Миронов Валерий. Капище (Чечня-1996)

- А-а, понятно, - он кивнул головой. - Тут много кто вам порасскажет,
как федералы арестовывали их якобы за поддержку боевиков и работорговлю.

Мы с ним рассчитались. Сумма была внушительная, около пятидесяти
долларов. И это для деревни. Видимо, народ сюда приезжал.
Потом он ударил по звонку. Из-за той же портьеры выскочил подросток лет
двенадцати.
- Двести второй, - он отдал хозяину ключи.
Н втором этаже стоял - как бы его назвать... То ли коридорный, то ли
вышибала. В спортивном костюме, сверху короткая кожаная куртка. Слева
подмышкой оттопыривался пистолет. Крепыш даже и не старался его скрыть. На
нас он смотрел оценивающе. Как на машину, стоит ее угонять или нет. Про
таких говорят: "Этот может все!"
С лестницы мы пошли налево, а направо ковры были побогаче, и вышибала
там стоял. Из коридора за его спиной доносились какие разговоры на
повышенных тонах. Видимо, там и находились королевские апартаменты.

В коридоре второго этажа также был сделан современный ремонт с намеком
на местные обычаи. На стенах висели фотографии гор. Сделано все было очень
профессионально, правда не было уверенности, что здесь изображены именно
местные горы, а не Альпы. Висели мумифицированные бараньи и оленьи головы.
На деревянных подставках - ножи, сабли.
На их месте я бы повесил головы заложников и автоматы с тесаками,
которыми они рубили головы рабам с одного удара. Адово местечко - духовское
гнездышко, разнести бы его из гранатомета к едрене фене.
Эх, были времена, были!
Двери в номер были выдержаны в одном стиле, в том, что и входные, но
попроще.
Полулюкс - двухкомнатный номер. Спальня с двумя раздельными кроватями,
зал с набором мягкой мебели, совмещенный санузел. В маленьком коридорчике
шкаф. Сопровождающий мальчуган нам все это показал, включил свет и стоял,
предано смотря на нас. Уходить явно не собирался.
Первым сообразил Рабинович. Сунул руку в карман, достал денежную купюру
и протянул маленькому вымогателю. Бумажка мгновенно исчезла в кармане
мальчика. Он повернулся и вышел.
Я выглянул в коридор - мальчик шел на выход, верзила смотрел в сторону
номера, из которого уже раздавались крики. Еще немного, и может начаться
стрельба. Нам еще этого здесь не хватало. Дверь на ключ.
Номер мог прослушиваться, поэтому мы с Андреем решили не искушать
судьбу и говорили лишь о бытовых пустяках. Хорошо работать с тем, кто мыслит
с тобой одними категориями. И он после всего этого, будет мне лепетать, что
он археолог!

Умылись, сняли одежду, переоделись в спортивные костюмы и ходили,
махали руками. Длительное сидение в автобусе сковало все тело. Раздался стук
в дверь. В двери глазок. Смотрю - тип в милицейской форме. Кого черт принес?
Открываю.
- Здравствуйте. Участковый инспектор старший лейтенант Наздраев! -
представился он. - Проверка паспортного режима. Предъявите документы, цель
вашего прибытия?
- Вот, - я нарочно трясущимися руками, путаясь в сложенной одежде,
протягиваю ему наши корреспондентские удостоверения.
Он внимательно читает. Очень медленно. Потом просит подойти то одного,
то другого, зачем-то повернуться к нему в профиль. Время затягивается.
Понятно. Я сую руку в карман и достаю сложенные пополам десять долларов.
Наклоняюсь перед ним, якобы поднимаю с пола деньги, протягиваю участковому.
- Ой, это вы, наверное, уронили?
- Я ронял двадцать долларов, - он сначала внимательно осмотрел купюру,
что я ему подал, потом не спеша взял вторую десятку, осмотрел ее и обе
купюры положил в нагрудный карман.
- Все в порядке. Нужна будет помощь - обращайтесь ко мне. Я много знаю,
могу показать и рассказать, - на прощанье он солидно кивнул головой.
- Как думаешь, стоит у него взять интервью? - Андрей откровенно
ёрничал, после того я закрыл дверь.
- Ага, если у тебя есть лишняя сотня баксов. А также если опять хочешь
попасть в заложники - прямая дорога через этого барыгу в погонах.
- Слушай, Алексей, а есть вообще честные менты?
- Сколько угодно. Я могу тебя познакомить во многих городах Сибири с
сотней честных милиционеров. Но - чем дальше отъезжаю на юг страны, то
плотность честных ментов на квадратный километр падает с каждым градусом
широты. Необъяснимый парадокс географии. Ничего удивительного, если он будет
честным в этой деревне, то завтра сам будет заложником. Плюс родственные
связи, менталитет и прочая, прочая, один раз кому-то помог, а потом завяз.
Может, он и начинал службу как порядочный милиционер, но жизнь внесла свои
коррективы. Но заметь, как быстро он пришел. Регистрация в журнале. Звонок
участковому. Тот проверяет документы, получает свою копеечную мзду. Плюс,
наверное, еще какой-нибудь маленький бизнес.
- Ничего себе маленький, - Андрей ворчал. - У нас за десять баксов
можно вдвоем в ресторане хорошо поужинать.
- Ты не равняй свою деревню с Ингушетией! - голос мой был торжественен.
- Кстати, пойдем-ка поужинаем.
- Судя по местным расценкам, ужин нам влетит в копеечку, - Андрей
злился.
Ну, что с него взять, еврей - он и Ингушетии еврей скупой.
- А ты не бери много, ты что сюда - обжираться приехал?
Мы спустились в ресторан на первом этаже. В коридорчике возле двери
оставили небольшие метки - несколько крошек от табака положили в
определенных местах. При проникновении в нашу комнату их непременно бы
потревожили. Мы на вражеской территории, осторожность лишней не будет.

Зал в ресторане оказался на удивление большим. Народу было много. Столы
стояли буквой "П". Что-то гуляли. На сцене надрывался магнитофон, рядом
стоял диск-жокей в папахе. Местный колорит. Рассказать кому-нибудь в Сибири
такое - не поверят, вруном обзовут.
- Не хватало нам еще попасть на какой-нибудь местный праздник, напиться
и оказаться утром а Чечне с мешком на голове, - прошептал мне Андрей.
- Значит так. Заказываем еду и сваливаем в номер. Ужинать будем там, -
ответил я.
- Годится.
- Смотри, наш милиционер гуляет тоже, - я кивнул головой на стол.
- Уважаемый человек...

Быстрым шагом мы прошли к барной стойке, заказали по шашлыку (специи,
соус, хлеб), по салату, паре бутылок минеральной воды. Воду не открывать -
нам больше нравится с газом. Тут же рассчитались, сдачи не надо. И пока на
нас никто не обратил внимания, мы удалились.
Когда уходили, я заметил то, на что сразу в полутемноте зала не обратил
внимания. В самом темном углу зала был накрыт стол, там сидело человек
шесть, все были вооружены, пистолеты у них были видны демонстративно.
Спиртного на столе не было, но кушаний было много. Они не ели, а следили за
залом. Охрана. Значит, гуляют серьезные люди. И музыка. Музыка. Которую я
слышал уже неоднократно, бьет по нервам. Спокойно, Леха, спокойно, ты всего
лишь журналист. Ты должен осветить в прессе как страдали эти люди, когда ты
здесь катался на броне. Бля! Ну почему же я их тогда не кончил?! Спокойно,
Леха, очень спокойно. Вдох-выдох, вдох, задержи дыхание, сделай самое
идиотское лицо, которое ты можешь сделать, ведь ты же офицер, поэтому ты
можешь все. Абсолютно все. Спокойно.
Мы быстрым шагом поднимаемся наверх. Коридорный верзила на месте, на
нас никакого внимания. Шум в "его" номере стих. Открываем свой номер.
Табачные крошки на месте, не сдвинуты. Не потревожены. Мелочь, а приятно.

8.

Минут через двадцать принесли ужин. Бутылки с минеральной водой были
закрыты, как мы и просили; перед тем, как открыть, мы обсмотрели их, нет ли
где прокола. Это не шизофрения, просто достаточно небольшой дозы, чтобы нас
вырубило надолго и всерьез.
Хотя, с другой стороны, ничто не мешало желающим просто ворваться и
скрутить нас в бараний рог. Командировочные журналистские удостоверения были
слабым прикрытием. В Чечне немало исчезало и журналистов. Они что, не товар?
Товар, на них можно и прославится, заработать себе имя. Заявить о себе, так
сказать, на весь мир. Сначала ты работаешь на авторитет, а потом авторитет
на тебя.
После ужина унесли посуду, мы умылись. Выкурили по сигарете в коридоре.
Верзила был на посту, на нас он уже не обращал никакого внимания.
- Леха, а дальше что? - спросил Андрей вполголоса.
- Завтра мы идем брать интервью по списку, который нам предложат в
холле гостиницы. А сами потихоньку пробираемся к одному домику.
- Какому домику?
- Там живет интереснейший человек. У него очень живописная биография.
Ему около пятидесяти лет. Пятнадцать из них он отмотал по лагерям. До вора в
законе не дорос, но кое-какой авторитет заработал. Был завербован КГБ еще во
время первой посадки. В 1991 году во время захвата здания КГБ в Грозном
принимал активнейшее участие. Громил все и вся. Особенно его интересовала
картотека и алфавитный учет агентуры. Одним из первых запалил все это. Потом
занимался угонами автотранспорта на территории остальной части России под
заказ. Перегонял в Чечню. Под это дело организовал целую банду. Сам лишь
отдавал приказы, оставаясь вне досягаемости. По мелочи мышковал продажей
оружия, наркотиков. Зачастую работал посредником в мелких операциях. Пытался
подняться. То корчил из себя политзаключенного, то ярого националиста, -
мол, за это и пострадал, то матерого уголовника.
- Так чего же не поднялся? - Андрей был в недоумении.
- Потому что он не чистокровный нохча. Во-первых, из казачьего тейпа.
Когда казаки бежали после разгона казачества на Терек, то им было разрешено
основать свои тейпы, потом произошла ассимиляция. Но все равно, потомкам
казаков не простили, что их предки были русские. Скажем так, тейп у него
худой, хреновый. Во-вторых, мамаша у него - осетинка, а папа наполовину
ингуш, а наполовину - чеченец. То есть, как не крути, в современном
чеченском иерархическом табеле о рангах место его у параши. Но человек
сидел, что у духов почитается, поэтому они позволяют ему иметь свой шакалий
кусок хлеба. До серьезных дел не допускают, но кормиться мелкими делами
позволяют. Вот он и основался на границе. Что-то перекинуть, что-то достать,
разузнать, прочая мелочевка. Про КГБ и свой оперативный псевдоним "Сопка"
этот верный воин своего народа уже забыл. Имею желание ему напомнить об этом
завтра. Самое замечательное то, что я знаю про его две операции по
переправке оружия в Чечню. Небольшие партии по местным меркам, всего-то три
КАМАЗа. Руки у меня до него не дошли, но, насколько мне известно, на нем нет
"прямой" крови. Мелочь, а приятно. Коммерция, дурно пахнущая, но без
"прямой" крови.
- А ты откуда знаешь? Откуда тебе известны такие подробности?
- Хороший вопрос, грамотный вопрос. В свое время, когда был в
командировке, то нашел старого опера, вернее не его самого, а его архив.
Личный архив. У него на связи и был "Сопка". Картотеку-то они при штурме
республиканского КГБ уничтожили, но забыли про существование личных и
рабочих дел агентуры. А старичок-оперок все в норку сволок. Я тогда помогал
бабушке старенькой - русской. А она мне. Когда узнала, кто я такой, и
сделала подарочек. Сорок папочек подарила. Двадцать агентов. Десять папок с
личными делами, а десять - с рабочими. Сын у нее спрятал в марте 1991 года.
Потом сын был убит. А папочки хранились у мамаши... Вот и дошел до них
черед. Двадцать агентов. Все, кто был на связи у покойного опера. Хороший
был опер, толковый, от бога опер. Почитал я некоторые донесения, что писал
"Сопка". Знаешь, такое солидное, толстенькое рабочее дело. Как на зоне своих
вкладывал. Как здесь, в 89-м и 90-м, чеченцев тоже закладывал. "Стукачок"
знатный. За деньги маму родную продаст. Но и платили ему соответственно. В
листе "поощрения агента" места свободного не было. Все "шкуры" - донесения -
писал собственноручно. Иметь такого "штыка" оперу - бед не будешь знать, и у
начальства на хорошем счету.
- Что с папками сделал?
- В печку. А куда их еще? Отдать начальству, чтобы они всю агентуру
засветили. А установочные данные на основных "полосатиков" я запомнил.
Привычка у меня такая, а также основные вехи их агентурного пути. Посмотрим,
глядишь, завтра и пригодится.
- Ты поведешь беседу? - Андрей смотрел на меня как на Бога.
- Конечно, ты только сопи для солидности, но не переигрывай. Калач
тертый, по зонам хаживал не раз. На арапа его не возьмешь. Может и не
придется вспоминать о его "подвигах", просто договоримся о переправке в
Чечню.
- Когда ты согласился на эту экспедицию, ты уже знал про этого, как
его... "Сопку"?
- Андрей, я привык все планировать. Иногда хорош экспромт, но он хорош
за столом, а боевую операцию надо выверять до мелочи, до коробка спичек.
- Я смотрю, Алексей, что ты был хорошим опером.
- Не подлизывайся. Был, Андрей, был. Были времена. Сейчас другое время,
иные задачи. Но цель одна - выжить и выполнить задачу. Так что мы теперь с
тобой напарники, каждый прикрывает спину другого. Пошли спать.
- Пошли.

В номере мы подперли входную дверь стулом. Под окно пододвинули стол,
на него стул. По крайней мере, если кто и полезет, то грохот будет солидный,
нас с постели поднимет.
Я не стал раздеваться полностью. Лег в спортивных штанах и футболке.
Андрей удивленно посмотрел на меня. Я пояснил, что близость Чечни не
позволяет мне дрыхнуть сном праведника.
Ночь проворочался в беспокойном забытье. Не знаю, может и правы всякие
авантюристы насчет ауры и всякого такого, может просто нервы не давали
толком заснуть, но снилась мне снова война, снова бой в "зеленке", где
прикрывал отход наших разведчиков. Ночные бои, когда мы теряли своих бойцов
от огня невидимого противника. Я много раз просыпался и переворачивал мокрую
от пота подушку на другую сторону. Футболка тоже вся была мокрая. И Андрей
ворочался на своей кровати. Что-то невнятно бормотал и скрежетал зубами.
Наутро мы встали, слегка размялись и позавтракали в ресторане. Надо
отдать должное, - помещение было убрано и проветрено. Никаких следов ночного
веселья.
Ничего особенного мы не заказывали. Нам подали кофе, кстати, очень
ароматный, заварной. Яичницу с местной ветчиной, бутерброды с маслом, джем.
С собой мы взяли минеральную воду.
У театрально одетого дежурного портье спросили список, у кого можно
взять интервью, да еще, чтобы не попасть на тех же людей, у которых брали
интервью раньше.
Ну, что же. Вперед! Возле подъезда гостиницы не было уже автомобилей.
Утро, деревня живет своей жизнью, кое-где видны люди. Идем по адресам,
указанным в бумажке. Я в голове прикидываю адрес, по которому живет особо
ценный агент под оперативным псевдонимом "Сопка". С другой стороны много
воды утекло, может, и нет этого гражданина на месте. А может и на этом
свете, бизнес-то рискованный, да и сам он "метис", а таких не особо жалуют в
местных краях.

По первому адресу оказался огромный домина. Стандартные металлические
ворота, окрашенные в зеленый цвет. Что в Чечне, что в Ингушетии, ворота
окрашиваются в зелень. Оттенки могут быть самые разнообразные. Тем самым
подчеркивается, что хозяева дома придерживаются ислама. У зажиточных на
воротах из приваренного металлического прута исполнены всякие орнаменты. Как
правило, незатейливые стилизованные изображения полумесяца.
На воротах, возле которых мы остановились, были приварены целые узоры в
арабском стиле. Андрей прочитал даже какое-то изречение из Корана. Богатый
мужик, этот хозяин дома.
На косяке под козырьком из жести - кнопка электрического звонка. Перед
тем как позвонить, вешаем на шеи корреспондентские удостоверения. Рабинович
стал "Коэном". Надписи с двух сторон, на русском и на английском. Где
по-английски - наружу. Жмем кнопку звонка.
Открывается глазок в калитке. Голос с сильным акцентом интересуется,
кто такие, и зачем пришли. Никакой душевной теплоты в голосе, а где же
знаменитое кавказское радушие? Мы робкими голосами объясняем, кто мы и зачем
мы здесь. Команда от собеседника - ждать. Стоим, курим, топчемся под дверью.
Я уже хотел снова нажать на кнопочку. Прошло около пятнадцати минут. Внутри
стала нарастать волна злости. Чтобы я - боевой офицер - стоял вот так под
дверью духа!
Тут же сам себя уговариваю, что я уже никакой не офицер, а просто
жулик, выдающий себя за журналиста. И что моя цель не выбить из духа
признательные показания, а всего лишь взять никчемное интервью. И самое
главное - это те деньги, за которыми я иду. Сигаретным дымом загоняю злость
внутрь. Спокойно, Леха, спокойно. И вот снова глазок открывается, нас
разглядывают, на месте ли мы, и никто не добавился?
Потом скрежещет засов, щелкают два замка, снимается цепочка,
открывается калитка. Жестом показывают, что нас приглашают. Заходим,
оглядываемся. Ворота изнутри укреплены так, что даже на грузовике тараном их
не вышибешь. Стальные листы воротного полотна укреплены, усилены швеллером,
обрезки двутавровых балок подпирают обе створки ворот.
Двор выложен брусчаткой, большой двор, даже большущий. Здесь же стоит
беседка, увитая виноградной лозой. Хорошо здесь летом посидеть, попить
холодного вина с водой, поесть холодных фруктов. У хозяина есть вкус к
жизни.
У него был не дом, а неприличная домина. О трех этажах, также виднелись
подвальные окошки. Входные двери были разукрашены точно такой же резьбой,
что и у гостиницы. Очень даже может быть, что хозяин гостиницы и решил лично
познакомится, что за птицы пожаловали в его вотчину.
На первом этаже - холл, много мягкой мебели, очень много подушек,
подушечек, еще чего-то мягкого. И ковры, ковры, ковры. Они были всюду, на
полу, на стенах, на мебели. В углу стоял огромных размеров проекционный
телевизор, здесь же музыкальный центр. На потолке - многоярусная хрустальная
люстра. В нашем городском театре ненамного больше будет.
От всего этого не то что веяло, а воняло огромными деньжищами. Я,
может, повторюсь, но эта был роскошь по-восточному, она бросалась в глаза,
она просто подавляла. Я| бывал в домах богатых людей, но после всего этого
их дома и квартиры мне показались лачугами плебеев. Про свою квартиру мне не
хотелось вспоминать вообще! Единственное, что портило все это великолепие,
так это запах. Запах пота, немытых тел и ног смешивался с приторным запахом
ароматизированных палочек. Их для благовония сжигают, терпеть не могу этот
запах. Голову точно обручем стягивают. А здесь сочетание вони от
человеческих тел и запаха этих благовоний вообще было чудовищным.
Мы топтались на месте, рассматривая холл, он занимал весь первый этаж.
Углы его терялись в темноте. Чтобы отбить "аромат", я нюхал свои прокуренные
пальцы, изображая, будто у меня чешется нос. Нас явно "мариновали",
показывая, кто здесь хозяин положения. Сначала у ворот, а затем - здесь.
Явно дальше холла нас не пустят, поэтому и держат тут.
На второй этаж вела лестница. Ступени были сделаны из отполированного
дерева, почти полностью закрыты ковровой дорожкой, перила были тоже
деревянные, украшенные затейливой резьбой. Не знаю, во сколько обошелся весь
дом, но уже одни перила стоили огромных денег. На верхней площадке
показался, наконец, хозяин.

Бородатый мужик лет пятидесяти. Рост около ста семидесяти сантиметров,
широк в плечах. На голове - папаха, перехваченная поперек зеленой лентой.
Значит, побывал в Мекке, совершил хадж. Ну, с его-то деньгами это не
удивительно. Серый костюм из тонкой шерсти, шелковая рубашка со стоячим
воротником. На ногах - кавказские сапоги из тонкой мягкой кожи, на тоненькой
подошве. Штанины заправлены в сапоги. Экзотическое зрелище.
Он нарочито медленно спускался, преисполненый собственного достоинства
и уважения к собственной персоне. На безымянном пальце сверкал золотой
перстень, украшенный тремя большими камнями по углам, в середине из
маленьких камушков выложен полумесяц. Не разбираюсь в камнях, но отчего-то
был уверен, что это бриллианты.
И вот его сошествие по лестнице закончилось. Руки скрестил на своем
большом животе, смотрел на нас как на вещь в магазине, оценивал товар. Можно
ли нас и захватить и продать. Все это ясно читалось на его лице. Одна мысль
сменяла другую, мимика менялась.

9.

Вот он прикидывает в уме, за сколько нас можно продать. Глаза пошли
вверх, потом снова на нас и снова в потолок. Губы шевелятся. Затем взгляд
его скользит по нашим фигурам, точно так же смотришь на лошадь и
прикидываешь, сильна ли она, вынослива ли, какой приплод может принести.
Взгляд наталкивается на наши журналистские удостоверения, он, медленно
бормоча, читает их. Затем сокрушенно качает головой. Не стоит связываться с
этими заложниками. Хлопотно будет. А жаль! Все это было написано на лице
этого субъекта.
Верный нукер стоял рядом, ловя каждый вздох, взгляд хозяина, готовый
сбить нас с ног и, связав, утащить в подвал. Что там имеются камеры для
бедолаг, я не сомневался. Эх, тряхнуть бы эту хибарку, вывернуть ее
наизнанку, зачистить! Много чего интересного бы здесь нашлось, не на один
состав преступления хватило бы! Зато местные милиционеры и ФСБэшники
благодушествуют, видимо команды не было. Кормит "дядя" кого надо, поэтому и
не трогают его, оберегают. Дойная корова, однако.

- Вы хотели взять у меня интервью? - голос властный, с сильным
акцентом.
- Да, если вы позволите, - начал Андрей. - Мы представляем либеральную
газету, являемся рупором правозащитных организаций. Очень хотелось бы узнать
любые факты и ваше, - Рабинович сделал ударение на слове "ваше", - мнении о
времени оккупации федеральными войсками Чеченской республики, ну и вашей
деревни.
- Да, было время оккупации, - мужик важно кивнул головой. - Хвала
Аллаху - кончилась! - он воздел руки вверх, потом отер лицо, бороду. -
Присаживайтесь, - он указал на один из диванчиков, сам уселся в кресло: -
Чаю! - негромко приказал он охраннику.
- Итак, начнем! - Рабинович достал диктофон. - Как правильно вас звать?
- Это статья выйдет в России или за границей? - хозяин дома занервничал
и заерзал в кресле.
Боишься, гад! Так тебе и надо!
- За границей, в зарубежной прессе, - успокоил его Коэн.
- Это хорошо! - важно кивнул головой и заметно успокоился
интервьюируемый.
- Так как вас зовут? - Коэн настаивал.
- Асламбек Исмаилов! - представился дух, при этом распрямился в кресле,
подобрал живот, развернул грудь.
- Будьте любезны, расскажите, как вы страдали под оккупацией
федеральных войск.

И тут Асламбек поведал нам удивительную историю. Когда русские
проходили через его село, то они украли у него две коровы, пятнадцать
баранов, двух дочерей и сына. При этом детей он назвал в последнюю очередь.
Чтобы вызволить из плена домашний скот и детей, Исмаилов отправился вслед за
русскими на чеченскую территорию. И потом пошел откровенный бред, который
часто печатают в бульварной прессе толка. О том, как он, толстозадый
толстопуз, пробирался по буеракам вслед наступающей колонне, потом ночью
зарезал десять солдат, угнал грузовик КАМАЗ, туда погрузил свой скот, детей
и ночью приехал в свою деревню. Грузовик оформил на свое имя и перевозил
различные грузы. Так и зарабатывал себе на хлеб, так и построил этот дом.
Асламбек обвел все вокруг руками.
Я с трудом сдерживал смех, делал серьезное лицо и, приседая вокруг
этого враля и Рабиновича-Коэна, сделал несколько снимков.
Андрей с умным видом что-то помечал в блокноте. Принесли чай, халву,
печенье, яблоки.
- А можно спросить у ваших детей, что они чувствовали, как это все
было? - невинно поинтересовался я, отхлебывая чай из пиалы.
- Нет! - Исмаилов был непреклонен.
- А почему?
- Э-э-э-э-! - пауза. - Их нет дома, они к родственникам в город уехали.
А вы что, мне не верите? - подозрительный взгляд исподлобья в нашу сторону.
- Что вы, верим, верим! Читателям было бы интересно увидеть фотографии
бедняжек и прочитать их воспоминания, может, это способствовало бы
увеличению гуманитарной помощи в Чечню, и, естественно, в вашу деревню.
- Вах! - он сокрушенно покачал головой. - Нет детей, уехали.
- Ну да ладно, спасибо за правдивую и страшную историю. Мы вам должны
за интервью, скажите сколько. Правда, у нас газета не поддерживается
государством, но мы готовы заплатить разумные деньги, - я начал прощаться с
Исмаиловым.
- Что вы, что вы, какие деньги. Главное, чтобы правда дошла до
читателей. Вы сможете прислать экземпляр газеты?
- Конечно. Мы сейчас обойдем еще несколько человек, в гостинице
посоветовали заглянуть именно к ним, - я протянул листок с адресами. -
Полагаю, что целый номер посвятим вашей деревне, с фотографиями,
комментариями.
- Это хорошие люди, сходите к ним. А я позвоню им, скажу, чтобы
говорили все как есть. И денег мне не надо! - он был торжественен. - Если
статья будет хорошая, то я сам, клянусь, вышлю деньги на поддержку вашей
хорошей газеты. Проводи гостей! Всегда буду рад вас видеть, заходите!
Он стал с нами прощаться. Еще пять минут, и целоваться полез бы.

- Ну, как тебе? - спросил я у Андрея, закуривая сигарету.
- Бред полнейший, а как воняет у него дома! Они что, вообще никогда не
проветривают помещений?
- Давай вернемся - спросим.
- Пошли по следующему адресу. Далеко еще до твоего "друга"? Если его
нет в списке, не очень подозрительно будет, если мы зайдем к нему без
приглашения?
- Скажем, что перепутали дом, он такой же бандит, как и этот Исмаилов,
только рангом пониже. Пошли, время - деньги.
Мы зашли еще в два адреса. Дома там были поплоше, победнее, чем первый,
но по сравнению со всей деревней, большие хоромины. Ни один из
интервьюированных не сообщил ни одного конкретного факта, что русские