Моррелл Дэвид. Защитник

   От последнего слова у Кавано перехватило горло.
   — Это мощный стимул для того, чтобы убить меня.
   Брызги летели в лицо Кавано, но его щеки настолько онемели от страха, что он этого не чувствовал.
   — Напротив. Если я привезу ей ваш труп, зачем ей отпускать мою жену? У нее достаточно причин ненавидеть меня. Я уничтожил ее группу, покалечил ее саму.
   — Покалечил?
   — Прострелил ей ногу. Она ходит на костылях. Ее шефы уже практически отказались от нее.
   — Да, это ей определенно не могло понравиться.
   — Могу предположить, что, когда я привезу ей ваш труп, она решит отплатить мне за все это, пристрелив мою жену.
   — Вполне вероятно.
   — Я хочу, чтобы вы помогли мне.
   Шумел прибой. Тихо рокотал мотор. Светились фары.
   — Простите, что? — спросил Прескотт.
   — Есть способ решить и мою, и вашу проблемы.
   Грудь Кавано сдавило судорогой.
   — Продолжайте.
   — Моя жена значит для меня больше, чем все остальное в этом мире.
   — Больше, чем пятеро погибших друзей?
   — Больше, чем что-либо. Если с ней что-то случится, я не знаю, как смогу... Помогите мне вернуть ее, и вам больше никогда не придется опасаться меня. Я не причиню вам вреда и не позволю это сделать кому-то другому.
   — Вы снова станете моим защитником? — усмехнулся Прескотт. — И как же я могу помочь вам?
   — Решая вашу проблему, я в то же время решу и свою. Я позвоню Грейс и скажу, что поймал вас, но оставлю в живых до тех пор, пока не получу назад свою жену. Я устрою обмен таким образом, чтобы вы одновременно перешли из рук в руки. Единственное, чего Грейс знать не будет, — это то, что вы — не пленник, а союзник.
   — И у нее не возникнет подозрений?
   — Она знает о том, как я выслеживал вас. Она считает, что мы враги.
   — А разве нет?
   — Нет, если вы поможете мне.
   — Что удержит ее от того, чтобы пристрелить меня сразу же, как только она меня увидит?
   — Она захочет насладиться местью. Посмотреть на вас поближе, прежде чем причинить вам вред. На всякий случай вы наденете бронежилет из кевлара. Он лежит у меня в машине. Грейс помнит вас таким, каким вы были раньше, человеком с избыточным весом. Вы много сбросили, и спрятанный под одеждой жилет придаст вам привычный для нее облик. Это не вызовет у нее подозрений. Я сделаю вид, что избиваю вас, прежде чем толкнуть в ее сторону. Чтобы окончательно развеять подозрения, я свяжу вам руки. Но так, чтобы можно было мгновенно освободиться, когда вы окажетесь с ней рядом. Вы умеете пользоваться пистолетом, который спрятан под вашей курткой?
   — Я каждое утро тренируюсь в закрытом тире в Монтеррее.
   Кавано не стал тратить время попусту, объясняя разницу между стрельбой по мишени и убийством человека. Прескотт уже не раз демонстрировал, что убивает людей без малейших колебаний.
   — Когда вы окажетесь достаточно близко к Грейс, вы освободите руки, выхватите пистолет и пристрелите ее.
   — Легко сказать. А что, если у нее есть помощники?
   — У нее есть помощник. Еще один оперативник.
   Она сказала, что от нее все отказались, кроме ее единственного друга.
   — Она могла солгать.
   — Мы выберем такое место встречи, на которое сможем прибыть раньше них и выяснить обстановку. Таким образом мы застрахуемся от всяких неожиданностей. Вне зависимости от того, что произойдет, я буду защищать вас.
   — Вы это серьезно?
   — Грейс настолько ненавидит вас, что всегда будет охотиться за вами. Вы никогда не окажетесь в безопасности. Позади всегда будут слышаться ее шаги. Если вы хотите сохранить вашу новую личность, вам надо остановить Грейс. Помогите мне вернуть мою жену, а я помогу вам избавиться от Грейс.
   — И что дальше? Если у нас все выйдет и вы получите свою жену, вы не станете причинять вред мне?
   — Именно так, — сказал Кавано.
   — И это несмотря на то, что я сделал с вашей командой? Вы предлагаете мне слепо поверить в это? Сделайте так, чтобы у меня появились более веские причины доверять вам.
   — У вас будет самая веская причина в мире. Мое слово.
   Кавано повернул голову и посмотрел в глаза Пре-скотту. В свете фар он едва узнал его лицо. Скулы и линия челюсти стали более выразительными, мужскими. Их дополняли бритая голова, эспаньолка и широкие плечи.
   — Даю вам слово. Помогите мне вернуть мою жену, и вам больше никогда не придется бояться меня.
   — Ваше слово? — сказал Прескотт, как будто это была совершенно новая для него идея.
   — Клянусь своей любовью.
   — Откуда я знаю, существует ли она вообще? Как мне убедиться в том, что это не уловка?
   — Я мог бы пристрелить вас еще на стоянке рядом со спортивным залом. Но я оставил вас в живых. Мы нужны друг другу.
   Реакция Прескотта была видна по глазам.
   — Если вам и этого недостаточно, может быть, вы поверите Грейс? В моей комнате в мотеле есть телефон с функцией громкой связи. Если я позвоню Грейс, и вы услышите ее голос, и как разговаривает она с моей женой, тогда вы мне поверите?

21

   Наведя спрятанный под курткой пистолет на Кавано, Прескотт вошел следом за ним в комнату в мотеле. Затем он приказал Кавано закрыть дверь и занавески на окнах. Кавано двигался аккуратно, держа руки разведенными в стороны, несмотря на то что оставил пистолет и эмерсоновский нож в «Таурусе».
   Когда занавески были закрыты, Прескотт положил на стул висевшую на его руках куртку. Оказалось, что он во всем следовал примеру Кавано, вплоть до того, что у него был точно такой же «зиг-зауэр 225».
   — Вот так мы и встретились. Тогда вы тоже наставили на меня пистолет, — сказал Кавано.
   И зрачки у Прескотта были такими же расширенными, как там, на складе.
   — Помните наш разговор насчет адреналина? — спросил Кавано.
   Прескотт облизнул губы и кивнул.
   — В бункере.
   — Я тогда сказал, что тот, кто умеет использовать адреналин, выбирая бой, не может называться храбрецом. Но человек вроде вас, способный действовать, несмотря на страх, человек, который хочет убежать, но встречает угрозу лицом к лицу, действительно может называться храбрым.
   — Не надо мне льстить. Все, чего я хочу, — это избавиться от моих врагов.
   — Я могу открыть тумбочку и показать вам кое-что? — спросил Кавано.
   — Медленно.
   Кавано открыл тумбочку кончиками пальцев левой руки.
   — Бюстгальтеры. Колготки. Я давно вышел из возраста, в котором забавляются с переодеванием.
   — Что? — переспросил Прескотт, покраснев.
   — В ванной вы найдете женский туалетный набор. Лак для волос. Губная помада. Крем для лица. Косметическая бритва. Я хочу, чтобы у вас не осталось никаких сомнений в том, что вместе со мной была женщина.
   — Хорошо, верю, — с явным неудовольствием ответил Прескотт. — Вопрос лишь в том, действительно ли ее похитили.
   Кавано вытащил из кармана куртки листок бумаги, который дала ему Грейс. Потом он подошел к телефону, нажал "9", чтобы перейти на городскую связь, включил громкую связь и набрал номер мобильного телефона Грейс.
   Они сидели на кроватях друг напротив друга. Прескотт продолжал держать Кавано на прицеле.
   Гудок.
   Второй.
   Кавано уже начал беспокоиться, сможет ли он связаться с Грейс.
   — Алло, — произнес жесткий женский голос.
   Кавано посмотрел на Прескотта, как бы спрашивая, узнал ли он голос.
   Губы Прескотта побелели.
   Мобильный телефон давал небольшие помехи. «Хорошо, — подумал Кавано. — Это скроет глухой звук, который бывает, когда говоришь по громкой связи».
   — Это я, — сказал он.
   — Надеюсь, у тебя хорошие новости.
   — Я достал Прескотта.
   — Он мертв?
   — Сначала я хочу услышать голос моей жены.
   — Я спрашиваю, он мертв?
   — А я говорю, что сначала хочу услышать голос моей жены.
   Сквозь шум помех послышались приглушенные голоса.
   — Скажи ему, что ты в порядке, — услышал Кавано резкий голос Грейс.
   Ни звука.
   — Ради Христа, скажи ему!
   — Я... Я в порядке.
   Голос Джэми был напряженным, словно от боли. У Кавано перехватило горло.
   — Итак, она в порядке, — снова заговорила Грейс. — Что насчет Прескотта?
   — Черт побери, что ты с ней сделала?
   — Ничего, кроме того, что могла сделать максимально болезненным.
   Кавано представилось покрытое кровью лицо Джэми.
   — Чем быстрее ты получишь ее обратно, тем быстрее сможешь со всей любовью и нежностью позаботиться о ней, — насмешливо проговорила Грейс. — Прескотт. Ты сказал, что у тебя хорошие новости. Он мертв?
   — Нет.
   — Тогда это вовсе не хорошие новости. Почему ты не убил его?
   Кавано снова молча посмотрел на Прескотта, словно утверждая: видишь, я говорил правду.
   Бритая голова Прескотта блестела от пота.
   — Я хочу иметь гарантию того, что получу назад свою жену, — сказал Кавано.
   — Ты не веришь, что я выполню свою часть сделки?
   — Если я привезу тебе труп — нет. Зачем тебе тогда отдавать мне мою жену? А сейчас мы можем поторговаться. Когда я увижу свою жену, ты увидишь Прескотта. Когда ты отпустишь ее, я отпущу Прескотта. После этого делай с ним все, что тебе вздумается.
   — Проклятье, мы так не договаривались.
   — Но это будет именно так.
   В трубке слышалось только шипение.
   — Я не люблю, когда на меня давят, — наконец сказала Грейс.
   — Ты должна радоваться. Ты говорила, что твои шефы хотели получить от тебя отчет о задании завтра утром. Сейчас у тебя есть шанс перевыполнить обязательство. Верни мне жену, и получишь Прескотта. И все наши проблемы разрешатся.
   Грейс вновь замолчала. Потом она тяжело вздохнула.
   — Хорошо. Где устроим обмен?
   Кавано в третий раз посмотрел на Прескотта. По дороге в мотель они уже обсуждали детали процедуры обмена в том случае, если Кавано предоставит доказательства своей правоты и Прескотт согласится с его доводами. Прескотт хорошо изучил район Кармеля и принял решение.
   — Двадцать четыре километра к югу от Кармеля, по Первому шоссе. Дорога, уходящая в горы. На знаке написано: «Историческая достопримечательность».
   — Этого мне только не хватало. Что за достопримечательность?
   — Каменная часовня. Ее построил отшельник в 1906 году. До этого он был банкиром. Его семья погибла во время землетрясения в Сан-Франциско. Часовня уже давно обрушилась. Вряд ли там кто-нибудь появится.
   — Откуда ты знаешь об этом месте?
   — Я уже бывал в Кармеле, — солгал Кавано. — Как-то раз, по пути из Лос-Анджелеса, я увидел этот поворот и решил посмотреть, что там.
   — И я должна уверенно чувствовать себя в таком месте?
   — Знаешь, ведь помощники есть только у тебя. Я хочу всего лишь поскорее избавиться от этого сукина сына и вернуть жену. Что ты там сделаешь с Прескот-том, среди холмов, когда тебе никто не помешает, меня не волнует. Я полагаю, ты предпочтешь сделать это без посторонних взглядов.
   Еще один усталый вздох. В Грейс боролись подозрения и желание вновь заслужить доверие начальства.
   — Когда?
   — Через час.
   — Не смогу добраться так быстро. Через два, — сказала Грейс, нажатием кнопки прекращая разговор.

22

   Кавано выключил громкую связь и положил трубку. Его рот онемел от напряжения. Прескотт продолжал держать его на прицеле.
   — Итак?
   Прерывисто дыша, Прескотт напряг всю свою волю и собрался с силами, стараясь выглядеть собранным и уверенным. Он посмотрел на часы, стоящие у кровати. 10:20.
   — Она солгала насчет того, что ей нужно два часа, чтобы добраться.
   — Естественно.
   — Она постарается добраться туда как можно быстрее. Чтобы приготовить ловушку и убедиться в том, что вы не приготовили ответную.
   — Верно. Повторяю еще раз, вы выбрали себе не ту профессию.
   — Времени мало, — сказал Прескотт.
   — Итак, что вы собираетесь делать? Всю оставшуюся жизнь бегать и оглядываться или решить все проблемы этой ночью?
   Прескотт смотрел на него. Вернее, сквозь него. Будто Кавано не было в комнате и он видел перед собой лишь бесконечную череду дней и ночей, заполненных страхом.
   Наконец он встал. Темная эспаньолка резко выделялась на фоне его бледного лица. С бритой головы стекал пот. Казалось, следующее слово далось ему труднее всех слов в его жизни.
   — Идем.

Часть седьмая
Устранение угрозы

1

   — Снимите рубашку и наденьте вот это, — сказал Кавано, засовывая руку под чехол заднего сиденья. Он достал оттуда припрятанный бронежилет. — Рубашка достаточно свободная, и он будет не слишком заметен под ней. Сверху вы наденете куртку, чтобы прикрыть пистолет.
   «Таурус» стоял в неосвещенной части стоянки мотеля. Использовав машину в качестве ширмы, Прескотт сделал все, о чем говорил Кавано. Кавано мельком посмотрел на изрядно поуменьшившийся живот и выросшие в объеме грудные мышцы. Ему оставалось только удивляться.
   Когда Прескотт надел куртку, Кавано поднял с пола машины рулон гидроизоляционной ленты.
   — Садитесь вперед. Я буду вести машину, а вы тем временем замотаете себе лодыжки вот этим.
   Прескотт с опаской посмотрел на Кавано.
   — Сделайте так, чтобы фиксация выглядела надежной. А потом возьмите эту штуку и надрежьте ленту.
   Кавано достал из машины эмерсоновский нож. До этого он положил его, как и пистолет, рядом с педалями, по настоянию Прескотта. Прижав большой палец к рифленому участку на обухе лезвия, он одним движением открыл нож и отдал его Прескотту.
   Тот продолжал смотреть на Кавано с подозрением.
   — Сейчас я стою к вам очень близко. Неужели вы думаете, что я не смог бы мгновенно отобрать у вас пистолет и убить вас? Помните: пока вы рядом со мной, вы в безопасности. Обмотайте лодыжки лентой и надрежьте ленту ножом. И аккуратнее, лезвие очень острое.
   Кавано сел в машину, поднял с пола пистолет, засунул его в кобуру и стал дожидаться Прескотта. Но тому потребовалось собраться с духом, чтобы сесть рядом с Кавано.
   Кавано завел машину. Проехав два квартала, он остановился рядом с ярко освещенным магазином, торгующим продуктами. Он приметил его еще тогда, когда они с Прескоттом ехали в мотель. На магазине светилась вывеска: «Работаем до полуночи». Кавано вбежал внутрь и вернулся спустя пять минут, держа в руках бумажный пакет. Сев в машину, он вытряхнул его содержимое на сиденье.
   Они отъехали от магазина. Прескотт уставился на лежащие на сиденье вещи. Бутылка бесцветного кукурузного сиропа. Бутылка пищевого красителя красного цвета. Пластиковая миска и большая пластиковая ложка.
   — Зачем все это?
   — Вылейте в миску немного сиропа и красителя и хорошенько размешайте, — сказал Кавано, сворачивая на Первое шоссе.
   — Ради бога, зачем?
   — В отсутствие профессионального набора для грима это лучший способ имитировать засохшую кровь.
   Их машина влилась в общий поток, едущий по Первому шоссе. Часы на приборной доске показывали 10:40. Несмотря на необходимость прибыть на место встречи как можно быстрее, они уже потеряли двадцать минут.
   Прескотт закончил возиться со смесью в миске, сунул руку в карман и достал серый металлический баллончик.
   Кавано напрягся.
   — Это?..
   — Гормон, — Прескотт кивнул. — Вы были правы. Я не стал применять его там, на пляже, именно потому, что его сразу унесло бы бризом. Если повернуть крышку, будет еще двадцать секунд на то, чтобы отойти в сторону. После этого содержимое, находящееся под давлением, вырвется наружу.
   — Вы собираетесь использовать его во время нашей встречи с Грейс?
   — Да. Постарайтесь выбрать такую позицию, чтобы ветер дул нам в спину.
   — Предположим, нам не удастся это сделать. Если я вдохну хоть чуточку этой дряни, я не смогу адекватно защищать вас. Кроме того, что будет, если Грейс и ее напарник среагируют так, как это сделали рейнджеры во Флориде? Начнут паническую стрельбу вместо того, чтобы убегать. Джэми может получить пулю.
   Прескотт не ответил.
   — Нет, — сказал Кавано.
   — Но...
   — Положите эту штуку на сиденье.
   Прескотт уставился на него.
   — Сделайте это. Оставьте ее в покое.
   Прескотт положил баллончик на сиденье.
   — По вине этой дряни я впервые в жизни узнал, что такое настоящий страх, — сказал Кавано. — Существует ли противоядие? — спросил он, стараясь произнести это совершенно нормальным тоном.
   — Естественно. Иначе оружие могло бы подействовать на человека, его применившего, даже несмотря на задержку в двадцать секунд.
   — Противоядие устраняет страх?
   — Только тот, который вызван воздействием гормона.
   — Дайте мне противоядие, — сказал Кавано.
   — Не могу.
   — Почему?
   — Я не взял его с собой, — ответил Прескотт. — Кроме того, сейчас оно бы вам не помогло.
   — Да что вы говорите?
   — Вы все равно будете бояться за свою жену. Если любишь кого-то, всегда боишься, что с этим человеком что-нибудь случится. Благодарение судьбе, я избежал хоть этого источника страха. А вот вы сейчас узнаете кое-что.
   — Узнаю, что?
   — Что значит быть храбрым.

2

   Они выехали из Кармеля и поехали на юг. Машин становилось все меньше. Когда они достигли малонаселенного района около Пойнт-Лобос, машин на дороге осталось совсем немного.
   Сквозь деревья Кавано увидел светящиеся окна редко стоящих домов.
   — Что это за поселок?
   — Кармель-Хайлэндс. Несколько домов на краю утеса, обрывающегося в океан.
   Справа Кавано увидел дорогу, ответвлявшуюся от основной, и свернул. Фары разогнали ночную темноту. Они проехали еще немного и остановились среди деревьев. Кавано выключил фары.
   — Раньше нельзя было. Если бы мы ехали с погашенными фарами, нас мог остановить полицейский. Если бы он увидел ваше лицо...
   Кавано взял в руку пластиковую ложку, зачерпнул смесь из миски и размазал окрасившийся в красный цвет кукурузный сироп по левой стороне лица Прескотта, от виска до угла рта, а потом нанес полосу на бритую голову. Выглядело, как приличная рана. На открытом воздухе смесь сразу же начала высыхать, создавая впечатление, что лицо Прескотта залито засохшей кровью.
   Затем он снова включил фары и в свете, идущем от приборной доски, оценивающе посмотрел на свою работу.
   — Выглядит достойно палаты «Скорой помощи».
   — Но я чувствую запах кукурузного сиропа.
   — Когда вы окажетесь настолько близко к Грейс, чтобы она смогла почувствовать запах, она уже будет мертва.
   — Я хочу подстраховаться.
   — В смысле?
   — Сделайте это более правдоподобным.
   — Не понимаю, о чем вы...
   — Режьте, — сказал Прескотт.
   — Что?
   — Кожу на голове, там, где сбриты волосы. Раны в этой области очень хорошо кровоточат. Запах крови забьет кукурузный сироп.
   — Боже, — только и смог произнести Кавано.
   — Сделайте это.
   Кавано взял в руки эмерсоновский нож. Прескотт вздрогнул.
   Можно было только представить себе, какое самообладание ему потребовалось. Кавано сделал надрез длиной в пять сантиметров на лбу Прескотта. Потекла кровь.
   Кавано вытер кровь с лезвия о лицо Прескотта, залитое смесью. Прескотт стал похож на ожившего мертвеца.
   — Сложите руки вместе, — сказал Кавано.
   Руки Прескотта дрожали. Кавано обмотал запястья гидроизоляционной лентой. Потом он аккуратно вставил лезвие ножа между ними и надрезал ленту с обеих сторон. На расстоянии лента будет выглядеть вполне надежно, но при необходимости Прескотт легко разорвет ее.
   — Порядок? — спросил Кавано.
   Прескотт проверил ленту, чуть не разорвав ее окончательно.
   — Порядок, — ответил он, прерывисто вздохнув.
   Кавано развернул машину. Они выехали обратно на Первое шоссе и поехали дальше на юг. Справа от них блестела гладь океана, в которой отражалась луна. В горах слева от них светились отдельные огоньки домов. На дороге не было ни одной машины.
   — Следующий поворот, — напряженно произнес Прескотт.
   — Вы неплохо знаете эту местность.
   — Когда я только начинал сбрасывать вес, я избегал людных мест, выжидая, пока моя внешность изменится достаточно сильно. Я много времени провел, гуляя в этих местах.
   Проехав очередной поворот, Кавано увидел показавшийся в свете фар знак «Историческая достопримечательность». Он свернул влево. Машина поехала по ухабистой грунтовой дороге, идущей сквозь лес.
   Потом дорога вывела их на залитый лунным светом луг и снова ушла в лес, петляя между деревьями. В некоторых местах колея была такой глубокой, что «Таурус» ударялся дном о камни и грязь. Ветки деревьев закрывали залитое лунным светом небо и хлестали по бортам машины.
   — Сейчас будет еще одна лужайка, — сказал Прескотт. — Часовня была построена на склоне холма на другой стороне. Там особо не на что смотреть. Кроме небольшой башенки с крестом наверху, все остальное обвалилось.
   Он дышал быстро и шумно.
   — Делая вдох, медленно считайте до трех.
   — Что?
   — Задержите дыхание на три счета. Потом на три счета выдохните. Продолжайте делать это постоянно. Это поможет. И сползите вниз на сиденье. Сделайте вид, что вы потеряли сознание.
   Даже в темноте было видно, насколько побледнел Прескотт. Он сделал все, что сказал ему Кавано.
   Кавано прислушался к медленному и четкому дыханию Прескотта, ощущая телом все колебания машины, ехавшей по ухабистой дороге. Каждый толчок отдавался в нем, словно удар его собственного сердца. Резко свернув, они выехали на луг. Но его освещал не только лунный свет. Там, где, по словам Прескотта, должна была находиться часовня, светились фары.
   — Проклятье. Она нас опередила, — сказал Кавано.

3

   Он не стал тормозить, не показывая, что чем-то встревожен, и продолжал вести машину по грунтовой дороге по направлению к светящимся фарам.
   — Готовы? — спросил он лежащего на полу Прескотта.
   — Поздновато говорить, что нет.
   — Еще пять минут, и вы избавитесь от всего этого. Вы будете на свободе, а я — вместе со своей женой.
   — Хороший трюк со словами в будущем времени. Он отлично сработал, когда вы вытаскивали меня с того склада, — сказал Прескотт. — Да. Еще пять минут, и ваша жена будет с вами, а я буду свободен.
   Услышав эти слова от Прескотта, Кавано почувствовал магию человеческой речи.
   — Посмотрим, сможете ли вы проявить себя на актерском поприще так же хорошо, как в биохимии.
   — Посмотрим, — сказал Прескотт, задержав дыхание на три счета. — И посмотрим, действительно ли вы столь хороши в роли защитника, как говорите.
   «Таурус» приближался к светившимся в ночи фарам. Грейс стояла на костылях рядом с машиной, чья популярность, а следовательно, и возможность не выделяться среди других высоко ценились среди специалистов по охране. «Меркьюри Сэйбл». В свете фар блеснул крест на часовне позади машины. Башенку обрамляли обвалившиеся стены.
   Кавано остановил машину в тридцати пяти метрах от Грейс, за пределами эффективной дальности стрельбы из пистолета в ночное время. Конечно, есть шанс того, что ее помощник сидит среди деревьев со снайперской винтовкой. Но для нормального ведения огня ему понадобится ночной прицел. Кавано усомнился в том, что Грейс смогла бы за короткое время найти такую специфическую вещь. Кроме того, свет от фар обеих машин сведет на нет эффективность прицела, если он работает по принципу простого усиления светового сигнала. Попросту ослепит снайпера.
   Кавано оставил фары включенными и не стал глушить мотор. Он вышел наружу. Холод ночи лишь усилил холод в его груди.
   Немного отвернувшись в сторону, чтобы свет фар не слепил его, Кавано обратился к Грейс, стараясь придать голосу максимально спокойную интонацию:
   — Ты рановато приехала.
   Он вспомнил их разговор в окутанном туманом Тор-Хаус, начавшийся с таких же слов. Его голос эхом отдался в покрытых лесом холмах.
   — Ты явно не удивился этому. Я тоже ничуть не удивлена, что ты постарался приехать пораньше, — ответила Грейс. — Открой все двери в машине.
   Кавано повиновался. Если Грейс это понадобилось, видимо, ее помощник действительно засел среди деревьев сбоку от машины. Сама она ничего не увидит с того места, где стоит сейчас. Кавано забеспокоился. Может, он просчитался, и на склоне холма сидит снайпер. Если у него тепловизионный прицел, который, конечно, не слишком легко достать, то фары ему не помешают.
   В подавленном настроении он открыл левую заднюю дверь, обошел машину сзади и открыл двери справа, встав рядом с фарами. Есть надежда, что они помешают снайперу целиться.
   Похоже, его худшие опасения оправдались и их план близок к провалу.
   «Господи, помоги мне спасти Джэми», — подумал он.
   — Где Прескотт? — спросила Грейс.
   Ее слова меняли дело кардинальным образом. Они обнадежили Кавано. Почему она спрашивает? Если среди деревьев сидит снайпер с ночным прицелом, он должен был увидеть Прескотта через открытую дверь и сообщить об этом по рации или при помощи чего-то подобного. Он также сообщил бы ей, что Кавано никого не привел с собой на подмогу.
   — Он в полубессознательном состоянии, на переднем сиденье, — ответил Кавано.
   Значит, трюк с требованием открыть двери — блеф. Пульс Кавано участился. Она хочет, чтобы я думал, что среди деревьев сидит снайпер. Но его там нет. Иначе она бы уже знала, что Прескотт в машине и что, кроме него, там никого нет.