Мун Элизабет. Правила игры

   В холле Люси тихонько беседовала с Санни и Бертольдом. Санни пристально посмотрела на Эсмей.
   — Ты хорошо спала? — спросила она. Эсмей показалось, что она имела в виду нечто большее.
   — Да, — ответила она. — А сейчас я опять хочу есть.
   — Чуть-чуть потерпи, — сказала Санни и отправилась на кухню.
   — Приветствую тебя дома, — сказал Бертольд. Вид у него был немного настороженный.
   — Спасибо, — ответила Эсмей. Она пыталась вспомнить, что еще подразумевал ее новый статус, кроме владения землей. Может, ей теперь следует по-другому обращаться к Санни и Бертольду?
   Из библиотеки появился отец.
   — Ах, Эсмей. Надеюсь, ты хорошо отдохнула. Не знаю, сколько ты сможешь пробыть с нами, но дел предстоит очень много.
   — Сначала поедим, — сказала вновь появившаяся Санни. — Обед готов.
   Эсмей поняла, что все ждут ее.
   Во время еды она заметила, что ее статус действительно сильно изменился. Теперь она сидела во главе стола, где обычно сидела прабабушка в тех редких случаях, когда садилась за стол со всеми. Даже папаша Стефан оказался на втором плане. Эсмей и не представляла, что он может выглядеть таким маленьким. Склонился над своей тарелкой где-то посредине стола. Она ела медленно, больше наблюдала и прислушивалась, чтобы уловить то, что в открытую не говорится.
   Например, мачеха и тетушка Санни смотрели друг на друга, как две кошки, перед которыми выставили одну миску с рыбой. Почему они стали соперницами? Отец и Бертольд были подчеркнуто вежливы друг с другом, но чувствовалось, как оба напряжены. Из молодого поколения за столом присутствовала только Люси, другие, видимо, поели раньше в менее официальной обстановке.
   — Ты уже решила, кто будет твоей преемницей? — спросила мачеха. Санни бросила на нее убийственный взгляд.
   — Не сейчас, — опередил ее отец.
   — Нет, — ответила Эсмей. — Я еще не решила, все это так неожиданно. Мне нужно будет все хорошенько обдумать. — Она должна подробнее изучить семейное древо, сейчас она даже представить не может, кого выбрать. Возможно, Люси подойдет на эту роль. Совсем неплохо.
   — С завтрашнего дня сядем за бумаги, — закончил отец. — Вся эта юридическая тягомотина.
   — И надолго? — спросила его Эсмей. Отец пожал плечами.
   — Неизвестно. Я давно этими делами не занимался, да и законы немного изменились. Теперь недостаточно, чтобы члены семейства присягнули на верность один раз, они должны это делать относительно каждого пункта.
   Неужели это еще хуже административных процедур? Если все семейство должно будет приносить клятву в том, что признает ее право на владение каждым полем, каждым лесным участком…
   — Большую часть бумаг мы все-таки сможем оформить сразу, хотя все равно это займет много часов, если не дней, а потом, когда ты откажешься от титула, придется все делать заново. — Голос у него был усталый. Эсмей подумала, что наверняка после смерти прабабушки он взял основные семейные заботы на себя.
   — Если она вообще откажется,—вставил папаша Стефан. — Она может и остаться, выйти замуж и стать настоящей Невестой Земель, какая нам и нужна. Эсмей уже стала героиней в том мире, доказала всем, на что способна, но нам здесь она нужна гораздо больше. Флот обойдется и без молодой героини. Она может подать в отставку.
   Отец вопросительно посмотрел на нее. Он знал, что для нее значит служба во Флоте, так же, как Эсмей прекрасно знала, что для него значит военная служба. Но многого он и не знал, а в данный момент даже Эсмей подумывала о том, не подать ли ей в отставку.
   — Скорее, вам нужна не я, а человек, который жил все время здесь, который все знает лучше меня…
   — Ты можешь научиться, — ответил папаша Стефан, он обрадовался, что есть с кем поспорить. — Ты никогда не была глупой, упрямой — да, но глупой никогда. И зачем тебе служить Правящим Династиям? У нас даже нет представителя в их Большом Совете. Нас не уважают. Тебя просто используют, а потом забудут, стоит тебе чем-то им не угодить.
   Как верно. Может, они уже все знают? Но Бертольд вскочил на ноги.
   — Ерунда, папа. Молодые офицеры с такими способностями, как у нее, так же редки, как алмазы на морском берегу. Посмотри только, чего она уже достигла.
   — Я вижу, что она закончила есть, — ответила за Стефана мачеха. — Кому десерт?
   Эсмей была рада, что разговор на опасную тему прекратился, и с удовольствием принялась за заварной крем.
   На следующее утро они приступили к формальностям. Отец собрал в доме всех юристов: адвокатов, судей, писцов и прочих работников. Прежде всего, несмотря на то что Эсмей уже вступила в права наследования, приняв участие в церемонии, следовало поклясться в этом и подписать Свиток. Она поставила свою простую подпись под элегантной росписью прабабушки. Но заметила, что тремя подписями выше кто-то расписался неловким детским почерком, еще хуже, чем она.
   После этой клятвы они приступили к работе. Каждый Слуга Земли, в том числе ее отец и папаша Стефан, обязаны были отчитаться за управление каждым отдельным участком Дара Невесты Земель. Эсмей узнала некоторые подробности о семейной эстансии, о которых даже не подозревала, потому что прабабушка так долго выполняла обязанности Невесты Земель, что все перемены были закончены задолго до рождения Эсмей. Ей рассказали все, что произошло за последние семьдесят лет, от самых незначительных моментов (перевод куриного загона с одного места на другое, чтобы освободить пространство для крытого прохода в прачечную) до серьезных вопросов (как была продана треть пастбищ, чтобы обеспечить бригаду отца артиллерией и снарядами во время восстания; как эти земли были снова выкуплены и возращены в поместье).
   Эсмей поверила бы всем на слово, но судья возражал против такого подхода.
   — Вас здесь не было, сера. Вы не можете этого знать, и хотя это ваши родственники, и, естественно, вы считаете, что они не будут вас обманывать, я обязан защитить и вас, и сам Дар Невесты Земель. Все эти отчеты будут досконально проверены, именно с этой целью сюда прибыли бухгалтеры из бюро регистрации.
   Сколько же это займет времени? Она совсем не хочет сидеть тут дни напролет и наблюдать, как эти бухгалтеры будут изучать документы.
   — Если здесь будет присутствовать представитель вашего семейства, сера, который сможет ответить на возникающие вопросы, не смеем вас задерживать.
   Это уже лучше. Эсмей вырвалась на свободу, но ее тут же перехватила Люси. Она хотела подробно поговорить с Эсмей о табуне, за которым присматривала. Из огня да в полымя, но Люси так искренне хотела объяснить ей все, что делала с лошадьми, что Эсмей не стала возражать. Люси провела ее через кухонные помещения, через заднюю дверь дома в конюшни.
   — Ты не дала мне никаких конкретных указаний, — начала Люси. — Поэтому я решила тех лошадей, что похуже, продать на местных торгах. Естественно, я не пользовалась твоим именем. Показатели воспроизводства в твоем табуне лучше, чем в других табунах семейства, конечно, не намного…
   — Я вообще не представляла, что их можно повысить…
   — Ну конечно можно. — Вид у Люси был довольный. — Я стала читать журналы по коневодству, издаваемые и на других планетах. Большую часть того, что там рекомендуют, я не могла себе позволить, но кое-что все-таки изменила. Все, конечно, надо мной посмеивались, пока не родились жеребята. Ну, тогда они сказали, что это обычные статистические отклонения, но в этом году кобылы опять принесли больше жеребят. И они крепче других.
   Эсмей никогда не интересовалась вопросами воспроизводства лошадей, но понимала, что Люси это действительно интересно. Она правильно доверила ей табун, а может, доверит еще больше.
   — А как они отнеслись к продаже части табуна под чужим именем? На лошадях ведь стояло клеймо?
   — Нет, я отложила клеймение до отбраковки нагульного скота. Папаша Стефан страшно на меня рассердился, но табун-то ведь твой, так что он не мог ничего поделать.
   — М-м-м. А по каким критериям ты их отбраковываешь?
   — По нескольким. — И Люси принялась загибать пальцы. — Период жерёбости, ранняя или поздняя. Иногда это связано с полом жеребенка, иногда нет. Потом смотрю, как они встают и как начинают сосать. Некоторые встают позже других, другие сосут слишком слабо. В табуне уже есть сильные и выносливые лошади, но если отбраковывать тех, что слабее, новые будут еще сильнее.
   Это произвело впечатление на Эсмей.
   — А взрослых будешь отбраковывать потом?
   — Если ты не возражаешь. И пока они достаточно молоды, чтобы их можно было продать… Судя по статьям, которые я читала, после третьей жерёбости становится ясно, является ли сама кобыла причиной проблем при родах, нехватки молока и недостаточного развития жеребенка. Я могу показать тебе статьи…
   — Нет, не нужно. Ты прекрасно все делаешь сама. А что, по-твоему, нужно делать с табуном?
   — Заняться экспортом генного материала, — быстро ответила Люси. — У нас прекрасный ауткроссный геном, он ценится как минимум еще в пяти мирах, занимающихся коневодством. Все наши лошади имеют замечательные показатели, мы отбираем по силе, резвости, выносливости. Я ввела наши данные на один сайт, хотелось узнать, заинтересуется кто-нибудь ими или нет, и ответ превзошел все мои ожидания. Здесь, на Альтиплано, у нашего семейства прекрасная репутация, и мы спокойно можем продавать живых животных, но из-за высоких пошлин экспортировать выгодно лишь генный материал… вот я бы и занялась этим.
   — По-моему, то, что надо, — ответила Эсмей. — И когда, ты думаешь, начнем получать прибыли?
   Люси задумалась.
   — Не сразу. Мы всегда занимались живыми лошадьми, генный материал для нас вещь новая, поэтому нужно для начала приобрести некоторое оборудование. Все, что я выгадала от продаж после отбраковки, я отложила в специальный фонд именно для этих целей.
   — А можно будет продавать генный материал от других семейных табунов и вообще от других табунов на Альтиплано?
   — Думаю, да. Может, даже не только от лошадей…
   — Тогда я посмотрю, может, можно будет вложить деньги из семейного бюджета на покупку или аренду необходимого оборудования.
   — Правда?
   — Ну конечно. Почему бы и нет? Ведь если все так, как ты говоришь, польза от этого будет не только для семьи, но и для всей Альтиплано.
   Люси удовлетворенно кивнула головой. Она сделала пометку в блокноте, потом вызывающе посмотрела на Эсмей.
   — Ты выглядишь хуже, чем в прошлый раз, — сказала она.
   — А ты стала менее тактичной, — растерянно ответила Эсмей.
   — Это из-за того, что тебе пришлось пережить? — спросила Люси. — Все говорят, что Кровавая Орда — это просто жуть.
   — Нет, не из-за этого. — Эсмей уставилась в книгу. — А вообще я не хочу об этом говорить.
   Люси склонила голову набок.
   — И такой раздражительной ты раньше не была. Что-то с тобой сейчас не то.
   Девушка не отставала. Решив чего-то добиться, она становилась похожа на овода, который рвется напиться крови. Эсмей подумала, что способность к тактическому мышлению может проявляться по-разному.
   — У меня, были кое-какие сложности. Но тебя это не касается.
   — Что ж, я могу пожелать тебе удачи. — Люси прошла от двери к окну, потом снова к двери. — Если бы тебе было столько же лет, сколько мне…— И замолчала.
   — Тогда что? — наконец спросила Эсмей.
   — Я бы сказала, что ты влюблена, — ответила Люси. — Все признаки налицо.
   — Влюблена?
   — Именно это сказала Элиза, она думала, никто не догадывается. Но все остальные тоже так думают. Ну что, влюблена?
   — Люси!
   Как ей объяснишь? Эсмей попробовала другой подход:
   — Понимаешь, есть вещи, о которых я тебе рассказать не могу. Про Флот. Иногда там происходят не очень приятные события.
   — Эсмей, ради Бога, я ведь выросла в военной семье. Я прекрасно могу отличить военные заботы от личных. Поэтому не надо передо мной притворяться.
   — Я и не притворяюсь. Прабабушка умерла, мне пришлось наследовать все поместье, так много разных забот.
   Люси снова заговорила о лошадях, около часа они говорили о разных породах, об ауткроссных линиях и так далее. Они вместе вернулись к дому, обсуждая распределение рецессивных признаков в четвертом поколении. У входа в дом с самым что ни на есть невинным видом Люси сказала:
   — Кузина, ты хочешь выйти замуж и остаться здесь, как говорил папаша Стефан?
   И это в присутствии половины кухонных рабочих и Бертольда, который, как всегда перед едой, забрел на кухню. Все замолчали, пока вдруг один из поварят не выронил нож.
   — Я офицер Флота, — ответила Эсмей. — Ты знаешь, я говорила это при всех, что назначу попечителя и подберу наследницу.
   — Да, — сказала Люси, — это я знаю. Но ты на Альтиплано меньше недели. Ты можешь передумать, особенно если во Флоте все не так уж прекрасно.
   Бертольд фыркнул. Только его смешков тут не хватало, можно обойтись и без них.
   — Видишь, какая она, — произнес Бертольд, подхватывая оливки.
   — Я проголодалась, — сказала Эсмей. — Попробуйте только меня не накормить….
   Она грозно посмотрела на поваров и на Бертольда. Тот погрозил ей пальцем.
   — Ты так похожа на бабушку.
   — Обед, — решительно заявила Эсмей и направилась в столовую. — Утро с юристами и бухгалтерами, потом Люси. Они высосали из меня последние соки.
 
   Орбитальная станция «Дариен»
   Прадиш Лорани крутил в руках брошюру. Что с ней делать? Конечно, Мерлин не права, что забрала детей и уехала с ними, совершенно несправедливо, что София Антера получила повышение, а он нет, что больше половины представителей гражданского совета станции — женщины. Он проклинал само понятие искусственных родов и всяких манипуляций с человеческим геномом. Неужели не понятно, что в такие вещи человеку влезать нельзя? Соглашаясь в принципе с тем, что общество коррумпировано и распущено и что началось это с того, что люди отказались понимать, какую роль Бог изначально отвел для мужчин, какую для женщин, он никак не мог поверить, что на основании этого можно взрывать орбитальные станции и считать это промыслом Божьим. Тем более что тогда погибнут и Мерлин, и дети. Конечно, хотелось бы, чтобы женщины проявляли больше уважения к мужчинам и не рвались на руководящие посты, хотелось бы, чтобы прекратились эти дурацкие эксперименты с воспроизводством потомства, но неужели таким путем можно чего-либо достичь?
   Нет, нельзя. Он все решил. Он будет продолжать поддерживать Лигу защиты полов, будет продолжать доказывать своей бывшей жене необходимость воспитания детей в старых традициях, но на встречу с представителем Богопослушной Милиции, который пытался завербовать его и поручить ему установить в определенных местах взрывчатку, больше не пойдет. С отвращением он швырнул брошюру в сторону мусоросборника и отвернулся, не успев удостовериться, что брошюра попала куда следует, а она упала как раз под табличкой «Пожалуйста, удостоверьтесь, что мусор попадает в лоток».
   Не видел он и того, как пожилая женщина с морщинистым лицом посмотрела ему вслед и наклонилась, чтобы поднять скомканные бумажки и положить их по назначению, но остановилась, потому что ее внимание привлекла грубейшая грамматическая ошибка в первом же предложении. Сера Алисия Спилманн всю жизнь преследовала две цели: ревностно занималась грамматикой и всюду следила за чистотой. Она взяла брошюру домой, чтобы использовать ее в качестве примера в своих жалобах попечительскому совету школы, но, прочитав ее целиком, сразу же связалась с подругой, внук которой служил в группе безопасности станции.
   Ей не пришло в голову связать свою находку с тем, что произошло двумя днями позже. В собственной квартире был зверски убит некто Прадиш Лорани. Но нашлись люди, которые эти два события связали воедино.
 
 
   Алътиплано, эстансия Суиза
 
   После обеда Люси прошла вслед за Эсмей в комнаты Невесты Земель. Эсмей видела, что Люси нужно выговориться, и, несмотря на желание побыть одной и все обдумать, решила не препятствовать девушке.
   — Ну, что еще? — со смехом спросила она. — У тебя пять новых планов относительно эстансии или ты придумала, как захватить власть в правительстве?
   Оказалось, Люси любит молодого человека из соседнего поместья.
   — Твой отец против, не знаю почему, — закончила она. — Семья хорошая…
   — Как их зовут? — спросила Эсмей. Она начала догадываться и, услышав имя, кивнула.
   — Я знаю почему, но он неправ.
   — И опять скажешь, об этом мне рассказывать нельзя? — с обидой в голосе спросила Люси. — Но ведь это нечестно тогда говорить мне, что ты знаешь….
   — Заходи и присаживайся поудобнее, — позвала ее Эсмей.
   Она осторожно прикрыла дверь, чтобы их никто не побеспокоил, и указала девушке на уютное, обшитое ситцем кресло, сама села напротив в такое же.
   — Я тебе все расскажу, хотя рассказ не из приятных. Ты заметила, что в прошлый раз, когда я приезжала, мне было очень плохо. Вряд ли тебе кто-нибудь рассказал, в чем было дело…
   — Никто ничего не знал, — ответила Люси. — Ты поссорилась из-за чего-то с отцом.
   — Да. Ну вот, вокруг так много всяких тайн, но, став Невестой Земель, я хочу кое-что изменить. Слушай. Это было еще до того, как ты родилась. Я тогда тоже была маленькой, моя мать умерла, а я убежала из дома.
   — Ты?!
   — Да, я. Я хотела разыскать отца, а он был на войне. Я ничего не знала о войне, здесь никакой войны не было. В результате я попала в очень опасную… — В горле запершило, и она откашлялась. — Я оказалась в деревушке, а вокруг была война. В деревню вошли солдаты.
   — Ой, Эсмей…
   — На меня… напали. Изнасиловали. Потом меня нашли солдаты отца… но мне было так плохо…
   — Эсмей, я никогда ничего об этом не слышала…
   — Нет, конечно. Все замяли. Потому человек, который это сделал, был офицером в бригаде отца.
   — Нет, не может быть! — Люси побледнела как полотно.
   — Может. Его убили, старик Себ Корон убил его. Но мне говорили, что мне все приснилось, что это был кошмарный сон. Говорили, что я заразилась той же болезнью, от которой умерла мама, может, это и правда. А остальное, убеждали они, мне приснилось. Я постоянно видела кошмары и решила, что сошла с ума.
   — А в результате ты обнаружила…
   — Мне рассказал Себ Корон. Он думал, что я уже все знаю, что психотерапевты Флота все выяснили и вылечили меня.
   Она глубоко вздохнула и медленно-медленно выдохнула.
   — Я пришла с этим к отцу, я узнала того человека по архивным документам, и отец все признал. Сказал, что я все точно помню, что все это было на самом деле.
   Люси резко покраснела.
   — Это же немыслимо! Так обманывать тебя! Я бы…
   — И дело в том, — продолжала Эсмей, хотя ее и обрадовала реакция Люси, — дело в том, что человек, который это сделал, из того самого семейства. Парень, которого ты любишь, — его племянник, сын его старшего брата… Люси снова побледнела.
   — Арлен? Не может быть. Он же погиб в бою, у них в большом зале есть небольшой алтарь в его честь.
   — Я знаю. Он погиб от руки Себа Корона за то, что напал на ребенка, на меня.
   — Ой… мама, — Люси откинулась на спинку кресла. — Его отец был тоже командиром, и потому твой отец ничего ему не сказал. Или сказал?
   — Не знаю, известно ли что-нибудь его родственникам, но никто никогда об этом ничего не говорил. Его наградили медалями, в его честь установили алтарь. — Она не могла сдержать горечи.
   — И теперь твой отец не хочет иметь дела с этим семейством. Понятно…
   — Нет, они остались в дружеских отношениях, по крайней мере по службе ничего не изменилось. Я думаю, отец считал, что к семье это отношения не имеет. Когда мне было четырнадцать лет, я танцевала с его младшим братом, и отец ничего мне не сказал. Он был бы рад, если бы я вышла замуж за Карла. Но теперь отец волнуется, потому что мне все известно, а он не знает, что я могу предпринять.
   — Я… я порву с ним, Эсмей! — В глазах Люси блестели слезы.
   — Не будь смешной! — Эсмей наклонилась вперед. — Если ты его любишь, то зачем рвать из-за меня.
   — А ты… не будешь против?
   — Не знаю, как я отреагирую, если он внешне похож на Арлена. Но какое это имеет значение? Он хороший человек?
   — По-моему, да, — ответила Люси, — но когда девушка влюблена, на ее мнение лучше не полагаться, — закончила она уже с озорством.
   — Серьезно…
   — Если серьезно, то при виде его у меня начинают дрожать колени и колотится сердце. Я видела, как он работает, он хочет стать врачом и помогает немного в клинике в эстансии. У него доброе сердце.
   — Что ж, — сказала Эсмей, — я на твоей стороне. Посмотрим, что из этого выйдет.
   — Что выйдет? Не будь глупышкой, ты ведь Невеста Земель. Если ты согласна, никто не посмеет и слова сказать.
   Об этом она и не подумала.
   — Ты уверена?
   — Конечно! — Люси улыбнулась. — Разве ты еще не поняла? А то, что с тобой случилось тогда… — Она переменилась в лице. — Ох, это… из-за этого ты решила не выходить замуж?
   — Наверное, в какой-то мере, да. — Эсмей уже чувствовала, куда может завести этот разговор. — Самое главное, я хотела улететь отсюда, с Альтиплано. Уехать и забыть.
   — Но ведь наверняка был кто-то в твоей жизни, при виде кого у тебя тоже дрожали колени?
   Она не успела ответить, как лицо залила предательская краска. Люси сразу же кивнула.
   — Ну конечно же, но ты не хочешь, чтобы об этом знали… Ты делала что-то… не принятое в нашем мире?
   — Не принятое в нашем мире?
   Барин сам из другого мира, но разве это имела в виду Люси?
   Теперь покраснела Люси.
   — Ну… то, что делают обычно, но у нас это не принято. По крайней мере никто об этом не говорит.
   Эсмей рассмеялась, удивив этим и Люси, и себя.
   — Нет, тут совсем другое. Конечно, я встречала людей, которые этим занимаются, они не считают это чем-то особенным.
   Лицо Люси стало пунцовым.
   — Я все время думала, — пробормотала она, — как же…
   — Нам рассказывали об этом в подготовительной школе Академии. — Эсмей улыбнулась, вспомнив, как она тогда была ошарашена и смущена. — Это входило в программу курса «Здоровье и гигиена». Помню, я чуть не заползла под парту.
   — Не рассказывай мне ничего, можешь просто дать мне учебный куб, — промолвила Люси, отводя взгляд в сторону. Потом она снова посмотрела на Эсмей: — Но я хочу знать про него… Кто он? Был… есть?
   — Был, — твердо сказала Эсмей, хотя и с большим трудом. — Тоже офицер Флота. Из хорошей семьи.
   — Разве он тебя не любит? — спросила Люси и, не дождавшись ответа, продолжала: — Со мной тоже такое было, когда я влюбилась во второй раз, тот парень меня совсем не замечал. Искренне сказал мне, что я ему не нравлюсь. Я тогда думала, что умру. Я уезжала верхом на лошади в лес и плакала там навзрыд.
   — Нет, я ему нравилась, — сквозь силу выговорила Эсмей. — Даже очень, и он мне тоже…
   — А что же случилось?
   — Мы… мы поссорились. Люси закатила глаза.
   — Поссорились! Какая ерунда! Не расставаться же из-за какой-то одной ссоры!
   — Он… сердится на меня, — сказала Эсмей. Вид у Люси был озадаченный.
   — Он что, выходит из себя, когда начинает сердиться? Не владеет собой? Ты-то его все еще любишь, это сразу видно. Так в чем же дело?
   — Тут замешаны флотские интересы, — ответила Эсмей. — Поэтому я не могу до конца все объяснить.
   — Раз начала, можешь рассказать до конца, — сказала Люси. — Тем более, я уверена, в основном все касается только вас двоих, нет в этом деле никаких вселенских секретов. Ты же доверяешь мне своих лошадей и свои деньги, можешь доверить и свои флотские тайны.
   Конечно, никакой логики в ее словах не было, но Эсмей уже было все равно. Ей надо было перед кем-то выговориться. Она постаралась рассказать все предельно просто, хотя это у нее не очень-то получилось. О Барине, о том, как она поменяла специализацию, как оказалась в Коппер-Маунтин. Стоило ей заговорить о Брюн, как Люси тут же прервала ее.
   — Вот, значит, в чем дело.
   — Нет, она тут ни при чем. Она талантлива, умна, привлекательна.
   — Нет, при чем. Она увязалась за твоим парнем, так? Я сразу все поняла. Она привыкла получать все, чего ни захочет, а влюбляться начала лет с двенадцати…
   Эсмей даже улыбнулась, такой у Люси был тон.
   — Не так все просто. Я тоже думала, как и ты, и все вокруг так говорили, а они столько времени проводили вместе…
   — А почему ты не проводила время с Барином?
   — У меня была двойная нагрузка, у всех, кроме меня, было больше свободного времени. А потом… она завела этот разговор, сказала, что хочет со мной дружить, но она постоянно наседала на меня, говорила, что я должна носить, как я должна причесываться и так далее…
   Люси поджала губы.
   — А в этом могла бы и прислушаться…
   — Но это мои волосы! — выкрикнула Эсмей. Ей стоило больших усилий успокоиться.
   — Извини. Понимаешь, она хотела обсуждать со мной Альтиплано, наши традиции, а звучало это так… снисходительно, а потом однажды она завела разговор о Барине, вот я не выдержала и взорвалась.
   — Сказала ей, чтобы она не совала нос, куда не следует, да?
   — Ну… не совсем так. Я ей сказала…
   Эсмей совсем не хотелось повторять то, что она тогда наговорила в порыве гнева, слова эти эхом отдавались у нее в голове и казались теперь намного ужаснее, чем тогда.
   — Я сказала ей много обидных вещей, Люси, и еще сказала, что у нее нет никаких нравственных ценностей, что она развращает людей и что ей нечего делать во Флоте.
   — Ничего себе. Не хотела бы я, чтобы ты когда-нибудь так рассердилась на меня.