— Очень приятно, Василиса Аристарховна. Меня зовут Андрей Дмитриевич Корешков. Я завотделом страхового агентства «Атлант».
— Вы каким отделом заведуете, если не секрет?
— Отделом финансовых потоков.
Лицо женщины выразило легкое недоумение:
— Это еще что за название?
«Не хватало только, чтобы она разбиралась в структуре страховых компаний», — подумал Андрей и объяснил:
— У нас частное агентство, то бишь фирма нового образца, а в новых названия для подразделений все придумывают, как заблагорассудится учредителям. У нас, например, назвали так. Суть дела понятна. Или вам что-то не нравится?
— Нет, ничего. Вы договаривались с Надеждой о встрече?
— К сожалению, нет. Просто я оказался тут поблизости и решил заскочить наудачу.
— Она что — оформляет страховку?
— Да, уже оформила.
— Где?
— То есть? — не понял вопроса Корешков.
— Я спрашиваю, где она оформляла страховку? У вас в офисе?
— Да, разумеется.
— Так почему вам недостаточно того, что она приезжала к вам? Зачем нужно приезжать к клиентке домой?
— Дело в том, Василиса Аристарховна, что сейчас речь идет не об очередном взносе, а о выплате страховки. Это более серьезная акция, и тут возникли некоторые привходящие обстоятельства, способные сильно повлиять…
— Заходите, — коротко кивнула хозяйка.
За спиной в обратном порядке пробренчала мелодия дверных замков. Затем Корешков вслед за Василисой Аристарховной прошел в большую комнату. После жилища бабушек с несусветным количеством мелких вещичек — вазочек, шкатулочек, фотографий, сувенирных масок и тарелочек — квартира Святковских казалась просто пустой. Мебель недорогая, румынский гарнитур семидесятых годов, правда, настоящая древесина, а не ДСП, на серванте и книжных полках минимум безделушек, на одной стене висит прямоугольное зеркало без рамы, на другой — картина маслом, изображающая берег моря с выдающимся острием мыса, на котором громоздится старинный замок. Других украшений на стенах нет.
Андрей галантно вручил женщине сначала цветы: «Это вам», а затем коробку конфет: «Это вам с Надеждой». Она поблагодарила кивком головы, усадила его в кресло, предложила сделать чай или кофе.
— Большое спасибо.
— Спасибо «да» или спасибо «нет»?
— Спасибо «нет». Я недавно из-за стола и совсем не голоден.
— Ну, тогда я тоже не буду. — Она села в кресло по другую сторону журнального столика и спросила: — Ваше дело к Надежде связано с угоном ее машины?
— Да. Хотелось уточнить некоторые детали.
— Разумеется, это делается в ее интересах? — полуутвердительно спросила Василиса Аристарховна.
— Надеюсь, да. В противном случае она может стать игрушкой в руках опытных аферистов. Потому что параллельно с нами ее машина застрахована в другом агентстве, — выложил часть правды Андрей, благоразумно утаив другую. Нельзя сразу раскрывать свои карты.
— М-да, внучка мне мало что рассказывает о делах. Понять ее можно. Наша молодежь всегда считает себя умней стариков. Надежда в этом смысле не исключение. — Неожиданно она спросила: — Раз уж вы так заинтересовались моей девкой, возможно, вы хотите посмотреть Надину комнату.
— Не откажусь, — сказал Андрей.
— Идемте.
Они вышли в коридор. Там Василиса Аристарховна приоткрыла дверь и, пошарив рукой, нашла выключатель и зажгла свет. Глазам предстал типичный бедлам, который под стать комнате в общаге, но уж никак не респектабельной московской квартире. Эта комната была заметно меньше первой, однако вещей здесь куда как больше, и валялись они в невообразимом беспорядке: колготки и грязные кофейные чашечки, косметические флакончики и тюбики, плюшевые игрушки и глянцевые журналы, дивидишные диски без футляров и аудиокассеты, ноутбук и дешевые детективы в мягких обложках…
— Я бы прибрала, — извиняющимся тоном сказала Василиса Аристарховна, — да Надька не позволяет. Только попытаюсь, сразу истерику устраивает. Я уж рукой махнула… Не знаю, какие у вас виды на мою лахудру, только я вам откровенно скажу — разного вы поля ягодки.
— Я же заехал по делам.
— Ну, так вполне можно было потерпеть до завтра. А вы явились в свободное от работы время. Значит, имеется и другой интерес. — Она лукаво улыбнулась и, казалось, вот-вот погрозит шалунишке пальчиком. — Тут ничего удивительного нет. Надька девка видная. Мужчины тянутся к ней, словно мотыльки на огонь.
— А может, это вам только кажется — насчет «разного поля ягодки»? Мне вот до смерти скучно с офисными барышнями, у которых все рассчитано, предусмотрено, все находится на своих местах. Ваша же внучка, судя по всему, человек яркий, непредсказуемый. В этом тоже есть какая-то изюминка.
Василиса Аристарховна с недоверием слушала восторженные слова гостя.
— Да уж, насчет непредсказуемости это вы правильно сказали. Надя сама не знает, что сделает через минуту. Живет, как коза — куда хочу, туда и ворочу. Умишка-то большого нет.
«Что ж она так поливает грязью собственную внучку? — с удивлением подумал Андрей. — Первый раз с таким сталкиваюсь».
Они вернулись в большую комнату. От хозяйки опять последовало предложение о чаепитии, от которого Корешков на этот раз не отказался. Важно не только потянуть время до прихода младшей Святковской. Хорошо бы еще кое-что разузнать о ней. А что может оказаться полезнее, чем беседа с критически настроенной бабушкой? Хотя критичность ее порой кажется не совсем искренней. Неужели за словами пожилой женщины скрывается некая семейная тайна, по-настоящему волнующая ее, а остальное говорится для отвода глаз?…
Вскоре на журнальном столике громоздились чашки, чайник, вазочки с вафлями и шоколадом, блюдечко с кружочками лимона. Василиса Аристарховна хотела открыть и принесенную Андреем коробку импортных конфет, однако тот запротестовал: полакомятся ими при внучке.
— Да откуда уму-то взяться? — продолжила разговор хозяйка, прихлебывая чай. — Дурная наследственность дает себя знать. Ее отец, Николаша, мой старший сын, разгульный был малый и запойный. От водки рано сгорел. Жена его — баба непутевая, дочку бросила. Одной мне пришлось Надюшку растить, что не так-то и просто.
— А знаете, Василиса Аристарховна, меня ведь тоже бабушки растили.
— Неужели? А родители как же?
— Погибли в автокатастрофе. Едва машину купили и вот…
— Господи, какое несчастье, — вздохнула Святковская. — Давно это случилось?
— Очень. Я совсем маленький был, поэтому родителей помню плохо. Что-то расплывчатое мерещится. Возможно, знай я их хорошо, то не смог бы работать в страховом агентстве, где часто приходится иметь дело с последствиями автомобильных аварий. Иногда мне кажется, что помню их голоса — звонкий матери и глуховатый отца. — Он вздохнул. — А бабки у меня замечательные, очень их люблю. Кстати, я к вам прямо от них приехал. Поэтому и сыт.
— Выходит, они рядом с нами живут.
— Нет, они в центре, на Сретенке… Просто я после них заскочил к одному приболевшему коллеге, так он живет рядом с вами. — Корешков чуть замешкался, что не укрылось от хозяйки, однако вида она не подала. Только сказала:
— Значит, к нам вы прямо от коллеги, а не от бабушек. И, говорите, любите их?
— Очень.
— Так ведь они вас, надо полагать, еще сильнее любят. Все бабки такие. Ведь как я Надюшку люблю, хотя и мытарит девка меня своей безалаберностью, зато добрая.
— Кроме Надежды, у вас еще есть родные?
— Нету никого, мил человек. Младшенький мой сынок, Феликс, умер в младенчестве. — Она тяжко вздохнула и вытерла платочком навернувшиеся на глаза слезы. — Были бы живы мои детки, сейчас помогали бы. Могла бы отдохнуть на старости лет, не вкалывать.
— Так вы работаете? — Андрей не смог скрыть своего удивления.
— А что тут особенного? Точнее сказать, подрабатываю. В одной семье ребеночка нянчу. Люди состоятельные, платят хорошо. Вот только ездить приходится далеко, они круглый год за городом живут. Правда, езжу не каждый день. Сегодня, например, там не была. Работа, сами понимаете, временная — вырастет мальчик, и тогда… — Василиса Аристарховна горько усмехнулась.
Мысленно Корешков отругал себя за то, что навел хозяйку на горестные воспоминания. Он понял, что сейчас ему лучше уйти, и поднялся:
— Большое спасибо вам, Василиса Аристарховна, за гостеприимство. Раз Надежды Николаевны нет и неизвестно, когда она вернется, я, пожалуй, пойду. Не буду вас больше утомлять.
— Значит, решили не ждать Надю. А что ей передать? Может, она позвонит вам, когда придет.
— Ах да, я же давал ей свою визитную карточку, — вспомнил он, но тут же представил бардак в ее комнате и понял, что если Святковская и не потеряла его визитку, то найти ее вряд ли сможет. Наверное, в сумке у нее такой же порядок, как и дома.
Андрей оставил Василисе Аристарховне еще одну визитку. Уж эта-то не потеряет.
Настроение у Корешкова было испорчено. Не нужно было заезжать к клиентке домой. В результате оказался в дурацком положении. Вернется Святковская домой, узнает про визит страховщика и посмеется над ним. Правда, еще неизвестно, вернется ли. Судя по всему, монашеским поведением дамочка не отличается.
Как это часто бывает, когда остановишься в незнакомом месте, его машину зажали две дорогущие иномарки, оставив спереди и сзади буквально по три сантиметра. Выехать-то Корешков, после монотонных манипуляций, выехал, никого не задел, однако это маневрирование заняло много времени, да и нервишки напряглись. Поэтому настроение у Андрея испортилось. И тут, словно компенсация за его предыдущие страдания, фортуна улыбнулась ему. Выезжая на улицу и посмотрев налево, он увидел стоявшую возле обочины «Ауди» Святковской.
Глава 7 Падший ангел
— Вы каким отделом заведуете, если не секрет?
— Отделом финансовых потоков.
Лицо женщины выразило легкое недоумение:
— Это еще что за название?
«Не хватало только, чтобы она разбиралась в структуре страховых компаний», — подумал Андрей и объяснил:
— У нас частное агентство, то бишь фирма нового образца, а в новых названия для подразделений все придумывают, как заблагорассудится учредителям. У нас, например, назвали так. Суть дела понятна. Или вам что-то не нравится?
— Нет, ничего. Вы договаривались с Надеждой о встрече?
— К сожалению, нет. Просто я оказался тут поблизости и решил заскочить наудачу.
— Она что — оформляет страховку?
— Да, уже оформила.
— Где?
— То есть? — не понял вопроса Корешков.
— Я спрашиваю, где она оформляла страховку? У вас в офисе?
— Да, разумеется.
— Так почему вам недостаточно того, что она приезжала к вам? Зачем нужно приезжать к клиентке домой?
— Дело в том, Василиса Аристарховна, что сейчас речь идет не об очередном взносе, а о выплате страховки. Это более серьезная акция, и тут возникли некоторые привходящие обстоятельства, способные сильно повлиять…
— Заходите, — коротко кивнула хозяйка.
За спиной в обратном порядке пробренчала мелодия дверных замков. Затем Корешков вслед за Василисой Аристарховной прошел в большую комнату. После жилища бабушек с несусветным количеством мелких вещичек — вазочек, шкатулочек, фотографий, сувенирных масок и тарелочек — квартира Святковских казалась просто пустой. Мебель недорогая, румынский гарнитур семидесятых годов, правда, настоящая древесина, а не ДСП, на серванте и книжных полках минимум безделушек, на одной стене висит прямоугольное зеркало без рамы, на другой — картина маслом, изображающая берег моря с выдающимся острием мыса, на котором громоздится старинный замок. Других украшений на стенах нет.
Андрей галантно вручил женщине сначала цветы: «Это вам», а затем коробку конфет: «Это вам с Надеждой». Она поблагодарила кивком головы, усадила его в кресло, предложила сделать чай или кофе.
— Большое спасибо.
— Спасибо «да» или спасибо «нет»?
— Спасибо «нет». Я недавно из-за стола и совсем не голоден.
— Ну, тогда я тоже не буду. — Она села в кресло по другую сторону журнального столика и спросила: — Ваше дело к Надежде связано с угоном ее машины?
— Да. Хотелось уточнить некоторые детали.
— Разумеется, это делается в ее интересах? — полуутвердительно спросила Василиса Аристарховна.
— Надеюсь, да. В противном случае она может стать игрушкой в руках опытных аферистов. Потому что параллельно с нами ее машина застрахована в другом агентстве, — выложил часть правды Андрей, благоразумно утаив другую. Нельзя сразу раскрывать свои карты.
— М-да, внучка мне мало что рассказывает о делах. Понять ее можно. Наша молодежь всегда считает себя умней стариков. Надежда в этом смысле не исключение. — Неожиданно она спросила: — Раз уж вы так заинтересовались моей девкой, возможно, вы хотите посмотреть Надину комнату.
— Не откажусь, — сказал Андрей.
— Идемте.
Они вышли в коридор. Там Василиса Аристарховна приоткрыла дверь и, пошарив рукой, нашла выключатель и зажгла свет. Глазам предстал типичный бедлам, который под стать комнате в общаге, но уж никак не респектабельной московской квартире. Эта комната была заметно меньше первой, однако вещей здесь куда как больше, и валялись они в невообразимом беспорядке: колготки и грязные кофейные чашечки, косметические флакончики и тюбики, плюшевые игрушки и глянцевые журналы, дивидишные диски без футляров и аудиокассеты, ноутбук и дешевые детективы в мягких обложках…
— Я бы прибрала, — извиняющимся тоном сказала Василиса Аристарховна, — да Надька не позволяет. Только попытаюсь, сразу истерику устраивает. Я уж рукой махнула… Не знаю, какие у вас виды на мою лахудру, только я вам откровенно скажу — разного вы поля ягодки.
— Я же заехал по делам.
— Ну, так вполне можно было потерпеть до завтра. А вы явились в свободное от работы время. Значит, имеется и другой интерес. — Она лукаво улыбнулась и, казалось, вот-вот погрозит шалунишке пальчиком. — Тут ничего удивительного нет. Надька девка видная. Мужчины тянутся к ней, словно мотыльки на огонь.
— А может, это вам только кажется — насчет «разного поля ягодки»? Мне вот до смерти скучно с офисными барышнями, у которых все рассчитано, предусмотрено, все находится на своих местах. Ваша же внучка, судя по всему, человек яркий, непредсказуемый. В этом тоже есть какая-то изюминка.
Василиса Аристарховна с недоверием слушала восторженные слова гостя.
— Да уж, насчет непредсказуемости это вы правильно сказали. Надя сама не знает, что сделает через минуту. Живет, как коза — куда хочу, туда и ворочу. Умишка-то большого нет.
«Что ж она так поливает грязью собственную внучку? — с удивлением подумал Андрей. — Первый раз с таким сталкиваюсь».
Они вернулись в большую комнату. От хозяйки опять последовало предложение о чаепитии, от которого Корешков на этот раз не отказался. Важно не только потянуть время до прихода младшей Святковской. Хорошо бы еще кое-что разузнать о ней. А что может оказаться полезнее, чем беседа с критически настроенной бабушкой? Хотя критичность ее порой кажется не совсем искренней. Неужели за словами пожилой женщины скрывается некая семейная тайна, по-настоящему волнующая ее, а остальное говорится для отвода глаз?…
Вскоре на журнальном столике громоздились чашки, чайник, вазочки с вафлями и шоколадом, блюдечко с кружочками лимона. Василиса Аристарховна хотела открыть и принесенную Андреем коробку импортных конфет, однако тот запротестовал: полакомятся ими при внучке.
— Да откуда уму-то взяться? — продолжила разговор хозяйка, прихлебывая чай. — Дурная наследственность дает себя знать. Ее отец, Николаша, мой старший сын, разгульный был малый и запойный. От водки рано сгорел. Жена его — баба непутевая, дочку бросила. Одной мне пришлось Надюшку растить, что не так-то и просто.
— А знаете, Василиса Аристарховна, меня ведь тоже бабушки растили.
— Неужели? А родители как же?
— Погибли в автокатастрофе. Едва машину купили и вот…
— Господи, какое несчастье, — вздохнула Святковская. — Давно это случилось?
— Очень. Я совсем маленький был, поэтому родителей помню плохо. Что-то расплывчатое мерещится. Возможно, знай я их хорошо, то не смог бы работать в страховом агентстве, где часто приходится иметь дело с последствиями автомобильных аварий. Иногда мне кажется, что помню их голоса — звонкий матери и глуховатый отца. — Он вздохнул. — А бабки у меня замечательные, очень их люблю. Кстати, я к вам прямо от них приехал. Поэтому и сыт.
— Выходит, они рядом с нами живут.
— Нет, они в центре, на Сретенке… Просто я после них заскочил к одному приболевшему коллеге, так он живет рядом с вами. — Корешков чуть замешкался, что не укрылось от хозяйки, однако вида она не подала. Только сказала:
— Значит, к нам вы прямо от коллеги, а не от бабушек. И, говорите, любите их?
— Очень.
— Так ведь они вас, надо полагать, еще сильнее любят. Все бабки такие. Ведь как я Надюшку люблю, хотя и мытарит девка меня своей безалаберностью, зато добрая.
— Кроме Надежды, у вас еще есть родные?
— Нету никого, мил человек. Младшенький мой сынок, Феликс, умер в младенчестве. — Она тяжко вздохнула и вытерла платочком навернувшиеся на глаза слезы. — Были бы живы мои детки, сейчас помогали бы. Могла бы отдохнуть на старости лет, не вкалывать.
— Так вы работаете? — Андрей не смог скрыть своего удивления.
— А что тут особенного? Точнее сказать, подрабатываю. В одной семье ребеночка нянчу. Люди состоятельные, платят хорошо. Вот только ездить приходится далеко, они круглый год за городом живут. Правда, езжу не каждый день. Сегодня, например, там не была. Работа, сами понимаете, временная — вырастет мальчик, и тогда… — Василиса Аристарховна горько усмехнулась.
Мысленно Корешков отругал себя за то, что навел хозяйку на горестные воспоминания. Он понял, что сейчас ему лучше уйти, и поднялся:
— Большое спасибо вам, Василиса Аристарховна, за гостеприимство. Раз Надежды Николаевны нет и неизвестно, когда она вернется, я, пожалуй, пойду. Не буду вас больше утомлять.
— Значит, решили не ждать Надю. А что ей передать? Может, она позвонит вам, когда придет.
— Ах да, я же давал ей свою визитную карточку, — вспомнил он, но тут же представил бардак в ее комнате и понял, что если Святковская и не потеряла его визитку, то найти ее вряд ли сможет. Наверное, в сумке у нее такой же порядок, как и дома.
Андрей оставил Василисе Аристарховне еще одну визитку. Уж эта-то не потеряет.
Настроение у Корешкова было испорчено. Не нужно было заезжать к клиентке домой. В результате оказался в дурацком положении. Вернется Святковская домой, узнает про визит страховщика и посмеется над ним. Правда, еще неизвестно, вернется ли. Судя по всему, монашеским поведением дамочка не отличается.
Как это часто бывает, когда остановишься в незнакомом месте, его машину зажали две дорогущие иномарки, оставив спереди и сзади буквально по три сантиметра. Выехать-то Корешков, после монотонных манипуляций, выехал, никого не задел, однако это маневрирование заняло много времени, да и нервишки напряглись. Поэтому настроение у Андрея испортилось. И тут, словно компенсация за его предыдущие страдания, фортуна улыбнулась ему. Выезжая на улицу и посмотрев налево, он увидел стоявшую возле обочины «Ауди» Святковской.
Глава 7 Падший ангел
Раз в две недели, по выходным, Генрих Фюнфман посещал какой-нибудь ночной клуб. Причем всегда новый, дважды в одном и том же не бывал. Благо, этого добра в Берлине хватает.
Такой порядок он завел после развода с женой. Прикинув все «про» и «контра», Генрих решил, что гораздо выгоднее пару раз в месяц брать проститутку, чем постоянно отдавать с трудом заработанные деньги жене, которой с ее загребущими глазами сколько ни давай, все мало. Доменике постоянно нужно покупать обувь, брюки, кофты, вечно она ныла, что ей нечего носить, хотя от одежды шкафы ломились. А косметика? А еда в самых что есть в городе дорогих маркетах? Зачем ему это нужно?!
То ли дело сейчас. Пришел, выбрал, заплатил деньги, получил настоящее удовольствие, и потом никаких забот. В другой раз в его постели окажется другая гостья. Сегодня Генриху приглянулась высокая красотка восточного типа — жгучие карие глаза, крашеные светлые волосы. А главное — умопомрачительная фигура: тонкие длинные ноги и бюст совершенно невообразимого размера. Одета, правда, без особого вкуса — пестрая юбка и красная блузка явно не подходили по цвету одно другому. Так ведь это ее проблема, а не его. Завтра утром он отпустит ее на все четыре стороны и больше никогда не увидит.
Девица вела себя так, будто в самом деле влюблена: приоткрыв накачанные ботексом губы, сладострастно смотрела на Генриха, налегала на него пышной грудью, прерывисто дышала. Сев в машину, она тут же потянулась к нему и нанесла такой жгучий поцелуй, что у Генриха зашлось сердце. Он поспешно отключил сигнализацию, завел двигатель и, не дожидаясь, пока тот прогреется, рванул с места — быстрее домой, завалиться с красоткой в постель…
Когда машина тронулась с места, Фюнфман сразу услышал сзади противный металлический скрежет. «Неужели что-то отвалилось?!» — с ужасом подумал он и остановился.
Генриху были прекрасно известны распространенные способы защиты от угона, обычно он их по возможности выполнял. Старался не останавливаться вдалеке от населенных пунктов. Если при длительной поездке приспичило отправиться в лес по естественной нужде, то, выходя из машины, обязательно закрывал двери на ключ, даже если поблизости никого не было. Никогда не оставлял ключи в замке зажигания, даже если ему просто нужно было протереть запотевшее стекло. Не хранил документы на машину и тем более права в автомобиле. Двери он держал заблокированными, чтобы их никто не открыл, когда стоишь на красном свете. Имел под рукой кое-какие средства защиты от злоумышленников: газовый баллончик, бейсбольную биту и нож. За рулем всегда пристегивался ремнем безопасности — не приведи господь, кто-либо попытается вышвырнуть тебя из машины. Ремень помешает это сделать.
Генрих слышал даже о необычном способе угона — с помощью листка бумаги, прикрепленного на стоянке к заднему стеклу машины. Водитель заводит двигатель или даже тронется и только потом замечает какой-то листок. Думая, что это очередная надоедливая реклама, выходит, чтобы снять бумажку, а в это время грабитель запрыгивает в салон и уезжает. Поэтому обычно Фюнфман каждый раз осматривал машину. Но сейчас с ним находилась сексапильная красотка, он возбужден до такой степени, что сперма, того гляди, из ушей польется, ему было не до проверок, не до соблюдения каких-либо водительских заповедей. Как можно быстрей рванул домой, но, услышав противный скрежет, остановился. Тут уж ничего не поделаешь — вынужденная мера.
Выйдя и заглянув под днище, Генрих сразу увидел, что к заднему бамперу привязана гирлянда пустых консервных банок, напоминавшая связку бананов. Это они волочились по асфальту, издавая столь душераздирающий звук. Вот хулиганье чертово, до чего только не додумаются! Он попытался оторвать гремящую гирлянду, но это оказалось сделать не так-то просто. Видно, кто-то постарался на совесть, не пожалев времени. Банки были прочно привязаны проволокой. Чтобы не дышать выхлопным газом, Генрих выключил двигатель, оставив ключи в замке зажигания, и принялся развязывать проволочный узел. Едва это удалось сделать, как из-за стоящих на паркинге машин стремительно метнулась тень. Это бежал худощавый длинноволосый парень в джинсовом костюме. Он вскочил в его «БМВ», завел, и вот уже его автомобиль тронулся с места, увеличивая скорость, поехал, а Фюнфман оторопело смотрел ему вслед, держа связку банок в руках. Только когда машина скрылась за углом, до него дошла вся непоправимость происшедшего.
В сердцах швырнув банки оземь, он добежал до поворота. Вдруг эта дама окажет угонщику сопротивление, между ними завяжется борьба, и машина остановится? Но нет — переулок совершенно пуст. Значит, эта грудастая шлюха — сообщница грабителя. Она всячески отвлекала его внимание. Иначе он эти дьявольские банки сразу заметил бы и ключи не оставил бы. С Доменикой такого никогда не случалось. Теперь же на него свалилась куча противных проблем. Нужно идти в полицию, писать заявление, неизвестно, найдут они его «БМВ», а пока ему опять придется ездить на метро, от чего он давным-давно отвык.
Нет, не зря он не хотел покупать именно эту машину. Хотел взять «Мерседес» цвета кофе с молоком, да тот уплыл из-под носа. Генрих слишком придирчиво изучал машину, и, покуда донимал продавца бесконечными вопросами, какой-то хмырь оформил ее покупку. Ему ничего не оставалось делать, как смириться с поражением. Но поскольку Фюнфман психологически был настроен совершить в тот день крупную покупку, то решил приобрести машину какой-нибудь другой марки и после некоторых колебаний остановился на этом «БМВ». Возможно, он выбирал бы еще, да испугался, что опять кто-нибудь перехватит, и согласился на эту. Согласился и потом пожалел о своей торопливости. Как чувствовал, что эта машина принесет ему неприятности.
Корешков подошел к магазину, фасадная часть которого почти полностью состояла из стекла. С улицы ярко освещенный интерьер просматривался, как театральная сцена. Что происходит внутри, хорошо видно. Только не слышно. А жаль, поскольку стоявшая у прилавка Святковская о чем-то с жаром разговаривала с продавщицей, и по тому, как обе женщины держались, можно было догадаться, что меньше всего их интересуют имеющиеся в этом магазине товары. По слишком импульсивной жестикуляции обеих понятно, что они хорошо знакомы и разговаривают сейчас о чем-то важном для себя.
Надежда была одета в легкий короткий пиджачок с вышивкой по краям и джинсы. Значит, она заезжала домой и переоделась — утром в агентство она приезжала в юбке. Интересно, почему Василиса Аристарховна скрыла, что внучка днем была дома? Сама-то на работу не ездила. Но, возможно, она куда-нибудь выходила, и они разминулись.
Святковская и продавщица вели речь явно не о выборе ветчины или йогурта. Надежда Николаевна в чем-то с жаром убеждала продавщицу, та молча слушала ее с недовольным видом, время от времени огрызаясь. В такие моменты ее глаза сужались с презрительным прищуром, а круглое лицо покрывалось красными пятнами. Святковская же доставала носовой платочек и промокала нос, подборок и лоб. Для обеих разговор представлял маленькое удовольствие.
Их беседу прервала подошедшая к прилавку случайная покупательница, которая о чем-то попросила продавщицу. Переспросив, та достала из холодильника батон вареной колбасы, отрезала кусок и принялась взвешивать. Тем временем недовольная Святковская вышла из магазина и уехала.
Корешков сразу решил, как он сформулировал про себя, пройтись по местам боевой славы. По горячим следам это будет совсем нелишне.
Когда Андрей подошел к прилавку, продавщица стояла к нему спиной, перекладывая продукты в холодильнике. Наконец она обернулась. Увидев молодого симпатичного мужчину с легкой улыбкой наблюдавшего за ней, продавщица слегка смутилась и машинально поправила прическу, откинув светлые волосы со лба. На кармашке блузки у нее был прикреплен фирменный бейджик. «Галина Фунтикова», — прочитал Корешков. Для начала ему достаточно и этой информации.
— Что желаете? — спросила продавщица.
— Пожалуй, куплю колбасы.
— Какой?
— Желательно, чтобы в ней не было генетически модифицированных продуктов.
Фунтикова обиженно поджала губы:
— У нас вся колбаса свежая. Завоз каждый день.
— Тогда выберете мне по своему вкусу. Какую вы посоветуете?
— Вам копченую или вареную?
— Лучше вареную. Причем не в целлофановой кожуре, а в натуральной.
— Тогда возьмите «докторскую», микояновскую. Вам сколько?
— Ну, граммов сто пятьдесят, — неуверенно протянул Андрей.
— Почему так мало? — удивилась продавщица.
— А куда мне одному больше?! Больше я не осилю, она испортится. Мне не сложно лишний раз зайти и купить свежей. У вас ведь всегда есть свежая колбаса?
— Конечно. Товар не залеживается.
— А вдруг мне захочется именно «докторскую» и именно микояновскую, а ее не окажется, что тогда?
— Другую купите.
— Э-э нет, Галина, — засмеялся Корешков, — так не годится. Зачем другую, если мне понадобится эта. Давайте сделаем так: прежде чем идти сюда, я вам позвоню и узнаю, имеется ли в наличии нужный товар. Логично?
— Логично, — засмеялась Фунтикова и продиктовала Андрею номера своих телефонов: мобильного и домашнего.
Прежде чем покинуть магазин, Корешков сказал:
— Кстати, меня зовут Андрей Дмитриевич. Если мне и этих ста пятидесяти окажется много, то я приглашу вас разделить со мной трапезу. Не пропадать же добру.
Эти поиски места были последней каплей, переполнившей чашу Надиного терпения. Она шла и последними словами проклинала этот район вообще и их дом в частности, а заодно и судьбу, вынудившую ее жить здесь, в то время как все ее подруги в центре, если не в пределах Садового кольца, то не дальше Третьего кольца — это точно.
В квартире ей сразу бросилась в глаза лежащая на журнальном столике коробка конфет «Вечерний звон». Странно. Сама бабушка конфеты не купит — ей сладкого нельзя, врачи запретили. Сама не ест и внучку, по возможности, оберегает от соблазна. Значит, этой чей-то подарок, кто-то приходил.
— Бабуль, откуда конфеты взялись?
— Кавалер к тебе пожаловал. Мне — цветы, тебе — конфеты.
— Куда же делся благодетель?
— Ждал, ждал, потом ушел. Вот так и прогуляешь свое счастье.
— Много я гуляю, — буркнула Надежда. — Стоит задержаться по делам, сразу — гуляешь. Тебе бы так погулять… Интересно, кто ж это был? Он говорил что-нибудь?
— Да. Мы с ним душевно поболтали. Молодой человек представился служащим страховой компании «Атлант».
— Он сказал, как его зовут?
— Андрей.
— А-а, — протянула внучка, снимая блузку, — так я и думала.
— Почему он пришел к тебе домой? — строго спросила Василиса Аристарховна. — Новые формы обслуживания населения? Впервые о таком слышу.
— Сейчас даже есть вызов обмена валюты на дом, — засмеялась Надежда.
— Ты мне, милая, зубы не заговаривай. Что ему от тебя нужно?
Внучка всплеснула руками:
— Нет, мне это нравится! Они тут битый час болтают, я об этом узнаю только сейчас, и меня еще спрашивают! Это я у тебя должна спросить, зачем он пришел.
— Мне было неудобно. Я подумала…
— Правильно подумала, — прервала ее Надежда. — Ты, бабушка, молодец, гигант мысли. Сразу догадалась, что молодой человек запал на меня.
— Ой, ой, ой! — На лице Василисы Аристарховны появилась брезгливая гримаса. — Только не юродствуй.
— А что, версия выглядит полной чушью? Нельзя даже допустить мысль, что мной могут заинтересоваться мужчины? Я непривлекательна? Я синий чулок?
Теперь бабушка смотрела на нее тяжелым проницательным взглядом.
— Дурой-то не будь, — сказала она после паузы. — На кой ляд ты ему сдалась? Может, он никакой не страховщик.
— А кто?
— Может, из милиции, — предположила Василиса Аристарховна.
— Вот ты, бабуля, всегда так! — перешла в наступление Надежда. — Откроешь дверь незнамо кому, документы не спросишь, усадишь человека за стол, напоишь чаем. А когда он уйдет, начинаешь гадать — может, это переодетый милиционер. Милиционер-то что тут забыл?! Что ему здесь делать?!
— Ну, это… из-за ваших с Борисом дел. С машинами.
— Ах, это! Тогда, милая, не волнуйся. Он не из милиции. Андрей действительно работает в страховом агентстве. Я там сегодня была, и мы случайно познакомились.
— Зачем ты туда ходила?
— Все-то тебе, бабушка, расскажи. Много будешь знать, скоро состаришься.
— Ты, Надька, не отбрехивайся, — насупилась Василиса Аристарховна, — а расскажи мне все начистоту. Какие у тебя дела с этим страховщиком? Небось вам с Борькой страховку платить не хотят? Подозревают, что вы их дурите.
— Тебя это меньше всего касается! Чего ты лезешь не в свое дело?!
— Как это — не мое?! Я за тебя переживаю. А если тебя посадят?!
Надежда делано засмеялась:
— С какого перепугу тебе в голову пришла такая чушь?! Если хочешь знать, этот Андрей с самого начала, как только меня увидел, стал клеиться.
— Переведи. Что на вашем языке означает «клеиться»?
— Приставать, строить глазки, лезть со своими услугами, когда его не просят. Обещал машину найти.
— И чем ты объяснишь такую старательность?
— Могу только догадываться. Не исключено, что я — девушка его мечты.
— А я, Надюша, говорю, что он — сыщик. Я эту публику нутром чувствую. Держись от него подальше.
— Можно подумать, ты их много видела, — рассмеялась Надежда. — Бабуля, милая. Ну, чего ради тебе рассуждать о вещах, в которых ты, прямо скажем, не догоняешь? Где ты видела сыщиков? В американских сериалах?
— Где преступники, там и сыщики, — назидательно произнесла Василиса Аристарховна. — Такое не только в сериалах — в жизни встречается.
— Ну, хорошо. А преступники где?
Этот вопрос бабушка пропустила мимо ушей. Она демонстративно уселась напротив телевизора, взяв пульт, включила его. Выбрала программу с последними известиями. Все это время Надежда терпеливо ждала ответа. Наконец, Василиса Аристарховна, не отрывая взгляд от экрана, процедила:
— Ты у нас шибко умная. Только передачи тебе в тюрьму мне придется таскать. Больше некому. А это для меня слишком большая нагрузка. Подумай на досуге.
— Вот привязалась! Хоть домой, блин, не приходи! — в сердцах сказала Надежда и ушла в свою комнату, громко хлопнув дверью.
Такой порядок он завел после развода с женой. Прикинув все «про» и «контра», Генрих решил, что гораздо выгоднее пару раз в месяц брать проститутку, чем постоянно отдавать с трудом заработанные деньги жене, которой с ее загребущими глазами сколько ни давай, все мало. Доменике постоянно нужно покупать обувь, брюки, кофты, вечно она ныла, что ей нечего носить, хотя от одежды шкафы ломились. А косметика? А еда в самых что есть в городе дорогих маркетах? Зачем ему это нужно?!
То ли дело сейчас. Пришел, выбрал, заплатил деньги, получил настоящее удовольствие, и потом никаких забот. В другой раз в его постели окажется другая гостья. Сегодня Генриху приглянулась высокая красотка восточного типа — жгучие карие глаза, крашеные светлые волосы. А главное — умопомрачительная фигура: тонкие длинные ноги и бюст совершенно невообразимого размера. Одета, правда, без особого вкуса — пестрая юбка и красная блузка явно не подходили по цвету одно другому. Так ведь это ее проблема, а не его. Завтра утром он отпустит ее на все четыре стороны и больше никогда не увидит.
Девица вела себя так, будто в самом деле влюблена: приоткрыв накачанные ботексом губы, сладострастно смотрела на Генриха, налегала на него пышной грудью, прерывисто дышала. Сев в машину, она тут же потянулась к нему и нанесла такой жгучий поцелуй, что у Генриха зашлось сердце. Он поспешно отключил сигнализацию, завел двигатель и, не дожидаясь, пока тот прогреется, рванул с места — быстрее домой, завалиться с красоткой в постель…
Когда машина тронулась с места, Фюнфман сразу услышал сзади противный металлический скрежет. «Неужели что-то отвалилось?!» — с ужасом подумал он и остановился.
Генриху были прекрасно известны распространенные способы защиты от угона, обычно он их по возможности выполнял. Старался не останавливаться вдалеке от населенных пунктов. Если при длительной поездке приспичило отправиться в лес по естественной нужде, то, выходя из машины, обязательно закрывал двери на ключ, даже если поблизости никого не было. Никогда не оставлял ключи в замке зажигания, даже если ему просто нужно было протереть запотевшее стекло. Не хранил документы на машину и тем более права в автомобиле. Двери он держал заблокированными, чтобы их никто не открыл, когда стоишь на красном свете. Имел под рукой кое-какие средства защиты от злоумышленников: газовый баллончик, бейсбольную биту и нож. За рулем всегда пристегивался ремнем безопасности — не приведи господь, кто-либо попытается вышвырнуть тебя из машины. Ремень помешает это сделать.
Генрих слышал даже о необычном способе угона — с помощью листка бумаги, прикрепленного на стоянке к заднему стеклу машины. Водитель заводит двигатель или даже тронется и только потом замечает какой-то листок. Думая, что это очередная надоедливая реклама, выходит, чтобы снять бумажку, а в это время грабитель запрыгивает в салон и уезжает. Поэтому обычно Фюнфман каждый раз осматривал машину. Но сейчас с ним находилась сексапильная красотка, он возбужден до такой степени, что сперма, того гляди, из ушей польется, ему было не до проверок, не до соблюдения каких-либо водительских заповедей. Как можно быстрей рванул домой, но, услышав противный скрежет, остановился. Тут уж ничего не поделаешь — вынужденная мера.
Выйдя и заглянув под днище, Генрих сразу увидел, что к заднему бамперу привязана гирлянда пустых консервных банок, напоминавшая связку бананов. Это они волочились по асфальту, издавая столь душераздирающий звук. Вот хулиганье чертово, до чего только не додумаются! Он попытался оторвать гремящую гирлянду, но это оказалось сделать не так-то просто. Видно, кто-то постарался на совесть, не пожалев времени. Банки были прочно привязаны проволокой. Чтобы не дышать выхлопным газом, Генрих выключил двигатель, оставив ключи в замке зажигания, и принялся развязывать проволочный узел. Едва это удалось сделать, как из-за стоящих на паркинге машин стремительно метнулась тень. Это бежал худощавый длинноволосый парень в джинсовом костюме. Он вскочил в его «БМВ», завел, и вот уже его автомобиль тронулся с места, увеличивая скорость, поехал, а Фюнфман оторопело смотрел ему вслед, держа связку банок в руках. Только когда машина скрылась за углом, до него дошла вся непоправимость происшедшего.
В сердцах швырнув банки оземь, он добежал до поворота. Вдруг эта дама окажет угонщику сопротивление, между ними завяжется борьба, и машина остановится? Но нет — переулок совершенно пуст. Значит, эта грудастая шлюха — сообщница грабителя. Она всячески отвлекала его внимание. Иначе он эти дьявольские банки сразу заметил бы и ключи не оставил бы. С Доменикой такого никогда не случалось. Теперь же на него свалилась куча противных проблем. Нужно идти в полицию, писать заявление, неизвестно, найдут они его «БМВ», а пока ему опять придется ездить на метро, от чего он давным-давно отвык.
Нет, не зря он не хотел покупать именно эту машину. Хотел взять «Мерседес» цвета кофе с молоком, да тот уплыл из-под носа. Генрих слишком придирчиво изучал машину, и, покуда донимал продавца бесконечными вопросами, какой-то хмырь оформил ее покупку. Ему ничего не оставалось делать, как смириться с поражением. Но поскольку Фюнфман психологически был настроен совершить в тот день крупную покупку, то решил приобрести машину какой-нибудь другой марки и после некоторых колебаний остановился на этом «БМВ». Возможно, он выбирал бы еще, да испугался, что опять кто-нибудь перехватит, и согласился на эту. Согласился и потом пожалел о своей торопливости. Как чувствовал, что эта машина принесет ему неприятности.
* * *
Поскольку здесь была автобусная остановка, Андрей проехал немного вперед и остановился. Машина Святковской стояла точнехонько напротив входа в продуктовый магазин. Очевидно, именно туда пошла Надежда Николаевна, больше тут и идти-то некуда. Вряд ли кто-нибудь станет оставлять на ночь машину так далеко от дома.Корешков подошел к магазину, фасадная часть которого почти полностью состояла из стекла. С улицы ярко освещенный интерьер просматривался, как театральная сцена. Что происходит внутри, хорошо видно. Только не слышно. А жаль, поскольку стоявшая у прилавка Святковская о чем-то с жаром разговаривала с продавщицей, и по тому, как обе женщины держались, можно было догадаться, что меньше всего их интересуют имеющиеся в этом магазине товары. По слишком импульсивной жестикуляции обеих понятно, что они хорошо знакомы и разговаривают сейчас о чем-то важном для себя.
Надежда была одета в легкий короткий пиджачок с вышивкой по краям и джинсы. Значит, она заезжала домой и переоделась — утром в агентство она приезжала в юбке. Интересно, почему Василиса Аристарховна скрыла, что внучка днем была дома? Сама-то на работу не ездила. Но, возможно, она куда-нибудь выходила, и они разминулись.
Святковская и продавщица вели речь явно не о выборе ветчины или йогурта. Надежда Николаевна в чем-то с жаром убеждала продавщицу, та молча слушала ее с недовольным видом, время от времени огрызаясь. В такие моменты ее глаза сужались с презрительным прищуром, а круглое лицо покрывалось красными пятнами. Святковская же доставала носовой платочек и промокала нос, подборок и лоб. Для обеих разговор представлял маленькое удовольствие.
Их беседу прервала подошедшая к прилавку случайная покупательница, которая о чем-то попросила продавщицу. Переспросив, та достала из холодильника батон вареной колбасы, отрезала кусок и принялась взвешивать. Тем временем недовольная Святковская вышла из магазина и уехала.
Корешков сразу решил, как он сформулировал про себя, пройтись по местам боевой славы. По горячим следам это будет совсем нелишне.
Когда Андрей подошел к прилавку, продавщица стояла к нему спиной, перекладывая продукты в холодильнике. Наконец она обернулась. Увидев молодого симпатичного мужчину с легкой улыбкой наблюдавшего за ней, продавщица слегка смутилась и машинально поправила прическу, откинув светлые волосы со лба. На кармашке блузки у нее был прикреплен фирменный бейджик. «Галина Фунтикова», — прочитал Корешков. Для начала ему достаточно и этой информации.
— Что желаете? — спросила продавщица.
— Пожалуй, куплю колбасы.
— Какой?
— Желательно, чтобы в ней не было генетически модифицированных продуктов.
Фунтикова обиженно поджала губы:
— У нас вся колбаса свежая. Завоз каждый день.
— Тогда выберете мне по своему вкусу. Какую вы посоветуете?
— Вам копченую или вареную?
— Лучше вареную. Причем не в целлофановой кожуре, а в натуральной.
— Тогда возьмите «докторскую», микояновскую. Вам сколько?
— Ну, граммов сто пятьдесят, — неуверенно протянул Андрей.
— Почему так мало? — удивилась продавщица.
— А куда мне одному больше?! Больше я не осилю, она испортится. Мне не сложно лишний раз зайти и купить свежей. У вас ведь всегда есть свежая колбаса?
— Конечно. Товар не залеживается.
— А вдруг мне захочется именно «докторскую» и именно микояновскую, а ее не окажется, что тогда?
— Другую купите.
— Э-э нет, Галина, — засмеялся Корешков, — так не годится. Зачем другую, если мне понадобится эта. Давайте сделаем так: прежде чем идти сюда, я вам позвоню и узнаю, имеется ли в наличии нужный товар. Логично?
— Логично, — засмеялась Фунтикова и продиктовала Андрею номера своих телефонов: мобильного и домашнего.
Прежде чем покинуть магазин, Корешков сказал:
— Кстати, меня зовут Андрей Дмитриевич. Если мне и этих ста пятидесяти окажется много, то я приглашу вас разделить со мной трапезу. Не пропадать же добру.
* * *
Когда возвращаешься после девяти вечера, то есть позже основной массы работающих, трудно найти свободное местечко для парковки. Машин в доме много, а планировка кругом такая дурацкая, что никаких площадок нет, можно ставить только возле тротуара, который тянется вдоль дома. Когда же у тротуаров все забито, приходится ехать бог знает как далеко от подъезда. Именно это и произошло сегодня с Надеждой. Пришлось оставить машину в темном месте. Мало ли какая шпана там по ночам болтается, что-нибудь оторвут или поцарапают. Но ничего лучше все равно нет.Эти поиски места были последней каплей, переполнившей чашу Надиного терпения. Она шла и последними словами проклинала этот район вообще и их дом в частности, а заодно и судьбу, вынудившую ее жить здесь, в то время как все ее подруги в центре, если не в пределах Садового кольца, то не дальше Третьего кольца — это точно.
В квартире ей сразу бросилась в глаза лежащая на журнальном столике коробка конфет «Вечерний звон». Странно. Сама бабушка конфеты не купит — ей сладкого нельзя, врачи запретили. Сама не ест и внучку, по возможности, оберегает от соблазна. Значит, этой чей-то подарок, кто-то приходил.
— Бабуль, откуда конфеты взялись?
— Кавалер к тебе пожаловал. Мне — цветы, тебе — конфеты.
— Куда же делся благодетель?
— Ждал, ждал, потом ушел. Вот так и прогуляешь свое счастье.
— Много я гуляю, — буркнула Надежда. — Стоит задержаться по делам, сразу — гуляешь. Тебе бы так погулять… Интересно, кто ж это был? Он говорил что-нибудь?
— Да. Мы с ним душевно поболтали. Молодой человек представился служащим страховой компании «Атлант».
— Он сказал, как его зовут?
— Андрей.
— А-а, — протянула внучка, снимая блузку, — так я и думала.
— Почему он пришел к тебе домой? — строго спросила Василиса Аристарховна. — Новые формы обслуживания населения? Впервые о таком слышу.
— Сейчас даже есть вызов обмена валюты на дом, — засмеялась Надежда.
— Ты мне, милая, зубы не заговаривай. Что ему от тебя нужно?
Внучка всплеснула руками:
— Нет, мне это нравится! Они тут битый час болтают, я об этом узнаю только сейчас, и меня еще спрашивают! Это я у тебя должна спросить, зачем он пришел.
— Мне было неудобно. Я подумала…
— Правильно подумала, — прервала ее Надежда. — Ты, бабушка, молодец, гигант мысли. Сразу догадалась, что молодой человек запал на меня.
— Ой, ой, ой! — На лице Василисы Аристарховны появилась брезгливая гримаса. — Только не юродствуй.
— А что, версия выглядит полной чушью? Нельзя даже допустить мысль, что мной могут заинтересоваться мужчины? Я непривлекательна? Я синий чулок?
Теперь бабушка смотрела на нее тяжелым проницательным взглядом.
— Дурой-то не будь, — сказала она после паузы. — На кой ляд ты ему сдалась? Может, он никакой не страховщик.
— А кто?
— Может, из милиции, — предположила Василиса Аристарховна.
— Вот ты, бабуля, всегда так! — перешла в наступление Надежда. — Откроешь дверь незнамо кому, документы не спросишь, усадишь человека за стол, напоишь чаем. А когда он уйдет, начинаешь гадать — может, это переодетый милиционер. Милиционер-то что тут забыл?! Что ему здесь делать?!
— Ну, это… из-за ваших с Борисом дел. С машинами.
— Ах, это! Тогда, милая, не волнуйся. Он не из милиции. Андрей действительно работает в страховом агентстве. Я там сегодня была, и мы случайно познакомились.
— Зачем ты туда ходила?
— Все-то тебе, бабушка, расскажи. Много будешь знать, скоро состаришься.
— Ты, Надька, не отбрехивайся, — насупилась Василиса Аристарховна, — а расскажи мне все начистоту. Какие у тебя дела с этим страховщиком? Небось вам с Борькой страховку платить не хотят? Подозревают, что вы их дурите.
— Тебя это меньше всего касается! Чего ты лезешь не в свое дело?!
— Как это — не мое?! Я за тебя переживаю. А если тебя посадят?!
Надежда делано засмеялась:
— С какого перепугу тебе в голову пришла такая чушь?! Если хочешь знать, этот Андрей с самого начала, как только меня увидел, стал клеиться.
— Переведи. Что на вашем языке означает «клеиться»?
— Приставать, строить глазки, лезть со своими услугами, когда его не просят. Обещал машину найти.
— И чем ты объяснишь такую старательность?
— Могу только догадываться. Не исключено, что я — девушка его мечты.
— А я, Надюша, говорю, что он — сыщик. Я эту публику нутром чувствую. Держись от него подальше.
— Можно подумать, ты их много видела, — рассмеялась Надежда. — Бабуля, милая. Ну, чего ради тебе рассуждать о вещах, в которых ты, прямо скажем, не догоняешь? Где ты видела сыщиков? В американских сериалах?
— Где преступники, там и сыщики, — назидательно произнесла Василиса Аристарховна. — Такое не только в сериалах — в жизни встречается.
— Ну, хорошо. А преступники где?
Этот вопрос бабушка пропустила мимо ушей. Она демонстративно уселась напротив телевизора, взяв пульт, включила его. Выбрала программу с последними известиями. Все это время Надежда терпеливо ждала ответа. Наконец, Василиса Аристарховна, не отрывая взгляд от экрана, процедила:
— Ты у нас шибко умная. Только передачи тебе в тюрьму мне придется таскать. Больше некому. А это для меня слишком большая нагрузка. Подумай на досуге.
— Вот привязалась! Хоть домой, блин, не приходи! — в сердцах сказала Надежда и ушла в свою комнату, громко хлопнув дверью.