Страница:
— Кофе — это чудесно.
Он обвел взглядом комнату. Строгая простота, казавшаяся такой чуждой и необычной всего пару месяцев назад, сейчас стала привычной и родной. Дом, который он никогда больше не увидит…
Ро на мгновение заколебался, потом произнес слова которые должен был сказать:
— На свадьбе вчера вечером я встретил коммивояжера, который остановился сейчас у Филлипса. Сегодня утром он отправляется к скале Калико. Я поеду вместе с ним.
Мегги быстро посмотрела на него. На мгновение у Ро появилась надежда: она станет умолять его остаться. Даже не надо было умолять. Если бы она просто попросила или намекнула, он бы не покинул ее. Он остался бы, попроси она об этом. Но она не попросила.
— Я соберу тебе немного провизии, — сказала Мегги.
Ро все еще ждал:
— Итак, наверное это прощание…
— Желаю тебе счастливого пути, — спокойно ответила Мегги и занялась кофейником.
Ро молча ждал возле стола, но продолжения не последовало. Он протянул Мегги небольшой клочок бумаги, вырванный из блокнота.
— Вот по этому адресу ты можешь послать за мной, — сказал он. — Если меня не будет, кто-нибудь обязательно подскажет, где меня найти. Если я понадоблюсь тебе, Мегги, то вернусь.
Мегги встретилась с ним взглядом и медленно покачала головой:
— Я не пошлю за тобой, Ро.
— Если будет… — Ро бросил быстрый взгляд на Анри, спокойно спавшего на кровати в углу. Следующие слова он проговорил шепотом: — … если будет ребенок…
— Не будет — твердо ответила Мегги.
Ро благодарно кивнул, но почувствовал только разочарование. Мегги отмерила и насыпала кофе в воду и доверительно сообщила:
— Я подожду недели две, может, чуть больше, после твоего отъезда. А потом объявлю жителям, будто получила известие, что тебя убили в пути. Никто не станет задавать вопросов.
Голос ее звучал так беззаботно, что создавалось впечатление, будто она говорит о ком-то другом, о каком-то незнакомом человеке, о некой паре, которая расписывает все важнейшие события своего будущего на много лет вперед, словно писатель, сочиняющий сюжет романтической трагедии.
— Я всю зиму буду носить траур, — сказала Мегги. — А потом наступит конец этому обману.
Беспечная уверенность ее слов окатила ледяной водой ноющее сердце Ро. Он серьезно кивнул Мегги:
— Хорошо.
Она посмотрела на него, лицо ее казалось безликой, ничего не выражавшей маской:
— Прощай.
Больше она не добавила ни слова.
Успокоить Джесси оказалось не так легко. Через четверть часа он забрел в комнату Ро и увидел, что тот складывает вещи.
— Зачем ты засовываешь одежду в мешок? — спросил он.
Джесси еще не совсем проснулся, зевал, стряхивая остатки сна, и задал вопрос из чистого любопытства.
— Я уезжаю, — просто ответил Ро. Джесси тут же окончательно проснулся.
— Что ты хочешь сказать? Как — ты уезжаешь? Куда ты собираешься?
Ро напрягся от жалящей боли, чувствуя вину и проклиная собственный эгоизм. Ни он, ни Мегги даже не подумали о Джесси, о его горе, о потере друга.
Джесси не вписывался в план, составленный им с Мегги. Он никогда не узнает, что все это было обманом. Для простодушного Джесси их брак был реальным и законным, а потеря друга станет ударом.
— Ты же знаешь, мне надо вернуться в Массачусетс в конце лета, — смущенно ответил Ро. Молодой человек казался озадаченным.
— Но еще ведь не конец лета. Впереди самый жаркий месяц…
— Да, но я уверен, что в августе вы сможете справиться без меня. Ты ведь знаешь, что я должен представить собранную здесь коллекцию записей на заседание научного комитета в университете. Работа уже закончена, так что я могу вернуться в Кембридж через две недели, а еще через нару недель показать собранный материал.
Джесси кивнул, но по-прежнему выглядел озабоченным.
— Значит, ты возвращаешься в штат у залива, чтобы отвести свой Слушающий Ящик?
— Да, я возвращаюсь в штат у залива, но эдифон я оставляю здесь; Я возьму те цилиндры, которые мне и нужны. Я даже не знаю точно, что записано на остальных. Я оставлю их тебе, можешь проиграть на ящике когда захочешь послушать музыку, но не будет настроения играть самому.
Джесси вздохнул с явным облегчением:
— Если ты оставляешь Слушающий Ящик, значит, ты непременно вернешься.
— А ты думал, что нет?
— Ну, я просто видел, как странно ты вел себя последнее время…
Ро, испытывая отвращение к вынужденной лжи, повернулся к мешку из крепкой джутовой ткани, пробормотав тихое согласие.
Поверив словам друга, Джесси удовлетворенно улыбнулся и удобно пристроился на кровати.
— Ты так непонятно вел себя в последние дни, что я стал побаиваться. Думаю, если ты уедешь сейчас, то успеешь вернуться к сбору урожая, — сказал он.
— Да, времени вполне хватит… — рассеянно ответил Ро. Чувство вины жгло его. Его простодушный друг был таким честным и открытым, а Ро говорил ему, что друзья никогда не лгут друг другу.
— Ни о чем не волнуйся, — сказал Джесси. — Я присмотрю за всем, позабочусь обо всем, пока ты не вернешься. И папа вскоре встанет на ноги.
— Надеюсь, что так, Джесси. — Настроение Джесси стремительно улучшилось, и он был не в состоянии ощутить тревогу или заботу:
— Будешь рыбачить в океане, когда вернешься домой?
— Сомневаюсь…
— Но зато поедешь на поезде!
— Да, даже на многих поездах.
— Поезда — это что-то, не так ли?
— Да, Джесси, полагаю, что так, — ответил Ро с притворным восхищением.
Молодой человек погрузился на пару минут в глубокие размышления, пытаясь, очевидно, представить чудеса, которые увидит его друг.
— Когда ты вернешься, лисы уже будут в зимних шкурах, — сказал Джесси.
— Да, наверное…
— Я могу научить тебя охотиться. Прошлой зимой Пейсли разрешал мне брать одну из его собак. Не думаю, что мы сможем сделать то же самое в этом году, особенно после того, как вы едва не подрались! — Джесси рассмеялся, припомнив вчерашние события.
— Пейсли был пьян вчера вечером. Пожалуй, он даже не вспомнит, что произошло, — заверил его Ро.
— Иногда Пигг Бруди разрешает мне погонять одну из его старых гончих, — с надеждой произнес Джесси. — Это будет действительно прекрасное время, вот увидишь!
— Звучит приятно и заманчиво, Джесси. Ро явственно представил ясную, прохладную осень и Джесси, охотившегося на лисиц в ярком, разноцветном лесу — с собакой, взятой у кого-нибудь из местных. Но Джесси не будет искриться радостью, что переполняет его сейчас, он будет горевать по другу, который погибнет к тому времени — по крайней мере, для него…
— А зимой мы, возможно, сумеем навестить вдову Плам! — В глазах Джесси сверкнуло озорство и возбуждение. — Помнишь обо мне и вдовушке? Ты говорил, что подумаешь…
Ро взглянул на простодушного парня, лениво развалившегося на краю кровати. Неожиданно он понял, что, хотя за свою жизнь очень многих людей называл друзьями, на самом деле понятия не имел, что такое дружба, пока не встретил Джесси Беста.
— Я думал об этой вдове, Джесси, — сказал Ро. — И считаю, что нам не следует идти к ней. Улыбка Джесси тут же померкла:
— Ты изменил свое мнение насчет того, что я тоже могу быть с женщиной?
— Нет, нет! Правда, нет, — ответил Ро и осознал смысл своих слов только в тот момент, когда произнес их. — Я надеюсь, что когда-нибудь у тебя будет женщина. Но просто переспать с какой-нибудь из них, просто совокупиться, чтобы получить немного удовольствия и облегчения — совсем не то, что я хочу для тебя, Джесси… — Ро помолчал, надеясь, что юноша поймет. — Когда женщина особенная, — продолжал он, — обладание ею тоже становится особенным. Вот чего я хочу для тебя. Я хочу, чтобы у тебя была женщина, к которой ты испытываешь глубокие чувства и которая испытывает глубокие чувства к тебе.
Сосредоточенно нахмурив красивые брови, Джесси спросил:
— Ты имеешь в виду любовь?
«Любовь»! Это слово продолжает преследовать его. Ее жаждет Джесси. Она нужна Мегги. Ро она тоже нужна, но он понятия не имеет, что это такое и откуда она берется.
Ро пожал плечами.
— Может быть, любовь. Я сам толком ничего не знаю об этом.
Джесси задумался:
— Ты думаешь, что не очень-то смышленый парень может влюбиться?
Заколебавшись лишь только на мгновение, Ро ответил:
— Если в этом мире и есть кто-нибудь, способный любить и быть любимым, то это — ты, Джесси Бест!
Ро сел рядом с Джесси и дружеским жестом, ставшим таким естественным, обнял его за плечи.
— Я не хочу видеть, как ты растрачиваешь любовь на какое-то быстрое, греховное совокупление с опытной, но равнодушной женщиной, — сказал он. — Ты заслуживаешь гораздо большего. Может, другие способны воображать быстрее тебя и в этом ты не можешь сравниться с ними, но нет никого человечнее тебя, Джесси! Никогда не позволяй себе довольствоваться меньшим, чем любой другой мужчина!
Джесси долго изучал лицо друга, не вполне осознавая значение его слов, но тем не менее, оценив их.
Наконец, он серьезно кивнул белокурой головой:
— Кажется, я понял, что ты имеешь в виду, Ро: не следует есть полудохлого цыпленка, если есть возможность свернуть шею молодой курочке и зажарить ее на ужин!
Ро улыбнулся в первый раз за все утро:
— Да, Джесси! Именно это я и имел в виду. Молодой человек улыбнулся в ответ, красивое лицо его выражало простодушие и полное доверие.
— Ты мой друг, Ро, а друзья всегда говорят правду. Я не стану устраивать пир и есть цыпленка, пока тебя не будет, — пообещал он. — Когда ты вернешься, то, может быть, поможешь найти мою единственную женщину. Рассмотришь девушек повнимательнее и скажешь, кому из них я могу понравиться…
Ро не ответил, но Джесси не заметил этого. Глаза его озорно заблестели:
— Слушай, а есть какой-нибудь трюк, чтобы определить, из какой молодки получится самое нежное жаркое?
Заставив себя улыбнуться, Ро крепко обнял своего юного друга и встал, чтобы продолжить сборы.
Джесси не обратил внимания на выражение, промелькнувшее в глазах Ро, которому было мучительно тяжело продолжать свою лживую игру. Совершенно искренне и без всякого умысла Джесси произнес:
— Если бы я мог иметь все, что хочу, то хотел бы быть женатым, как вы с Мегги!
— Анри, я уезжаю, — сказал Ро, подойдя к старику, сидевшему на крыльце.
По сравнению с тем, как он чувствовал себя все последние недели, Бест выглядел получше и покрепче. Он кивнул:
— Я слышал.
Потом долгим оценивающим взглядом окинул Ро:
— Не думаю, что мы увидим тебя снова.
— Вы правы, сэр.
Потирая длинную, седую бороду старик тяжело вздохнул.
— Жаль, — сказал он. — Я долго думал, сынок. Пытался что-нибудь придумать, чтобы вы с Мегги прекратили пережевывать второсортные куски, а сразу же переходили к толстому окороку.
— Мистер Бест, я… я никогда не думал, что отношения между мной и Мегги зайдут так далеко. И я неоднократно просил ее выйти за меня замуж.
— Я знаю, сынок, — Анри понимающе кивнул.
— Мегги довольно ясно дала понять, что больше не хочет меня видеть, и если мне придется покинуть ее, то надо сделать это побыстрее.
— Благоразумно… — старик печально кивнул. — Я всегда так гордился своей девочкой! На ее долю много досталось: смерть матери, моя болезнь и, конечно, заботы о брате. Но Мегги… она всегда была сильной, и я радовался, что она растет такой похожей на свою мать.
Он взглянул на Ро и слабо улыбнулся:
— Но когда случается что-нибудь такое — ну вот как сейчас — я жалею, что она не унаследовала от меня хоть крупинку эгоизма…
Ро не понял, какое отношение ко всему происходящему имеет эгоизм, но решил хоть как-то утешить старика.
— Мегги говорит: после того, как я уйду и она всем скажет, что я умер, она снова выйдет замуж за кого-нибудь, — сказал он. — Такая женщина, как Мегги, может с легкостью окрутить любого парня, какого только захочет.
Анри фыркнул:
— Это она сможет. Вообще-то, она ни на кого не обращала внимания, пока не появился ты…
У Ро не было ответа. Он молча ждал, пока старик задумчиво покачивался из стороны в сторону, глядя вдаль, где высилась гора Нос Индианки.
— Я рассказывал тебе о моей жене? — спросил Анри. Слегка опешив от такой резкой смены темы разговора, Ро тем не менее не прерывал старика и не мешал ему вновь оказаться в прошлом.
— Вы упоминали о ней пару раз, и кажется, я слышал что-то от других жителей…
— Разные сплетни о нас, не так ли? — Анри печально засмеялся. — Мы стали настоящей притчей во языцах на этой горе. Иметь ребенка, не будучи женатыми! В церкви люди плевали ей вслед, а собственная родня вышвырнула ее из дома… — Он презрительно покачал головой при этом воспоминании. — Я был бродячим скрипачом, который почти все время слонялся без дела и в своих странствиях доходил аж до порогов Белой реки. А она была нежной, мягкой и страстной, — даже теперь, через много лет, старик вздохнул от удовольствия. — Могу поклясться, первый раз она позволила лечь с ней потому, что догадалась, как сильно мне этого хочется. Со мной ничего подобного никогда не случалось. Она вообще была какой-то особенной. Я не встречал похожих на нее ни раньше, ни потом… Он снова изучающе взглянул на Ро.
— Я знал, что все это просто приятные шалости, но ни о чем особенно не задумывался. Когда пришло время уходить, она отправила меня в путь. Я не хотел идти. По крайней мере, так я говорил. Спорил с ней с утра до поздней ночи или даже дольше. Но, сынок, говоря по правде, я не хотел жениться на ней…
Анри тяжело вздохнул и снова устремил взгляд на далекие горы.
— Я неплохо проводил время, бродя по свету, и не желал отказываться от такой жизни. Думал, что все снова будет хорошо: повяжу причудливый платок вокруг шеи и всегда получу порцию славного виски и хорошенькую девушку в каждом городке…
Анри надолго замолчал.
— Но так не получилось. — Он пристально взглянул на Ро. — Как только ты встретишь любовь, сынок, как только ты почувствуешь, попробуешь ее, бесполезно пытаться вернуться к прежней жизни. Она уже не для тебя.
Ро нахмурился, стараясь понять.
— А я пытался, сынок! Бог свидетель, я прошагал сотни миль, чтобы уйти подальше от этих гор. Я сильно пил, играл до забытья, и бежал, бежал, бежал. Но я не мог спастись бегством от самого себя, от сознания, что мне нужна эта женщина. И уж совершенно не мог вынести того, что она вообще не нуждалась во мне!
— Полагаю, она действительно была совсем как Мегги, — согласился Ро.
— Да. Именно такой. Но знаешь, эти разговоры, которыми она кормила меня — будто я ей не нужен — были ложью!
— Ложью? — Анри кивнул:
— Она сказала, что я не нужен ей, и она не хочет меня видеть. Она сказала, что сможет вырастить нашего мальчика сама или найдет другого мужчину. Но она обманывала сама себя точно так же, как я ошибался, когда хотел вернуть бродячую жизнь.
Анри, погрузившись в раздумья, снова уставился на горы:
— Наверное, это отразилось на нашем Джесси…
— На Джесси?
— Да. Видишь ли, на самом деле он вполне нормальный парень. Он соображает, понимает и запоминает точно так же, как и все остальные. Но его голова варите страшно медленно. Джесси не может быстро принять решение и не всегда вспоминает то, что заложили в его голову днем раньше. Именно такими были и мы с Пози.
Мы все никак не могли сообразить, что любим другу друга и если не будем жить вместе, то тогда жизнь вообще потеряет для нас смысл.
— Но вы все же убедили ее выйти за вас замуж!
— Да, конечно! — старик захихикал и покачал головой. — Я просто сказал ей: «Женщина, я остаюсь здесь, и ты можешь любить меня или ненавидеть, но я никуда больше не уеду!»
Ро оглянулся на дверь хижины позади него, затем снова повернулся — к лесной тропинке возле дома.
— Я рад за тебя, Анри! Но когда она отослала тебя прочь, она оставила дверь открытой. Она не собиралась во всеуслышанье заявить, что ты умер. Я не могу вернуться сюда. Я никогда больше не увижу эти места!
Анри задумчиво кивнул.
— Да, похоже, все так и есть… — Казалось, он хочет что-то добавить но просто перевел взгляд на далекие горы.
Из дневника Д. Монро Фарли
23 сентября 1902 года
Кембридж, Массачусетс
Сегодня я представил на заседании комитета заключительную часть моих научных материалов, связанных с изучением музыки Озарка. Пока это только первые результаты и основные выводы. Хотя я уверен, что приведенные доказательства весьма убедительны нашлись скептики, которые посчитали наличие в. фольклоре Озарка неизвестных ранее спенсеровых строф и музыкального ряда Елизаветинской эпохи ничем иным, как странным и загадочным совпадением. Мне кажется, я приложил все силы, чтобы убедить оппонентов в своей правоте, но преграда, с которой пришлось столкнуться, оказалась непреодолимой.
В результате представленные положения и выводы пришли в противоречие с особым мнением, которого придерживалось большинство членов комитета. У меня создалось впечатление, что они вообще отказываются верить, будто неграмотные, живущие в изоляции от внешнего мира, жители горного плато смогли сохранить наследие, которое научные круги нашей страны и Британских островов утратили безвозвратно.
В то время как я демонстрировал одну за другой записи песен — древних реликвий, эти джентльмены постоянно просили рассказать о медвежьем жире, который намазывают на хлеб, об уборной, которую мне собственноручно пришлось построить и о девушках, не знающих, что такое туфли.
Мою работу ни по одному пункту не восприняли всерьез, а один напыщенный теоретик даже обвинил меня в том, что я попусту растратил средства научного общества. В конечном счете мне очень настойчиво порекомендовали прекратить подобного рода исследования. Я заявил, что готовлю статью для журнала «Теоретическое музыковедение». Но мне ясно дали понять, что данные изыскания сочтут пустыми и безрезультатными, а это, в свою очередь, может повредить моей репутации и репутации научного общества университета в целом. Было внесено предложение: по истечении периода времени, достаточного, чтобы разобраться в ситуации и проанализировать мои записи, научный комитет рассмотрит просьбу об организации в будущем экспедиции в отдаленные области Шотландии или Ирландии, чтобы направить, таким образом, мои поиски в более надежное русло. Полагаю, что именно туда я и отправлюсь. Тем не менее, я убежден, что мои выводы верны, К сожалению, я — единственный, кто верит в это.
На прошлой неделе ездил на побережье возле Бостона и наблюдал, как один старик и его внук ловили рыбу с пирса. Я вдруг подумал, что сам никогда не рыбачил в океане. Глядя на бескрайнее водное пространство, я вспомнил о Джесси и Анри и ощутил беспокойство: как они там? Дни, наверное, стали короче и холоднее. Интересно, одолжит ли Пигг Бруди Джесси охотничью собаку?
О Мегги я стараюсь не думать.
Глава 19
Он обвел взглядом комнату. Строгая простота, казавшаяся такой чуждой и необычной всего пару месяцев назад, сейчас стала привычной и родной. Дом, который он никогда больше не увидит…
Ро на мгновение заколебался, потом произнес слова которые должен был сказать:
— На свадьбе вчера вечером я встретил коммивояжера, который остановился сейчас у Филлипса. Сегодня утром он отправляется к скале Калико. Я поеду вместе с ним.
Мегги быстро посмотрела на него. На мгновение у Ро появилась надежда: она станет умолять его остаться. Даже не надо было умолять. Если бы она просто попросила или намекнула, он бы не покинул ее. Он остался бы, попроси она об этом. Но она не попросила.
— Я соберу тебе немного провизии, — сказала Мегги.
Ро все еще ждал:
— Итак, наверное это прощание…
— Желаю тебе счастливого пути, — спокойно ответила Мегги и занялась кофейником.
Ро молча ждал возле стола, но продолжения не последовало. Он протянул Мегги небольшой клочок бумаги, вырванный из блокнота.
— Вот по этому адресу ты можешь послать за мной, — сказал он. — Если меня не будет, кто-нибудь обязательно подскажет, где меня найти. Если я понадоблюсь тебе, Мегги, то вернусь.
Мегги встретилась с ним взглядом и медленно покачала головой:
— Я не пошлю за тобой, Ро.
— Если будет… — Ро бросил быстрый взгляд на Анри, спокойно спавшего на кровати в углу. Следующие слова он проговорил шепотом: — … если будет ребенок…
— Не будет — твердо ответила Мегги.
Ро благодарно кивнул, но почувствовал только разочарование. Мегги отмерила и насыпала кофе в воду и доверительно сообщила:
— Я подожду недели две, может, чуть больше, после твоего отъезда. А потом объявлю жителям, будто получила известие, что тебя убили в пути. Никто не станет задавать вопросов.
Голос ее звучал так беззаботно, что создавалось впечатление, будто она говорит о ком-то другом, о каком-то незнакомом человеке, о некой паре, которая расписывает все важнейшие события своего будущего на много лет вперед, словно писатель, сочиняющий сюжет романтической трагедии.
— Я всю зиму буду носить траур, — сказала Мегги. — А потом наступит конец этому обману.
Беспечная уверенность ее слов окатила ледяной водой ноющее сердце Ро. Он серьезно кивнул Мегги:
— Хорошо.
Она посмотрела на него, лицо ее казалось безликой, ничего не выражавшей маской:
— Прощай.
Больше она не добавила ни слова.
Успокоить Джесси оказалось не так легко. Через четверть часа он забрел в комнату Ро и увидел, что тот складывает вещи.
— Зачем ты засовываешь одежду в мешок? — спросил он.
Джесси еще не совсем проснулся, зевал, стряхивая остатки сна, и задал вопрос из чистого любопытства.
— Я уезжаю, — просто ответил Ро. Джесси тут же окончательно проснулся.
— Что ты хочешь сказать? Как — ты уезжаешь? Куда ты собираешься?
Ро напрягся от жалящей боли, чувствуя вину и проклиная собственный эгоизм. Ни он, ни Мегги даже не подумали о Джесси, о его горе, о потере друга.
Джесси не вписывался в план, составленный им с Мегги. Он никогда не узнает, что все это было обманом. Для простодушного Джесси их брак был реальным и законным, а потеря друга станет ударом.
— Ты же знаешь, мне надо вернуться в Массачусетс в конце лета, — смущенно ответил Ро. Молодой человек казался озадаченным.
— Но еще ведь не конец лета. Впереди самый жаркий месяц…
— Да, но я уверен, что в августе вы сможете справиться без меня. Ты ведь знаешь, что я должен представить собранную здесь коллекцию записей на заседание научного комитета в университете. Работа уже закончена, так что я могу вернуться в Кембридж через две недели, а еще через нару недель показать собранный материал.
Джесси кивнул, но по-прежнему выглядел озабоченным.
— Значит, ты возвращаешься в штат у залива, чтобы отвести свой Слушающий Ящик?
— Да, я возвращаюсь в штат у залива, но эдифон я оставляю здесь; Я возьму те цилиндры, которые мне и нужны. Я даже не знаю точно, что записано на остальных. Я оставлю их тебе, можешь проиграть на ящике когда захочешь послушать музыку, но не будет настроения играть самому.
Джесси вздохнул с явным облегчением:
— Если ты оставляешь Слушающий Ящик, значит, ты непременно вернешься.
— А ты думал, что нет?
— Ну, я просто видел, как странно ты вел себя последнее время…
Ро, испытывая отвращение к вынужденной лжи, повернулся к мешку из крепкой джутовой ткани, пробормотав тихое согласие.
Поверив словам друга, Джесси удовлетворенно улыбнулся и удобно пристроился на кровати.
— Ты так непонятно вел себя в последние дни, что я стал побаиваться. Думаю, если ты уедешь сейчас, то успеешь вернуться к сбору урожая, — сказал он.
— Да, времени вполне хватит… — рассеянно ответил Ро. Чувство вины жгло его. Его простодушный друг был таким честным и открытым, а Ро говорил ему, что друзья никогда не лгут друг другу.
— Ни о чем не волнуйся, — сказал Джесси. — Я присмотрю за всем, позабочусь обо всем, пока ты не вернешься. И папа вскоре встанет на ноги.
— Надеюсь, что так, Джесси. — Настроение Джесси стремительно улучшилось, и он был не в состоянии ощутить тревогу или заботу:
— Будешь рыбачить в океане, когда вернешься домой?
— Сомневаюсь…
— Но зато поедешь на поезде!
— Да, даже на многих поездах.
— Поезда — это что-то, не так ли?
— Да, Джесси, полагаю, что так, — ответил Ро с притворным восхищением.
Молодой человек погрузился на пару минут в глубокие размышления, пытаясь, очевидно, представить чудеса, которые увидит его друг.
— Когда ты вернешься, лисы уже будут в зимних шкурах, — сказал Джесси.
— Да, наверное…
— Я могу научить тебя охотиться. Прошлой зимой Пейсли разрешал мне брать одну из его собак. Не думаю, что мы сможем сделать то же самое в этом году, особенно после того, как вы едва не подрались! — Джесси рассмеялся, припомнив вчерашние события.
— Пейсли был пьян вчера вечером. Пожалуй, он даже не вспомнит, что произошло, — заверил его Ро.
— Иногда Пигг Бруди разрешает мне погонять одну из его старых гончих, — с надеждой произнес Джесси. — Это будет действительно прекрасное время, вот увидишь!
— Звучит приятно и заманчиво, Джесси. Ро явственно представил ясную, прохладную осень и Джесси, охотившегося на лисиц в ярком, разноцветном лесу — с собакой, взятой у кого-нибудь из местных. Но Джесси не будет искриться радостью, что переполняет его сейчас, он будет горевать по другу, который погибнет к тому времени — по крайней мере, для него…
— А зимой мы, возможно, сумеем навестить вдову Плам! — В глазах Джесси сверкнуло озорство и возбуждение. — Помнишь обо мне и вдовушке? Ты говорил, что подумаешь…
Ро взглянул на простодушного парня, лениво развалившегося на краю кровати. Неожиданно он понял, что, хотя за свою жизнь очень многих людей называл друзьями, на самом деле понятия не имел, что такое дружба, пока не встретил Джесси Беста.
— Я думал об этой вдове, Джесси, — сказал Ро. — И считаю, что нам не следует идти к ней. Улыбка Джесси тут же померкла:
— Ты изменил свое мнение насчет того, что я тоже могу быть с женщиной?
— Нет, нет! Правда, нет, — ответил Ро и осознал смысл своих слов только в тот момент, когда произнес их. — Я надеюсь, что когда-нибудь у тебя будет женщина. Но просто переспать с какой-нибудь из них, просто совокупиться, чтобы получить немного удовольствия и облегчения — совсем не то, что я хочу для тебя, Джесси… — Ро помолчал, надеясь, что юноша поймет. — Когда женщина особенная, — продолжал он, — обладание ею тоже становится особенным. Вот чего я хочу для тебя. Я хочу, чтобы у тебя была женщина, к которой ты испытываешь глубокие чувства и которая испытывает глубокие чувства к тебе.
Сосредоточенно нахмурив красивые брови, Джесси спросил:
— Ты имеешь в виду любовь?
«Любовь»! Это слово продолжает преследовать его. Ее жаждет Джесси. Она нужна Мегги. Ро она тоже нужна, но он понятия не имеет, что это такое и откуда она берется.
Ро пожал плечами.
— Может быть, любовь. Я сам толком ничего не знаю об этом.
Джесси задумался:
— Ты думаешь, что не очень-то смышленый парень может влюбиться?
Заколебавшись лишь только на мгновение, Ро ответил:
— Если в этом мире и есть кто-нибудь, способный любить и быть любимым, то это — ты, Джесси Бест!
Ро сел рядом с Джесси и дружеским жестом, ставшим таким естественным, обнял его за плечи.
— Я не хочу видеть, как ты растрачиваешь любовь на какое-то быстрое, греховное совокупление с опытной, но равнодушной женщиной, — сказал он. — Ты заслуживаешь гораздо большего. Может, другие способны воображать быстрее тебя и в этом ты не можешь сравниться с ними, но нет никого человечнее тебя, Джесси! Никогда не позволяй себе довольствоваться меньшим, чем любой другой мужчина!
Джесси долго изучал лицо друга, не вполне осознавая значение его слов, но тем не менее, оценив их.
Наконец, он серьезно кивнул белокурой головой:
— Кажется, я понял, что ты имеешь в виду, Ро: не следует есть полудохлого цыпленка, если есть возможность свернуть шею молодой курочке и зажарить ее на ужин!
Ро улыбнулся в первый раз за все утро:
— Да, Джесси! Именно это я и имел в виду. Молодой человек улыбнулся в ответ, красивое лицо его выражало простодушие и полное доверие.
— Ты мой друг, Ро, а друзья всегда говорят правду. Я не стану устраивать пир и есть цыпленка, пока тебя не будет, — пообещал он. — Когда ты вернешься, то, может быть, поможешь найти мою единственную женщину. Рассмотришь девушек повнимательнее и скажешь, кому из них я могу понравиться…
Ро не ответил, но Джесси не заметил этого. Глаза его озорно заблестели:
— Слушай, а есть какой-нибудь трюк, чтобы определить, из какой молодки получится самое нежное жаркое?
Заставив себя улыбнуться, Ро крепко обнял своего юного друга и встал, чтобы продолжить сборы.
Джесси не обратил внимания на выражение, промелькнувшее в глазах Ро, которому было мучительно тяжело продолжать свою лживую игру. Совершенно искренне и без всякого умысла Джесси произнес:
— Если бы я мог иметь все, что хочу, то хотел бы быть женатым, как вы с Мегги!
— Анри, я уезжаю, — сказал Ро, подойдя к старику, сидевшему на крыльце.
По сравнению с тем, как он чувствовал себя все последние недели, Бест выглядел получше и покрепче. Он кивнул:
— Я слышал.
Потом долгим оценивающим взглядом окинул Ро:
— Не думаю, что мы увидим тебя снова.
— Вы правы, сэр.
Потирая длинную, седую бороду старик тяжело вздохнул.
— Жаль, — сказал он. — Я долго думал, сынок. Пытался что-нибудь придумать, чтобы вы с Мегги прекратили пережевывать второсортные куски, а сразу же переходили к толстому окороку.
— Мистер Бест, я… я никогда не думал, что отношения между мной и Мегги зайдут так далеко. И я неоднократно просил ее выйти за меня замуж.
— Я знаю, сынок, — Анри понимающе кивнул.
— Мегги довольно ясно дала понять, что больше не хочет меня видеть, и если мне придется покинуть ее, то надо сделать это побыстрее.
— Благоразумно… — старик печально кивнул. — Я всегда так гордился своей девочкой! На ее долю много досталось: смерть матери, моя болезнь и, конечно, заботы о брате. Но Мегги… она всегда была сильной, и я радовался, что она растет такой похожей на свою мать.
Он взглянул на Ро и слабо улыбнулся:
— Но когда случается что-нибудь такое — ну вот как сейчас — я жалею, что она не унаследовала от меня хоть крупинку эгоизма…
Ро не понял, какое отношение ко всему происходящему имеет эгоизм, но решил хоть как-то утешить старика.
— Мегги говорит: после того, как я уйду и она всем скажет, что я умер, она снова выйдет замуж за кого-нибудь, — сказал он. — Такая женщина, как Мегги, может с легкостью окрутить любого парня, какого только захочет.
Анри фыркнул:
— Это она сможет. Вообще-то, она ни на кого не обращала внимания, пока не появился ты…
У Ро не было ответа. Он молча ждал, пока старик задумчиво покачивался из стороны в сторону, глядя вдаль, где высилась гора Нос Индианки.
— Я рассказывал тебе о моей жене? — спросил Анри. Слегка опешив от такой резкой смены темы разговора, Ро тем не менее не прерывал старика и не мешал ему вновь оказаться в прошлом.
— Вы упоминали о ней пару раз, и кажется, я слышал что-то от других жителей…
— Разные сплетни о нас, не так ли? — Анри печально засмеялся. — Мы стали настоящей притчей во языцах на этой горе. Иметь ребенка, не будучи женатыми! В церкви люди плевали ей вслед, а собственная родня вышвырнула ее из дома… — Он презрительно покачал головой при этом воспоминании. — Я был бродячим скрипачом, который почти все время слонялся без дела и в своих странствиях доходил аж до порогов Белой реки. А она была нежной, мягкой и страстной, — даже теперь, через много лет, старик вздохнул от удовольствия. — Могу поклясться, первый раз она позволила лечь с ней потому, что догадалась, как сильно мне этого хочется. Со мной ничего подобного никогда не случалось. Она вообще была какой-то особенной. Я не встречал похожих на нее ни раньше, ни потом… Он снова изучающе взглянул на Ро.
— Я знал, что все это просто приятные шалости, но ни о чем особенно не задумывался. Когда пришло время уходить, она отправила меня в путь. Я не хотел идти. По крайней мере, так я говорил. Спорил с ней с утра до поздней ночи или даже дольше. Но, сынок, говоря по правде, я не хотел жениться на ней…
Анри тяжело вздохнул и снова устремил взгляд на далекие горы.
— Я неплохо проводил время, бродя по свету, и не желал отказываться от такой жизни. Думал, что все снова будет хорошо: повяжу причудливый платок вокруг шеи и всегда получу порцию славного виски и хорошенькую девушку в каждом городке…
Анри надолго замолчал.
— Но так не получилось. — Он пристально взглянул на Ро. — Как только ты встретишь любовь, сынок, как только ты почувствуешь, попробуешь ее, бесполезно пытаться вернуться к прежней жизни. Она уже не для тебя.
Ро нахмурился, стараясь понять.
— А я пытался, сынок! Бог свидетель, я прошагал сотни миль, чтобы уйти подальше от этих гор. Я сильно пил, играл до забытья, и бежал, бежал, бежал. Но я не мог спастись бегством от самого себя, от сознания, что мне нужна эта женщина. И уж совершенно не мог вынести того, что она вообще не нуждалась во мне!
— Полагаю, она действительно была совсем как Мегги, — согласился Ро.
— Да. Именно такой. Но знаешь, эти разговоры, которыми она кормила меня — будто я ей не нужен — были ложью!
— Ложью? — Анри кивнул:
— Она сказала, что я не нужен ей, и она не хочет меня видеть. Она сказала, что сможет вырастить нашего мальчика сама или найдет другого мужчину. Но она обманывала сама себя точно так же, как я ошибался, когда хотел вернуть бродячую жизнь.
Анри, погрузившись в раздумья, снова уставился на горы:
— Наверное, это отразилось на нашем Джесси…
— На Джесси?
— Да. Видишь ли, на самом деле он вполне нормальный парень. Он соображает, понимает и запоминает точно так же, как и все остальные. Но его голова варите страшно медленно. Джесси не может быстро принять решение и не всегда вспоминает то, что заложили в его голову днем раньше. Именно такими были и мы с Пози.
Мы все никак не могли сообразить, что любим другу друга и если не будем жить вместе, то тогда жизнь вообще потеряет для нас смысл.
— Но вы все же убедили ее выйти за вас замуж!
— Да, конечно! — старик захихикал и покачал головой. — Я просто сказал ей: «Женщина, я остаюсь здесь, и ты можешь любить меня или ненавидеть, но я никуда больше не уеду!»
Ро оглянулся на дверь хижины позади него, затем снова повернулся — к лесной тропинке возле дома.
— Я рад за тебя, Анри! Но когда она отослала тебя прочь, она оставила дверь открытой. Она не собиралась во всеуслышанье заявить, что ты умер. Я не могу вернуться сюда. Я никогда больше не увижу эти места!
Анри задумчиво кивнул.
— Да, похоже, все так и есть… — Казалось, он хочет что-то добавить но просто перевел взгляд на далекие горы.
Из дневника Д. Монро Фарли
23 сентября 1902 года
Кембридж, Массачусетс
Сегодня я представил на заседании комитета заключительную часть моих научных материалов, связанных с изучением музыки Озарка. Пока это только первые результаты и основные выводы. Хотя я уверен, что приведенные доказательства весьма убедительны нашлись скептики, которые посчитали наличие в. фольклоре Озарка неизвестных ранее спенсеровых строф и музыкального ряда Елизаветинской эпохи ничем иным, как странным и загадочным совпадением. Мне кажется, я приложил все силы, чтобы убедить оппонентов в своей правоте, но преграда, с которой пришлось столкнуться, оказалась непреодолимой.
В результате представленные положения и выводы пришли в противоречие с особым мнением, которого придерживалось большинство членов комитета. У меня создалось впечатление, что они вообще отказываются верить, будто неграмотные, живущие в изоляции от внешнего мира, жители горного плато смогли сохранить наследие, которое научные круги нашей страны и Британских островов утратили безвозвратно.
В то время как я демонстрировал одну за другой записи песен — древних реликвий, эти джентльмены постоянно просили рассказать о медвежьем жире, который намазывают на хлеб, об уборной, которую мне собственноручно пришлось построить и о девушках, не знающих, что такое туфли.
Мою работу ни по одному пункту не восприняли всерьез, а один напыщенный теоретик даже обвинил меня в том, что я попусту растратил средства научного общества. В конечном счете мне очень настойчиво порекомендовали прекратить подобного рода исследования. Я заявил, что готовлю статью для журнала «Теоретическое музыковедение». Но мне ясно дали понять, что данные изыскания сочтут пустыми и безрезультатными, а это, в свою очередь, может повредить моей репутации и репутации научного общества университета в целом. Было внесено предложение: по истечении периода времени, достаточного, чтобы разобраться в ситуации и проанализировать мои записи, научный комитет рассмотрит просьбу об организации в будущем экспедиции в отдаленные области Шотландии или Ирландии, чтобы направить, таким образом, мои поиски в более надежное русло. Полагаю, что именно туда я и отправлюсь. Тем не менее, я убежден, что мои выводы верны, К сожалению, я — единственный, кто верит в это.
На прошлой неделе ездил на побережье возле Бостона и наблюдал, как один старик и его внук ловили рыбу с пирса. Я вдруг подумал, что сам никогда не рыбачил в океане. Глядя на бескрайнее водное пространство, я вспомнил о Джесси и Анри и ощутил беспокойство: как они там? Дни, наверное, стали короче и холоднее. Интересно, одолжит ли Пигг Бруди Джесси охотничью собаку?
О Мегги я стараюсь не думать.
Глава 19
Порывы октябрьского ветра задували под дверь хижины. В комнате было холодно. Мегги накинула на плечи старую, выношенную шаль и поплотнее закуталась в нее, уютно устраиваясь у очага. Она уже подбросила в огонь очередное полено, но оно оказалось сырым, тлело и дымило, не давая тепла.
Прошлой ночью выпал первый снег: довольно рано для зимы, и поэтому, казалось, ненадолго. Снег покрыл поляну перед усадьбой, и она выглядела чистой, яркой и обновленной. От взгляда на это великолепие Мегги ощущала еще более сильный озноб. Сейчас ей не нужны были ни снег, ни лед, чтобы мерзнуть — холод стал неотъемлемой частью ее существования.
— Бр-р-р! — раздался голос Анри. Он протискивался в дверь, отряхивая о порог снег, приставший к ботинкам. — Довольно морозная погода сегодня утром…
Мегги пробормотала что-то вроде согласия, в то время как отец снимал влажное пальто из шерсти и вешал его на крючок у двери. Он разрумянился от холода и снова казался молодым и сильным.
Он все еще был слабым, как новорожденный жеребенок, но брался то за одно, то за другое дело. Постепенно силы вернулись к нему, и вскоре он действительно уже смог выполнять большую часть работы, которую обычно делал.
— Я всю жизнь свою работал вполсилы, — сказал он Мегги. — И сейчас притворялся больным, сколько мог. По правде говоря, я думал, что моя немощь удержит здесь твоего парня…
— Он все равно не смог бы остаться, — ответила Мегги.
Это был единственный разговор между ними о Д. Монро Фарли, но не проходило и дня, чтобы в хижине не упоминалось его имя.
«Подождите, пока вернется Ро», «жаль, что Ро не видит, какого опоссума я убил», «если бы Ро был здесь, я бы управился в два раза быстрее» — подобные высказывания постоянно слетали с губ Джесси.
Мегги знала, что он скучает по другу и находит утешение в разговорах о нем. Но эти постоянные разговоры и упоминания его имени отдавались ноющей болью в сердце Мегги.
Если кто-то и гадал, почему затягивается отсутствие Фарли, то только не Джесси. Ро сказал, что вернется, и для Джесси этого было вполне достаточно.
А для Мегги время тянулось в болезненной борьбе, где столкнулись необходимость принять, наконец, решение и желание отложить его еще на день. Ей казалось, что уж завтра она непременно начнет осуществлять задуманный план, а сегодня можно и подождать. Ее ложь будет грандиозной, последствия ужасными, а боль — невыносимой. Отчасти Мегги колебалась и никак не могла решиться из-за Джесси. Она считала, что если их с Ро план удастся, каждый из них получит то, на что рассчитывает. Ро мог бы вернуться к своей работе в штате у залива и жениться на женщине своего круга. Отец был бы избавлен от стыда за греховное поведение дочери. А жители Свадебного Камня получили бы исчерпывающее объяснение столь странному обстоятельству, каким является слишком долгое отсутствие ее мужа.
Только Джесси не получит того, что хочет, как, впрочем и она сама.
— Запах сегодня на редкость аппетитный, Мегги, детка, — заметил Анри. — Что там у тебя в горшке?
— Рагу, — ответила Мегги, имея в виду смесь мамалыги, лесных трав, мяса и орехов, которую, как принято было считать, здесь все готовили по старинному рецепту индейцев племени чероки.
— М-м-м-м… — Джесси обрадуется, когда узнает.
— А где Джесси? — спросила Мегги.
— Я послал его чинить забор возле свинарника. Почему ты спрашиваешь?
Мегги глубоко вздохнула и повернулась к отцу.
— Я получила новость издалека, — сказала она. — Мой муж погиб во время путешествия в штат у залива. Отец нахмурился и еле слышно выругался.
— Сегодня? Мегги, ради Бога, на улице снегопад! Как ты могла получить послание именно сегодня?
— Папа, я должна… — ответила Мегги. — Я просто не могу больше ждать. Я получила его сегодня! — Анри тяжело вздохнул и опустился на стул:
— Я все время надеялся, что ты передумаешь. Мегги нервно вытерла руки о передник:
— Это необходимо, папа! Мы не предназначены друг для друга.
Отец только неодобрительно фыркнул:
— Вы предназначены друг другу точно так же, как все остальные пары, собирающиеся пожениться.
— Мы совершенно по-разному живем и относимся к жизни. Мы из разных мест.
— Конечно, детка! И у вас разные тела. Вот в этом и заключается брак, Мегги — заставить различия сплестись воедино, чтобы создать что-то новое!
Мегги не хотела спорить.
— Он не любит меня, папа, — сказала она.
— Я поверю в это тогда, когда увижу, как еноты занимаются фермерством, — ответил старик. Он беспомощно провел рукой по волосам.
— Как по-твоему, что такое любовь, Мегги? Ты думаешь, что это бешеный стук сердца, чтение стихов, прерывистое дыхание? — спросил он. — Да, мэм, какая-то часть всего этого и присутствует, но главным образом, любовь — это спокойствие, забота и уют. Это — желание рассказать другому человеку то, что ты не в силах даже на ухо прошептать кому-нибудь другому, Это значит — не быть одиноким.
Анри строго погрозил ей пальцем:
— Мегги, детка, ты влюбилась в этого парня в ту же минуту, как увидела его! Знаю, ты подумала об одном из принцев из своих книжек. Я волновался, что ты разочаруешься, когда поймешь, что он — реальность, а не мечта. Но ты еще не перестала мечтать, не так ли? Ты по-прежнему воображаешь, что твоя жизнь похожа на одну из этих сказок, только она из тех, у которых плохой конец. Голос его смягчился до мольбы:
— Мегги, я прошу тебя, умоляю тебя — пошли записку Ро, чтобы он вернулся! Мне кажется, это — единственный способ снова увидеть тебя счастливой и смеющейся.
— Ax, папа! — Слезы заблестели в глазах Мегги, и она бросилась к отцу. Он притянул ее к себе, как будто Мегги опять превратилась в маленькую девочку, и крепко сжимал в объятиях, пока она, рыдая, изливала свою боль и умоляла понять ее. Анри обнимал ее, убаюкивал и вытирал ее слезы своим платком.
— Все кончено, папа, — сказала Мегги. — Я выбросила адрес, который оставил Ро. Пришло время жатвы, и я собрала свой урожай. Слишком поздно сожалеть о сделанном.
Дверь распахнулась настежь, и ввалился Джесси, отряхивая снег с шапки и широко улыбаясь. Увидев Мегги с залитым слезами лицом в объятиях отца, он остановился, как вкопанный.
— Что случилось?
— Ро мертв, — быстро ответила Мегги, боясь, что передумает. — Я только что получила известие. Ро умер в дороге.
Мегги старалась не прислушиваться к рыданиям, доносившимся с чердака. Джесси был наверху, отчаянно пытаясь заглушить свое горе в подушке из гусиных перьев, но все-таки его всхлипывания были слышны и здесь, в комнате.
Прошлой ночью выпал первый снег: довольно рано для зимы, и поэтому, казалось, ненадолго. Снег покрыл поляну перед усадьбой, и она выглядела чистой, яркой и обновленной. От взгляда на это великолепие Мегги ощущала еще более сильный озноб. Сейчас ей не нужны были ни снег, ни лед, чтобы мерзнуть — холод стал неотъемлемой частью ее существования.
— Бр-р-р! — раздался голос Анри. Он протискивался в дверь, отряхивая о порог снег, приставший к ботинкам. — Довольно морозная погода сегодня утром…
Мегги пробормотала что-то вроде согласия, в то время как отец снимал влажное пальто из шерсти и вешал его на крючок у двери. Он разрумянился от холода и снова казался молодым и сильным.
Он все еще был слабым, как новорожденный жеребенок, но брался то за одно, то за другое дело. Постепенно силы вернулись к нему, и вскоре он действительно уже смог выполнять большую часть работы, которую обычно делал.
— Я всю жизнь свою работал вполсилы, — сказал он Мегги. — И сейчас притворялся больным, сколько мог. По правде говоря, я думал, что моя немощь удержит здесь твоего парня…
— Он все равно не смог бы остаться, — ответила Мегги.
Это был единственный разговор между ними о Д. Монро Фарли, но не проходило и дня, чтобы в хижине не упоминалось его имя.
«Подождите, пока вернется Ро», «жаль, что Ро не видит, какого опоссума я убил», «если бы Ро был здесь, я бы управился в два раза быстрее» — подобные высказывания постоянно слетали с губ Джесси.
Мегги знала, что он скучает по другу и находит утешение в разговорах о нем. Но эти постоянные разговоры и упоминания его имени отдавались ноющей болью в сердце Мегги.
Если кто-то и гадал, почему затягивается отсутствие Фарли, то только не Джесси. Ро сказал, что вернется, и для Джесси этого было вполне достаточно.
А для Мегги время тянулось в болезненной борьбе, где столкнулись необходимость принять, наконец, решение и желание отложить его еще на день. Ей казалось, что уж завтра она непременно начнет осуществлять задуманный план, а сегодня можно и подождать. Ее ложь будет грандиозной, последствия ужасными, а боль — невыносимой. Отчасти Мегги колебалась и никак не могла решиться из-за Джесси. Она считала, что если их с Ро план удастся, каждый из них получит то, на что рассчитывает. Ро мог бы вернуться к своей работе в штате у залива и жениться на женщине своего круга. Отец был бы избавлен от стыда за греховное поведение дочери. А жители Свадебного Камня получили бы исчерпывающее объяснение столь странному обстоятельству, каким является слишком долгое отсутствие ее мужа.
Только Джесси не получит того, что хочет, как, впрочем и она сама.
— Запах сегодня на редкость аппетитный, Мегги, детка, — заметил Анри. — Что там у тебя в горшке?
— Рагу, — ответила Мегги, имея в виду смесь мамалыги, лесных трав, мяса и орехов, которую, как принято было считать, здесь все готовили по старинному рецепту индейцев племени чероки.
— М-м-м-м… — Джесси обрадуется, когда узнает.
— А где Джесси? — спросила Мегги.
— Я послал его чинить забор возле свинарника. Почему ты спрашиваешь?
Мегги глубоко вздохнула и повернулась к отцу.
— Я получила новость издалека, — сказала она. — Мой муж погиб во время путешествия в штат у залива. Отец нахмурился и еле слышно выругался.
— Сегодня? Мегги, ради Бога, на улице снегопад! Как ты могла получить послание именно сегодня?
— Папа, я должна… — ответила Мегги. — Я просто не могу больше ждать. Я получила его сегодня! — Анри тяжело вздохнул и опустился на стул:
— Я все время надеялся, что ты передумаешь. Мегги нервно вытерла руки о передник:
— Это необходимо, папа! Мы не предназначены друг для друга.
Отец только неодобрительно фыркнул:
— Вы предназначены друг другу точно так же, как все остальные пары, собирающиеся пожениться.
— Мы совершенно по-разному живем и относимся к жизни. Мы из разных мест.
— Конечно, детка! И у вас разные тела. Вот в этом и заключается брак, Мегги — заставить различия сплестись воедино, чтобы создать что-то новое!
Мегги не хотела спорить.
— Он не любит меня, папа, — сказала она.
— Я поверю в это тогда, когда увижу, как еноты занимаются фермерством, — ответил старик. Он беспомощно провел рукой по волосам.
— Как по-твоему, что такое любовь, Мегги? Ты думаешь, что это бешеный стук сердца, чтение стихов, прерывистое дыхание? — спросил он. — Да, мэм, какая-то часть всего этого и присутствует, но главным образом, любовь — это спокойствие, забота и уют. Это — желание рассказать другому человеку то, что ты не в силах даже на ухо прошептать кому-нибудь другому, Это значит — не быть одиноким.
Анри строго погрозил ей пальцем:
— Мегги, детка, ты влюбилась в этого парня в ту же минуту, как увидела его! Знаю, ты подумала об одном из принцев из своих книжек. Я волновался, что ты разочаруешься, когда поймешь, что он — реальность, а не мечта. Но ты еще не перестала мечтать, не так ли? Ты по-прежнему воображаешь, что твоя жизнь похожа на одну из этих сказок, только она из тех, у которых плохой конец. Голос его смягчился до мольбы:
— Мегги, я прошу тебя, умоляю тебя — пошли записку Ро, чтобы он вернулся! Мне кажется, это — единственный способ снова увидеть тебя счастливой и смеющейся.
— Ax, папа! — Слезы заблестели в глазах Мегги, и она бросилась к отцу. Он притянул ее к себе, как будто Мегги опять превратилась в маленькую девочку, и крепко сжимал в объятиях, пока она, рыдая, изливала свою боль и умоляла понять ее. Анри обнимал ее, убаюкивал и вытирал ее слезы своим платком.
— Все кончено, папа, — сказала Мегги. — Я выбросила адрес, который оставил Ро. Пришло время жатвы, и я собрала свой урожай. Слишком поздно сожалеть о сделанном.
Дверь распахнулась настежь, и ввалился Джесси, отряхивая снег с шапки и широко улыбаясь. Увидев Мегги с залитым слезами лицом в объятиях отца, он остановился, как вкопанный.
— Что случилось?
— Ро мертв, — быстро ответила Мегги, боясь, что передумает. — Я только что получила известие. Ро умер в дороге.
Мегги старалась не прислушиваться к рыданиям, доносившимся с чердака. Джесси был наверху, отчаянно пытаясь заглушить свое горе в подушке из гусиных перьев, но все-таки его всхлипывания были слышны и здесь, в комнате.