Моррелл Дэвид. Пятая профессия

   — Сэр, капитан Макинтош с базы ушел. У него увольнительная на двадцать четыре часа.
   — Вам не сказали, куда он отправился?
   Часовой напряженно застыл.
   — Нет, сэр.
   — Ну, разумеется. Большое спасибо. Попробую зайти завтра. — Сэвэдж подавленно поплелся обратно к автомобилю и объяснил, в чем дело, Акире и Рэйчел.
   — У меня нет ни малейшего желания ждать. Думаю, что знаю, где его искать. — Сэвэдж: задумчиво помчался прочь от базы, к Вирджиния-Бич.

12

   Таверна “С-Борта-На-Берег” отстояла от моря на целый квартал. Несмотря на это, здесь все равно вовсю пахло морем и орали чайки. Сэвэдж втянул в себя пропитанный солью воздух и тут же уловил запах сигаретного дыма и услышал элвисовскую версию знаменитой “Джонни, будь паинькой”. Они свернули с залитой солнцем улицы и вошли в полутемный бар.
   Когда глаза привыкли к полумраку, Сэвэдж увидел, что столики заняты молодыми подтянутыми людьми, явно не привыкшими к цивильной одежде. Они много пили и говорили. Стеклянные витрины по стенам показывали модели авианосцев, линейных кораблей, эсминцев, подводных лодок, тральщиков, десантных ботов на воздушной подушке и патрульных катеров. Тут же стояли модели “Меримака” и “Монитора” — первых вооруженных кораблей Соединенных Штатов, которым пришлось по иронии судьбы сражаться друг против друга в Гражданской войне.
   — Владелец этого заведения — бывший сержант SEALs, — пояснил Сэвэдж Акире и Рэйчел, протискиваясь мимо столика, за которым шла ожесточенная борьба по армрестлингу, к небольшому свободному пятачку возле стойки. — После отставки он не смог примириться с гражданской жизнью, и чтобы хоть как-то удержаться возле базы, открыл этот кабачок. Сюда приходят матросы и почти все ребята из SEALs.
   Бармен направился прямо к ним. Ему было за пятьдесят: короткая стрижка “ежиком”, телосложение — как у футболиста, рубашка с обрезанными рукавами, открывающими на мускулистом предплечье татуировку морского котика.
   — Ну, ребята, что берем?
   — Сельтерскую.
   Рэйчел с Акирой присоединились.
   Бармен пожал плечами.
   — Хэролд, ты меня не узнаешь? — спросил Сэвэдж.
   — Да вроде как нет, — бармен сосредоточился. — А что, должен?
   — Я частенько во времена увольнительных сюда захаживал.
   — Да здесь столько народа перебывало, что всех и не упомнишь. А как давно?..
   — Октябрь тысяча девятьсот восемьдесят третьего.
   — Извини, приятель. Столько лет, тут через год все начинают выглядеть на одно лицо. Да и память у меня не то, что раньше.
   — Я тебя понимаю.
   Бармен неодобрительно покосился на Акиру и отправился за сельтерской.
   — То, что он меня не помнит, еще ничего не значит, — сказал Сэвэдж. — Но то, что я его знаю и помню этот кабак — для меня значит многое.
   Рэйчел, казалось, его слова не убедили.
   — Хочешь сказать, что этот вариант тот же, что и с моей матерью? — спросил Сэвэдж. — Так?
   Но ответить ей так и не удалось. Вернулся бармен с заказанными напитками.
   — Три семьдесят пять.
   Сэвэдж дал пятерку.
   — Оставь сдачу себе.
   — Спасибо, приятель.
   — Скажи, а капитан Макинтош до сих пор здесь бывает?
   — Мак? Ну, конечно. Я вижу его по крайней мере несколько раз в месяц.
   — А сегодня вечером он не приходил?
   — А вот этого я не знаю. Если и приходил, значит, его обслуживала одна из официанток, — бармен опять неодобрительно зыркнул на Акиру и отправился к кассе.
   — Мне кажется, он не слишком жалует японцев, — сказал Акира.
   — А может быть, японцев здесь никогда и не было. Он не единственный, кто на тебя смотрит, — сказала Рэйчел.
   — Я заметил.
   — Может быть, они смотрят на тебя, — усмехнулся Сэвэдж Рэйчел. — Будь ты здесь в единственном числе, думаю, матросов сто стали бы оспаривать друг у друга честь предложить тебе выпивку.
   — Уж не знаю, что это — комплимент или угроза, — глаза Рэйчел сверкнули.
   — Расскажи о капитане Макинтоше, — попросил Акира.
   — Мы с ним вместе служили в SEALs. После Гренады я подал в отставку. Он остался на службе и стал тренировать новичков. — Сэвэдж покачал головой. — Мы были друзьями. Близкими. Я очень хорошо его помню. Он как живой стоит у меня перед глазами. Мы вместе тренировались. Плыли в бой вместе. Сюда ходили, пили, бузили… Боже, неужели все это — ложная память? Не может быть… Да, кстати, — плечи Сэвэджа свело судорогой, — вот и он собственной персоной.
   Отлично сложенный светловолосый человек лет тридцати — тридцати пяти вошел в таверну. Высокий, с точеными чертами лица, загорелый, он был одет в джинсы, кроссовки и джинсовую, с тремя расстегнутыми верхними пуговицами, открывающими волосатую грудь, рубашку. На руке — часы для подводного плавания.
   Он помахал рукой компании людей, сидящих за одним из столиков, и направился к ним. Сэвэдж оторвался от стойки и нырнул в толпу.
   — Мак!
   Мужчина в недоумении остановился, стараясь определить, откуда идет голос.
   — Мак, — сказал Сэвэдж, протянув ему руку. — Как дела?
   Мак смотрел на него, и по его лицу ничего нельзя было прочесть.
   Сэвэдж постарался свести на нет неловкость, пустив в ход самую дружественную и дружелюбную улыбку.
   — Да в чем дело? После всего, сквозь что мы прошли вместе, неужели ты меня не признаешь?
   — Признаю? — Мак продолжал смотреть на него, сильно наморщив лоб.
   “Нет! — подумал Сэвэдж. — Только не это! Только не снова!” Он почувствовал свинцовую тяжесть, дурноту, подступившую к самому горлу, пустоту в желудке и онемевшие руки и ноги.
   Мак фыркнул и повернулся, намереваясь уйти.
   Сэвэдж бросился ему наперерез.
   — Подожди. Пожалуйста. Ты что, в самом деле?..
   — Говорю тебе, что получил, получил деньги. Черт бы тебя побрал, держи твою двадцатку. И перестань меня преследовать. Вали отсюда.
   Сэвэдж, нахмурившись, смотрел на деньги, которые мужчина совал ему в ладонь. Голова закружилась.
   — Но…
   И снова Мак решительно направился прочь.
   — Ты же мне ничего не должен… — Сэвэдж в полном недоумении побрел за Маком следом. — Что все это значит?
   Мак остановился, наклонился к уху Сэвэджа и напряженным шепотом прошипел:
   — А вот это действительно неплохой вопросик. Что ты здесь делаешь? Ты что, Дойль, совсем спятил? Ты что позабыл, что нас не должны видеть вместе?
   — Что?
   — Убирайся.
   — Но…
   Голос Мака был едва слышен.
   — В проулке. Через пятнадцать минут.
   Пока Сэвэдж моргал, ничего не понимая, Мак наконец-то добрался до столика, за которым сидели его приятели.
   — Парень одолжил мне как-то двадцатку и решил, что я ее никогда не верну. Вот так и играй со шпаками в карты, — услышал Сэвэдж голос Мака.
   Говор в зале внезапно показался Сэвэджу невыносимо громким, а воздух — тяжким. Он почувствовал себя в ловушке, ему казалось, будто его скручивают в бараний рог, выворачивают внутренности. Сжимая грудь рукой, он махнул Рэйчел и Акире, чтобы те шли к выходу.
   Сумерки превратились в темноту. На шумной, многолюдной улице Сэвэдж покачал головой: он был настолько поражен, что едва мог говорить.
   — Он назвал меня Дойлем.
   Рэйчел испытующе посмотрела на него.
   — Значит, он все-таки тебя вспомнил!
   — Нет, ты не поняла, — сказал Сэвэдж. — Мое настоящее имя не Дойль. Зачем он?.. О, черт, неужели у меня даже имя украли и дали взамен другое? — в висках колотилась буря. — Да кто я, черт побери, такой?

13

   Проулок оказался забитым грудами коробок, мусорных бачков и пустых ларей. На полпути к оконцовке тусклая лампочка над дверью справа старательно пыталась разогнать тьму.
   — Это черный ход из кабака, — сказал Сэвэдж. Вместе с Рэйчел и Акирой он стоял на тихой улочке рядом и обозревал диспозицию. — Если я это знаю, значит, я бывал здесь раньше.
   — Или…
   Сэвэдж понял, о чем не договорил Акира.
   — Еще одно ложное воспоминание? Но ведь что-то должно оказаться настоящим. Мак меня узнал. В этом я уверен, несмотря на то, что он назвал меня именем, о котором я не имею представления. — Сэвэдж втянул в легкие воздух. — Он сказал: через пятнадцать минут. Почти время. Мне нужны ответы.
   Сэвэдж ступил в проулок.
   — Подожди, — сказал Акира. Сэвэдж нервно оглянулся.
   — Что такое?
   — Я не могу отпустить тебя одного.
   — Но Рэйчел…
   — Верно. Ее нельзя оставлять без охраны и присмотра, — Акира нахмурился. — Но если она пойдет вместе со мной в проулок и начнется заваруха, то станет помехой. Еще в Нью-Йорке, когда ты решил взять ее с нами в путь, я знал, что подобный момент рано или поздно наступит. Я не могу прикрывать тебя и в то же время охранять ее.
   — Я решил? Но ведь ты со мной согласился!
   — Неохотно.
   — Я ведь пообещала, что не стану путаться под ногами, — сказала Рэйчел. — Акира, иди с ним. Со мной ничего не случится.
   — Нет. Пока ты с нами, мы за тебя отвечаем, — произнес Акира.
   — Но ведь мой муж не знает, где я нахожусь. Мне ничего не грозит.
   — В настоящее время меня беспокоит отнюдь не твой муж. В общем, так: что бы с нами ни произошло, если эта встреча превратится в то, что вы, американцы, называете кисляком…
   Даже в темноте Сэвэдж увидел, как вспыхнули глаза Рэйчел.
   — Я точно так же, как ты, беспокоюсь за безопасность Сэвэджа, — выпалила она. — По крайней мере, больше, чем за свою собственную. Если тебе не хочется оставлять меня здесь — бери с собой. Альтернативы нет.
   — Боюсь, она права, — сказал Сэвэдж.
   — А если непредвиденное? — спросил Акира.
   — Я не стану вмешиваться. Спрячусь где-нибудь.
   — А если мы разбежимся в разные стороны?
   — Значит, необходимо назначить место будущей встречи. Так, для начала — парковка, где стоит наша машина. Если мы не сможем до нее добраться — я сниму комнату в “Холидей Инн”, находящемся в данном районе. Я знаю псевдонимы ваших кредитных карточек. Теперь мое — Сюзанн Портер. Будем обзванивать все гостиницы, пока не обнаружим друг друга. Если — после двухдневных поисков — не найдем, значит, поймем, что произошел худший из возможных случаев. Тогда начинаем действовать независимо друг от друга.
   — Недурно, — пробурчал Сэвэдж. Неохотно признавая его правоту, Аккра поднял брови вверх.
   — У меня отличные учителя, — сказала Рэйчел. — Твои пятнадцать минут на исходе, — обратилась она к Сэвэджу. — Твой друг в любую секунду может появиться.
   Сэвэдж, ожидая реакции Акиры, взглянул в его сторону.
   Японец поморщился.
   — Очень хорошо, — вздохнув и держась поближе к Рэйчел, он пошел за Сэвэджем к проулку. — Вот, — сказал он Рэйчел. — Спрячемся в этой нише.
   Сэвэдж пошел дальше, к черному ходу из таверны.

14

   Дверь распахнулась, и в проулок полетели обрывки фраз, смех и мелодия “Эверли Бразерс” — “Прощай, пока, любовь”. Сэвэдж стоял на границе света и тьмы, около тусклой лампы и видел, как Мак появился в проеме двери и стал быстро осматривать улочку. За его спиной узкий коридор вел в главный зал кабака. Справа выглядывала табличка: “Мужской туалет”.
   Наконец, Мак прекратил осматривать проулок, взглянул на Сэвэджа и, выйдя из проема, прикрыл за собой дверь, заглушив голоса и музыку.
   — Те ребята, с которыми я сижу, думают, что я пошел отлить. Так что долго разговаривать я не могу. В чем дело, Дойль? Черт побери, какого ты сюда приперся? Если тебя кто-нибудь узнал…
   — Все не так легко объяснить. Нужно поговорить. О многом. Так что понадобится время. Здесь мы ничего сделать не можем.
   — Но я ведь только что сказал, что вышел ненадолго. Только представь, что будет, если нас здесь засекут!
   — Да почему нас должны засечь?
   — Блин, Дойль, тебе ведь прекрасно известны правила. Ты же сам их устанавливал и настаивал на том, чтобы их выполняли безукоризненно. Чтобы встретиться, нам необходимо воспользоваться кодами и явочными квартирами, которые ты выбрал.
   — Да о чем ты говоришь?
   — Дойль, с тобой все в порядке?
   — Я тебя еще внутри спросил — ты меня помнишь?
   — Бред какой-то.
   — Что за ерунда с деньгами?
   — Чтобы объяснить твое поведение остальным, я должен был хотя бы что-нибудь придумать — а на это у меня не было времени. Так что пришлось соображать. Я мог бы, конечно, вышибить тебя из кабака. Кстати, надо было так и поступить. Это бы прекрасно вписалось в “легенду”. Но тогда кто-нибудь мог вызвать военную полицию, гражданскую полицию и… Подожди минутку, Дойль. Ты этого хотел? Чтобы я снова с тобой подрался?
   — Боже, я тебя вообще не понимаю. Почему ты меня “Дойлем” называешь?
   Мак напрягся, расправил плечи и развернул грудь. Глаза моментально стали подозрительными, а голос стал напоминать рычание.
   — Лады, где они?
   — Кто?
   — Блондинка и японец, которые вышли вслед за тобой. Ясно, как божий день, что вы вместе. В чем дело? Чего ты хочешь? Выставиться? Чтобы все обратили на тебя внимание? Черт, да если у тебя есть план, почему бы не предупредить меня заранее?! Не могу же я тебе помогать, не зная… Я сказал: где они?
   Сэвэдж подал знак. На полпути к концу аллеи из теней выступили Акира с Рэйчел.
   — Ну, конечно, — ярость перекосила черты лица Мака. — Смотрят. Слушают. Проверка, так? Хочешь узнать, как я выполняю приказы? И что теперь? Ты и так вытянул из меня больше, чем я мог сказать. Каким будет наказание? Заставишь меня чистить сортиры? Или, может, мне подать в отставку? Сволочь ты все-таки, Дойль. Даже несмотря на то, что мы предположительные враги, я думал, что мы остались друзьями.
   — Я не имею понятия, о чем ты говоришь! Послушай, Мак: со мной что-то сотворили — что, не знаю! Я говорил, что объяснить это чертовски трудно. Я помню то, чего со мной никогда не происходило! И не знаю, что произошло на самом деле! Не знаю, почему ты называешь меня Дойлем! Не знаю!..
   Сэвэдж замер и мгновенно обернулся, почувствовав тревогу. Услышав вой могучего мотора, он увидел, как огромная машина въехала в проулок. С того самого конца, с которого зашел он сам. Форма машины казалась уморительной. Фары слепили глаза. Остолбенев, он поднял руку, чтобы закрыть лицо, и увидел, как Акира с Рэйчел нырнули обратно во тьму ниши, и понял, что у него самого места, где можно спрятаться, — нет. Скорчившись и едва подавив настойчивый позыв моментально убежать, Сэвэдж повернулся лицом к Маку и положил руку на пистолет сорок пятого калибра, заткнутый за пояс у самого позвоночника. И только тогда распознал, что за уродина тащится в его сторону.
   — Да это же мусоровозка, — сказал Мак. — Да, Дойль, с тобой действительно что-то случилось. Нервишки ни к черту. Тебе поэтому прицепили телохранителей? Или это наблюдатели, жаждущие глянуть, как ты себя поведешь в той или иной ситуации? Так что ты там сказал? Что помнишь то, чего на самом деле никогда не происходило? Что случилось? Чересчур много выполненных заданий? Чересчур много срывов? У тебя что — стресс? Расскажи, Дойль. Я хочу тебе помочь.
   Грузовик, рыча, приближался все ближе. “Спокойно, — говорил себе Сэвэдж. — Не спеши. Не теряй головы. Невозможно за пятнадцать минут расставить ловушку. То, что он будет в этом проулке, не было известно никому. Никому. Кроме Мака”.
   Сэвэдж с подозрением уставился на человека, которого помнил как друга. Мог ли Мак позвонить, пока Сэвэдж ждал его на улице?
   Нет! Нужно доверять инстинктам! Верить в то, что он был — остался — другом! И даже в том случае, если Мак действительно позвонил — непонятно, правда, зачем ему это — все равно времени на доставку сюда мусоровозки не было.
   Пока грузовик неуклюже приближался к ним, Сэвэдж разглядел, что в кабине сидит водитель — и больше никого. Усталый мужчина вгляделся в бак, к которому подъехал, нажал на панели кнопку, и вилки, до сих пор отдыхавшие на крыле машины, поехали вниз, нацеливаясь в два отверстия на каждом из металлических баков.
   Мусоровозка была уже около груди Сэвэджа. Он вжался в кирпичную грязную стену проулка.
   Мак протиснулся к нему и проговорил, хотя в реве мотора грузовика его было практически не слышно.
   — Ты меня, дружище, встревожил. Кто же эти люди? Блондинка и японец — соглядатаи? Из Управления?
   Сэвэдж задыхался от вони выхлопных газов.
   Он еще сильнее вжался в стену.
   — Управления? Центрального Разведывательного, что ли?
   — А какое еще может быть? Дойль, ты что, серьезно? Тебе кто-то действительно протрахал мозги?
   — Да почему ты меня Дойлем все время называешь? Ведь это не мое имя!
   — Да нет, твое! Имя — Роберт. В нашей компании было два Боба. Так что во избежание путаницы мы называли вас по фамилиям. Неужто не помнишь?
   — Нет! Расскажи, почему мы притворяемся врагами.
   — Потому, что это твоя “легенда”.
   — Что?
   Рев грузовика стал просто оглушающим. Вилки подняли бак и вывалили его содержимое внутрь мусоровозки. От вони Сэвэдж непроизвольно задержал дыхание. Которое сперло. С грохочущим воем вилки бросили бак на асфальт. Затем, снова взревев, мусоровозка подняла “пальцы” и покатила дальше по проулку.
   — Легенда?
   — Черт! — указал Мак пальцем.
   Сэвэдж повернулся в сторону, в которую указывал Мак: грузовик больше не загораживал обзор. Перед нишей, в которой Акира прятался вместе с Рэйчел…
   Акира и высокий европеец рубили, наносили удары ногами, отпрыгивали и кружили друг против друга. А дальше по проулку еще двое белых тащили извивающуюся и кричащую Рэйчел к машине, блокирующей выход из улочки.
   Нападающие подкрались за мусоровозкой, понял Сэвэдж. Использовали шум и огромные размеры. Невидимые Сэвэджу, застали Акиру врасплох.
   Мужчины подтащили Рэйчел к самому автомобилю. Она закричала изо всех сил.
   Отбив удар, Акира закружился с быстротой танцующего дервиша. В последовавшем за этим вихре мелькающих рук и ног, за которым глаз просто не в состоянии был уследить, он проломил своему противнику нос, пробил грудную клетку и сокрушил его гортань. Человек в агонии грохнулся на землю.
   В тот момент, когда Сэвэдж только увидел какое-то движение, он побежал, сорвавшись с места. Но не к Акире. Для него само собой разумелось то, что Акира справится сам, и помощь ему не потребуется. Но даже если бы она и понадобилась, все равно Сэвэдж подоспел бы только после того, как убедился бы, что их принципалу больше ничего не угрожает.
   Рэйчел. Единственное, что сейчас имело значение. Принципал. Клиент, которого они поклялись защищать.
   К Сэвэджу присоединился Акира. В конце проулка шофер завел мотор. Два человека — по одному с каждой стороны — потащили Рэйчел к распахнутой задней дверце.
   Сэвэдж был от них слишком далеко, чтобы поспеть. Выхода не оставалось. Он знал, что сделать это все равно придется.
   Резко остановившись, он вытащил пистолет. Акира замер одновременно с ним, потянувшись к своему оружию. Словно тренировались вместе, словно много часов провели, координируя действия в определенных условиях, — каждый сразу же взвел собачку пистолета, и резкие металлические щелчки слились воедино, отдавшись в ушах эхом. Совершенно идентично выпрямившись, каждый из них повернулся слегка вправо, расставив ноги — отставив одну ступню под углом к другой — для равновесия. Каждый держал пистолет обеими руками. Поднимая оружие, они выпрямили левые руки, а правые слегка согнули — локти закреплены для устойчивого положения.
   Держа оба глаза открытыми, принимая во внимание и сравнивая передний и дальний планы, сфокусировали зрение на переднем плане, оставив мишени слегка размытыми в глазах, они одновременно выстрелили. Выстрелы, слившись эхом, отозвались, прогрохотав, от стен проулка. От контузии в ушах зазвенело. И несмотря на то, что пули ударились в грудь каждой из намеченных жертв, Сэвэдж и Акира на всякий пожарный случай выстрелили еще по разу. Пули пробили лбы, взорвавшись в кости. Разлетелись кровяные сгустки, и мишени шмякнулись на землю.
   Рэйчел перестала кричать. Она знала достаточно и была в последнее время хорошо обучена, чтобы, сея панику, не носиться вокруг да около. Вместо этого она упала на асфальт, прижалась и распласталась, держась подальше от линии огня.
   Шофер вскинул руку.
   Даже на приличном расстоянии Сэвэдж различил очертания пистолета.
   Сэвэдж прицелился.
   Шофер выстрелил первым. Пуля просвистела мимо головы Сэвэджа, и он кинулся вправо, а Акира влево.
   Ударившись об асфальт, приземлившись на животы, они тут же вытянули руки вперед, целясь из лежачего положения.
   Слишком поздно. Шофер ударил по педали дросселя. Взревев, машина ринулась к выходу из проулка. И на месте автомобиля оказалось лишь вонючее облачко выхлопных газов.
   Сэвэдж вскочил на ноги и бросился к Рэйчел.
   — Ты в порядке?
   — Они мне едва руки из суставов не повыдергивали, — она потерла их. — Но несмотря… да я… А ты-то как?
   Сэвэдж с Акирой переглянулись. Дрожа и тяжело дыша, обменялись утвердительными кивками.
   — А что с… — незаконченный вопрос Рэйчел перерос в протяжный стон.
   Мак лежал рядом с черным ходом в бар, и тусклая лампа отсвечивала свет в увеличивающуюся лужу крови.
   — Нет! — Сэвэдж подбежал к нему.
   Глаза друга были широко распахнуты. Они не мигали.
   — Боже мой, — сказал Сэвэдж. Он потрогал запястье
   Мака, приложил ухо к его груди и подержал палец у неподвижных ноздрей. — Нет.
   — Пожалуйста, — напомнил о своем существовании Акира. — Сейчас — да и после — мы для него уже ничего не сможем сделать. Прошу прощения, но нам лучше отсюда двигать.
   Дверь таверны с грохотом распахнулась.
   Сэвэдж, развернувшись, прицелился.
   Мужчина с короткой стрижкой, телосложением напоминавший футболиста, с вытатуированным на предплечье морским котиком посмотрел на тело Мака, на Сэвэджа, Акиру, Рэйчел и остальные тела.
   Хэролд. Владелец “С-Корабля-На-Берег”.
   Сэвэдж опустил пистолет.
   — Я так и знал, что от тебя нужно ждать неприятностей. Знал, как только ты вошел, — сказал Хэролд и осклабился в сторону Акиры. — А вы, сволочи, моего отца грохнули на Иводзиме.
   И поднял руки.
   — Я, конечно, не сразу… Но вспомнил наконец-то — Дойль. Давай, пристрели меня, сучий потрох. Я умру героем. Как Мак. Ты, свинячье отродье, чума на лице наших ребят. И не заслуживаешь того, чтобы называться даже бывшим SEALs.
   Он прыгнул вперед.
   Сэвэдж стоял, словно парализованный.
   Акира встал на пути Хэролда, ударил его в пах и, схватив Сэвэджа за руку, поволок его прочь.
   Хэролд свалился на асфальт, а Рэйчел, помогая Акире, потащила Сэвэджа за другую руку.
   Взяв себя в руки, Сэвэдж стряхнул с себя помощников.
   — Лады, — сказал он. — Поехали.

15

   В ночи выли сирены. Несмотря на тревогу, Сэвэдж заставил себя ехать в рамках разрешенной скорости, скромненько двигаясь вместе с потоком автомобилей. Рэйчел с подогнутыми коленями и пригнутой головой сидела на полу возле переднего пассажирского сидения. Акира лежал сзади.
   — Не думаю, что кто-нибудь видел нас возле машины, — сказал Сэвэдж. — Так что знать номер они не могут. И марка им опять-таки не известна.
   — Но двое мужчин и женщина. Блондинка и японец, — пробормотала Рэйчел. — Хэролд сообщит полиции, кого именно нужно искать. И если полицейский подойдет к машине поближе, то увидит нас, скрючившихся на полу.
   — В дневное время это возможно, — успокоил ее Сэвэдж. — Но ночью?.. Если не станет светить фонариком, то ничегошеньки не заметит.
   Сэвэдж старался, чтобы его речь прозвучала поубедительнее. На самом же деле фары автомобилей, несущихся навстречу и рядом, фонари, витрины неплохо высвечивали Рэйчел. Голову Сэвэдж держал совершение прямо и слегка шевелил губами, стараясь не производить на проезжающих мимо впечатление идиота, разговаривающего с самим собой. Или, что того хуже, — болтающего с кем-то, спрятанным в машине.
   — Разумеется, Хэролд все расскажет полиции, — раздался приглушенный голос Акиры с пола. — Надо было его прикончить. Раньше я так не думал, а вот теперь понимаю, что сплоховал.
   — Нет, — сказал ему Сэвэдж. — Ты поступил правильно. Мы ведь защитники, а не убийцы! Нам пришлось уложить двоих, чтобы спасти Рэйчел. Даже троих, вместе с твоим. Перед нами стоял этический выбор. Но убийство Хэролда было бы…
   — Не нужным? — спросил Акира. — Беспричинным? То, что он видел — и что расскажет полиции, — нас пугает. И уж если ты ради спасения Рэйчел оправдываешь убийство тех троих, мог бы заодно оправдать и меня за то, что я хочу спасти и нас самих.
   — Это не одно и то же, — ответил Сэвэдж. — Не могу сказать, почему я в этом настолько уверен. Но я уверен. Хэролд мог услышать выстрелы. Почему он был один? Кто знает? Может быть, он как раз выходил из туалета или что-нибудь в этом роде. Вот он распахнул дверь черного хода и обнаружил нас. К несчастью, оказалось, что лучше бы он не выходил. Потому что, скажем, наемный убийца-мафиози пристрелил бы его, не раздумывая. Но я повторюсь. Мы не убийцы. И не стреляем в невинных людей только потому, что они вышли из неподходящих дверей в неподходящее время.
   — Я с этим полностью согласен. И потому все-таки его не прикончил.
   — Я благодарен тебе за это.
   — Все это моя вина, — сказала Рэйчел. Ее голос в ограниченном пространстве звучал утробно, как в могиле. — Если бы я с вами не напросилась…
   — Мы тебя приняли, — сказал Сэвэдж. — Мы согласились. Тема закрыта.
   — Дай мне досказать, — проговорила женщина. — Если бы я не напросилась и не пошла в тот проулок, там бы не появились люди моего муженька и не пытались бы меня отбить. Вам бы не пришлось их убивать. Неправильно пущенная пуля не попала бы в вашего друга. Он бы рассказал тебе то, что ты хотел узнать. Тебе не пришлось бы горевать. Не пришлось бы скрываться от полиции. Так что все — все — это моя вина.