Страница:
– Именно. Сначала взвесь начала постепенно исчезать. Гравитация её тянула вниз, она же и с группой такое делает. Потом гравитация добралась до нижнего леса – вот откуда слышен хруст. Ветки ломаются и летят вниз. Небольшие количества вещества белые камни сжигают мгновенно и без дыма. А тут неизвестно какой толщины слой взвеси плюс ветки. Вот дым и повалил.
– Надо лететь быстрее, – быстро сказала Ярослава.
– Как могу, – ответил он, – и думаю, что надо подняться выше, где гравитация, по логике, меньше.
Действительно, поднявшись выше, Тихомир почувствовал, что нести группу стало легче. Но мешали стволы, которые стали попадаться чаще. Кроме этого они стали на порядок прочнее. Вероятно, с высотой их крепость возрастала. Тихомир уже начал менять руки, а после и вообще попросил на ходу накинуть на тело петлю. Притяжение всё нарастало. Синистра начала жаловаться, что скоро от её энергии не останется ничего, а едкий дым лез в глаза и лёгкие. Люди в отряде откашливались от этого дыма, от чего вибрация, которая передавалась по всему звену, доставляла Тихомиру не самые приятные ощущения.
Внезапно Тихомира дёрнуло так, что сознание помутилось, и глаза он открыл только под воздействием вибрации колечка. Осмотревшись, он обнаружил, что его передают из рук в руки воины, опирающиеся на ветки. Температура воздуха была очень высокой, а глаза по-прежнему разъедал дым.
– Ты влетел в полосу леса с твёрдыми стволами. Ничего не подозревая, летел между ветками, пока один из воинов случайно за одну из них не зацепился, – объяснила происходящее Синистра.
Стало ясно, почему так болела поясница. Каждый раз, когда его передавали из рук в руки, в области позвоночника появлялась острая боль. Надо было привязывать верёвку к штанам, а не к пояснице, штаны в случае чего затвердели бы. Но теперь поздно было говорить об этом. Проанализировав своё состояние, Тихомир понял, что передвигаться самостоятельно пока не сможет и, изобразив, что снова потерял сознание, закрыл глаза. Ни о чём думать почему-то не хотелось, и сознание погрузилось в какое-то небытие. Тихомир попытался войти в состояние транса, что бы избавиться от резкой боли, которая периодически появлялась в пояснице. Он представил, как затихают все биохимические процессы в мышцах ног и рук. Появилось знакомое чувство покалывания, будто ноги и руки стали чужими и какими-то ватными. Удивительно, что в такой неблагоприятной обстановке тело так легко слушалось сознание. Тихомир начал гнать волны расслабления по всему организму, пока он не превратился в пульсирующую огненную поясницу, но постепенно расслабление начало захлёстывать и её. Перед сознанием начали появляться мутные бесформенные пятна, а где-то вдалеке появился чей-то голос. Сейчас главное не всматриваться и не вслушиваться. Всё нужно ловить сознанием. Как только пытаешься что-то услышать – голос исчезает, его забивают слуховые рецепторы. То же самое и с видениями, мутные пятна которых пытались принять какую-то форму. По организму промчалась сильная волна, и Тихомира выгнуло. Образно говоря. Никогда ещё раньше ему не удавалось так быстро войти в состояние транса. Он начал осматриваться. Два красных пятна. Одно поменьше в области рёбер. Они срослись, но при этом немного сместились. Тихомир согнал всю энергию в руку, чтоб легче было управлять, отделил часть и направил к красному пятну. На момент он задумался, что лучше, разделить поломанные части рёбер и сращивать их заново, или заставить костную ткань сместиться до нормального положения. Поразмыслив, он пришёл к выводу, что, учитывая, что его тела сейчас мнут и перегибают воины, передавая из рук в руки, лучше будет кости не разъединять. Второе пятно в области поясницы. Такое большое, что рассмотреть что-либо внутри него не возможно. Ну и ладно. Оставшуюся часть энергии Тихомир перегнал в эту точку. А теперь посмотрим, что на улице твориться. Обычно Тихомир кого-то звал. Не важно кого. Кого угодно. Понятно, что образы лишь игра подсознания, но и оно, подсознание, слишком интересная и неизученная вещь. Вот он. Цветок, наверное. Весь какой-то шипастый и извивающийся. Прозрачно-чёрный, с белыми, чуть светящимися прожилками.
– Поможешь? – спросил Тихомир, – у меня слишком мало энергии для моих травм.
– Конечно, – ответил цветок, – ты же идёшь за ключом-шестерёнкой.
В состоянии транса разговоры происходили не на каком-либо языке. Все слова воспринимались образно. Проходили через линзу собственного подсознания. Поэтому было всегда трудно перевести полученную информацию в приемлемый для хранения вид. Чаще всего это же и являлось причиной того, что в памяти после сеансов медитации оставалось очень мало. Наверное мозг человека не способен хранить в себе вещи из ряда вон выходящие из основных принципов мироздания. Сейчас Тихомир увидел звёздное небо. Но оно какое-то серое. Мутное. И только в одно месте какая-то дыра. В ней сверкают звёзды. Настоящие, живые. И чернота космоса совсем другая. Красивая. Тихомир направился к этой дыре. Она становиться всё больше. Звёзды сверкают всё ярче. В какой-то момент происходит как бы вспышка, и серой вселенной больше не существует. Он где-то в космосе. Кругом звёзды и глубокая чернота космоса. Энергия хлещет со всех сторон. С ним поделились. Интересно, как бы такую подачку видел другой человек со своим подсознанием. Наверное, не выход в другую вселенную, а что-то совершенно другое.
– Ты не злой? – спросил Тихомир.
– Нет, – ответил цветок, – а почему ты так спрашиваешь?
– Не знаю. Чаще всего ко мне приходили злые.
– Они не злые. Они другие.
– У тебя есть имя?
– Нет. Хотя раньше меня называли.
– Кто?
– Такое же существо, как и ты.
– А ты кто?
Цветок на минуту замолчал.
– В каком смысле? – наконец заговорил он.
Теперь замолчал Тихомир.
– Хорошо. А кто я?
– Ты сам знаешь ответ на этот вопрос. Ты – форма существования белковых тел.
Из курса школьной биологии, подумал Тихомир. Ещё одно доказательство, что разговор с цветком переламывается через подсознание.
– Хорошо. Кто ты относительно меня, если я форма существования белковых тел.
– Я тебе не смогу ответить. В твоей памяти нет подходящих ассоциаций.
– А что ты мне можешь сказать такого, что бы я понял.
– Мне надо выбраться отсюда.
– Откуда?
– С этой планеты.
– Я могу как-то помочь?
– Ты уже это делаешь.
– Как?
– Идёшь за ключом-шестерёнкой.
– Ты мне будешь помогать?
– Когда смогу.
– Как мне тебя называть?
– Как хочешь. Синистра называла меня Создателем.
– Ты что-то создал?
– Да. Но не то, что хотел.
– А что хотел?
– Разумную форму жизни. Такую, как ты. Извини, мне нужно уходить. Пребывать в тонком мире мне намного сложнее, чем тебе. Я не могу здесь находиться так долго.
Цветок распался на десяток бесформенных пятен, которые начали стремительно таять. Тихомира подхватил какой-то ветер и стремительно понёс к серому пятну с мёртвыми звёздами. Так не хотелось покидать эту красочную вселенную, но сопротивляться ветру было совершенно бесполезно. Вспышка, и Тихомир открыл глаза. Зелёные стволы и невесомость. И довольно темно.
– Очнулся? – хмуро спросила Ярослава, подлетая к нему.
– Ага, – Тихомир с силой оттолкнулся от ближайшего ствола и сделал кульбит в воздухе. Самочувствие было просто прекрасным, какая-то дикая энергия рвалась наружу. Хотелось схватки с каким-нибудь злобным монстром, или головокружительного полёта по лесу.
– Ничего не понимаю, – задумчиво произнесла Ярослава, рассматривая его, – ещё пол часа назад я думала, что ты не выживешь. Как ты это сделал?
– Особое заклятие, – важным тоном ответил Тихомир, – а что здесь произошло, пока меня э… не было?
– Ничего особого. Сложнее всего было цацкаться с тобой, когда была гравитация. Чем дальше мы удалялись от Белой Нави, тем она становилась меньше. Потом исчезла вовсе. Вместе с ней исчез дым. Пол часа назад с тобой стало происходить что-то непонятное. Вначале я подумала, что у тебя остановилось сердце. Потом обнаружила, что сердцебиение всё-таки есть, но очень замедленное. Пока я осматривала тебя, воздух вокруг сгустился. Никогда раньше с таким явлением я не сталкивалась. Не то что передвигаться, вздохнуть было тяжело. А ты, не двигаясь, вырвался из рук и поплыл куда-то, как будто тебя эта плотная среда абсолютно не касается. Минут через пятнадцать странное явление окончилось, а мы догнали тебя в километре от того места, откуда ты уплыл.
– Почему темно?
– Внизу по-прежнему всё в дыму, но сюда он не подымается. Видимо, из-за невесомости.
– Далеко нам ещё?
– Мы почти на месте.
– Тогда поплыли.
Через некоторое время отряд упёрся в скалу и начал двигаться параллельно ей. Сутки спустя лес закончился. Взгляду открылось огромное пространство, залитое светом белых камней.
– Там, – Ярослава указала на потолок в километре над ними.
– Где именно? – спросил Тихомир.
Ярослава молча сняла с головы свою, как её прозвал Тихомир, колючую проволоку, и протянула ему.
– Одевай.
– Зачем?
– Одень и увидишь.
Тихомир снял свой обруч и спрятал его в сумку. Как только вместо него на голове появилась проволока, в поле зрения сразу же появилась какая-то искорка. Он повернул голову, но искорка своего положения не меняла. Он находилась где-то на потолке, куда указывала Ярослава. Так вот, как она ориентировалась в Нави! Это проволока и есть её путеводитель.
– Мне что-либо объяснять, или сам всё понял, – холодно спросила она.
Тихомир решил не отвечать. Он расправил крылья и начал медленно подниматься. На половине пути температура начала подниматься. Под потолком, в том месте, куда указывала искорка, обнаружился вход в пещеру. Тихомир остановился, чтобы собраться духом.
– Что ты остановился? – зло зашептала программа, – ты что, не заметил, что я уже включила защиту? Неизвестно, сколько ещё понадобиться энергии на неё, а ты здесь висишь и мечтаешь о чём-то.
Ну вот, подумал Тихомир, все вокруг какие-то ужасно злые. Или, как сказал Создатель, ужасно другие. Опять потянуло на размышления. Виной всему очевидно страх. Сознание защищается от страха, толкая к размышлениям на всякие, совершенно неуместные в данной обстановке, темы.
Пещера оказалась обыкновенной, самой, что ни на есть, заурядной пещерой. Если не считать температуру за бортом. Узнать бы интересно, сколько там. Жалко градусника нет. С высотой появился тусклый красный свет. Светились камни, накалённые до красна. До стен Тихомир решил не дотрагиваться. Потихоньку стало душно.
– Включай пояс, – заговорила Синистра, – воздух, который находился в защитной сфере, перенасыщен углекислым газом. Окружающий нас кислород слишком горячий, если я его пущу внутрь защитной сферы, ты сразу же сожжёшь себе лёгкие.
Правдивость слов Синистры Тихомиру почему-то проверять не захотелось, и он активировал дыхательную функцию пояса. Пещеры оказались не безжизненны. Неужели ещё одна форма жизни? И опять агрессивная. От защиты отвалилось алое красное пятнышко. Скорее всего, это какая-то субстанция в расплавленном виде. Плевался камень, торчавший из стенки пещеры. От остальных камней он отличался неестественно синим цветом.
– Не знаю, как у него это получилось, но он пропалил мне защиту. Я, конечно, дырку сразу затянула, но с такими успехами на долго меня не хватит, – пожаловалась Синистра.
Тихомир увеличил скорость. Это было опасно – никогда не знаешь, что может ожидать тебя за очередным поворотом, но всё же лучше, чем быть поджаренным заживо. Синих камней Тихомир больше не видел, он летел так быстро, что просто их не замечал. Да и не смотрел на них. Сознание трансформировало полёт в подобие компьютерной игры. Экран. На экране точка – это местоположение шестерёнки. Тормозов нет. И бесконечные тоннели, маневрируя по которым, необходимо выполнить задание.
Внезапно, точка на экране исчезла. Тихомир резко затормозил и остановился.
– Что случилось? – спросила программа.
Тихомир выключил пояс, и в лёгкие грянул горячий воздух.
– Что, не видишь? – она должна была видеть его глазами, – указатель с экрана исчез.
– С какого экрана!? – возмутилась программа, на момент она умолкла. – Точно! Твоё зрение охватывает около ста восьмидесяти градусов. А как же на счёт остальных ста восьмидесяти? Если б у тебя были глаза на затылке, то указатель был бы сейчас там. Вывод – мы пролетели шестерёнку, и сейчас он находиться где-то за твоей спиной.
Тихомир развернулся, и искорка сразу появилась.
– Летим обратно, но не так быстро.
Долго лететь не пришлось. Метров через пятьдесят искорка поползла куда-то в бок. Тихомир направил свой взгляд вслед за ней и рассмотрел на полу пещеры шестерёнку. Он протянул к ней руку.
– Стоять! – заорала Синистра. – Её температура градусов под триста.
– По Цельсию или по Фаренгейту? – издевнулся Тихомир.
– Чего? – не поняла программа, – как нам её взять?
– Люмбрик, – внезапно подал голос зверь.
– Что ты хочешь этим сказать? – спросил Тихомир, рассматривая зверя, – ты ведь не хочешь её съесть.
– Люмбрик, – повторил зверь.
– Если бы он хотел её съесть, то, я думаю, сказал бы слово «камень», – вслух предположил Тихомир.
– Люмбрик, – подтвердил его предположения тот.
Раздался плевок, и с защиты сползло алое пятнышко.
– Сделай хоть что-нибудь, – взмолилась Синистра, – мы изжаримся в этой духовке.
Скорее по наитию, чем по логике, Тихомир взял зверя за хвост и протянул к шестерёнке. Люмбрик схватил её передней парой лапок.
– Ищи, – сразу же скомандовал зверь.
Сапоги подсказывали обратный путь, и Тихомир полетел на максимально высокой скорости. Руку, несущую зверя, приходилось периодически менять, так как от шестерёнки исходил сильный жар. К тому времени, когда Тихомир вылетел из пещеры, левая рука начала покрываться волдырями. Надо было быстрей добраться до невесомости, где можно было отпустить Люмбрика и дать время шестерёнке остыть.
Тихомир ринулся вниз, и заметил, что в лесу кипит бой. На Ярославу и её людей напали два пылесоса. На ходу он достал левой рукой меч и, не снижая скорости, вонзил в бок одному из пылесосов. Упёршись ногами в его тело, он покрутил меч вокруг оси и немного расширил отверстие. Разрубать пылесоса не стоило, а вот нарушить его герметичность вполне резонно. В отверстии зашипел воздух и пылесос, изогнувшись, резким движением ударил Тихомира своим хвостом (или передом?). От такого мощного удара его понесло в сторону. Синистра даже не удосужилась сделать защиту или у неё закончилась энергия. Проломав собой несколько веток, Тихомир ударился об ствол и потерял сознание.
Глава 12
– Надо лететь быстрее, – быстро сказала Ярослава.
– Как могу, – ответил он, – и думаю, что надо подняться выше, где гравитация, по логике, меньше.
Действительно, поднявшись выше, Тихомир почувствовал, что нести группу стало легче. Но мешали стволы, которые стали попадаться чаще. Кроме этого они стали на порядок прочнее. Вероятно, с высотой их крепость возрастала. Тихомир уже начал менять руки, а после и вообще попросил на ходу накинуть на тело петлю. Притяжение всё нарастало. Синистра начала жаловаться, что скоро от её энергии не останется ничего, а едкий дым лез в глаза и лёгкие. Люди в отряде откашливались от этого дыма, от чего вибрация, которая передавалась по всему звену, доставляла Тихомиру не самые приятные ощущения.
Внезапно Тихомира дёрнуло так, что сознание помутилось, и глаза он открыл только под воздействием вибрации колечка. Осмотревшись, он обнаружил, что его передают из рук в руки воины, опирающиеся на ветки. Температура воздуха была очень высокой, а глаза по-прежнему разъедал дым.
– Ты влетел в полосу леса с твёрдыми стволами. Ничего не подозревая, летел между ветками, пока один из воинов случайно за одну из них не зацепился, – объяснила происходящее Синистра.
Стало ясно, почему так болела поясница. Каждый раз, когда его передавали из рук в руки, в области позвоночника появлялась острая боль. Надо было привязывать верёвку к штанам, а не к пояснице, штаны в случае чего затвердели бы. Но теперь поздно было говорить об этом. Проанализировав своё состояние, Тихомир понял, что передвигаться самостоятельно пока не сможет и, изобразив, что снова потерял сознание, закрыл глаза. Ни о чём думать почему-то не хотелось, и сознание погрузилось в какое-то небытие. Тихомир попытался войти в состояние транса, что бы избавиться от резкой боли, которая периодически появлялась в пояснице. Он представил, как затихают все биохимические процессы в мышцах ног и рук. Появилось знакомое чувство покалывания, будто ноги и руки стали чужими и какими-то ватными. Удивительно, что в такой неблагоприятной обстановке тело так легко слушалось сознание. Тихомир начал гнать волны расслабления по всему организму, пока он не превратился в пульсирующую огненную поясницу, но постепенно расслабление начало захлёстывать и её. Перед сознанием начали появляться мутные бесформенные пятна, а где-то вдалеке появился чей-то голос. Сейчас главное не всматриваться и не вслушиваться. Всё нужно ловить сознанием. Как только пытаешься что-то услышать – голос исчезает, его забивают слуховые рецепторы. То же самое и с видениями, мутные пятна которых пытались принять какую-то форму. По организму промчалась сильная волна, и Тихомира выгнуло. Образно говоря. Никогда ещё раньше ему не удавалось так быстро войти в состояние транса. Он начал осматриваться. Два красных пятна. Одно поменьше в области рёбер. Они срослись, но при этом немного сместились. Тихомир согнал всю энергию в руку, чтоб легче было управлять, отделил часть и направил к красному пятну. На момент он задумался, что лучше, разделить поломанные части рёбер и сращивать их заново, или заставить костную ткань сместиться до нормального положения. Поразмыслив, он пришёл к выводу, что, учитывая, что его тела сейчас мнут и перегибают воины, передавая из рук в руки, лучше будет кости не разъединять. Второе пятно в области поясницы. Такое большое, что рассмотреть что-либо внутри него не возможно. Ну и ладно. Оставшуюся часть энергии Тихомир перегнал в эту точку. А теперь посмотрим, что на улице твориться. Обычно Тихомир кого-то звал. Не важно кого. Кого угодно. Понятно, что образы лишь игра подсознания, но и оно, подсознание, слишком интересная и неизученная вещь. Вот он. Цветок, наверное. Весь какой-то шипастый и извивающийся. Прозрачно-чёрный, с белыми, чуть светящимися прожилками.
– Поможешь? – спросил Тихомир, – у меня слишком мало энергии для моих травм.
– Конечно, – ответил цветок, – ты же идёшь за ключом-шестерёнкой.
В состоянии транса разговоры происходили не на каком-либо языке. Все слова воспринимались образно. Проходили через линзу собственного подсознания. Поэтому было всегда трудно перевести полученную информацию в приемлемый для хранения вид. Чаще всего это же и являлось причиной того, что в памяти после сеансов медитации оставалось очень мало. Наверное мозг человека не способен хранить в себе вещи из ряда вон выходящие из основных принципов мироздания. Сейчас Тихомир увидел звёздное небо. Но оно какое-то серое. Мутное. И только в одно месте какая-то дыра. В ней сверкают звёзды. Настоящие, живые. И чернота космоса совсем другая. Красивая. Тихомир направился к этой дыре. Она становиться всё больше. Звёзды сверкают всё ярче. В какой-то момент происходит как бы вспышка, и серой вселенной больше не существует. Он где-то в космосе. Кругом звёзды и глубокая чернота космоса. Энергия хлещет со всех сторон. С ним поделились. Интересно, как бы такую подачку видел другой человек со своим подсознанием. Наверное, не выход в другую вселенную, а что-то совершенно другое.
– Ты не злой? – спросил Тихомир.
– Нет, – ответил цветок, – а почему ты так спрашиваешь?
– Не знаю. Чаще всего ко мне приходили злые.
– Они не злые. Они другие.
– У тебя есть имя?
– Нет. Хотя раньше меня называли.
– Кто?
– Такое же существо, как и ты.
– А ты кто?
Цветок на минуту замолчал.
– В каком смысле? – наконец заговорил он.
Теперь замолчал Тихомир.
– Хорошо. А кто я?
– Ты сам знаешь ответ на этот вопрос. Ты – форма существования белковых тел.
Из курса школьной биологии, подумал Тихомир. Ещё одно доказательство, что разговор с цветком переламывается через подсознание.
– Хорошо. Кто ты относительно меня, если я форма существования белковых тел.
– Я тебе не смогу ответить. В твоей памяти нет подходящих ассоциаций.
– А что ты мне можешь сказать такого, что бы я понял.
– Мне надо выбраться отсюда.
– Откуда?
– С этой планеты.
– Я могу как-то помочь?
– Ты уже это делаешь.
– Как?
– Идёшь за ключом-шестерёнкой.
– Ты мне будешь помогать?
– Когда смогу.
– Как мне тебя называть?
– Как хочешь. Синистра называла меня Создателем.
– Ты что-то создал?
– Да. Но не то, что хотел.
– А что хотел?
– Разумную форму жизни. Такую, как ты. Извини, мне нужно уходить. Пребывать в тонком мире мне намного сложнее, чем тебе. Я не могу здесь находиться так долго.
Цветок распался на десяток бесформенных пятен, которые начали стремительно таять. Тихомира подхватил какой-то ветер и стремительно понёс к серому пятну с мёртвыми звёздами. Так не хотелось покидать эту красочную вселенную, но сопротивляться ветру было совершенно бесполезно. Вспышка, и Тихомир открыл глаза. Зелёные стволы и невесомость. И довольно темно.
– Очнулся? – хмуро спросила Ярослава, подлетая к нему.
– Ага, – Тихомир с силой оттолкнулся от ближайшего ствола и сделал кульбит в воздухе. Самочувствие было просто прекрасным, какая-то дикая энергия рвалась наружу. Хотелось схватки с каким-нибудь злобным монстром, или головокружительного полёта по лесу.
– Ничего не понимаю, – задумчиво произнесла Ярослава, рассматривая его, – ещё пол часа назад я думала, что ты не выживешь. Как ты это сделал?
– Особое заклятие, – важным тоном ответил Тихомир, – а что здесь произошло, пока меня э… не было?
– Ничего особого. Сложнее всего было цацкаться с тобой, когда была гравитация. Чем дальше мы удалялись от Белой Нави, тем она становилась меньше. Потом исчезла вовсе. Вместе с ней исчез дым. Пол часа назад с тобой стало происходить что-то непонятное. Вначале я подумала, что у тебя остановилось сердце. Потом обнаружила, что сердцебиение всё-таки есть, но очень замедленное. Пока я осматривала тебя, воздух вокруг сгустился. Никогда раньше с таким явлением я не сталкивалась. Не то что передвигаться, вздохнуть было тяжело. А ты, не двигаясь, вырвался из рук и поплыл куда-то, как будто тебя эта плотная среда абсолютно не касается. Минут через пятнадцать странное явление окончилось, а мы догнали тебя в километре от того места, откуда ты уплыл.
– Почему темно?
– Внизу по-прежнему всё в дыму, но сюда он не подымается. Видимо, из-за невесомости.
– Далеко нам ещё?
– Мы почти на месте.
– Тогда поплыли.
Через некоторое время отряд упёрся в скалу и начал двигаться параллельно ей. Сутки спустя лес закончился. Взгляду открылось огромное пространство, залитое светом белых камней.
– Там, – Ярослава указала на потолок в километре над ними.
– Где именно? – спросил Тихомир.
Ярослава молча сняла с головы свою, как её прозвал Тихомир, колючую проволоку, и протянула ему.
– Одевай.
– Зачем?
– Одень и увидишь.
Тихомир снял свой обруч и спрятал его в сумку. Как только вместо него на голове появилась проволока, в поле зрения сразу же появилась какая-то искорка. Он повернул голову, но искорка своего положения не меняла. Он находилась где-то на потолке, куда указывала Ярослава. Так вот, как она ориентировалась в Нави! Это проволока и есть её путеводитель.
– Мне что-либо объяснять, или сам всё понял, – холодно спросила она.
Тихомир решил не отвечать. Он расправил крылья и начал медленно подниматься. На половине пути температура начала подниматься. Под потолком, в том месте, куда указывала искорка, обнаружился вход в пещеру. Тихомир остановился, чтобы собраться духом.
– Что ты остановился? – зло зашептала программа, – ты что, не заметил, что я уже включила защиту? Неизвестно, сколько ещё понадобиться энергии на неё, а ты здесь висишь и мечтаешь о чём-то.
Ну вот, подумал Тихомир, все вокруг какие-то ужасно злые. Или, как сказал Создатель, ужасно другие. Опять потянуло на размышления. Виной всему очевидно страх. Сознание защищается от страха, толкая к размышлениям на всякие, совершенно неуместные в данной обстановке, темы.
Пещера оказалась обыкновенной, самой, что ни на есть, заурядной пещерой. Если не считать температуру за бортом. Узнать бы интересно, сколько там. Жалко градусника нет. С высотой появился тусклый красный свет. Светились камни, накалённые до красна. До стен Тихомир решил не дотрагиваться. Потихоньку стало душно.
– Включай пояс, – заговорила Синистра, – воздух, который находился в защитной сфере, перенасыщен углекислым газом. Окружающий нас кислород слишком горячий, если я его пущу внутрь защитной сферы, ты сразу же сожжёшь себе лёгкие.
Правдивость слов Синистры Тихомиру почему-то проверять не захотелось, и он активировал дыхательную функцию пояса. Пещеры оказались не безжизненны. Неужели ещё одна форма жизни? И опять агрессивная. От защиты отвалилось алое красное пятнышко. Скорее всего, это какая-то субстанция в расплавленном виде. Плевался камень, торчавший из стенки пещеры. От остальных камней он отличался неестественно синим цветом.
– Не знаю, как у него это получилось, но он пропалил мне защиту. Я, конечно, дырку сразу затянула, но с такими успехами на долго меня не хватит, – пожаловалась Синистра.
Тихомир увеличил скорость. Это было опасно – никогда не знаешь, что может ожидать тебя за очередным поворотом, но всё же лучше, чем быть поджаренным заживо. Синих камней Тихомир больше не видел, он летел так быстро, что просто их не замечал. Да и не смотрел на них. Сознание трансформировало полёт в подобие компьютерной игры. Экран. На экране точка – это местоположение шестерёнки. Тормозов нет. И бесконечные тоннели, маневрируя по которым, необходимо выполнить задание.
Внезапно, точка на экране исчезла. Тихомир резко затормозил и остановился.
– Что случилось? – спросила программа.
Тихомир выключил пояс, и в лёгкие грянул горячий воздух.
– Что, не видишь? – она должна была видеть его глазами, – указатель с экрана исчез.
– С какого экрана!? – возмутилась программа, на момент она умолкла. – Точно! Твоё зрение охватывает около ста восьмидесяти градусов. А как же на счёт остальных ста восьмидесяти? Если б у тебя были глаза на затылке, то указатель был бы сейчас там. Вывод – мы пролетели шестерёнку, и сейчас он находиться где-то за твоей спиной.
Тихомир развернулся, и искорка сразу появилась.
– Летим обратно, но не так быстро.
Долго лететь не пришлось. Метров через пятьдесят искорка поползла куда-то в бок. Тихомир направил свой взгляд вслед за ней и рассмотрел на полу пещеры шестерёнку. Он протянул к ней руку.
– Стоять! – заорала Синистра. – Её температура градусов под триста.
– По Цельсию или по Фаренгейту? – издевнулся Тихомир.
– Чего? – не поняла программа, – как нам её взять?
– Люмбрик, – внезапно подал голос зверь.
– Что ты хочешь этим сказать? – спросил Тихомир, рассматривая зверя, – ты ведь не хочешь её съесть.
– Люмбрик, – повторил зверь.
– Если бы он хотел её съесть, то, я думаю, сказал бы слово «камень», – вслух предположил Тихомир.
– Люмбрик, – подтвердил его предположения тот.
Раздался плевок, и с защиты сползло алое пятнышко.
– Сделай хоть что-нибудь, – взмолилась Синистра, – мы изжаримся в этой духовке.
Скорее по наитию, чем по логике, Тихомир взял зверя за хвост и протянул к шестерёнке. Люмбрик схватил её передней парой лапок.
– Ищи, – сразу же скомандовал зверь.
Сапоги подсказывали обратный путь, и Тихомир полетел на максимально высокой скорости. Руку, несущую зверя, приходилось периодически менять, так как от шестерёнки исходил сильный жар. К тому времени, когда Тихомир вылетел из пещеры, левая рука начала покрываться волдырями. Надо было быстрей добраться до невесомости, где можно было отпустить Люмбрика и дать время шестерёнке остыть.
Тихомир ринулся вниз, и заметил, что в лесу кипит бой. На Ярославу и её людей напали два пылесоса. На ходу он достал левой рукой меч и, не снижая скорости, вонзил в бок одному из пылесосов. Упёршись ногами в его тело, он покрутил меч вокруг оси и немного расширил отверстие. Разрубать пылесоса не стоило, а вот нарушить его герметичность вполне резонно. В отверстии зашипел воздух и пылесос, изогнувшись, резким движением ударил Тихомира своим хвостом (или передом?). От такого мощного удара его понесло в сторону. Синистра даже не удосужилась сделать защиту или у неё закончилась энергия. Проломав собой несколько веток, Тихомир ударился об ствол и потерял сознание.
Глава 12
В темноте перед глазами появились какие-то пятна. Пятна поплавали по темноте и сложились в белого кота, точнее котёнка с колокольчиком на шее.
– Ты разговаривал с Создателем? – спросил котёнок.
– Да, – ответил Тихомир, – а кто ты?
– Извини, я не смогу ответить. Ты не должен помогать ему.
– Почему? Он твой враг?
– Нет. Хотя, да. Просто мне необходимо его уничтожить.
– Он знает о тебе?
– Да. Но мы не можем общаться. Сейчас появилась возможность делать это через тебя.
– Почему я должен помогать тебе.
– Потому что должен.
– А если я откажусь?
Внезапно появился какой-то вихрь, а точнее небольшой смерч. В мгновение ока Тихомир оказался в центре этого смерча, который начал вытягивать из него энергию. Появилось чувство испуга, от чего на пальце сразу почувствовалась вибрация и покалывание. Тихомир открыл глаза и увидел лицо Алины.
– Ты тоже ассоциативный образ? – спросил он у неё.
– Тихомир, что с тобой? – спросила Алина.
Тихомир осмотрелся. Ну, конечно. Он у неё в квартире.
– А где Алик, – сразу же спросил он.
– Он в командировке. Ребёнок у матери. Так что не беспокойся.
– Не поверю. Чтоб он так вот всё оставил!? Он ведь знает, что я могу здесь появиться.
– Знает, конечно. Он закрыл дверь и оставил открытым окно. Мол, если появиться, пускай летит ко всем чертям. Он не знал, что у меня есть ключ от комнаты.
– Что со мной? – Тихомир попытался подняться, но понял, что сделать это не может.
– Не знаю. У тебя вся спина в ссадинах.
– Спина? В ссадинах? Ты что, меня раздела? – удивился Тихомир.
– Извини, мне нужно было обработать раны.
– О, Господи, – он закатил глаза, – ткань рубахи и штаны обладают целебными свойствами. Они затягивают даже самые глубокие раны за считанные часы. Неси их сюда.
– Я не знала. Я ж хотела как лучше.
– Да знаю я. Ты и по жизни всё хотела сделать как лучше, а сама чуть до гроба не довела. Ладно, извини. Просто сказывается моё плохое самочувствие.
Алина принесла одежду и помогла Тихомиру её одеть.
– Так что же с тобой произошло? – робко спросила она.
Тихомир вкратце рассказал о случившемся.
– Так что, – протянул он, заканчивая рассказ, – последняя наша надежда на то, что мы будем вместе, оборвана окончательно. Теперь даже если он тебя отпустит.
– Самое печальное то, что если б он знал об этой ситуации, то не то, что отпустил – бросил бы. Ведь основная причина его поведения заключалась в обороне его, мужского авторитета да гордости. Ты не знаешь, с какой лёгкостью он собирался со мной расстаться, когда тебя ещё не было, а у него был какой-то вариант. Ой, извини, что я тебе плакаюсь, тебе сейчас совершенно не до этого.
– Да, нормально. Ты не представляешь как, особенного среди всего этого дурдома, в котором я оказался, мне не хватает общения с тобой. Хотя и раньше не хватало. Но сейчас… создаётся ощущение чего-то потерянного навсегда. Каждая минута наших давних встреч воспринимается как нечто светлое, другое. Потерянное. Ладно. Я не хочу тебе причинять беспокойство. Как только немного оклемаюсь, сразу же уйду.
– Какие беспокойства, – Алина старалась сдержать слёзы, – ты исчез, но мы с ним всё равно живём как два тарантула в банке. Надо мной установлен дикий постоянный контроль. Ты можешь мне не поверить, но в некотором смысле мир, который он устроил мне, ничуть не лучше того, в который попал ты. И у меня тоже нет выхода. Точнее он мне его не даст. Он не может понять тебя, думает, что ты всё делал, только чтоб показать насколько ты его круче. И, не дай Бог, так подумают окружающие. Я знаю, что для тебя, образно говоря, схватка происходит в безлюдном дремучем лесу, где я, одетая в одежду охотницы, стану для тебя наградой. А для него это рыцарский турнир с трибунами, полными зрителей, и награда без пышного дорогого платья, аплодисментов зрителей и почестей короля ему на фиг не нужна. Поэтому и боя у вас с ним не получилось – он меня укрыл в замке с драконом, чтоб я никуда не отлучалась, а у тебя нет даже возможности найти к этому замку дорогу. Воевать пришлось мне. Но много ли женщина навоюет против короля и всей его свиты. Даже если бы и ты мне смог подсобить.
– Весёлая сказка, – грустно сказал Тихомир, – только последствия для всех сторон, мягко выражаясь, не очень.
– Я нашла у тебя нечто похожее на мешки для воды, я их наполнила, – Алина резко включила свою «рабочую модификацию», мгновенно превращаясь из мелкого котёнка в холодную расчётливую сущность, – в сумке, извини, что я там порылась, нашла твой мобильник и зарядила батарею. Я могу чем-нибудь ещё тебе помочь, пока ты не исчез. Извини, конечно, сопли соплями, но я не хотела бы, чтобы потом из-за меня ты попал в том мире в какую-нибудь переделку.
– Сколько я здесь лежу без сознания? – спросил он.
– Около четырёх-пяти часов.
– Хорошо, первым делом надо накормить зверя. Похоже его энергия на исходе, а она мне может очень понадобиться. Как я тебе уже говорил – ест он камни. Но не все.
– А он пойдёт со мной на улицу?
– Люмбрик. Камень. Алина. Ищи. – Тихомир посмотрел на зверя в упор.
Зверь поморгал немного, неохотно слез с его руки и посеменил к Алине.
– Не доверяет, – пояснил Тихомир.
Алина схватила Люмбрика и выбежала из комнаты.
– И ты не считаешь себя полным идиотом, после того, что всё ей выложил? – появилась в голове Синистра.
– А какой смысл всё это скрывать? К тому же я доверяю этой женщине.
– Она мне кажется очень не глупой. А не глупая женщина имеет свойство из всякой ситуации извлекать выгоду для себя. Сейчас приведёт ещё какого-нибудь Пришивало или ещё кого похлеще. А ты, в таком состоянии, что сопротивляться не сможешь.
– Ничего страшного. Окно открыто, ты за четыре часа свою энергию расконсервировала. Унесёшь меня в окно и всё.
– Смотри сам, не думаю, что во время полёта ты испытаешь особо приятные ощущения. К тому же мы можем лишиться зверя.
– Ах, мы за зверя обижаемся, – возмутился Тихомир, – а кто-то не так давно очень упорно пыталась уговорить меня избавиться от этого существа.
– Это было.
– Ну так вот. Я отстоял право зверю остаться? Отстоял. И теперь буду распоряжаться им как захочу. И хватит об Алине. У меня такое чувство, что в тебе говорит память той, кто тебя программировал. И это не ревность. Это зависть. Хоть и завидовать здесь, блин, нечему.
– Ты сам себе противоречишь, – удивительно, но программа тоже начала выходить из себя.
– Ни хрена я не противоречу. Люди всегда завидуют другим. Пока сами не окажутся в их шкуре. Всё. Точка. Ты хочешь дальше обсуждать эту бесполезную хрень, или мы будем обсуждать наши дела и положение?
Программа замолчала на несколько минут, а Тихомир за это время отдышался. Интересное всё-таки выражение: выходить из себя. Выходит, что человек в смысле часть человека, обозначенная в этом выражении словом «себя» – это лишь какая-то психологическая оболочка. Основное "Я" скрывается под ней. "Я" рвётся наружу – ведь это истинная его сущность, но оболочка тщательно фильтрует его потоки, пропуская лишь те которые, с её точки зрения, выгодно пропускать. Но вот появляется мощный раздражитель, "Я" начинает кипеть и бурлить, и прорывает оболочку. Человек начинает выходить из себя. И… как говорят многие люди, при этом он показывает свое истинное лицо. Истинное "Я". А выражение: «Держи себя в руках». Только здесь слово «себя» выступает в роли "Я", руки в роли оболочки. Удивительно, но за несколько минут, размышлений о способности людей сдерживать и не сдерживать свои неуправляемые эмоции, Тихомир полностью успокоился и продолжил разговор с Синистрой.
– Как ты думаешь, Ярослава со своими воинами осталась жива после схватки с пылесосами, – спросил он у программы.
– Тебе лучше было не самому додумываться до тактики борьбы с пылесосами, а спросить об этом у людей, прежде с ними не однократно сталкивавшимися, – холодно ответила она, – они и без тебя очень неплохо с ними справлялись. Хотя, твоя помощь, возможно, и переломила бой в сторону группы. Я не всё видела, ты закрыл глаза. Выясним, когда вернёмся. Кстати, когда ты был без сознания там, в верхнем лесу, я, впрочем, как и все, столкнулась с необъяснимым явлением. Ярослава тебе рассказывала. Воздух загустел. Я немного поизучала структуру получившегося образования и ужаснулась. Ничего подобного я раньше не встречала. Между молекулами воздуха, а точнее говоря, между молекулами азота, появились неизвестные мне энергетические связи, абсолютно непохожие на межмолекулярное или межатомарное взаимодействие. Жаль, что ты был в отключке.
– Ну не совсем и в отключке, – ответил Тихомир, – за это время у меня тоже возникло много вопросов. Я медитировал и медитация оказалась довольно интересной.
– Игры подсознания. Ай, как всё серьёзно, – издевнулась Синистра.
– Перестань ты издеваться. Хотя, возможно, что-то из событий и наложилось. Со мной разговаривало какое-то существо. Сказало, что я ему уже помогаю тем, что хочу найти шестерёнку. Ещё, на вопрос, как его зовут, существо ответило, что Синистра называла его Создателем.
– По-моему бред. Я никогда не слышала ни о каком Создателе. Ты был в слишком плохом состоянии, тебе могло привидеться всё что угодно. Хотя изменения в твоём организме я почувствовала. На мой взгляд, он активировал какие-то малоизвестные аварийные системы регенерации тканей. Самое логичное и нормальное объяснение.
– А как ты объяснишь, что я, без всякой посторонней помощи, полетел куда-то в лес, когда весь отряд оказался обездвижен этим густым воздухом?
– А как угодно, – кинула программа, – начиная Люмбриком, который абсолютно неизвестно что из себя представляет, и, заканчивая мной.
– Всё, оставим этот диспут, – вздохнул Тихомир, – ни у кого из нас нет нормальных доказательств к своим догадкам. Что ты скажешь по поводу шестерёнки?
– Металл и всё та же плазмоидная структура, только более устойчивая как к температуре, так и к остальным внешним воздействиям. По моим предварительным расчётам, он и покрепче статита будет. Если за Мглой нас ждёт что-то, способное поднять нас на поверхность, то это скорее механизм, чем живое существо. Другой вопрос, откуда ему здесь, точнее там, взяться. Цивилизация атлантов строилась на А-излучении, а шестерёнка им и не пахнет. Потом прибор, который указывал её местонахождение. В нём излучения нет тоже. Какая-то абсолютно неизвестная мне технология.
Тихомир приподнялся на локтях и обнаружил на журнальном столике свою сумку. Рядом лежала шестерёнка. Он взял сумку и начал копаться в ней. Всё вроде было в ней. Не доставало только головного убора Ярославы. А значит, он остался там.
– Ты разговаривал с Создателем? – спросил котёнок.
– Да, – ответил Тихомир, – а кто ты?
– Извини, я не смогу ответить. Ты не должен помогать ему.
– Почему? Он твой враг?
– Нет. Хотя, да. Просто мне необходимо его уничтожить.
– Он знает о тебе?
– Да. Но мы не можем общаться. Сейчас появилась возможность делать это через тебя.
– Почему я должен помогать тебе.
– Потому что должен.
– А если я откажусь?
Внезапно появился какой-то вихрь, а точнее небольшой смерч. В мгновение ока Тихомир оказался в центре этого смерча, который начал вытягивать из него энергию. Появилось чувство испуга, от чего на пальце сразу почувствовалась вибрация и покалывание. Тихомир открыл глаза и увидел лицо Алины.
– Ты тоже ассоциативный образ? – спросил он у неё.
– Тихомир, что с тобой? – спросила Алина.
Тихомир осмотрелся. Ну, конечно. Он у неё в квартире.
– А где Алик, – сразу же спросил он.
– Он в командировке. Ребёнок у матери. Так что не беспокойся.
– Не поверю. Чтоб он так вот всё оставил!? Он ведь знает, что я могу здесь появиться.
– Знает, конечно. Он закрыл дверь и оставил открытым окно. Мол, если появиться, пускай летит ко всем чертям. Он не знал, что у меня есть ключ от комнаты.
– Что со мной? – Тихомир попытался подняться, но понял, что сделать это не может.
– Не знаю. У тебя вся спина в ссадинах.
– Спина? В ссадинах? Ты что, меня раздела? – удивился Тихомир.
– Извини, мне нужно было обработать раны.
– О, Господи, – он закатил глаза, – ткань рубахи и штаны обладают целебными свойствами. Они затягивают даже самые глубокие раны за считанные часы. Неси их сюда.
– Я не знала. Я ж хотела как лучше.
– Да знаю я. Ты и по жизни всё хотела сделать как лучше, а сама чуть до гроба не довела. Ладно, извини. Просто сказывается моё плохое самочувствие.
Алина принесла одежду и помогла Тихомиру её одеть.
– Так что же с тобой произошло? – робко спросила она.
Тихомир вкратце рассказал о случившемся.
– Так что, – протянул он, заканчивая рассказ, – последняя наша надежда на то, что мы будем вместе, оборвана окончательно. Теперь даже если он тебя отпустит.
– Самое печальное то, что если б он знал об этой ситуации, то не то, что отпустил – бросил бы. Ведь основная причина его поведения заключалась в обороне его, мужского авторитета да гордости. Ты не знаешь, с какой лёгкостью он собирался со мной расстаться, когда тебя ещё не было, а у него был какой-то вариант. Ой, извини, что я тебе плакаюсь, тебе сейчас совершенно не до этого.
– Да, нормально. Ты не представляешь как, особенного среди всего этого дурдома, в котором я оказался, мне не хватает общения с тобой. Хотя и раньше не хватало. Но сейчас… создаётся ощущение чего-то потерянного навсегда. Каждая минута наших давних встреч воспринимается как нечто светлое, другое. Потерянное. Ладно. Я не хочу тебе причинять беспокойство. Как только немного оклемаюсь, сразу же уйду.
– Какие беспокойства, – Алина старалась сдержать слёзы, – ты исчез, но мы с ним всё равно живём как два тарантула в банке. Надо мной установлен дикий постоянный контроль. Ты можешь мне не поверить, но в некотором смысле мир, который он устроил мне, ничуть не лучше того, в который попал ты. И у меня тоже нет выхода. Точнее он мне его не даст. Он не может понять тебя, думает, что ты всё делал, только чтоб показать насколько ты его круче. И, не дай Бог, так подумают окружающие. Я знаю, что для тебя, образно говоря, схватка происходит в безлюдном дремучем лесу, где я, одетая в одежду охотницы, стану для тебя наградой. А для него это рыцарский турнир с трибунами, полными зрителей, и награда без пышного дорогого платья, аплодисментов зрителей и почестей короля ему на фиг не нужна. Поэтому и боя у вас с ним не получилось – он меня укрыл в замке с драконом, чтоб я никуда не отлучалась, а у тебя нет даже возможности найти к этому замку дорогу. Воевать пришлось мне. Но много ли женщина навоюет против короля и всей его свиты. Даже если бы и ты мне смог подсобить.
– Весёлая сказка, – грустно сказал Тихомир, – только последствия для всех сторон, мягко выражаясь, не очень.
– Я нашла у тебя нечто похожее на мешки для воды, я их наполнила, – Алина резко включила свою «рабочую модификацию», мгновенно превращаясь из мелкого котёнка в холодную расчётливую сущность, – в сумке, извини, что я там порылась, нашла твой мобильник и зарядила батарею. Я могу чем-нибудь ещё тебе помочь, пока ты не исчез. Извини, конечно, сопли соплями, но я не хотела бы, чтобы потом из-за меня ты попал в том мире в какую-нибудь переделку.
– Сколько я здесь лежу без сознания? – спросил он.
– Около четырёх-пяти часов.
– Хорошо, первым делом надо накормить зверя. Похоже его энергия на исходе, а она мне может очень понадобиться. Как я тебе уже говорил – ест он камни. Но не все.
– А он пойдёт со мной на улицу?
– Люмбрик. Камень. Алина. Ищи. – Тихомир посмотрел на зверя в упор.
Зверь поморгал немного, неохотно слез с его руки и посеменил к Алине.
– Не доверяет, – пояснил Тихомир.
Алина схватила Люмбрика и выбежала из комнаты.
– И ты не считаешь себя полным идиотом, после того, что всё ей выложил? – появилась в голове Синистра.
– А какой смысл всё это скрывать? К тому же я доверяю этой женщине.
– Она мне кажется очень не глупой. А не глупая женщина имеет свойство из всякой ситуации извлекать выгоду для себя. Сейчас приведёт ещё какого-нибудь Пришивало или ещё кого похлеще. А ты, в таком состоянии, что сопротивляться не сможешь.
– Ничего страшного. Окно открыто, ты за четыре часа свою энергию расконсервировала. Унесёшь меня в окно и всё.
– Смотри сам, не думаю, что во время полёта ты испытаешь особо приятные ощущения. К тому же мы можем лишиться зверя.
– Ах, мы за зверя обижаемся, – возмутился Тихомир, – а кто-то не так давно очень упорно пыталась уговорить меня избавиться от этого существа.
– Это было.
– Ну так вот. Я отстоял право зверю остаться? Отстоял. И теперь буду распоряжаться им как захочу. И хватит об Алине. У меня такое чувство, что в тебе говорит память той, кто тебя программировал. И это не ревность. Это зависть. Хоть и завидовать здесь, блин, нечему.
– Ты сам себе противоречишь, – удивительно, но программа тоже начала выходить из себя.
– Ни хрена я не противоречу. Люди всегда завидуют другим. Пока сами не окажутся в их шкуре. Всё. Точка. Ты хочешь дальше обсуждать эту бесполезную хрень, или мы будем обсуждать наши дела и положение?
Программа замолчала на несколько минут, а Тихомир за это время отдышался. Интересное всё-таки выражение: выходить из себя. Выходит, что человек в смысле часть человека, обозначенная в этом выражении словом «себя» – это лишь какая-то психологическая оболочка. Основное "Я" скрывается под ней. "Я" рвётся наружу – ведь это истинная его сущность, но оболочка тщательно фильтрует его потоки, пропуская лишь те которые, с её точки зрения, выгодно пропускать. Но вот появляется мощный раздражитель, "Я" начинает кипеть и бурлить, и прорывает оболочку. Человек начинает выходить из себя. И… как говорят многие люди, при этом он показывает свое истинное лицо. Истинное "Я". А выражение: «Держи себя в руках». Только здесь слово «себя» выступает в роли "Я", руки в роли оболочки. Удивительно, но за несколько минут, размышлений о способности людей сдерживать и не сдерживать свои неуправляемые эмоции, Тихомир полностью успокоился и продолжил разговор с Синистрой.
– Как ты думаешь, Ярослава со своими воинами осталась жива после схватки с пылесосами, – спросил он у программы.
– Тебе лучше было не самому додумываться до тактики борьбы с пылесосами, а спросить об этом у людей, прежде с ними не однократно сталкивавшимися, – холодно ответила она, – они и без тебя очень неплохо с ними справлялись. Хотя, твоя помощь, возможно, и переломила бой в сторону группы. Я не всё видела, ты закрыл глаза. Выясним, когда вернёмся. Кстати, когда ты был без сознания там, в верхнем лесу, я, впрочем, как и все, столкнулась с необъяснимым явлением. Ярослава тебе рассказывала. Воздух загустел. Я немного поизучала структуру получившегося образования и ужаснулась. Ничего подобного я раньше не встречала. Между молекулами воздуха, а точнее говоря, между молекулами азота, появились неизвестные мне энергетические связи, абсолютно непохожие на межмолекулярное или межатомарное взаимодействие. Жаль, что ты был в отключке.
– Ну не совсем и в отключке, – ответил Тихомир, – за это время у меня тоже возникло много вопросов. Я медитировал и медитация оказалась довольно интересной.
– Игры подсознания. Ай, как всё серьёзно, – издевнулась Синистра.
– Перестань ты издеваться. Хотя, возможно, что-то из событий и наложилось. Со мной разговаривало какое-то существо. Сказало, что я ему уже помогаю тем, что хочу найти шестерёнку. Ещё, на вопрос, как его зовут, существо ответило, что Синистра называла его Создателем.
– По-моему бред. Я никогда не слышала ни о каком Создателе. Ты был в слишком плохом состоянии, тебе могло привидеться всё что угодно. Хотя изменения в твоём организме я почувствовала. На мой взгляд, он активировал какие-то малоизвестные аварийные системы регенерации тканей. Самое логичное и нормальное объяснение.
– А как ты объяснишь, что я, без всякой посторонней помощи, полетел куда-то в лес, когда весь отряд оказался обездвижен этим густым воздухом?
– А как угодно, – кинула программа, – начиная Люмбриком, который абсолютно неизвестно что из себя представляет, и, заканчивая мной.
– Всё, оставим этот диспут, – вздохнул Тихомир, – ни у кого из нас нет нормальных доказательств к своим догадкам. Что ты скажешь по поводу шестерёнки?
– Металл и всё та же плазмоидная структура, только более устойчивая как к температуре, так и к остальным внешним воздействиям. По моим предварительным расчётам, он и покрепче статита будет. Если за Мглой нас ждёт что-то, способное поднять нас на поверхность, то это скорее механизм, чем живое существо. Другой вопрос, откуда ему здесь, точнее там, взяться. Цивилизация атлантов строилась на А-излучении, а шестерёнка им и не пахнет. Потом прибор, который указывал её местонахождение. В нём излучения нет тоже. Какая-то абсолютно неизвестная мне технология.
Тихомир приподнялся на локтях и обнаружил на журнальном столике свою сумку. Рядом лежала шестерёнка. Он взял сумку и начал копаться в ней. Всё вроде было в ней. Не доставало только головного убора Ярославы. А значит, он остался там.