Миронов Арсений. Древнерусская игра - Двенадцатая дочь

   - _Чечевица стерху, щуке вижу еще одного! В бочке еще один, возвращайте синичек!_
   - Что за чечевица такая! - кричу в бешенстве, не слыша голоса за кровавым гулом в ушах. Откуда взялся, гнида, откуда?!
   - Куруядов "комсомолец", - бормочет Феклуша. - Тайный наблюдатель.
   - Найти! Найти чечевицу...
   Но несчастного Берладку уже Не успеем спасти. Те же четыре гада разворачиваются и с визгом начинают новый заход... Ча-ча-чах, как-то тихо и медленно работает гвоздемет бедного Берладки. Молния, удар, кошмарное дежа вю - снова рушится убитое дерево, и снова не выжить моему птицебою... Черным-черно в пробирке. Но только три ворона уходят прочь, только три! Четвертый бьется в траве, силясь взлететь - весь истыкан гвоздями, клинцами зубастыми, посеребренными... Все-таки успел его задеть бедный покойный Берладка, успел!
   Остается восемь. Много. Кошмарно много!
   - Усмех! - глотая гадкую горечь в горле, оборачиваюсь с перекошенным лицом. - Бегите туда, где сидели птицебои! Взять этого Чечевицу, придавить гада! Иначе он и слухача нашего обнаружит...
   Усмех выбегает; снова взгляд на блюдца. Старший горыныч, рыжий удалец в пылающих доспехах, весь объятый пламенем, рвущимся из протекающих баллонов, весело жарит "комсомольцев", поливает пламенем суетливых бородатых девок с кинжалами... Младший горыныч - Плескун - едва успел выбраться из травы, нацеливает огнемет на ближайшего противника. Опасно! Приземистый сутулый див - один из двух оставшихся - заходит сбоку! Уже заносит черный молот!
   - Нянька младшему горынычу! Берегись, сзади обезьяна! - кричу Язвеню, но Феклуша грустно возражает:
   - Бесполезно, коррехидор. Плескун слушает только своего хозяина Зверку. Зверка велел ему ждать приказа в кустах, а после приказа - жечь врага. Все, горбун теперь неуправляем...
   Фыркая и плюясь, расцветает оранжево-черный фонтан пламени - и за несколько секунд Плескун превращает молодого "комсомольца" в кучу горелых дымящихся костей. Неплохо, но это, боюсь, последний выстрел горбуна... С истошным кратким ревом подкравшийся див обрушивает свой черный молот на жестяной шлем младшего горыныча...
   - Конец Плескуну, - вздыхает Неро, и в голосе его не слишком много горечи.
   Глухой взрыв! Горбатый скафандр будто взрывается изнутри, шлем отлетает ввысь, жгучие искры воспламеняют гремучую смесь в баллонах, и див-убийца начинает визжать и тяжко трястись, как пламенеющая рождественская елка! С грохотом валится в траву и начинает грузно переваливаться в попытках сбить веселое липкое пламя...
   - _Чечевица стерху вижу человека,_ - упорно бормочет Мяу. - _Как поняли вижу третьего человека в большом гнезде срочно вызываю пташек._
   Все, обнаружил гад - сердце мое подпрыгнуло и сжалось холодным комком. Конец слепому акустику Лито. Я уже вижу, как пара гвоздевранов отделяется от стаи... Разворачивается к северу... Именно туда, где сидит наш слухач!
   Где же Усмех? Смотрю на блюдца - бесполезно: Усмех в обычном доспехе, у него нет камеры... Экран абсолютно темный. Хорошо, что хоть кровь в пробирке ярко-красная: стало быть, пока жив...
   - _Стерх чечевице наведи синичек точнее. Гнезда пока не вижу._
   Все, уже просят наводку на цель... Не успел ленивый Усмех!
   - _Стерх чечевице. Почему замолчал?_
   Четыре секунды тишины. И вот:
   - _Наездник требует чечевицу. Немедля отвечай, быстрее!_
   Тишина.
   - _Чечевица! Кунайкан, отвечай!_
   Не отвечает Чечевица. Никак кровью захлебнулся?
   - _Кунайкан, что с тобой ?!_
   Хоть и ленив бородатый Усмех, а доспел вовремя. Значит, тебя звали Кунайканом... Угу. Еще один маленький камешек падает на пол. С наслаждением придавливаю подошвой.
   - _Горыныч кличет няньку! Доспех прогорает!_ - почти кричит Язвень, загребает во сне ногами по полу. - _Дозволь убегать, нянечка!_
   - Нянька горынычу! Срочно отступайте на север, к вершине холма! Берегитесь гвоздевранов!
   Кричу, а сам гляжу на крайний экран: как там синички? Пара стальных птиц, вхолостую повиляв над лесом, разворачивается и, прибавив скорости, догоняет стаю. Восемь летающих киллеров снова растягивают строй, снижаются, выпускают когти... Опять атака!
   С ревом проносятся над головой беснующегося Куруяда, прыгающего с безвольным Метанкиным телом; и первым на пути у стаи - кречет. Витязь стоит неподвижно, в полоборота, и медленно заносит огромную секиру...
   Черно-красный дождь. На мгновение фигура кречета наполовину скрывается в адском облаке лезвий - выше пояса не видно его, только сполохи искр, где визжит по металлу металл. Все, вороны проносятся дальше, а кречет по-прежнему стоит, и на секире... снова! Снова агонизирует, трепещет глубоко насаженная железная дрянь: дрожит, сжимает-разжимает черные крылья...
   Осталось семеро, успеваю подумать я, и вижу: кречет медленно оседает. Толстые ноги медленно подламываются в коленях, исцарапанный шлем запрокидывается чуть назад... с грохотом рушится на колени. Потом - на спину. Замирает недвижно, как чудовищный памятник, и только стальные рукавицы по-прежнему сжимают рукоять торчащего вверх двухметрового топора с мертвым вороном на блистающем лезвии.
   - _Лотос мы срезали кречета!_
   - _Ко мне глупцы скорее!_
   - _Лотос не понял тебя что прикажешь?!_
   - _Я остался без рук! Не могу сражаться! Браздо, Гугней, Азвяк - все ко мне!_
   А черная стая несется над липкой кровавой травой - я вздрагиваю: что это движется там, меж деревьев? Это же... старший горыныч! Рыжая голова, обгорелая рубаха... Он выпрыгнул из горящего скафандра и пытается спастись...
   Глядя на экран, я с внезапным спокойствием осознал: вороны настигнут рыжего секунд через пять.
   - Нянька кличет рыжего! Вороны сзади, ложись!
   Поздно прыгнул рыжий. Померкло волшебное блюдце старшего горыныча. Быстро, неотвратимо темнеет кровь в пробирке. Бедный Бисер... кажется, это был его излюбленный собутыльник. Боюсь, Славик мне этого не простит.
   - Смотри, коррехидор! - в ужасе кричит Феклуша, визжит у самого уха! Я поворачиваюсь к зеленому монитору водяного и чувствую, как звенит в голове.
   Вдоль берега, волоча красную изрезанную ногу, скачет, часто падая и снова неловко подскакивая, голый атаман Стыря. Я вижу, как из спины его, иссеченной свежими шрамами, торчат впившиеся стальные перья. Черной довольной молнией вверх и вбок уходит отработавший гвоздевран. А следом за раненым разбойником бежит, потрясая изогнутым кинжалом, тощий высокий чародей в черном плаще...
   "Откуда плащ? Они в женских тряпках были", - успеваю подумать я. Мысли замирают от ужаса: наперерез Хлестаному, грузно переваливаясь, бежит страшный, черный, обгорелый див - тот самый, что недавно валялся в траве, сбивая пламя... Выжил, сволочь. И теперь заносит свой молот для нового добивающего удара...
   Див настигнет Стырю даже раньше, чем "комсомолец". Ну вот, еще одна страшная смерть! Теперь своего лучшего друга теряет Каширин...
   - Ромашки! - визжит Неро как сумасшедший, тычет пальцем в экран. Десять шагов до ромашек!
   Я не понимаю... Феклуша подскакивает, хватается за голову:
   - Всего десять шагов! Он успеет!
   Наконец настигаю скользкую мысль: укрытие! Бело-желтые цветочки в траве...
   - Нянька водяному! Впереди укрытие, белоцвет!
   Нет, он не успева...
   Молот черной глыбой гудит, настигает - и падает Стыре на окровавленную спину. Разбойник уже в прыжке - он прогибается, взмахивает руками, голова безвольно дергается от удара... падает в траву...
   - Жив! - ревет Неро, подскакивая к пробирке с бурлящим пурпуром...
   - Ну, миленький... дотянись! - шепчет Усмех, замерший у порога.
   Див определенно смакует свою порцию удовольствия: неторопливо подшагивает, наклоняет бычью голову, приглядывается... вот, начинает поднимать молот для дробящего удара в голову.
   ...Посторонний наблюдатель поразился бы: в последнюю минуту своей жизни, лежа под казнящим молотом озверевшей обезьяны, неисправимый романтик Стыря... упорно тянется дрожащей рукой к скромным ромашкам, торчащим из темной травы.
   Бах! Облако дыма взрывается у самой земли: темная пыль окутывает изумленного дива по пояс. Обгорелый монстр злобно крутит головой... наугад обрушивает молот в траву! Потом снова заносит, и снова удар... Где же Стыря?! Неужели конец?..
   - Успел, - стонет счастливый Неро. Пурпурная жидкость в пробирке немного темнеет... но продолжает бурлить.
   Обозленная обезьяна вздымает кверху корявый чудовищный молот и ревет, задирая мокрую жаркую пасть к звездам. Не грусти, выродок. Сейчас тебе будет чем заняться. Видите суету и мелькание веток на этих экранах? Мои доморощенные берсерки уже близко!
   Дикий, пьяный Жупелко, лидер Славкиных "боевых жаб", вылетел из кустов как раздолбанный страшный байкер: бритый, с улыбкой дебила на красном лице - взмах трехметрового заговоренного меча, и вздернутая кверху лапа с отвратительным хрустом отстегивается от дивьего туловища! Вместе с боевым молотом падает в траву, под ноги хрипящей твари, окаменевшей от боли и ужаса... Второй берсерк, могучий, широченный Хватушка, с кратким рычанием бьет снизу, всаживая клинок в мохнатое брюхо. Черные брызги хлещут в лица безумных рубцов - остановитесь! Довольно! Хватит рубить, вспарывать, четвертовать мертвую тушу!
   Нет, их не оторвать от свежего мяса... Этим наркоманам нужно насытить кипучую жажду злобы, клокочущую в желудках! Они не видят даже, как неумолимо и правильно семерка гвоздевранов разворачивается над водой для новой атаки...
   - Нянька кличет рубцов! Опасность с воздуха!
   Двумя короткими ударами Жупелко отделяет огромную оскаленную голову, подбрасывает в багровой и липкой руке. Будет новый шарик для Славкиного кегельбана! Хват Плешиватый, надавливая ногой на мохнатую грудь, ворошит лезвие в бурых дрожащих кишках. Сзади подскакивает чудом выживший "комсомолец" (кажется, последний), бьет кинжалом в широчайшую мокрую спину Хватушки - опоенный воитель-рубец даже не чувствует удара... Лениво отмахивается локтем - маг-ученик, путаясь в девичьем подоле, падает в траву с разбитым лицом. Рукоять кинжала по-прежнему торчит из белой мускулистой спины, заляпанной красными пятнами.
   Последний, порядком израненный див, хрипя, бежит по склону, волочит по земле длинную дубину с острым черным крюком на конце. Злоба подгоняет обезьяну, но гораздо быстрее несутся гвоздевраны - перегоняют мохнатого гиганта, рвутся вперед, навстречу зарвавшимся берсеркам...
   - Нянька кличет рубцов! Сзади железные вороны! Обороняйтесь, кретины!
   Как страшно свистят эти крылья! На берсерках - никакой брони, это безумие, это будет кровавый салат... Кажется, вороны и сами уверены в легкой победе - я вижу, как крайняя птица, вильнув, тяжко отваливает от стаи, принимая левее... Куда же ты, сволочь?
   Ну конечно. Голая барышня в черной воде - я вижу, как она задергалась, заволновалась... Бедная Шнапс! Она не может даже взлететь - ледянское зелье продолжает действовать, у. вилы полностью парализованы любые магические способности...
   ...Хват Плешиватый так и не успел обернуться - он с увлечением, рыча и хохоча, потрошил поверженного "комсомольца". Кажется, взмах железного крыла попросту снял его крупную голову с плеч... Жупелко успел скривиться в безумной улыбке и дернуть мечом - косвенный удар пришелся ворону в стальное брюхо: брызнуло искрами, отлетела железная лапа с заточенными когтями... Раненый гвоздевран шарахнулся вбок - резко потеряв скорость, врезался в дерево! Нет, удар не настолько силен, чтобы срезать мощный ивовый ствол стальная птица застряла, бьется и скрипит, пытаясь высвободить увязшее крыло...
   Жупелку это не спасло. Три оставшихся гвоздеврана не пощадили его изрезанный в нескольких местах, молодой рубец повалился поверх распластанной дивьей туши. Огромный леденецкий клинок вывалился из мертвых ручищ и вонзился в землю почти на локоть. Тихо закачался, мигая бликами на гладкой перекладине...
   - Шнапс! Смотрите, Шнапс! - закричала Феклуша.
   Черный ворон-убийца уже спикировал к самой воде - когти едва касаются мерцающей влаги! Вода вмиг покрылась мурашками ужаса. Девушка покачнулась, неловко взмахнула ручкой... Плоское лезвие бестеры холодно полыхнуло голубизной - мимо! Она промахнулась!
   Все - гвоздевран красиво распахнул стальные лезвия над белокурой девичьей головкой... Я зажмурился.
   - Кончено, - прошептал Неро.
   Глаза раскрылись - ничего. Только круги по воде...
   - Блестящая работа, - заметила Феклуша с завистливой ноткой в голосе. - Молодец, подружка... Она перехитрила его.
   И верно! Мокрая девичья головка снова вынырнула из черной глади - как ни в чем не бывало вила Шнапс легким поверхностным брассом двинулась к берегу. Спокойно и неторопливо, даже носиком по сторонам не вертит - только серебристые капельки сбегают по волосам Словно отдыхающая барышня на сочинском пляже.
   - _Водяная вызывает няньку. Какие приказания?_
   - Вы в порядке? - торопливо интересуюсь, поглядывая на пробирку с ярко-алой кровью Псанечки-Шнапс.
   - _Немножко испугалась. Какие приказания?_
   - Нянька отвечает водяной: в драку не вступать. Держаться в стороне.
   - Я все видела. Ворон был уверен, что срежет ее. Не рассчитал инерцию... - улыбнулась Феклуша. - Крыло вошло в воду. Короткое замыкание, как говорит мой великий каудильо Траян Держатель.
   Минус один, радостно вздохнул я. Остаются четыре гвоздеврана и последний, недобитый пока див. Ах, если бы не вороны! Проклятый Лотос мог быть у меня в руках уже сейчас... Откуда взялись эти гвоздевраны, не учтенные в планах покойного Плескуна? Поистине страшное оружие Сварога: мы несем чудовищные потери... Оба горыныча мертвы, рубцы иссечены в крошево... умирающий Стыря прячется в тайнике... Какое счастье, что хоть Стенькину любимую вилу удалось сохранить в целости!
   Ну ничего, господа негодяи. Пришло время для последнего сюрприза от бородатой няньки-Лисея. Для вас, уроды:
   - Нянька кличет полозов. Утро, пора вставать.
   - _Поняли тебя хорошо, нянька. Вылезаем!_ - сообщил Язвень через пару секунд. И вдруг... странно улыбнувшись, наморщил лоб... Немного побледнел, и добавил:
   - _Ах вот здесь кто шкодит ну сейчас я вам устрою._
   - Что? Что ты сказал?! - изумился я.
   Молчит Язвень! Не надо меня пугать... Почему ты молчишь? Зато тощий Мяу, бредящий бок о бок со старшим коллегой, вдруг взорвался целым потоком поспешных фраз, горячих и угрожающих:
   - _Лотос я Браздогон тревога здесь чужие волхвы!_
   - _Глупец замолчи спеши ко мне на помощь!_
   - _Лотос, это важно я чую вражеского волхва!_
   - Только не это... - пробормотала Феклуша. - Нашу волну засекли!
   - Наездник, это ты? - быстро спросил я, склоняясь над спящим Язвенем.
   - _Это я проклятые твари прощайтесь со своим волхвом._
   - Будите его! - завизжала Феклуша, подскакивая к связисту. - Скорее! Сейчас мозги закипят!
   Я схватил Язвеня за плечи, начал трясти; девушка успела несколько раз ударить ладошкой по бледным щекам Язвеня... И вдруг... наш тенетник изогнулся дугой, с неожиданной силой рванулся, перекатываясь по земляному полу:
   - Разбудите! Разбудите меня! - страшно крикнул он. - Разбу... а-а! А-а!
   Феклуша отпрянула, зажимая нос рукавом. Язвень распахнул незрячие глаза, хватая воздух ртом, как рыба, заживо брошенная в кипяток...
   - Усмех, быстрее... Калинового сока ему! - забормотал я, отступая на шаг... На мгновение показалось, что волосы Язвеня дымятся! Неровная бледность желтыми пятнами легла на лицо тенетника. Я посмотрел на пробирку: кровь стала белой, как скисшее молоко.
   - Выжгли нашего тенетника, негодяи! - Феклуша скрипнула зубами. Ударили сурой по его ментальной волне. Парень спекся, лекарства уже ни к чему.
   Ну вот, мы остались без связи. Я тряхнул головой, молча поднялся с табурета:
   - Значит, так, господа. Слушайте мой приказ. Надевайте доспех на чистые рубахи. Берите лучшее оружие. Командный пункт закрывается, здесь больше нечего делать.
   Помолчав, я добавил фразу, которую когда-то услышал от царя Леванида:
   - Пришло время собственноручно поработать клинками.
   В сутолочной полутьме бежим вдоль берега ручья - с трудом уворачиваюсь от светлых мятущихся пятен, перепуганные девки визжат, слепо сталкиваются друг с другом, пытаются взобраться на деревья. Кто-то без чувств валяется в траве, есть раненые - стонут и бормочут невнятное, про каких-то подземных медведей... Толпа отхлынула от вершины, и здесь - настоящая давка. "По воде! Бежим по воде!" - кричит Феклуша и устремляется вперед, взбивая сапожками серебристое мелководье. Скорее, скорее! Из-за поворота уже виден холм и дымчато-желтые пятна горящей травы...
   Я мгновенно узнаю местность - до этого видел только на экранах. Странные зеленые искры трещат... какие-то тени... Что это? Ага, понял: молочно-белое пятно в траве, а рядом, вплотную прикипев, копошится аспидно-черная тень: это Куруяд с Метанкой! Какой-то рев из горящего кустарника - там, наверное, див! Вижу, вижу нашего полоза! Крепко стоит, набычившись - отмахивается огромной когтистой лапой от кого-то невидимого, наседающего из темноты... Снова краткие зеленые молнии, потрескивая, вылетают из черной пустоты - бьют куда-то вдоль воды! Шнапс! Там бултыхается Шнапс! Кто-то пытается зацепить нашу вилу! В желто-зеленых трепещущих отсветах видно, как бурлит вода - молния бьет волну в том месте, где секунду назад виднелась женская головка! Вода закипает, подпрыгивает ошпаренная рыбка, Шнапс выныривает тремя метрами ниже по течению - опять ускользнула, повезло!
   Мы уже близко: метров сто остается, не больше. Теперь я понимаю, что молнии летят не из пустоты - просто колдун, высекающий их при помощи пары корявых жезлов, закутан в черный плащ... Да откуда взялись эти плащи?! До сих пор все "комсомольцы" были в девичьих рубашках!
   - Браздогон! - бегло оборачиваясь, кричит Феклуша на скаку, тычет кольчужной перчаткой вперед - туда, где мигающие отсветы очередного разряда фосфорической зеленью высвечивают длинное, лобастое, какое-то безглазое лицо. - Сам Браздогон прибежал! Куруяда выручать!
   Она визжала еще что-то... Уже не слышу: внезапный визг донесся сбоку и сверху - тройка стальных птиц приближается! Черные плащи припадают к земле, и вороны жадно набрасываются на нашего полоза. Но парень не промах: взмахивает огромной когтелапой с полуметровыми саперными крючьям, и - хоп! как бейсбольной перчаткой накрывает летящего ворона! Визг, искры, лезвия скрипят по лезвиям... Страшным ударом полозу едва не отрывает руку, подбрасывает в воздух... Лопаются ремни, огромная перчатка слетает с руки но не просто так, а вместе с убитым вороном! Скрежещущий ворох железа отлетает в траву, а безоружный полоз, шарахаясь от второго гвоздеврана, отскакивает прочь... Я узнал ловкого парня: это Травень! А где же второй полоз, Черепан?
   К сожалению, бедный Черепашка не столь проворен: крылатый убийца увернулся от когтистой лапы и нырнул ниже, в ноги... Черепашка корчится, хрипит и падает лицом вниз. На звук оборачивается Браздогон... Прыгая по траве, поспешно подбегает... Навис над раненым разбойником, несколько мгновений возится с жезлами, высекая мелкие искорки... Вспышка! Еще одна... Короткая тугая молния жадно впивается в спину поверженного полоза. Проклятие...
   На бегу пытаюсь разглядеть, как там Шнапс - жива ли? По-прежнему прячется в воде? Как бы не так! Воспользовавшись тем, что Браздогон отвернулся от реки, обнаженная вила быстро ныряет... И врезает красивым отточенным вольным стилем к берегу! Выскакивает на мелководье, как мускулистая Афродитка - быстрая, плечистая, белокожая: крупные груди раскачиваются на бегу, спешит к заветной раздвоенной иве. Там закладка. Там доспех. Прошлый раз добраться до него не удалось - вороны загнали обратно в реку. Теперь - реальный шанс! Лишь бы маг не обернулся... Сейчас обернется и увидит ее. Одна зеленая молния - и все! Надо отвлечь Браздогона, осознаю я, и, не долго думая, отвлекаю как могу:
   - Смерть Чуриле! - кричу первое, что приходит в голову.
   - Сме-е-ррть! - подхватывает кольчужная груда справа: это плечистый Усмех на бегу обнажает меч.
   - Смерть подонкам! - заливисто, задиристо визжит Феклуша, быстрые длинные ноги мелькают чудь впереди - бежит быстрее всех. - Виват, траянцы! Чурила не пройдет!
   Маги спохватываются, начинают дергаться; Браздогон подхватывает полы плаща и кидается нам навстречу, я вижу, как на ходу эта сволочь нащупывает левой рукой какие-то гадости в карманах... Так и есть - мешочки с зельем! Маг припадает на одно колено и швыряет в нашу сторону - один за другим три мешочка! Тройной взрыв пыли. Зеленое облако медленно распухает, поднимается над землей.
   - Сон-трава! Ничего, успеем! - радостно кричит Феклуша, прибавляя прыти. Я едва поспеваю, Усмех немного отстает...
   Прыгая через невысокую (пока!) дымовую завесу, успеваю глянуть в сторону Шнапс. Отлично! Голая мускулистая вила уже вытянула из закладки тяжелый контейнер с доспехом, поспешно натягивает на мокрые плечи тонкую светлую кольчужку...
   Нелегкий час! Хитрый быстроглазый Азвяк - низенький, коренастый, с бородой по самые глаза - замечает ее; выдергивает с пояса метательный нож, швыряет - метко! Но поздно: нож отлетает от плотного железного кружева на спине вилы... Шнапс холодно улыбается, поудобнее перехватывает бестеру в сильной ручке, и - мягко, неторопливо - начинает двигаться навстречу Азвяку. Не забывает поглядывать по сторонам: где там железные вороны?
   Птицы еще далеко, есть еще полминуты...
   - Травень! Слева! - истошно визжит Феклуша. Ревущий окровавленный див (последний из могикан, чудом выбравшийся их горящего кустарника) взмахивает крюкастой дубиной, пытаясь с маху зацепить пробегающего мимо полоза... Травень гибко пригибается, стремительный кувырок - дубина свистит мимо. Ловкий полоз бежит наутек, но за ним бешено скачет еще одна черная фигура в плаще! Это, должно быть, Гугней! Куруядовец прямо на бегу взмахивает правым рукавом - сверкает летящий нож... Ура! Травень будто почувствовал: не оборачиваясь, вильнул вбок. Мимо.
   Нет, упорный Гугней не отстает - ноги длинные, бегает быстро. А Травень-то прихрамывает, с замиранием сердца замечаю я. Нелегко бегать после нескольких часов гипнотического сна в сырой земле... Кажется, мы снова проиграли: в несколько сумасшедших прыжков Гугней почти настигает полоза...
   Нет, Травень - совсем не дурак, улыбаюсь я. Он бежит не просто так. Он бежит к цветочкам, к розоватым цветочкам, едва заметным в густой траве! Падает! Споткнулся! Или притворился? Вот подлетает торжествующий Гугней уже заносит кинжал! Красные цветы колышутся у его ног... Вдруг задергался, дико заплясал, будто сбивает с сапог пламя - ах, закричал! Уронил кинжал! Все... Послушно повалился в траву. А на ноге, на черной игре - будто светлая струна обмоталась, точно проволока серебристая. Змея-медяница. Конец щуке-Гугнею.
   Но вот снова холодеет спина от дикого визга в небе. Вороны, вороны приближаются, поморщился я... Сейчас будут новые жертвы, это наверное. И вдруг... с ужасом осознал: вороны возвращаются... но теперь... Я сам превратился в цель! Я больше не слежу за боем издалека, из укромной землянки. А кожаный доспех не спасет от стального крыла и когтей!
   Стало как-то прохладно, волнительно. Тайком огляделся: соратники решили встретить смерть героически, с оружием в руках. Усмех чуть пригнулся и замер, набычился, поднял старенький меч. Феклуша вся дрожит на полусогнутых длинных ножках, как фурия, волосы кудрявые веются, глаза сверкают, два кинжала в гибких руках... А у меня что? Декоративный кинжал в ножнах? Даже... даже... я почувствовал внезапный холод под ребрами: даже золотой цепи нет!
   Раньше было иначе. Я умел останавливать атакующих воронов в полете просто взглядом, силой собственной веры. А теперь... нет во мне веры. Только страх суетливый остался. К счастью, премудрого Лисея еще выручает бешено работающий мозг: заверещали сигнальные звоночки памяти - и вот я начал вертеть головой, искать... Ага, увидел. Желтоватые цветочки - вон там, под двумя старыми ивами.
   - Куда ты, коррехидор?!
   Некогда отвечать. Убийцы близко, надо успеть... Кажется, успеваю. Вот оно дерево, вот цветочки. Где-то здесь... пальцы заметались по гладкой коре... Все, нащупал. Темный глазок обломанного сучка. А в нем мягкая, податливая кнопка.
   Обернулся и смотрю, как налетает визжащая острокрылая смерть - черные серпы с искрами желтых очей. Центральный гвоздевран, вожак, достается Усмеху, правый ворон нацелился на Феклушу. А третий - мой...
   Все - накатили: грохот, гарь и визжание ветра! Усмех бьет - вроде бы неловко, несильно... Надвое, насмерть разрубает железного гада! - брызжет обломанная сталь клинка, осколками стального крыла Усмеху вспарывает кольчужную грудь. Молча, не выпуская меча из рук, убитый ярыга валится на землю. Что делает Феклуша, не вижу: на меня уже несется черный и злой, похожий на раздвоенное лезвие алебарды. Узнаю тебя, смерть. Так уже было однажды, в Жиробреге. Тогда в моей груди было тепло и покойно: я был сильнее и знал это. Теперь отчетливо понимаю обратное. Нет во мне воли, нет веры и праведной силы. Только палец на мягкой кнопке.