Страница:
Арки постепенно начали сливаться друг с другом, пока не превратились в тоннель. Несколько раз попадались ответвления, и ориентироваться приходилось по еле осязаемому ветерку. Характер горной породы, через которые шёл ход, изменился. Появилось много камней. Большинство из них было с округлыми, будто оплавленными краями. Тихомир поднял один из них и присмотрелся.
– Серебро, – холодным тоном прокомментировала Синистра.
Тихомир положил в сумку особо понравившийся килограммовый слиток. Мало ли, подумал он, может в моём мире денежка слишком сильно понадобиться. Постепенно, слитков становилось всё больше, пока стены пещеры не превратились в монолитное серебро.
– Ничего себе, подумал он, серебряные пещеры. Вот бы на родной земле такую достопримечательность, там бы от туристов отбою не было бы. Стоп. Если ландшафты в мирах одинаковы, значит и серебряные пещеры в его мире есть. И не только эти. И весь этот плазмоидный мир с его обитателями. И, возможно, где-то, дожидаясь своего часа, спит кристаллический. Да, лучше бы учёные не увлекались бурением глубинных скважин. Мало ли чего нехорошего набурят.
– Синистра, – внезапно осенило его, – а в вашем мире есть нефть?
– Никогда не слышала такого слова, а что она из себя представляет?
– В том то и дело, что и наши учёные с этим до конца не определились. Это чёрная маслянистая жидкость по химическому составу представляющая собой смесь углеводородов. В нашем мире она встречается у нас очень часто. На ней, собственно говоря, построена вся наша цивилизация. Помнишь, моё ведро и зажигалку. Они получены путём переработки этой жидкости.
– Это ты вообще к чему говоришь? – не поняла программа.
– Да так, интуиция что ли. У вас, как я понял, её нет вообще. В смысле, не интуиции. Нефти. У нас её очень много. И добывают её из-под земли. Из довольно больших глубин. До некоторого времени считалось, что нефть – это продукт долгого нахождения под землёй каких-то мёртвых организмов или растений. В принципе, так считают и по сей день. Но никаких доказательств этому нет. При детальном исследовании нефти в ней не было найдено никаких остатков каких-либо организмов. Единственными доводами в пользу этой теории было то, что нефть состоит из органических веществ, и что находят её в осадочных породах. Так вот, не так давно, в одной из наших восточных стран искали нефть. Искали там, где она достаточно часто попадалась – на материковом шельфе – всё как полагается, осадочная порода. Пройдя пару километров в шельфе, так и не найдя нефти, наткнулись на гранитные породы, и, уж не знаю по каким причинам, решили пробурить их. Каково же было их удивление, когда под породами оказалось нефтяное месторождение. И какое? Одно из самых больших в мире. Как могли живые организмы попасть под гранитные породы, щитом укрывавшие планету далеко до зарождения жизни? Или нефть не продукт живых организмов, а что-то другое.
– Всё равно не понимаю, что ты этим хочешь сказать, – не унималась программа.
– Я сам не знаю с чем эти факты связать. С плазмоидной жизнью или с кристаллической. Однако, если в вашем мире нет нефти, а миры, как ты сама заметила, похожи друг на друга до ужаса, то что-то это должно означать.
Их разговор прервал какой-то топот, доносившийся впереди. Недолго думая, Тихомир нырнул в одно из ответвлений пещеры, которое метров через двадцать заканчивалось тупиком с выходом на поверхность неизвестной породы. Топот стал громче. Среди него можно было расслышать какое-то непонятное шуршание. Какие-то неизвестные существа проползли (протоптали) по пещере и исчезли. Тихомир выбрался из тоннеля – стены пещеры блестели, как отполированные. А это ещё что за уборщики?
Они шли ещё день, а пещеры не менялись. Всё то же серебро. Больше им никого не встречалось и создавалось впечатление, что ходы мертвы. Правда, ради интереса проверяя несколько боковых ответвлений, они всегда натыкались на тупики. Ничего не оставалось делать, как просто идти вперёд. В конце концов, они наткнулись на решётку. Тихомир, помня, что собой представляла паутина, в нерешительности остановился.
– Статит, – задумчиво сказала Синистра.
– И что это значит? Кто-то поставил решётку из статита на проход? – удивился Тихомир.
– Статит очень странный металл, в свободном состоянии он не встречается. Только в виде решётковидных образований разных размеров. В природе он встречается только в виде его окиси. Причём добывать из окиси сам металл могут только несколько живых организмов. На тот момент, когда меня создавали, наша наука так и не создала технологии для добычи этого металла. А организмы, которые могли расщепить окись статита в неволе жить не хотели. В любом случае, после их обработки, статит преобразовывался в решётковидные образования разных размеров. Таких животных, которые могли создать такую огромную решётку статита, я не знаю. Статит не плавиться, не гнётся, его можно раскрошить в опилки и то с большим трудом.
– Ты хочешь сказать, что эту решётку поставили не разумные существа, а какое-нибудь животное?
– Не знаю, даже если предположить, что животное могло заставить. Естественно, разумное существо, то, как я уже упоминала, в нашем мире таких не было. Они очень агрессивные и в неволе быстро погибают.
– Ладно, по дороге разберёмся, давай, что ли перерубать её, надеюсь, сторожей не будет.
– Ты что не понял!? Я не смогу разрушить его структуру! Когда я перерубаю металлы, я их не расплавляю, не разрушаю. Я просто нарушаю атомарную структуру на месте среза. В этом металле структура настолько плотная, что как бы я не старалась… Даже царапин не нанесу.
Ну, что ж, хоть Люмбрика покормлю, подумал Тихомир, опуская руку со зверем вниз.
– Синистра, а если прощупать стенку. Вдруг внутрь камня прутья далеко не входят?
– Камень!!! – заорал Люмбрик и с разбегу кинулся на решётку.
– А похоже, зверю нравиться этот твой странный металл, – усмехнулся Тихомир.
– И сколько, по-твоему, он эту решётку будет грызть?
– Не знаю. Давай посмотрим.
Прошло минут двадцать и от десятисантиметровой перемычки решётки ничего не осталось.
– Неплохо, – согласилась Синистра.
– Если будет грызть грамотно, нам осталось подождать часов семь восемь, – Тихомир устало уселся возле каменной стенки.
– И откуда, он, по-твоему, грамоте обучен? – шутить ей изволилось, видите ли.
– Оттуда, откуда и я, – Тихомир вздохнул, – Синистра, я тебя прошу, заткнись, пожалуйста.
– Что? – возмутилась программа, – скоро сам у меня слова выпрашивать будешь.
Интересно, всё-таки, почему так не хватает общения именно с людьми. И это при том при всём, что общение с ними Тихомир, мягко говоря, недолюбливал. Ну, есть Синистра – кладезь информации, болтливая и с темпераментом, есть Люмбрик, пусть он и знает всего-то три слова. Нет, их общение, конечно, было необходимо, но ещё больше хотелось общения человеческого. Почему? Может общение с равными? С более похожими. И Люмбрик и Синистра слишком другие. Как ни старались программисты заложить в Синистру хоть крохи человеческого – юмор, непредсказуемость, чувство жестокости и жалости, с полной уверенностью можно было сказать, что их старания закончились полным провалом. Так всё-таки, зачем человеку общение именно человеческое. Почему один он быстро сходит ума? Что ищет он в таком общении? Признание собственных достоинств? Или непризнание? По сути, и то и другое в некотором смысле одно и то же. Да нет, Синистра тоже и хвалила его и оскорбляла, да только это Тихомира как-то особо не трогало. Быть может, нужна какая-то конкуренция с себе подобным. Для чего? Для чего природе понадобилась конкуренция – для развития. Выходит человек, оказавшись в полном одиночестве на долгое время, сходит с ума лишь по прихоти природы. Ей не нужен элемент, который не развивается. Хорошо, а вариант одиночества вдвоём, о котором он всегда мечтал. Да то же самое. Достоверно известно, что, ну полетят, к примеру, на космическом корабле к далёким звёздам два человека… Да через пару лет они друг другу глотки перегрызут. Пусть и информации им о новых загадочных мирах и неисследованных планетах будет поступать выше горлышка. А почему? Наверное, информация общения между двумя человеческими индивидуумами рано или поздно всё равно заканчивается. Они становятся тупиковыми элементами эволюции. Им надо всё равно находиться в динамическом и меняющемся обществе, чтобы соотносить свои психологические характеристики с ним. Конечно, можно наблюдать за жизнью общества издалека, ну, к примеру, по телевизору, но всё равно человек будет стремиться послать туда свой импульс, что бы вызвать там СВОЮ маленькую энтропию. Да, в глубоком подземелье, имея в компании недоделанную программу и непонятного немногословного зверя, такие вещи впервые ощущаются настолько ясно. Можно даже предположить, что будет дальше. Когда чувство одиночества начнёт зашкаливать и мозг, точнее та его часть, которая отвечает за самосохранение организма, в противовес той части, которая решит, что организм для эволюции бесполезен, и жить ему не стоит, сделает человека из Синистры. Он станет с ней общаться как с человеком. Все её ошибки, которые выдавали её, как программу, этой частью мозга будут намеренно пропущены, что бы у Тихомира ни в коем случае не возникло подозрения, что это программа. В принципе, это должно подействовать, особенно, если об этом не задумываться, и довольно на долгое время. И всё равно Синистра не заменит общения с настоящим человеком. К примеру, подумал Тихомир, если б мой мобильник работал, и на том конце связи была бы Алина, это подействовало бы намного эффективнее. Да, программисты вложили много тонких человеческих черт в Синистру, ну, к примеру, обижается она. Да, все эти обиды видны насквозь, как и смены её настроения. Ну разве сравнишь это с человеческими чувствами? Ладно, чему быть, тому не миновать. Попробуем описать в будущем моё психологическое состояние. Постепенно мозг подменит Синистру-программу Синистрой-человеком. На пяток лет этого хватит. Какой пяток? Если и дальше шататься среди плазмоидных и кристаллических монстров потребность в человеческом общении возрастает на порядок. Ещё есть Люмбрик. Мозг, вероятно, тоже захочет сделать из него человека. Но с его, Люмбрика, словарным запасом, это довольно сложно. Варианта два: либо Тихомир начнёт разговаривать с Люмбриком, не обращая внимания, отвечает он или нет (может, и сам за него будет придумывать ответы) или подсознание толкнёт на его обучение. Конечно, если Тихомира и дальше будет кидать между мирами… те пол суток, когда он там находился, вполне хватало. Печально мало, но хоть что-то. И конечно не с тем, с кем хотелось бы.
Тихомир встряхнул головой, выгоняя бесполезные мысли, и взглянул в сторону решётки. А Люмбрик молодец. Вошёл во вкус. Если он и дальше будет выгрызать решётку с такой скоростью, то ждать им не более трёх часов.
Ждать им столько, однако, не пришлось, так как из глубины тоннеля послышался топот. Тихомир встал, активировал линзы и всмотрелся вдаль. В конце тоннеля виделось блестящее существо с сотнями мелких лапок, похожих на изгибающиеся швабры. Швабры усиленно тёрли стенки тоннеля. Либо чистильщик питался серебром, счищая его со стенок тоннелей, либо он явился на какой-то сигнал, пришедший от повреждённой решётки. Тихомир оглянулся. Если постараться, то через решётку можно пролезть. Он подбежал и схватил Люмбрика за хвост.
– Камень, – завизжал зверь, уцепившись четырьмя лапами за решётку.
Тихомир потянул сильнее, но Люмбрик уцепился в решётку ещё больше, схватившись за один из прутьев зубами.
– Синистра! – позвал он, надеясь получить от неё какую-нибудь помощь или совет. Но та молчала.
Ну конечно, подумал Тихомир под воздействием его недавних размышлений, вот они, попытки программистов сделать из Синистры человека. Даже в минуты опасности она обижена. В те минуты, когда она так нужна. Программа бы ответила и помогла сразу же. А вот человек мог бы ещё и подуться. Тонкий ход. И опасный. Но если его задействовали, значит, опасность смерти и остаться только наедине с собой, одинаковы.
Люмбрик по-прежнему не хотел отцепляться от решётки, более того, он пытался её грызть. Тихомир отпустил его и начал втискиваться в прогрызенное зверем отверстие. Когда он оказался на другой стороне, чистильщику до решётки оставалось не более десятка метров. Мало ли что можно от него ожидать, подумал Тихомир, и побежал вглубь тоннеля. Не успел он отдалиться от решётки на расстояние пятнадцати метров, как зверь сзади истошно заорал:
– Люмбрик!
Тихомир остановился и посмотрел назад. Неужели зверь погиб? Он уже успел привязаться к непонятному существу. Стоп. Ещё одна защитная реакция организма. Любовь к некоему маленькому безобидному (безобидному ли?) существу. Во время его размышлений зверь вынырнул откуда-то из-под ног и бросился ему на грудь.
– Люмбрик, – испуганно произнёс он и переполз Тихомиру на руку.
Тихомир погладил зверя:
– В следующий раз обязательно меня слушайся.
Вид пещер совсем не изменился. Тишина стояла мёртвая, за несколько дней пути Тихомир не встретил ни одного живого существа. Участков тоннеля с блестящими стенками не встречалось, и это обнадёживало. Видно, чистильщиков тут не было. Чуть позже, далеко впереди послышались звуки. Какой-то гам. За очередным поворотом Тихомир активировал линзы. На потолке сидело двое существ, похожих на персонажа русской народной сказки про колобка – шары для боулинга с огромными ртами, рассекающими тело наполовину. С трёх боков на одном уровне к телам крепились сорокасантиметровые ласты. Висели и, как позже убедился Тихомир, летали существа с опущенными вниз ртами. Но больше всего поразили глаза. У всех организмов, доселе встречавшихся здесь, глаза были небольшого размера, у этих же, по отношению к телу, огромные. Выходит, механизм их ночного зрения в корне отличался от механизма тех, встреченных за решёткой. А значит, возможно, и места обитания их были различны.
Тихомир прождал около часа, надеясь, что колобки покинут этот участок пещеры, но те явно обосновались здесь надолго. В отчаянии, он выставил вперёд меч, и вышел из-за стены. Колобки, увидев его, громко завизжали и, оторвавшись от потолка, улетели вглубь пещеры. Либо испугались, либо полетели звать кого-то на подмогу. Однако прошёл ещё день пути, а колобков не появлялось. Опять мертвенная тишина. Правда, стены пещер опять стали каменными, что позволило накормить зверя, который последнее время всё чаще жаловался на свой скудный рацион. Потом на стенках тоннелей начал встречаться красноватый мох и маленькие мокрицы, которые в нём копошились. Всё указывало на скорую смену обстановки.
Ещё несколько дней пути, и Тихомир наткнулся на освещённое место. Свет бил из узкого отверстия где-то вверху.
– Не может быть, – подала голос Синистра, которая обиженно молчала все эти дни, – мы не можем находиться так близко к поверхности.
– Чья бы корова мычала, а ты б, Синистра помолчала, – захотелось отомстить программе за то, что она молчала, когда Тихомир её взывал о помощи. Хотя, что ей.
– Давай посмотрим, – не обращая внимания на его слова, предложила она.
Тихомир расправил крылья и поднялся вверх. Свет вначале ослепил. Когда подлетели к источнику света, стало ясно, что это узкий десятисантиметровый лаз, заворачивающий через несколько метров в сторону. Из-за этого ничего невозможно было рассмотреть. Вероятно, рассеянный свет отражался от стенок тоннеля и падал в пещеру. Тихомир начал спускаться и, неожиданно для себя, обнаружил пол в нескольких метрах под собой. А ведь поднимался он довольно долго. Немного постояв, недоуменно почёсывая голову, он понял, что пол поднимается.
– Чёрт, – крикнул он, – Синистра, это никакой не свет. Это ловушка.
В этот момент он ударился головой об потолок. Пол поднимался очень быстро. Меч оказался в руках и Тихомир, не долго думая, вонзил его в поднимавшуюся снизу поверхность. Ничего не произошло, но почувствовалось, что ширина пола не превышает нескольких миллиметров. Уже на коленках, а потом лёжа Тихомир вырезал окружность вокруг своего тела, и его выдавило на свободу. Света в пещере больше не было.
– И надо же было так наивно нарваться, – Тихомир тяжело дышал.
– Если и дальше будешь так стоять, то нарвемся снова, – отметила Синистра.
Тихомир посмотрел на потолок. Тот опускался. Да когда же это всё закончится? Минут двадцать они бежали по тёмным коридорам, пока не налетели на колонию колобков.
Это был небольшой грот, стены которого были полностью облепленный крылатыми существами. Колобки, вопреки ожиданиям Тихомира, не бросились на него, а, дико завизжав, начали носиться по гроту. Постепенно все они исчезли в узкой дыре на потолке. На стенках было множество образований похожих на гнёзда. Свиты они были из каких-то волокон красного цвета. Или же колобки сами могли производить эти волокна или… Или откуда-то принесли.
Тихомир осмотрелся. Пещера, через которую он сюда попал, не считая дыры на потолке, была единственным входом в грот.
– Синистра, может, прорубим ход, и за колобками?
– По логике, если они полетели именно туда, значит, выход там есть.
– Ну да, значительно легче было скрыться в широкий проход пещеры, однако, они, вероятно, знают о той ловушке, в которую едва не угодили мы.
Тихомир подлетел к отверстию, и его сразу обдало ветром. Меч без труда расширил его, и они втиснулись в очередную пещеру. Стены её были покрыты мхом полностью. Через два дня в пещерах стало светлее. Неужели опять ловушка? После очередного поворота Тихомира ослепил свет.
Глава 8
– Серебро, – холодным тоном прокомментировала Синистра.
Тихомир положил в сумку особо понравившийся килограммовый слиток. Мало ли, подумал он, может в моём мире денежка слишком сильно понадобиться. Постепенно, слитков становилось всё больше, пока стены пещеры не превратились в монолитное серебро.
– Ничего себе, подумал он, серебряные пещеры. Вот бы на родной земле такую достопримечательность, там бы от туристов отбою не было бы. Стоп. Если ландшафты в мирах одинаковы, значит и серебряные пещеры в его мире есть. И не только эти. И весь этот плазмоидный мир с его обитателями. И, возможно, где-то, дожидаясь своего часа, спит кристаллический. Да, лучше бы учёные не увлекались бурением глубинных скважин. Мало ли чего нехорошего набурят.
– Синистра, – внезапно осенило его, – а в вашем мире есть нефть?
– Никогда не слышала такого слова, а что она из себя представляет?
– В том то и дело, что и наши учёные с этим до конца не определились. Это чёрная маслянистая жидкость по химическому составу представляющая собой смесь углеводородов. В нашем мире она встречается у нас очень часто. На ней, собственно говоря, построена вся наша цивилизация. Помнишь, моё ведро и зажигалку. Они получены путём переработки этой жидкости.
– Это ты вообще к чему говоришь? – не поняла программа.
– Да так, интуиция что ли. У вас, как я понял, её нет вообще. В смысле, не интуиции. Нефти. У нас её очень много. И добывают её из-под земли. Из довольно больших глубин. До некоторого времени считалось, что нефть – это продукт долгого нахождения под землёй каких-то мёртвых организмов или растений. В принципе, так считают и по сей день. Но никаких доказательств этому нет. При детальном исследовании нефти в ней не было найдено никаких остатков каких-либо организмов. Единственными доводами в пользу этой теории было то, что нефть состоит из органических веществ, и что находят её в осадочных породах. Так вот, не так давно, в одной из наших восточных стран искали нефть. Искали там, где она достаточно часто попадалась – на материковом шельфе – всё как полагается, осадочная порода. Пройдя пару километров в шельфе, так и не найдя нефти, наткнулись на гранитные породы, и, уж не знаю по каким причинам, решили пробурить их. Каково же было их удивление, когда под породами оказалось нефтяное месторождение. И какое? Одно из самых больших в мире. Как могли живые организмы попасть под гранитные породы, щитом укрывавшие планету далеко до зарождения жизни? Или нефть не продукт живых организмов, а что-то другое.
– Всё равно не понимаю, что ты этим хочешь сказать, – не унималась программа.
– Я сам не знаю с чем эти факты связать. С плазмоидной жизнью или с кристаллической. Однако, если в вашем мире нет нефти, а миры, как ты сама заметила, похожи друг на друга до ужаса, то что-то это должно означать.
Их разговор прервал какой-то топот, доносившийся впереди. Недолго думая, Тихомир нырнул в одно из ответвлений пещеры, которое метров через двадцать заканчивалось тупиком с выходом на поверхность неизвестной породы. Топот стал громче. Среди него можно было расслышать какое-то непонятное шуршание. Какие-то неизвестные существа проползли (протоптали) по пещере и исчезли. Тихомир выбрался из тоннеля – стены пещеры блестели, как отполированные. А это ещё что за уборщики?
Они шли ещё день, а пещеры не менялись. Всё то же серебро. Больше им никого не встречалось и создавалось впечатление, что ходы мертвы. Правда, ради интереса проверяя несколько боковых ответвлений, они всегда натыкались на тупики. Ничего не оставалось делать, как просто идти вперёд. В конце концов, они наткнулись на решётку. Тихомир, помня, что собой представляла паутина, в нерешительности остановился.
– Статит, – задумчиво сказала Синистра.
– И что это значит? Кто-то поставил решётку из статита на проход? – удивился Тихомир.
– Статит очень странный металл, в свободном состоянии он не встречается. Только в виде решётковидных образований разных размеров. В природе он встречается только в виде его окиси. Причём добывать из окиси сам металл могут только несколько живых организмов. На тот момент, когда меня создавали, наша наука так и не создала технологии для добычи этого металла. А организмы, которые могли расщепить окись статита в неволе жить не хотели. В любом случае, после их обработки, статит преобразовывался в решётковидные образования разных размеров. Таких животных, которые могли создать такую огромную решётку статита, я не знаю. Статит не плавиться, не гнётся, его можно раскрошить в опилки и то с большим трудом.
– Ты хочешь сказать, что эту решётку поставили не разумные существа, а какое-нибудь животное?
– Не знаю, даже если предположить, что животное могло заставить. Естественно, разумное существо, то, как я уже упоминала, в нашем мире таких не было. Они очень агрессивные и в неволе быстро погибают.
– Ладно, по дороге разберёмся, давай, что ли перерубать её, надеюсь, сторожей не будет.
– Ты что не понял!? Я не смогу разрушить его структуру! Когда я перерубаю металлы, я их не расплавляю, не разрушаю. Я просто нарушаю атомарную структуру на месте среза. В этом металле структура настолько плотная, что как бы я не старалась… Даже царапин не нанесу.
Ну, что ж, хоть Люмбрика покормлю, подумал Тихомир, опуская руку со зверем вниз.
– Синистра, а если прощупать стенку. Вдруг внутрь камня прутья далеко не входят?
– Камень!!! – заорал Люмбрик и с разбегу кинулся на решётку.
– А похоже, зверю нравиться этот твой странный металл, – усмехнулся Тихомир.
– И сколько, по-твоему, он эту решётку будет грызть?
– Не знаю. Давай посмотрим.
Прошло минут двадцать и от десятисантиметровой перемычки решётки ничего не осталось.
– Неплохо, – согласилась Синистра.
– Если будет грызть грамотно, нам осталось подождать часов семь восемь, – Тихомир устало уселся возле каменной стенки.
– И откуда, он, по-твоему, грамоте обучен? – шутить ей изволилось, видите ли.
– Оттуда, откуда и я, – Тихомир вздохнул, – Синистра, я тебя прошу, заткнись, пожалуйста.
– Что? – возмутилась программа, – скоро сам у меня слова выпрашивать будешь.
Интересно, всё-таки, почему так не хватает общения именно с людьми. И это при том при всём, что общение с ними Тихомир, мягко говоря, недолюбливал. Ну, есть Синистра – кладезь информации, болтливая и с темпераментом, есть Люмбрик, пусть он и знает всего-то три слова. Нет, их общение, конечно, было необходимо, но ещё больше хотелось общения человеческого. Почему? Может общение с равными? С более похожими. И Люмбрик и Синистра слишком другие. Как ни старались программисты заложить в Синистру хоть крохи человеческого – юмор, непредсказуемость, чувство жестокости и жалости, с полной уверенностью можно было сказать, что их старания закончились полным провалом. Так всё-таки, зачем человеку общение именно человеческое. Почему один он быстро сходит ума? Что ищет он в таком общении? Признание собственных достоинств? Или непризнание? По сути, и то и другое в некотором смысле одно и то же. Да нет, Синистра тоже и хвалила его и оскорбляла, да только это Тихомира как-то особо не трогало. Быть может, нужна какая-то конкуренция с себе подобным. Для чего? Для чего природе понадобилась конкуренция – для развития. Выходит человек, оказавшись в полном одиночестве на долгое время, сходит с ума лишь по прихоти природы. Ей не нужен элемент, который не развивается. Хорошо, а вариант одиночества вдвоём, о котором он всегда мечтал. Да то же самое. Достоверно известно, что, ну полетят, к примеру, на космическом корабле к далёким звёздам два человека… Да через пару лет они друг другу глотки перегрызут. Пусть и информации им о новых загадочных мирах и неисследованных планетах будет поступать выше горлышка. А почему? Наверное, информация общения между двумя человеческими индивидуумами рано или поздно всё равно заканчивается. Они становятся тупиковыми элементами эволюции. Им надо всё равно находиться в динамическом и меняющемся обществе, чтобы соотносить свои психологические характеристики с ним. Конечно, можно наблюдать за жизнью общества издалека, ну, к примеру, по телевизору, но всё равно человек будет стремиться послать туда свой импульс, что бы вызвать там СВОЮ маленькую энтропию. Да, в глубоком подземелье, имея в компании недоделанную программу и непонятного немногословного зверя, такие вещи впервые ощущаются настолько ясно. Можно даже предположить, что будет дальше. Когда чувство одиночества начнёт зашкаливать и мозг, точнее та его часть, которая отвечает за самосохранение организма, в противовес той части, которая решит, что организм для эволюции бесполезен, и жить ему не стоит, сделает человека из Синистры. Он станет с ней общаться как с человеком. Все её ошибки, которые выдавали её, как программу, этой частью мозга будут намеренно пропущены, что бы у Тихомира ни в коем случае не возникло подозрения, что это программа. В принципе, это должно подействовать, особенно, если об этом не задумываться, и довольно на долгое время. И всё равно Синистра не заменит общения с настоящим человеком. К примеру, подумал Тихомир, если б мой мобильник работал, и на том конце связи была бы Алина, это подействовало бы намного эффективнее. Да, программисты вложили много тонких человеческих черт в Синистру, ну, к примеру, обижается она. Да, все эти обиды видны насквозь, как и смены её настроения. Ну разве сравнишь это с человеческими чувствами? Ладно, чему быть, тому не миновать. Попробуем описать в будущем моё психологическое состояние. Постепенно мозг подменит Синистру-программу Синистрой-человеком. На пяток лет этого хватит. Какой пяток? Если и дальше шататься среди плазмоидных и кристаллических монстров потребность в человеческом общении возрастает на порядок. Ещё есть Люмбрик. Мозг, вероятно, тоже захочет сделать из него человека. Но с его, Люмбрика, словарным запасом, это довольно сложно. Варианта два: либо Тихомир начнёт разговаривать с Люмбриком, не обращая внимания, отвечает он или нет (может, и сам за него будет придумывать ответы) или подсознание толкнёт на его обучение. Конечно, если Тихомира и дальше будет кидать между мирами… те пол суток, когда он там находился, вполне хватало. Печально мало, но хоть что-то. И конечно не с тем, с кем хотелось бы.
Тихомир встряхнул головой, выгоняя бесполезные мысли, и взглянул в сторону решётки. А Люмбрик молодец. Вошёл во вкус. Если он и дальше будет выгрызать решётку с такой скоростью, то ждать им не более трёх часов.
Ждать им столько, однако, не пришлось, так как из глубины тоннеля послышался топот. Тихомир встал, активировал линзы и всмотрелся вдаль. В конце тоннеля виделось блестящее существо с сотнями мелких лапок, похожих на изгибающиеся швабры. Швабры усиленно тёрли стенки тоннеля. Либо чистильщик питался серебром, счищая его со стенок тоннелей, либо он явился на какой-то сигнал, пришедший от повреждённой решётки. Тихомир оглянулся. Если постараться, то через решётку можно пролезть. Он подбежал и схватил Люмбрика за хвост.
– Камень, – завизжал зверь, уцепившись четырьмя лапами за решётку.
Тихомир потянул сильнее, но Люмбрик уцепился в решётку ещё больше, схватившись за один из прутьев зубами.
– Синистра! – позвал он, надеясь получить от неё какую-нибудь помощь или совет. Но та молчала.
Ну конечно, подумал Тихомир под воздействием его недавних размышлений, вот они, попытки программистов сделать из Синистры человека. Даже в минуты опасности она обижена. В те минуты, когда она так нужна. Программа бы ответила и помогла сразу же. А вот человек мог бы ещё и подуться. Тонкий ход. И опасный. Но если его задействовали, значит, опасность смерти и остаться только наедине с собой, одинаковы.
Люмбрик по-прежнему не хотел отцепляться от решётки, более того, он пытался её грызть. Тихомир отпустил его и начал втискиваться в прогрызенное зверем отверстие. Когда он оказался на другой стороне, чистильщику до решётки оставалось не более десятка метров. Мало ли что можно от него ожидать, подумал Тихомир, и побежал вглубь тоннеля. Не успел он отдалиться от решётки на расстояние пятнадцати метров, как зверь сзади истошно заорал:
– Люмбрик!
Тихомир остановился и посмотрел назад. Неужели зверь погиб? Он уже успел привязаться к непонятному существу. Стоп. Ещё одна защитная реакция организма. Любовь к некоему маленькому безобидному (безобидному ли?) существу. Во время его размышлений зверь вынырнул откуда-то из-под ног и бросился ему на грудь.
– Люмбрик, – испуганно произнёс он и переполз Тихомиру на руку.
Тихомир погладил зверя:
– В следующий раз обязательно меня слушайся.
Вид пещер совсем не изменился. Тишина стояла мёртвая, за несколько дней пути Тихомир не встретил ни одного живого существа. Участков тоннеля с блестящими стенками не встречалось, и это обнадёживало. Видно, чистильщиков тут не было. Чуть позже, далеко впереди послышались звуки. Какой-то гам. За очередным поворотом Тихомир активировал линзы. На потолке сидело двое существ, похожих на персонажа русской народной сказки про колобка – шары для боулинга с огромными ртами, рассекающими тело наполовину. С трёх боков на одном уровне к телам крепились сорокасантиметровые ласты. Висели и, как позже убедился Тихомир, летали существа с опущенными вниз ртами. Но больше всего поразили глаза. У всех организмов, доселе встречавшихся здесь, глаза были небольшого размера, у этих же, по отношению к телу, огромные. Выходит, механизм их ночного зрения в корне отличался от механизма тех, встреченных за решёткой. А значит, возможно, и места обитания их были различны.
Тихомир прождал около часа, надеясь, что колобки покинут этот участок пещеры, но те явно обосновались здесь надолго. В отчаянии, он выставил вперёд меч, и вышел из-за стены. Колобки, увидев его, громко завизжали и, оторвавшись от потолка, улетели вглубь пещеры. Либо испугались, либо полетели звать кого-то на подмогу. Однако прошёл ещё день пути, а колобков не появлялось. Опять мертвенная тишина. Правда, стены пещер опять стали каменными, что позволило накормить зверя, который последнее время всё чаще жаловался на свой скудный рацион. Потом на стенках тоннелей начал встречаться красноватый мох и маленькие мокрицы, которые в нём копошились. Всё указывало на скорую смену обстановки.
Ещё несколько дней пути, и Тихомир наткнулся на освещённое место. Свет бил из узкого отверстия где-то вверху.
– Не может быть, – подала голос Синистра, которая обиженно молчала все эти дни, – мы не можем находиться так близко к поверхности.
– Чья бы корова мычала, а ты б, Синистра помолчала, – захотелось отомстить программе за то, что она молчала, когда Тихомир её взывал о помощи. Хотя, что ей.
– Давай посмотрим, – не обращая внимания на его слова, предложила она.
Тихомир расправил крылья и поднялся вверх. Свет вначале ослепил. Когда подлетели к источнику света, стало ясно, что это узкий десятисантиметровый лаз, заворачивающий через несколько метров в сторону. Из-за этого ничего невозможно было рассмотреть. Вероятно, рассеянный свет отражался от стенок тоннеля и падал в пещеру. Тихомир начал спускаться и, неожиданно для себя, обнаружил пол в нескольких метрах под собой. А ведь поднимался он довольно долго. Немного постояв, недоуменно почёсывая голову, он понял, что пол поднимается.
– Чёрт, – крикнул он, – Синистра, это никакой не свет. Это ловушка.
В этот момент он ударился головой об потолок. Пол поднимался очень быстро. Меч оказался в руках и Тихомир, не долго думая, вонзил его в поднимавшуюся снизу поверхность. Ничего не произошло, но почувствовалось, что ширина пола не превышает нескольких миллиметров. Уже на коленках, а потом лёжа Тихомир вырезал окружность вокруг своего тела, и его выдавило на свободу. Света в пещере больше не было.
– И надо же было так наивно нарваться, – Тихомир тяжело дышал.
– Если и дальше будешь так стоять, то нарвемся снова, – отметила Синистра.
Тихомир посмотрел на потолок. Тот опускался. Да когда же это всё закончится? Минут двадцать они бежали по тёмным коридорам, пока не налетели на колонию колобков.
Это был небольшой грот, стены которого были полностью облепленный крылатыми существами. Колобки, вопреки ожиданиям Тихомира, не бросились на него, а, дико завизжав, начали носиться по гроту. Постепенно все они исчезли в узкой дыре на потолке. На стенках было множество образований похожих на гнёзда. Свиты они были из каких-то волокон красного цвета. Или же колобки сами могли производить эти волокна или… Или откуда-то принесли.
Тихомир осмотрелся. Пещера, через которую он сюда попал, не считая дыры на потолке, была единственным входом в грот.
– Синистра, может, прорубим ход, и за колобками?
– По логике, если они полетели именно туда, значит, выход там есть.
– Ну да, значительно легче было скрыться в широкий проход пещеры, однако, они, вероятно, знают о той ловушке, в которую едва не угодили мы.
Тихомир подлетел к отверстию, и его сразу обдало ветром. Меч без труда расширил его, и они втиснулись в очередную пещеру. Стены её были покрыты мхом полностью. Через два дня в пещерах стало светлее. Неужели опять ловушка? После очередного поворота Тихомира ослепил свет.
Глава 8
Знакомые места. Сервант с рюмками, морская свинка в клетке. Морская свинка в клетке!? Та же самая! Живая и здоровая. Значит, камень через некоторое время снова превращается в живое. Надо взять на заметку. На будущее. На улице день. Льёт осенний дождь. Тихомир как можно тише подошёл к окну. Наученный прежними ошибками он, в первую очередь, исследовал подоконник. Никаких противней с грибами не было и капканов тоже. Уже неплохо. Он потянулся к ручке, открывающей окно, подёргал её и застыл на месте. Окно было заколочено.
В это время на коридоре послышался какой-то шум. Тихомир осторожно подошёл к двери и начал её изучать. В щели между ней и косяком были заметны два металлических штыря. Дверь закрыта.
– Синистра, – прошептал Тихомир, – ты можешь как-нибудь открыть замок?
– Я сделала бы это, когда нам нужно было попасть к тебе домой. Нет. Мы можем перерезать эти металлические задвижки, но мне кажется, что лучше попробовать открыть окно.
В это время задвижки исчезли сами по себе, дверная ручка задвигалась, и на ошарашенного Тихомира налетели два мужика в бронежилетах с яркими надписями на одежде. Ну конечно, у Алины в квартире установлена кнопка вызова охраны. Он сам когда-то на неё нажал, пытаясь включить свет. Ситуация повторилась, но сулила куда большие неприятности.
Один из охранников сразу схватил Тихомира за руку и начал её выламывать. Кольчуга активировалась, и охранник полетел вверх. Не разминувшись с люстрой, от которой во все стороны полетели осколки, он ударился головой о потолок и, уже в бессознательном состоянии, свалился на пол. В руках у Тихомира появился меч и сделал широкий взмах в сторону второго охранника.
– Синистра, – заорал Тихомир, – не смей их убивать.
В последний момент меч крутанулся в руках и плашмя ударил охранника по голове. Тихомир расправил крылья, разбил мечём окно, и вылетел на улицу.
Быстрее, домой, подумал он. Нужно забрать деньги и документы. За ним будут охотиться.
Путь домой по воздуху занял около пяти минут. Тихомир залетел в окно спальни и побежал в зал. Там, в столе были документы и деньги. В этот же момент раздался грохот выбиваемой двери. Ну конечно, что стоило передать по рации, где его искать. Вот ближайший наряд и вломился в квартиру.
В комнату вбежали двое омоновцев. Ну кто ещё мог ошиваться около его дома? Те самые. Тихомиру стало смешно.
– Стоять на месте и не двигаться! – закричал в это время один из них, направив в его сторону пистолет.
– Ребята, – мягко сказал Тихомир, – я вас прошу, выйдите на минутку. Я всего лишь заберу деньги и документы.
– Обыщи его, – не обращая внимания на его слова, бросил мужчина с пистолетом своему напарнику.
– Стоять! – повысил голос Тихомир, и тот остановился, – я ещё раз повторяю, в целях вашей личной безопасности вам лучше уйти.
В руках появился меч, а за спиной распахнулись крылья.
Омоновцы расширили глаза, открыли рты, но уходить не собирались.
Ну что ж, подумал Тихомир, придётся устроить им небольшую сценку. Пусть потом милиция мучается с версиями, тем более что эти омоновцы его уже видели. Причём оба раза при весьма странных обстоятельствах.
– Я наказываю вас, – торжественно произнёс он, – Орден Рыцарей никогда ещё не прощал тех, кто не исполнил волю их посланника.
Омоновцы никак не отреагировали. Стояли, впившись в него глазами.
– Да не воспротивься Вельзевул! – Тихомир поднял руку с Люмбриком.
В этот момент громыхнул выстрел, Синистра сделала защиту и пуля застыла в сантиметре от лица. Одновременно с выстрелом изо рта Люмбрика полыхнула раздвоенная молния, и омоновцы превратились в статуи.
– Камень, – объяснил происходящее Люмбрик.
Тихомир подошёл ближе, чтоб рассмотреть получившуюся скульптуру. Какой камень? Статит.
– Синистра, но в моём мире нет статита, – удивился он.
– Действительно, – программа задумалась, – вероятно, зверь это правило как-то умеет обходить.
– Может, это у него после того, как он этого статита натрескался?
– Похоже на то, когда в его рационе преобладали камни, то и живых существ он превращал в камни. Мне интересно другое, ты ведь тоже заметил, что морская свинка ожила. Но куда тогда исчезает энергия?
На лестничной площадке послышался шум, по характеру которого можно было предположить, что к омоновцам спешит подмога.
– Синистра, пока мы здесь болтали, к нам почти пришли гости, – Тихомир схватил с полки на столе деньги и документы и выскочил в окно.
Куда теперь? Пролетев пару улиц, он опустился на крышу девятиэтажного дома. Дом стоял на высоком месте и не просматривался с соседних многоэтажек.
– Синистра, – устало вздохнул Тихомир, – в нашем мире есть очень популярная сказка. Называется «Карлсон, который живёт на крыше». В ней тоже фигурирует такой вот «чёрный ангел», только вместо крыльев у него был пропеллер. Он всё время жил на крыше, только иногда залетал к Малышу подзаправиться – поесть варенья.
– На роль Малыша ты, наверное, возьмёшь Алину, – отозвалась программа.
– Ага, а Алик меня вареньем будет угощать. Романтика.
По-прежнему шёл осенний дождь. Одежда заклинателей была герметичной, но волосы на голове промокли, и стало холодно. Интересно, как отреагирует милиция на созданную им скульптуру. Надо было записку оставить, что-нибудь типа «Завещаю поставить эту скульптуру около здания охраны». На самом деле, хорошо, что всё произошло именно так. За дело, вероятнее всего возьмётся какой-нибудь особый отдел по изучению паранормальных явлений. По крайней мере, его лицо не будет развешано по всем подворотням и не будет напечатано в газетах. Ну поколдуют учёные над статуями, не смогут определить металл, из которых он сделан. Потом омоновцы оживут.
Изгой! Тихомира как кипятком облило. Теперь он в этом мире изгой. А в том? Кто его ждёт в том? Горынычи с железнодорожниками да пятна с торпедами. И нельзя попадаться в этом. Всё его снаряжение сразу заберут на изучение, а когда его переметнёт… страшно представить. А если всё поставить на уровень телевидения и прессы? Выложить всю правду и вся страна будет следить за его приключениями. В комнате Алины тогда ждать его будет не капкан и Алик с ружьём, а кинооператор с камерой. Всё равно спецслужбы развернут охоту за его снаряжением. Остаётся только одно – скрываться. Даже посоветоваться не с кем. К Николаю не полетишь, наверняка за ним уже установлено наблюдение. И зачем его подставлять? Повесят ещё на него какое-нибудь укрывательство преступника или что-то подобное. По крышам шататься тоже не годиться. Зима на носу. А ведь ещё надо умудряться поесть, набрать запас воды. Да и помыться не помешало бы. Думай, Тихомир.
Стоп. В городе есть мужской монастырь. Устою божественное явление. Скажу, что борюсь со злом. Архангел, мол. Помогите в войне со слугами дьявола. Они ж верующие и тайну, вероятно, сохранят. Конечно, маленькая неприятность – с собой нет ни одного крестика, да и Люмбрик по виду напоминает скорее маленькое исчадие ада, нежели божественное животное из садов Эдема. Но если поверят, всегда будет место, где можно передохнуть и подкрепиться.
Тихомир поднялся в воздух и полетел в сторону монастыря. Высоко в воздухе он активировал линзы и начал изучать обстановку. С самого края монастыря стояла церковь внушительных размеров. Её часто посещали люди из бренного мира, но сейчас двери были закрыты. Уже хорошо.
В это время на коридоре послышался какой-то шум. Тихомир осторожно подошёл к двери и начал её изучать. В щели между ней и косяком были заметны два металлических штыря. Дверь закрыта.
– Синистра, – прошептал Тихомир, – ты можешь как-нибудь открыть замок?
– Я сделала бы это, когда нам нужно было попасть к тебе домой. Нет. Мы можем перерезать эти металлические задвижки, но мне кажется, что лучше попробовать открыть окно.
В это время задвижки исчезли сами по себе, дверная ручка задвигалась, и на ошарашенного Тихомира налетели два мужика в бронежилетах с яркими надписями на одежде. Ну конечно, у Алины в квартире установлена кнопка вызова охраны. Он сам когда-то на неё нажал, пытаясь включить свет. Ситуация повторилась, но сулила куда большие неприятности.
Один из охранников сразу схватил Тихомира за руку и начал её выламывать. Кольчуга активировалась, и охранник полетел вверх. Не разминувшись с люстрой, от которой во все стороны полетели осколки, он ударился головой о потолок и, уже в бессознательном состоянии, свалился на пол. В руках у Тихомира появился меч и сделал широкий взмах в сторону второго охранника.
– Синистра, – заорал Тихомир, – не смей их убивать.
В последний момент меч крутанулся в руках и плашмя ударил охранника по голове. Тихомир расправил крылья, разбил мечём окно, и вылетел на улицу.
Быстрее, домой, подумал он. Нужно забрать деньги и документы. За ним будут охотиться.
Путь домой по воздуху занял около пяти минут. Тихомир залетел в окно спальни и побежал в зал. Там, в столе были документы и деньги. В этот же момент раздался грохот выбиваемой двери. Ну конечно, что стоило передать по рации, где его искать. Вот ближайший наряд и вломился в квартиру.
В комнату вбежали двое омоновцев. Ну кто ещё мог ошиваться около его дома? Те самые. Тихомиру стало смешно.
– Стоять на месте и не двигаться! – закричал в это время один из них, направив в его сторону пистолет.
– Ребята, – мягко сказал Тихомир, – я вас прошу, выйдите на минутку. Я всего лишь заберу деньги и документы.
– Обыщи его, – не обращая внимания на его слова, бросил мужчина с пистолетом своему напарнику.
– Стоять! – повысил голос Тихомир, и тот остановился, – я ещё раз повторяю, в целях вашей личной безопасности вам лучше уйти.
В руках появился меч, а за спиной распахнулись крылья.
Омоновцы расширили глаза, открыли рты, но уходить не собирались.
Ну что ж, подумал Тихомир, придётся устроить им небольшую сценку. Пусть потом милиция мучается с версиями, тем более что эти омоновцы его уже видели. Причём оба раза при весьма странных обстоятельствах.
– Я наказываю вас, – торжественно произнёс он, – Орден Рыцарей никогда ещё не прощал тех, кто не исполнил волю их посланника.
Омоновцы никак не отреагировали. Стояли, впившись в него глазами.
– Да не воспротивься Вельзевул! – Тихомир поднял руку с Люмбриком.
В этот момент громыхнул выстрел, Синистра сделала защиту и пуля застыла в сантиметре от лица. Одновременно с выстрелом изо рта Люмбрика полыхнула раздвоенная молния, и омоновцы превратились в статуи.
– Камень, – объяснил происходящее Люмбрик.
Тихомир подошёл ближе, чтоб рассмотреть получившуюся скульптуру. Какой камень? Статит.
– Синистра, но в моём мире нет статита, – удивился он.
– Действительно, – программа задумалась, – вероятно, зверь это правило как-то умеет обходить.
– Может, это у него после того, как он этого статита натрескался?
– Похоже на то, когда в его рационе преобладали камни, то и живых существ он превращал в камни. Мне интересно другое, ты ведь тоже заметил, что морская свинка ожила. Но куда тогда исчезает энергия?
На лестничной площадке послышался шум, по характеру которого можно было предположить, что к омоновцам спешит подмога.
– Синистра, пока мы здесь болтали, к нам почти пришли гости, – Тихомир схватил с полки на столе деньги и документы и выскочил в окно.
Куда теперь? Пролетев пару улиц, он опустился на крышу девятиэтажного дома. Дом стоял на высоком месте и не просматривался с соседних многоэтажек.
– Синистра, – устало вздохнул Тихомир, – в нашем мире есть очень популярная сказка. Называется «Карлсон, который живёт на крыше». В ней тоже фигурирует такой вот «чёрный ангел», только вместо крыльев у него был пропеллер. Он всё время жил на крыше, только иногда залетал к Малышу подзаправиться – поесть варенья.
– На роль Малыша ты, наверное, возьмёшь Алину, – отозвалась программа.
– Ага, а Алик меня вареньем будет угощать. Романтика.
По-прежнему шёл осенний дождь. Одежда заклинателей была герметичной, но волосы на голове промокли, и стало холодно. Интересно, как отреагирует милиция на созданную им скульптуру. Надо было записку оставить, что-нибудь типа «Завещаю поставить эту скульптуру около здания охраны». На самом деле, хорошо, что всё произошло именно так. За дело, вероятнее всего возьмётся какой-нибудь особый отдел по изучению паранормальных явлений. По крайней мере, его лицо не будет развешано по всем подворотням и не будет напечатано в газетах. Ну поколдуют учёные над статуями, не смогут определить металл, из которых он сделан. Потом омоновцы оживут.
Изгой! Тихомира как кипятком облило. Теперь он в этом мире изгой. А в том? Кто его ждёт в том? Горынычи с железнодорожниками да пятна с торпедами. И нельзя попадаться в этом. Всё его снаряжение сразу заберут на изучение, а когда его переметнёт… страшно представить. А если всё поставить на уровень телевидения и прессы? Выложить всю правду и вся страна будет следить за его приключениями. В комнате Алины тогда ждать его будет не капкан и Алик с ружьём, а кинооператор с камерой. Всё равно спецслужбы развернут охоту за его снаряжением. Остаётся только одно – скрываться. Даже посоветоваться не с кем. К Николаю не полетишь, наверняка за ним уже установлено наблюдение. И зачем его подставлять? Повесят ещё на него какое-нибудь укрывательство преступника или что-то подобное. По крышам шататься тоже не годиться. Зима на носу. А ведь ещё надо умудряться поесть, набрать запас воды. Да и помыться не помешало бы. Думай, Тихомир.
Стоп. В городе есть мужской монастырь. Устою божественное явление. Скажу, что борюсь со злом. Архангел, мол. Помогите в войне со слугами дьявола. Они ж верующие и тайну, вероятно, сохранят. Конечно, маленькая неприятность – с собой нет ни одного крестика, да и Люмбрик по виду напоминает скорее маленькое исчадие ада, нежели божественное животное из садов Эдема. Но если поверят, всегда будет место, где можно передохнуть и подкрепиться.
Тихомир поднялся в воздух и полетел в сторону монастыря. Высоко в воздухе он активировал линзы и начал изучать обстановку. С самого края монастыря стояла церковь внушительных размеров. Её часто посещали люди из бренного мира, но сейчас двери были закрыты. Уже хорошо.