— Добрый день, Андрей Дмитриевич. С приездом. Меня зовут Мирдза Троненбергс. Я буду работать вместе с вами.
— Очень приятно.
— Мне тоже.
— С чего начнем? — как можно непринужденнее спросил он.
— С официального представления. Сейчас мы заедем в министерство, я познакомлю вас с начальством. После чего покажу материалы, которыми мы располагаем на данный момент времени.
Последний бюрократический оборот показал, что Мирдза все-таки не блестяще владеет русским языком. Однако говорит без акцента, что даже слегка удивило Корешкова.
Еще его удивило то, что машину она вела сама. Корешков даже высказал свое удивление:
— Я думал, у вас есть водитель.
— Тогда бы он вас и встретил, — улыбнулась Мирдза и добавила: — Персональных машин в Латвии вообще мало. Не такое сейчас положение, чтобы разъезжать на персональных.
— Взяли бы дежурную.
— Хотела. Как назло, все они были в разъезде. Пришлось ехать на своей, — сказала она с наигранной печалью и тут же улыбнулась: — Только не надо убеждать меня в том, что ваша милиция оснащена транспортом лучше и нам следует жалеть о том, что мы от вас отделились.
В другое время такой переход от частной проблемы к глобальной озадачил бы Андрея. Но не сейчас. Сейчас он любовался этими глазами, белокурой прической, красными губами. А слова, которые Мирдза произносила, у него в одно ухо влетали, из другого вылетали.
Представление руководителям следственного комитета было непродолжительным. Все встречали Андрея вежливыми улыбками. Насколько они были искренними, Андрей затруднился бы ответить. Да это сейчас волновало представителя страховой компании меньше всего. Ему не терпелось остаться наедине с Мирдзой и познакомиться с подробностями, которые им удалось выяснить.
Наконец она привела его в свой кабинет. Оба окна выходили на юг, поэтому, несмотря на плотные жалюзи, здесь было очень светло. Мирдза включила компьютер и достала из ящика стола папки с бумагами. Она рассказала, что им удалось установить порядок следования банковских переводов.
— Из Москвы «Меркурий-сервис» переводил деньги в наш «Парекс-банк». Отсюда деньги расходились по разным направлениям — в австрийские и швейцарские банки. А часть переводилась в польскую Зелену Гуру.
— Тоже в банк? — удивился Корешков, поскольку не раз читал о нестабильной польской экономике.
— Нет. Эти деньги переводятся фирме некоего Збигнева Пендраковского. Этот молодой человек занимается ремонтом и продажей автомобилей, он владелец мастерской.
— Таких фирм, наверное, тысячи.
— Да, это, конечно, мелкая фирма, — подтвердила Мирдза. — На первый взгляд, в ней ровным счетом нет ничего интересного. От многих других она отличается лишь тем, что поставляет в Россию исключительно автомобили класса «люкс». Это нам рассказали коллеги из Зеленой Гуры. Хотя Пендраковский свою деятельность не афиширует, но и быть незамеченным в маленьком городке сложно.
— Очевидно, у полиции есть подозрение, что он продает угнанные машины?
— Очень похоже. Работает Пендраковский не один. У него есть младший брат Генрик — компьютерный гений, который не вылезает из Интернета. Машины у них не задерживаются.
— То есть предпочитают побыстрей от них избавиться, — понятливо кивнул Андрей. — Что еще удалось выяснить насчет прохождения денег, поступающих от Потоцкого?
— Швейцарские так и оседают, накапливаются в тамошних банках. А австрийские делают неожиданное коленце — распределяются по двум направлениям. Часть переводится солидной юридической фирме в Берлине, что вполне понятно — услуги опытных юристов рано или поздно требуются всем бизнесменам. Причем эта берлинская фирма, очень старая и авторитетная, имеет дочерние филиалы в нескольких городах Германии.
— Наверное, дорогая?
— Да уж не дешевая. Однако самая значительная часть с австрийского счета переводится… — Мирдза сделала паузу, чтобы подготовить собеседника к тому, что сейчас прозвучит сенсация. — Она переводится частной клинике под Москвой.
— Это уже похоже на отмывание денег, что в данный момент не входит в сферу моих интересов, — полушутливо сказал Корешков. — Значит, нам в первую очередь нужно идти по польскому следу. Насколько я помню, Зелена Гура находится на западе Польши.
— Да, недалеко от немецкой границы. Да и от нас недалеко, — улыбнулась Мирдза. — Подумаешь, всего лишь пересечь страну с востока на запад.
— А… — заикнулся было Андрей, но она не дала ему договорить:
— Все оформлено. У нас это быстро делается.
— Сколько часов туда добираться?
— Полагаю, часов за десять доедем. Мы выедем завтра рано утром. У вас при себе есть автомобильные права?
— Само собой.
— Тогда мы будем чередоваться за рулем.
— То есть опять поедем на вашей?
— Вдвоем мы будем мобильней. Если заказать нашего водителя, то больше времени уйдет на всякие объяснения. У нас с вами, мне кажется, будет большее взаимопонимание, — многозначительно произнесла она. — У вас есть вопросы?
— Один и очень личный.
— Догадываюсь, — сдержанно улыбнулась она. — Нет, не замужем.
— Очень приятно. Правда, вопрос-то я хотел задать совсем другой. Хотя ваш ответ меня вполне устраивает. Неужели на Рижском взморье настолько жарко, что вы так сильно загорели?
— В Египте. Наша бригада разобралась с одним сложным делом, и в качестве премии нас отправили поглазеть на пирамиды. Вы там когда-нибудь были?
— Приходилось. Сколько дней продолжалась ваша поездка?
— Неделю.
— Мне пришлось находиться там значительно дольше. Но все равно я так не загорел, как вы.
На сегодня больше дел не было. Требовалось отдохнуть перед завтрашним напряженным днем. И тут выяснилось, что Корешков в Ригу приехал впервые в жизни, раньше здесь не бывал.
— Тогда я должна показать вам город, — решительно сказала Мирдза.
Но сначала она отвезла Андрея в милицейское общежитие, куда поселили московского гостя. Дав ему часок, чтобы привести себя в порядок, Мирдза уехала по делам, а вернувшись, повезла Корешкова обедать в небольшой ресторанчик на берегу Даугавы. Он согласился пойти туда с условием, что платить будет сам. Пришлось поменять валюту. Обедали они очень долго не столько из-за большого количества блюд, сколько из-за того, что много рассказывали и о работе, и о разных других вещах. Как-то находились все новые темы для разговора, и в результате, когда они покинули ресторан, был уже конец рабочего дня, на улицах масса машин.
— Все равно я собиралась водить вас пешком, — засмеялась Мирдза.
— А иначе с городом познакомиться нельзя.
— Разумеется, я поведу вас в Старый город.
Они бродили по узким, замысловато переплетающимся улицам до самых сумерек. Андрей вовсе не чувствовал себя здесь новичком — ведь столько раз видел все это в наших фильмах из зарубежной жизни. Он даже узнал дом, который «играл» в «Семнадцати мгновениях весны»: именно здесь была явка профессора Плейшнера, тут он попался в лапы сыщиков и погиб.
Через пару часов ходьбы Мирдза призналась, что у нее уже гудят ноги. Она довезла Корешкова до находившегося за железнодорожным вокзалом общежития и пожелала ему спокойной ночи, сказав, что заедет за ним в семь утра.
Несмотря на накопившуюся в течение дня усталость, Андрей еще долго не мог заснуть, ворочался с боку на бок. Потом поймал себя на мысли, что хотя завтра предстоит трудная, возможно, даже опасная поездка, он думает не о ней, а о своей очаровательной спутнице.
— Теперь, Андрей, вам придется попотеть. До этого для меня была знакомая дорога, поэтому я вела спокойно. А здесь я чувствую себя неуверенно, поэтому вся нагрузка ляжет на вас.
— Что ж, мне как раз приходилось ездить по трассам с далеко не совершенной организацией дорожных указателей, — сказал он, имея в виду Алжир. — Не привыкать. Только мне обязательно нужен квалифицированный штурман.
— Гарантирую, — улыбнулась Мирдза. — Я запаслась подробными картами. В этом отношении вам не о чем беспокоиться.
Они мчались по скоростному шоссе, иногда самую малость сбавляя ход, чтобы успеть прочитать надписи на указателях. Когда они были сделаны на двух языках, польском и английском, сыщики читали на польском.
— Надо знать язык страны, в которой находишься, — смеялся Андрей, намекая на требование латышских властей к русскоязычному населению. Мирдза не обижалась на его колкости. У обоих было приподнятое настроение, они без конца улыбались друг другу. Им хотелось заехать в Варшаву. Но потом все-таки решили сделать это на обратном пути — необходимо к вечеру добраться до Зеленой Гуры. Нужно было там освоиться, снять какой-нибудь домик. Поэтому для экономии времени пообедали на скорую руку в скромной забегаловке на трассе. Однако все их расчеты были нарушены большими автомобильными пробками, особенно перед Познанью. Там они потеряли часа два, и теперь ничего не оставалось, как заночевать в первом попавшемся отеле.
Маленький городишко, застроенный трехэтажными блочными домами, своим скромным видом напомнил Корешкову поселки российской глубинки. Отель размещался в доме, по внешнему виду не отличавшемся от окружавших его жилых домов. Портье даже в голову не пришло, что молодым людям могут понадобиться разные номера. Сразу дал им ключ от комнаты на втором этаже.
— Не мог же я сказать, что нам нужны одноместные номера, — шепнул Андрей Мирдзе. — Это выглядело бы очень подозрительно.
— Я как раз больше всего боялась, что вы потребуете одноместные, — улыбнулась она.
Больше они друг к другу на «вы» не обращались. Зайдя в маленький номер и бросив на пол сумки, они без лишних слов обнялись и принялись целоваться, одновременно срывая одежду: он с нее, она с него. Повалились на скрипучую кровать, и тут им показалось, будто подняли страшный шум, поэтому перебрались на пол, на тонкий коврик…
Лишь утолив первый наплыв страсти, они принялись делать то, что обычно делают люди, поселившись в гостинице после дороги. Мирдза отправилась в душ, Андрей начал раскладывать вещи. Вскоре роли поменялись. Когда посвежевший Корешков вышел из ванной, его красивая спутница уже лежала в постели, призывно протягивая ему руки.
Им было так хорошо, что утром они нехотя вылезли из постели, да и вообще не хотелось покидать этот малюсенький номер, где они получили толику счастья.
В Зеленой Гуре им повезло: первой, к кому они обратились, была продавщица газетного киоска, и та сказала, что у ее сестры есть домик, из которого как раз вчера уехали жильцы. Дом на окраине, на берегу пруда, там тихо и красиво. Продавщица тут же позвонила сестре. Появившаяся вскоре сестра была значительно младше ее, их можно было принять за мать и дочь. Сестра села в машину рядом с Андреем, чтобы показывать дорогу.
Небольшой щитовой домик казался хлипким сооружением. Возможно, таковым он и являлся. Зато хорошее впечатление производила стоявшая в спальне кровать. Молодые люди не утерпели и, стоило хозяйке удалиться, тут же испытали ее прочность, которой остались довольны.
— Простите, пожалуйста, вы мастер? — спросила женщина, поздоровавшись. Она говорила по-польски с сильным акцентом, и Збигнев сразу понял, что это иностранка.
— Да, я. У пани что-то случилось с машиной?
— Что-то непонятное. Я еле доехала. Все стучит, дергается. Думала, придется брать на буксир.
— Сейчас разберемся. Вы же не из Польши, как я понимаю?
— Да. Вообще-то, я живу в Риге. Но сейчас возвращаюсь из Испании. Отдыхала там с подругой. Она была вынуждена срочно улететь. Когда мы ехали туда, то чередовались, поэтому была возможность отдохнуть. А сейчас я за рулем одна и до того устала, что сил нет. О вашем городке я слышала отличные отзывы, поэтому решила остановиться здесь на недельку, а возможно, и больше. И в довершение ко всему, что-то произошло с машиной.
— Не беспокойтесь, — покровительственным тоном произнес Збигнев и философски добавил: — Нет таких поломок, которые нельзя было бы починить. Сейчас мой механик все выяснит. Машина где стоит?
— На улице.
— Давайте ключи, он въедет сюда. Заодно и послушает, что там у вас стучит. А вас попрошу пройти в мой кабинет. Там сможете устроить маленькую передышку. Я вас угощу кофе. Вы любите кофе?
— Спасибо, да.
— Знакомые говорят, что он у меня хорошо получается… Эй, Марек! — крикнул он, увидев выглянувшего из мастерской механика. — Подойди сюда!
Збигнев вручил механику ключи, объяснил, что нужно сделать, после чего, галантно расшаркавшись, пригласил клиентку пройти в свой кабинет, находившийся на втором этаже мастерской. Там усадил ее на диван, а сам принялся варить кофе, искоса бросая на гостью похотливые взгляды.
— Меня зовут Збигнев Пендраковский, — представился он. — А позвольте узнать ваше имя.
— Мирдза Троненбергс.
— Ах, какое красивое имя! У меня не было знакомых с таким именем. Я вообще впервые слышу такое, — кокетливо тараторил владелец мастерской.
— А у меня не было знакомых с именем Збигнев.
— Но слышать такое вам приходилось?
— Слышать, конечно, слышала.
— В свое время был такой знаменитый киноартист Збигнев Цыбульский… Самый лучший наш артист, и так нелепо погиб совсем молодым…
Он поставил перед Мирдзой чашечку кофе и сказал:
— С вашего позволения, я отлучусь на минуту. Узнаю у механика, что там с вашей машиной.
Когда он вышел, Мирдза преспокойно пила кофе, который в самом деле оказался хорошим, закурила. Она старалась не выдать своего волнения. Сейчас возможны два варианта. Или они сдуру быстро починят машину, постараются для красивой женщины блеснуть своим мастерством, или скажут, что ее нужно оставить… До вечера? Нет, это Збигневу мало что дает. Он надеется вечером где-нибудь ее напоить, завалиться с ней в койку. Значит, машину оставят как минимум на сутки. Иначе зачем ему вообще выходить сейчас к этому механику. Взял бы и вызвал его сюда.
Вернувшийся Пендраковский пытался изобразить сочувственное выражение лица, однако отсутствие артистических способностей помешало ему это сделать.
— К сожалению, пани Мирдза, вам придется оставить машину. Она будет готова только завтра. Там и маятник менять надо, и бачок для тормозной жидкости, и печку, иначе тосол вытечет, и почистить карбюратор…
Он перечислил еще несколько дефектов, среди которых, правда, был и тот, который общими усилиями причинили машине она и Андрей: барахлит электрическое реле.
Услышав приговор, женщина в ужасе схватилась за голову:
— Неужели будет готово только завтра?! А как быть сейчас? Как я доберусь до домика, который сняла? Он находится на другом конце города. Значит, придется добираться на такси. А я их терпеть не могу. И вы знаете почему? — спросила она и, не дожидаясь ответа, объяснила: — Потому что таксисты всегда ко мне пристают.
— Что вы говорите! — Пендраковский попытался сделать вид, что возмущен наглым поведением таксистов. — Тогда рисковать нельзя. Я сам отвезу вас, пани Мирдза.
— Очень признательна, но, право, мне неудобно отрывать вас от дела.
— Не берите в голову. Во-первых, кроме меня здесь есть кому принять клиентов. Во-вторых, по нашим масштабам, все не так уж и далеко. Поездка не отнимет много времени.
Последнюю фразу Пендраковский нарочно произнес не совсем уверенным тоном, что Мирдза поняла — он надеется, его отлучка затянется. Она же как раз и рассчитывала на его похотливые поползновения, поэтому на все его любезности отвечала многообещающими улыбками, донельзя распаляя владельца автосервиса. Поэтому до нужного места пан Збигнев домчался очень быстро, надо ковать железо, пока горячо.
Дома в этом месте стояли практически в лесу и не ограждались заборами. Пендраковский подъехал к самому крыльцу. Он похвалил Мирдзу за то, что она выбрала такой симпатичный домик и в таком уединенном месте. В ответ женщина поблагодарила его за то, что довез ее сюда.
— Может, вы хотите освежиться, чего-нибудь выпить?
— Вы толкаете меня на преступление, — засмеялся он. — В принципе, я за рулем не пью. Это мое кредо. Но ради вас я готов поступиться принципами.
— Не обязательно спиртное. Можно пить сок или кофе. Хотя такой хороший кофе, как у вас, пан Збигнев, мне приготовить не по силам. Что касается спиртного, то если вы торопитесь…
— Нет, нет, — торопливо сказал Пендраковский, — я готов выпить, а потом посидеть, пока спиртное не выветрится. Чтобы не попасть под хмельком в лапы полиции.
Он запер машину и вошел следом за Мирдзой в дом. Из небольшой прихожей они прошли в набитую мебелью комнату, где Пендраковского ожидал неприятный сюрприз: за дощатым столиком сидел молодой мужчина в джинсах и белой майке с короткими рукавами. Было видно, что это физически сильный человек — майка туго обтягивала его рельефные мышцы. Мужчина сидел на стуле с подлокотниками перед работающим телевизором и пил апельсиновый сок. Мирдза подошла к нему и чмокнула в макушку, сказав по-русски:
— Дорогой, сделай нам что-нибудь выпить. Пан Збигнев оказался настолько любезен, что согласился доставить меня домой.
Пендраковского прошиб холодный пот. Что за чертовщина — ехала из Испании одна, и вдруг появился какой-то мужчина. Правда, это еще не очень-то удивительно, такая женщина одна никогда не останется. Но почему она говорит по-русски, если сама живет в Латвии? А может, она вовсе не из Латвии, а из России? Уж мужчина-то наверняка оттуда. Надо мотать отсюда подобру-поздорову, пока не поздно. А то уж слишком откровенно заманивала меня сюда красотка, неспроста это.
Пан Збигнев криво улыбнулся:
— Не утруждайтесь, пожалуйста. Я поеду, не буду вам мешать.
— Не, не, не! — Мужчина вскочил со стула и подошел к Пендраковскому. — Это не дело! Куда это годится?! Только появились в доме и сразу уходить. Я не могу вас так отпустить. Ведь вы будете ремонтировать нашу машину?
Женщина сказала:
— Обещали сделать к завтрашнему утру.
— Вот видите! — воскликнул мужчина. — Вы нас просто балуете! Машину чините, заказчицу довезли в такую даль на своей и после этого не хотите поддерживать знакомство. Кажется, вы говорите по-русски?
— Говорю, — вяло подтвердил владелец автосервиса.
— Значит, должны знать и русские обычаи, во всяком случае, хорошие. Один из них такой — чтобы знакомство было удачным, его обмыть надо. — Мужчина протянул ему руку и представился: — Меня зовут Андрей.
Пендраковский неохотно, с угрюмым и напряженным видом протянул в ответ свою. Однако не успел ничего сказать, как Андрей мгновенно вывернул его руку так, что поляк с воплем свалился на колени. Его рука была заломлена таким образом, что при малейшем движении все тело пронизывала боль. Пан Збигнев громко застонал, словно раненый лось. Не давая ему прийти в себя, Андрей сильно ударил его ребром ладони по шее, после чего Пендраковский потерял сознание…
Когда он очнулся, то увидел, что находится на стуле с подлокотниками, том самом, на котором при их появлении сидел Андрей. Только если Андрей сидел на нем, удобно развалясь, у поляка были менее комфортные условия — его руки и ноги были прочно примотаны к стулу широкой липкой лентой.
Придя в себя, Пендраковский увидел, что Андрей открыл автомобильную аптечку из черного пластика. Порывшись среди упаковок и пузырьков с лекарствами, он достал какой-то сверток и развернул его. Там находились запаянная ампула и одноразовый шприц. Андрей бросил вопросительный взгляд на стоявшую возле двери Мирдзу, та утвердительно кивнула ему.
Когда Андрей стал набирать в шприц жидкость из ампулы, пан Збигнев напрягся с таким усилием, что, казалось, вот-вот вырвется из своих пут.
— Послушайте, кто вы такие?! Что вам от меня надо?! Вы незванные в нашей стране преступники! Напрасно вы думаете, что вам все сойдет с рук!
Свои проклятия он перемежал смачными польскими ругательствами.
— Если вы, пан Збигнев, не хотите, чтобы я залепил вам рот, успокойтесь и не дергайтесь. Собственно говоря, вы можете ответить на вопросы без всяких уколов. Но для этого нужно проявить добрую волю. Вы согласны на это?
— Чего вы хотите от меня?
— Во-первых, назовите людей из Москвы, которые давали вам заказы на приобретение определенных, точнее, самых дорогих марок машин.
Пендраковский молчал.
Андрей со шприцем в руках приблизился к нему:
— Назовете или будете молчать?
— Я этих людей знать не знаю. Они мне сами звонили, когда нужно.
— Ну, конечно. А вы не могли им позвонить. Может, вы и денег от них не получали? Работали из любви к искусству?
— Если вы все так хорошо знаете, зачем меня спрашиваете?
— А почему вы боитесь нам ответить? Если все нам расскажете, вам даже никто отомстить не сможет. Все потенциальные мстители и так-то живут далеко, а вскоре окажутся за решеткой. — Не дождавшись ответа, Корешков вздохнул: — Придется для ускорения процесса вкатить вам определенную дозу кое-какой жидкости. Да вы не пугайтесь — это неприятно, но не смертельно, вообще не опасно для здоровья. Через два дня и следов не останется.
Пендраковский разразился очередной порцией ругательств, на которые Андрей совершенно не реагировал — он сделал упертому пленнику укол в бицепс, после чего аккуратно завернул использованный шприц и ампулу в полиэтилен, который положил в аптечку.
— Не думайте, что это так просто сойдет с рук! — кричал пан Збигнев. — Брат сообщит об этом в полицию! Он знает, где я сейчас нахожусь.
Далее следовала череда польских ругательств, слыша которые Мирдза густо краснела. Андрей же их все равно не понимал. Он посмотрел на часы, а затем внимательно вгляделся в лицо Пендраковского. Поляк уже, что называется, поплыл. Бедняга стал похож на совершенно пьяного человека. Он еще по инерции продолжал ругаться, однако речь становилась все более сбивчивой. Корешков придвинул табуретку и сел напротив владельца автосервиса.
— Мирдза, включи магнитофон, — попросил он.
… После допроса Троненбергс и Корешков заехали в полицейское управление воеводства — попрощаться и поблагодарить за помощь. Ведь полицейские предоставили им машину, которую Мирдза могла оставить в мастерской Пендраковских. Не могла же она дать туда свою, потом, глядишь, не уедешь, во всяком случае вовремя. А полиция найдет способ, как завтра забрать у них свою, в крайнем случае скажет, что ее у них угнали. Пана Збигне-ва они тоже освободят из заточения, в котором он оставался после отъезда иностранных — латышки и русского — полицейских.
Андрей вел машину, сидевшая рядом Мирдза слушала через наушники диктофонную запись сделанного допроса. Прослушав одну-две фразы, она останавливала диктофон и записывала услышанное в блокнот. Иногда речь Пендраковского трудно было разобрать. Тогда Мирдза прокручивала ленту назад.
Когда она расшифровала всю запись, Корешков время от времени просил ее прочитать вслух тот либо иной ответ. Андрей помнил содержание допроса, письменный вариант делался для отчета начальству. Он же просто хотел убедиться в том, что правильно помнит сказанное, хотя оно, увы, не оправдало его ожиданий. Пендраковский выболтал все, что ему известно. Этих признаний было достаточно для местной полиции, чтобы посадить его за решетку, но отнюдь не достаточно для московской милиции и страхового агентства, чьи интересы он сейчас защищал. Не удалось узнать самого главного — кто непосредственно руководит этой разветвленной аферой, запустившей щупальцы в разных странах, втянувшей в свою орбиту десятки людей. Не удалось обнаружить никакого следа этого злодея. Ничего удивительного в этом нет. Когда в преступных сообществах задействовано много людей, всегда трудно установить их иерархию. Пока было ясно, что здесь действуют не меньше двадцати человек. Видимо, у Хозяина была правая рука, отвечающая за подбор кадров. Этот-то человек и связан с коми-пермяцкой колонией. На кого-то другого возложены функции по снабжению машинами. Такая троица составляет руководящее звено, и Хозяин здесь первый среди равных. За ними идет какой-нибудь «старший», тоже белая кость, он непосредственно общается с барыгами, связанными с заказчиками иномарок. Под «старшим» двое-трое «звеньевых», условно говоря, российский, польский и немецкий. В распоряжении каждого «звеньевого» имеются два-три «экипажа».
В Варшаву они опять не заехали, хотя поначалу намеревались. Уже было темно, осматривать город неинтересно. Тем более что оба изрядно устали, и им не терпелось доехать до отеля и, закрыв дверь номера на ключ, остаться вдвоем.
Еще по пути в Зелену Гуру они обратили внимание на симпатичный новенький мотель из красного кирпича. Глядя на него, легко было представить, какие здесь уютные комнаты, солидная деревянная мебель, толстые стены, благодаря которым не слышно соседей, а главное, они тебя не услышат. И то, что в постели Мирдза и Андрей говорили шепотом, объяснялось лишь тем, что такие слова не терпят чрезмерной громкости.
— Очень приятно.
— Мне тоже.
— С чего начнем? — как можно непринужденнее спросил он.
— С официального представления. Сейчас мы заедем в министерство, я познакомлю вас с начальством. После чего покажу материалы, которыми мы располагаем на данный момент времени.
Последний бюрократический оборот показал, что Мирдза все-таки не блестяще владеет русским языком. Однако говорит без акцента, что даже слегка удивило Корешкова.
Еще его удивило то, что машину она вела сама. Корешков даже высказал свое удивление:
— Я думал, у вас есть водитель.
— Тогда бы он вас и встретил, — улыбнулась Мирдза и добавила: — Персональных машин в Латвии вообще мало. Не такое сейчас положение, чтобы разъезжать на персональных.
— Взяли бы дежурную.
— Хотела. Как назло, все они были в разъезде. Пришлось ехать на своей, — сказала она с наигранной печалью и тут же улыбнулась: — Только не надо убеждать меня в том, что ваша милиция оснащена транспортом лучше и нам следует жалеть о том, что мы от вас отделились.
В другое время такой переход от частной проблемы к глобальной озадачил бы Андрея. Но не сейчас. Сейчас он любовался этими глазами, белокурой прической, красными губами. А слова, которые Мирдза произносила, у него в одно ухо влетали, из другого вылетали.
Представление руководителям следственного комитета было непродолжительным. Все встречали Андрея вежливыми улыбками. Насколько они были искренними, Андрей затруднился бы ответить. Да это сейчас волновало представителя страховой компании меньше всего. Ему не терпелось остаться наедине с Мирдзой и познакомиться с подробностями, которые им удалось выяснить.
Наконец она привела его в свой кабинет. Оба окна выходили на юг, поэтому, несмотря на плотные жалюзи, здесь было очень светло. Мирдза включила компьютер и достала из ящика стола папки с бумагами. Она рассказала, что им удалось установить порядок следования банковских переводов.
— Из Москвы «Меркурий-сервис» переводил деньги в наш «Парекс-банк». Отсюда деньги расходились по разным направлениям — в австрийские и швейцарские банки. А часть переводилась в польскую Зелену Гуру.
— Тоже в банк? — удивился Корешков, поскольку не раз читал о нестабильной польской экономике.
— Нет. Эти деньги переводятся фирме некоего Збигнева Пендраковского. Этот молодой человек занимается ремонтом и продажей автомобилей, он владелец мастерской.
— Таких фирм, наверное, тысячи.
— Да, это, конечно, мелкая фирма, — подтвердила Мирдза. — На первый взгляд, в ней ровным счетом нет ничего интересного. От многих других она отличается лишь тем, что поставляет в Россию исключительно автомобили класса «люкс». Это нам рассказали коллеги из Зеленой Гуры. Хотя Пендраковский свою деятельность не афиширует, но и быть незамеченным в маленьком городке сложно.
— Очевидно, у полиции есть подозрение, что он продает угнанные машины?
— Очень похоже. Работает Пендраковский не один. У него есть младший брат Генрик — компьютерный гений, который не вылезает из Интернета. Машины у них не задерживаются.
— То есть предпочитают побыстрей от них избавиться, — понятливо кивнул Андрей. — Что еще удалось выяснить насчет прохождения денег, поступающих от Потоцкого?
— Швейцарские так и оседают, накапливаются в тамошних банках. А австрийские делают неожиданное коленце — распределяются по двум направлениям. Часть переводится солидной юридической фирме в Берлине, что вполне понятно — услуги опытных юристов рано или поздно требуются всем бизнесменам. Причем эта берлинская фирма, очень старая и авторитетная, имеет дочерние филиалы в нескольких городах Германии.
— Наверное, дорогая?
— Да уж не дешевая. Однако самая значительная часть с австрийского счета переводится… — Мирдза сделала паузу, чтобы подготовить собеседника к тому, что сейчас прозвучит сенсация. — Она переводится частной клинике под Москвой.
— Это уже похоже на отмывание денег, что в данный момент не входит в сферу моих интересов, — полушутливо сказал Корешков. — Значит, нам в первую очередь нужно идти по польскому следу. Насколько я помню, Зелена Гура находится на западе Польши.
— Да, недалеко от немецкой границы. Да и от нас недалеко, — улыбнулась Мирдза. — Подумаешь, всего лишь пересечь страну с востока на запад.
— А… — заикнулся было Андрей, но она не дала ему договорить:
— Все оформлено. У нас это быстро делается.
— Сколько часов туда добираться?
— Полагаю, часов за десять доедем. Мы выедем завтра рано утром. У вас при себе есть автомобильные права?
— Само собой.
— Тогда мы будем чередоваться за рулем.
— То есть опять поедем на вашей?
— Вдвоем мы будем мобильней. Если заказать нашего водителя, то больше времени уйдет на всякие объяснения. У нас с вами, мне кажется, будет большее взаимопонимание, — многозначительно произнесла она. — У вас есть вопросы?
— Один и очень личный.
— Догадываюсь, — сдержанно улыбнулась она. — Нет, не замужем.
— Очень приятно. Правда, вопрос-то я хотел задать совсем другой. Хотя ваш ответ меня вполне устраивает. Неужели на Рижском взморье настолько жарко, что вы так сильно загорели?
— В Египте. Наша бригада разобралась с одним сложным делом, и в качестве премии нас отправили поглазеть на пирамиды. Вы там когда-нибудь были?
— Приходилось. Сколько дней продолжалась ваша поездка?
— Неделю.
— Мне пришлось находиться там значительно дольше. Но все равно я так не загорел, как вы.
На сегодня больше дел не было. Требовалось отдохнуть перед завтрашним напряженным днем. И тут выяснилось, что Корешков в Ригу приехал впервые в жизни, раньше здесь не бывал.
— Тогда я должна показать вам город, — решительно сказала Мирдза.
Но сначала она отвезла Андрея в милицейское общежитие, куда поселили московского гостя. Дав ему часок, чтобы привести себя в порядок, Мирдза уехала по делам, а вернувшись, повезла Корешкова обедать в небольшой ресторанчик на берегу Даугавы. Он согласился пойти туда с условием, что платить будет сам. Пришлось поменять валюту. Обедали они очень долго не столько из-за большого количества блюд, сколько из-за того, что много рассказывали и о работе, и о разных других вещах. Как-то находились все новые темы для разговора, и в результате, когда они покинули ресторан, был уже конец рабочего дня, на улицах масса машин.
— Все равно я собиралась водить вас пешком, — засмеялась Мирдза.
— А иначе с городом познакомиться нельзя.
— Разумеется, я поведу вас в Старый город.
Они бродили по узким, замысловато переплетающимся улицам до самых сумерек. Андрей вовсе не чувствовал себя здесь новичком — ведь столько раз видел все это в наших фильмах из зарубежной жизни. Он даже узнал дом, который «играл» в «Семнадцати мгновениях весны»: именно здесь была явка профессора Плейшнера, тут он попался в лапы сыщиков и погиб.
Через пару часов ходьбы Мирдза призналась, что у нее уже гудят ноги. Она довезла Корешкова до находившегося за железнодорожным вокзалом общежития и пожелала ему спокойной ночи, сказав, что заедет за ним в семь утра.
Несмотря на накопившуюся в течение дня усталость, Андрей еще долго не мог заснуть, ворочался с боку на бок. Потом поймал себя на мысли, что хотя завтра предстоит трудная, возможно, даже опасная поездка, он думает не о ней, а о своей очаровательной спутнице.
* * *
У Мирдзы все было рассчитано. Она выбрала кратчайшую дорогу до польской границы — через Литву. Ехала почти без остановок и только уже на территории Польши уступила место за рулем Корешкову, сказав:— Теперь, Андрей, вам придется попотеть. До этого для меня была знакомая дорога, поэтому я вела спокойно. А здесь я чувствую себя неуверенно, поэтому вся нагрузка ляжет на вас.
— Что ж, мне как раз приходилось ездить по трассам с далеко не совершенной организацией дорожных указателей, — сказал он, имея в виду Алжир. — Не привыкать. Только мне обязательно нужен квалифицированный штурман.
— Гарантирую, — улыбнулась Мирдза. — Я запаслась подробными картами. В этом отношении вам не о чем беспокоиться.
Они мчались по скоростному шоссе, иногда самую малость сбавляя ход, чтобы успеть прочитать надписи на указателях. Когда они были сделаны на двух языках, польском и английском, сыщики читали на польском.
— Надо знать язык страны, в которой находишься, — смеялся Андрей, намекая на требование латышских властей к русскоязычному населению. Мирдза не обижалась на его колкости. У обоих было приподнятое настроение, они без конца улыбались друг другу. Им хотелось заехать в Варшаву. Но потом все-таки решили сделать это на обратном пути — необходимо к вечеру добраться до Зеленой Гуры. Нужно было там освоиться, снять какой-нибудь домик. Поэтому для экономии времени пообедали на скорую руку в скромной забегаловке на трассе. Однако все их расчеты были нарушены большими автомобильными пробками, особенно перед Познанью. Там они потеряли часа два, и теперь ничего не оставалось, как заночевать в первом попавшемся отеле.
Маленький городишко, застроенный трехэтажными блочными домами, своим скромным видом напомнил Корешкову поселки российской глубинки. Отель размещался в доме, по внешнему виду не отличавшемся от окружавших его жилых домов. Портье даже в голову не пришло, что молодым людям могут понадобиться разные номера. Сразу дал им ключ от комнаты на втором этаже.
— Не мог же я сказать, что нам нужны одноместные номера, — шепнул Андрей Мирдзе. — Это выглядело бы очень подозрительно.
— Я как раз больше всего боялась, что вы потребуете одноместные, — улыбнулась она.
Больше они друг к другу на «вы» не обращались. Зайдя в маленький номер и бросив на пол сумки, они без лишних слов обнялись и принялись целоваться, одновременно срывая одежду: он с нее, она с него. Повалились на скрипучую кровать, и тут им показалось, будто подняли страшный шум, поэтому перебрались на пол, на тонкий коврик…
Лишь утолив первый наплыв страсти, они принялись делать то, что обычно делают люди, поселившись в гостинице после дороги. Мирдза отправилась в душ, Андрей начал раскладывать вещи. Вскоре роли поменялись. Когда посвежевший Корешков вышел из ванной, его красивая спутница уже лежала в постели, призывно протягивая ему руки.
Им было так хорошо, что утром они нехотя вылезли из постели, да и вообще не хотелось покидать этот малюсенький номер, где они получили толику счастья.
В Зеленой Гуре им повезло: первой, к кому они обратились, была продавщица газетного киоска, и та сказала, что у ее сестры есть домик, из которого как раз вчера уехали жильцы. Дом на окраине, на берегу пруда, там тихо и красиво. Продавщица тут же позвонила сестре. Появившаяся вскоре сестра была значительно младше ее, их можно было принять за мать и дочь. Сестра села в машину рядом с Андреем, чтобы показывать дорогу.
Небольшой щитовой домик казался хлипким сооружением. Возможно, таковым он и являлся. Зато хорошее впечатление производила стоявшая в спальне кровать. Молодые люди не утерпели и, стоило хозяйке удалиться, тут же испытали ее прочность, которой остались довольны.
* * *
Выйдя из кузовного цеха, Збигнев Пендраковский неторопливо направился в бокс карбюраторщика, и в это время перед ним остановилась симпатичная загорелая блондинка в белой кофте и короткой джинсовой юбке. Женщина выглядела очень сексапильно. При взгляде на нее в старом холостяке взыграло ретивое. Он невольно откинул волосы со лба и поправил воротник рубашки.— Простите, пожалуйста, вы мастер? — спросила женщина, поздоровавшись. Она говорила по-польски с сильным акцентом, и Збигнев сразу понял, что это иностранка.
— Да, я. У пани что-то случилось с машиной?
— Что-то непонятное. Я еле доехала. Все стучит, дергается. Думала, придется брать на буксир.
— Сейчас разберемся. Вы же не из Польши, как я понимаю?
— Да. Вообще-то, я живу в Риге. Но сейчас возвращаюсь из Испании. Отдыхала там с подругой. Она была вынуждена срочно улететь. Когда мы ехали туда, то чередовались, поэтому была возможность отдохнуть. А сейчас я за рулем одна и до того устала, что сил нет. О вашем городке я слышала отличные отзывы, поэтому решила остановиться здесь на недельку, а возможно, и больше. И в довершение ко всему, что-то произошло с машиной.
— Не беспокойтесь, — покровительственным тоном произнес Збигнев и философски добавил: — Нет таких поломок, которые нельзя было бы починить. Сейчас мой механик все выяснит. Машина где стоит?
— На улице.
— Давайте ключи, он въедет сюда. Заодно и послушает, что там у вас стучит. А вас попрошу пройти в мой кабинет. Там сможете устроить маленькую передышку. Я вас угощу кофе. Вы любите кофе?
— Спасибо, да.
— Знакомые говорят, что он у меня хорошо получается… Эй, Марек! — крикнул он, увидев выглянувшего из мастерской механика. — Подойди сюда!
Збигнев вручил механику ключи, объяснил, что нужно сделать, после чего, галантно расшаркавшись, пригласил клиентку пройти в свой кабинет, находившийся на втором этаже мастерской. Там усадил ее на диван, а сам принялся варить кофе, искоса бросая на гостью похотливые взгляды.
— Меня зовут Збигнев Пендраковский, — представился он. — А позвольте узнать ваше имя.
— Мирдза Троненбергс.
— Ах, какое красивое имя! У меня не было знакомых с таким именем. Я вообще впервые слышу такое, — кокетливо тараторил владелец мастерской.
— А у меня не было знакомых с именем Збигнев.
— Но слышать такое вам приходилось?
— Слышать, конечно, слышала.
— В свое время был такой знаменитый киноартист Збигнев Цыбульский… Самый лучший наш артист, и так нелепо погиб совсем молодым…
Он поставил перед Мирдзой чашечку кофе и сказал:
— С вашего позволения, я отлучусь на минуту. Узнаю у механика, что там с вашей машиной.
Когда он вышел, Мирдза преспокойно пила кофе, который в самом деле оказался хорошим, закурила. Она старалась не выдать своего волнения. Сейчас возможны два варианта. Или они сдуру быстро починят машину, постараются для красивой женщины блеснуть своим мастерством, или скажут, что ее нужно оставить… До вечера? Нет, это Збигневу мало что дает. Он надеется вечером где-нибудь ее напоить, завалиться с ней в койку. Значит, машину оставят как минимум на сутки. Иначе зачем ему вообще выходить сейчас к этому механику. Взял бы и вызвал его сюда.
Вернувшийся Пендраковский пытался изобразить сочувственное выражение лица, однако отсутствие артистических способностей помешало ему это сделать.
— К сожалению, пани Мирдза, вам придется оставить машину. Она будет готова только завтра. Там и маятник менять надо, и бачок для тормозной жидкости, и печку, иначе тосол вытечет, и почистить карбюратор…
Он перечислил еще несколько дефектов, среди которых, правда, был и тот, который общими усилиями причинили машине она и Андрей: барахлит электрическое реле.
Услышав приговор, женщина в ужасе схватилась за голову:
— Неужели будет готово только завтра?! А как быть сейчас? Как я доберусь до домика, который сняла? Он находится на другом конце города. Значит, придется добираться на такси. А я их терпеть не могу. И вы знаете почему? — спросила она и, не дожидаясь ответа, объяснила: — Потому что таксисты всегда ко мне пристают.
— Что вы говорите! — Пендраковский попытался сделать вид, что возмущен наглым поведением таксистов. — Тогда рисковать нельзя. Я сам отвезу вас, пани Мирдза.
— Очень признательна, но, право, мне неудобно отрывать вас от дела.
— Не берите в голову. Во-первых, кроме меня здесь есть кому принять клиентов. Во-вторых, по нашим масштабам, все не так уж и далеко. Поездка не отнимет много времени.
Последнюю фразу Пендраковский нарочно произнес не совсем уверенным тоном, что Мирдза поняла — он надеется, его отлучка затянется. Она же как раз и рассчитывала на его похотливые поползновения, поэтому на все его любезности отвечала многообещающими улыбками, донельзя распаляя владельца автосервиса. Поэтому до нужного места пан Збигнев домчался очень быстро, надо ковать железо, пока горячо.
Дома в этом месте стояли практически в лесу и не ограждались заборами. Пендраковский подъехал к самому крыльцу. Он похвалил Мирдзу за то, что она выбрала такой симпатичный домик и в таком уединенном месте. В ответ женщина поблагодарила его за то, что довез ее сюда.
— Может, вы хотите освежиться, чего-нибудь выпить?
— Вы толкаете меня на преступление, — засмеялся он. — В принципе, я за рулем не пью. Это мое кредо. Но ради вас я готов поступиться принципами.
— Не обязательно спиртное. Можно пить сок или кофе. Хотя такой хороший кофе, как у вас, пан Збигнев, мне приготовить не по силам. Что касается спиртного, то если вы торопитесь…
— Нет, нет, — торопливо сказал Пендраковский, — я готов выпить, а потом посидеть, пока спиртное не выветрится. Чтобы не попасть под хмельком в лапы полиции.
Он запер машину и вошел следом за Мирдзой в дом. Из небольшой прихожей они прошли в набитую мебелью комнату, где Пендраковского ожидал неприятный сюрприз: за дощатым столиком сидел молодой мужчина в джинсах и белой майке с короткими рукавами. Было видно, что это физически сильный человек — майка туго обтягивала его рельефные мышцы. Мужчина сидел на стуле с подлокотниками перед работающим телевизором и пил апельсиновый сок. Мирдза подошла к нему и чмокнула в макушку, сказав по-русски:
— Дорогой, сделай нам что-нибудь выпить. Пан Збигнев оказался настолько любезен, что согласился доставить меня домой.
Пендраковского прошиб холодный пот. Что за чертовщина — ехала из Испании одна, и вдруг появился какой-то мужчина. Правда, это еще не очень-то удивительно, такая женщина одна никогда не останется. Но почему она говорит по-русски, если сама живет в Латвии? А может, она вовсе не из Латвии, а из России? Уж мужчина-то наверняка оттуда. Надо мотать отсюда подобру-поздорову, пока не поздно. А то уж слишком откровенно заманивала меня сюда красотка, неспроста это.
Пан Збигнев криво улыбнулся:
— Не утруждайтесь, пожалуйста. Я поеду, не буду вам мешать.
— Не, не, не! — Мужчина вскочил со стула и подошел к Пендраковскому. — Это не дело! Куда это годится?! Только появились в доме и сразу уходить. Я не могу вас так отпустить. Ведь вы будете ремонтировать нашу машину?
Женщина сказала:
— Обещали сделать к завтрашнему утру.
— Вот видите! — воскликнул мужчина. — Вы нас просто балуете! Машину чините, заказчицу довезли в такую даль на своей и после этого не хотите поддерживать знакомство. Кажется, вы говорите по-русски?
— Говорю, — вяло подтвердил владелец автосервиса.
— Значит, должны знать и русские обычаи, во всяком случае, хорошие. Один из них такой — чтобы знакомство было удачным, его обмыть надо. — Мужчина протянул ему руку и представился: — Меня зовут Андрей.
Пендраковский неохотно, с угрюмым и напряженным видом протянул в ответ свою. Однако не успел ничего сказать, как Андрей мгновенно вывернул его руку так, что поляк с воплем свалился на колени. Его рука была заломлена таким образом, что при малейшем движении все тело пронизывала боль. Пан Збигнев громко застонал, словно раненый лось. Не давая ему прийти в себя, Андрей сильно ударил его ребром ладони по шее, после чего Пендраковский потерял сознание…
Когда он очнулся, то увидел, что находится на стуле с подлокотниками, том самом, на котором при их появлении сидел Андрей. Только если Андрей сидел на нем, удобно развалясь, у поляка были менее комфортные условия — его руки и ноги были прочно примотаны к стулу широкой липкой лентой.
Придя в себя, Пендраковский увидел, что Андрей открыл автомобильную аптечку из черного пластика. Порывшись среди упаковок и пузырьков с лекарствами, он достал какой-то сверток и развернул его. Там находились запаянная ампула и одноразовый шприц. Андрей бросил вопросительный взгляд на стоявшую возле двери Мирдзу, та утвердительно кивнула ему.
Когда Андрей стал набирать в шприц жидкость из ампулы, пан Збигнев напрягся с таким усилием, что, казалось, вот-вот вырвется из своих пут.
— Послушайте, кто вы такие?! Что вам от меня надо?! Вы незванные в нашей стране преступники! Напрасно вы думаете, что вам все сойдет с рук!
Свои проклятия он перемежал смачными польскими ругательствами.
— Если вы, пан Збигнев, не хотите, чтобы я залепил вам рот, успокойтесь и не дергайтесь. Собственно говоря, вы можете ответить на вопросы без всяких уколов. Но для этого нужно проявить добрую волю. Вы согласны на это?
— Чего вы хотите от меня?
— Во-первых, назовите людей из Москвы, которые давали вам заказы на приобретение определенных, точнее, самых дорогих марок машин.
Пендраковский молчал.
Андрей со шприцем в руках приблизился к нему:
— Назовете или будете молчать?
— Я этих людей знать не знаю. Они мне сами звонили, когда нужно.
— Ну, конечно. А вы не могли им позвонить. Может, вы и денег от них не получали? Работали из любви к искусству?
— Если вы все так хорошо знаете, зачем меня спрашиваете?
— А почему вы боитесь нам ответить? Если все нам расскажете, вам даже никто отомстить не сможет. Все потенциальные мстители и так-то живут далеко, а вскоре окажутся за решеткой. — Не дождавшись ответа, Корешков вздохнул: — Придется для ускорения процесса вкатить вам определенную дозу кое-какой жидкости. Да вы не пугайтесь — это неприятно, но не смертельно, вообще не опасно для здоровья. Через два дня и следов не останется.
Пендраковский разразился очередной порцией ругательств, на которые Андрей совершенно не реагировал — он сделал упертому пленнику укол в бицепс, после чего аккуратно завернул использованный шприц и ампулу в полиэтилен, который положил в аптечку.
— Не думайте, что это так просто сойдет с рук! — кричал пан Збигнев. — Брат сообщит об этом в полицию! Он знает, где я сейчас нахожусь.
Далее следовала череда польских ругательств, слыша которые Мирдза густо краснела. Андрей же их все равно не понимал. Он посмотрел на часы, а затем внимательно вгляделся в лицо Пендраковского. Поляк уже, что называется, поплыл. Бедняга стал похож на совершенно пьяного человека. Он еще по инерции продолжал ругаться, однако речь становилась все более сбивчивой. Корешков придвинул табуретку и сел напротив владельца автосервиса.
— Мирдза, включи магнитофон, — попросил он.
… После допроса Троненбергс и Корешков заехали в полицейское управление воеводства — попрощаться и поблагодарить за помощь. Ведь полицейские предоставили им машину, которую Мирдза могла оставить в мастерской Пендраковских. Не могла же она дать туда свою, потом, глядишь, не уедешь, во всяком случае вовремя. А полиция найдет способ, как завтра забрать у них свою, в крайнем случае скажет, что ее у них угнали. Пана Збигне-ва они тоже освободят из заточения, в котором он оставался после отъезда иностранных — латышки и русского — полицейских.
Андрей вел машину, сидевшая рядом Мирдза слушала через наушники диктофонную запись сделанного допроса. Прослушав одну-две фразы, она останавливала диктофон и записывала услышанное в блокнот. Иногда речь Пендраковского трудно было разобрать. Тогда Мирдза прокручивала ленту назад.
Когда она расшифровала всю запись, Корешков время от времени просил ее прочитать вслух тот либо иной ответ. Андрей помнил содержание допроса, письменный вариант делался для отчета начальству. Он же просто хотел убедиться в том, что правильно помнит сказанное, хотя оно, увы, не оправдало его ожиданий. Пендраковский выболтал все, что ему известно. Этих признаний было достаточно для местной полиции, чтобы посадить его за решетку, но отнюдь не достаточно для московской милиции и страхового агентства, чьи интересы он сейчас защищал. Не удалось узнать самого главного — кто непосредственно руководит этой разветвленной аферой, запустившей щупальцы в разных странах, втянувшей в свою орбиту десятки людей. Не удалось обнаружить никакого следа этого злодея. Ничего удивительного в этом нет. Когда в преступных сообществах задействовано много людей, всегда трудно установить их иерархию. Пока было ясно, что здесь действуют не меньше двадцати человек. Видимо, у Хозяина была правая рука, отвечающая за подбор кадров. Этот-то человек и связан с коми-пермяцкой колонией. На кого-то другого возложены функции по снабжению машинами. Такая троица составляет руководящее звено, и Хозяин здесь первый среди равных. За ними идет какой-нибудь «старший», тоже белая кость, он непосредственно общается с барыгами, связанными с заказчиками иномарок. Под «старшим» двое-трое «звеньевых», условно говоря, российский, польский и немецкий. В распоряжении каждого «звеньевого» имеются два-три «экипажа».
В Варшаву они опять не заехали, хотя поначалу намеревались. Уже было темно, осматривать город неинтересно. Тем более что оба изрядно устали, и им не терпелось доехать до отеля и, закрыв дверь номера на ключ, остаться вдвоем.
Еще по пути в Зелену Гуру они обратили внимание на симпатичный новенький мотель из красного кирпича. Глядя на него, легко было представить, какие здесь уютные комнаты, солидная деревянная мебель, толстые стены, благодаря которым не слышно соседей, а главное, они тебя не услышат. И то, что в постели Мирдза и Андрей говорили шепотом, объяснялось лишь тем, что такие слова не терпят чрезмерной громкости.