Страница:
Видимо, в какой-то момент я потерял сознание, когда же вновь смог соображать, то выяснились сразу три новости. Одна хорошая и две плохих, причем одна другой хуже. Хорошей новостью было осознание того, что я наполовину лежу в воде. Первой плохой новостью было орава ревущих тварей, приближающихся с невероятной скоростью. Второй же стало понимание неотвратимости всего происходящего. Монстры приближались, а я не мог пошевелить ни единым мускулом. Свое собственное тело ощущал как нечто ненужное, мешающее. Сделав над собой неимоверное усилие, смог перевернуться на другой бок, потом еще раз и еще, но на четвертом силы окончательно меня покинули, и я уткнулся лицом в воду. На мое счастье, в этом месте было не слишком сильное, но все же течение. Сначала почувствовал, как мои ноги начало заворачивать куда-то в сторону, а затем и все тело. Правда, все равно напоследок я получил подарочек от своих преследователей – оглушительный удар по голове, способствующий моему быстрому опусканию на дно речное. Все-таки надежда сбылась: это было спасение.
Спасение оказалось погибелью. В какой-то момент я почувствовал, что все, конец. И сразу стало легче. Перестали волновать твари, которые, как я чувствовал, продолжали преследовать меня; даже несмотря на то, что я находился под водой, они все равно знали, где я. Не было никакого удивления, когда спустя всего минут пять я понял, что уже задыхаюсь, хотя не прошло и дня, как я плавал под водой по полчаса. Ощущение тела практически полностью пропало. Правда, всю эту своеобразную гармонию нарушила вклинившаяся ехидная мысль, интересовавшаяся, как ЭТО будет? Свет в конце туннеля уже один раз в моей жизни был. Просто свет и просто тьма тоже были. Даже как-то разноцветные круги плыли перед глазами, только вот смешного в них я ничего тогда не нашел. В тот раз произошло действительно чудо, раз остался жив, и это был первый раз в череде последующих. Теперь же мне было просто любопытно, что будет на этот раз? Ведь прежде ничего не повторялось, значит, и в этот раз должно быть все по-другому.
Я оказался на сто процентов прав! Сначала по глазам будто резанули бритвой, а когда я вновь смог видеть, то передо мной предстала девушка. Она стояла посреди солнечной, цветущей долины, и от нее исходило такое ощущение спокойствия, что я, совершенно не противясь, «пошел» к ней (понятие «пошел» вообще неправильно, фактически шел не я, а окружающее меня пространство двигалось по моему желанию в нужную сторону; хотя ноги я переставлял, но ощущал, что все равно стою на одном месте). Девушка была одета в белую тунику, а на пышных черных волосах лежал венок из каких-то незнакомых мне цветов. Призывно мне помахав, она, улыбнувшись, присела на край заботливо постеленной скатерти, на которой стояли разнообразные яства. Неотрывно глядя в ее ярко-зеленые глаза, я продолжал «идти». Ее улыбка… ее губы… ее глаза… меня тянуло к ней словно магнитом, и мне это нравилось. Не было совершенно никакого желания противиться этому зову. Глупо улыбаясь, я «шел» все быстрее и быстрее, пока, наконец, не «побежал». Я чувствовал себя просто превосходно! Никакой боли в разорванном плече, переполнен силой и энергией, мысли мои совершенно чисты – я думал только о девушке, сидящей, казалось бы, прямо передо мной, однако я все «бежал» и «бежал», а она практически не приближалась.
Прямо передо мной возник Дженус, который тут же начал на меня вдохновенно орать. Слов, да и вообще звуков, я не слышал, но вот по его бешеному лицу и широко открывающемуся рту сразу понял, что меня наш Господь Бог совсем не благословляет. Скорее, наоборот. Впрочем, мне было абсолютно все равно, пусть хоть кипятком писает. Я хотел (желал, жаждал, стремился – нужное подчеркнуть) оказаться рядом с сидящей девушкой, если судить по ее внешности, зеленоглазой ведьмой. К моему удивлению, Дженус почти сразу исчез, причем с самым расстроенным видом. Покачав головой и махнув на меня рукой, он просто растаял в воздухе. Весь его вид говорил, что больше иметь дел с этим дураком (то есть со мной) он больше не желает. Естественно, на такое отношение к моей персоне я не мог не обратить внимания, даже перестал «бежать», остановился. Девушка, увидев, что я встал как вкопанный, поднялась на ноги и опять поманила меня к себе, указывая то на себя, то на скатерть с едой. Но ощущение спокойствия во мне почти полностью развеялось. Стали проявляться раздражительность, ожидание, даже злоба. Желание двигаться к девушке пропало начисто. Сразу же вспомнилась Солина, ее красота, которая ни в какое сравнение не шла с красотой зовущей меня девушки, последняя безоговорочно проигрывала едва ли не по всем статьям. Спрашивается, чего я к ней, как баран на бойню, бежал? Вслед за тем вспомнилось все, что произошло, и мгновенно появилась пара сопутствующих мыслишек. Если я ТАМ умер или умираю, то сейчас передо мной… Как бы в подтверждение моих мыслей лицо девушки исказила неистовая ярость. Сорвав венок с головы, она кинула его на землю, после чего стала стремительно меняться. Волосы из черных и пушистых стали белыми и уложенными, на лице появились следы макияжа; одежда тоже претерпела изменение. Теперь на ней было надето кроваво-красное платье с двумя большими вырезами по бокам и, наверное, немаленьким на спине (но это уже было просто предположение). Девушка щелкнула пальцами, и скатерть со всей находящейся на ней жратвой канула в неизвестность. Потом она посмотрела мне в лицо, и, хоть нас, вроде бы, разделяло порядочное расстояние, я видел ее глаза столь же отчетливо, как если бы она стояла в шаге от меня. Поэтому я мог с уверенностью сказать, что они были полны жуткой злобы на меня, от них исходила просто опаляющая ненависть – она жаждала моей крови. Все так же продолжая смотреть мне в глаза, она более чем недвусмысленно провела по горлу ногтем с явными следами маникюра. Я всегда отличался дебильной реакцией на пограничные ситуации. Вместо страха или каких-либо других подобающих ситуации чувств, которые были просто обязаны появиться, мной овладело любопытство. Спрашивается, чего я такого сделал этой особе, что она меня так сильно возненавидела? Из-за того же любопытства я подмечал абсолютно ненужные для меня детали, типа того же маникюра.
– Идиот!!! – рявкнул кто-то мне в ухо, да так, что я едва окончательно не скопытился.
Я мгновенно отпрыгнул в сторону (как ни странно, это получилось), развернувшись, увидел Дженуса и уже рявкнул сам:
– Придурок!!!
Хлоп! От оплеухи, прилетевшей откуда-то сбоку, меня едва не вырубило.
– Сволочь!!! – прозвенел женский голос.
Вновь отпрыгнув и развернувшись, на этот раз уставился на девушку в красном.
– Дура!!!
– Убью тварь! – прорычала она.
– Он не только сволочь, он еще и редкостный идиот, – деликатно высказался Дженус, но, увидев дьявольский огонек в глазах девушки, добавил: – Но убивать его все же не надо, еще успеется.
– А может, это с вами что-то не так, а? – потирая рукой щеку, произнес я. – Один гад, шантажист и просто урод редкостный, другая истеричка.
– Это кто здесь истеричка?!! – двинувшись в мою сторону, сквозь стиснутые зубы спросила девушка.
– А еще и дура, – отступая, невозмутимо добавил я. – Иначе бы не задавала такие глупые вопросы.
– Хранись, малец! – кинулась она на меня, но тут же была перехвачена Дженусом.
– Флема, успокойся.
– Я спокойна! – вырываясь из объятий Дженуса, крикнула она. – Я просто само спокойствие, вот только дай убить этого сопляка!
– Но-но! – почти искренне возмутился я. – У самой молоко на губах не обсохло… Или это не молоко? Случаем не секретарша нашего Господа Бога?
– Флема, – убийственно спокойно сказал Дженус, разжимая свои объятья, таким образом даруя девушке-истеричке свободу. – Забудь, что я сказал. Можешь убить его.
– С удовольствием! – отозвалась она, ее глаза как-то подозрительно и опасно блестели, хотелось бы верить, что из-за наворачивающихся на них слез, но я был уверен, что это не так. Согнув руки в локтях и направив их в мою сторону, она сделала движение пальцами, после чего в каждой из ее ладоней появились сгустки тьмы.
– За все те пятнадцать раз, что ты уходил от меня, – сказала она, кинув в меня первый сгусток тьмы, от которого я с легкостью увернулся.
– Пятнадцать? Врешь! Я помню… м-м-м… только семь… восемь… да, только восемь.
– А сколько раз ты был на волосок? – спросила она, кинув второй сгусток. Я уж, было, возликовал, что она хоть чуть-чуть остыла, но ее ладони вновь заполнились тьмой.
– А я почем знаю?! Много!
– Вот именно! – прошипела она, кидая третий сгусток, который едва не попал в меня.
Окружающее нас пространство изменилось. Мы были на ристалище, на точной копии арены Колизея, Дженус же, развалившись в кресле Цезаря, хрустел попкорном. Причем с пространством здесь происходила та же фигня, что и в предыдущей локации. Он сидел, казалось бы, очень далеко, но я его видел и слышал так, будто он находился от меня метрах в пяти. Хорошо, что этот же закон не распространялся на истеричку, а то и не знаю, чем бы мне это грозило, кроме, разумеется, примитивной смерти.
– Слушай, я что, один такой?!! – раздраженно вопросил я.
– Да!!! – рявкнула она, бросая сразу два сгустка.
– Врешь! – Я уклонился от обоих.
– Нет!! – еще пара черных "мячиков".
– Врешь!!! – Не попала! Не попала!
– Нет!!!
– Истеричка!
– Р-р-р…
– Хе-хе…
Видимо, доконал ее окончательно. Уж больно яростно и метко она стала метать сгустки, еле успевал увертываться.
– Сколько раз я уже открывала тебе путь, тратила свое время, ждала, а ты каждый раз срывался, уходил, возвращался в мир живых. Как я хотела, чтобы ты умер, и мне не надо было бы тратить столько времени на такое никчемное создание, как ты. Ты – вне судьбы, твой путь неизвестен, и это меня бесит больше всего. Когда же ты сдохнешь?!!
– Вне судьбы? – удивился я.
– Ты не знаешь?!! – совершенно искренне опешила она, причем настолько, что тьма бесследно исчезла из ее ладоней.
– Не знаю – о чем? – Потом кое-что понял и, повернувшись к «Цезарю», никого не увидел. Подлый шантажист просто сбежал.
– Так он тебе ничего не сказал? – Флема столь же удивленно смотрела на кресло, на котором недавно восседал Дженус.
Я, повернувшись к ней, изобразил на лице самый искренний вопрошающий интерес.
– Раз он не сказал, то и я не скажу.
– А может… – начал я, но был мгновенно перебит.
– Нет.
– И все-таки я…
– Сказала: нет, – значит, нет. И вообще, раз ты опять не сдох, вали-ка ты в мир живых. Пока я не довела этот процесс до конца.
– Какой процесс?
Она в ответ показала очередной сгусток тьмы в ладони.
– Понял. Не дурак.
Больше ничего не было сказано. В одно мгновение я оказался в мире живых, но лучше бы я сдох. Болело уже не только плечо, но и все тело. Просто чудо, что организм смог остановить кровотечение, иначе бы я обратно уже не вернулся. Преодолевая боль во всем теле и особенно в плече, я устремился вверх. Воздуха в легких уже давно не было. Наверное, чувства утопающего, которого в последний момент спасли, передать просто невозможно. Долгожданный глоток воздуха опьянял лучше всякого изысканного вина. От облегчения, что живой, едва не теряешь сознание и в то же время потрясение слишком сильное, чтобы нормально соображать.
Некоторое время я просто лежал на спине, влекомый течением и смотрел на звезды. Казалось, они – единственные живые существа в этой кромешной тьме. Они дарили успокоение, надежду. Но, как я уже неоднократно говорил, всему приходит конец. Я напряг зрение и осмотрелся. Моих преследователей нигде не было видно, скорее всего, они просто сочли, что я умер (в общем-то, это было недалеко от истины) и прекратили преследование. В то же время окружающая меня местность была незнакома. По правую сторону от меня находилось все то же "Поле режущей смерти", если, конечно, это было не какое-нибудь другое поле, а по левую – пейзаж изменился. Деревья были мелки и неказисты. По ним я бы не смог передвигаться, как это делал сегодня… или уже не сегодня? Сколько же времени прошло с момента моей отключки? Если подумать, то не должно было слишком уж много: я ведь тонул и пришел в себя тоже тонувший. Но появляется другой вопрос: где же мои преследователи? Они не могли так быстро уйти, а значит, времени прошло гораздо больше, чем я думаю. Может, это была опять работа Дженуса? Или – Флемы?
Оставив эти мысли до лучших времен, я поплыл к правому берегу. Выбравшись на сушу, поднялся на ноги. От слабости меня качало, сильно кружилась голова и было просто чертовски плохо. Но, тем не менее, я упрямо двинулся в сторону поля. Мне во что бы то ни стало надо было оказаться на другой его стороне. Да и мои преследователи могли объявиться. Это уже казалось маловероятным, но лучше было исходить из самого плохого варианта. Подойдя к полю, я попытался опуститься на колени, но ноги подвели меня, и я упал почти плашмя. Тут же напомнило о себе разорванное плечо, а во рту появился металлический привкус. Зло сплюнув кровь, я подобрался и пополз. Мое продвижение было бы намного легче, ползи я по дороге, а так мне приходилось продираться сквозь высокую траву. К этому еще добавлялась летящая крошка от срезанных кончиков. Она лезла везде, в глаза, нос, рот, из-за чего я чуть ли не при каждом вдохе отхаркивался и сплевывал. Не преодолев и половины пути, я, полностью измученный, повалился на землю и мгновенно провалился в глубокий сон.
На мое счастье, сон оказался не настолько глубокий, насколько мог бы быть вообще, учитывая мое состояние. Поле едва меня не сожрало. Видимо, оно посчитало, что я достаточно неподвижен, чтобы быть мертвым, а может, просто оно поглощало все, что продолжительное время находилось на его территории, не подавая признаков жизни. Ладно, не в этом суть, просто я проснулся от ноющей боли в руках. Открыв глаза, я сначала даже не понял, что не так. Потом, наконец, сообразил. Я чувствовал свои руки под головой (я лежал в такой позе, что руки должны были быть там), но при этом моя голова покоилась на земле. Приподняв голову, я посмотрел на свою правую руку, которая почти по самое плечо ушла под землю. От увиденного я не впал в ступор, мной не овладели страх и паника, наоборот, я настолько был ошарашен, что лишь удивленно смотрел на происходящее. Впрочем, удивление быстро сменилось гневом, когда я почувствовал, что кто-то начал тянуть меня за руки, снизу, разумеется. Боль при этом слегка усилилась. Решив подтянуть ноги к животу и с помощью них встать, я натолкнулся на новую проблему. Мои ноги тоже были под землей, как и большая часть тела. Вот тут я уже слегка запаниковал, все мои попытки освободиться ни к чему не приводили, я с каждой минутой погружался в землю все больше и больше. Страх, как известно или парализует человека, или способствует чудовищному выбросу адреналина в кровь. На мое счастье произошло второе, из-за чего силы многократно возросли. Отчаянным рывком я слегка смог освободить свою правую руку, а после еще нескольких рывков она оказалась полностью на свободе… вот только от ее вида мне стало жутко. Там где рука была прикрыта рукавом, она практически не пострадала (зато от рукава почти ничего не осталось), но кисть представляло собой кошмарное зрелище. Кожи не было совсем, кое-где не хватало мяса и отчетливо виднелись кости, но боли я практически не чувствовал. Видимо, в кровь попали местные анальгетики или анестезирующие вещества, чему я был несказанно рад, иначе бы я точно свихнулся. Для одного дня (или все же не одного?) это было бы слишком.
Следующие полчаса я потратил на то, чтобы полностью освободиться и перевязать руки остатками рубахи. На мое счастье, штаны и обувь не пострадали. Поэтому отделался я достаточно легко, могло быть хуже (всегда может быть хуже). Когда закончил перевязку рук, небо уже начало светлеть, предвещая скорый восход солнца. Спать, естественно, я больше не собирался, поэтому сделал единственное, что было возможно, – продолжил свой путь. Ползти стало намного тяжелее, сильно поврежденные руки давали о себе знать вспышками адской боли, когда я опирался то на одну из них, то на другую. Но, стиснув зубы, я терпел, больше все равно ничего не оставалось (конечно, напрашивался еще один выход, но желания помирать у меня не было). Как назло, в этом месте поле оказалось гораздо шире, чем у нашей стоянки, поэтому, когда я уже из последних сил кое-как выполз с него, солнце стояло высоко. Мой совершенно безумный взгляд наткнулся на небольшие кусты эльдоса (классифицированного мной на уроке как Э-1). Это был "резиновый куст". На нем взвод солдат мог месяц валяться, но спустя пару дней куст вернулся бы к своему первоначальному виду. А еще он отличался очень мягкими листьями и ветками. Даже не потрудившись встать на ноги, я дополз до этого куста и, вломившись в него, просто расслабился, повалившись на мягкие листья и ветки этого кустарника. Даже слишком мягкие, но развить эту мысль я уже не успел. Сознание просто плюнуло на все и отключилось.
Мой разум был настолько измучен, что сил не хватило даже на сон. Мне показалось, что не успел я закрыть глаза, как уже проснулся, но, тем не менее, отдохнул хорошо. Слегка поерзал и поплотнее прижал к себе какую-то теплую фигню, в ответ «фигня» прижала меня к себе. Легкий ветерок щекотал мне нос, такое же ощущение бывает, когда кто-то дует тебе прямо в лицо. Но даже эта ассоциация не возымела никаких ответов от здравого смысла. Что-то попало мне в нос, не удержавшись, я сдавленно чихнул.
– Будь здоров.
– Спасибо.
Еще можно чуток поспать, и все… м-м-м… Будь здоров?! Э-э-э…
Распахнув глаза, я уставился точно в такой же обалдевший взгляд, вот только глаза были ярко-красными. При этом положение наше было еще то. Едва не соприкасаясь носами, мы лежали с ним в обнимку, крепко прижавшись друг к другу.
– Ты кто такой? – враз спросили мы друг друга.
– Хисп.
– Канд.
Мысли, видимо, буксовали у обоих. Мы даже не предприняли ни единой попытки разжать объятья.
– А что ты тут делаешь? – опять враз спросили мы.
– Сплю! – прозвучал синхронный ответ.
– Это мой куст! – грозно произнес я.
– Ничего подобного! – возмутился субъект. – Я первый его занял.
– А мне по фигу! Это все равно мой куст.
– Не пройдет. Куст мой.
– И вообще, отпусти меня! – рявкнул я, при этом сам даже не сделал попытки разжать свои объятья.
– Ты первый!
– Тогда одновременно, – нашел я выход. – На счет три. Раз, два, три!
Разжав объятья, мы раскатились в разные стороны и, взвившись на ноги, встали в боевые стойки, вот только у моего противника был при себе кинжал, а у меня нет.
– Так ты кто такой? – не спуская с него настороженного взгляда, повторил я.
– Канд, – повторил он свой ответ, потом немного подумав добавил: – Путешественник.
– Какое совпадение! Я тоже. – Ясное дело, ни один другому не поверил. – И куда же ты направляешься, путешественничек?
– Никуда. Просто странствую по свету. А ты?
Немного подумав, я сказал правду:
– В Хогарт.
– В Хогарт? Так ты человек? – удивленно воскликнул он.
– Полный абзац! Кем же я еще могу быть-то, а? Разве не видно?
После моих слов он окинул меня таким пристальным взглядом, что я, не удержавшись, последовал его примеру. Вроде, ничего необычного не было.
– Ну, скажем, человек из тебя довольно призрачный, – скептически произнес он.
– Это почему еще? – в который уже раз возмутился я. – Очень даже нормальный. Руки, ноги, голова и говорить умею.
– У меня тоже руки, ноги, голова, и говорить я умею, – раздраженно отозвался Канд. – Но, тем не менее, я ведь не человек.
– Нет?! – совершенно искренне удивился я.
– Ты что, совсем идиот? Глаза не видишь? – вдобавок к своим словам он указательным пальцем показал себе на глаз.
– Глаза как глаза… красные только… м-м-м… Уж не хочешь ли сказать, что ты – вампир?
– О, еще не все потеряно! – радостно отозвался Канд.
– Мне позволительно тормозить. У меня последние деньки были такими впечатляющими, что тебе и не снилось.
Канд сразу как-то приуныл.
– У меня тоже были еще те деньки.
– Слушай, а у тебя пожрать ничего нету, а? – спросил я, осененный внезапно пришедшей идеей. Желудок тут же радостно заурчал, напоминая, что он уже очень давно пустует и не мешало бы его чем-нибудь заполнить, желательно мясом.
– Смотрю на тебя и думаю, что мне-то обед сегодня обеспечен, – вампир улыбнулся, выставляя напоказ свои неестественно длинные клыки.
– Так вы правда пьете кровь?! – выпрямившись, восторженно спросил я.
– Да. И сейчас я выпью всю твою, – облизнув губы, он двинулся на меня.
– А я тогда тоже стану вампиром?
Остановившись, он посмотрел на меня, как… В общем, как на меня смотрят большинство людей.
– Парень, у тебя с головой-то все нормально? Я говорю, что сейчас выпью все твою кровь!
– Все пять литров? – удивленно спросил я.
– Чего?!
– Выпьешь все пять литров? Ведь именно столько крови в моем организме? Хочешь сказать, в тебя столько влезет?
– Ты псих?
Устало потерев глаза, ответил:
– Я Хисп.
– Хисп, псих – какая разница?
– Положение букв разное, а что?
– Да ничего, – буркнул он, после чего отошел в сторону и, подхватив с земли небольшую сумку (ранее не примеченную мной), кинул ее мне. Я поймал, чисто автоматически. – Только все не ешь, оставь на потом.
Кивая головой в знак согласия, как китайский мандаринчик, я поспешил развязать шнурок, стягивающий горловину сумки. В нос тут же ударили явственные запахи пищи, в которых, к своему удивлению, унюхал даже чеснок. Впрочем, кинув взгляд на вампира, вновь завалившегося на куст и блаженно прикрывшего глаза под первыми лучами восходящего солнца, я выкинул из головы все посторонние мысли и сосредоточился на еде. К моему глубочайшему сожалению, ее было не слишком много. Парочка больших ломтей копченого мяса, несколько луковиц, немного чеснока, бутыль воды, булка черного хлеба и несколько пирожков с печенью. Мне стало совсем хорошо после того, как я изничтожил значительную часть этих запасов (придется их в ближайшее время и в срочном порядке пополнять). В теле появилось долгожданная энергия. Спустя минут десять почувствовал, как зверски зачесались раны под намотанными на них тряпками. Выждав еще минут десять, я осторожно освободил свои кисти. Они были абсолютно нормальными, единственное, что указывало на вчерашний ужас, была розовая кожа. На фоне сильно загорелых рук она очень бросалась в глаза, но это – дело времени. Пара дней под палящим солнцем, и новую кожу будет не отличить от прежней. То же самое было и с плечом. Отойдя немного в сторону, я вырыл (прямо руками – благо земля мягкая) не слишком глубокую яму и, положив в нее окровавленные остатки рубашки, закопал и, хорошенько утрамбовав, закидал листвой, чтобы скрыть все проделанные мной манипуляции.
– Надо было глубже закопать, – раздался позади меня голос Канда. – Запах крови очень силен.
– Сам знаю. Я в тряпки замотал клегл, он спустя час перебьет весь запах.
– Чего замотал? – вампир даже приподнялся на локтях, чтобы лучше видеть меня.
Я молча указал на неприметный синий цветок, растущий почти у самых моих ног.
– Если этот цветок намочить, он начинает выделять резкий запах.
– Так ты не воин? – изогнув бровь, спросил Канд.
– Я? Говорю же: путешественник, такой, как и ты.
– Ну, если как я…
– Именно – как ты!
– Тогда путешественник из тебя никакой, – довольный, закончил вампир.
– Точно так же, как и из тебя, – не менее довольно отозвался я.
Я потуже завязал шнурок на горловине сумки с едой и вернул ее Канду, естественно, поблагодарив.
– Слушай, а в какую сторону ты собираешься путешествовать?
Вампир неопределенно пожал плечами и махнул в нужном мне направлении, по крайней мере именно в ту сторону меня тянуло, причем тянуло до дрожи в коленях. Если же говорить совсем уж буквально, то мне хотелось бежать не останавливаясь.
– Куда-нибудь туда, – меланхолично добавил он.
– Мне тоже надо как раз "куда-нибудь туда".
– А ты не боишься, что я выпью все твою кровь, пока ты спишь?
– Так вы правда пьете кровь? – опять изобразив на лице восторг, вопросил я.
– Пойдем вместе, – сухо ответил Канд. Поднявшись, он принялся отряхиваться и поправлять на себе одежду. Я же мог было лишь наблюдать за этим процессом. Из всех своих вещей мне удалось сохранить только штаны и сапоги из змеиной кожи. Наконец, вампир остался доволен своим внешним видом.
– Пошли, что ли?
Кивнув, я развернулся и направился прямо в лес.
– Эй! Ты куда? – удивленно спросил Канд. – Пошли вдоль поля, рядом с ним идти легче.
– Легче не всегда правильно. И я совершенно не хочу оставаться вблизи этой хрени. – Я с омерзением ткнул пальцем в сторону поля.
– Боишься?! – довольно загоготал вампир.
– Нет. Просто оно меня вчера чуть не сожрало.
Оставив вампира подбирать свою челюсть, я тихо растворился в лесу. Но Канд скоро меня нагнал, при этом он передвигался практически так же тихо, как и я. В редких случаях Канд ступал неосторожно, и тогда под ногами у него с хрустом ломались сухие веточки. Так мы и двигались: я – впереди, а вампир держался на пару шагов сзади, давая возможность выбирать путь мне самому. Я, вообще-то, двигался слишком быстро, чтобы за мной мог поспеть нетренированный человек, но, судя во всему, или Канд был тренированным, или вампиры сами по себе обладали большей выносливостью и силой. А может, и то, и другое. Путь же я выбрал самый кратчайший. Мне не нужно было ориентироваться по солнцу или сторонам света, я просто шел к эльфийке. Держи я свой путь в другом направлении, мне бы, конечно, пришлось применять разные способы, придуманные людьми, дабы находить нужную дорогу, но я шел за Солиной, и мне это было совершенно ни к чему. Я просто знал, где она. Не могу объяснить как, почему, из-за чего – я просто знал и поэтому шел напрямик.
Спасение оказалось погибелью. В какой-то момент я почувствовал, что все, конец. И сразу стало легче. Перестали волновать твари, которые, как я чувствовал, продолжали преследовать меня; даже несмотря на то, что я находился под водой, они все равно знали, где я. Не было никакого удивления, когда спустя всего минут пять я понял, что уже задыхаюсь, хотя не прошло и дня, как я плавал под водой по полчаса. Ощущение тела практически полностью пропало. Правда, всю эту своеобразную гармонию нарушила вклинившаяся ехидная мысль, интересовавшаяся, как ЭТО будет? Свет в конце туннеля уже один раз в моей жизни был. Просто свет и просто тьма тоже были. Даже как-то разноцветные круги плыли перед глазами, только вот смешного в них я ничего тогда не нашел. В тот раз произошло действительно чудо, раз остался жив, и это был первый раз в череде последующих. Теперь же мне было просто любопытно, что будет на этот раз? Ведь прежде ничего не повторялось, значит, и в этот раз должно быть все по-другому.
* * *
Я оказался на сто процентов прав! Сначала по глазам будто резанули бритвой, а когда я вновь смог видеть, то передо мной предстала девушка. Она стояла посреди солнечной, цветущей долины, и от нее исходило такое ощущение спокойствия, что я, совершенно не противясь, «пошел» к ней (понятие «пошел» вообще неправильно, фактически шел не я, а окружающее меня пространство двигалось по моему желанию в нужную сторону; хотя ноги я переставлял, но ощущал, что все равно стою на одном месте). Девушка была одета в белую тунику, а на пышных черных волосах лежал венок из каких-то незнакомых мне цветов. Призывно мне помахав, она, улыбнувшись, присела на край заботливо постеленной скатерти, на которой стояли разнообразные яства. Неотрывно глядя в ее ярко-зеленые глаза, я продолжал «идти». Ее улыбка… ее губы… ее глаза… меня тянуло к ней словно магнитом, и мне это нравилось. Не было совершенно никакого желания противиться этому зову. Глупо улыбаясь, я «шел» все быстрее и быстрее, пока, наконец, не «побежал». Я чувствовал себя просто превосходно! Никакой боли в разорванном плече, переполнен силой и энергией, мысли мои совершенно чисты – я думал только о девушке, сидящей, казалось бы, прямо передо мной, однако я все «бежал» и «бежал», а она практически не приближалась.
Прямо передо мной возник Дженус, который тут же начал на меня вдохновенно орать. Слов, да и вообще звуков, я не слышал, но вот по его бешеному лицу и широко открывающемуся рту сразу понял, что меня наш Господь Бог совсем не благословляет. Скорее, наоборот. Впрочем, мне было абсолютно все равно, пусть хоть кипятком писает. Я хотел (желал, жаждал, стремился – нужное подчеркнуть) оказаться рядом с сидящей девушкой, если судить по ее внешности, зеленоглазой ведьмой. К моему удивлению, Дженус почти сразу исчез, причем с самым расстроенным видом. Покачав головой и махнув на меня рукой, он просто растаял в воздухе. Весь его вид говорил, что больше иметь дел с этим дураком (то есть со мной) он больше не желает. Естественно, на такое отношение к моей персоне я не мог не обратить внимания, даже перестал «бежать», остановился. Девушка, увидев, что я встал как вкопанный, поднялась на ноги и опять поманила меня к себе, указывая то на себя, то на скатерть с едой. Но ощущение спокойствия во мне почти полностью развеялось. Стали проявляться раздражительность, ожидание, даже злоба. Желание двигаться к девушке пропало начисто. Сразу же вспомнилась Солина, ее красота, которая ни в какое сравнение не шла с красотой зовущей меня девушки, последняя безоговорочно проигрывала едва ли не по всем статьям. Спрашивается, чего я к ней, как баран на бойню, бежал? Вслед за тем вспомнилось все, что произошло, и мгновенно появилась пара сопутствующих мыслишек. Если я ТАМ умер или умираю, то сейчас передо мной… Как бы в подтверждение моих мыслей лицо девушки исказила неистовая ярость. Сорвав венок с головы, она кинула его на землю, после чего стала стремительно меняться. Волосы из черных и пушистых стали белыми и уложенными, на лице появились следы макияжа; одежда тоже претерпела изменение. Теперь на ней было надето кроваво-красное платье с двумя большими вырезами по бокам и, наверное, немаленьким на спине (но это уже было просто предположение). Девушка щелкнула пальцами, и скатерть со всей находящейся на ней жратвой канула в неизвестность. Потом она посмотрела мне в лицо, и, хоть нас, вроде бы, разделяло порядочное расстояние, я видел ее глаза столь же отчетливо, как если бы она стояла в шаге от меня. Поэтому я мог с уверенностью сказать, что они были полны жуткой злобы на меня, от них исходила просто опаляющая ненависть – она жаждала моей крови. Все так же продолжая смотреть мне в глаза, она более чем недвусмысленно провела по горлу ногтем с явными следами маникюра. Я всегда отличался дебильной реакцией на пограничные ситуации. Вместо страха или каких-либо других подобающих ситуации чувств, которые были просто обязаны появиться, мной овладело любопытство. Спрашивается, чего я такого сделал этой особе, что она меня так сильно возненавидела? Из-за того же любопытства я подмечал абсолютно ненужные для меня детали, типа того же маникюра.
– Идиот!!! – рявкнул кто-то мне в ухо, да так, что я едва окончательно не скопытился.
Я мгновенно отпрыгнул в сторону (как ни странно, это получилось), развернувшись, увидел Дженуса и уже рявкнул сам:
– Придурок!!!
Хлоп! От оплеухи, прилетевшей откуда-то сбоку, меня едва не вырубило.
– Сволочь!!! – прозвенел женский голос.
Вновь отпрыгнув и развернувшись, на этот раз уставился на девушку в красном.
– Дура!!!
– Убью тварь! – прорычала она.
– Он не только сволочь, он еще и редкостный идиот, – деликатно высказался Дженус, но, увидев дьявольский огонек в глазах девушки, добавил: – Но убивать его все же не надо, еще успеется.
– А может, это с вами что-то не так, а? – потирая рукой щеку, произнес я. – Один гад, шантажист и просто урод редкостный, другая истеричка.
– Это кто здесь истеричка?!! – двинувшись в мою сторону, сквозь стиснутые зубы спросила девушка.
– А еще и дура, – отступая, невозмутимо добавил я. – Иначе бы не задавала такие глупые вопросы.
– Хранись, малец! – кинулась она на меня, но тут же была перехвачена Дженусом.
– Флема, успокойся.
– Я спокойна! – вырываясь из объятий Дженуса, крикнула она. – Я просто само спокойствие, вот только дай убить этого сопляка!
– Но-но! – почти искренне возмутился я. – У самой молоко на губах не обсохло… Или это не молоко? Случаем не секретарша нашего Господа Бога?
– Флема, – убийственно спокойно сказал Дженус, разжимая свои объятья, таким образом даруя девушке-истеричке свободу. – Забудь, что я сказал. Можешь убить его.
– С удовольствием! – отозвалась она, ее глаза как-то подозрительно и опасно блестели, хотелось бы верить, что из-за наворачивающихся на них слез, но я был уверен, что это не так. Согнув руки в локтях и направив их в мою сторону, она сделала движение пальцами, после чего в каждой из ее ладоней появились сгустки тьмы.
– За все те пятнадцать раз, что ты уходил от меня, – сказала она, кинув в меня первый сгусток тьмы, от которого я с легкостью увернулся.
– Пятнадцать? Врешь! Я помню… м-м-м… только семь… восемь… да, только восемь.
– А сколько раз ты был на волосок? – спросила она, кинув второй сгусток. Я уж, было, возликовал, что она хоть чуть-чуть остыла, но ее ладони вновь заполнились тьмой.
– А я почем знаю?! Много!
– Вот именно! – прошипела она, кидая третий сгусток, который едва не попал в меня.
Окружающее нас пространство изменилось. Мы были на ристалище, на точной копии арены Колизея, Дженус же, развалившись в кресле Цезаря, хрустел попкорном. Причем с пространством здесь происходила та же фигня, что и в предыдущей локации. Он сидел, казалось бы, очень далеко, но я его видел и слышал так, будто он находился от меня метрах в пяти. Хорошо, что этот же закон не распространялся на истеричку, а то и не знаю, чем бы мне это грозило, кроме, разумеется, примитивной смерти.
– Слушай, я что, один такой?!! – раздраженно вопросил я.
– Да!!! – рявкнула она, бросая сразу два сгустка.
– Врешь! – Я уклонился от обоих.
– Нет!! – еще пара черных "мячиков".
– Врешь!!! – Не попала! Не попала!
– Нет!!!
– Истеричка!
– Р-р-р…
– Хе-хе…
Видимо, доконал ее окончательно. Уж больно яростно и метко она стала метать сгустки, еле успевал увертываться.
– Сколько раз я уже открывала тебе путь, тратила свое время, ждала, а ты каждый раз срывался, уходил, возвращался в мир живых. Как я хотела, чтобы ты умер, и мне не надо было бы тратить столько времени на такое никчемное создание, как ты. Ты – вне судьбы, твой путь неизвестен, и это меня бесит больше всего. Когда же ты сдохнешь?!!
– Вне судьбы? – удивился я.
– Ты не знаешь?!! – совершенно искренне опешила она, причем настолько, что тьма бесследно исчезла из ее ладоней.
– Не знаю – о чем? – Потом кое-что понял и, повернувшись к «Цезарю», никого не увидел. Подлый шантажист просто сбежал.
– Так он тебе ничего не сказал? – Флема столь же удивленно смотрела на кресло, на котором недавно восседал Дженус.
Я, повернувшись к ней, изобразил на лице самый искренний вопрошающий интерес.
– Раз он не сказал, то и я не скажу.
– А может… – начал я, но был мгновенно перебит.
– Нет.
– И все-таки я…
– Сказала: нет, – значит, нет. И вообще, раз ты опять не сдох, вали-ка ты в мир живых. Пока я не довела этот процесс до конца.
– Какой процесс?
Она в ответ показала очередной сгусток тьмы в ладони.
– Понял. Не дурак.
* * *
Больше ничего не было сказано. В одно мгновение я оказался в мире живых, но лучше бы я сдох. Болело уже не только плечо, но и все тело. Просто чудо, что организм смог остановить кровотечение, иначе бы я обратно уже не вернулся. Преодолевая боль во всем теле и особенно в плече, я устремился вверх. Воздуха в легких уже давно не было. Наверное, чувства утопающего, которого в последний момент спасли, передать просто невозможно. Долгожданный глоток воздуха опьянял лучше всякого изысканного вина. От облегчения, что живой, едва не теряешь сознание и в то же время потрясение слишком сильное, чтобы нормально соображать.
Некоторое время я просто лежал на спине, влекомый течением и смотрел на звезды. Казалось, они – единственные живые существа в этой кромешной тьме. Они дарили успокоение, надежду. Но, как я уже неоднократно говорил, всему приходит конец. Я напряг зрение и осмотрелся. Моих преследователей нигде не было видно, скорее всего, они просто сочли, что я умер (в общем-то, это было недалеко от истины) и прекратили преследование. В то же время окружающая меня местность была незнакома. По правую сторону от меня находилось все то же "Поле режущей смерти", если, конечно, это было не какое-нибудь другое поле, а по левую – пейзаж изменился. Деревья были мелки и неказисты. По ним я бы не смог передвигаться, как это делал сегодня… или уже не сегодня? Сколько же времени прошло с момента моей отключки? Если подумать, то не должно было слишком уж много: я ведь тонул и пришел в себя тоже тонувший. Но появляется другой вопрос: где же мои преследователи? Они не могли так быстро уйти, а значит, времени прошло гораздо больше, чем я думаю. Может, это была опять работа Дженуса? Или – Флемы?
Оставив эти мысли до лучших времен, я поплыл к правому берегу. Выбравшись на сушу, поднялся на ноги. От слабости меня качало, сильно кружилась голова и было просто чертовски плохо. Но, тем не менее, я упрямо двинулся в сторону поля. Мне во что бы то ни стало надо было оказаться на другой его стороне. Да и мои преследователи могли объявиться. Это уже казалось маловероятным, но лучше было исходить из самого плохого варианта. Подойдя к полю, я попытался опуститься на колени, но ноги подвели меня, и я упал почти плашмя. Тут же напомнило о себе разорванное плечо, а во рту появился металлический привкус. Зло сплюнув кровь, я подобрался и пополз. Мое продвижение было бы намного легче, ползи я по дороге, а так мне приходилось продираться сквозь высокую траву. К этому еще добавлялась летящая крошка от срезанных кончиков. Она лезла везде, в глаза, нос, рот, из-за чего я чуть ли не при каждом вдохе отхаркивался и сплевывал. Не преодолев и половины пути, я, полностью измученный, повалился на землю и мгновенно провалился в глубокий сон.
На мое счастье, сон оказался не настолько глубокий, насколько мог бы быть вообще, учитывая мое состояние. Поле едва меня не сожрало. Видимо, оно посчитало, что я достаточно неподвижен, чтобы быть мертвым, а может, просто оно поглощало все, что продолжительное время находилось на его территории, не подавая признаков жизни. Ладно, не в этом суть, просто я проснулся от ноющей боли в руках. Открыв глаза, я сначала даже не понял, что не так. Потом, наконец, сообразил. Я чувствовал свои руки под головой (я лежал в такой позе, что руки должны были быть там), но при этом моя голова покоилась на земле. Приподняв голову, я посмотрел на свою правую руку, которая почти по самое плечо ушла под землю. От увиденного я не впал в ступор, мной не овладели страх и паника, наоборот, я настолько был ошарашен, что лишь удивленно смотрел на происходящее. Впрочем, удивление быстро сменилось гневом, когда я почувствовал, что кто-то начал тянуть меня за руки, снизу, разумеется. Боль при этом слегка усилилась. Решив подтянуть ноги к животу и с помощью них встать, я натолкнулся на новую проблему. Мои ноги тоже были под землей, как и большая часть тела. Вот тут я уже слегка запаниковал, все мои попытки освободиться ни к чему не приводили, я с каждой минутой погружался в землю все больше и больше. Страх, как известно или парализует человека, или способствует чудовищному выбросу адреналина в кровь. На мое счастье произошло второе, из-за чего силы многократно возросли. Отчаянным рывком я слегка смог освободить свою правую руку, а после еще нескольких рывков она оказалась полностью на свободе… вот только от ее вида мне стало жутко. Там где рука была прикрыта рукавом, она практически не пострадала (зато от рукава почти ничего не осталось), но кисть представляло собой кошмарное зрелище. Кожи не было совсем, кое-где не хватало мяса и отчетливо виднелись кости, но боли я практически не чувствовал. Видимо, в кровь попали местные анальгетики или анестезирующие вещества, чему я был несказанно рад, иначе бы я точно свихнулся. Для одного дня (или все же не одного?) это было бы слишком.
Следующие полчаса я потратил на то, чтобы полностью освободиться и перевязать руки остатками рубахи. На мое счастье, штаны и обувь не пострадали. Поэтому отделался я достаточно легко, могло быть хуже (всегда может быть хуже). Когда закончил перевязку рук, небо уже начало светлеть, предвещая скорый восход солнца. Спать, естественно, я больше не собирался, поэтому сделал единственное, что было возможно, – продолжил свой путь. Ползти стало намного тяжелее, сильно поврежденные руки давали о себе знать вспышками адской боли, когда я опирался то на одну из них, то на другую. Но, стиснув зубы, я терпел, больше все равно ничего не оставалось (конечно, напрашивался еще один выход, но желания помирать у меня не было). Как назло, в этом месте поле оказалось гораздо шире, чем у нашей стоянки, поэтому, когда я уже из последних сил кое-как выполз с него, солнце стояло высоко. Мой совершенно безумный взгляд наткнулся на небольшие кусты эльдоса (классифицированного мной на уроке как Э-1). Это был "резиновый куст". На нем взвод солдат мог месяц валяться, но спустя пару дней куст вернулся бы к своему первоначальному виду. А еще он отличался очень мягкими листьями и ветками. Даже не потрудившись встать на ноги, я дополз до этого куста и, вломившись в него, просто расслабился, повалившись на мягкие листья и ветки этого кустарника. Даже слишком мягкие, но развить эту мысль я уже не успел. Сознание просто плюнуло на все и отключилось.
* * *
Мой разум был настолько измучен, что сил не хватило даже на сон. Мне показалось, что не успел я закрыть глаза, как уже проснулся, но, тем не менее, отдохнул хорошо. Слегка поерзал и поплотнее прижал к себе какую-то теплую фигню, в ответ «фигня» прижала меня к себе. Легкий ветерок щекотал мне нос, такое же ощущение бывает, когда кто-то дует тебе прямо в лицо. Но даже эта ассоциация не возымела никаких ответов от здравого смысла. Что-то попало мне в нос, не удержавшись, я сдавленно чихнул.
– Будь здоров.
– Спасибо.
Еще можно чуток поспать, и все… м-м-м… Будь здоров?! Э-э-э…
Распахнув глаза, я уставился точно в такой же обалдевший взгляд, вот только глаза были ярко-красными. При этом положение наше было еще то. Едва не соприкасаясь носами, мы лежали с ним в обнимку, крепко прижавшись друг к другу.
– Ты кто такой? – враз спросили мы друг друга.
– Хисп.
– Канд.
Мысли, видимо, буксовали у обоих. Мы даже не предприняли ни единой попытки разжать объятья.
– А что ты тут делаешь? – опять враз спросили мы.
– Сплю! – прозвучал синхронный ответ.
– Это мой куст! – грозно произнес я.
– Ничего подобного! – возмутился субъект. – Я первый его занял.
– А мне по фигу! Это все равно мой куст.
– Не пройдет. Куст мой.
– И вообще, отпусти меня! – рявкнул я, при этом сам даже не сделал попытки разжать свои объятья.
– Ты первый!
– Тогда одновременно, – нашел я выход. – На счет три. Раз, два, три!
Разжав объятья, мы раскатились в разные стороны и, взвившись на ноги, встали в боевые стойки, вот только у моего противника был при себе кинжал, а у меня нет.
– Так ты кто такой? – не спуская с него настороженного взгляда, повторил я.
– Канд, – повторил он свой ответ, потом немного подумав добавил: – Путешественник.
– Какое совпадение! Я тоже. – Ясное дело, ни один другому не поверил. – И куда же ты направляешься, путешественничек?
– Никуда. Просто странствую по свету. А ты?
Немного подумав, я сказал правду:
– В Хогарт.
– В Хогарт? Так ты человек? – удивленно воскликнул он.
– Полный абзац! Кем же я еще могу быть-то, а? Разве не видно?
После моих слов он окинул меня таким пристальным взглядом, что я, не удержавшись, последовал его примеру. Вроде, ничего необычного не было.
– Ну, скажем, человек из тебя довольно призрачный, – скептически произнес он.
– Это почему еще? – в который уже раз возмутился я. – Очень даже нормальный. Руки, ноги, голова и говорить умею.
– У меня тоже руки, ноги, голова, и говорить я умею, – раздраженно отозвался Канд. – Но, тем не менее, я ведь не человек.
– Нет?! – совершенно искренне удивился я.
– Ты что, совсем идиот? Глаза не видишь? – вдобавок к своим словам он указательным пальцем показал себе на глаз.
– Глаза как глаза… красные только… м-м-м… Уж не хочешь ли сказать, что ты – вампир?
– О, еще не все потеряно! – радостно отозвался Канд.
– Мне позволительно тормозить. У меня последние деньки были такими впечатляющими, что тебе и не снилось.
Канд сразу как-то приуныл.
– У меня тоже были еще те деньки.
– Слушай, а у тебя пожрать ничего нету, а? – спросил я, осененный внезапно пришедшей идеей. Желудок тут же радостно заурчал, напоминая, что он уже очень давно пустует и не мешало бы его чем-нибудь заполнить, желательно мясом.
– Смотрю на тебя и думаю, что мне-то обед сегодня обеспечен, – вампир улыбнулся, выставляя напоказ свои неестественно длинные клыки.
– Так вы правда пьете кровь?! – выпрямившись, восторженно спросил я.
– Да. И сейчас я выпью всю твою, – облизнув губы, он двинулся на меня.
– А я тогда тоже стану вампиром?
Остановившись, он посмотрел на меня, как… В общем, как на меня смотрят большинство людей.
– Парень, у тебя с головой-то все нормально? Я говорю, что сейчас выпью все твою кровь!
– Все пять литров? – удивленно спросил я.
– Чего?!
– Выпьешь все пять литров? Ведь именно столько крови в моем организме? Хочешь сказать, в тебя столько влезет?
– Ты псих?
Устало потерев глаза, ответил:
– Я Хисп.
– Хисп, псих – какая разница?
– Положение букв разное, а что?
– Да ничего, – буркнул он, после чего отошел в сторону и, подхватив с земли небольшую сумку (ранее не примеченную мной), кинул ее мне. Я поймал, чисто автоматически. – Только все не ешь, оставь на потом.
Кивая головой в знак согласия, как китайский мандаринчик, я поспешил развязать шнурок, стягивающий горловину сумки. В нос тут же ударили явственные запахи пищи, в которых, к своему удивлению, унюхал даже чеснок. Впрочем, кинув взгляд на вампира, вновь завалившегося на куст и блаженно прикрывшего глаза под первыми лучами восходящего солнца, я выкинул из головы все посторонние мысли и сосредоточился на еде. К моему глубочайшему сожалению, ее было не слишком много. Парочка больших ломтей копченого мяса, несколько луковиц, немного чеснока, бутыль воды, булка черного хлеба и несколько пирожков с печенью. Мне стало совсем хорошо после того, как я изничтожил значительную часть этих запасов (придется их в ближайшее время и в срочном порядке пополнять). В теле появилось долгожданная энергия. Спустя минут десять почувствовал, как зверски зачесались раны под намотанными на них тряпками. Выждав еще минут десять, я осторожно освободил свои кисти. Они были абсолютно нормальными, единственное, что указывало на вчерашний ужас, была розовая кожа. На фоне сильно загорелых рук она очень бросалась в глаза, но это – дело времени. Пара дней под палящим солнцем, и новую кожу будет не отличить от прежней. То же самое было и с плечом. Отойдя немного в сторону, я вырыл (прямо руками – благо земля мягкая) не слишком глубокую яму и, положив в нее окровавленные остатки рубашки, закопал и, хорошенько утрамбовав, закидал листвой, чтобы скрыть все проделанные мной манипуляции.
– Надо было глубже закопать, – раздался позади меня голос Канда. – Запах крови очень силен.
– Сам знаю. Я в тряпки замотал клегл, он спустя час перебьет весь запах.
– Чего замотал? – вампир даже приподнялся на локтях, чтобы лучше видеть меня.
Я молча указал на неприметный синий цветок, растущий почти у самых моих ног.
– Если этот цветок намочить, он начинает выделять резкий запах.
– Так ты не воин? – изогнув бровь, спросил Канд.
– Я? Говорю же: путешественник, такой, как и ты.
– Ну, если как я…
– Именно – как ты!
– Тогда путешественник из тебя никакой, – довольный, закончил вампир.
– Точно так же, как и из тебя, – не менее довольно отозвался я.
Я потуже завязал шнурок на горловине сумки с едой и вернул ее Канду, естественно, поблагодарив.
– Слушай, а в какую сторону ты собираешься путешествовать?
Вампир неопределенно пожал плечами и махнул в нужном мне направлении, по крайней мере именно в ту сторону меня тянуло, причем тянуло до дрожи в коленях. Если же говорить совсем уж буквально, то мне хотелось бежать не останавливаясь.
– Куда-нибудь туда, – меланхолично добавил он.
– Мне тоже надо как раз "куда-нибудь туда".
– А ты не боишься, что я выпью все твою кровь, пока ты спишь?
– Так вы правда пьете кровь? – опять изобразив на лице восторг, вопросил я.
– Пойдем вместе, – сухо ответил Канд. Поднявшись, он принялся отряхиваться и поправлять на себе одежду. Я же мог было лишь наблюдать за этим процессом. Из всех своих вещей мне удалось сохранить только штаны и сапоги из змеиной кожи. Наконец, вампир остался доволен своим внешним видом.
– Пошли, что ли?
Кивнув, я развернулся и направился прямо в лес.
– Эй! Ты куда? – удивленно спросил Канд. – Пошли вдоль поля, рядом с ним идти легче.
– Легче не всегда правильно. И я совершенно не хочу оставаться вблизи этой хрени. – Я с омерзением ткнул пальцем в сторону поля.
– Боишься?! – довольно загоготал вампир.
– Нет. Просто оно меня вчера чуть не сожрало.
Оставив вампира подбирать свою челюсть, я тихо растворился в лесу. Но Канд скоро меня нагнал, при этом он передвигался практически так же тихо, как и я. В редких случаях Канд ступал неосторожно, и тогда под ногами у него с хрустом ломались сухие веточки. Так мы и двигались: я – впереди, а вампир держался на пару шагов сзади, давая возможность выбирать путь мне самому. Я, вообще-то, двигался слишком быстро, чтобы за мной мог поспеть нетренированный человек, но, судя во всему, или Канд был тренированным, или вампиры сами по себе обладали большей выносливостью и силой. А может, и то, и другое. Путь же я выбрал самый кратчайший. Мне не нужно было ориентироваться по солнцу или сторонам света, я просто шел к эльфийке. Держи я свой путь в другом направлении, мне бы, конечно, пришлось применять разные способы, придуманные людьми, дабы находить нужную дорогу, но я шел за Солиной, и мне это было совершенно ни к чему. Я просто знал, где она. Не могу объяснить как, почему, из-за чего – я просто знал и поэтому шел напрямик.