— А из родственников даже никто не предложил. Правда, родня очень уж далекая. Годами не видимся.
— Вы вчера звонили кому-нибудь из них? — поинтересовался Андрей.
— Звонила, да что толку, — махнула она рукой. — Все говорили, что заняты. И вы знаете, Андрей, мне трудно кого-либо осуждать. Жизнь сейчас сложная, у каждого свои заботы. Вернее, забота у всех одна — как побольше заработать. Вот и мне приходится вертеться, служить у богатых людей, ухаживать за их ребенком. Ну да ничего, выкрутимся. Где наша не пропадала! Прорвемся.
— Вы очень сильный человек, Василиса Аристарховна. Не теряете оптимизма.
— Да, по натуре я оптимистка. Такая оптимистка, каких еще поискать надо. Но силенок-то остается все меньше. Вот в чем беда-то! На кого жаловаться? Не на Бога ведь — он дал, он и взял. Всех взял: и мужа, и деток, и внучку. При этом не спрашивает — есть сила, нет силы. Когда человек остается один, это настоящее испытание. Вот и приходится мобилизовать силы. — Она остановилась, чтобы перевести дыхание. — Вот так-то, мой молодой друг. Ты-то сам с кем живешь?
— Я-то как раз в настоящее время живу один. Василиса Аристарховна осуждающе покачала головой:
— Что-то я не понимаю вас, нынешних. Молодой, красивый. Почему бы не завести семью, выводок деток…
— Чтобы семеро по лавкам, — насмешливо подхватил Корешков.
— Разве это плохо?
Андрей пожал плечами:
— Что тут можно сказать? Наверное, замечательно. Только ведь это не самоцель. Пока у меня не складывается, как хотелось бы. Но со временем, надеюсь, получится.
— Надо надеяться. Но и усилия тоже нужно прилагать. Такие дела нельзя пускать на самотек.
Они вышли за ворота кладбища. Машина Корешкова стояла ближе остальных. Андрей помог Святковской сесть в высокий «Ранглер». Потом забрался на водительское место и, прежде чем завести машину, начал разговор, который всячески оттягивал. Не знал, как старушка на него отреагирует.
— Василиса Аристарховна, должен сказать, что со страховкой Надежды есть некоторые трудности. Но я вам обещаю, что рано или поздно страховка за «Рендж-ровер» будет выплачена. Этих денег вам хватит надолго.
Святковская посмотрела на него с недоумением:
— За какой еще «рыжовер»? Я даже не поняла, о чем вы сейчас сказали.
— Я говорю о страховке за машину Надежды.
— Так ее машина иначе называлась. «Ауди» или что-то в этом роде.
— На «Ауди» она ездила по доверенности. А я говорю про собственную машину Надежды Николаевны, которую у нее угнали. Я поэтому и пришел к вам домой — как представитель агентства. Машина очень дорогая, она была застрахована на полную стоимость. Это значительная сумма.
— Погодите, Андрей, я туго соображаю. Откуда у Надюшки собственная машина? Тем более, вы говорите, очень дорогая. С каких доходов? Нобелевскую премию она не получала.
— Честно говоря, нас не интересует механизм приобретения автомобилей клиентов. Наше дело застраховать, и все.
— Но я вам скажу так — мне шальные деньги не нужны. Своей машины у внучки не было. Это все Борька Вершинин, кавалер ее, снабжал.
— Эта фамилия мне знакома, — кивнул Корешков, умолчав о том, что встречался с ее обладателем. — Откуда у него столько машин, чтобы снабжать подругу?
— Он ими торгует.
— Торгует? — удивился Андрей. — Каким образом? У него что — есть магазин, салон?
— Насчет магазина не знаю. Может, он просто помогает людям продать или купить машины как посредник. Вот Борька и разрешал ей ездить то на одной машине, то на другой, пока не продаст.
— Это она вам говорила?
— Да.
— Возможно, Надежда и ездила по доверенности или даже по доверенностям. Только «Рендж-ровер» был застрахован непосредственно на нее. Вы как ближайшая наследница имеете все шансы получить страховку. Тем более что документы оформлены в нашем агентстве. Мне легко проследить за выплатой.
Василиса Аристарховна покачала головой:
— Спасибо вам, конечно, на добром слове. Только мне нечистых денег не надо.
— Может, для кого-то они нечистые, для вас же это обычные деньги, — возразил Корешков. — Вы получите их по закону.
— А потом жулики потребуют их вернуть. В результате истреплют мне все нервы. Нет уж, лучше обойтись без сомнительных денег. Да и не бедствую я пока, слава богу. Вы ведь знаете, я работаю.
— Да, вы говорили. Кажется, сидите с ребенком у олигарха.
— Скажем так: у богатых людей, — поправила его Святковская.
Вторую половину субботы и воскресенье Андрей провел очень спокойно, даже скучновато. После кладбища, проводив Василису Аристарховну, заехал к бабушкам, пообедал, посидел пару часиков, затем вернулся домой, где, не считая кратковременной вылазки за продуктами в универсам, безвылазно провел субботний вечер и все воскресенье. Читал, смотрел телевизор, занимался мелкими хозяйственными делами. Деловых звонков было мало, а те, что были, не имели отношения к Святковской. Поскольку же для него это сейчас проблема номер один, а ее за выходные дни он практически не касался, то, можно считать, хорошо отдохнул. Приехав в понедельник в агентство, он и чувствовал себя отдохнувшим, перелопатил массу документов, опять же не имеющих отношения к Святковской, когда его вызвал генеральный директор.
Войдя в кабинет Черевченко, Андрей с удивлением увидел, что там сидит Галина Фунтикова — продавщица из продовольственного магазинчика, находящегося неподалеку от дома Святковских. Однажды он случайно заметил там Надежду, ведущую какой-то деловой разговор с продавщицей, и, когда та ушла, познакомился с Фунтиковой.
Галина тоже сразу вспомнила этого симпатичного брюнета с голубыми глазами. Помнила, что он купил совсем мало «докторской» колбасы, так мало обычно не берут, объяснил это тем, что человек одинокий, и она дала ему свои телефоны, надеясь на звонок. Симпатичный брюнет не позвонил, и вдруг она видит его в агентстве, то есть здешний сотрудник. Значит, это было не случайное знакомство.
Фунтикова покраснела и растерянно заерзала на стуле.
— Какая приятная встреча! — улыбнулся Корешков. — Вы помните, мы с вами однажды встречались. В вашем магазине. Меня зовут Андрей Дмитриевич.
— Ну да, помню, — не сразу ответила Галина. Она явно не знала, как ей следует себя вести с этим красавчиком. Не могла взять в толк, хорошо, что она с ним уже немножко знакома, или плохо.
— Ах, так вы знакомы! — плотоядно осклабился стареющий плейбой Черевченко. — Ну, Андрей, мне остается только позавидовать.
— Вы ведь тоже уже знакомы.
— Однако наше знакомство, увы, деловое, а не романтическое. К тому же я, в отличие от тебя, мужчина не свободный. Это ты у нас холостой, в смысле незаряженный…
Некоторое время Алексей Степанович продолжал ерничать в этом духе, пока Андрей не обратился к Фунтиковой:
— Надо полагать, вы обзавелись иномаркой и решили застраховать ее в нашем агентстве?
Вместо нее ответил опять посерьезневший Черевченко:
— Нет, Андрей Дмитриевич. Госпожа Фунтикова хочет получить у нас выплату по страховке. По доверенности, — добавил он и протянул Корешкову бланк нотариальной доверенности.
Андрей пробежал его глазами, затем взглянул на заявление клиентки и обратился к директору:
— Если вы не против, я совмещу приятное с полезным. Помогу Галине Ильиничне решить ее проблему, а заодно продолжу знакомство.
— Не против, — усмехнулся тот. — Хотя не совсем понимаю, что тут приятное, а что полезное.
— Объясню при случае, — поддержал его иронический тон Андрей. — Даже допускаю, что тут у нас окажутся диаметрально противоположные точки зрения.
— То есть? — не понял Черевченко.
— То, что приятно для меня, полезно для вас, и наоборот, — съехидничал Корешков и, не ожидая пока директор ответит очередной колкостью, взял бумаги и обратился к девушке: — Пойдемте, Галина Ильинична, ко мне в кабинет. Не будем мешать занятому человеку.
— Один-ноль, — сказал ему вслед директор. Андрей повел клиентку не в обещанный кабинет, а в недавно открывшийся в их офисе бар для сотрудников. Это было маленькое помещение с интерьером, оформленным в модном арабском стиле: вдоль стен стояли диваны, застеленные пестрыми коврами; на них были разбросаны маленькие подушечки; низенькие столы с инкрустированными перламутром столешницами; над каждым висел стилизованный арабский светильник с цветными стеклами, прямо как в светофорах — красными, желтыми и зелеными. В нишах и на выступах были расставлены всякие экзотические безделушки, вроде медных чайничков и кальянов.
Андрей усадил Фунтикову за столик, спросил, что она будет пить. Та сказала, что выпила бы красного сухого вина. Корешков заказал официанту вино, мясное ассорти и зелень. Когда официант удалился, поинтересовался у Галины:
— Вы как — на сердчишко не жалуетесь?
— Нет. А почему вы это спрашиваете?
— Просто я хотел заказать на десерт кофе. А наша Анжелочка делает его такой крепости, что не каждый выдержит.
— Я выдержу. Я крепкий люблю.
Андрей отошел к стоявшей за барной стойкой буфетчице. Фунтикова затравленно озиралась по сторонам. Она была скованна и не могла понять, как следует вести себя с Корешковым. Вернувшийся Андрей тоже чувствовал себя не в своей тарелке, не знал, с чего начать разговор. Обстановку разрядила сценка, которую они наблюдали. Стоя неподалеку от них, официант пытался откупорить штопором бутылку вина. У него ничего не получалось — пробка была забита слишком туго и не поддавалась. Тогда официант взял агрегат посолидней — никелированное устройство, имевшее, помимо штопора, два длинных рычага по бокам. По логике вещей, когда штопор завинчен до упора, эти рычаги располагаются горизонтально, и на них остается нажать обеими руками. Тогда они опустятся, и штопор поднимется, извлекая пробку из горлышка. Официант нажал на рычаги, и один из них сломался. Тогда он ушел и, вернувшись через минуту-другую с автомобильной отверткой, принялся с невозмутимым видом отковыривать кусочки пробки. В конце концов «воля и труд человека» победили, и измучившийся официант доставил откупоренную бутылку к столу, за которым Галина и Андрей изнемогали от смеха.
Вволю насмеявшись, оба почувствовали себя раскованно. Фунтикова развалилась на диванчике, словно здесь не общепитовское заведение, а обычная жилая квартира, где можно позволить себе быть в высшей степени непринужденной. Если бы не туфли, которые Галина снять постеснялась, она забралась бы на диван с ногами.
Андрей-то здесь свой человек, а метаморфоза, произошедшая с Фунтиковой, его удивила. Уж очень быстро она освоилась в незнакомой обстановке. Посмотрим, что дамочка выкинет дальше. С ней нужно держать ухо востро.
Он сидел на диванчике рядом с ней. Цветные блики падали на него так, что левая половина лица была зеленой, а правая — желтой. Галина хихикнула:
— Ой, вы сейчас на клоуна в цирке похожи. У вас лицо разноцветное.
Корешков снисходительно улыбнулся и не стал говорить клиентке, что она выглядит примерно так же. Достал из кармана пачку сигарет и зажигалку.
Фунтикова приняла сладострастную позу, улыбнулась и певуче произнесла:
— Вы меня угостите сигареткой?
— Да, разумеется, — ответил Андрей, стараясь не показать, что его покоробил вульгарный тон собеседницы. Он поднес к сигарете зажигалку, придвинул пепельницу. Буфетчица поставила перед ними тарелочку с восточными сладостями и вернулась за стойку. Молодые люди поговорили о пустяках: «Вам здесь нравится?» — «Очень». — «Этот бар открыт недавно, всего несколько дней». — «А раньше где вы ели?» — «Ходили куда-нибудь, тут вокруг много мелких забегаловок».
Неожиданно Андрей спросил:
— Вы знаете о смерти Надежды Святковской? Это же ваша знакомая.
Галина нахмурилась и бросила на страховщика затравленный взгляд. Помедлив, ответила:
— Знаю про Надю. Это был несчастный случай. Фунтикова постаралась придать своему голосу как можно больше убежденности. Можно было догадаться, что она сомневается в своих словах, но старается убедить в их правоте не столько Андрея, сколько себя, одновременно давая понять, что тут ее мнение неизменно, с этой позиции ее не сдвинуть.
— Разумеется, несчастный случай, — ласково и в то же время печально подтвердил Корешков. — А что же еще?… Только вам-то от этого не легче.
— Что вы имеете в виду? — насторожилась Галина.
— Дело в том, что страховку по доверенности вы теперь получить не сможете.
В это время буфетчица принесла им маленькие чашечки кофе. Фунтикова подождала, пока та удалится, и спросила Андрея вполголоса:
— Вы сказали, что я не смогу получить страховку. А почему? Раньше могла, а теперь не могу. Где же тут логика?!
— В дело вмешались трагические обстоятельства. Это же не просто автомобильная авария, а катастрофа с летальным исходом. Теперь страховку получит ближайшая родственница — бабушка погибшей, Василиса Аристарховна. Вы с ней знакомы? — Фунтикова отрицательно мотнула головой. — А слышали о ней?
— Да, Надежда не раз говорила.
— Поскольку владелица машины и, соответственно, страховки погибла, то в силу вступает закон о наследстве.
— Но у меня есть официальная доверенность, и я имею полное право получить по ней деньги. Если понадобится. Я могу потом отдать их Надиной бабке.
— Зачем же огород городить. Пусть прямо она их и получит.
Теперь Фунтикова заметно нервничала, отодвинула кофе и закурила еще одну сигарету.
— Вы спросили, знаю ли я про гибель Святковской. Я слышала. Но ведь я могла ничего не знать. Просто пришла получить страховку. По какому праву мне откажут, если у меня на руках доверенность?
— Да забудьте вы про вашу доверенность, Галина Ильинична. — Корешков с невозмутимым видом прихлебывал кофе. — Святковская заявит об ее аннулировании.
— Чепуха! В жизни она этого не сделает.
— Смею уверить вас, сделает гораздо быстрей, чем вы думаете. В ближайшее время.
— Что старуха может заявить, когда она вообще не знает ни о доверенности, ни о страховке. Считаете, Надька ей что-то рассказывала?
— Она-то, может, и не рассказывала. Зато я как сотрудник агентства обязательно расскажу. О страховке я уже говорил, про доверенность скажу тоже.
— Зачем? Вам-то до этого какое дело?… — Фунтикова придвинулась к нему, положила руку на колено и умоляюще заглянула в глаза: — Послушайте, вас, кажется, Андреем зовут?
— Просто Андрей, без кажется. Если угодно подробней — Андрей Дмитриевич.
— Послушайте, Андрей, может, мы договоримся до чего-нибудь… — она запнулась, подбирая нужное слово, — взаимовыгодного.
— Каким образом? — спросил он, едва сдерживая смех.
— Каким?… Ну, я не знаю. Как-то обычно люди договариваются.
— В данном случае люди нам не пример. Каждый договаривается по-разному. Вы сказали, наше соглашение должно быть взаимовыгодным. А как вы себе это представляете — свою выгоду и мою?
— Вы поможете мне получить страховку. А я заплачу вам из этих денег определенный процент. Какой вы захотите.
— Так я ведь и сто могу захотеть.
— Что — сто?
— Процентов.
До Фунтиковой не сразу дошел смысл его слов, а когда она поняла, то с легкой укоризной произнесла:
— Шутите. Вы же этого не сделаете.
Корешков допил кофе, отодвинул чашечку в сторону и закурил. Разговор с глуповатой продавщицей начинал тяготить его, хотя вида он не показывал. Без Галины его расследование может сорваться, зайти в тупик. Ведь она является пусть маленьким, но необходимым винтиком в этом преступном механизме, который действует, судя по всему, не в одной стране. Раз что-то идет из Германии, значит, тут и Польша, и Латвия или Белоруссия.
— Галина Ильинична, а ведь я практически не шутил, когда сказал про сто процентов, которые захочу получить с вас за услуги.
— Но ведь сто — это все деньги.
— Вот я все и получу. Затем отдам их Василисе Аристарховне. Короче говоря, я хочу, чтобы страховку получила Надина бабушка. Так оно и будет.
— Ну, хорошо. А если бабка захочет сама получить деньги? Когда она сможет это сделать?
— Через полгода.
— Ой, это почему? Почему так долго?
— Это уже зависит не от агентства. Просто существует закон о наследстве. Если не осталось завещания, все наследники могут заявить о своих правах в течение шести месяцев.
— И ничего нельзя сделать?
— Нет, конечно. Единый закон, который касается всех видов наследования. Все его прекрасно знают.
Фунтикова отодвинулась, откинулась на спинку дивана. Вдруг лицо ее некрасиво сморщилось, и она заплакала.
— Мне нужны эти деньги, — всхлипывая говорила она. — Понимаете, нужны. Иначе… Если денег не будет…
— С вами тоже может произойти несчастный случай? Угадал?
Продавщица молча кивнула. Она достала из кармана брюк носовой платок и принялась промокать глаза. Корешков вздохнул:
— М-да, час от часу не легче. Вы можете сказать мне, кто вам дал доверенность и послал сюда? — Она так же молча помотала головой. — Не можете или не хотите?… Галина, вы попали в скверную историю. Наверное, уже сами чувствуете, насколько это опасно — связываться с людьми из преступного мира. Все они рано или поздно будут пойманы, арестованы, осуждены. Только прежде чем их настигнет возмездие, они способны принести много горя своим вольным или невольным пособникам. Поэтому умные люди предпочитают держаться от них как можно дальше, не связываться с таким барахлом.
— Значит, я дура, да? Как все блондинки?
— Нет. Просто вас перехитрили. Опытные жулики способны обвести доверчивых людей вокруг пальца. Не вы первая, увы, не вы последняя. Я рад бы помочь вам выпутаться из их длинных щупальцев, но для этого вы должны ответить на мои вопросы. Тогда я на что-то смогу повлиять. Причем вопросы для меня не самые важные. Я и так уже знаю более чем достаточно. Но мне все-таки нужны подтверждения моих предположений. Согласны? Всхлипнув, она кивнула.
— Так кто вам дал доверенность?
— Надя Святковская. Она сама дала мне доверенность.
— Разумеется, как вы прекрасно понимаете, Надежда сделала это не по своей инициативе. А кто вас послал в «Атлант»? Другими словами, кому вы должны отдать деньги за страховку?
Фунтикова продолжала уголком платка промокать глаза, не отвечая на вопросы Андрея.
— Галина, эти деньги вы не получите ни при каких условиях, — как можно убедительнее сказал он. — Вы должны понять одну вещь: Святковская не случайно погибла в автомобильной катастрофе, все было подстроено. Можно считать, ее убили, убрали нежелательную свидетельницу. Произошло же это из-за того, что Надежда, как сейчас принято говорить, засветилась. Она появилась в нашем агентстве, ею заинтересовались следственные органы, она могла стать источником информации. Испугавшись этого, преступники уничтожили ее. С вами может случиться то же самое. Поэтому лучше все рассказать начистоту. Только я сейчас могу вам помочь. И не только как сотрудник агентства, а как человек, много лет связанный по работе с милицией и имеющий там настоящих друзей. Так кто этот человек? Кому вы должны отдать полученные деньги?
— Борису Вершинину.
— Так я и предполагал.
— Вы его арестуете? Иначе он убьет меня.
— Арестуем не сразу, а убить не убьет, поскольку отныне будут следить за каждым его шагом. Мне нужно несколько дней, чтобы разобраться во всей этой истории.
— А мне что делать?
— Скажете Вершинину, что ваше заявление в агентстве принято, все оформлено. Поскольку сумма крупная, то заказ на деньги сделан в банк, и вы их получите через неделю. Понятно?
Фунтикова кивнула.
— Ну, вот и славненько, — ободряюще улыбнулся Андрей и погладил девушку по плечу. — А теперь иди и приведи свою славную мордочку в порядок. Отсюда ты должна выйти такой же красивой, как и пришла.
— А может, мне нужно нанять телохранителя? — жалостливо спросила она.
— Не помешало бы. Только это, наверное, дорого.
— Сколько?
— Точных цифр не знаю, я с этим не сталкивался. Слышал, что во всех фирмах охранники хорошо зарабатывают. Вряд ли они станут действовать себе в убыток, когда их наймет частное лицо. Но вам же не нужно брать телохранителя на целые сутки. Вы где живете?
— В Ясенево.
— То есть недалеко от работы?
— Да, близко.
— В магазине у вас обычно много народу?
— Покупатели толкутся без перерыва.
— Тогда вам, Галина Ильинична, достаточно заказать телохранителя на пару часов в день. Утром, чтобы проводил до работы. Вечером, и это главное, покушения чаще всего совершаются в темное время суток, чтобы проводил домой.
— Где же можно заказать телохранителя?
— Будете проходить мимо какого-либо учреждения, где стоят охранники, и спросите у них, — посоветовал Корешков. — Они все друг про друга знают, подскажут.
Распрощавшись с Фунтиковой, Андрей вернулся в свой кабинет и позвонил Багрянцеву. Тот намекнул, что у него появились любопытные сведения, относящиеся к Вершинину и Потоцкому.
— Еду к тебе, — обрадованно сказал Корешков.
— Погоди. Никуда эти сведения не денутся, — остудил его пыл Багрянцев. — Как раз сегодня до конца рабочего дня я плотно занят. Возможно, даже придется задержаться.
— Тогда давай вечером встретимся. Твои же по-прежнему на даче, можем поужинать.
— Хорошо бы. Наверняка к тому времени я проголодаюсь, а поесть в течение дня будет некогда.
— Давай опять посидим в «Левиафане», там хорошо кормят.
— Можно и в «Левиафане», — согласился Багрянцев и добавил: — Только на этот раз без выпивки. Будем только есть.
…Вечером они сидели в облюбованном Андреем ночном клубе. Они пришли туда сравнительно рано, кроме них, в зале вообще не было посетителей. Друзья заказали достаточно много еды, но, к безмерному удивлению официанта, не взяли никакой выпивки, объяснив это тем, что оба находятся за рулем.
— В свое время и Вершинин, и Потоцкий были осуждены. Один за валютные операции, другой за мошенничество. Самое любопытное, что оба отбывали срок в одной колонии, принадлежащей Коми-Пермяцкому ГУИНу. — Багрянцев назвал номер учреждения.
— Ага. Там, очевидно, и снюхались, — понятливо сказал Андрей.
— Ты со своими выводами погоди. Не все так просто, как кажется. Сидели они в разное время.
— И никак там не пересекались?
— Нет. Год разницы. Потоцкий освободился, а через год туда же загремел Вершинин. У меня все даты записаны.
— Отсюда следует, что их свел кто-то третий. И этот мистер Икс однозначно имеет отношение к вышеозначенному учреждению.
— А вот где он их свел, это загадка. То ли это произошло уже в Москве, то ли дал наводку Вершинину перед отъездом там. Но обе версии вполне укладываются в гипотезу, что за обоими джентльменами стоит какой-то кукловод.
— Причем весьма умелый, — подхватил Андрей. — Вероятней всего, следы его можно обнаружить там.
— Ты имеешь в виду — в колонии? — уточнил Багрянцев.
— Придется съездить поискать его следы.
— Ну, я-то не могу. Даже людей своих послать не могу — ведь дело-то еще не заведено.
— Понимаю. Съездить-то я съезжу, командировку в «Атланте» мне оформят. Только приезжать туда как представителю страхового агентства несолидно. Вряд ли такой конторе станут помогать шибко охотно. Вот если бы ты написал какую-нибудь бумагу к тамошнему начальству.
— Что-то вроде письма отца д\'Артаньяна к господину де Тревилю? Эта проблема решается легко. Завтра же такая рекомендация тебе будет.
— Завтра вторник. В среду могу вылететь. Это меня вполне устроит.
— Сколько тебе времени понадобится?
— Думаю, дня два-три хватит. Если что-то удастся узнать, то сразу. А если не удастся, тогда хоть месяц проторчи там, толку не будет.
— Ладно. Только я прошу тебя об одном — не вздумай устроить там какой-нибудь самосуд.
— Я? Чего ради? Над кем?
— Чует мое сердце, ты можешь найти над кем. Думаешь, я полный идиот, не понимаю, кто расправился с этим Гризли? Кто тебя уполномочил выносить приговор, приводить его в исполнение?
— Нет, дорогой мой, это был не самосуд. Это была честная дуэль. Я рисковал точно так же, как и он. У меня не было никаких преимуществ.
— Вы вчера звонили кому-нибудь из них? — поинтересовался Андрей.
— Звонила, да что толку, — махнула она рукой. — Все говорили, что заняты. И вы знаете, Андрей, мне трудно кого-либо осуждать. Жизнь сейчас сложная, у каждого свои заботы. Вернее, забота у всех одна — как побольше заработать. Вот и мне приходится вертеться, служить у богатых людей, ухаживать за их ребенком. Ну да ничего, выкрутимся. Где наша не пропадала! Прорвемся.
— Вы очень сильный человек, Василиса Аристарховна. Не теряете оптимизма.
— Да, по натуре я оптимистка. Такая оптимистка, каких еще поискать надо. Но силенок-то остается все меньше. Вот в чем беда-то! На кого жаловаться? Не на Бога ведь — он дал, он и взял. Всех взял: и мужа, и деток, и внучку. При этом не спрашивает — есть сила, нет силы. Когда человек остается один, это настоящее испытание. Вот и приходится мобилизовать силы. — Она остановилась, чтобы перевести дыхание. — Вот так-то, мой молодой друг. Ты-то сам с кем живешь?
— Я-то как раз в настоящее время живу один. Василиса Аристарховна осуждающе покачала головой:
— Что-то я не понимаю вас, нынешних. Молодой, красивый. Почему бы не завести семью, выводок деток…
— Чтобы семеро по лавкам, — насмешливо подхватил Корешков.
— Разве это плохо?
Андрей пожал плечами:
— Что тут можно сказать? Наверное, замечательно. Только ведь это не самоцель. Пока у меня не складывается, как хотелось бы. Но со временем, надеюсь, получится.
— Надо надеяться. Но и усилия тоже нужно прилагать. Такие дела нельзя пускать на самотек.
Они вышли за ворота кладбища. Машина Корешкова стояла ближе остальных. Андрей помог Святковской сесть в высокий «Ранглер». Потом забрался на водительское место и, прежде чем завести машину, начал разговор, который всячески оттягивал. Не знал, как старушка на него отреагирует.
— Василиса Аристарховна, должен сказать, что со страховкой Надежды есть некоторые трудности. Но я вам обещаю, что рано или поздно страховка за «Рендж-ровер» будет выплачена. Этих денег вам хватит надолго.
Святковская посмотрела на него с недоумением:
— За какой еще «рыжовер»? Я даже не поняла, о чем вы сейчас сказали.
— Я говорю о страховке за машину Надежды.
— Так ее машина иначе называлась. «Ауди» или что-то в этом роде.
— На «Ауди» она ездила по доверенности. А я говорю про собственную машину Надежды Николаевны, которую у нее угнали. Я поэтому и пришел к вам домой — как представитель агентства. Машина очень дорогая, она была застрахована на полную стоимость. Это значительная сумма.
— Погодите, Андрей, я туго соображаю. Откуда у Надюшки собственная машина? Тем более, вы говорите, очень дорогая. С каких доходов? Нобелевскую премию она не получала.
— Честно говоря, нас не интересует механизм приобретения автомобилей клиентов. Наше дело застраховать, и все.
— Но я вам скажу так — мне шальные деньги не нужны. Своей машины у внучки не было. Это все Борька Вершинин, кавалер ее, снабжал.
— Эта фамилия мне знакома, — кивнул Корешков, умолчав о том, что встречался с ее обладателем. — Откуда у него столько машин, чтобы снабжать подругу?
— Он ими торгует.
— Торгует? — удивился Андрей. — Каким образом? У него что — есть магазин, салон?
— Насчет магазина не знаю. Может, он просто помогает людям продать или купить машины как посредник. Вот Борька и разрешал ей ездить то на одной машине, то на другой, пока не продаст.
— Это она вам говорила?
— Да.
— Возможно, Надежда и ездила по доверенности или даже по доверенностям. Только «Рендж-ровер» был застрахован непосредственно на нее. Вы как ближайшая наследница имеете все шансы получить страховку. Тем более что документы оформлены в нашем агентстве. Мне легко проследить за выплатой.
Василиса Аристарховна покачала головой:
— Спасибо вам, конечно, на добром слове. Только мне нечистых денег не надо.
— Может, для кого-то они нечистые, для вас же это обычные деньги, — возразил Корешков. — Вы получите их по закону.
— А потом жулики потребуют их вернуть. В результате истреплют мне все нервы. Нет уж, лучше обойтись без сомнительных денег. Да и не бедствую я пока, слава богу. Вы ведь знаете, я работаю.
— Да, вы говорили. Кажется, сидите с ребенком у олигарха.
— Скажем так: у богатых людей, — поправила его Святковская.
* * *
Корешков был совершенно искренен, когда говорил Василисе Аристарховне, что она может получить внучкину страховку. По всем внешним признакам других претендентов на эти деньги быть не может. Кроме бабушки, у погибшей других близких родственников нет. Однако, как это часто случается в жизни, возникли непредвиденные обстоятельства, из разряда тех, что интуитивно опасалась пожилая женщина.Вторую половину субботы и воскресенье Андрей провел очень спокойно, даже скучновато. После кладбища, проводив Василису Аристарховну, заехал к бабушкам, пообедал, посидел пару часиков, затем вернулся домой, где, не считая кратковременной вылазки за продуктами в универсам, безвылазно провел субботний вечер и все воскресенье. Читал, смотрел телевизор, занимался мелкими хозяйственными делами. Деловых звонков было мало, а те, что были, не имели отношения к Святковской. Поскольку же для него это сейчас проблема номер один, а ее за выходные дни он практически не касался, то, можно считать, хорошо отдохнул. Приехав в понедельник в агентство, он и чувствовал себя отдохнувшим, перелопатил массу документов, опять же не имеющих отношения к Святковской, когда его вызвал генеральный директор.
Войдя в кабинет Черевченко, Андрей с удивлением увидел, что там сидит Галина Фунтикова — продавщица из продовольственного магазинчика, находящегося неподалеку от дома Святковских. Однажды он случайно заметил там Надежду, ведущую какой-то деловой разговор с продавщицей, и, когда та ушла, познакомился с Фунтиковой.
Галина тоже сразу вспомнила этого симпатичного брюнета с голубыми глазами. Помнила, что он купил совсем мало «докторской» колбасы, так мало обычно не берут, объяснил это тем, что человек одинокий, и она дала ему свои телефоны, надеясь на звонок. Симпатичный брюнет не позвонил, и вдруг она видит его в агентстве, то есть здешний сотрудник. Значит, это было не случайное знакомство.
Фунтикова покраснела и растерянно заерзала на стуле.
— Какая приятная встреча! — улыбнулся Корешков. — Вы помните, мы с вами однажды встречались. В вашем магазине. Меня зовут Андрей Дмитриевич.
— Ну да, помню, — не сразу ответила Галина. Она явно не знала, как ей следует себя вести с этим красавчиком. Не могла взять в толк, хорошо, что она с ним уже немножко знакома, или плохо.
— Ах, так вы знакомы! — плотоядно осклабился стареющий плейбой Черевченко. — Ну, Андрей, мне остается только позавидовать.
— Вы ведь тоже уже знакомы.
— Однако наше знакомство, увы, деловое, а не романтическое. К тому же я, в отличие от тебя, мужчина не свободный. Это ты у нас холостой, в смысле незаряженный…
Некоторое время Алексей Степанович продолжал ерничать в этом духе, пока Андрей не обратился к Фунтиковой:
— Надо полагать, вы обзавелись иномаркой и решили застраховать ее в нашем агентстве?
Вместо нее ответил опять посерьезневший Черевченко:
— Нет, Андрей Дмитриевич. Госпожа Фунтикова хочет получить у нас выплату по страховке. По доверенности, — добавил он и протянул Корешкову бланк нотариальной доверенности.
Андрей пробежал его глазами, затем взглянул на заявление клиентки и обратился к директору:
— Если вы не против, я совмещу приятное с полезным. Помогу Галине Ильиничне решить ее проблему, а заодно продолжу знакомство.
— Не против, — усмехнулся тот. — Хотя не совсем понимаю, что тут приятное, а что полезное.
— Объясню при случае, — поддержал его иронический тон Андрей. — Даже допускаю, что тут у нас окажутся диаметрально противоположные точки зрения.
— То есть? — не понял Черевченко.
— То, что приятно для меня, полезно для вас, и наоборот, — съехидничал Корешков и, не ожидая пока директор ответит очередной колкостью, взял бумаги и обратился к девушке: — Пойдемте, Галина Ильинична, ко мне в кабинет. Не будем мешать занятому человеку.
— Один-ноль, — сказал ему вслед директор. Андрей повел клиентку не в обещанный кабинет, а в недавно открывшийся в их офисе бар для сотрудников. Это было маленькое помещение с интерьером, оформленным в модном арабском стиле: вдоль стен стояли диваны, застеленные пестрыми коврами; на них были разбросаны маленькие подушечки; низенькие столы с инкрустированными перламутром столешницами; над каждым висел стилизованный арабский светильник с цветными стеклами, прямо как в светофорах — красными, желтыми и зелеными. В нишах и на выступах были расставлены всякие экзотические безделушки, вроде медных чайничков и кальянов.
Андрей усадил Фунтикову за столик, спросил, что она будет пить. Та сказала, что выпила бы красного сухого вина. Корешков заказал официанту вино, мясное ассорти и зелень. Когда официант удалился, поинтересовался у Галины:
— Вы как — на сердчишко не жалуетесь?
— Нет. А почему вы это спрашиваете?
— Просто я хотел заказать на десерт кофе. А наша Анжелочка делает его такой крепости, что не каждый выдержит.
— Я выдержу. Я крепкий люблю.
Андрей отошел к стоявшей за барной стойкой буфетчице. Фунтикова затравленно озиралась по сторонам. Она была скованна и не могла понять, как следует вести себя с Корешковым. Вернувшийся Андрей тоже чувствовал себя не в своей тарелке, не знал, с чего начать разговор. Обстановку разрядила сценка, которую они наблюдали. Стоя неподалеку от них, официант пытался откупорить штопором бутылку вина. У него ничего не получалось — пробка была забита слишком туго и не поддавалась. Тогда официант взял агрегат посолидней — никелированное устройство, имевшее, помимо штопора, два длинных рычага по бокам. По логике вещей, когда штопор завинчен до упора, эти рычаги располагаются горизонтально, и на них остается нажать обеими руками. Тогда они опустятся, и штопор поднимется, извлекая пробку из горлышка. Официант нажал на рычаги, и один из них сломался. Тогда он ушел и, вернувшись через минуту-другую с автомобильной отверткой, принялся с невозмутимым видом отковыривать кусочки пробки. В конце концов «воля и труд человека» победили, и измучившийся официант доставил откупоренную бутылку к столу, за которым Галина и Андрей изнемогали от смеха.
Вволю насмеявшись, оба почувствовали себя раскованно. Фунтикова развалилась на диванчике, словно здесь не общепитовское заведение, а обычная жилая квартира, где можно позволить себе быть в высшей степени непринужденной. Если бы не туфли, которые Галина снять постеснялась, она забралась бы на диван с ногами.
Андрей-то здесь свой человек, а метаморфоза, произошедшая с Фунтиковой, его удивила. Уж очень быстро она освоилась в незнакомой обстановке. Посмотрим, что дамочка выкинет дальше. С ней нужно держать ухо востро.
Он сидел на диванчике рядом с ней. Цветные блики падали на него так, что левая половина лица была зеленой, а правая — желтой. Галина хихикнула:
— Ой, вы сейчас на клоуна в цирке похожи. У вас лицо разноцветное.
Корешков снисходительно улыбнулся и не стал говорить клиентке, что она выглядит примерно так же. Достал из кармана пачку сигарет и зажигалку.
Фунтикова приняла сладострастную позу, улыбнулась и певуче произнесла:
— Вы меня угостите сигареткой?
— Да, разумеется, — ответил Андрей, стараясь не показать, что его покоробил вульгарный тон собеседницы. Он поднес к сигарете зажигалку, придвинул пепельницу. Буфетчица поставила перед ними тарелочку с восточными сладостями и вернулась за стойку. Молодые люди поговорили о пустяках: «Вам здесь нравится?» — «Очень». — «Этот бар открыт недавно, всего несколько дней». — «А раньше где вы ели?» — «Ходили куда-нибудь, тут вокруг много мелких забегаловок».
Неожиданно Андрей спросил:
— Вы знаете о смерти Надежды Святковской? Это же ваша знакомая.
Галина нахмурилась и бросила на страховщика затравленный взгляд. Помедлив, ответила:
— Знаю про Надю. Это был несчастный случай. Фунтикова постаралась придать своему голосу как можно больше убежденности. Можно было догадаться, что она сомневается в своих словах, но старается убедить в их правоте не столько Андрея, сколько себя, одновременно давая понять, что тут ее мнение неизменно, с этой позиции ее не сдвинуть.
— Разумеется, несчастный случай, — ласково и в то же время печально подтвердил Корешков. — А что же еще?… Только вам-то от этого не легче.
— Что вы имеете в виду? — насторожилась Галина.
— Дело в том, что страховку по доверенности вы теперь получить не сможете.
В это время буфетчица принесла им маленькие чашечки кофе. Фунтикова подождала, пока та удалится, и спросила Андрея вполголоса:
— Вы сказали, что я не смогу получить страховку. А почему? Раньше могла, а теперь не могу. Где же тут логика?!
— В дело вмешались трагические обстоятельства. Это же не просто автомобильная авария, а катастрофа с летальным исходом. Теперь страховку получит ближайшая родственница — бабушка погибшей, Василиса Аристарховна. Вы с ней знакомы? — Фунтикова отрицательно мотнула головой. — А слышали о ней?
— Да, Надежда не раз говорила.
— Поскольку владелица машины и, соответственно, страховки погибла, то в силу вступает закон о наследстве.
— Но у меня есть официальная доверенность, и я имею полное право получить по ней деньги. Если понадобится. Я могу потом отдать их Надиной бабке.
— Зачем же огород городить. Пусть прямо она их и получит.
Теперь Фунтикова заметно нервничала, отодвинула кофе и закурила еще одну сигарету.
— Вы спросили, знаю ли я про гибель Святковской. Я слышала. Но ведь я могла ничего не знать. Просто пришла получить страховку. По какому праву мне откажут, если у меня на руках доверенность?
— Да забудьте вы про вашу доверенность, Галина Ильинична. — Корешков с невозмутимым видом прихлебывал кофе. — Святковская заявит об ее аннулировании.
— Чепуха! В жизни она этого не сделает.
— Смею уверить вас, сделает гораздо быстрей, чем вы думаете. В ближайшее время.
— Что старуха может заявить, когда она вообще не знает ни о доверенности, ни о страховке. Считаете, Надька ей что-то рассказывала?
— Она-то, может, и не рассказывала. Зато я как сотрудник агентства обязательно расскажу. О страховке я уже говорил, про доверенность скажу тоже.
— Зачем? Вам-то до этого какое дело?… — Фунтикова придвинулась к нему, положила руку на колено и умоляюще заглянула в глаза: — Послушайте, вас, кажется, Андреем зовут?
— Просто Андрей, без кажется. Если угодно подробней — Андрей Дмитриевич.
— Послушайте, Андрей, может, мы договоримся до чего-нибудь… — она запнулась, подбирая нужное слово, — взаимовыгодного.
— Каким образом? — спросил он, едва сдерживая смех.
— Каким?… Ну, я не знаю. Как-то обычно люди договариваются.
— В данном случае люди нам не пример. Каждый договаривается по-разному. Вы сказали, наше соглашение должно быть взаимовыгодным. А как вы себе это представляете — свою выгоду и мою?
— Вы поможете мне получить страховку. А я заплачу вам из этих денег определенный процент. Какой вы захотите.
— Так я ведь и сто могу захотеть.
— Что — сто?
— Процентов.
До Фунтиковой не сразу дошел смысл его слов, а когда она поняла, то с легкой укоризной произнесла:
— Шутите. Вы же этого не сделаете.
Корешков допил кофе, отодвинул чашечку в сторону и закурил. Разговор с глуповатой продавщицей начинал тяготить его, хотя вида он не показывал. Без Галины его расследование может сорваться, зайти в тупик. Ведь она является пусть маленьким, но необходимым винтиком в этом преступном механизме, который действует, судя по всему, не в одной стране. Раз что-то идет из Германии, значит, тут и Польша, и Латвия или Белоруссия.
— Галина Ильинична, а ведь я практически не шутил, когда сказал про сто процентов, которые захочу получить с вас за услуги.
— Но ведь сто — это все деньги.
— Вот я все и получу. Затем отдам их Василисе Аристарховне. Короче говоря, я хочу, чтобы страховку получила Надина бабушка. Так оно и будет.
— Ну, хорошо. А если бабка захочет сама получить деньги? Когда она сможет это сделать?
— Через полгода.
— Ой, это почему? Почему так долго?
— Это уже зависит не от агентства. Просто существует закон о наследстве. Если не осталось завещания, все наследники могут заявить о своих правах в течение шести месяцев.
— И ничего нельзя сделать?
— Нет, конечно. Единый закон, который касается всех видов наследования. Все его прекрасно знают.
Фунтикова отодвинулась, откинулась на спинку дивана. Вдруг лицо ее некрасиво сморщилось, и она заплакала.
— Мне нужны эти деньги, — всхлипывая говорила она. — Понимаете, нужны. Иначе… Если денег не будет…
— С вами тоже может произойти несчастный случай? Угадал?
Продавщица молча кивнула. Она достала из кармана брюк носовой платок и принялась промокать глаза. Корешков вздохнул:
— М-да, час от часу не легче. Вы можете сказать мне, кто вам дал доверенность и послал сюда? — Она так же молча помотала головой. — Не можете или не хотите?… Галина, вы попали в скверную историю. Наверное, уже сами чувствуете, насколько это опасно — связываться с людьми из преступного мира. Все они рано или поздно будут пойманы, арестованы, осуждены. Только прежде чем их настигнет возмездие, они способны принести много горя своим вольным или невольным пособникам. Поэтому умные люди предпочитают держаться от них как можно дальше, не связываться с таким барахлом.
— Значит, я дура, да? Как все блондинки?
— Нет. Просто вас перехитрили. Опытные жулики способны обвести доверчивых людей вокруг пальца. Не вы первая, увы, не вы последняя. Я рад бы помочь вам выпутаться из их длинных щупальцев, но для этого вы должны ответить на мои вопросы. Тогда я на что-то смогу повлиять. Причем вопросы для меня не самые важные. Я и так уже знаю более чем достаточно. Но мне все-таки нужны подтверждения моих предположений. Согласны? Всхлипнув, она кивнула.
— Так кто вам дал доверенность?
— Надя Святковская. Она сама дала мне доверенность.
— Разумеется, как вы прекрасно понимаете, Надежда сделала это не по своей инициативе. А кто вас послал в «Атлант»? Другими словами, кому вы должны отдать деньги за страховку?
Фунтикова продолжала уголком платка промокать глаза, не отвечая на вопросы Андрея.
— Галина, эти деньги вы не получите ни при каких условиях, — как можно убедительнее сказал он. — Вы должны понять одну вещь: Святковская не случайно погибла в автомобильной катастрофе, все было подстроено. Можно считать, ее убили, убрали нежелательную свидетельницу. Произошло же это из-за того, что Надежда, как сейчас принято говорить, засветилась. Она появилась в нашем агентстве, ею заинтересовались следственные органы, она могла стать источником информации. Испугавшись этого, преступники уничтожили ее. С вами может случиться то же самое. Поэтому лучше все рассказать начистоту. Только я сейчас могу вам помочь. И не только как сотрудник агентства, а как человек, много лет связанный по работе с милицией и имеющий там настоящих друзей. Так кто этот человек? Кому вы должны отдать полученные деньги?
— Борису Вершинину.
— Так я и предполагал.
— Вы его арестуете? Иначе он убьет меня.
— Арестуем не сразу, а убить не убьет, поскольку отныне будут следить за каждым его шагом. Мне нужно несколько дней, чтобы разобраться во всей этой истории.
— А мне что делать?
— Скажете Вершинину, что ваше заявление в агентстве принято, все оформлено. Поскольку сумма крупная, то заказ на деньги сделан в банк, и вы их получите через неделю. Понятно?
Фунтикова кивнула.
— Ну, вот и славненько, — ободряюще улыбнулся Андрей и погладил девушку по плечу. — А теперь иди и приведи свою славную мордочку в порядок. Отсюда ты должна выйти такой же красивой, как и пришла.
— А может, мне нужно нанять телохранителя? — жалостливо спросила она.
— Не помешало бы. Только это, наверное, дорого.
— Сколько?
— Точных цифр не знаю, я с этим не сталкивался. Слышал, что во всех фирмах охранники хорошо зарабатывают. Вряд ли они станут действовать себе в убыток, когда их наймет частное лицо. Но вам же не нужно брать телохранителя на целые сутки. Вы где живете?
— В Ясенево.
— То есть недалеко от работы?
— Да, близко.
— В магазине у вас обычно много народу?
— Покупатели толкутся без перерыва.
— Тогда вам, Галина Ильинична, достаточно заказать телохранителя на пару часов в день. Утром, чтобы проводил до работы. Вечером, и это главное, покушения чаще всего совершаются в темное время суток, чтобы проводил домой.
— Где же можно заказать телохранителя?
— Будете проходить мимо какого-либо учреждения, где стоят охранники, и спросите у них, — посоветовал Корешков. — Они все друг про друга знают, подскажут.
* * *
Андрей странно чувствовал себя, разбираясь в деле со страховкой Святковской. В его жизни был период, когда он работал в оперативно-розыскном отделе милиции. Он привык к тому, что такая работа ведется коллективно. Всегда есть с кем посоветоваться, от кого получить задание, кому поручить. Раздражала отчетная часть, но даже эта бюрократическая составляющая придавала уверенность от участия в общем деле. А здесь ему приходится действовать в одиночку, в агентстве с его скромными штатами у него нет ни заместителя, ни помощника. Поэтому при каждом удобном случае он связывался с Багрянцевым. Сергей Константинович в данном случае действовал пока полуофициально, официально дело в уголовном розыске на Вершинина и компанию не заведено. Однако после обыска и закрытия автосалона «Меркурий-сервис» они находятся в поле зрения силовиков.Распрощавшись с Фунтиковой, Андрей вернулся в свой кабинет и позвонил Багрянцеву. Тот намекнул, что у него появились любопытные сведения, относящиеся к Вершинину и Потоцкому.
— Еду к тебе, — обрадованно сказал Корешков.
— Погоди. Никуда эти сведения не денутся, — остудил его пыл Багрянцев. — Как раз сегодня до конца рабочего дня я плотно занят. Возможно, даже придется задержаться.
— Тогда давай вечером встретимся. Твои же по-прежнему на даче, можем поужинать.
— Хорошо бы. Наверняка к тому времени я проголодаюсь, а поесть в течение дня будет некогда.
— Давай опять посидим в «Левиафане», там хорошо кормят.
— Можно и в «Левиафане», — согласился Багрянцев и добавил: — Только на этот раз без выпивки. Будем только есть.
…Вечером они сидели в облюбованном Андреем ночном клубе. Они пришли туда сравнительно рано, кроме них, в зале вообще не было посетителей. Друзья заказали достаточно много еды, но, к безмерному удивлению официанта, не взяли никакой выпивки, объяснив это тем, что оба находятся за рулем.
— В свое время и Вершинин, и Потоцкий были осуждены. Один за валютные операции, другой за мошенничество. Самое любопытное, что оба отбывали срок в одной колонии, принадлежащей Коми-Пермяцкому ГУИНу. — Багрянцев назвал номер учреждения.
— Ага. Там, очевидно, и снюхались, — понятливо сказал Андрей.
— Ты со своими выводами погоди. Не все так просто, как кажется. Сидели они в разное время.
— И никак там не пересекались?
— Нет. Год разницы. Потоцкий освободился, а через год туда же загремел Вершинин. У меня все даты записаны.
— Отсюда следует, что их свел кто-то третий. И этот мистер Икс однозначно имеет отношение к вышеозначенному учреждению.
— А вот где он их свел, это загадка. То ли это произошло уже в Москве, то ли дал наводку Вершинину перед отъездом там. Но обе версии вполне укладываются в гипотезу, что за обоими джентльменами стоит какой-то кукловод.
— Причем весьма умелый, — подхватил Андрей. — Вероятней всего, следы его можно обнаружить там.
— Ты имеешь в виду — в колонии? — уточнил Багрянцев.
— Придется съездить поискать его следы.
— Ну, я-то не могу. Даже людей своих послать не могу — ведь дело-то еще не заведено.
— Понимаю. Съездить-то я съезжу, командировку в «Атланте» мне оформят. Только приезжать туда как представителю страхового агентства несолидно. Вряд ли такой конторе станут помогать шибко охотно. Вот если бы ты написал какую-нибудь бумагу к тамошнему начальству.
— Что-то вроде письма отца д\'Артаньяна к господину де Тревилю? Эта проблема решается легко. Завтра же такая рекомендация тебе будет.
— Завтра вторник. В среду могу вылететь. Это меня вполне устроит.
— Сколько тебе времени понадобится?
— Думаю, дня два-три хватит. Если что-то удастся узнать, то сразу. А если не удастся, тогда хоть месяц проторчи там, толку не будет.
— Ладно. Только я прошу тебя об одном — не вздумай устроить там какой-нибудь самосуд.
— Я? Чего ради? Над кем?
— Чует мое сердце, ты можешь найти над кем. Думаешь, я полный идиот, не понимаю, кто расправился с этим Гризли? Кто тебя уполномочил выносить приговор, приводить его в исполнение?
— Нет, дорогой мой, это был не самосуд. Это была честная дуэль. Я рисковал точно так же, как и он. У меня не было никаких преимуществ.