Страница:
Такого рода рассуждения могут показаться достаточно странными с точки зрения традиционной экономической теории, в которой господствует извечное противопоставление "эффективности" и "справедливости". В частности, применительно к проблемам приватизации иногда фигурируют рассуждения о том, что порядок перехода предприятия в частные руки, размер выкупа и личность его нового собственника не так уж важны; главное - чтобы оно эффективно работало и тем самым способствовало повышению благосостояния всего общества. В рамках этой доктрины оказывается даже целесообразным, чтобы собственность была сконцентрирована в руках лиц с высокими и сверхвысокими доходами: ведь они обладают наибольшими средствами для осуществления инвестиций.
Однако логика теории общественного выбора подсказывает, что основная часть населения, для которой переход к рыночному хозяйству сопровождается снижением благосостояния из-за специфических негативных аспектов переходного кризиса (связанных, в частности, с демонтажом системы социальных гарантий), едва ли согласится ждать благоприятных результатов реформ сколь-либо долго. Трудно ожидать, чтобы люди добровольно согласились "затягивать пояса" в то время, когда наблюдается резкий рост богатства и доходов узкой прослойки общества. Рациональной стратегией поведения "обделенных" в этих условиях будет оказание политической поддержки оппозиционным силам, анонсирующим альтернативный политический курс. При этом, чем интенсивнее будет рост имущественного неравенства и порожденная им поляризация общества, тем более радикальные (в негативном смысле этого слова) силы будут пользоваться популярностью. Помимо уже упомянутой неопределенности на политических рынках, результатом такого развития событий может стать вспышка политического насилия - крайняя форма выражения недовольства существующими властями, имеющая еще более губительные последствия для экономики. 8) Таким образом, в контексте более широкого анализа, принимающего во внимание как экономические, так и политические факторы, противопоставление эффективности и справедливости оказывается ложным: проведение более справедливой политики способно снизить неблагоприятное влияние политических факторов и тем самым повысить эффективность функционирования хозяйственной системы в целом. Таковы лишь некоторые выводы и рекомендации, вытекающие из рассмотрения проблем переходного периода сквозь призму теории общественного выбора. Акцентируя внимание на том, как определяется политика, эта теория позволяет лучше понять, какую именно политику генерирует политическая система и что можно сделать для ее улучшения. Это обстоятельство делает очень актуальным обогащение российской экономической науки методологическими подходами экономико-политического анализа, выработанными в рамках теории обществе
нного выбора.
СНОСКИ
1.CM. Hettich W. and Winer S.L Economic Efficiency, Political Institutions and Policy Analysis // Kyklos, 1993, v.46, no. 1, р.З-25. 2 См. Маgее S.P., Brock W.A. and Young L. Black Hole Tariffs and
2. Endogenous Protection Theory. Cambridge: Cambridge University Press, 1989. 3 CM. СТАТью Grossman G.M. and Helpmann E. Protection for Sale //
3. American Economic Review, September 1994, v.84, no.4, p.833-850, где эти подходы освещаются применительно к вопросу о регулировании внешней торговли.
4 Rodrik D. Understanding Economic Policy Reform // Journal of Economic Literature, March 1996, v.34, no. 1, p.9-41.
5. Подробнее см. Аукуционек С.П. и Белянова Е.В. (ред.). Политическая рента в рыночной и переходной экономике. М.: ИМЭМО РАН, 1995.
6. Alesina A. and Tabellini G. External Debt, Capital Flight and Political Risk // Journal of International Economics, November 1989, v.29, nо.3/4, p.199-220; Cukierman A., Edwards S. and Tabellini G. Seignoriage and Political Instability // American Economic Review, June 1992, v.82, nо.3, р.5З7-555.
7. Becker G.S. A Theory of Competition among Pressure Groups for Political Influence // Quarterly Journal of Economics, v.98, no.3, 1983, p.371-400.
8. Gupta D.K. The Economics of Political Violence: The Effect of Political Instability on Economic Growth, New York: Praeger Publishers, 1990.
Я.А. ПЕВЗНЕР
АКТУАЛЬНОСТЬ ПОДГОТОВКИ В ИМЭМО РАН ФУНДАМЕНТАЛЬНОГО ИССЛЕДОВАНИЯ ПО ПРОБЛЕМАМ СОВРЕМЕННОЙ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ ТЕОРИИ
Вполне очевидно, что нынешний переходный период таков, что о нем нельзя судить без обращения ко всей мировой науке. И прежде всего - без понимания того, что плюрализм экономической науки, тот факт, что она состоит из часто противостоящих одна другой и в то же время во многих случаях дополняющих одна другую теорий - в этом не ее слабость, а ее сила. И это несравненно лучше, чем наши "монизм" и "монолитность". Хорошо известно, какое большое место в пропаганде марксизма занимал основной тезис статьи В.И.Ленина "Три источника и три составных части марксизма" - тезис, согласно которому марксизм возник не на обочине, а на столбовой дороге мировой отечественной науки вообще, экономической - в частности и в особенности. Не вдаваясь здесь в вопрос об источниках, о происхождении марксизма, мы можем уверенно сказать, что в дальнейшем развитии экономической науки, начавшемся с последней трети прошлого века, и поныне как раз марксизм остался за пределами магистрального направления, находится на его обочине.
Самое большое принципиальное различие между марксистской и немарксистской наукой заключено конечно же не в том, что одна заключает интересы угнетенных, эксплуатируемых, а другая - на стороне эксплуататоров, в совершенно иной - в методологической стороне.
Поставив перед собой задачу вскрыть законы эксплуатации, Маркс подошел к этой задаче, отталкиваясь от категорий абстрактного труда, который толкуется Марксом так, что его теория практически не выходит за рамки труда однородного 1/, а это отрезает путь к функциональному анализу, который как раз и составляет основное содержание всей экономической науки. Хотя Маркс в ряде своих суждений и приближался к понятию "абстрактная полезность", но он не сумел перешагнуть тот рубеж, который уже в его время и особенно после него перешагнула теория предельной полезности.
Самая сильная сторона этой теории в том и состоит, что лежащая в ее основе абстракция предельной полезности, будучи исходной, очень быстро открыла путь для анализа реальной динамики - для того, чтобы от бесконечномерного по своей сути абстрактного анализа взаимодействия полезности и производительности перейти к реалиям, какими они складываются не на абстрактном, а на действующем рынке. Сама жизнь, сам опыт Советского Союза и других стран "социалистического содружества" доказали ошибочность такого перехода, когда законы исторического материализма, в котором на первом месте стоит производство, автоматически переносятся на современную экономику, для которой первичность производства - это ненужная банальность, а истинная наука начинается с признания в качестве главного экономического механизма рынка. К слову сказать при таком переходе совершенно по иному выглядят и некоторые из основных положений исторического материализма. Во-первых, рушится занимавшая в марксизме со времени Каутского (его книга "Бернштейн и социал-демократическая программа" (1899), более известна под названием "Антибернштейн") большое место критика основного положения Бернштейна "Движение - все, конечная цель - ничто". Устанавливается, что настоящее начало движения к социализму относится не ко времени создания современных социалистических организаций, а к началу перехода от натурального хозяйства к рынку. В своем идеале рынок это и есть воспроизводство по принципу "от каждого по способности, каждому по результатам труда".
Но еще более важно другое: истинная диалектика, наиболее последовательное проявление действия в общественной жизни закона единства и борьбы противоположностей проявляется не в том, что "история общества - это история борьбы классов" - с ударением на то, что своего высшего и последнего предела эта борьба достигает в борьбе пролетариата и буржуазии - а в совершенно ином - в том, что рынок, товарно-денежные отношения, будучи абсолютно необходимым и ничем не заменимым механизмом соизмерения затрат и результатов, в своей бесконечномерности обладает и рядом таких пороков и дефектов, которые при разных обстоятельствах могут углубляться или смягчаться. И основное содержание общественного процесса как раз и состоит в оптимизации, как непрерывном движении к "наименее плохому", в том, чтобы асимптотически приближаться к идеалу, т.е. сознавая невозможность достижения идеала как конечной цели, двигаться в ее направлении от одной промежуточной ступени к другой. Такое движение происходит в ходе постоянной и неизбежной социальной и политической борьбы, принимая разный характер в разные периоды и в разных странах. Одно из проявлений этой борьбы - не только столкновение монополии и конкуренции, но и столкновение между животворной монополией (например, государственным контролем в сферах кредита и денег) и губительной антирыночной монополией, монополией мафиозного характера.
Хотя и не главной, но очень важной стороной этой борьбы является экономическая теория. В известной мере ее многогранность и разноплановость зависит от интересов тех или иных социальных групп. Но более всего несовпадение взглядов определяется разноплановостью самой действительности, тем что последняя состоит из факторов, действующих в разных, зачастую противоположных направлениях, в результате чего оказывается естественным и неизбежным возникновение и развитие разных течений, выделяющих в качестве наиболее важных одни или другие аспекты экономической жизни.
С этой точки зрения доклад В.С.Автономова глубоко содержателен и высоко ценен. Но в какой степени он применим к анализу закономерностей нашего переходного периода? Сложность в том, что все основные течения мировой экономической мысли обращены к анализу реальной рыночной экономики, а у нас ее еще нет. Для нас, как я полагаю, самым главным и самым трудным является не сама теория рыночной экономики, которая в мировой науке прекрасно разработана и продолжает разрабатываться, а теория и практика перехода от нерыночной экономики к рыночной. В зависимости от конкретной исторической обстановки такой переход носит совершенно различный характер и поэтому очень трудно найти общие законы и закономерности* Эта трудность проявилась и в содержании доклада В.С.Автономова. Здесь позитивная часть намного сильней, чем нормативная. Я это говорю ни в коем случае не в упрек докладчику. То, что у нас происходит сейчас - это как я полагаю особое, своеобразное первоначальное накопление - такое, которое более всего зависит не от экономических, а от политических факторов. Победы на предстоящих президентских выборах демократии - одна экономика, а победа коммунистов совсем другая. Но обратите внимание на то, что даже Зюганов в своей программе ничего не пишет о марксизме как руководстве к действию. Возможно, что это всего лишь политическая уловка, но она не лишена определенного смысла.
Как бы то ни было впервые после почти 8 десятилетий у нас пришло время, когда марксистская экономическая теория начала уходить в прошлое. Это было неизбежно. Как могло быть иначе с наукой, которая основывала теорию заработной платы на возмещении стоимости рабочей силы, а не на производительности труда? И при том, как это имеет место в первом томе "Капитала", констатировала, что основной системой зарплаты является сдельная поштучная оплата т.е. прямым образом основанная на производительности. Как могло быть иначе с теорией, которая объявляла тенденцию нормы прибыли к понижению одним из основных законов - и притом таким законом, который обусловливает, неизбежность гибели капитализма? Иными словами, один - далеко не главный - вариант стабильной производительности труда при росте органического состава капитала, объявлялся главным и определяющим все будущее общественного устройства? Как могло быть иначе, когда основной характеристикой послеоктябрьской эпохи объявлялся сначала общий кризис капитализма, а затем его углубление - тогда как, по крайней мере с начала 50-х годов, экономика капитализма достигла небывалой устойчивости экономического роста, когда прежние закономерности с неизбежностью периодических кризисов, явно сходят на нет (как сходит на нет и острота классовых противоречий, что помимо прочего, находит свое выражение в резком снижении забастовочного движения, в том, что 80-85% населения индустриальных стран относят себя к среднему классу, т.е. не признают себя эксплуатируемыми)?
Я думаю, что путь выхода на плодотворную нормативность состоит в том, чтобы абстрактно-теоретический анализ соединить с историко-страновым. Это особенно важно потому что сейчас в разного рода публицистике появляется много несообразностей. Возможно наиболее очевидная из них заключается в той позиции, которую занимают нынешние "ортодоксальные марксисты". Еще вчера они объявляли о том, что самая характерная черта современного капитализма как и прежде заключается в стихийности и анархии производства, в противоречии между общественным характером производства и частным присвоением. Сегодня же, когда здесь у нас началось становление рынка и приватизация, они объявляют о том, что мы уходим назад от капитализма, в лоне которого, якобы, господствуют государственная собственность и организованность. Или вот еще один пример несообразности: в первом варианте программы КПРФ говорилось, что наше теперешнее экономическое положение похоже на то, что было в США в 1929-1933 гг. Ну как можно так писать, когда там был циклический кризис, а у нас совсем другое - кризис структуры, кризисный переход от одной системы к другой?
Если уж обращаться к историческим сравнениям, то здесь наиболее важны опыт СССР при переходе от "военного коммунизма" к НЭПу и опыт послемаоистского Китая - в том и другом случае речь шла о сочетании рынка и значительной приватизации с жесткой политической
диктатурой; опыт "тетчеризма" и " рейганомики", а также Административно-финансовой реформы в Японии - где некоторое, в определенных пределах, ослабление государственного регулирования принесло с собой значительные улучшения. Немаловажен опыт "четырех драконов" -республики Корея, Тайваня, Гонконга и Сингапура, а также ряда стран Южной Америки. Самый общий вывод из этого опыта заключается в следующем: рыночные отношения могут быть и при политической демократии и при диктатуре. В зависимости от конкретной исторической обстановки, более эффективным может оказаться то один, то другой вариант. Не мажет, однако, быть эффективным вариант антирыночный. С другой стороны, рыночный вариант не может сохраняться при слишком длительном тоталитаризме (при том, что никаких заранее определенных сроков здесь быть не может: разумность или чрезмерность сроков определяется только конкретными обстоятельствами).
Особый, в высшей степени важный самостоятельный вопрос - о соотношении между рынком и характером собственности. Видимо, его самое общее решение состоит в том, что между частной собственностью и рынком существует, хотя и не строгая, но положительная зависимость, а между государственной собственностью и рынком тоже не строгая, но отрицательная зависимость. Именно поэтому курс политической демократии, подкрепляемый общественной наукой, состоит в том, чтобы государственную собственность сводить только к необходимому минимуму, сознавая, что необходимость государственной и смешанной форм собственности все же всегда сохраняется и что ведущим фактором, определяющим пропорциональность экономики, является рынок.
В начале своего доклада В.С.Автономов пишет, что "во всех науках есть проблема соотношения теории и факторов, но только в экономической теории она принимает форму противоречия (или выбора) между "реалистичностью" и "точностью" (truth vs. precision)... Промежуточный статус экономической теории порождает серьезную методологическую проблему". В частности дело обстоит так, что для практики решающую роль играет не абстрактная теория, а благоразумие, для формирования которого та или иная теория может оказаться очень полезной (едва ли не самый показательный пример - кейнсианство).
Чем скорее преодолевается то духовное оскудение, которое было характерно для всей нашей общественной науки в ее послевоенный период, тем, ясней становится, что успех приносит не любое государственное регулирование, а только такое, которое осуществляется в условиях господства рыночных отношений. "Конкуренция - везде, где возможно, регулирование -везде, где необходимо" - считаю, что этот девиз, исходящий от послевоенной германской социал-демократии, - самое важное положение всей экономической теории в ее нормативном аспекте. Или по другому: научными могут быть только такие взгляды которые признают, что каковы бы ни были исторические обстоятельства, единственное содержание прогресса может и должно заключаться не а уничтожении рыночных отношений, а в их совершенствовании.
Убогость всех наших прежних учебников политической экономии и научного коммунизма в немалой мере объяснялась тем, что такое положение не только отвергалось, но и объявлялось антинаучным, апологетическим и т.д. - а для современной мировой экономической науки вход в наши научные и все иные публикации был практически закрыт.
В последние годы положение начало изменятся. В связи с выходом у нас книги "К.Макконелла и С. Брю "Экономикс", 1992 г.", в марте 1993 г. в журнале МЭиМО была опубликована моя рецензия под названием "Лед тронулся?" Под этим названием я имел в виду первые после многолетнего застоя шаги к выпуску в нашей стране книг, принадлежащих к современной экономико-теоретической классике. Теперь же с очень большим удовлетворением хочу отметить, что началось истинное половодье, что вовсю развертывается соревнование учебных и научных институтов, многих издательств по выпуску такого рода литературы.
Я не намерен давать здесь библиографию, но приведу некоторые примеры: речь здесь пойдет о четырех классах новейших публикаций: 1) переводные книги, обращаемые к истории экономической мысли (такие как "Австрийская школа в политической экономии",; Дж.М.Кейнс "Избранные произведения"; М.Блаут "Экономическая мысль в ретроспективе" и ряд др.); 2) переводные учебники современной экономической теории (здесь кроме вышеназванной книги Макконелла и Брю, я бы назвал книгу С.Фишер, Р.Дорнбуш и Р.Шмалеизи "Экономика", 1993; "Эдвин Дж. Доллан "Микроэкономика" и "Макроэкономика", 1994; "Современный бизнес", тома I и II, 1995; Ф.А.Хайек "Пагубная самонадеянность", 1992 и многие другие.
Не могу не отметить, что многие из книг, принадлежащих к первому и второму классам выпускаются по инициативе и при очень большом участии сотрудников нашего института. Особого внимания здесь заслуживает выпускаемый по инициативе и при самом активном участии нашего Отдела современных теорий рыночной экономики периодический альманах "Thesis". Наконец-то российский читатель получил возможность читать лучшие статьи из лучших западных периодических изданий по экономике.
Третий класс: новейшие монографии российских ученых. Здесь можно отметить книги "С.Брагинский и Я. Певзнер "Политическая экономия: дискуссионные проблемы, пути становления", (1991); "Экономика и бизнес, 1993, МГТУ, под ред. В.Д.Камаева"; "Политическая экономия, 1993 МГУ под.ред. А.Сидоровича и Ф. Волкова"; Е.Ф.Борисов "Экономическая теория", М., 1993, и ряд других.
И наконец, - книги наших сотрудников - такие как " Капитализм и рынок. Экономисты размышляют", 1993, под ред. Мартынова, В.И.Кузнецова и И.М.Осадчей; В.С.Автономов "Человек в зеркале экономической теории", 1993, "Теория и практика государственного регулирования на переломных этапах экономического развития ", под ред. В.А.Мартынова, 1993 и ряд других (в частности некоторые страновые работы, в которых страновой анализ переплетается с теоретическим - напр., "Япония - полвека обновления", под ред. В.Б.Рамзеса, 1995).
Чем отличается четвертый класс от третьего т.е. работы нашего института от монографий других российских авторов? Я думаю, что они отличаются в лучшую сторону самостоятельностью теоретического анализа и более тесной привязанностью к конкретной экономике отдельных стран или регионов. Относительно же слабая сторона заключается, во-первых, в более узкой, я бы сказал дробной тематике и, во-вторых, в малотиражности. Такого рода работы выпускаются по преимуществу в институтской типографии тиражом в 100- 200, самое большое 500 экз. (очень редко, при выпуске вовне института, 1 тыс.экз.) - тогда, как работы первого и второго классов - от 5 тыс. до 25 тыс. экз. иногда и больше). Это значит, что наши работы практически не доходят до широких кругов научной и ВУЗовской общественности.
Между тем, я убежден в том, что масштабность и характер исследований в нашем Институте таковы, что мы имеем полную возможность в течение полутора лет подготовить двухтомное издание, которое заняло бы в современной российской экономической литературе по крайней мере такое место, какое в 70-е годы заняла наша книга "Политическая экономия современного монополистического капитализма". Условно такую монографию можно было бы назвать "Экономическая наука и переход к организованному рынку". Полагаю, что руководство этой работой должен был бы взять непосредственно в свои руки директор Института академик В.А.Мартынов. В такого рода работе должно было бы быть три тесно связанных аспекта: 1) абстрактно-теоретический; 2) нормативный; 3) историко-страновой. В основу первого аспекта следовало бы положить, во-первых, теорию неравновесия; во-вторых, институционализм, который мог бы, учитывая наш опыт, предстать в обновленном виде ("неоинституционализм"); В-третьих, компаративизм, как такое направление, которое должно служить мостиком между чисто абстрактным подходом теорий общего равновесия, и нормативным и прагматическим подходами. Соединение, синтез трех таких направлений соответствовали бы характеру работы всего Института, всех его основных подразделений, а в отношении методологии компаративизма Институт мог бы внести свою немалую лепту.
Проще говоря, нашему институту нельзя оставаться в стороне от вопросов, которые стоят сейчас перед всей нашей общественностью: что происходит и что делать? Думаю, что было бы очень полезно иметь в такой книге раздел, посвященный краткому содержанию и характеристике работ Лауреатов премии Нобеля по экономической науке.
Я отдаю себе отчет в том, что все это очень трудно - не только по научно-организационным, но и по финансовым причинам. Но бывают такие трудности, которые нельзя обходить, а надо преодолевать. В данном случае это необходимо и для науки, и для престижа Института. Сноска
1. "Марксовая теория эксплуатации - пишет известный современный экономист М. Морисима, - выглядит обоснованной только в абстрактном мире однородного труда" (M.Morishima "Marx's Economics," Cambridge, 1973, P.125).
ОТ КОМАНДНО-АДМИНИСТРАТИВНОЙ СИСТЕМЫ В РЫНОЧНУЮ: ПРОБЛЕМЫ ТРАНСФОРМАЦИИ ГОСУДАРСТВА И ЕГО ФИНАНСОВОЙ СИСТЕМЫ
1. Современная теория об экономических функциях государства и групповых интересах.
Трансформация командно-административной экономики в рыночную неразрывно связана с трансформацией самого государства: от тоталитарного с его институтами планового централизованного директивного управления происходит переход к демократическому государству, институты которого сориентированы на иные принципы вмешательства в экономику.
Для западной экономической мысли проблема того, что должно делать государство, каковы его функции, где пределы его вовлеченности в экономическую жизнь, - это, по сути, "вечный вопрос". Он лежит в основе "великого раскола" на консерватизм и реформизм, а экономическая политика, склоняясь то влево то вправо, решает его в зависимости от конкретных исторических условий.
Важнейшая роль в исследовании экономических функций государства принадлежит такому направлению, как теория государственных финансов (Public economics), представляющему собой удивительный синтез всех тех основных подходов в экономической теории, о которых говорилось в докладе Автономова, - неоклассического, кейнсианского, нового институционализма, а также чисто эмпирического анализа. Центральная проблема теории государственных финансов - вопрос о том, какие услуги должны обеспечиваться государством и в каких масштабах. В отличие от нашего неопределенного понятия "обобществления", эта теория четко сформулировала основные причины, обусловливающие необходимость дополнения рыночного механизма регулирования государственным, и в то же время очертила границы действия этого механизма.
Как подчеркивается в книге Р. и П. Масгрейвов, "рынок не в состоянии решить все экономические проблемы. Во-первых, он не может функционировать эффективно, если существуют "экстерналии", под которыми мы понимаем ситуации, когда выгоды от потребления разделяются между многими и не могут быть ограничены одним потребителем: или где экономическая активность порождает общественные издержки, которые никто из вызвавших их не оплачивает -ни производитель, ни потребитель. Во-вторых, рынок может реагировать не только на тот эффективный спрос потребителей, который определяется господствующим способом распределения, но при этом и общество должно решить, соответствует ли это распределение его желаниям. В-третьих, существуют проблемы безработицы, инфляции, экономического роста, которые не решаются автоматически" 1/.
Однако логика теории общественного выбора подсказывает, что основная часть населения, для которой переход к рыночному хозяйству сопровождается снижением благосостояния из-за специфических негативных аспектов переходного кризиса (связанных, в частности, с демонтажом системы социальных гарантий), едва ли согласится ждать благоприятных результатов реформ сколь-либо долго. Трудно ожидать, чтобы люди добровольно согласились "затягивать пояса" в то время, когда наблюдается резкий рост богатства и доходов узкой прослойки общества. Рациональной стратегией поведения "обделенных" в этих условиях будет оказание политической поддержки оппозиционным силам, анонсирующим альтернативный политический курс. При этом, чем интенсивнее будет рост имущественного неравенства и порожденная им поляризация общества, тем более радикальные (в негативном смысле этого слова) силы будут пользоваться популярностью. Помимо уже упомянутой неопределенности на политических рынках, результатом такого развития событий может стать вспышка политического насилия - крайняя форма выражения недовольства существующими властями, имеющая еще более губительные последствия для экономики. 8) Таким образом, в контексте более широкого анализа, принимающего во внимание как экономические, так и политические факторы, противопоставление эффективности и справедливости оказывается ложным: проведение более справедливой политики способно снизить неблагоприятное влияние политических факторов и тем самым повысить эффективность функционирования хозяйственной системы в целом. Таковы лишь некоторые выводы и рекомендации, вытекающие из рассмотрения проблем переходного периода сквозь призму теории общественного выбора. Акцентируя внимание на том, как определяется политика, эта теория позволяет лучше понять, какую именно политику генерирует политическая система и что можно сделать для ее улучшения. Это обстоятельство делает очень актуальным обогащение российской экономической науки методологическими подходами экономико-политического анализа, выработанными в рамках теории обществе
нного выбора.
СНОСКИ
1.CM. Hettich W. and Winer S.L Economic Efficiency, Political Institutions and Policy Analysis // Kyklos, 1993, v.46, no. 1, р.З-25. 2 См. Маgее S.P., Brock W.A. and Young L. Black Hole Tariffs and
2. Endogenous Protection Theory. Cambridge: Cambridge University Press, 1989. 3 CM. СТАТью Grossman G.M. and Helpmann E. Protection for Sale //
3. American Economic Review, September 1994, v.84, no.4, p.833-850, где эти подходы освещаются применительно к вопросу о регулировании внешней торговли.
4 Rodrik D. Understanding Economic Policy Reform // Journal of Economic Literature, March 1996, v.34, no. 1, p.9-41.
5. Подробнее см. Аукуционек С.П. и Белянова Е.В. (ред.). Политическая рента в рыночной и переходной экономике. М.: ИМЭМО РАН, 1995.
6. Alesina A. and Tabellini G. External Debt, Capital Flight and Political Risk // Journal of International Economics, November 1989, v.29, nо.3/4, p.199-220; Cukierman A., Edwards S. and Tabellini G. Seignoriage and Political Instability // American Economic Review, June 1992, v.82, nо.3, р.5З7-555.
7. Becker G.S. A Theory of Competition among Pressure Groups for Political Influence // Quarterly Journal of Economics, v.98, no.3, 1983, p.371-400.
8. Gupta D.K. The Economics of Political Violence: The Effect of Political Instability on Economic Growth, New York: Praeger Publishers, 1990.
Я.А. ПЕВЗНЕР
АКТУАЛЬНОСТЬ ПОДГОТОВКИ В ИМЭМО РАН ФУНДАМЕНТАЛЬНОГО ИССЛЕДОВАНИЯ ПО ПРОБЛЕМАМ СОВРЕМЕННОЙ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ ТЕОРИИ
Вполне очевидно, что нынешний переходный период таков, что о нем нельзя судить без обращения ко всей мировой науке. И прежде всего - без понимания того, что плюрализм экономической науки, тот факт, что она состоит из часто противостоящих одна другой и в то же время во многих случаях дополняющих одна другую теорий - в этом не ее слабость, а ее сила. И это несравненно лучше, чем наши "монизм" и "монолитность". Хорошо известно, какое большое место в пропаганде марксизма занимал основной тезис статьи В.И.Ленина "Три источника и три составных части марксизма" - тезис, согласно которому марксизм возник не на обочине, а на столбовой дороге мировой отечественной науки вообще, экономической - в частности и в особенности. Не вдаваясь здесь в вопрос об источниках, о происхождении марксизма, мы можем уверенно сказать, что в дальнейшем развитии экономической науки, начавшемся с последней трети прошлого века, и поныне как раз марксизм остался за пределами магистрального направления, находится на его обочине.
Самое большое принципиальное различие между марксистской и немарксистской наукой заключено конечно же не в том, что одна заключает интересы угнетенных, эксплуатируемых, а другая - на стороне эксплуататоров, в совершенно иной - в методологической стороне.
Поставив перед собой задачу вскрыть законы эксплуатации, Маркс подошел к этой задаче, отталкиваясь от категорий абстрактного труда, который толкуется Марксом так, что его теория практически не выходит за рамки труда однородного 1/, а это отрезает путь к функциональному анализу, который как раз и составляет основное содержание всей экономической науки. Хотя Маркс в ряде своих суждений и приближался к понятию "абстрактная полезность", но он не сумел перешагнуть тот рубеж, который уже в его время и особенно после него перешагнула теория предельной полезности.
Самая сильная сторона этой теории в том и состоит, что лежащая в ее основе абстракция предельной полезности, будучи исходной, очень быстро открыла путь для анализа реальной динамики - для того, чтобы от бесконечномерного по своей сути абстрактного анализа взаимодействия полезности и производительности перейти к реалиям, какими они складываются не на абстрактном, а на действующем рынке. Сама жизнь, сам опыт Советского Союза и других стран "социалистического содружества" доказали ошибочность такого перехода, когда законы исторического материализма, в котором на первом месте стоит производство, автоматически переносятся на современную экономику, для которой первичность производства - это ненужная банальность, а истинная наука начинается с признания в качестве главного экономического механизма рынка. К слову сказать при таком переходе совершенно по иному выглядят и некоторые из основных положений исторического материализма. Во-первых, рушится занимавшая в марксизме со времени Каутского (его книга "Бернштейн и социал-демократическая программа" (1899), более известна под названием "Антибернштейн") большое место критика основного положения Бернштейна "Движение - все, конечная цель - ничто". Устанавливается, что настоящее начало движения к социализму относится не ко времени создания современных социалистических организаций, а к началу перехода от натурального хозяйства к рынку. В своем идеале рынок это и есть воспроизводство по принципу "от каждого по способности, каждому по результатам труда".
Но еще более важно другое: истинная диалектика, наиболее последовательное проявление действия в общественной жизни закона единства и борьбы противоположностей проявляется не в том, что "история общества - это история борьбы классов" - с ударением на то, что своего высшего и последнего предела эта борьба достигает в борьбе пролетариата и буржуазии - а в совершенно ином - в том, что рынок, товарно-денежные отношения, будучи абсолютно необходимым и ничем не заменимым механизмом соизмерения затрат и результатов, в своей бесконечномерности обладает и рядом таких пороков и дефектов, которые при разных обстоятельствах могут углубляться или смягчаться. И основное содержание общественного процесса как раз и состоит в оптимизации, как непрерывном движении к "наименее плохому", в том, чтобы асимптотически приближаться к идеалу, т.е. сознавая невозможность достижения идеала как конечной цели, двигаться в ее направлении от одной промежуточной ступени к другой. Такое движение происходит в ходе постоянной и неизбежной социальной и политической борьбы, принимая разный характер в разные периоды и в разных странах. Одно из проявлений этой борьбы - не только столкновение монополии и конкуренции, но и столкновение между животворной монополией (например, государственным контролем в сферах кредита и денег) и губительной антирыночной монополией, монополией мафиозного характера.
Хотя и не главной, но очень важной стороной этой борьбы является экономическая теория. В известной мере ее многогранность и разноплановость зависит от интересов тех или иных социальных групп. Но более всего несовпадение взглядов определяется разноплановостью самой действительности, тем что последняя состоит из факторов, действующих в разных, зачастую противоположных направлениях, в результате чего оказывается естественным и неизбежным возникновение и развитие разных течений, выделяющих в качестве наиболее важных одни или другие аспекты экономической жизни.
С этой точки зрения доклад В.С.Автономова глубоко содержателен и высоко ценен. Но в какой степени он применим к анализу закономерностей нашего переходного периода? Сложность в том, что все основные течения мировой экономической мысли обращены к анализу реальной рыночной экономики, а у нас ее еще нет. Для нас, как я полагаю, самым главным и самым трудным является не сама теория рыночной экономики, которая в мировой науке прекрасно разработана и продолжает разрабатываться, а теория и практика перехода от нерыночной экономики к рыночной. В зависимости от конкретной исторической обстановки такой переход носит совершенно различный характер и поэтому очень трудно найти общие законы и закономерности* Эта трудность проявилась и в содержании доклада В.С.Автономова. Здесь позитивная часть намного сильней, чем нормативная. Я это говорю ни в коем случае не в упрек докладчику. То, что у нас происходит сейчас - это как я полагаю особое, своеобразное первоначальное накопление - такое, которое более всего зависит не от экономических, а от политических факторов. Победы на предстоящих президентских выборах демократии - одна экономика, а победа коммунистов совсем другая. Но обратите внимание на то, что даже Зюганов в своей программе ничего не пишет о марксизме как руководстве к действию. Возможно, что это всего лишь политическая уловка, но она не лишена определенного смысла.
Как бы то ни было впервые после почти 8 десятилетий у нас пришло время, когда марксистская экономическая теория начала уходить в прошлое. Это было неизбежно. Как могло быть иначе с наукой, которая основывала теорию заработной платы на возмещении стоимости рабочей силы, а не на производительности труда? И при том, как это имеет место в первом томе "Капитала", констатировала, что основной системой зарплаты является сдельная поштучная оплата т.е. прямым образом основанная на производительности. Как могло быть иначе с теорией, которая объявляла тенденцию нормы прибыли к понижению одним из основных законов - и притом таким законом, который обусловливает, неизбежность гибели капитализма? Иными словами, один - далеко не главный - вариант стабильной производительности труда при росте органического состава капитала, объявлялся главным и определяющим все будущее общественного устройства? Как могло быть иначе, когда основной характеристикой послеоктябрьской эпохи объявлялся сначала общий кризис капитализма, а затем его углубление - тогда как, по крайней мере с начала 50-х годов, экономика капитализма достигла небывалой устойчивости экономического роста, когда прежние закономерности с неизбежностью периодических кризисов, явно сходят на нет (как сходит на нет и острота классовых противоречий, что помимо прочего, находит свое выражение в резком снижении забастовочного движения, в том, что 80-85% населения индустриальных стран относят себя к среднему классу, т.е. не признают себя эксплуатируемыми)?
Я думаю, что путь выхода на плодотворную нормативность состоит в том, чтобы абстрактно-теоретический анализ соединить с историко-страновым. Это особенно важно потому что сейчас в разного рода публицистике появляется много несообразностей. Возможно наиболее очевидная из них заключается в той позиции, которую занимают нынешние "ортодоксальные марксисты". Еще вчера они объявляли о том, что самая характерная черта современного капитализма как и прежде заключается в стихийности и анархии производства, в противоречии между общественным характером производства и частным присвоением. Сегодня же, когда здесь у нас началось становление рынка и приватизация, они объявляют о том, что мы уходим назад от капитализма, в лоне которого, якобы, господствуют государственная собственность и организованность. Или вот еще один пример несообразности: в первом варианте программы КПРФ говорилось, что наше теперешнее экономическое положение похоже на то, что было в США в 1929-1933 гг. Ну как можно так писать, когда там был циклический кризис, а у нас совсем другое - кризис структуры, кризисный переход от одной системы к другой?
Если уж обращаться к историческим сравнениям, то здесь наиболее важны опыт СССР при переходе от "военного коммунизма" к НЭПу и опыт послемаоистского Китая - в том и другом случае речь шла о сочетании рынка и значительной приватизации с жесткой политической
диктатурой; опыт "тетчеризма" и " рейганомики", а также Административно-финансовой реформы в Японии - где некоторое, в определенных пределах, ослабление государственного регулирования принесло с собой значительные улучшения. Немаловажен опыт "четырех драконов" -республики Корея, Тайваня, Гонконга и Сингапура, а также ряда стран Южной Америки. Самый общий вывод из этого опыта заключается в следующем: рыночные отношения могут быть и при политической демократии и при диктатуре. В зависимости от конкретной исторической обстановки, более эффективным может оказаться то один, то другой вариант. Не мажет, однако, быть эффективным вариант антирыночный. С другой стороны, рыночный вариант не может сохраняться при слишком длительном тоталитаризме (при том, что никаких заранее определенных сроков здесь быть не может: разумность или чрезмерность сроков определяется только конкретными обстоятельствами).
Особый, в высшей степени важный самостоятельный вопрос - о соотношении между рынком и характером собственности. Видимо, его самое общее решение состоит в том, что между частной собственностью и рынком существует, хотя и не строгая, но положительная зависимость, а между государственной собственностью и рынком тоже не строгая, но отрицательная зависимость. Именно поэтому курс политической демократии, подкрепляемый общественной наукой, состоит в том, чтобы государственную собственность сводить только к необходимому минимуму, сознавая, что необходимость государственной и смешанной форм собственности все же всегда сохраняется и что ведущим фактором, определяющим пропорциональность экономики, является рынок.
В начале своего доклада В.С.Автономов пишет, что "во всех науках есть проблема соотношения теории и факторов, но только в экономической теории она принимает форму противоречия (или выбора) между "реалистичностью" и "точностью" (truth vs. precision)... Промежуточный статус экономической теории порождает серьезную методологическую проблему". В частности дело обстоит так, что для практики решающую роль играет не абстрактная теория, а благоразумие, для формирования которого та или иная теория может оказаться очень полезной (едва ли не самый показательный пример - кейнсианство).
Чем скорее преодолевается то духовное оскудение, которое было характерно для всей нашей общественной науки в ее послевоенный период, тем, ясней становится, что успех приносит не любое государственное регулирование, а только такое, которое осуществляется в условиях господства рыночных отношений. "Конкуренция - везде, где возможно, регулирование -везде, где необходимо" - считаю, что этот девиз, исходящий от послевоенной германской социал-демократии, - самое важное положение всей экономической теории в ее нормативном аспекте. Или по другому: научными могут быть только такие взгляды которые признают, что каковы бы ни были исторические обстоятельства, единственное содержание прогресса может и должно заключаться не а уничтожении рыночных отношений, а в их совершенствовании.
Убогость всех наших прежних учебников политической экономии и научного коммунизма в немалой мере объяснялась тем, что такое положение не только отвергалось, но и объявлялось антинаучным, апологетическим и т.д. - а для современной мировой экономической науки вход в наши научные и все иные публикации был практически закрыт.
В последние годы положение начало изменятся. В связи с выходом у нас книги "К.Макконелла и С. Брю "Экономикс", 1992 г.", в марте 1993 г. в журнале МЭиМО была опубликована моя рецензия под названием "Лед тронулся?" Под этим названием я имел в виду первые после многолетнего застоя шаги к выпуску в нашей стране книг, принадлежащих к современной экономико-теоретической классике. Теперь же с очень большим удовлетворением хочу отметить, что началось истинное половодье, что вовсю развертывается соревнование учебных и научных институтов, многих издательств по выпуску такого рода литературы.
Я не намерен давать здесь библиографию, но приведу некоторые примеры: речь здесь пойдет о четырех классах новейших публикаций: 1) переводные книги, обращаемые к истории экономической мысли (такие как "Австрийская школа в политической экономии",; Дж.М.Кейнс "Избранные произведения"; М.Блаут "Экономическая мысль в ретроспективе" и ряд др.); 2) переводные учебники современной экономической теории (здесь кроме вышеназванной книги Макконелла и Брю, я бы назвал книгу С.Фишер, Р.Дорнбуш и Р.Шмалеизи "Экономика", 1993; "Эдвин Дж. Доллан "Микроэкономика" и "Макроэкономика", 1994; "Современный бизнес", тома I и II, 1995; Ф.А.Хайек "Пагубная самонадеянность", 1992 и многие другие.
Не могу не отметить, что многие из книг, принадлежащих к первому и второму классам выпускаются по инициативе и при очень большом участии сотрудников нашего института. Особого внимания здесь заслуживает выпускаемый по инициативе и при самом активном участии нашего Отдела современных теорий рыночной экономики периодический альманах "Thesis". Наконец-то российский читатель получил возможность читать лучшие статьи из лучших западных периодических изданий по экономике.
Третий класс: новейшие монографии российских ученых. Здесь можно отметить книги "С.Брагинский и Я. Певзнер "Политическая экономия: дискуссионные проблемы, пути становления", (1991); "Экономика и бизнес, 1993, МГТУ, под ред. В.Д.Камаева"; "Политическая экономия, 1993 МГУ под.ред. А.Сидоровича и Ф. Волкова"; Е.Ф.Борисов "Экономическая теория", М., 1993, и ряд других.
И наконец, - книги наших сотрудников - такие как " Капитализм и рынок. Экономисты размышляют", 1993, под ред. Мартынова, В.И.Кузнецова и И.М.Осадчей; В.С.Автономов "Человек в зеркале экономической теории", 1993, "Теория и практика государственного регулирования на переломных этапах экономического развития ", под ред. В.А.Мартынова, 1993 и ряд других (в частности некоторые страновые работы, в которых страновой анализ переплетается с теоретическим - напр., "Япония - полвека обновления", под ред. В.Б.Рамзеса, 1995).
Чем отличается четвертый класс от третьего т.е. работы нашего института от монографий других российских авторов? Я думаю, что они отличаются в лучшую сторону самостоятельностью теоретического анализа и более тесной привязанностью к конкретной экономике отдельных стран или регионов. Относительно же слабая сторона заключается, во-первых, в более узкой, я бы сказал дробной тематике и, во-вторых, в малотиражности. Такого рода работы выпускаются по преимуществу в институтской типографии тиражом в 100- 200, самое большое 500 экз. (очень редко, при выпуске вовне института, 1 тыс.экз.) - тогда, как работы первого и второго классов - от 5 тыс. до 25 тыс. экз. иногда и больше). Это значит, что наши работы практически не доходят до широких кругов научной и ВУЗовской общественности.
Между тем, я убежден в том, что масштабность и характер исследований в нашем Институте таковы, что мы имеем полную возможность в течение полутора лет подготовить двухтомное издание, которое заняло бы в современной российской экономической литературе по крайней мере такое место, какое в 70-е годы заняла наша книга "Политическая экономия современного монополистического капитализма". Условно такую монографию можно было бы назвать "Экономическая наука и переход к организованному рынку". Полагаю, что руководство этой работой должен был бы взять непосредственно в свои руки директор Института академик В.А.Мартынов. В такого рода работе должно было бы быть три тесно связанных аспекта: 1) абстрактно-теоретический; 2) нормативный; 3) историко-страновой. В основу первого аспекта следовало бы положить, во-первых, теорию неравновесия; во-вторых, институционализм, который мог бы, учитывая наш опыт, предстать в обновленном виде ("неоинституционализм"); В-третьих, компаративизм, как такое направление, которое должно служить мостиком между чисто абстрактным подходом теорий общего равновесия, и нормативным и прагматическим подходами. Соединение, синтез трех таких направлений соответствовали бы характеру работы всего Института, всех его основных подразделений, а в отношении методологии компаративизма Институт мог бы внести свою немалую лепту.
Проще говоря, нашему институту нельзя оставаться в стороне от вопросов, которые стоят сейчас перед всей нашей общественностью: что происходит и что делать? Думаю, что было бы очень полезно иметь в такой книге раздел, посвященный краткому содержанию и характеристике работ Лауреатов премии Нобеля по экономической науке.
Я отдаю себе отчет в том, что все это очень трудно - не только по научно-организационным, но и по финансовым причинам. Но бывают такие трудности, которые нельзя обходить, а надо преодолевать. В данном случае это необходимо и для науки, и для престижа Института. Сноска
1. "Марксовая теория эксплуатации - пишет известный современный экономист М. Морисима, - выглядит обоснованной только в абстрактном мире однородного труда" (M.Morishima "Marx's Economics," Cambridge, 1973, P.125).
ОТ КОМАНДНО-АДМИНИСТРАТИВНОЙ СИСТЕМЫ В РЫНОЧНУЮ: ПРОБЛЕМЫ ТРАНСФОРМАЦИИ ГОСУДАРСТВА И ЕГО ФИНАНСОВОЙ СИСТЕМЫ
1. Современная теория об экономических функциях государства и групповых интересах.
Трансформация командно-административной экономики в рыночную неразрывно связана с трансформацией самого государства: от тоталитарного с его институтами планового централизованного директивного управления происходит переход к демократическому государству, институты которого сориентированы на иные принципы вмешательства в экономику.
Для западной экономической мысли проблема того, что должно делать государство, каковы его функции, где пределы его вовлеченности в экономическую жизнь, - это, по сути, "вечный вопрос". Он лежит в основе "великого раскола" на консерватизм и реформизм, а экономическая политика, склоняясь то влево то вправо, решает его в зависимости от конкретных исторических условий.
Важнейшая роль в исследовании экономических функций государства принадлежит такому направлению, как теория государственных финансов (Public economics), представляющему собой удивительный синтез всех тех основных подходов в экономической теории, о которых говорилось в докладе Автономова, - неоклассического, кейнсианского, нового институционализма, а также чисто эмпирического анализа. Центральная проблема теории государственных финансов - вопрос о том, какие услуги должны обеспечиваться государством и в каких масштабах. В отличие от нашего неопределенного понятия "обобществления", эта теория четко сформулировала основные причины, обусловливающие необходимость дополнения рыночного механизма регулирования государственным, и в то же время очертила границы действия этого механизма.
Как подчеркивается в книге Р. и П. Масгрейвов, "рынок не в состоянии решить все экономические проблемы. Во-первых, он не может функционировать эффективно, если существуют "экстерналии", под которыми мы понимаем ситуации, когда выгоды от потребления разделяются между многими и не могут быть ограничены одним потребителем: или где экономическая активность порождает общественные издержки, которые никто из вызвавших их не оплачивает -ни производитель, ни потребитель. Во-вторых, рынок может реагировать не только на тот эффективный спрос потребителей, который определяется господствующим способом распределения, но при этом и общество должно решить, соответствует ли это распределение его желаниям. В-третьих, существуют проблемы безработицы, инфляции, экономического роста, которые не решаются автоматически" 1/.