- Увы, - развел руками Вершинин. - Лицензия на работу с золото-валютными ценностями у банка есть, но необработанные драгоценные камни, тем более у частных лиц, покупать нельзя. Это незаконно. Так же как и добыча изумрудов частными лицами.
   - Я в курсе, - согласно кивнул Вовец, - и в общем-то особо не рассчитывал на вашу контору. Ладно, мне пора. - Он направился к дверям.
   - А если я распоряжусь вас не выпускать? - неуверенно, словно высказывая некое маловероятное предположение, подал голос Вершинин.
   - Сейчас шею тебе сверну на всякий случай и выйду спокойно, пропуск-то подписан, - тоже неуверенно, словно грубо пошутил, сказал Вовец, изобразив принужденную улыбку. Но глаза смотрели внимательно, безо всякого юмора.
   Он вышел за дверь, миновал коридор, пересек холл, где у стойки пара клиентов разговаривала с операционистками, отдал на выходе пропуск. Охранник нажал кнопку, с жужжаньем открылся электронный замок, и Вовец очутился на улице. Ощущение, что он побывал в пасти крокодила, не покидало его. Крокодил пасть не захлопнул, дал спокойно прогуляться до самой глотки и выпустил. Вершинин парень непростой, только простачком прикидывается. Он не торопится высказываться, предпочитает помалкивать, слушать и провоцировать шутливыми вопросами. Угадать ход его мыслей и возможные поступки вряд ли удастся. Надо его просто опасаться. А лучше всего заключить с ним союз. Ченшина Вовец подставил: скорее всего, тот теперь лишится поддержки корпорации, стоявшей за спиной. Это умерит его пыл и желание связываться с Вовцом и его командой.
   * * *
   Но Вовец опоздал. Если бы он днем раньше поговорил с Вершининым, Ченшин сейчас сидел бы, поджав когти. Но в это самое время он находился в квартире Валентины. Как Вовец и предполагал, бывший следователь запросто узнал в больнице адреса Сержа и Серого. После этого, пользуясь прежними контактами, моментально выяснил, кто совместно с ними проживает. Сестра Серого сразу привлекла его внимание, особенно тем, что после школы закончила уникальное ГПТУ-42, получив экзотическую специальность огранщика бриллиантов. Ченшин тут же направился к ней домой в сопровождении двух охотников-браконьеров - Двужильного и Басмача.
   Вовец строго проинструктировал Валентину, когда и кому можно открывать дверь. Вкратце инструкция звучала так: никому. Но Ченшин знал волшебное слово. Он решительно позвонил, а когда из-за двери спросили: "Кто там?" ответил: "Из больницы. С вашим братом плохо." Дверь тут же распахнулась, и трое мужиков ворвались в квартиру. Валентина и пикнуть не успела, как ей завернули руки и защелкнули на запястьях браслеты наручников, потом бросили на диван лицом к стенке. Так что она не видела толком, кто хозяйничал у неё за спиной.
   Ченшин сразу прошел во вторую комнату, присвистнул, увидев такое количество оборудования и инструмента, и сразу обнаружил картонную коробку с изумрудными заготовками. Он аккуратно пересыпал их в полиэтиленовый пакет и засунул в карман. Обрезки кристаллов его не заинтересовали. Некоторое время, не больше пяти минут, он ещё похозяйничал, но ничего интересного для себя не отыскал. Деньги не тронул, не та сумма, чтоб мараться. Но не смог удержаться, чтоб не унизить девушку, а косвенно Вовца. Сунул руку за пазуху Валентине и потискал грудь. Та попыталась его укусить, но Ченшин другой рукой схватил её за волосы, запрокинув голову. Потом крепко связал плачущей девушке ноги и снял наручники. На спину положил камень, взятый со стеллажа, и сказал:
   - Это граната. Чеку я вытащил. Если пошевелишься, скатится и взорвется. Поэтому лежи тихо. Двери я закрывать не буду, кто-нибудь придет и аккуратненько снимет, а чеку вставит обратно. Я её на стол положу.
   Ченшин успел сделать всего пару шагов в сторону выхода, как Валентина резко повернулась. Камень с грохотом покатился по полу. Бывший следователь бросился бежать. Два его помощника уже ушли и ждали в машине, а оставаться один на один с разъяренной тигрицей ему не улыбалось. Валентина в ярости разорвала бы его в клочья. Если бы не связанные ноги, она бы наверняка догнала его на лестнице и отделала как следует. При её росте и комплекции это не составило бы большого труда.
   Через полчаса пришел Вовец и застал её всю в слезах. Валентина плакала не о камнях, хотя ей очень жалко было свой пропавший труд, три дня старалась, а от обиды и злости. Она рассказала, что случилось. Вовец воспринял все произошедшее, как ей почудилось, почти равнодушно, со спокойным лицом. Его волновал только один вопрос:
   - Валюш, а тебе они ничего не сделали? Скажи мне правду.
   - Нет, ничего, - помотала головой, промокая щеки платком, - только этот, паскуда, который в машине тогда сидел, излапал всю. Пойду, душ приму, а то вся как в грязи извалянная.
   - А это был точно Ченшин? - допытывался Вовец. - Ты не ошиблась? Именно тот, который на ярмарке предлагал наши изумруды?
   - Да тот, тот, - Валентина всхлипнула в последний раз и пошла в ванную.
   Вовец вынул из кармана визитную карточку с голограммой и набрал номер вершининского телефона. Несмотря на внешнее спокойствие, внутри он весь кипел, с трудом себя сдерживая, чтоб не сорваться на ругань. Но срываться было нельзя. Человек, теряющий самообладание, теряет все. Телефон оказался занят, и Вовец получил возможность собраться, обдумать предстоящий разговор и окончательно успокоиться. Собственно говоря, что произошло? Старый знакомый Ченшин в сопровождении ещё двух типов, возможно, тоже знакомых, совершил чисто уголовный налет, вторично захапал камни, только уже отшелушенные от всего лишнего, и оскорбил девушку. Прямой угрозы для бригады хитников не возникло, материальный ущерб тоже можно перенести. В сущности, это всего лишь неполученный доход. Осталась только обида, да оскорбленное самолюбие взыграло. В конце концов можно плюнуть на все это и забыть, продолжать заниматься своим делом, не отвлекаясь на такие вот частности. Подумаешь, пропало семьсот карат, да у них ещё килограммы в лесу остались. Не станет Вовец специально гоняться за этим подонком. Подвернется случай, рассчитается сполна, а пока хватит и телефонного тычка. Он наконец соединился с Вершининым.
   - Аркадий Александрович, это Меншиков. - Вовец старался говорить ровно, не проявляя эмоций. - Я был у вас час назад.
   - Рад слышать ваш голос, - телефонный кабель не мог передать всей радости, которую вложил в свои слова Вершинин. - Что хотите сказать?
   - Да ничего хорошего. Порядочные люди так не поступают.
   - Что случилось? - забеспокоился банковский референт.
   - Пока я с вами кофеи распивал, наш общий друг Коля Ченшин посетил мою девушку и очень сильно её обидел. Да ещё и обворовал на тридцать тысяч долларов. А теперь скажите, как я все это должен расценить? Как некое предупреждение с вашей стороны? Рискнули наехать?
   - Да упаси бог! Хорошо, что вы сразу позвонили. Мне даже трудно поверить в подобное. Мы разберемся с Ченшиным, я вам обещаю. Все будет возвращено и компенсировано.
   - Ладно, Аркадий Александрович, но имейте в виду, что человек ваш, значит, и спрос с вас тоже. А сейчас я эту выходку расцениваю как начало войны. Пока только с Ченшиным. Естественно, что ни о каком сотрудничестве с вами, пока эта ситуация не прояснится, не может идти и речи. Я этой скотине башку отвинчу, - сорвавшись, закричал Вовец, - а потом за вас возьмусь, если все не вернете!
   Вовец бросил трубку. Он специально заорал под конец разговора, чтобы Вершинин хоть немного забеспокоился. Ченшина необходимо было лишить поддержки со стороны его боссов. Для них должно быть выгоднее освободиться от скомпрометировавшего себя неудачника, провалившего дело и замаравшегося в уголовщине, да ещё и нажившего врагов.
   * * *
   Валентина подняла трубку зазвонившего телефона. Спрашивали Вовца. Он выключил шлифовальный станок, недовольно отложил агатовую пластину. Подполковник Косарев вызывал на связь. Встречу назначил на конспиративной квартире в Ботаническом районе. Адрес Косарев велел запомнить, не записывать. Вовец все-таки записал, чтобы не забыть, во-первых, а во-вторых, назло подполковнику, проявив таким образом собственную независимость. Его смешила вся эта конспирация. Ну кому надо их выслеживать?
   Ботанический был новым районом, отличавшимся от остального Екатеринбурга абсолютно нехарактерным равнинным ландшафтом. Раньше здесь располагался аэродром, откуда летали маленькие самолеты местных авиалиний. Тогдашний Свердловск разрастался, и аэродром почти в самом центре города сделался слишком опасен, да и место под строительство требовалось. Самолеты перелетели на новый аэродром в Арамиль, а здешнее зеленое поле застроили серыми высотками. Принцип нумерации домов Вовец долго не мог понять. Никто из прохожих не сумел указать направление, все жители только что переехали и не знали ничего. Кругом шло строительство, вместо дорог лежали разбитые грязные колеи и гравийные насыпи. Кучи земли и строительного мусора громоздились где попало.
   Совершенно отчаявшись найти нужный дом, с трудом сдерживая раздражение, Вовец неожиданно увидел на стене нужный номер, косо намалеванный желто-коричневой половой краской. Видно, кто-то из жильцов проявил инициативу, чтобы не плутать в поисках собственного дома. Подполковник встретил Вовца с недовольным видом, попенял на опоздание. Тот огрызнулся, мол, нечего забираться в такой район. Косарев снисходительно объяснил, что ещё лет пять здешние жители не запомнят соседей в лицо и не будут обращать внимания на посторонних. Двухкомнатная квартира оказалась обставлена в бедном казенном стиле, словно из общежития мебель перевезли. Не было ни холодильника, ни телевизора. Из домашней техники имелись только электроплита да телефон.
   Косарев усадил Вовца за письменный стол, положил перед ним несколько листков бумаги, ручку и сказал:
   - Пиши обо всем, что имеет отношение к изумрудам.
   - Опер велел про всех писать, - хмыкнул Вовец. - Друзей обязательно закладывать?
   - Желательно, - бросил Косарев, выходя в другую комнату. Там он развалился на диване, вытащил из портфеля пачку газет и журналов, настраиваясь на долгое ожидание.
   Вовец почесал переносицу обратным концом ручки и вывел крупным чертежным шрифтом название своего агентского доклада: "Всё, что имеет отношение к изумрудам". Полюбовался на дело рук своих и начал излагать.
   Изумруд - хромсодержащая разновидность благородного берилла. Прозрачные, имеющие различные оттенки зеленого цвета ювелирные разности относятся к драгоценным камням первого порядка наравне с алмазом, рубином и сапфиром. Считался чрезвычайно редким, пока в 1830 году не было открыто месторождение на Урале. В настоящее время добывается в Колумбии, Бразилии, Зимбабве, Танзании, ЮАР, Австралии, Индии и России.
   Сделав необходимое, на его взгляд, вступление, Вовец перешел к текущим событиям. Он обстоятельно описал месторасположение обнаруженных вдоль проселочной дороги скважин, тем более, что карта, выученная вдоль и поперек, четко отпечаталась у него в памяти. Потом рассказал о делянке, где бурильщики обнаружили слюдитовую зону и месторождение изумрудов. Ночное побоище опустил, но о вооруженной охране, хватающей неосмотрительно забредших людей, поведал. И бригаду милиции, наезжавшую к ним в гости, помянул. Потом перешел к тагильской шпане, оседлавшей дорогу и избивавшей всех подряд. Следом настал черед Коли Ченшина и троицы мрачных мужиков с винтовками. Тут Вовец красок не пожалел, особенно черной. Он постарался дать словесные портреты всех, кого запомнил. Не забыл включить эпизод с нападением на Валентину. Поскольку Косарев оказался свидетелем этой драчки, Вовец лишнего плести не стал, но заметил между прочим, что гебист мог бы не отсиживаться в кустах, а помочь маленько. Историю с подрывом входа в штольню, своим спасением, избиением хитников и разрушением плотины он изложил в собственном варианте, несколько отличном от подлинных событий. Например, из этого рассказа было совершенно непонятно, откуда у Киборга взялась взрывчатка. Очевидно, свою принес. Шахта предстала в виде короткого коридора, а плотина упала от легкого тычка.
   Исписав таким образом пять листов и потратив два часа времени, Вовец поднялся из-за стола и прошелся, разминаясь. Таким обстоятельным писательским трудом он не занимался, пожалуй, со студенческих времен. Косарев решил, что он уже закончил, но Вовец сказал, что к самому интересному только подступает, и сел за продолжение. Подполковник же снова углубился в журнал "Деньги", видно, они у него были, раз учился правильно с ними обращаться.
   Вот теперь Вовец с мстительным удовольствием расписал, так сказать, новые приключения Ченшина. Как тот явился на "Минерал-шоу" продавать ворованные изумруды, но вынужден был расстаться с ними. При этом приглашал работать в его фирме, даже дал визитную карточку человека, с которым следует вступить в контакт по этому поводу. Но потом, точнее, прямо сегодня ворвался с двумя помощниками в квартиру Валентины и снова украл все изумруды, уже подготовленные для огранки. При этом девушку унизил гнусным образом, всю излапал, а на спину положил камень, сказав, что это граната. Валентина, оскорбленная до того, что жизнь не дорога, сбросила эту "гранату", чтобы самой погибнуть и гада этого достать. Но камень не взрывается.
   После этого Вовец рассказал о своем визите к референту управляющего банком "Евразия". Тихий, застенчивый Вершинин предстал монстром преступного мира, замаскированным под мелкого клерка. Он вербовал Вовца и предлагал шестьсот долларов в месяц. Размяв пальцы, Вовец одним небольшим абзацем сообщил об израильско-подданном Иване Кацмане, скупавшем изумруды и хваставшимся этим. О своем катании на лодке с вышеупомянутым рыжим иудеем он из скромности умолчал. О проданных камнях и полученных долларах - тем более. Вовец был уверен, что бесшабашный русский еврей, готовый выпивать и трепаться с каждым встречным, давно попал в поле зрения чекиста Косарева, так что умалчивать о нем нельзя - вызовет подозрения. Закончив на этом, Вовец прогнулся, потом потянулся, разминая усталую спину, и спросил:
   - Подпись разборчиво ставить или так, попроще?
   - Фамилии не надо, - тут же отозвался Косарев. - Подпиши: Слесарь. Это твой агентурный псевдоним.
   - Ну спасибочки, товарищ подполковник, - разочарованно протянул Вовец, - что хоть просто слесарь, не сантехник.
   - Что, не нравится? - засмеялся Косарев. - Звучит неэстетично?
   - Да как-то, знаете... Вон в книжках какие клички - Трианон, Алекс, Юстас, "ноль ноль семь". Юстас - Центру. Звучит! А тут: Слесарь сообщает. Тьфу. Словно к начальнику участка пришел клянчить гаечный ключ.
   - Ладно, не придирайся. У меня вон один есть - Крючок. И ничего, подписывается. И звонит, тоже себя называет Крючок. Хочешь быть Крючком?
   - Нет уж, - замахал руками Вовец, - ни Крючком, ни Живцом, ни какой другой Наживкой. Еще проглотит какая-нибудь Акула. Слесарем как-то спокойней. А, может, меня в Рыбака переименовать?
   - Рыбак у меня пятнадцать лет уже работает. Каждый второй хочет быть Рыбаком, никакой фантазии. Закончил писать? Сдавай. Можешь журнальчик полистать, а я пока почитаю, что ты там наврал. - Он взял пачку исписанных листов и принялся быстро их просматривать.
   - Так ведь не зря же я хотел Рыбаком стать, - Вовец повалился на диван. - Мы, Рыбаки, все такие. Рассказ без вранья, как уха без соли, если не хуже.
   - А что может быть хуже? - спросил Косарев, продолжая читать. Похоже, он, как Юлий Цезарь, мог одновременно читать, писать и говорить по телефону.
   - Без рыбы! - ответил Вовец и уткнулся в журнал.
   Быстро просмотрев все листы, Косарев принялся их перечитывать заново, но уже медленнее. Иногда отрывался от чтения и секунд на десять замирал, задумавшись, словно вспоминая что-то, сопоставляя или таким образом давая информации отложиться в мозговой картотеке. Минут через пятнадцать убрал доклад Вовца в папку, папку в портфель, и сказал:
   - Что ж, неплохо, - похвалил и пояснил, за что: - Орфографических ошибок практически нет, изложено связно, подробно, масса полезной информации. Ты снова в ту шахту не собираешься? Хочу с тобой пойти.
   - Так я ведь не один пойду. - Вовец с сожалением отложил журнал. - А мы в бригаду чужих не берем.
   - Кстати, ты про свою бригаду ни слова не написал.
   - Так вы сказали "желательно", а не "обязательно", - возразил Вовец. А я и так вон сколько накатал.
   - И все-таки придется тебе найти способ пойти одному, - не терпящим возражений тоном сказал Косарев. - А сейчас запомни номер телефона. Будешь звонить и говорить: "Я - Слесарь". А потом говори, что надо связаться с Четвертым. Четвертый - это я. Звонить можно в любое время суток. Но запомни: никакой информации, только просишь контакт. А там или соединят, или скажут, когда позвонить, или твой телефон спросят. Встречаться будем здесь, на этой квартире. Относительно задания. С Вершининым этим не ссорься. Тут может открыться любопытный, перспективный вариант. Возможно, будешь туда внедряться.
   - У меня просьба, товарищ Четвертый. "Я - Слесарь" как-то чересчур помпезно, прямо какой-то Гамлет. Можно, я лучше так скромненько спрошу: "Слесаря вызывали?" А мне уже передадут: так, мол, и так, адрес и все прочее. Вот это будет конспирация!
   Косарев ещё с полчаса инструктировал Вовца, потом отпустил.
   * * *
   Коля Ченшин решил пойти ва-банк, не хватило выдержки. Он ушел из прокуратуры, чтобы прилично зарабатывать, а не перебиваться от получки до получки. С его квалификацией, умениями и связями это оказалось нетрудно. Но денег слишком много не бывает. А когда ты видишь, с какой легкостью набивают карманы круглые дураки, просто перешедшие некий эфемерный моральный барьер, то задаешься вопросом: а почему не я? Уж он-то, повидавший всякого за годы работы в прокуратуре, прекрасно знал, что пословицу: "Если ты такой умный, то почему такой бедный?" - придумали негодяи, дабы унижать интеллигентов в шляпах и очках. На самом деле она должна звучать так: "Если ты такой подлец, то почему такой бедный?" По крайней мере для современной России это будет абсолютно верно. Если какой-то интеллектуальный гвоздь начинает высовываться, ему сразу дают по шляпке и забивают обратно. А подлец заключает союз с другими подлецами, сообща они химичат, крутят бабки, прихватизируют, мотают халяву, отметают налево, обувают лохов, окучивают деревню, строят пирамиды, дураков учат, оказывают себе гуманитарную помощь и так далее: русский язык богат на идиоматические выражения и каждый день создает новые. Главное, напарив бабки, успеть кинуть своих друганов-партнеров и вовремя смыться, пока они тебя самого не обобрали или не догнали.
   С моральными барьерами у Ченшина все было в порядке за полным отсутствием таковых. Возможно, постоянное общение с преступным контингентом выработало в нем профессиональный цинизм, постепенно заместивший совесть, а может, он таким был с детства. Не в том суть. Главное, что Коля сделал осознанный выбор: есть возможность рвануть крутую деньгу - рви. В Евразийской корпорации у него была очень хорошая зарплата, ему даже стали давать на подотчет солидные суммы налички для проворачивания щекотливых дел, и он быстро понял, что львиную часть их следует класть в личный карман. Кентавр или Дыба сами не могли вступать в контакт с разным преступным отребьем типа шубинской шпаны, для этого использовался в качестве посредника Ченшин. В случае чего и погорел бы только он. Ченшин, в свою очередь, прекрасно понимал, что от него в любой момент могут отказаться, поэтому торопился нахапать побольше. Когда ему в лапы попал пакет с изумрудами, он сразу понял, что это счастливый случай, который больше вряд ли подвернется. Глупо им не воспользоваться. Сами по себе камни его не ослепили, он понимал, что стоят они не так уж и много. А вот месторождение тянет на миллиарды. Он понимал, что его боссы заинтересованы как раз в том, чтобы никто помимо них изумруды не добывал. А заставить людей отказаться от добычи можно только силовыми методами. Прольется кровь, и Ченшина боссы подставят.
   Он долго думал, для наглядности расписывая на бумаге варианты действий и их следствия. Идеальный расклад получался такой: он берет у Кентавра деньги на проведение силовой акции в отношении псевдолесорубов УИК. Убеждает их бросить свою затею. После этого увольняется. Боссы его задерживать не будут: раз он выполнил грязную работу, незачем рядом держать, ещё и их испачкает. Затем он с группой партнеров начинает разрабатывать месторождение на горке. Обязательно нужно включить в дело хитников, которые месторождение нашли, особенно пресловутого Володю Меншикова, который в противном случае может здорово навредить. После того, как будет добыта изрядная партия изумрудов, Ченшин кинет партнеров и, прихватив добычу, смоется без следа. Он уже знал, чего хочет от жизни: солидный особнячок на берегу теплого моря, Средиземного, например, спортивный "Порш" или "Ягуар". Ну и прочее, весь джентльменский набор: яхта, девочки, коктейли... Счет в банке и доля в прибыльном бизнесе. Жену с детьми он тащить с собой не собирался, тут надоели. Если вдруг соскучится по ним, то потом привезет.
   На ярмарку минералов Ченшин пришел, чтобы выяснить цены на изумруды и при случае сбросить ворованные камни. Девушка, так удачно подвернувшаяся, которая хотела бы купить партию необработанных изумрудов, не вызвала у него подозрений. Во-первых, она совершенно не походила ни на работника органов, ни на сообщницу уголовников, на тех и на других у Ченшина был особый нюх. Во-вторых, она так легко оперировала специальными терминами, что невольно вызывала уважение. Ченшин посчитал её снабженцем, возможно, технологом-производственником, закупающим сырье. Потом, анализируя происшедшее, он пришел к выводу, что Вовец специально готовился к его возможному появлению на "Минерал-шоу". Ченшину и в голову прийти не могло, что это был чистейший экспромт, потому, наверное, и удался. Во время разговора в машине он постарался опять заинтересовать Вовца совместной работой, даже визитную карточку Вершинина дал. Впрочем, об этом его просил сам Вершинин, которому требовался человек для щекотливых поручений. Когда Ченшин обнаружил, что Вовец увел из сумки свои же изумруды, он разозлился и бросился в погоню, нарвавшись на струю газа. И тут им овладели эмоции, Вовец его, что называется, окончательно достал. Он бросил в Ченшина бомбу, выбрался из засыпанной шахты, устроил наводнение, а в довершение всего шутя отобрал изумруды и дал понюхать газку.
   Ченшин снова пошел к браконьеру Саше Двужильному и посвятил того в свои планы. Естественно, не полностью, о своем намерении кинуть партнеров в подходящий момент он даже не заикнулся. Двужильный, авантюрист и разбойник по своей природе, тут же согласился. Совершая набег на квартиру Валентины, Ченшин, честно говоря, не рассчитывал обнаружить там изумруды. Главной целью было установить, а не занимается ли подпольной огранкой подруга Вовца? А ещё таким образом он давал понять, что с ним шутить не следует, с ним надо жить мирно и сотрудничать.
   Но все вышло по-иному. Вершинин, мягко улыбаясь, сказал Ченшину, что Кентавр сильно недоволен и в случае чего адвоката для него нанимать не станет. Ну а тем фактом, что Ченшин скрыл источник изумрудов, босс вообще взбешен. Но идти на ковер надо, раз вызывает и даже время специальное назначил. Ченшин явился в кабинет Кентавра точно к указанному сроку. Там оказался и Дыба. Этот, побывавший на зоне и имеющий свои счеты с прокурорскими, в выражениях не стеснялся. И даже пригрозил разделаться, если такие вещи будут повторяться. Ченшин, сгорая от злобы, терпел, даже пытался культурно объяснить, что хотел найти само месторождение. Может, эти камни мужики принесли за десять километров? И тут ему принялись втолковывать, что его задача - пресечь всякую добычу изумрудов вообще. А Кентавр показал расходные ордера на пятнадцать тысяч долларов, подписанных Николаем, и договор о материальной ответственности, и напомнил, что Ченшин за эту сумму пока не отчитался. Бывший следователь сразу заткнулся, больше не оправдывался, а только поддакивал. Ему напомнили и о следствии по факту трагической гибели двух молодых жителей Нижнего Тагила. Ченшин понял, что его обложили, и вовсе присмирел. Тут Дыба подал ему для ознакомления приказ о командировке на неделю в Набережные Челны. Поездка должна осуществляться на личном легковом автомобиле с оплатой бензина и компенсацией за счет предприятия. Цель командировки - закупка запчастей для грузовых автомобилей. За наличный расчет. Деньги получить в бухгалтерии. В общей сложности со всеми суточными и прогонными двести тысяч рублей. Кентавр сказал, что за эту неделю Ченшин должен ликвидировать все изумрудные разработки. Что сможет из этой суммы сэкономить, все будет его. Потом ещё сто пятьдесят получит, если дело сделает. Липовые отчеты за командировку ему соорудят. Но если он дело провалит, будет серьезное разбирательство.
   Ченшин успокоился. Он не ожидал столь обнадеживающей концовки. Деньги были ему нужны для будущего дела. Все складывалось очень удачно. Он заставит уйти с делянки УИК, натравит на буровиков шубинскую шпану, которая разгромит там все до основания, камня на камне не оставит. Выход из взорванной шахты он тоже запросто отыщет: заберет из больницы недожаренного пацана, тот все и расскажет. А будет упираться, получит по обгорелой заднице. Впрочем, зачем ему упираться? Да сунуть ему в зубы десять тысяч, так и про ожоги забудет, побежит вперед машины место показывать. Вот только что с ним делать потом? Еще растреплет своим тагильским, создаст проблемы. В общем, надо его из больницы забрать незаметно, как будто сам сбежал, а дальше будет видно.