Мясников Виктор. Изумруд - камень смерти

   - Федя, - проскрипело за спиной. Это алкаш подал голос. - Феденька, ты меня покормишь?
   - Дед, уйди, а? - отозвался Фарид не поднимая головы.
   Вовец молча отделил пласт белого куриного мяса с поджаристой шкуркой и сунул в готовно распахнувшийся беззубый рот. Мелко жуя, так, что все лицо двигалось, алкаш с довольным видом направился в коридор.
   - Мать только обрадовалась, - снова заговорил Фарид. - Когда меня нет, у ней с отчимом все хорошо. Не люблю я его. А тебя я узнал. Тогда на отвале с сыном был, а мы... Ты ведь меня тоже узнал? В темноте, когда завалило, что хочешь мог со мной сделать. Или там оставить. Мог ведь?
   - Мог, мог, - Вовец опять по-отечески потрепал его по волосам. И то сказать: Фарид всего-то на четыре года старше его Олежки, и в самом деле в сыновья годится. - И ты со мной мог. Но не сделал. Ты ешь давай, успеешь наговориться. А кто такой этот Шуба?
   - Смотрящий, главный в районе, авторитет, в общем, - Фарид промокнул глаза узким вафельным полотенцем и принялся за курицу. Похоже, изрядно оголодал на больничных харчах.
   Вовец расспросил его поподробней о делах Шубы и его людей, о том, как они изложили Фариду ситуацию с прорывом плотины. Ободрил, выложил из сумки гостинцы, дал десятку на сигареты и распрощался.
   Когда вернулся в терапию, Клим тут же кинулся к нему и принялся яростно трясти руку.
   - Поздравляю, Валя нам все рассказала, - радость его была совершенно искренней. - Вот уж не думал.
   - Чего не думал? - так же искренне удивился Вовец.
   - Что вы так быстро поженитесь.
   Порозовевшая Валентина взяла под руку оторопевшего Вовца.
   - Это он уже сам придумал. Ты его, Володя, не слушай. Ему просто гульнуть как следует хочется, вот и пытается на свадьбу раскрутить.
   - Да хотя бы на банкетик мало-мальский, - рассмеялся Клим.
   - Вот ребят выпишут, соберемся семьями и отпразднуем все сразу - и выздоровление, и ваш фарт, и мой, - она глянула Вовцу в глаза и прижалась к нему плечом.
   * * *
   Кентавр и Дыба были раздражены. Шуба со своей шайкой окраинной шпаны не оправдал их надежд. Ленивые, тупые, бездарные истребители пива и жвачки не очистили территорию от хиты, не обнаружили буровую, потому что так далеко не заезжали, и вообще превратили работу в пикник на обочине. Мало того, потеряли двоих убитыми и нескольких ранеными. Слухи о такой катастрофе распространились по всему Тагилу и достигли ушей тех, от кого Шуба тщательно скрывал свою операцию. В результате городские авторитеты выразили свое глубокое разочарование окраинным смотрящим. Он ввязался в какие-то сомнительные дела на чужих территориях, что могло вызвать обострение отношений с местными преступными лидерами. Почти перестал вносить деньги в общак, поскольку не умел увеличить доходы, да ещё понес потери и не отомстил за убитых и изувеченных. Такой человек не мог далее занимать руководящую должность в криминальных структурах, и Шубе ясно дали понять, что его заменят, как только найдется подходящий кандидат.
   Было отчего прийти в уныние. Падение с вершины иерархической пирамиды к самому подножию весьма болезненно. Бывшие подчиненные обычно тут же припоминают все обиды, а кроме того, предстоит заново отбивать для себя местечко ближе к верхам, чтобы не оказаться на нижней ступеньке, так сказать, возле параши. Поэтому Шуба стремглав кинулся к своим екатеринбургским партнерам за содействием. У него ещё имелся шанс остаться наверху. Для этого следовало наказать виновных в гибели его бойцов и срочно добыть денег, да побольше.
   На одной из пригородных баз отдыха состоялось совещание. По отдельности приехали Кентавр, Дыба, Шуба, Коля Ченшин и Аркаша Вершинин, как бы на рыбалку. Никакой сауны, выпивки и закуски в этот раз не было, только минералка, хоть и импортная. Шуба было завозникал насчет ужина и рюмки, но его сразу поставили на место, объяснив, что не гулять собрались, а по делу. Тогда Шуба начал требовать денег в качестве компенсации за бесславно павших и побитых, чем вызвал неудержимый смех у всех присутствующих. А Дыба сказал:
   - Если тебе за них сейчас бабки дать, завтра ты остальных перебьешь и снова за компенсацией явишься. Если они такие бараны, что дали себя замочить, значит туда им и дорога.
   Объяснив всю бесперспективность притязаний, Шубе указали на провал по его вине всей операции и объявили о расторжении договора, чем привели Шубу вначале в замешательство, а потом в дикую ярость. Он принялся рвать у себя на груди рубаху, материться, брызжа слюной, угрожать и махать пистолетом, мол, от него так просто не отделаться, у мафии, мол, длинные руки с острыми когтями. Никого он не испугал. Дыба и не таких видывал, сам на зоне парился в свое время. Кентавр, как бывший комсомольский вождь, тоже не привык склонять голову перед каждым уголовником, да ещё и просчитал ситуацию наперед. Эту вспышку предугадать тоже было несложно, и он к ней морально подготовился. Коля Ченшин сидел у Шубы за спиной на пристенном диванчике и держал руку в кармане на рукоятке "Макарова", снятого с предохранителя. А Аркаша, словно серый мышонок, скрючился в уголке, положив на коленки папку со стопкой бумаги, и тихонько стенографировал происходящее, фиксируя психологическое состояние тагильского партнера. Он тоже просчитал ситуацию и ждал, когда Шуба сломается и начнет клянчить.
   Ждать пришлось недолго. Шуба, влезший без разрешения криминальной верхушки на чужую территорию и пожелавший в одиночку заглотить жирный кусок, не мог теперь обратиться к авторитетам за помощью, а сам по себе ничего не значил. Через пару минут, когда набор угроз и ругани стал повторяться в третий раз, а резкие жесты утомили и сделались вяловатыми, он перестал выглядеть страшным, а сделался смешным.
   - Высказался? - остановил его Кентавр. - Теперь моя очередь. Будем считать, что ты ничего не произнес, а мы ничего не услышали. Хотя обычно такие слова не прощаем. По нашим сведениям, у тебя осложнились отношения с боссами, да и орлы твои ропщут. Короче, или ты прекращаешь выпендриваться и начинаешь работать, или вали в свой Тагил. - Поморщился. - И не тряси пушкой, как молодой боец.
   Шуба скис. Он прекрасно понимал, что его нанимают для выполнения грязной работы, а потом собираются выбросить за ненадобностью, но выбора не оставалось. Убрал свой облезлый ТТ и, катая желваки на щеках, кивнул. К столу подсел Ченшин и расстелил карту. Он получил нагоняй гораздо раньше, но сохранил самообладание. В общем-то ему уже незачем было работать на эту фирму, но резко уходить не хотелось, чтобы не вызывать лишних подозрений. Объемистый пакет с изумрудами он припрятал у себя в гараже, и теперь предстояло найти покупателей.
   - Так, - сказал Ченшин, - вот здесь обосновались наши конкуренты. Намереваются приступить к разработке месторождения изумрудов. Надо им испортить малину.
   * * *
   Странное ощущение - проснуться среди станков и ящиков с камнями. А в плечо уютно посапывает молодая женщина. Ее густые каштановые волосы пахнут ромашкой, а теплое дыхание согревает руку. Вовец осторожно, чтобы не разбудить Валентину, дотянулся до часов. Уже восемь, впрочем, не так уж и много, можно ещё понежиться в постели с любимой женщиной. Валентина сонно пошевелилась, потерлась щекой и осторожно поцеловала Вовца в грудь, двинула головой, откидывая волосы с лица.
   - До чего же хорошо! - она потянулась, обняла Вовца и крепко прижалась к нему полной грудью. - Давай весь день проваляемся? Тебе ведь тоже хорошо?
   - Еще как! - он провел ладонью по её гладкой спине.
   - Лучше, чем с другими?
   - У меня нет других, - улыбнулся Вовец, - да и не надо.
   - Не будешь объявление в газету подавать про женщину с ребенком?
   - Теперь уже поздно, постаралась одна перехватчица, - он потрепал её каштановые локоны, глубоко погружая в них руку, - а жаль, такое классное объявление пропало, полночи сочинял.
   - Ну-ка, - Валентина подняла голову, с интересом поглядела в глаза Вовцу, - огласи.
   - Значит, так, - он откашлялся, как артист, настраивающий голос, и с пафосом объявил: - "Мужчина! Будет рад!"
   - Здорово! - восхитилась Валентина. - Прямо в точку. А теперь я отвечаю через ту же газету. - Она тоже откашлялась и артистически откинула руку. - "А уж я-то как рада! Подпись - Женщина."
   И тут противно зазвонил телефон. Валентина со вздохом отлепилась от Вовца, завернулась в одеяло, нехотя пошлепала босиком в другую комнату. Вовец, оставшийся голым на раскладном диване, прогнулся, потягиваясь, и обессиленно расслабился. Прошедшая ночь по энергозатратам равнялась дню работы в шахтном забое.
   - Володя! - крикнула из другой комнаты Валентина. - Это тебя! Вернулась, придерживая на груди одеяло, и ещё раз повторила удивленно: Тебя спрашивают. Ты кому-то номер уже успел дать?
   - Даже не думал, - Вовец был удивлен не меньше.
   Он быстро натянул брюки и прошел к телефону, ломая голову, кто бы мог ему сюда звонить? Внутренний голос сразу подсказал, что ничего хорошего этот звонок не принесет. Вовец поднял со стола трубку и, вкладывая в голос некую решительность, хрипло спросил:
   - Кому я нужен? - У него ещё успела мелькнуть мысль, что кто-то ошибся номером, а имя совпало.
   - Какой-то голос у тебя странный. Не выспался, что ли? Хотя с такой девушкой, наверное, трудно уснуть.
   Это был тот самый таинственный вымогатель. У Вовца голова кругом пошла. Откуда тот знает номер телефона? Как он его выследил? Они с Валентиной вчера вместе сходили в больницу к ребятам, потом завернули в магазины и больше из дому не высовывались.
   - Никак нам с тобой толком поговорить не удается. Ты только трубку не бросай, - обеспокоился неизвестный, - разговор есть серьезный. Слышишь?
   - Слышу, - отозвался Вовец. - Чего надо?
   - Я же сказал уже - серьезный разговор. Конкретно - деловое предложение.
   - Понял, предложение настолько заманчивое, что отказаться нельзя, Вовец не скрывал иронии, - а если откажусь, то будет плохо и мне, и моим родственникам, и друзьям, и знакомым, и даже соседям.
   - Ничего подобного. Я не собираюсь тебя шантажировать, мне нужен добровольный партнер. И отказаться ты сможешь, но только после разговора. И будет лучше, если мы встретимся прямо сегодня. А станешь упираться и дальше, тогда придется тебя подвести к ситуации, когда сам начнешь проситься. Кстати, если ты действительно выбросил камни в помойку, они пропали. Мне они не нужны, и я в мусоре не роюсь, по крайней мере в таком. Ну так как, встречаемся сегодня?
   - Хорошо. Где и когда? - в конце концов следовало разобраться в этой истории с ранними звонками и поставить точку.
   - Совсем другой разговор, - обрадовался неизвестный собеседник, сразу бы так. Поскольку на работу тебе только первого сентября и ты человек свободный, то к трем часам я подойду к тебе домой, чтобы вы с девушкой успели в больницу сходить. Только ты уж будь один, пожалуйста, разговор конфиденциальный. До встречи.
   Появилась Валентина в домашнем халатике, снова прижалась к Вовцу.
   - Ладно, раз уж поднялись, пойду завтрак приготовлю, - она ласково потрепала Вовца по подбородку. - А тебе идет борода, пусть ещё немного отрастет, не сбривай пока. Ты можешь ещё поваляться, я позову. Или тебе завтрак в постель подать?
   - Еще чего, - возмутился Вовец, - я же не лежачий больной и не аристократический выродок, чтоб в койке кормиться.
   Он отметил и оценил, что Валентина совершенно не обмолвилась о странном звонке и ничего не спросила. Редкая женщина способна на такое наступить на горло собственному любопытству и ревности. А поскольку Валентина поступила столь сдержанно и мудро, Вовец прошел следом на кухню и все ей рассказал. Девушка его откровенность тоже отметила и оценила. Чтобы там ни говорил неизвестный абонент, Вовец не собирался что-то таить от близкой подруги, за исключением некоторых кровавых подробностей своей жизни, которые ей знать все равно ни к чему.
   Вовцу, кроме других соображений, требовался собеседник для того, чтобы логически, как говорится, прокачать ситуацию, осмыслить её. Умная Валентина может правильно поставить вопросы и дать толковый совет. За завтраком они спокойно обсудили телефонный разговор и сделали некоторые выводы.
   Для того, чтобы выяснить номера телефонов, ситуацию на работе у Вовца и другие подробности его жизни, тот человек должен иметь доступ к закрытой информации. Значит, он связан либо с мафией, либо с органами. Мафия не стала бы церемониться, а сразу взяла бы в оборот, так что этот вариант, слава богу, отпадает. Человек из органов преследует, скорее всего, какой-то свой личный интерес, иначе вызвал бы повесткой или сам явился на дом безо всяких звонков. Возможны ещё варианты: неизвестный нанял частное сыскное агентство для сбора сведений, вхож в высокие кабинеты или имеет друзей в органах. В любом случае, прямой угрозы пока не просматривается. Надо его выслушать, а потом решать, как жить дальше.
   Разделив таким образом свое беспокойство на двоих, Вовец почувствовал себя гораздо уверенней и сел рядом с Валентиной учиться резке камня. Узкий алмазный диск вращался на валу небольшого электродвигателя, нижняя кромка диска касалась воды, налитой в ванночку. Таким образом охлаждалась режущая кромка. Валентина внимательно рассматривала камень в ярком свете лампы, медленно поворачивая его. Яркие зеленые блики падали ей на лицо и руки.
   - Вот, смотри, - говорила она, - трещина отражается, отсвечивает изнутри. - Узким черным маркером Валентина провела линию-отметку. - Трещина идет до середины кристалла, поэтому пилить надо с противоположной стороны, навстречу трещине.
   Она макнула камень в ванночку и поднесла к вращающемуся диску, сразу глухо зарокотавшему, словно довольный кот, получивший пищу. Сделав пропил до трещины, Валентина разломила кристалл руками. Вовец прилежно следил за всеми её манипуляциями, вертел изумруды в лучах лампы, радуясь каждой неожиданно открывшейся трещине. Он даже отпилил кусок, пронизанный массой слюдяных чешуек, и пришел к выводу, что ему камнерезное дело по душе. Иногда Валентина увлекалась работой, забывая об ученике, начинала действовать быстро: с одного взгляда определяла все изъяны камня и быстро принималась пластать его на алмазном диске, отсекая все лишнее, на глазах уменьшая его объем в три-четыре раза.
   Потом они сходили в больницу, и прямо оттуда Вовец отправился к себе на квартиру, ждать визита неизвестного. Поставил чайник, намолол кофе, посмотрел в холодильнике, из чего можно соорудить бутерброды. Кто бы ни пришел, а встретить его надо, как подобает.
   Ровно в три часа звякнул дверной звонок. Вовец, сдерживая волнение, отпер дверь и впустил мужчину средних лет, крепкого телосложения, с загорелым лицом. Одет он был в непритязательные джинсы и синюю футболку с какими-то рекламными надписями на груди и спине. Крутым не выглядел, держался спокойно, можно сказать, по-деловому. Лицо прикрывали затемненные очки, похоже, с диоптриями. Темно-русые волосы были коротко пострижены. Весь облик его оказался настолько невыразителен, стандартен, что Вовец испытал даже некоторое разочарование. В руках мужчины имелась только маленькая мужская сумка-бумажник, тоже весьма заурядного вида.
   Он сразу прошел на кухню, очевидно, привык, что в России все мужское общение, как правило, происходит именно здесь. Вовец молча поставил на стол пепельницу, большие фарфоровые бокалы, налил в них кофе. Так же молча выставил сахарницу с чайными ложками и блюдо с бутербродами. Мужчина, не говоря ни слова, вытащил из нагрудного кармана футболки сигарету, щелкнул зажигалкой. Несколько минут они сидели, попивая кофе, гость ещё и курил, но разговор не начинался. Похоже, каждый выжидал, когда у противника кончится терпение. Но ни тот, ни другой не проявляли нервозности.
   Наконец кофе был выпит, сигарета докурена до фильтра. Гость распахнул сумочку, вынул красные "корочки", раскрыл и положил на стол перед Вовцом. Тот взял удостоверение в руки и внимательно вгляделся. Подполковник Косарев Александр Владимирович, Федеральная служба безопасности. Что ж, нечто подобное предполагалось. Удостоверение, похоже, подлинное. Вовец его закрыл и, возвратив гостю, посмотрел выжидающе.
   Подполковник Косарев улыбнулся и прервал молчание:
   - Вас ничем не удивить, Владимир Павлович. Завидую вашему самообладанию.
   - У вас оно не хуже, - пожал плечами Вовец, - чему ж тут удивляться? Понятно, что человек из конторы легко может установить личность, адрес, телефон. Опять же слежка.
   - Вы таким брезгливым тоном это сказали, - усмехнулся подполковник. Не прятались бы, не пришлось бы вас и разыскивать.
   - Эка хитрость! Небось, у больницы подловили.
   - Действительно, Владимир Павлович, вам не откажешь в определенных способностях. Когда пришло сообщение о прорыве лесной плотины, я послал запрос в больницы и сразу нашел твоих приятелей, а там и ты объявился. Ты надежный товарищ, на тебя можно положиться.
   - Мы уже на "ты"? - поморщился Вовец.
   - Конечно, я ведь всего на четыре года старше тебя. Да и тебе, Вовец, гораздо привычнее на "ты".
   - Что ты хочешь? - Вовцу не понравилось, что его назвали именем, принятым только между своими, и он решил переходить к делу.
   - А ты ещё не догадался? - Полковник достал и прикурил новую сигарету. - Предлагаю сотрудничать.
   - То есть стучать? - Вовец задумался. - Интересное предложение.
   - Стучать, доносить, закладывать, - Косарев оставался спокоен, русский язык богат. Служить Родине, правосудию, защищать честь и достоинство граждан. Я занимаюсь экономической безопасностью. Конкретно оборотом драгметаллов и иных валютных ценностей. - Выпустил колечко дыма и проследил, как оно растянулось и смялось в воздухе. - Изумрудами в том числе. Мы не имеем права выпускать их добычу из-под контроля.
   Вовца мучила только одна мысль: знает или нет подполковник Косарев об их добыче? Если знает, то почему не берет с поличным? А если не знает, то какой он к черту кагебешник? Так знает или нет?
   - Да, - продолжал Косарев, - нас интересует, кто добывает изумруды, в каком количестве, по каким каналам и куда они уходят. В последнее время несколько снизился их сбыт внутри страны, потому что появились левые камни, дешевые. А это означает недополученные акцизы, налоги и так далее. Но и это ещё не все. Может повториться ситуация, которая сложилась на мировом рынке алмазов - переизбыток и падение цен. Сейчас мировой рынок изумрудов находится в состоянии баланса, предложение соответствует спросу и удовлетворяется полностью. Но этот хрупкий баланс легко нарушить, и тогда цены упадут. Россия недавно заключила контракт на поставку крупных партий изумрудов израильской ювелирной фирме по мировым ценам, и если сейчас на рынок кто-то выбросит партию сырья по демпинговым ценам, мы вынуждены будем продавать изумруды по той же низкой стоимости. И у нас есть сведения, что эти изумруды для подрыва рынка подпольно скупаются здесь, в Екатеринбурге. То есть нашими же камнями нам же и по башке.
   Вовец был патриотом России. В грудь себя не бил, на митингах не орал, но сердцем понимал, что значит - за державу обидно. Сейчас ему за державу стало чрезвычайно обидно. Но и превращаться в заурядного стукача не хотелось даже по столь веской причине. Не чувствовал в душе призвания к такого рода деятельности.
   - И что от меня потребуется? - задал осторожный вопрос.
   - Информация, - Косарев оживился. - Сам понимаешь, мы люди городские, кабинетные, да и образование не совсем то, что здесь требуется. Я в эти леса пару раз выбрался, а куда идти, на что смотреть, понятия не имею. Хорошо, ты на глаза попался. У меня все же память профессиональная, вспомнил твою фотографию из личного дела.
   - Из какого дела? - Вовец похолодел. Дело какое-то. Темнит подполковник.
   - Прошлым летом производилось следствие в отношении неофашистской группы "Вервольф", занимавшейся подготовкой боевиков. Была там куча трупов, а ты проходил как свидетель и потерпевший. Вспомнил? Тогда же тебя проинструктировал полковник Васильев и, как положено, завел агентурное дело. Правда, полноценной вербовки не провел, а сам вскоре трагически погиб, - Косарев вздохнул, - на боевом посту.
   Вовец напряженно ждал. Он давно выбросил из головы события прошлого лета и не хотел вспоминать. Тогда он попал в скверную ситуацию, а Васильев, как ему показалось, протянул руку помощи. И если бы предложил тогда подписать какую-нибудь бумагу о сотрудничестве с госбезопасностью, Вовец не колеблясь подмахнул бы её, лишь бы не остаться один на один с бандой убийц. Но сейчас ситуация была совсем другой. Существовала только одна серьезная опасность - со стороны самих органов.
   - Так вот, - продолжал Косарев, - я вспомнил твое дело, а потом увидел, как ты разделался с теми молодыми идиотами. Подготовки у тебя никакой, зато есть воля, самообладание, целеустремленность, находчивость, да и девушку не бросил, тоже плюс большой в твою пользу. Такие люди нам очень нужны. Конечно, в штат тебя никто не возьмет, и не надейся, но в качестве агентурного работника - вполне. Сразу скажу, что зарплаты у нас нештатникам не платят. Но зато тебе и твоим приятелям, естественно, будет дозволено продолжать добычу изумрудов.
   Вовец молчал и думал. Подполковник в штатском ненавязчиво подводил его к мысли о неизбежности сотрудничества, поскольку в противном случае пострадают ребята и, главное, Валентина. В сущности выбирать особого не приходилось. Либо сопротивляться, пока не прижмут как следует, и тогда согласиться на предложение Косарева, успокаивая себя мыслью, что вынужденно пошел на вербовку, либо соглашаться сразу, не подвергая бригаду и себя самого лишнему риску.
   - Что я буду должен делать? - спросил Вовец.
   - Ну, милый мой, так вопрос не ставят, - усмехнулся Косарев. - Сейчас я тебе растолкую тонкости оперативной работы, принципы связи и так далее, а ты откажешься и станешь обладателем секретной информации. А я окажусь дураком, не соответствующим должности. Я и так тебе лишнего сказал.
   - Хорошо, - твердо сказал Вовец, - я согласен стать вашим агентом.
   - Сотрудником, - поправил его Косарев. - Не сомневался, что мы найдем общий язык. Если заметил, я тебя не шантажировал, не ловил на нарушении закона и не припоминал некоторых несуразностей в твоих показаниях по делу "Вервольфа". Ты умный, покойный Васильев тут оказался абсолютно прав, и все схватываешь на лету. Сейчас я продиктую тебе текст заявления, потом заполнишь анкетку и пару форм.
   Когда подполковник ушел, сложив в сумочку исписанные бумаги, Вовец ещё с полчаса сидел на кухне, уставясь в одну точку, опустошенный и ожесточенный. Честно говоря, он не мог понять, плохо поступил или, наоборот, правильно. В стране, где доносительство на протяжении сотен лет поощрялось и развивалось, а для немалой части населения до сих пор остается вполне приемлемым способом сведения счетов, самоутверждения и удовлетворения элементарной зависти, где министры и политики перед объективами телекамер на весь мир размахивают грязными подштанниками своих противников, ничего особо позорного в секретном сотрудничестве с тайными службами нет. Кое-кто даже позавидовать может. А большинство просто боится таких секретных сотрудников. С другой стороны, в среде интеллигенции доносчиков презирают. Но это в первую очередь относится к политическому надзору, которым сейчас, в эпоху некоторой демократии, почти не пахнет.
   В общем, Вовец себя успокоил. Будучи патриотом России, он не хотел, чтобы Родина понесла ущерб от махинаций на международном рынке изумрудов, но не будучи патриотом нынешнего российского государства, на каждом шагу норовившего содрать с него три шкуры, он не собирался делиться с ним своими доходами и добытыми самоцветами. И тут сотрудничество с госбезопасностью открывало лазейку. Косарев, правда, предупредил, что часть добытого сырья придется сдать. Возможно, что и кое-какие заработанные деньги тоже, когда будут брать с поличным перекупщиков. Но Вовец был склонен думать, что так просто с заработанным не расстанется. Еще Косарев собирался вместе с ним совершить поход на изумрудоносные территории, чтобы лично освидетельствовать обнаруженные месторождения.
   В обмен на согласие о сотрудничестве Вовец получил информацию необыкновенной важности. Косарев, вероятно, и не подозревал, чего она стоит. Если правда, что некая зарубежная фирма тайно скупает в Екатеринбурге изумрудное сырье, то израильский контрагент Клима и есть представитель той фирмы. Следовательно, он располагает очень солидными деньгами. Тот, кто решился опрокинуть мировой рынок изумрудов, мелочиться не станет, тут могут оказаться задействованы сотни миллионов долларов. Во всяком случае, никакого подвоха со стороны заграничного оптового перекупщика быть не должно, он заинтересован в том, чтобы скупить максимально возможное количество изумрудов.
   Просчитав таким образом ситуацию, Вовец воспрянул духом. Все получалось замечательно. Надо будет толкнуть израильтянину партию камней, получить деньги, а потом преспокойно сдать его госбезопасности. Если Косарев думает, что хитники поделятся с ним добычей, то он заблуждается, хватит с него этого экономического диверсанта, пусть у него изымает изумруды и валюту.
   Довольный собой, Вовец отправился к Валентине, прихватив из дому некоторые необходимые вещички. По пути заглянул в уличный бар и хлопнул полтораста граммов водки, чтобы отметить это дело. Валентине же сказал, что все ночные и утренние звонки всего лишь розыгрыш, устроенный старым приятелем-раздолбаем. Он явился к нему в гости в три часа с бутылкой водки, они пообщались и расстались. Валентина вздохнула с облегчением, попеняла, что, небось, ничем не закусывали, и принялась кормить Вовца.