Мяхар Ольга Леонидовна. Мутантка

   — А говорить оно может? — спросила ворона, снова садясь мне на колени и старательно кутаясь в полы моей куртки.
   — А ты спроси.
   — Чего?
   — А что хочешь.
   — Гм… ну ладно, я хочу отсюда выбраться! Ты меня слышишь?
   Секунду царила полная тишина, а потом в стене напротив прорезался довольно большой проход с идеально ровными стенами и потолком. В конце прохода горел свет, видимо, он вел в одну из комнат замка.
   — Круто, — уважительно проговорила ворона и попыталась взлететь, но я ее не пустила, силой усадив обратно.
   — Иль, ты чего?
   — Ничего, разговор еще не окончен, я хочу еще о многом спросить наш замок.
   — А я тут при чем?
   — А мне одной скучно.
   Скуксившись, Кара перестала сопротивляться и с тоской посмотрела на уже начавшийся затягиваться проход к такой близкой и в то же время далекой свободе. Гм, не судьба.
   Мы говорили долго, пока Кара храпела у меня на коленях, дергая лапой во сне. Замок оказался довольно дружелюбным и очень-очень одиноким. Дело в том, что никто еще и никогда не мог с ним общаться, а если он сам пытался с кем-нибудь подружиться, всегда нарывался на непонимание и сердечные приступы.
   Пример № 1.
   Позапрошлый хозяин замка. Моется в ванной. Роняет мыло и перегибается через край ванны, пытаясь его достать. Но слишком увлекается, в ходе чего падает головой на каменный пол. Каменное щупальце вовремя и очень нежно подхватывает его и сажает обратно.
   Итог: обильный визг, вываливающиеся из орбит глаза и старательное размозжение своей головы об стену в ходе пяти сильных ударов лбом. Позже вскрытие показало еще и запоздалый сердечный приступ. Замок, весь в шоке и комплексах, наблюдает за погребением несостоявшегося друга во дворе.
   Пример № 2.
   Прошлый хозяин замка выпимши поднимается по лестнице, мотыляясь от одних перил ко вторым и неприлично хихикая. Правая нога не попадает на последнюю ступеньку, легкий вскрик и падение вниз, но нет! Замок отважно спасает его, выращивая из пола каменное сиденье, которое ловит пьянчужку и осторожно ставит его обратно на ступеньку.
   Итог: пьяный хохот, пожимание замку щупальца, выросшего из кресла, и благополучное достижение своей комнаты и постели в ней.
   Наутро осмелевший замок радостно подает трезвому и очень злому хозяину ночной горшок, который тот старательно ищет под кроватью, тыкая вторым щупальцем его в спину.
   Итог? Гм.
   Выкатывающиеся глаза, визг, переходящий в крик, разбитие горшка об щупальце и красивый вылет из окна без штанов. Позже вскрытие показало два сердечных приступа сразу. Похороны были пышными и слезливыми. Замок страшно комплексовал, подозревая, что его никто не любит, и начиная уже обижаться на всех подряд и нового хозяина в частности. Но! Ремонт, новая отделка помещений и красивые люстры сменили его гнев на милость, и сердечных приступов пока удавалось избегать.
   Надо ли говорить, что мне обрадовались как родной и болтали с такой скоростью, что мозги плавились от перегрузки и срочного желания отрубиться. Я же спать хочу! Да, кстати, слышать я его могла, лишь прикасаясь какой-либо частью тела к его поверхности — например, ногами к полу, а так как я всегда бегала босиком, трудностей в общении в будущем быть не должно. Его же слова просто возникали у меня в голове в виде звуков или образов. Я не сразу и не все понимала, но общую суть улавливала. К примеру, конкретно в данный момент замок интересовался, смогу ли я установить контакт между ним и остальными членами экипажа, но только так, чтобы без жертв.
   Почесав макушку и ехидно ухмыльнувшись, я ему торжественно пообещала.
   А потом мы пошли в спальню капитана. Ну я же обещала пакость, а свои обещания я стараюсь выполнять всегда.
   Я шла, прямо передо мной в каменной толще стены открывался высокий удобный проход, смыкающийся с тихим шорохом за моей спиной. Ворона, так и не проснувшись, сладко сопела на моих руках, красиво свесив голову с распахнутым клювом. Замок хихикал и предлагал ее немножко попугать (вмуровать в стену и щекотать, пока не перестанет орать). Я тактично отказывалась, пытаясь объяснить, что так мы получим не счастливую до соплей Кару, а свежий лысый труп (перья повыпадают от страха и агрессивной щекотки камнями). Замок расстроился и принялся выдумывать другие способы развлечения несчастной.
   Но вот и комната шефа. Я легко и незаметно прошлась по ней, а позади меня стена тут же сомкнулась, не оставив и следа от недавнего прохода. К счастью, даже сквозь толстый ковер я могла хоть и чуть хуже, но слышать замок.
   — Так мы ему сообщим обо мне? — переживал камень.
   — Ну… давай сначала дадим тебе имя. А то как-то все замок да замок.
   — А у меня уже есть одно, — страшно стесняясь, сообщил голос в голове.
   — Здорово, и какое?
   Через полчаса, сидя на полу и страдая от недосыпа, я наконец-то услышала последние буквы этого шедеврального имени.
   — Ну как? Не очень коротко? — волновался… даже не знаю, как его назвать. Блин!
   — Не… слушай, а давай назовем тебя… ну к примеру… Замок! Во, крутое имя и уже всем известно!
   Куча сомнений и крайне неохотное согласие в ответ.
   — А теперь, — сказала я, вставая на ноги и угрюмо наблюдая за рассветом в окне, — давай вас познакомим, что ли.
   — Я так стесняюсь, — сообщили триста щупалец, начавшие вырастать буквально отовсюду.
   — Угу. Слушай сюда и следуй моим инструкциям, понял?
   — Да.
   Шеф спал сном младенца. Правая пятка иногда щупала подушку и радостно под нее забивалась, принося на суровое лицо начальства свет и упокоение… нет, скорее спокойствие. А, ладно, все равно недолго этому жлобу спать осталось! Нет, подумать только, урезать зарплату вдвое, и это после первого же удачного рейса! Не прощу!
   — Так, давай!
   Щупальца осторожно скользнули на постель и пролезли под телом хозяина, отчего тот начал странно подхихикивать.
   — Ему щекотно, — пояснила мне проснувшаяся Кара, которой тоже было интересно.
   После этого шефа осторожно подняли в воздух и крайне бережно вывесили за окно, оставив висеть в трех этажах над землей на холодном, продувающем до костей ветру.
   — А ты уверена, что это хорошая идея? — переживал замок, покачивая лежащего шефа в своих каменных объятиях.
   — Так, по крайней мере, он не успеет размозжить голову об стену или вывалиться из окна… да и вообще оно надежней будет.
   Замок, впечатленный моей гениальностью и провидческими способностями, молчал.
   — Так, а теперь буди его.
   — Это ты мне? — уточнила Кара.
   — Нет, это я замку.
   И шеф красиво повис вниз головой над землей, удерживаемый только за правую ногу. Ночная рубашка окончательно сползла на голову, выставив на всеобщее обозрение семейные трусы в красный горох. Мы впечатленно притихли, шеф осторожно шарил вокруг руками, видимо нащупывая подушку. Замок ее заботливо ему в руки сунул, и шеф трогательно прижал сей предмет к груди.
   Ждем.
   — Илин.
   - Да.
   — Почему я вишу вверх ногами?
   Так нечестно, а где ужас и крики «помогите»?
   — Понятия не имею. Может, вы лунатик?
   Шеф окончательно стянул с головы ночнушку и бросил ее на землю. Мы задумчиво пронаблюдали за ее полетом.
   — Нет, я не лунатик. А откуда это щупальце?
   Замок нервничал все сильнее, буквально подталкивая меня к окну и старательно намекая на собственное присутствие.
   — А это из стены выросло. Кстати, а вы в курсе, что ваш замок — живое мыслящее существо и в данный момент хочет с вами подружиться?
   Шеф угрюмо на меня посмотрел, покрутил пальцем у виска и, хорошенько раскачавшись, вцепился в щупальце руками, пытаясь подтянуться.
   — Я помогу, — шепнул замок.
   И прежде чем я успела возразить, еще шесть щупалец торжественно внесли застывшего шефа обратно в комнату и бережно посадили на кровать, заворачивая бледную фигурку в одеяло. Мне стало скучно.
   — Ну короче, шеф, — это замок, его зовут Замок. Замок — это шеф, забыла, как его зовут. И если все счастливы, то я пошла спать.
   — Илин.
   - Да?
   — Я сошел с ума?
   — Нет.
   — Я сплю?
   — Нет.
   — А-а…
   - НЕТ!
   — Ага.
   — Ты не переживай, — нашептывал мне замок, в три щупальца выпихивая из комнаты. — Я теперь наверняка найду с ним общий язык.
   Я на ходу обернулась и увидела бледного, встрепанного шефа, плотно спеленатого одеялом (чтобы не продуло) и покачивающегося над полом в каменной сети, постоянно движущейся и извивающейся. Волосы трагически стоят дыбом, глаза отважно лезут из орбит. Общее состояние — шок.
   Ну наконец-то! А я-то уж испугалась, что его ничем не проймешь.
   Следующие полчаса я активно налаживала контакт между замком и его хозяином. Первого пришлось переубеждать, второго — отпаивать. Но к утру мало-помалу все пришли в себя, шеф даже смог сказать слово «мама», чему все (Кара сгоняла за командой, насильно всех подняла и пригнала смотреть представление) очень обрадовались.
   Кстати, ребята восприняли новость вполне достойно, только Люц пару раз взвизгнул, когда у него под ногами пропал пол и он по пояс свалился в каменную яму. А так капитан, к примеру, и бровью не повел, пожимая каменное щупальце трясущейся рукой. Замок был настолько счастлив, что на радостях сграбастал всех в охапку и обнял так, что еще час мы лечили свежие переломы в спецрегенераторах подвала.
   Но в итоге все успокоились, замок пообещал никого больше не тискать и даже с энтузиазмом воспринял мою идею общаться записочками, после чего торжественно вручил капитану трехтонную каменную плиту, где что-то было невразумительно накорябано. Кэп уронил «записочку» себе на ногу, чуть не умер от боли и уполз к регенератору. На «записке» корявыми буквами было старательно написано: «Давай дрюжит». Содержание мы пересказали кэпу уже в подвале, тот явно был рад и даже рвался срочно написать ответ — лучевой пушкой корабля на внешней стене замка. Еле отговорили.
   В итоге к полудню, злые и невыспавшиеся, мы собрались в столовой обсуждать план наших дальнейших действий. Шеф, непривычно молчаливый, сидел, забравшись с ногами в кресло, и нервно наблюдал, как по полу, стенам и потолку гуляют тысячи каменных щупалец, азартно все щупая, иногда ломая и преобретая форму всего, что нащупывали. Кара сидела на столе со сковородкой в крыльях и явно готова была дать отпор интервентам, или как их там. Замок старательно пересказывал мне все свои ощущения, отчего невыносимо болела голова и хотелось кого-нибудь убить, а ребята молча накрывали на стол, так как вся прислуга сегодня утром в срочном порядке сбежала из, цитирую, «проклятого отстойника». Замок очень просил меня перевести, чем же это его обозвали, я пока крепилась.
   — Итак… — с тяжелым вздохом начал кэп.
   Я хмуро обозрела остатки вчерашнего ужина, откопанные в недрах кухни, и полезла за кастрюлей с котлетами. Ворона одобрительно попрыгала ко мне, гремя сковородкой и облизываясь на ходу. Парни угрюмо наблюдали, как уползает единственное мясо-содержащее блюдо. Гм, пусть только пискнут о правах экипажа и необходимости делиться — прибью так, что даже замок не узнает.
   Никто не пищал, все тактично разбирали салатики. Шефу не досталось ничего, но тому сейчас было все по фигу.
   — Итак, на задание мы опоздали.
   Все молчали, никто не спорил, по ноге кэпа начало осторожно подниматься щупальце с отростком в виде ложки на конце. Кэп пнул его, и щупальце тут же втянулось в пол.
   — Что будем делать?
   Все повернулись к шефу, тот задумчиво ковырялся в носу.
   — Еще будут предложения? — поинтересовался кэп.
   — А может, отдохнем? — вклинилась Кара, задумчиво глядя на шестую котлету, сильно обкусанную и не лезущую уже буквально никуда. — Кто за?
   Лес рук и щупалец.
   — Едино…
   — ТО ЕСТЬ КАК ОТДОХНЕТЕ?!
   Все, как один, повернулись к шефу, щупальца разом втянулись в пол, стены и потолок.
   Шеф стоял гордо, пусть и на стуле, и в его глазах впервые за это утро проклюнулась мысль.
   — Уволю!
   Мы сели и облегченно вздохнули: кажись, жизнь все-таки возвращается на круги своя.

ГЛАВА 11

   Угу, вернулась, блин.
   Теперь у нас вообще нет зарплаты ближайшие полгода! Только деньги, выдаваемые на задание! Мама, я так похудею.
   Кара почему-то волновалась больше всех, даже предлагала ограбить шефа по-тихому и свалить все на замок, после чего часа три носилась по комнатам, уворачиваясь от щупалец и старательно вереща, что пошутила.
   Народ тоже был не в самом радушном настроении, а на меня, как на главную виновницу всего произошедшего, смотрели прямо как в первый день знакомства. К счастью, убивать не стали, но и улыбаться и прижимать меня к груди за содеянное никто не хотел. Обидно.
   — Так, — крякнул капитан, хромая по трапу в корабль. — Быстро летим на Андромеду, откапываем Калигулу и… Кто взял посылку?
   Все почему-то враждебно уставились на меня.
   — У меня нет, — на всякий случай просветила я народ.
   — А у кого она? — вкрадчиво спросил Люц.
   Я заподозрила пилота в помешательстве. Нет, ну откуда я знаю!
   — Так, понятно, как всегда, бабы — к несчастью, — рявкнул кэп и поковылял обратно вниз искать шефа.
   Я стояла в оцепенении, переваривая услышанное, а в спину меня кто-то настойчиво бил.
   Ну все. Довели!
   Развернуться и в прыжке со всей силы долбануть ногой по… огромному каменному выросту.
   Ой, как же мне больно.
   Радостные улыбки команды и хихиканье вороны только подливали масла в огонь. Нет, ну за что они так со мной?
   А щупальце снова протягивало мне что-то большое, деревянное, вроде ящика.
   — Посылка от шефа вашему Калигуле, — протянул голос в моей голове.
   Я молча ткнула пальцем в кэпа, ржущего неподалеку.
   Замок понятливо метнул в него сундучок. Кэпа снесло.
   К регенераторам мы добирались вместе. Я лечила ногу, он — ребра и откушенный язык. В итоге я ему даже посочувствовала, и мы вроде бы помирились на почве общей ненависти к замку. (Жаль, что его нельзя побить или хотя бы высказать все в лицо. А, фиг с ним — лететь пора.)
   И снова удары судьбы. Грустно сижу в пищеблоке и рассматриваю белую жидкую кашку, которую мне выдали, когда я потребовала сосисок и картошки. Ворона с интересом нюхает своих червяков, выглядящих ничем не лучше моей картошки. Тянет на ностальгию и сочинение стихов. Плохо.
   — Нет, может, я чего-то и не понимаю, но, по-моему, это свинство, — пробурчал Люц, угрюмо изучая стекающую с ложки дыню.
   — У тебя она хоть вкус и цвет сохранила, — посетовала Кара, — а вот не хочешь попробовать моих червей? Это ж вообще безвкусная гадость получилась!
   — Зато питательная, — рыкнул кэп, наворачивая уже вторую тарелку. Мы все вчетвером грустно за ним наблюдали.
   Люц ковырялся пальцем в тарелке вороны, та внимательно наблюдала за процессом, видимо ожидая, что он выковыряет-таки какого-нибудь червячка. Надежды, как и предполагалось, не оправдались.
   — Может, все-таки ты починишь комп? — в стотысячный раз спросила я у Люца.
   Тот лишь грустно качнул головой:
   — Если копать еще глубже, придется взламывать основные программы, а это чревато временной потерей контроля над кораблем.
   — Я те взломаю, — вызверился комп из динамиков под потолком, — я те так взломаю, что мало не покажется! Не надо больше меня трогать! Особенно если руки не из того места растут!
   Мы уныло замолчали.
   А вообще и зарплата, и питание, а точнее, полное их отсутствие — вещи вполне предсказуемые. Шеф на нас серьезно обиделся и в ближайшие неделю-две видеть не хотел в принципе. Ну а комп — довели мы его сильно. Сначала Люц, а потом еще я добавила… Вот в ходе этой моей последней добавки и полетели программы пищеблока, так что либо ты отключал систему и получал что-то, лишь очень отдаленно напоминавшее еду, зато крайне питательное и калорийное, либо тебе выдавалась еда наугад. Ну, к примеру, заказал ты арбуз, а получил скорпиона, да еще полупереваренного неизвестно кем. Для кого-то лакомство, а кого и вырвать может. Иногда от скуки мы все же экспериментировали. Но чаще питались белой массой, очень радуясь, если кому-то все же повезло и досталось что-то съедобное, и тут же принуждая бедолагу делиться.
   Люц, кстати, хотел все исправить, но корабль забил истерику, объявил, что еще раз копаться в себе не позволит, и начал отключать по очереди все блоки питания, угрожая открыть отсеки и создать внутри космический вакуум.
   Мы сдались, корабль был счастлив. Меня, понимая, кто опять же во всем виноват, баловали «вниманием и любовью», заставляя делать раз в пять больше, чем остальные. Так что дежурства теперь шли почти постоянно, а еще я должна была тренировать в свободное от них и сна время команду в грузовом отсеке, наспех переделанном в спортзал. Эх, жизнь моя — жестянка!
   Но я не сдавалась. Дежурить заставляла Кару: и, пока она бегала по приборной панели, в открытую храпела на стуле перед экраном. А в спортзале выматывала всех упражнениями в антигравитационных условиях так, что потом мне еще долго никто ничего обидного сказать не мог — сил не было.
   Слабаки.
   — И долго нам еще так лететь? — почти со слезами спросил Найт, входя в пищеблок. — Я, конечно, не привередлив, но есть вот это еще неделю смогу вряд ли.
   Я угрюмо ткнула вилкой в тарелку, полностью с ним согласная.
   — Нет. Еще пара дней в пути, и мы можем выйти из гипера, — зевнув, сказал капитан.
   — То есть еще два дня. Слушайте, но ведь у нас же женщина на корабле, может, она нам че-нить приготовит?
   Все заинтересованно заозирались по сторонам, пока Найт тыкал в меня пальцем.
   — Это она-то? — уточнил Люц, разглядывая меня, как блоху под микроскопом.
   Найт кивнул, я скуксилась.
   — Нет, я пока жить хочу, — возмутилась ворона, — черви слишком искусное блюдо, чтобы доверить их…
   Я упорно молчала, даже и не думая спорить, возражать и убеждать всех в своих кулинарных талантах.
   — Тогда будем есть еще два дня эту гадость, — заключил Найт.
   Все пригорюнились и снова принялись изучать мою скромную персону. Я себя чувствовала как бракованный (сильно) товар на базаре, перед которым стоит небогатый, но привередливый покупатель. Хотелось застрелиться.
   — Ну, в конце концов, попытка не пытка.
   — А меня тут никто спросить не хочет? — вкрадчиво поинтересовалась я.
   — Даже если она приготовит что-нибудь несъедобное, всегда можно заставить ее попробовать первой, — с жаром отстаивал свою идею Найт.
   — Я спрашиваю…
   — А если будет сопротивляться? Все-таки боец, — сомневался Люц.
   — А мы ее сковородкой по голове и…
   — Чего?… — Но меня опять не выслушали.
   — Не получится — реакция слишком быстрая, — просветил всех капитан.
   — Я могу помочь! — внезапно вклинилась ворона, а я подавилась следующей фразой. — Представляете, она ни о чем не подозревает, вы отвлекаете ее внимание, а тут я с потолка ка-а-ак…
   — Та-а-ак! — Меня все-таки заметили, а птичка зависла вверх ногами, пойманная за лапу. — Я! Готовить! Не! Буду! Повторить?
   После этого внушительного монолога я демонстративно развернулась и пошла в свою каюту.
   — А если мы заплатим? — вкрадчиво уточнили мне вслед.
   — Сколько?
   Короче, мы договорились. Хотя, стоит признаться, ломалась я долго и в итоге выторговала раза в полтора больше, чем предложили вначале. Ворона орала, что это грабеж, и скидываться отказывалась категорически. Но ее приструнили, отечески побили, и вот она уже сует в общую кучку пару помятых бумажек, рыдая и высмаркиваясь в последнюю. Блин.
   — Итак! Первое: все вон отседова, пока я буду готовить, а то прибью и не замечу.
   Народ спешно засобирался по делам, потому что я как раз рылась в ящике с ножами — некоторыми из них можно было играючи зарезать и динозавра.
   Хмыкнув и вытащив ножик побольше, а также прихватив на всякий случай топор, я оскалилась в улыбке и резко повернулась, нюхая воздух и пытаясь определить, где хранится белково-углеводная гадость.
   Ворона, сидящая на столе, тихо икнула и рухнула в обморок. Я недоуменно на нее посмотрела.
   — Предлагаешь сегодня зажарить птицу? — Я неуверенно потыкала ее пальчиком.
   В следующий момент на нем повисло злобное рычащее пернатое, вцепившееся клювом так, что я аж завизжала от неожиданности.
   — Что случилось? — Народ мгновенно вернулся на кухню, чуть не затоптав нас с вороной. Осмотревшись и не обнаружив ничего криминального, меня все-таки вытащили из угла, куда случайно зажали, сняли с пальца подавившуюся им Кару и теперь терпеливо расспрашивали, кто же орал. Я молчала, так как объяснять, что боец команды испугался какой-то птички, не хотелось.
   — Она меня зажарить пыталась! — наконец-то прокашлявшись, прохрипела ворона и обвиняюще ткнула в меня крылом.
   Парни уставились сначала на нее, потом на меня… Найт облизнулся, а у Люца забурчало в животе.
   Ворона в ужасе допетривала, что, собственно, никто не против.
   — А-а-а!
   — Так, ладно, все!
   Подхватив ворону на руки и вытолкав экипаж обратно на мостик, я закрыла дверь и снова принялась искать белок, по пути объясняя Каре, что мы друзья. В итоге вой все же прекратился и меня даже простили. Ура.
   — Есть, я нашла продукты!
   — Угу, у нас, кстати, кроме этой кашки где-то были бананы, — сообщила Кара, снова сидя в центре стола и с интересом за мной наблюдая глазками-пуговками.
   Я радостно улыбнулась. Точно, и как это я забыла! А где…
   — Правый ящик сверху, второй шкаф от двери.
   — Угу.
   Бананы после детального и крайне критического осмотра были признаны протухше-вонючими. Я с вороной на всякий случай согласилась, но утилизировать покрытые плесенью останки не спешила.
   — Странно, что они так испортились за такой короткий срок.
   — А не фиг их хранить где ни попадя, — раздался голос из динамиков под потолком.
   — Буря?
   — Нет, Карлсон с крыши!
   Я только вздохнула. Ну вот и еще один член команды, с которым предстоит налаживать отношения.
   — Знаешь, это низко — портить еду из-за простой обиды.
   — Что? Да ты!..
   — А если не перестанешь вредничать — еще разок пройдусь по твоим микросхемам.
   Длительное молчание, переходящее в гробовое.
   — Кажись, договорились, — прошептала ворона, перевесившись через край чана с белком у моих ног и старательно его уплетая.
   — Эй, ты что делаешь?!
   Вот так и началась готовка. Кара старательно совалась мне под руку и интересовалась буквально всем, отошедший компьютер старательно язвил и прикалывался, плюнув на курс корабля и наблюдая только за мной, любимой. А я, сжав зубы и изредка вытирая пот со лба, магичила наш первый ужин после поломки синтезатора.
   В голове, естественно, не было ни одного рецепта, зато бурлил энтузиазм и хотелось чего-нибудь сотворить. Раньше такое состояние называлось вдохновением, а теперь… гм, теперь за тебя все сделают машины, в том числе и книгу напишут, и фильм спроектируют за полсекунды, да еще и строго индивидуально. Так что гении и поэты отмерли как класс и стали попросту не нужны. Но я-то мутант! Тэ-экс, посмотрим.
   Сначала я белок залила в воду и долго варила. Потом то, что получилось (комкастое серое месиво), загрузила в духовку и старательно прогрела. Но это еще не все! После этого белок был безжалостно зажарен на сковородке, смешан с углеводами и жирами, еще раз прожарен и окончательно увековечен на стенах огромной кастрюли, которую я откопала аж в подполе (небольшое пространство под полом, не более чем на трех человек в скрюченном состоянии). Отдирали состав от стенок мы вместе с вороной: она — клювом, я — топором. Звуки раздавались страшные, кто-то изредка скребся в дверь, но на мой крик: «У меня топор, и я нервничаю!» — все прекращалось, и мы могли спокойно работать дальше.
   — Готово! — просияла ворона, перетаскивая на тарелки что-то твердое, серое и местами обугленное.
   — Еще нет.
   На меня вопросительно посмотрели.
   — Чего-то не хватает.
   — Пургена, — подсказал комп, — надо же им как-то потом это вывести, а то загнутся!
   Я только отмахнулась, не обращая внимания на потихоньку выдвигающийся справа от меня ящик аптечки.
   — Вот, я поняла!
   Старательно очистив жутко воняющие склизкие бананы, я выбрала участки более-менее съедобного вида и старательно украсила ими… коржи, наверное.
   — Супер! — торжествовала ворона. — Я всех позову, можно?
   Я царственно кивнула, сервируя стол бокалами с водой, ложками, вилками, ножами и пилой. Подумав, все-таки добавила баночку пургена в центр стола. Ну мало ли что…
   При словах: «все го…», выкрикнутых вороной, послышался дробный топот ног, и в пищеблок ворвались голодные мужчины, заинтересованно глядя по сторонам и принюхиваясь к запахам гниения. Ворона тихо сползала по груди капитана, явно застигнутая врасплох и в данный момент соображающая слабо. Я подхватила птичку и жестом радушной хозяйки ткнула пальцем в стол:
   — Еда!
   Народ потрясенно молчал, ожидая продолжения моей реплики.
   — Жрите!
   И снова тишина, Найт зачем-то сделал шаг назад.
   — Эй, вы чего? Я же старалась!
   Мою обиженную мордашку не перенес никто, и под тихий хрип счастливого компа все сели за стол, придвигая к себе тарелки и обмениваясь странными взглядами.
   — А это зачем? — Найт заинтересованно вертел в руках пурген.