— Позволь, я позову врача, — сказал он, желая сделать хоть что-нибудь, чтобы облегчить страдания раненого.
Седжмор поморщился от боли:
— Не надо врача. Лучше послушай, что я скажу. Моя мать умерла родами. Управляющий твоего дяди изменил мое имя на Седжмор и под этим именем воспитал меня как своего сына. Но я всегда знал, что я не такой, как он… знал, что я благородного происхождения. Перед смертью он сказал мне правду… о том, кто я такой… и кто мои родители, а также сообщил, что у меня есть брат, который позорит имя своих предков тем, что пишет глупые пьесы…
— Уж лучше бы ты помолчал. Тебе вредно разговаривать… Позволь мне все-таки тебе помочь.
Но помощь Седжмору уже не требовалась. В горле у него что-то забулькало, он закрыл глаза и умер.
Тяжело вздохнув, Ричард вложил шпагу в ножны, поднял с земли дагу Седжмора и, распрямившись, окинул взглядом бездыханное тело своего незаконнорожденного брата.
«Еще один грех в копилку моего отца», — подумал он и начал читать молитву по умершему.
После этого, взвалив тело своего единокровного брата на плечо, он направился к конторе мистера Хардинга. Никто ни о чем его не спрашивал и остановить не пытался. Люди всматривались в его белое как мел лицо и освобождали ему путь.
Оказавшись у дома мистера Хардинга, Ричард положил тело на землю и, прежде чем войти в контору адвоката, снял с себя камзол и накрыл им лицо Седжмора.
В ту же минуту, когда он вошел, Элисса заметила у него на белой рубашке кровь и устремилась к нему.
— Что случилось? Ты ранен?
— У вас состоялась дуэль? — с волнением поинтересовался Уил.
Хотя мистер Диллсворт и молчал, лицо у него было такое же бледное и взволнованное, как у мальчика.
Отворилась дверь кабинета, и появился мистер Хардинг собственной персоной. Вид у него, как всегда, был непроницаемый.
— Нет, дуэли как таковой у нас не было. Пойдем, Элисса, мне нужно переговорить с тобой и мистером Хардингом.
А ты, Уил, подожди здесь, у двери. Мы недолго.
К большому удивлению Элиссы, Уил подчинился Ричарду сразу, не задавая привычных вопросов. Но что Уил — она сама без малейшего колебания подчинилась отданной негромким голосом команде Ричарда.
В кабинете Хардинга Блайт рухнул в кресло и некоторое время сидел молча. Элисса стиснула в ладонях его руку. Мистер Хардинг опустился на свое привычное место за большим конторским столом и устремил на Ричарда холодный рыбий взгляд, в котором застыл вопрос.
Ричард заговорил, описывая происшествие во всех подробностях. Мистер Хардинг слушал его молча и очень внимательно. Элисса же время от времени прерывала его речь громкими восклицаниями, выражавшими изумление, ужас и негодование.
— Я принес его тело сюда. Ничего другого мне просто в голову не пришло, — закончил тихим голосом свой рассказ Ричард. — Отражая его удары, я оборонялся, не более того, но меня не покидает мысль, что мне придется за это ответить.
Элисса сжала его руку с такой силой, что у нее побелели костяшки пальцев.
— Неужели тебя могут посадить в тюрьму? — едва слышно спросила она.
— Сильно в этом сомневаюсь, — ответил мистер Хардинг. — Разумеется, дело придется передать в суд, но я уверен, что оно разрешится без всяких осложнений. Седжмор был тем самым человеком, который платил Моллипонту за конфиденциальную информацию. Свидетельств Моллипонта вполне достаточно, чтобы выиграть дело, ну а если случится так, что кто-нибудь из судей Верховного суда вдруг заупрямится, не сомневаюсь, что вмешательство его величества мигом положит этому конец и приведет дело к успешному завершению.
— Стало быть, я опять буду обязан королю, — пробормотал Ричард.
— Что ж поделаешь, если так складываются обстоятельства. К тому же в том, что случилось, твоей вины нет, — сказала Элисса.
Ричард провел рукой по лицу, словно смывая с него усталость и скорбь.
— Мне всегда следовало помнить, что грехи моего отца его переживут. Было бы странно, если бы он не оставил после себя незаконнорожденных детей — и не одного, а целую дюжину!
— Его грехи — это его грехи, любовь моя, — тихо сказала Элисса. — Так что и вина за них падет на него, а не на тебя.
— Если бы только знать наверняка, что со смертью Седжмора обрывается цепочка, связывающая меня с прошлым… — печально сказал Ричард. — Почему-то мне кажется, что жизнь снова преподнесет мне подарок из прошлого.
Элисса стиснула его руку.
— Зато между нами не будет никаких секретов, правда, Ричард?
Блайт ответил ей едва заметной улыбкой:
— Да, между нами не будет никаких тайн. Обещаю.
Мистер Хардинг откашлялся:
— Прошу вас, милорд, не беспокоиться попусту: насколько я могу судить, только вас и мистера Седжмора можно назвать бесспорными отпрысками рода Блайтов. И вообще, предоставьте это дело мне, а сами займитесь своими делами. Если не ошибаюсь, в ближайшее время должна состояться премьера вашей пьесы?
— Черт! Моя пьеса! — взревел Ричард. — Я совсем о ней забыл. Сколько сейчас времени?
— Поскольку церковный колокол прозвонил дважды, сейчас два часа пополудни, — сказала Элисса, которая, услышав успокоительные речи мистера Хардинга, почти перестала тревожиться за судьбу мужа.
— Значит, времени у меня осталось не так уж много, — сказал он со вздохом, поднимаясь на ноги.
Взяв Элиссу за руку, он направился к двери и, остановившись у выхода, повернулся к Хардингу:
— Надеюсь, мы увидим вас в театре?, Адвокат покачал головой.
— Тут, знаете ли, во дворе труп. С ним придется что-то делать, — криво улыбнувшись, произнес он.
В циничном отношении к некоторым сторонам действительности мистер Хардинг мог дать сто очков вперед даже самому господину сочинителю.
— Сиди спокойно, Уил, иначе свалишься в партер! — наставительно сказала Элисса перегнувшемуся через барьер ложи сыну. — Спектакль начнется через несколько минут.
Уил откинулся на спинку стула.
— Как здесь душно… — пожаловался он, глядя на многочисленные люстры и канделябры со свечами. Уил поморщился, заткнул уши пальцами и добавил:
— Душно и ужасно шумно.
Театр был забит до отказа. Пахло горячим воском и немытыми человеческими телами. В партере расположилось простонародье, а в ложах — богатая нарядная публика. И те зрители, что сидели внизу, и те, что занимали галереи и ложи, галдели, отчего в зале стоял неумолчный гул.
— Думаю, когда начнется представление, публика утихомирится.
— Вот было бы здорово, если бы бутафор устроил на сцене хорошенький взрыв!
— Ричард же объяснил тебе, что на этот раз взрыва не будет.
— По-моему, мамочка, я очень понравился всем тем леди!
— Да уж, шуму вокруг тебя они устроили предостаточно, — сказала чистую правду Элисса.
Честно говоря, актрисы, с которыми она успела познакомиться, вовсе не показались ей невоспитанными или вульгарными особами, как она опасалась. Они относились к ней с почтением, а уж с Уил ом обращались как с наследным принцем.
Элисса полагала, что доброжелательное отношение актрис к ее особе обеспечили пронизывающие взгляды Ричарда, которыми он время от времени то одергивал, то наставлял на путь истинный своих подопечных. С другой стороны, взгляды ее мужа — любящие и нежные, обращенные к ней, — не позволили Элиссе сосредоточить внимание на актрисах, чтобы выяснить, которая из этих прелестниц пользовалась особым расположением Ричарда до того, как он вступил в брак.
— Сколько же здесь всего народу? — спросил Уил.
— Очень много. Ричард считается самым модным лондонским сочинителем.
— Я бы предпочел, чтобы он не писал пьесы, а дрался на дуэли.
— Он ведь уже объяснил тебе, насколько это неприятное занятие.
Уил опустил глаза и кивнул.
Элисса оглядела зал в поисках предмета, который можно было бы обсудить с сыном, и едва не вывалилась от удивления из собственной ложи: в зал входил сэр Джон со всем своим семейством. Появление в театре семейства Норберт можно было посчитать событием невероятным, но Элисса догадывалась, кто именно поднял с насиженного места весь этот выводок: впереди вышагивала Антония в паре с крайне неприятным внешне молодым человеком, на руке которого она в буквальном смысле висела. Сразу же бросалась в глаза украшавшая кончик носа ее кавалера безобразная бородавка.
Потом, приглядевшись, Элисса заметила, что молодой человек — при всей его безобразной, даже уродливой внешности — был чрезвычайно богато и изысканно одет, из-за чего, возможно, Антония так к нему и льнула.
Неожиданно всю публику в театре словно по мановению волшебной палочки охватило возбуждение.
— Что случилось? — спросил, встрепенувшись, Уил.
— Король, — коротко ответила Элисса, поднимаясь вместе со всеми зрителями и кланяясь в сторону королевской ложи, расположенной в самом центре среднего яруса. — Его величество изволил прибыть в театр, чтобы посмотреть новую постановку Ричарда. Представляю, как будет обрадован Ричард!
— А который из них король?
— Человек в длинном темном парике с полоской усов над верхней губой.
— Этот? — разочарованно спросил Уил.
— А что? Разве он плохо одет? К тому же у него величественный вид — посмотри только, как он приветствует публику.
— Я думал, он куда выше ростом.
— Рост человека ни в коем случае нельзя считать мерилом его качеств, — наставительно сказала Элисса.
Несмотря на разочарование, которое выказал Уил по отношению к высочайшей особе, все его внимание после начала спектакля было сосредоточено не на сцене, а на лице Карла.
Когда спектакль закончился и отзвучали аплодисменты, Уил продолжал наблюдать за королем до тех пор, пока его величество не поднялся с места и, коротко поклонившись публике, не вышел с величественным видом из ложи.
— Не буду спрашивать, понравилась ли тебе моя пьеса, Уил, — сказал Ричард с усмешкой. — Ты ни разу так и не взглянул на сцену.
Несмотря на его улыбку и жизнерадостный голос, Элисса подметила у него в глазах печаль.
Жаль, что его стычка с Седжмором имела трагический исход, подумала она и тут же дала себе слово, что сделает все от нее зависящее, чтобы избавить его от этого и других печальных воспоминаний, которые временами его одолевали.
— А как ты узнал, что я не смотрел на сцену? — покраснев, спросил Уил.
— Я тоже вел наблюдение, только из-за кулис. Должен сказать, что был ничем не лучше тебя, поскольку тоже не смотрел на сцену, а сосредоточил все свое внимание на вашей ложе.
С этими словами он нежно поцеловал Элиссе руку. Элисса же в ответ поцеловала его руку. Словно в награду за поцелуй, печаль в его глазах растаяла, и они радостно заблестели.
— Если бы ты окинул взглядом еще и зал, то заметил бы кое-кого из своих друзей из Оустона, — сказала Элисса. — В частности, сэра Джона со всем семейством.
— Как, даже амазонка Антония была здесь?! — вскричал Ричард в притворном ужасе. — Хорошо, что я узнал об этом после спектакля, а то забился бы от страха в какой-нибудь темный угол и ни за что не вышел бы на сцену вместе с актерами, чтобы раскланяться перед публикой.
— Неужели здесь была амазонка? — с расширившимися от удивления глазами спросил Уил.
Ричард и Элисса обменялись веселыми взглядами.
— Я имел в виду женщину, наделенную воинственным духом.
— Она пришла в сопровождении хорошо одетого молодого человека с ужасной бородавкой на носу, — сказала Элисса.
— Это, должно быть, Крезус Белмарис, аристократ и богач. Мне остается лишь пожелать ей удачи.
— По-моему, твоя пьеса всем понравилась, — сказала Элисса, решив, что пора сменить тему. — Во всяком случае, в нескольких местах король смеялся от души.
— Точно, смеялся, — подтвердил слова Элиссы Уил. — Хотя леди, которая сидела с ним рядом, не смеялась. По-моему, она потеряла какое-то украшение и все время его искала. Даже король ей помогал.
— Думаю, мне тоже следовало время от времени поглядывать на короля, — прошептала Элисса, обращаясь к Ричарду. — Я и представить себе не могла, что…
— Не могла себе представить, что его величество далеко не всегда смотрит на сцену? — закончил за нее Ричард. — Но это же бывает очень часто! Бюст подруги привлекает внимание его величества куда больше, чем сочиненные мной монологи и сценки.
У входа в их ложу послышался знакомый раскатистый смех:
— Что верно, то верно, Блайт!
Залившись краской смущения, Элисса и Ричард одновременно повернулись к королю. Ричард поклонился, Элисса присела в реверансе.
Карл с веселым видом вошел в ложу. В коридоре его дожидались леди Кастльмейн и несколько придворных.
— Я, ваше величество, сказал это просто так, без всякого злого умысла, — пробормотал Ричард.
— Мы отлично знаем, что у тебя на уме, — произнес король. — Шуточки, как обычно. При всем том твоя пьеса нам понравилась. Должен сказать, что твоих пьес нам не хватает, и мы рады, что ты вернулся в Лондон, да еще и прихватил с собой жену. А на сцену я не смотрел по той причине, что леди Кастльмейн уронила свое ожерелье и мы его искали.
— Как я и говорил, — торжественно объявил со своего места Уил.
— Кто это позволяет себе делать замечания в нашем присутствии?
— Это, ваше величество, мой сын Уильям, — сказала Элисса, выводя своего сына вперед и ставя его перед королем.
Уил поклонился.
«Точь-в-точь как Ричард», — подумала Элисса и улыбнулась.
— Ну-с, юный сквайр Лонгберн, понравился ли тебе отчим, которого я для тебя выбрал? — спросил Карл.
— Очень понравился, ваше величество, — ответил Уил. — Но он, конечно же, не так великолепен, как вы.
— Какой умный мальчик, — » ответил польщенный король. — В нем уже сейчас видны задатки придворного. — Склонившись к Уилу так, что его лицо оказалось с лицом мальчика на одном уровне. Карл заговорщицки прошептал:
— Скажи мне, юный сквайр Лонгберн, что ты думаешь о пьесе?
Уил вспыхнул:
— Я не смотрел на сцену, я смотрел на вас!
— Без преувеличения, ты высоко ценишь нашу особу.
— А иногда я смотрел на девочек, которые продают апельсины, — произнес Уил, как и король, шепотом.
— Да ну? И какая же из них понравилась тебе больше всех?
Уил посмотрел в зал и ткнул пальцем в сторону девушки, на бойкий характер которой жаловался Фос.
— Действительно, хорошенькая, — протянул король, взглянув на торговку апельсинами. Потом повернулся к Ричарду:
— Кто такая?
— Нелл Гвин, сир.
— Надо будет запомнить это имя, — сказал Карл и вновь переключил свое внимание на Уила:
— Когда вырастешь, юный мастер Лонгберн, будешь нам служить?
— Если мама разрешит, ваше величество, — серьезно ответил Уил.
Король Карл расхохотался.
— Мы думаем, она тебе разрешит, поскольку уже убедилась на собственном опыте, что король редко ошибается, решая судьбы своих подданных. — Устремив на Ричарда пронизывающий взгляд небольших серых глаз. Карл спросил:
— Ты согласен со мной, милорд?
— Ваше величество, сам царь Соломон не сумел бы подобрать мне лучшей пары!
— Но мы, подобно Соломону, не только оказываем благодеяния, но также вынуждены и судить людей, — сказал король. Как-то незаметно для Элиссы и Ричарда голос Карла стал приобретать все больше значительности, и под конец в нем зазвенел металл. — До нас дошло неприятное известие о твоем столкновении с неким Седжмором.
— Ваше величество, я готов все объяснить…
Карл небрежно махнул рукой:
— Тебе не стоит волноваться, Блайт. То, что случилось сегодня, не отразится на твоей судьбе. Мы понимаем мотивы твоего поступка.
— Благодарю вас, ваше величество.
— Хотим также тебе заметить, что мы не собираемся впредь лишать себя удовольствия видеть постановки твоих умных и тонких пьес. Но при этом мы не желаем лишать твою красавицу супругу мужа, а твоего ребенка — отца.
Заметив изумление, проступившее на лице Ричарда, Карл улыбнулся:
— Да-да. Мы осведомлены и об этом. И если у тебя родится сын, тебе придется назвать его Карлом — в честь монарха, устроившего этот брак.
— Счастлив буду исполнить волю вашего величества, — сказал Ричард и поклонился. Но вдруг в его глазах неожиданно заплясали веселые бесенята. — Но что делать, если родится девочка? Как ее назвать?
Карл ослепительно улыбнулся, и Элисса вдруг поняла, почему так много женщин находят короля удивительно привлекательным мужчиной.
— Дочь, разумеется, следует назвать в честь ее очаровательной матери.
Ричард придвинулся к Элиссе и положил ей руку на плечо. Этот жест не укрылся от взгляда короля. Снова одарив молодую пару ослепительной улыбкой, он спросил:
— Правильно ли мы понимаем, что с нынешнего дня вы будете жить в Лондоне? Неужели деревенские пейзажи потеряли для вас всякую прелесть?
— Нет, ваше величество, — ответил Ричард, сжимая руку Элиссы, — мы возвращаемся в Блайт-Холл в ближайшее же время.
— Но писать, надеюсь, вы не перестанете?
— Не перестану, сир. Боюсь, это сильнее меня.
— Отлично! — Посмотрев на молодых людей и хорошенького мальчика, который стоял рядом, он сказал:
— Мы бы только порадовались, если бы все наши подданные были столь же счастливы, как вы. — Король понизил голос до шепота и, улыбаясь, добавил:
— Мы бы и сами были не прочь позаимствовать у вас немного этого самого счастья. Но, — тут король намеренно заговорил громким голосом, чтобы его слышали те, кто стоял в коридоре, — как с вами ни хорошо, а дела не ждут и нам пора отправляться во дворец. Леди Кастльмейн, мы уезжаем в Уайтхолл.
С этими словами Карл Стюарт вышел из ложи. Уил выскочил в коридор, чтобы проследить затем, как удаляются король и его свита.
Ричард воспользовался отсутствием Уила, чтобы поцеловать Элиссу. Это был короткий — к обоюдному их сожалению — поцелуй, но и его было довольно, чтобы воспламенить их и напомнить о радостях любви, которые ожидали их дома.
— Что король имел в виду, когда говорил о каком-то ребенке? — спросил Уил, вернувшись в ложу. — У нас что, будет ребенок?
Элисса присела перед Уилом на корточки. Она бы предпочла сообщить сыну о своей беременности в более уединенном месте, но намек короля возбудил любопытство мальчика, и тянуть с объяснением не было смысла.
— Да, Уил, через несколько месяцев у тебя появится братик или сестренка.
— Почему?
— Потому что так всегда бывает, когда взрослые выходят замуж или женятся, — ответил на вопрос мальчика Ричард, прежде чем Элисса успела произнести хотя бы слово.
Уил в смущении принялся рассматривать свои туфли.
— Понятненько…
Ричард наклонился к пасынку, всмотрелся в его глаза и сказал:
— Когда на свет появится ребенок — крошечный, беззащитный мальчик или девочка, — такому большому мужчине, как я, трудно будет водить с ним компанию. При всем том это крохотное существо будет нуждаться в покровительстве и защите — и кому ж его защищать, как не старшему брату, верно? Так что скоро у тебя появится важное дело — оберегать своего маленького братика или сестренку. А чтобы ты лучше справлялся со своими новыми обязанностями, я обучу тебя приемам борьбы и стрельбе из разных видов оружия.
— Правда? — воскликнул Уил, расплываясь в счастливой улыбке.
— Только в том случае, если вы оба будете соблюдать максимальную осторожность, — вмешалась в разговор Элисса.
— Клянусь, миледи, я… — начал было Ричард.
— Не надо клясться, — перебила его Элисса. — Скажи только, что будешь осторожен, — и этого с меня довольно.
Она нежно ему улыбнулась:
— Я же тебе полностью доверяю забыл?
— Лучшего комплимента ты не могла мне сделать, — ответил Ричард, и его темные глаза благодарно сверкнули. Обещаю, что я не разочарую тебя — ни в чем!
— Я хочу есть! — заявил Уил.
— Да, пора уже обедать, тут я согласен с Уилом, — произнес Ричард, устремляя на Элиссу исполненный желания взгляд. — Сегодня мне хочется лечь спать пораньше.
— И мне тоже, — сказала Элисса, вторя Ричарду.
Посмотрев на стоявших перед ней мужчин — большого и маленького, — составлявших смысл ее существования, она поняла, что счастье вот оно, рядом, и к нему можно прикоснуться рукой.
Седжмор поморщился от боли:
— Не надо врача. Лучше послушай, что я скажу. Моя мать умерла родами. Управляющий твоего дяди изменил мое имя на Седжмор и под этим именем воспитал меня как своего сына. Но я всегда знал, что я не такой, как он… знал, что я благородного происхождения. Перед смертью он сказал мне правду… о том, кто я такой… и кто мои родители, а также сообщил, что у меня есть брат, который позорит имя своих предков тем, что пишет глупые пьесы…
— Уж лучше бы ты помолчал. Тебе вредно разговаривать… Позволь мне все-таки тебе помочь.
Но помощь Седжмору уже не требовалась. В горле у него что-то забулькало, он закрыл глаза и умер.
Тяжело вздохнув, Ричард вложил шпагу в ножны, поднял с земли дагу Седжмора и, распрямившись, окинул взглядом бездыханное тело своего незаконнорожденного брата.
«Еще один грех в копилку моего отца», — подумал он и начал читать молитву по умершему.
После этого, взвалив тело своего единокровного брата на плечо, он направился к конторе мистера Хардинга. Никто ни о чем его не спрашивал и остановить не пытался. Люди всматривались в его белое как мел лицо и освобождали ему путь.
Оказавшись у дома мистера Хардинга, Ричард положил тело на землю и, прежде чем войти в контору адвоката, снял с себя камзол и накрыл им лицо Седжмора.
В ту же минуту, когда он вошел, Элисса заметила у него на белой рубашке кровь и устремилась к нему.
— Что случилось? Ты ранен?
— У вас состоялась дуэль? — с волнением поинтересовался Уил.
Хотя мистер Диллсворт и молчал, лицо у него было такое же бледное и взволнованное, как у мальчика.
Отворилась дверь кабинета, и появился мистер Хардинг собственной персоной. Вид у него, как всегда, был непроницаемый.
— Нет, дуэли как таковой у нас не было. Пойдем, Элисса, мне нужно переговорить с тобой и мистером Хардингом.
А ты, Уил, подожди здесь, у двери. Мы недолго.
К большому удивлению Элиссы, Уил подчинился Ричарду сразу, не задавая привычных вопросов. Но что Уил — она сама без малейшего колебания подчинилась отданной негромким голосом команде Ричарда.
В кабинете Хардинга Блайт рухнул в кресло и некоторое время сидел молча. Элисса стиснула в ладонях его руку. Мистер Хардинг опустился на свое привычное место за большим конторским столом и устремил на Ричарда холодный рыбий взгляд, в котором застыл вопрос.
Ричард заговорил, описывая происшествие во всех подробностях. Мистер Хардинг слушал его молча и очень внимательно. Элисса же время от времени прерывала его речь громкими восклицаниями, выражавшими изумление, ужас и негодование.
— Я принес его тело сюда. Ничего другого мне просто в голову не пришло, — закончил тихим голосом свой рассказ Ричард. — Отражая его удары, я оборонялся, не более того, но меня не покидает мысль, что мне придется за это ответить.
Элисса сжала его руку с такой силой, что у нее побелели костяшки пальцев.
— Неужели тебя могут посадить в тюрьму? — едва слышно спросила она.
— Сильно в этом сомневаюсь, — ответил мистер Хардинг. — Разумеется, дело придется передать в суд, но я уверен, что оно разрешится без всяких осложнений. Седжмор был тем самым человеком, который платил Моллипонту за конфиденциальную информацию. Свидетельств Моллипонта вполне достаточно, чтобы выиграть дело, ну а если случится так, что кто-нибудь из судей Верховного суда вдруг заупрямится, не сомневаюсь, что вмешательство его величества мигом положит этому конец и приведет дело к успешному завершению.
— Стало быть, я опять буду обязан королю, — пробормотал Ричард.
— Что ж поделаешь, если так складываются обстоятельства. К тому же в том, что случилось, твоей вины нет, — сказала Элисса.
Ричард провел рукой по лицу, словно смывая с него усталость и скорбь.
— Мне всегда следовало помнить, что грехи моего отца его переживут. Было бы странно, если бы он не оставил после себя незаконнорожденных детей — и не одного, а целую дюжину!
— Его грехи — это его грехи, любовь моя, — тихо сказала Элисса. — Так что и вина за них падет на него, а не на тебя.
— Если бы только знать наверняка, что со смертью Седжмора обрывается цепочка, связывающая меня с прошлым… — печально сказал Ричард. — Почему-то мне кажется, что жизнь снова преподнесет мне подарок из прошлого.
Элисса стиснула его руку.
— Зато между нами не будет никаких секретов, правда, Ричард?
Блайт ответил ей едва заметной улыбкой:
— Да, между нами не будет никаких тайн. Обещаю.
Мистер Хардинг откашлялся:
— Прошу вас, милорд, не беспокоиться попусту: насколько я могу судить, только вас и мистера Седжмора можно назвать бесспорными отпрысками рода Блайтов. И вообще, предоставьте это дело мне, а сами займитесь своими делами. Если не ошибаюсь, в ближайшее время должна состояться премьера вашей пьесы?
— Черт! Моя пьеса! — взревел Ричард. — Я совсем о ней забыл. Сколько сейчас времени?
— Поскольку церковный колокол прозвонил дважды, сейчас два часа пополудни, — сказала Элисса, которая, услышав успокоительные речи мистера Хардинга, почти перестала тревожиться за судьбу мужа.
— Значит, времени у меня осталось не так уж много, — сказал он со вздохом, поднимаясь на ноги.
Взяв Элиссу за руку, он направился к двери и, остановившись у выхода, повернулся к Хардингу:
— Надеюсь, мы увидим вас в театре?, Адвокат покачал головой.
— Тут, знаете ли, во дворе труп. С ним придется что-то делать, — криво улыбнувшись, произнес он.
В циничном отношении к некоторым сторонам действительности мистер Хардинг мог дать сто очков вперед даже самому господину сочинителю.
— Сиди спокойно, Уил, иначе свалишься в партер! — наставительно сказала Элисса перегнувшемуся через барьер ложи сыну. — Спектакль начнется через несколько минут.
Уил откинулся на спинку стула.
— Как здесь душно… — пожаловался он, глядя на многочисленные люстры и канделябры со свечами. Уил поморщился, заткнул уши пальцами и добавил:
— Душно и ужасно шумно.
Театр был забит до отказа. Пахло горячим воском и немытыми человеческими телами. В партере расположилось простонародье, а в ложах — богатая нарядная публика. И те зрители, что сидели внизу, и те, что занимали галереи и ложи, галдели, отчего в зале стоял неумолчный гул.
— Думаю, когда начнется представление, публика утихомирится.
— Вот было бы здорово, если бы бутафор устроил на сцене хорошенький взрыв!
— Ричард же объяснил тебе, что на этот раз взрыва не будет.
— По-моему, мамочка, я очень понравился всем тем леди!
— Да уж, шуму вокруг тебя они устроили предостаточно, — сказала чистую правду Элисса.
Честно говоря, актрисы, с которыми она успела познакомиться, вовсе не показались ей невоспитанными или вульгарными особами, как она опасалась. Они относились к ней с почтением, а уж с Уил ом обращались как с наследным принцем.
Элисса полагала, что доброжелательное отношение актрис к ее особе обеспечили пронизывающие взгляды Ричарда, которыми он время от времени то одергивал, то наставлял на путь истинный своих подопечных. С другой стороны, взгляды ее мужа — любящие и нежные, обращенные к ней, — не позволили Элиссе сосредоточить внимание на актрисах, чтобы выяснить, которая из этих прелестниц пользовалась особым расположением Ричарда до того, как он вступил в брак.
— Сколько же здесь всего народу? — спросил Уил.
— Очень много. Ричард считается самым модным лондонским сочинителем.
— Я бы предпочел, чтобы он не писал пьесы, а дрался на дуэли.
— Он ведь уже объяснил тебе, насколько это неприятное занятие.
Уил опустил глаза и кивнул.
Элисса оглядела зал в поисках предмета, который можно было бы обсудить с сыном, и едва не вывалилась от удивления из собственной ложи: в зал входил сэр Джон со всем своим семейством. Появление в театре семейства Норберт можно было посчитать событием невероятным, но Элисса догадывалась, кто именно поднял с насиженного места весь этот выводок: впереди вышагивала Антония в паре с крайне неприятным внешне молодым человеком, на руке которого она в буквальном смысле висела. Сразу же бросалась в глаза украшавшая кончик носа ее кавалера безобразная бородавка.
Потом, приглядевшись, Элисса заметила, что молодой человек — при всей его безобразной, даже уродливой внешности — был чрезвычайно богато и изысканно одет, из-за чего, возможно, Антония так к нему и льнула.
Неожиданно всю публику в театре словно по мановению волшебной палочки охватило возбуждение.
— Что случилось? — спросил, встрепенувшись, Уил.
— Король, — коротко ответила Элисса, поднимаясь вместе со всеми зрителями и кланяясь в сторону королевской ложи, расположенной в самом центре среднего яруса. — Его величество изволил прибыть в театр, чтобы посмотреть новую постановку Ричарда. Представляю, как будет обрадован Ричард!
— А который из них король?
— Человек в длинном темном парике с полоской усов над верхней губой.
— Этот? — разочарованно спросил Уил.
— А что? Разве он плохо одет? К тому же у него величественный вид — посмотри только, как он приветствует публику.
— Я думал, он куда выше ростом.
— Рост человека ни в коем случае нельзя считать мерилом его качеств, — наставительно сказала Элисса.
Несмотря на разочарование, которое выказал Уил по отношению к высочайшей особе, все его внимание после начала спектакля было сосредоточено не на сцене, а на лице Карла.
Когда спектакль закончился и отзвучали аплодисменты, Уил продолжал наблюдать за королем до тех пор, пока его величество не поднялся с места и, коротко поклонившись публике, не вышел с величественным видом из ложи.
— Не буду спрашивать, понравилась ли тебе моя пьеса, Уил, — сказал Ричард с усмешкой. — Ты ни разу так и не взглянул на сцену.
Несмотря на его улыбку и жизнерадостный голос, Элисса подметила у него в глазах печаль.
Жаль, что его стычка с Седжмором имела трагический исход, подумала она и тут же дала себе слово, что сделает все от нее зависящее, чтобы избавить его от этого и других печальных воспоминаний, которые временами его одолевали.
— А как ты узнал, что я не смотрел на сцену? — покраснев, спросил Уил.
— Я тоже вел наблюдение, только из-за кулис. Должен сказать, что был ничем не лучше тебя, поскольку тоже не смотрел на сцену, а сосредоточил все свое внимание на вашей ложе.
С этими словами он нежно поцеловал Элиссе руку. Элисса же в ответ поцеловала его руку. Словно в награду за поцелуй, печаль в его глазах растаяла, и они радостно заблестели.
— Если бы ты окинул взглядом еще и зал, то заметил бы кое-кого из своих друзей из Оустона, — сказала Элисса. — В частности, сэра Джона со всем семейством.
— Как, даже амазонка Антония была здесь?! — вскричал Ричард в притворном ужасе. — Хорошо, что я узнал об этом после спектакля, а то забился бы от страха в какой-нибудь темный угол и ни за что не вышел бы на сцену вместе с актерами, чтобы раскланяться перед публикой.
— Неужели здесь была амазонка? — с расширившимися от удивления глазами спросил Уил.
Ричард и Элисса обменялись веселыми взглядами.
— Я имел в виду женщину, наделенную воинственным духом.
— Она пришла в сопровождении хорошо одетого молодого человека с ужасной бородавкой на носу, — сказала Элисса.
— Это, должно быть, Крезус Белмарис, аристократ и богач. Мне остается лишь пожелать ей удачи.
— По-моему, твоя пьеса всем понравилась, — сказала Элисса, решив, что пора сменить тему. — Во всяком случае, в нескольких местах король смеялся от души.
— Точно, смеялся, — подтвердил слова Элиссы Уил. — Хотя леди, которая сидела с ним рядом, не смеялась. По-моему, она потеряла какое-то украшение и все время его искала. Даже король ей помогал.
— Думаю, мне тоже следовало время от времени поглядывать на короля, — прошептала Элисса, обращаясь к Ричарду. — Я и представить себе не могла, что…
— Не могла себе представить, что его величество далеко не всегда смотрит на сцену? — закончил за нее Ричард. — Но это же бывает очень часто! Бюст подруги привлекает внимание его величества куда больше, чем сочиненные мной монологи и сценки.
У входа в их ложу послышался знакомый раскатистый смех:
— Что верно, то верно, Блайт!
Залившись краской смущения, Элисса и Ричард одновременно повернулись к королю. Ричард поклонился, Элисса присела в реверансе.
Карл с веселым видом вошел в ложу. В коридоре его дожидались леди Кастльмейн и несколько придворных.
— Я, ваше величество, сказал это просто так, без всякого злого умысла, — пробормотал Ричард.
— Мы отлично знаем, что у тебя на уме, — произнес король. — Шуточки, как обычно. При всем том твоя пьеса нам понравилась. Должен сказать, что твоих пьес нам не хватает, и мы рады, что ты вернулся в Лондон, да еще и прихватил с собой жену. А на сцену я не смотрел по той причине, что леди Кастльмейн уронила свое ожерелье и мы его искали.
— Как я и говорил, — торжественно объявил со своего места Уил.
— Кто это позволяет себе делать замечания в нашем присутствии?
— Это, ваше величество, мой сын Уильям, — сказала Элисса, выводя своего сына вперед и ставя его перед королем.
Уил поклонился.
«Точь-в-точь как Ричард», — подумала Элисса и улыбнулась.
— Ну-с, юный сквайр Лонгберн, понравился ли тебе отчим, которого я для тебя выбрал? — спросил Карл.
— Очень понравился, ваше величество, — ответил Уил. — Но он, конечно же, не так великолепен, как вы.
— Какой умный мальчик, — » ответил польщенный король. — В нем уже сейчас видны задатки придворного. — Склонившись к Уилу так, что его лицо оказалось с лицом мальчика на одном уровне. Карл заговорщицки прошептал:
— Скажи мне, юный сквайр Лонгберн, что ты думаешь о пьесе?
Уил вспыхнул:
— Я не смотрел на сцену, я смотрел на вас!
— Без преувеличения, ты высоко ценишь нашу особу.
— А иногда я смотрел на девочек, которые продают апельсины, — произнес Уил, как и король, шепотом.
— Да ну? И какая же из них понравилась тебе больше всех?
Уил посмотрел в зал и ткнул пальцем в сторону девушки, на бойкий характер которой жаловался Фос.
— Действительно, хорошенькая, — протянул король, взглянув на торговку апельсинами. Потом повернулся к Ричарду:
— Кто такая?
— Нелл Гвин, сир.
— Надо будет запомнить это имя, — сказал Карл и вновь переключил свое внимание на Уила:
— Когда вырастешь, юный мастер Лонгберн, будешь нам служить?
— Если мама разрешит, ваше величество, — серьезно ответил Уил.
Король Карл расхохотался.
— Мы думаем, она тебе разрешит, поскольку уже убедилась на собственном опыте, что король редко ошибается, решая судьбы своих подданных. — Устремив на Ричарда пронизывающий взгляд небольших серых глаз. Карл спросил:
— Ты согласен со мной, милорд?
— Ваше величество, сам царь Соломон не сумел бы подобрать мне лучшей пары!
— Но мы, подобно Соломону, не только оказываем благодеяния, но также вынуждены и судить людей, — сказал король. Как-то незаметно для Элиссы и Ричарда голос Карла стал приобретать все больше значительности, и под конец в нем зазвенел металл. — До нас дошло неприятное известие о твоем столкновении с неким Седжмором.
— Ваше величество, я готов все объяснить…
Карл небрежно махнул рукой:
— Тебе не стоит волноваться, Блайт. То, что случилось сегодня, не отразится на твоей судьбе. Мы понимаем мотивы твоего поступка.
— Благодарю вас, ваше величество.
— Хотим также тебе заметить, что мы не собираемся впредь лишать себя удовольствия видеть постановки твоих умных и тонких пьес. Но при этом мы не желаем лишать твою красавицу супругу мужа, а твоего ребенка — отца.
Заметив изумление, проступившее на лице Ричарда, Карл улыбнулся:
— Да-да. Мы осведомлены и об этом. И если у тебя родится сын, тебе придется назвать его Карлом — в честь монарха, устроившего этот брак.
— Счастлив буду исполнить волю вашего величества, — сказал Ричард и поклонился. Но вдруг в его глазах неожиданно заплясали веселые бесенята. — Но что делать, если родится девочка? Как ее назвать?
Карл ослепительно улыбнулся, и Элисса вдруг поняла, почему так много женщин находят короля удивительно привлекательным мужчиной.
— Дочь, разумеется, следует назвать в честь ее очаровательной матери.
Ричард придвинулся к Элиссе и положил ей руку на плечо. Этот жест не укрылся от взгляда короля. Снова одарив молодую пару ослепительной улыбкой, он спросил:
— Правильно ли мы понимаем, что с нынешнего дня вы будете жить в Лондоне? Неужели деревенские пейзажи потеряли для вас всякую прелесть?
— Нет, ваше величество, — ответил Ричард, сжимая руку Элиссы, — мы возвращаемся в Блайт-Холл в ближайшее же время.
— Но писать, надеюсь, вы не перестанете?
— Не перестану, сир. Боюсь, это сильнее меня.
— Отлично! — Посмотрев на молодых людей и хорошенького мальчика, который стоял рядом, он сказал:
— Мы бы только порадовались, если бы все наши подданные были столь же счастливы, как вы. — Король понизил голос до шепота и, улыбаясь, добавил:
— Мы бы и сами были не прочь позаимствовать у вас немного этого самого счастья. Но, — тут король намеренно заговорил громким голосом, чтобы его слышали те, кто стоял в коридоре, — как с вами ни хорошо, а дела не ждут и нам пора отправляться во дворец. Леди Кастльмейн, мы уезжаем в Уайтхолл.
С этими словами Карл Стюарт вышел из ложи. Уил выскочил в коридор, чтобы проследить затем, как удаляются король и его свита.
Ричард воспользовался отсутствием Уила, чтобы поцеловать Элиссу. Это был короткий — к обоюдному их сожалению — поцелуй, но и его было довольно, чтобы воспламенить их и напомнить о радостях любви, которые ожидали их дома.
— Что король имел в виду, когда говорил о каком-то ребенке? — спросил Уил, вернувшись в ложу. — У нас что, будет ребенок?
Элисса присела перед Уилом на корточки. Она бы предпочла сообщить сыну о своей беременности в более уединенном месте, но намек короля возбудил любопытство мальчика, и тянуть с объяснением не было смысла.
— Да, Уил, через несколько месяцев у тебя появится братик или сестренка.
— Почему?
— Потому что так всегда бывает, когда взрослые выходят замуж или женятся, — ответил на вопрос мальчика Ричард, прежде чем Элисса успела произнести хотя бы слово.
Уил в смущении принялся рассматривать свои туфли.
— Понятненько…
Ричард наклонился к пасынку, всмотрелся в его глаза и сказал:
— Когда на свет появится ребенок — крошечный, беззащитный мальчик или девочка, — такому большому мужчине, как я, трудно будет водить с ним компанию. При всем том это крохотное существо будет нуждаться в покровительстве и защите — и кому ж его защищать, как не старшему брату, верно? Так что скоро у тебя появится важное дело — оберегать своего маленького братика или сестренку. А чтобы ты лучше справлялся со своими новыми обязанностями, я обучу тебя приемам борьбы и стрельбе из разных видов оружия.
— Правда? — воскликнул Уил, расплываясь в счастливой улыбке.
— Только в том случае, если вы оба будете соблюдать максимальную осторожность, — вмешалась в разговор Элисса.
— Клянусь, миледи, я… — начал было Ричард.
— Не надо клясться, — перебила его Элисса. — Скажи только, что будешь осторожен, — и этого с меня довольно.
Она нежно ему улыбнулась:
— Я же тебе полностью доверяю забыл?
— Лучшего комплимента ты не могла мне сделать, — ответил Ричард, и его темные глаза благодарно сверкнули. Обещаю, что я не разочарую тебя — ни в чем!
— Я хочу есть! — заявил Уил.
— Да, пора уже обедать, тут я согласен с Уилом, — произнес Ричард, устремляя на Элиссу исполненный желания взгляд. — Сегодня мне хочется лечь спать пораньше.
— И мне тоже, — сказала Элисса, вторя Ричарду.
Посмотрев на стоявших перед ней мужчин — большого и маленького, — составлявших смысл ее существования, она поняла, что счастье вот оно, рядом, и к нему можно прикоснуться рукой.