне семьи он верит только трем людям: Мабену, мисс Карринтон и Джорджу. Правда, и этим троим — не до конца. Что же, такое тоже не всем удается… Он знал свои сильные качества; их, в сущности, было два: умение подобрать людей и умение заставить их работать. Организаторские способности — штука рядовая, а вот проницательность…
Поднимаясь в лифте, он к собственному изумлению вспомнил, что ровно семь лет назад — почти день в день — это и произошло. Когда рухнули продажи новой машины «дикая пума», и компания оказалась не в состоянии выплатить кредиты, полученные под эту машину, и правительство уже готовилось учинить над «Дженерал карз» опеку и передать управление «Форд мотор» — вот позорище, срам на весь мир! — правление назначило его, младшего из директоров, временным диктатором, и он выгнал каждого третьего руководителя подразделений, выгнал неумех и лизоблюдов и мгновенно набрал новых людей, предложив им непомерные по тем временам оклады. Добился отсрочки кредитов, благо банкам-заимодавцам до смерти не хотелось краха «Дженерал карз», и в рекордный срок выпустил новую машину. Она пошла, как горячие сосиски в морозную погоду.
Без четверти двенадцать Миллер прошел к хозяину и получил инструкции. Ровно в двенадцать он доложил из холла: «Сэр, „гурон“ цвета морской волны на стоянке» — и двинулся к выходу.
Умник сидел на водительском месте совершенно неподвижно: незачем ему было оглядываться, система зеркал, хитро придуманная Роном, давала почти круговой обзор, и он видел, как из небоскреба вышел человек в униформе и направился к его машине.
— Добрый день, сэр, — сказал Миллер. — Если вы не против, господин Си-Джи приглашает вас к себе домой на ланч.
— У-гу, — ответствовал Умник.
— Через несколько минут, сэр, господин Си-Джи выедет вон из тех ворот — видите пандус? — на черном «кондоре» с темным остеклением и проедет мимо вас на Пятую авеню. Не будете так любезны следовать за ним, не отставая?
Умник утвердительно хрюкнул.
Очень скоро — и пяти минут не прошло — черный сияющий лимузин вынырнул из гаража и под ослепительным осенним солнцем покатил мимо стоянки. Умник подмигнул себе в зеркало и повернул ключ зажигания — в акку-рат, когда темные стекла «кондора» проплывали в непосредственной близости. Левое заднее было чуть опушено, и Умник живо представил себе, как Хозяин вздергивает брови, услышав гулкое рычание стартера.
Он попал в точку. Си-Джи не просто изумился, он схватил переговорную трубку и едва не приказал Миллеру вернуться в гараж, но вспомнил, что обещал Энн приехать к ланчу. Он был образцовый семьянин, господин Клемент Гилберт, и никогда не позволял себе быть невежливым с женой, даже по мелочам. И история ЭИ — Эпохального Изобретения — пошла развиваться дальше.
"Может, не слышала, — подумал Умник, выворачивая следом за лимузином на Пятую. Движение в сердце столицы мира было густющее, и они долго добирались до Двенадцатой авеню, и еще там постояли на светофорах, и наконец «кондор» припустил вдоль Манхэтгена по надречному шоссе — не качаясь, не подпрыгивая, будто стоял на месте. Умник держался за ним вплотную, и так они промчались под циклопическими развязками моста Джорджа Вашингтона и дальше, вдоль реки, покрытой крошечными белыми барашками, сверкающей под полуденным солнцем, мимо откосов высокого западного берега, потом на мост через Харлем-ривер и в Бронкс.
Умник, разумеется, не знал, где живет Си-Джи, и вообще неважно знал Нью-Йорк. Поэтому он удивился, определив, что они едут именно в Южный Бронкс — место, славное нищими «черными» и эмигрантскими кварталами. Удивился и насторожился. Однако очень скоро «кондор» въехал в узкую, извилистую, но явно богатую улицу: каменные ограды, за ними — сады и большие старинного вида виллы под старыми деревьями. «Чертов город», — пробормотал Берт. За из оградой тесаного камня стоял и дом Гилбертов, прятался в глубине парка, невидимый с улицы. Из каменного домика у ворот вышел почтенного вида человек в комбинезоне и замешкался, разглядывая машину Умника. Ему что-то сказали из «кондора», ворота открылись.
Вилла Гилбертов оказалась небольшой — скорее коттедж, чем барский дом. На отлете помешался гараж на четыре автомобиля — по-видимому, бывшая конюшня. Хозяйская машина остановилась на пятачке перед гаражом, и из нее выскочил Си-Джи.
Умник неспешно выбрался из своего «гурона». Подошел к Си-Джи — тот смотрел на него снизу вверх, гневно раздувая ноздри. Спросил:
— Как прикажешь это понимать?
Умник покосился на Миллера. Хозяин повернулся и очень мягко приказал:
— Джордж, ты свободен, можешь пойти поесть. Когда тот скрылся за углом дома, Умник флегматично спросил;
— Это ты о чем?
Выражение лица у него было ехидное. И самодовольное. Си-Джи это заметил в закипел еще сильнее.
— Ты, помнится, обещал показать свой электромобиль! Умник ухмыльнулся и поманил его толстым пальцем.
— Иди сюда, садись…
Си-Джи поднял брови, но решил терпеть это хамство до его логического конца. Журавлиным шагом прошел к «гурону» и сел на пассажирское место. Умник уселся на водительское — кузов заметно накренился — и поставил ногу па педаль газа.
Машина и изнутри ничем не отличалась от серийной, кроме того, что наличествовали два лишних обзорных зеркала. Обычные две педали, ручка «прямо-назад-стоянка», стандартный приборный щиток; впрочем, был добавлен переключатель-тумблер, видимо, трехпозиционный..
— Ну? — спросил Си-Джи.
— А что — ну? — басом пропел Умник. — Куда въезжать, вон в те ворота? — И, прежде чем хозяин открыл рот, нажал на педаль,
Машина поехала. Это было полнейшей неожиданностью для Си-Джи: в кабине было тихо, как в сурдокамере.
— Провел я тебя? — говорил Умник, пока машина катилась к гаражу, — казалось, ее тянут снаружи на веревочке. — А так оно и задумано. Что же мне — удивлять честной народ: глядите, мобиль-то стоял-стоял и вдруг поехал, без стартера? Шалишь… Гляди. — Он повернул ключ зажигания, и Си-Джи вздрогнул: впереди загудело-зарокотало, словно заработал неважно отрегулированный шестици-линдровый двигатель. — Могу и стартер изобразить, — сообщил Умник, поворачивая ключ в обратную сторону.
Действительно, заворчал стартер, но машина на это никак не отреагировала и плавно въехала в гараж, на чистенькие полосы подъемника.
— Прошу наружу, хозяин. Где у вас свет? Ага… Умник опустил гаражные ворота, зажег свет. Си-Джи стоял, уставясь на капот машины.
— А-а, забрало, — пробормотал Умник и открыл капот, И Cи-Джи увидел. Сильный свет люминесцентных ламп озарил пустой моторный отсек, на дне которого сиротливо лежал небольшой ящик, по виду — из нержавеющей стали, именно небольшой, размером с чемоданчик для недальних поездок. Глухой, без видимых отверстий. И еще у задней стенки, под петлями капота, висел другой ящичек, длинный, с перфорированными жалюзи.
— Электронный блок, — сказал Умник из-за спины.
— Багажник открой, — выговорил Си-Джи, уже зная, что сзади пусто — видел это по просадке задних колес.
В багажнике валялась рваная кожаная куртка. А еще пластиковый пакет — пустой. Си-Джи услышал рокочущий голос Умника: «Спокойно, старина, все в порядке», — и понял, что стоит, упираясь обеими руками в край багажника, и тупо смотрит на пластиковый пакет. Разогнул спину, повернулся к Умнику. Тот больше не улыбался — задумчиво разглаживал усы.