Правда, с годами взгляды Корешкова на отдых постепенно начали меняться. Насмотревшись за границей на их стиль жизни, он стал больше ценить компании, застольное общение, сдобренное алкоголем. Причем, как выяснилось, в отношении алкоголя Андрей всеяден: пил все, что попадалось под руку, естественно, не опускаясь при этом ниже какого-то уровня: политуру не пил, плохие вина тоже. Предпочитал крепкие напитки вроде виски и очень любил джин с тоником, ставил его в алкогольном рейтинге на первое место.
Перестройка, привившая россиянам новые формы досуга, была встречена Андреем одобрительно. Если есть возможность, пусть люди наслаждаются жизнью. Она должна быть разнообразной, комфортной. Пусть у людей не возникает проблем с тем, как провести свободный вечер. Если их труд хорошо оплачивается, имеют право и отдохнуть. Корешкова даже не возмущало появление многочисленных развлекательных центров, хотя сам азартные игры не выносил на дух. Считал, что деньги нужно только зарабатывать, а не надеяться на шальные.
Из развлекательных новаций Андрею пришлись по душе ночные клубы. Побывал в нескольких, как говорится, наиболее продвинутых, однако в конце концов остановился на самом скромном из них, под названием «Левиафан». В клубе не было ничего ни огромного, ни чудовищного, ни тем более морского. А библейское имя свое он, как выяснилось, получил по начальным буквам своих владельцев Левина и Афанасьева. Именно это заведение Андрей посещал регулярно, именно здесь считался завсегдатаем, получал какие-то бонусы и был для обслуживающего персонала своим человеком. Обслуга сквозь пальцы смотрела на шалости бывшего разведчика, принимавшие иной раз экстремальные формы.
Помимо Корешкова здесь имелись и другие завсегдатаи. Все они знакомы друг с другом, по крайней мере знали одноклубников в лицо. Это что касается мужчин. Женщины же здесь постоянно появлялись новые, видимо, это была забота работников «Лефиафана». Как появлялись, так и исчезали, мужчин подобная смена декораций вполне устраивала. Андрей тоже не собирался обременять себя длительными отношениями. Ему нравилось провести денек-другой с какой-либо красоткой, после чего легко расстаться, найдя в клубе новую симпатичную пассию. Здесь все посетительницы были симпатичные. Вот и сейчас с ним сидела эффектная брюнетка в блузке с глубоким вырезом и обтягивающей юбке. Она-то сидела, а сам Корешков, уже изрядно нагрузившись виски, лежал на диване, положив голову ей на колени. В помещении царил полумрак, утопленные в потолке светильники помогали разве что не натолкнуться на стены. Диванчик был узкий, низкий и овальный — окружал кофейный столик. На столике красовались стакан с ядовитого цвета голубоватым коктейлем и широкий стакан для виски. Девушка заботливо гладила Андрея по волосам. Глядя на эта пару со стороны, можно было подумать, что это давние влюбленные, и вряд ли какой-нибудь психолог предположит, что молодые люди познакомились час назад.
— Все, пора мотать домой, — громко сказал Андрей, переходя из лежачего положения в сидячее. — Завтра дел выше головы.
Корешков перехватил взгляд стоявшего возле дверей официанта и, ерничая, сделал вид, будто в левой руке держит калькулятор, а правой нажимает на нем кнопочки. Так он дал знак, что просит принести счет. Понятливо кивнув, официант скрылся в подсобке. Андрей, сдерживая зевоту, встал, допил свое виски, после чего снова уселся на диване и закурил.
— Неужели ты в таком виде сядешь за руль? — обеспокоенно спросила девушка.
— А что? Чем я плох?
— В том-то и дело, что хорош. Ты же пьян в лоскуты.
— Вот этого, милая моя, не надо. Не надо говорить так красиво и к тому же ошибочно. Да, маленько выпил. Но не до лоскутов. А ты случайно не в ГАИ работаешь?
— Нет, но с правилами вождения случайно знакома.
— Чтобы не показывать дурной пример молодежи, оставлю сегодня машину здесь и возьму такси. Ты остаешься в этом богоугодном заведении или тебя подбросить до дома?
Девушка не успела ответить — в это время подошел официант. Счет он принес по заграничному образцу: в толстой кожаной обложке. Корешков мельком взглянул на сумму и принялся доставать деньги, которые были рассованы по карманам пиджака и рубашки. На первый взгляд могло показаться, что деньги лежат как попало, однако Андрей прекрасно знал, где находятся тысячные бумажки, где пятисотрублевки, где стольники. Положив деньги в те же кожаные корочки, где лежал счет, он обнял девушку за плечи, и пара медленно направилась к выходу. На полпути Корешков остановился возле стойки и с преувеличенной церемонностью распрощался с барменом.
Стоянка перед клубом была освещена матовыми шарами на низких стойках и ограждена замысловатыми металлическими конструкциями, в которые были вмонтированы многочисленные керамические кашпо с живыми цветами. Ночь выдалась неожиданно теплой, вернее, сейчас было так же тепло, как днем.
— Итак, на чем мы остановились? — спросил Андрей и сам же ответил: — На том, как быть с тобой дальше. Здесь остаешься или подбросить тебя до дома?
Девушка, которую сейчас больше всего устроил бы третий вариант — поехать к Андрею, на какое-то время замешкалась с ответом. Поскольку Корешков молчал и другого варианта не предложил, то с едва заметным разочарованием произнесла:
— Довези меня до дома.
Выйдя за территорию клуба, они остановились на краю тротуара и принялись «голосовать». Как назло, машин на этой, в общем, глухой улочке было мало, а до трассы, где реально было бы поймать частника, идти далековато.
— У тебя сейчас такое лицо, как у падшего ангела, — сказала девушка.
От этих слов Корешков, казалось, протрезвел. Он строго взглянул на свою спутницу и вздохнул:
— Когда-то в молодости я оказался в Ленинграде. И вот в Петропавловском соборе экскурсовод сказал: «Наверху шпиля изображен ангел в натуральную величину». Ты, случаем, не его родственница? Тоже знаешь размеры ангелов и какие у них лица?
— У падших такие, как у тебя сейчас. Андрея это объяснение удовлетворило:
— Ну, это нормально. Я и есть падший ангел. Вроде других ребят из «Левиафана». У меня с ними общие ангельские проблемы: расшатанная нервная система и лихорадочный поиск способа побыстрей себя угробить.
— Поэтому ты так сильно пьешь? — укоризненно протянула девушка.
Нравоучительный тон новой знакомый не понравился Корешкову. Он и близким людям не позволял так обращаться с собой. Уж не слишком ли красотка о себе возомнила? Неужели она всерьез полагает, что может учить его уму-разуму?
В другое время Андрей в два счета поставил бы красотку на место. Однако сейчас у не было ни малейшего желания ссориться. Отправит эту дурочку домой и больше никогда не увидит.
Он достаточно миролюбиво проворковал:
— Я не пью, милая моя, я — горю.
Кажется, девчонка поняла, что в своем покровительственном тоне превысила пределы допустимого. Она кротко кивнула, мол, ответ понятен, и стала нетерпеливо смотреть на дорогу. Как назло, ни одной машины.
— Слушай, давай не будем ждать такси, — предложила девушка. — У меня есть права, я могу повести твою машину.
Корешков удивился:
— У тебя, крошка, имеются водительские права?
— Представь себе. Причем не первый год.
— Ишь ты! — засмеялся он пьяным смехом. — А я думал, ты дебютант. Так они что, эти права, они прямо при тебе? Или лежат где-нибудь дома, в заветной шкатулке? Или даже в несгораемом шкафу. Вместе с бриллиантовым колье, доставшимся в наследство от бабушки.
— Нет, у меня права с собой, в сумочке.
— Ага, вот тут как раз случайно оказался рояль в кустах. Ну, тогда действительно поедем. Какого рожна мы будем ждать у моря погоды?
Они вернулись на клубную стоянку. Там, среди десятка хороших иномарок, стояли бок о бок два одинаковых «Ранглера».
Корешков пьяно ухмыльнулся:
— Мой или слева, или справа. Но точно один из них. Знаешь, на каком мы поедем?
— На каком?
— На том, к которому подойдут мои ключи. — Он выудил из кармана ключи и хотел было нажать кнопку на брелоке сигнализации, как вдруг спрятал связку в карман. — Стоп, машина. Если ты сядешь за руль моей машины, значит, я должен написать тебе доверенность. Иначе гаишники тебя посчитают за угонщицу.
— Пьяный, пьяный, а соображаешь, — засмеялась девушка, и ее фамильярный тон задел Андрея. — Ты сейчас, небось, писать не в состоянии.
— Кто — я? — с наигранным возмущением спросил Корешков. — Сейчас увидишь, что рука моя тверда, а почерк по-прежнему каллиграфический. Подайте мне бумагу и стило!
Он достал ручку, порывшись по карманам, нашел какой-то листок бумаги.
— О! Страховочный бланк. Годится. Сейчас спроворим доверенность. — Андрей стал писать, бормоча: — Я, Корешков Андрей Дмитриевич, доверяю управлять принадлежащим мне транспортным средством Светлане… Как твое отчество?
— Александровна.
— Александровне… А фамилия?
— Лазебникова.
— Лазебниковой, — дописал он, после чего скомкал бумагу и швырнул ее в сторону.
— Ты чего? — надула губки Светлана.
— Все верно, душа моя. Мы поедем на такси. Ибо, если ты вдруг разобьешь «Ранглер», мой босс здорово расстроится. Станет рвать волосы на своей мудрой голове. Вот если я разобью, ему от этого ни холодно ни жарко — он получит законную страховку. Если же ты ее кокнешь — черта лысого шеф получит.
— Значит, это не твоя машина? — Девушка не могла скрыть своего разочарования.
— Нет, дорогуша. Если ты думаешь, что я здорово богатый парень, то жестоко заблуждаешься. Я беден, как синагогальная крыса. Машину мне дает фирма, она же оплачивает мои походы в ночной клуб, правда, частично.
В это время возле клуба остановилось такси, из которого вышла компания мужчин. Андрей тут же подбежал к водителю и протянул ему деньги:
— Шеф, отвези мою барышню домой.
— Куда это?
— Думаешь, я знаю? Куда скажет, туда и отвези. Наверное, живет где-нибудь в центре.
— Ну конечно, — скептически хмыкнул таксист. — Таких только в центре и не хватало.
— Тебе же, в принципе, все равно куда ехать.
— Хватит рассусоливать. Пускай садится. Корешков усадил девушку в машину, захлопнул дверь и помахал вслед ручкой. И тут он почувствовал, до чего сильно устал за сегодняшний день. Даже если бы сейчас подвернулось такси, то нужно полчаса ехать, потом дойти до подъезда, подняться в квартиру, открыть ее… На все это уже не осталось сил.
Андрей дошел до своей машины, забравшись в нее, поудобней улегся на заднем сиденье и буквально провалился в сон.
Глава 8 На встречных курсах
Перестройка, привившая россиянам новые формы досуга, была встречена Андреем одобрительно. Если есть возможность, пусть люди наслаждаются жизнью. Она должна быть разнообразной, комфортной. Пусть у людей не возникает проблем с тем, как провести свободный вечер. Если их труд хорошо оплачивается, имеют право и отдохнуть. Корешкова даже не возмущало появление многочисленных развлекательных центров, хотя сам азартные игры не выносил на дух. Считал, что деньги нужно только зарабатывать, а не надеяться на шальные.
Из развлекательных новаций Андрею пришлись по душе ночные клубы. Побывал в нескольких, как говорится, наиболее продвинутых, однако в конце концов остановился на самом скромном из них, под названием «Левиафан». В клубе не было ничего ни огромного, ни чудовищного, ни тем более морского. А библейское имя свое он, как выяснилось, получил по начальным буквам своих владельцев Левина и Афанасьева. Именно это заведение Андрей посещал регулярно, именно здесь считался завсегдатаем, получал какие-то бонусы и был для обслуживающего персонала своим человеком. Обслуга сквозь пальцы смотрела на шалости бывшего разведчика, принимавшие иной раз экстремальные формы.
Помимо Корешкова здесь имелись и другие завсегдатаи. Все они знакомы друг с другом, по крайней мере знали одноклубников в лицо. Это что касается мужчин. Женщины же здесь постоянно появлялись новые, видимо, это была забота работников «Лефиафана». Как появлялись, так и исчезали, мужчин подобная смена декораций вполне устраивала. Андрей тоже не собирался обременять себя длительными отношениями. Ему нравилось провести денек-другой с какой-либо красоткой, после чего легко расстаться, найдя в клубе новую симпатичную пассию. Здесь все посетительницы были симпатичные. Вот и сейчас с ним сидела эффектная брюнетка в блузке с глубоким вырезом и обтягивающей юбке. Она-то сидела, а сам Корешков, уже изрядно нагрузившись виски, лежал на диване, положив голову ей на колени. В помещении царил полумрак, утопленные в потолке светильники помогали разве что не натолкнуться на стены. Диванчик был узкий, низкий и овальный — окружал кофейный столик. На столике красовались стакан с ядовитого цвета голубоватым коктейлем и широкий стакан для виски. Девушка заботливо гладила Андрея по волосам. Глядя на эта пару со стороны, можно было подумать, что это давние влюбленные, и вряд ли какой-нибудь психолог предположит, что молодые люди познакомились час назад.
— Все, пора мотать домой, — громко сказал Андрей, переходя из лежачего положения в сидячее. — Завтра дел выше головы.
Корешков перехватил взгляд стоявшего возле дверей официанта и, ерничая, сделал вид, будто в левой руке держит калькулятор, а правой нажимает на нем кнопочки. Так он дал знак, что просит принести счет. Понятливо кивнув, официант скрылся в подсобке. Андрей, сдерживая зевоту, встал, допил свое виски, после чего снова уселся на диване и закурил.
— Неужели ты в таком виде сядешь за руль? — обеспокоенно спросила девушка.
— А что? Чем я плох?
— В том-то и дело, что хорош. Ты же пьян в лоскуты.
— Вот этого, милая моя, не надо. Не надо говорить так красиво и к тому же ошибочно. Да, маленько выпил. Но не до лоскутов. А ты случайно не в ГАИ работаешь?
— Нет, но с правилами вождения случайно знакома.
— Чтобы не показывать дурной пример молодежи, оставлю сегодня машину здесь и возьму такси. Ты остаешься в этом богоугодном заведении или тебя подбросить до дома?
Девушка не успела ответить — в это время подошел официант. Счет он принес по заграничному образцу: в толстой кожаной обложке. Корешков мельком взглянул на сумму и принялся доставать деньги, которые были рассованы по карманам пиджака и рубашки. На первый взгляд могло показаться, что деньги лежат как попало, однако Андрей прекрасно знал, где находятся тысячные бумажки, где пятисотрублевки, где стольники. Положив деньги в те же кожаные корочки, где лежал счет, он обнял девушку за плечи, и пара медленно направилась к выходу. На полпути Корешков остановился возле стойки и с преувеличенной церемонностью распрощался с барменом.
Стоянка перед клубом была освещена матовыми шарами на низких стойках и ограждена замысловатыми металлическими конструкциями, в которые были вмонтированы многочисленные керамические кашпо с живыми цветами. Ночь выдалась неожиданно теплой, вернее, сейчас было так же тепло, как днем.
— Итак, на чем мы остановились? — спросил Андрей и сам же ответил: — На том, как быть с тобой дальше. Здесь остаешься или подбросить тебя до дома?
Девушка, которую сейчас больше всего устроил бы третий вариант — поехать к Андрею, на какое-то время замешкалась с ответом. Поскольку Корешков молчал и другого варианта не предложил, то с едва заметным разочарованием произнесла:
— Довези меня до дома.
Выйдя за территорию клуба, они остановились на краю тротуара и принялись «голосовать». Как назло, машин на этой, в общем, глухой улочке было мало, а до трассы, где реально было бы поймать частника, идти далековато.
— У тебя сейчас такое лицо, как у падшего ангела, — сказала девушка.
От этих слов Корешков, казалось, протрезвел. Он строго взглянул на свою спутницу и вздохнул:
— Когда-то в молодости я оказался в Ленинграде. И вот в Петропавловском соборе экскурсовод сказал: «Наверху шпиля изображен ангел в натуральную величину». Ты, случаем, не его родственница? Тоже знаешь размеры ангелов и какие у них лица?
— У падших такие, как у тебя сейчас. Андрея это объяснение удовлетворило:
— Ну, это нормально. Я и есть падший ангел. Вроде других ребят из «Левиафана». У меня с ними общие ангельские проблемы: расшатанная нервная система и лихорадочный поиск способа побыстрей себя угробить.
— Поэтому ты так сильно пьешь? — укоризненно протянула девушка.
Нравоучительный тон новой знакомый не понравился Корешкову. Он и близким людям не позволял так обращаться с собой. Уж не слишком ли красотка о себе возомнила? Неужели она всерьез полагает, что может учить его уму-разуму?
В другое время Андрей в два счета поставил бы красотку на место. Однако сейчас у не было ни малейшего желания ссориться. Отправит эту дурочку домой и больше никогда не увидит.
Он достаточно миролюбиво проворковал:
— Я не пью, милая моя, я — горю.
Кажется, девчонка поняла, что в своем покровительственном тоне превысила пределы допустимого. Она кротко кивнула, мол, ответ понятен, и стала нетерпеливо смотреть на дорогу. Как назло, ни одной машины.
— Слушай, давай не будем ждать такси, — предложила девушка. — У меня есть права, я могу повести твою машину.
Корешков удивился:
— У тебя, крошка, имеются водительские права?
— Представь себе. Причем не первый год.
— Ишь ты! — засмеялся он пьяным смехом. — А я думал, ты дебютант. Так они что, эти права, они прямо при тебе? Или лежат где-нибудь дома, в заветной шкатулке? Или даже в несгораемом шкафу. Вместе с бриллиантовым колье, доставшимся в наследство от бабушки.
— Нет, у меня права с собой, в сумочке.
— Ага, вот тут как раз случайно оказался рояль в кустах. Ну, тогда действительно поедем. Какого рожна мы будем ждать у моря погоды?
Они вернулись на клубную стоянку. Там, среди десятка хороших иномарок, стояли бок о бок два одинаковых «Ранглера».
Корешков пьяно ухмыльнулся:
— Мой или слева, или справа. Но точно один из них. Знаешь, на каком мы поедем?
— На каком?
— На том, к которому подойдут мои ключи. — Он выудил из кармана ключи и хотел было нажать кнопку на брелоке сигнализации, как вдруг спрятал связку в карман. — Стоп, машина. Если ты сядешь за руль моей машины, значит, я должен написать тебе доверенность. Иначе гаишники тебя посчитают за угонщицу.
— Пьяный, пьяный, а соображаешь, — засмеялась девушка, и ее фамильярный тон задел Андрея. — Ты сейчас, небось, писать не в состоянии.
— Кто — я? — с наигранным возмущением спросил Корешков. — Сейчас увидишь, что рука моя тверда, а почерк по-прежнему каллиграфический. Подайте мне бумагу и стило!
Он достал ручку, порывшись по карманам, нашел какой-то листок бумаги.
— О! Страховочный бланк. Годится. Сейчас спроворим доверенность. — Андрей стал писать, бормоча: — Я, Корешков Андрей Дмитриевич, доверяю управлять принадлежащим мне транспортным средством Светлане… Как твое отчество?
— Александровна.
— Александровне… А фамилия?
— Лазебникова.
— Лазебниковой, — дописал он, после чего скомкал бумагу и швырнул ее в сторону.
— Ты чего? — надула губки Светлана.
— Все верно, душа моя. Мы поедем на такси. Ибо, если ты вдруг разобьешь «Ранглер», мой босс здорово расстроится. Станет рвать волосы на своей мудрой голове. Вот если я разобью, ему от этого ни холодно ни жарко — он получит законную страховку. Если же ты ее кокнешь — черта лысого шеф получит.
— Значит, это не твоя машина? — Девушка не могла скрыть своего разочарования.
— Нет, дорогуша. Если ты думаешь, что я здорово богатый парень, то жестоко заблуждаешься. Я беден, как синагогальная крыса. Машину мне дает фирма, она же оплачивает мои походы в ночной клуб, правда, частично.
В это время возле клуба остановилось такси, из которого вышла компания мужчин. Андрей тут же подбежал к водителю и протянул ему деньги:
— Шеф, отвези мою барышню домой.
— Куда это?
— Думаешь, я знаю? Куда скажет, туда и отвези. Наверное, живет где-нибудь в центре.
— Ну конечно, — скептически хмыкнул таксист. — Таких только в центре и не хватало.
— Тебе же, в принципе, все равно куда ехать.
— Хватит рассусоливать. Пускай садится. Корешков усадил девушку в машину, захлопнул дверь и помахал вслед ручкой. И тут он почувствовал, до чего сильно устал за сегодняшний день. Даже если бы сейчас подвернулось такси, то нужно полчаса ехать, потом дойти до подъезда, подняться в квартиру, открыть ее… На все это уже не осталось сил.
Андрей дошел до своей машины, забравшись в нее, поудобней улегся на заднем сиденье и буквально провалился в сон.
Глава 8 На встречных курсах
«Где-то сейчас находится мой красавец „БМВ“? — беспрестанно вспоминал угнанный автомобиль Генрих Фюнфман. — Может, его вообще больше нет на свете? Разобрали на запчасти, которые приспособили по разным машинам». Ан нет, его «БМВ» был в полном порядке. Увидеть же его Генрих мог бы, окажись он сейчас в польском курортном городке Зелена Гура. Именно туда доставила его фура с эмблемой известной фирмы, занимающейся международными автоперевозками. Фура остановилась перед автосервисом братьев Пендраковских, «БМВ» Фюнфмана не мешкая выгрузили и загнали в дальний угол ангара.
Збигнев довольно потирал руки: на эту машину давно был заказ из Москвы. Пендраковскому уже сообщили оттуда, какие следует сделать номера двигателя и шасси. Значит, в цепочке задействованы многие звенья, все рассчитано, оформлено в поддельных документах. Теперь никаких накладок не должно произойти, и московские коллеги Пендраковских не подведут.
Отдав листок с нужными номерами механику, Збигнев прошел в кабинет младшего брата, где тот, как всегда, сидел за компьютером и составлял документы, необходимые для проезда «БМВ» по польской территории. У Генрика был предельно кислый вид — он второй день маялся зубами. Завидев брата, он спросил:
— Збышек, русские за последний раз нам заплатили?
— Можешь не беспокоиться. Деньги присланы, — ответил Збигнев. Он думал, что брат сейчас больше всего заинтересован в том, чтобы иметь возможность лечиться у хорошего стоматолога. Здоровье — дело серьезное, тут нельзя экономить. Однако, кроме зубной боли, Генрика тяготила и другая проблема.
— Слушай, Збышек, может, мы расплюемся с этими русскими? — сказал он. — Надоели хуже горький редьки.
Брат пожелал узнать причины подобного демарша.
— Понимаешь, меня напрягает иметь столь серьезные дела с человеком, которого мы отродясь не видели. Не люблю я этого. Что за фантом этот Хозяин, черт его побери?! Никто его сроду в глаза не видел.
— Сам не знаю, — признался старший, — но мне это безразлично.
— А мне нет! Может, это провокатор, может, сотрудник милиции, который в любой момент может запрятать нас в каталажку.
— Раз он живет в Москве, нам трудно с ним общаться. Да это и не нужно. Я, например, даже доволен, что мне не нужно с ним общаться. Те парни, которые месяц назад приезжали за «Мерседесом», тоже его никогда не видели. Они рассказывали, что Вершинин общается с Хозяином и боится его пуще дьявола. Говорит, если кто-нибудь начнет что-то делать поперек воли Хозяина, тому несдобровать.
Генрик поморщился:
— Неужели мы обязаны жить по указке какого-то российского хмыря? Можем закрыть нашу фирму и открыть другую. Переехать, в конце концов.
— Куда?! — прокричал старший. — У него, говорят, такие длинные руки, что не только в Польше, а по всему миру достанет. От него разве что на Луне спрячешься.
— Ну, на Луну-то переезжать у меня нет никакого желания, — кисло улыбнулся Генрик. — Придется терпеть. Будем надеяться на лучшее — что его либо арестуют, либо пристрелят.
От вчерашнего хмеля и следа не осталось. Корешков был снова бодр и полон сил, что очень кстати — сегодня ему необходимо быть в хорошей форме, поскольку предстоит одна не шибко приятная деловая встреча. Но до начала встречи нужно успеть съездить домой и начать день с привычного ритуала: душ, бритье, легкий завтрак, выбор костюма. Последнюю из этих процедур Андрей закончил в четверть одиннадцатого. Очень хорошо. Примерно через полчаса приедет в салон, к тому времени владелец должен быть там.
Расчет Корешкова оказался на удивление верным. Первый оказавшийся на его пути охранник подтвердил, что Вадим Сергеевич уже приехал, и объяснил, где находится его кабинет. Андрей поднялся на второй этаж и дошел, как было сказано, до конца коридора. Табличка на дверях гласила, что официальная должность владельца «генеральный директор». У Потоцкого были какие-то посетители, пришлось подождать, правда, не слишком долго, что-то около десяти минут. Наконец посетители вышли, и Андрей сразу юркнул в кабинет.
За столом сидел холеный мужчина лет сорока. У него было загорелое лицо с тонкими усиками, чуть вьющиеся волосы набриолинены и зачесаны назад, на висках седина. Появление незнакомого посетителя не удивило Потоцкого: как раз знакомые сюда ходили редко, а больше всякие жалобщики, жертвы неудачных покупок.
— Господин Потоцкий, я сотрудник страховой компании «Атлант» Андрей Дмитриевич Корешков, — представился посетитель и вручил директору свою визитную карточку.
Тот, не читая, положил ее в стоявший на столе металлический кубок, наполненный другими визитками, и буркнул:
— Премного благодарен, только я не нуждаюсь в услугах вашей компании.
— Очевидно, услуги других страховщиков вам тоже без особой надобности?
— Пожалуй, так.
— Позволите присесть? — спросил Андрей.
— Вы что — не по поводу страховки?
— Да, Вадим Сергеевич, я не страховой агент, — сказал Корешков, садясь. — В «Атланте» я работаю начальником отдела собственных расследований.
— Собственных расследований? — переспросил Потоцкий и покачал головой. — Звучит солидно. Это что-то вроде частного сыска, получается?
— Служба собственной безопасности.
— Собственной. Я и говорю — частное расследование. К нам каким ветром занесло, если не секрет?
— Вот расследовательским и занесло, — улыбнулся Корешков.
— Конкретней, пожалуйста. Мне, знаете ли, некогда шарады разгадывать. Да я и не любитель.
— Можно и конкретней. Значит, так, Вадим Сергеевич. У нашей клиентки угнали машину, недавно купленную в вашем салоне. Черный «Рендж-ровер» этого года выпуска. Вы его помните?
Директор смотрел на него немигающим взором. Наконец после мхатовской паузы он спросил:
— Вы в самом деле полагаете, что я могу помнить все машины, которыми торгует наш салон?
— Во всяком случае, очень на это надеюсь. Потоцкий бросил взгляд на только что полученную визитку.
— Андрей Дмитриевич, я продал машину, и остальное меня не касается. Угнали — не угнали. Это меня не колышет. Не хватало еще, чтобы я следил за их сохранностью. Так что, будьте здоровы. Не отнимайте у меня время.
— Уважаемый Вадим Сергеевич, я только прошу помочь мне. Даже готов оплатить время, которое вы потратите на разговор со мной.
На лице директора заходили желваки, глаза прищурились:
— Я вам не ночная бабочка с почасовой оплатой. Убирайтесь, пока я не вызвал охрану.
— До чего же вы негостеприимны, — укоризненно произнес Корешков, вставая. — Мечтал сказать на прощание, что рад с вами познакомиться. А получил от вас такой афронт. Ну да ничего, ничего страшного. Мы с вами еще увидимся…
Выйдя из кабинета, Андрей сразу же направился к сидевшему возле входа охраннику. Его предположения оправдались — на конторке зазвенел внутренний телефон. Охранник взял трубку, послушал и, найдя глазами Корешкова, понятливо кивнул невидимому собеседнику. Значит, владелец боится, что я поговорю с кем-нибудь из сотрудников, просит последить. Зачем же я буду подводить людей? Поговорю как-нибудь в другой раз.
Вершинин был явно выраженный «жаворонок» — в какое бы время ни лег, обязательно вставал ни свет ни заря. Это у него с младенческих лет. Потом уже сам смеялся: «Лучшие годы проходят, а я не сплю». Вот аппетит у него разыгрывался не сразу. Дома ничего не ел, а сейчас сразу потребовал его накормить. Съел не только отбивную, но даже борщ, это утром-то. Правда, плотная еда отнюдь не улучшила его настроения.
Святковская тоже последнее время ходила как в воду опущенная. На все требования Надежды выплатить страховку в «Атланте» ей отказали и менеджер, и начальник отдела, и заместитель директора. Вершинин ужасно нервничал, велел ей идти к генеральному директору. Святковская отказывалась, мол, никакого толка от такого визита не будет. Директор скажет то же самое, что и его подчиненные.
— Не обязательно, — горячился Борис. — Эти пешки боятся принять самостоятельное решение. Каждый страшится недовольства начальства, неровен час уволят. А директор что хочет, то сделает, никто ему не указ. Своя рука владыка. Если не хочешь идти одна, пойдем вместе. Может, ты вообще говоришь что-нибудь не то, поэтому тебе и отказывают.
— Не глупей тебя, — огрызнулась Надежда. — Что надо, то и говорю.
— Значит, говоришь не тем людям. Поехали к директору.
— Когда? Прямо сейчас? — удивилась Надежда.
— А что резину тянуть! Сегодня пятница. По субботам и воскресеньям такая публика обычно оттягивается на дачах. Сама понимаешь, нам время дорого. Одевайся.
Надежда оделась, что называется, простенько и со вкусом — бежевая тонкая блузка и джинсовый костюмчик: пиджак и брюки. Вершинин остался доволен ее видом, однако девушка его похвалу пропустила мимо ушей. Она настолько была встревожена возней вокруг последней страховки, что ничто не доставляло ей радость. Только одна мысль в голове — скорей бы кончилась эта канитель.
По пути, в машине, они несколько раз пререкались. Борис верил в успех встречи с директором, Надежда рисовала мрачные перспективы и в конце концов оказалась права.
Черевченко был готов к их появлению. Позавчера Андрей сказал ему: «Попомни мое слово, через день-другой эта Святковская обязательно придет к тебе. Возможно, не одна. Эти аферисты почувствовали, что денежки уплывают из рук, и теперь предпримут максимум усилий для их спасения. Без разговора с тобой тут не обойтись».
Алексей Степанович принял Надежду и Вершинина с видом человека, привыкшего к подобным просьбам.
— Поймите, наше агентство не отказывается от своих обязательств, — заученно говорил он. — Однако по условиям контракта — это обязательный пункт — у нас есть время, в течение которого угнанная машина может быть найдена и возвращена вам.
— Да ладно, — отмахнулся Вершинин, — вы голову нам не морочьте. Это все отговорки.
— Почему же? Говорю же вам, это все зафиксировано в контракте, который, кстати, собственноручно подписан госпожой Святковской.
— Эти бюрократические бумажки никто не читает, — продолжал Борис. — К тому же они написаны таким бюрократическим языком, что в них ни черта не поймешь.
— Вот как раз это место написано вполне доходчиво, — возразил директор, однако Вершинин его уже не слушал.
— Значит, так, — решительно произнес он. — Если через неделю, в следующую пятницу, денег не будет, мы обратимся к адвокату и подадим в суд.
Черевченко пожал плечами:
— Это ваше право. Можете даже не ждать до следующей пятницы.
Выйдя из салона, Надежда первым делом лихорадочно закурила, ей было необходимо успокоиться. Вершинин тоже не находил себе места, делал зверские глаза:
— Вот суки поганые! Не хотят платить.
— Первый раз такой облом, — сказала она.
— Может, этот их сыщик, который к тебе домой приходил, что-то раскопал.
— Что именно?
— Откуда я знаю?…
— Только не вздумай валить на меня. У меня тут не самая заметная роль.
В это время раздался сигнал мобильника, сообщивший о получении эсэмэски. Достав из кармана куртки аппарат, Вершинин открыл сообщение, прочитал, после чего и без того мрачное лицо стало совсем унылым. Он бросил на Надежду странный взгляд, и девушка догадалась, что сообщение касалось ее.
— Хозяин? — спросила Надежда.
— Он самый.
— Что написал?
— Много будешь знать, скоро состаришься… Ладно, не хочу тебя расстраивать раньше времени. Завтра увидимся, тогда поговорим. Сейчас, Надь, у меня дела, еду аккурат в другую сторону от твоего дома. Ты уж возьми такси. Пока. Созвонимся.
Небрежно махнув рукой, он пошел к своей машине. Надежда смотрела ему вслед с удивлением и беспокойством. Когда «Ауди» Вершинина уехала, Святковская выбросила докуренную сигарету и закурила новую.
— Раз Тамара на даче, ты с чистой совестью можешь болтаться по ночам где угодно.
— Ой, да не люблю я эти тусовочные заведения. Все-то там слишком чопорно — и публика, и официанты. Может, лучше опять посидим у меня?
— Так мы уже сидели у тебя.
— Ну и что с того? — удивился Багрянцев. — Можно же еще раз.
— Второй раз нельзя.
— Почему?
— Потому что все заготовленные Тамарой продукты мы практически съели, а ты не настолько хозяйственный мужик, чтобы пойти в магазин и купить новые. В клубе же мы по крайней мере не останемся голодными, — объяснил Андрей серьезным тоном. Багрянцев рассмеялся и согласился.
Как всегда, по понедельникам в «Левиафане» не было ни стриптиз-шоу, ни джаза, поэтому посетителей мало. Друзья заняли столик возле стены, заказали виски и закуску.
— Ну, что тебе удалось выяснить за последние дни? — спросил Багрянцев.
— Кроме Надежды Святковской в деле участвуют еще Борис Станиславович Вершинин, о котором я тебе уже рассказывал, и некая Галина Фунтикова, которая в январе уже получила страховку в одной компании на весьма солидную сумму — тридцать тысяч долларов.
— Фунтикова тоже безработная?
— Представь себе, нет. Работает на мелкой должности — продавщицей в продовольственном магазинчике возле дома Святковской.
Некоторое время Багрянцев молчал, машинально постукивая пальцами по краешку стола, потом спросил:
— Как ты думаешь, кто в этой милой компании за главного?
— Почти уверен, что среди тех, кого мы успели узнать, Потоцкий. Ведь все машины были куплены в его салоне. А наш «Рендж-ровер» вообще был куплен дважды. Сначала Вершининым, а потом Святковской.
— Ну, ясный перец, — кивнул Сергей и лукаво посмотрел на Корешкова: — Насколько я тебя знаю, чтоб ты, подозревая человека в масштабной преступной деятельности, да не пообщался с ним лично… Быть такого не может. Не доверяешь ты своей интуиции. Андрей рассмеялся:
— Конечно, общался. Как раз сегодня первый раз и пока — единственный.
Збигнев довольно потирал руки: на эту машину давно был заказ из Москвы. Пендраковскому уже сообщили оттуда, какие следует сделать номера двигателя и шасси. Значит, в цепочке задействованы многие звенья, все рассчитано, оформлено в поддельных документах. Теперь никаких накладок не должно произойти, и московские коллеги Пендраковских не подведут.
Отдав листок с нужными номерами механику, Збигнев прошел в кабинет младшего брата, где тот, как всегда, сидел за компьютером и составлял документы, необходимые для проезда «БМВ» по польской территории. У Генрика был предельно кислый вид — он второй день маялся зубами. Завидев брата, он спросил:
— Збышек, русские за последний раз нам заплатили?
— Можешь не беспокоиться. Деньги присланы, — ответил Збигнев. Он думал, что брат сейчас больше всего заинтересован в том, чтобы иметь возможность лечиться у хорошего стоматолога. Здоровье — дело серьезное, тут нельзя экономить. Однако, кроме зубной боли, Генрика тяготила и другая проблема.
— Слушай, Збышек, может, мы расплюемся с этими русскими? — сказал он. — Надоели хуже горький редьки.
Брат пожелал узнать причины подобного демарша.
— Понимаешь, меня напрягает иметь столь серьезные дела с человеком, которого мы отродясь не видели. Не люблю я этого. Что за фантом этот Хозяин, черт его побери?! Никто его сроду в глаза не видел.
— Сам не знаю, — признался старший, — но мне это безразлично.
— А мне нет! Может, это провокатор, может, сотрудник милиции, который в любой момент может запрятать нас в каталажку.
— Раз он живет в Москве, нам трудно с ним общаться. Да это и не нужно. Я, например, даже доволен, что мне не нужно с ним общаться. Те парни, которые месяц назад приезжали за «Мерседесом», тоже его никогда не видели. Они рассказывали, что Вершинин общается с Хозяином и боится его пуще дьявола. Говорит, если кто-нибудь начнет что-то делать поперек воли Хозяина, тому несдобровать.
Генрик поморщился:
— Неужели мы обязаны жить по указке какого-то российского хмыря? Можем закрыть нашу фирму и открыть другую. Переехать, в конце концов.
— Куда?! — прокричал старший. — У него, говорят, такие длинные руки, что не только в Польше, а по всему миру достанет. От него разве что на Луне спрячешься.
— Ну, на Луну-то переезжать у меня нет никакого желания, — кисло улыбнулся Генрик. — Придется терпеть. Будем надеяться на лучшее — что его либо арестуют, либо пристрелят.
* * *
Проснувшись утром в машине, Андрей не сразу сообразил, где он находится. Лишь когда увидел через переднее стекло вывеску «Левиафана», дошло. Припомнив же подробности вчерашнего вечера, точнее, ночи, весело рассмеялся. Хорошо проводит свой досуг один из ведущих сотрудников известного на всю страну страхового агентства. Как всегда при пробуждении, Андрей сделал традиционное разминочное упражнение ногами, «велосипед», после чего вышел из машины.От вчерашнего хмеля и следа не осталось. Корешков был снова бодр и полон сил, что очень кстати — сегодня ему необходимо быть в хорошей форме, поскольку предстоит одна не шибко приятная деловая встреча. Но до начала встречи нужно успеть съездить домой и начать день с привычного ритуала: душ, бритье, легкий завтрак, выбор костюма. Последнюю из этих процедур Андрей закончил в четверть одиннадцатого. Очень хорошо. Примерно через полчаса приедет в салон, к тому времени владелец должен быть там.
Расчет Корешкова оказался на удивление верным. Первый оказавшийся на его пути охранник подтвердил, что Вадим Сергеевич уже приехал, и объяснил, где находится его кабинет. Андрей поднялся на второй этаж и дошел, как было сказано, до конца коридора. Табличка на дверях гласила, что официальная должность владельца «генеральный директор». У Потоцкого были какие-то посетители, пришлось подождать, правда, не слишком долго, что-то около десяти минут. Наконец посетители вышли, и Андрей сразу юркнул в кабинет.
За столом сидел холеный мужчина лет сорока. У него было загорелое лицо с тонкими усиками, чуть вьющиеся волосы набриолинены и зачесаны назад, на висках седина. Появление незнакомого посетителя не удивило Потоцкого: как раз знакомые сюда ходили редко, а больше всякие жалобщики, жертвы неудачных покупок.
— Господин Потоцкий, я сотрудник страховой компании «Атлант» Андрей Дмитриевич Корешков, — представился посетитель и вручил директору свою визитную карточку.
Тот, не читая, положил ее в стоявший на столе металлический кубок, наполненный другими визитками, и буркнул:
— Премного благодарен, только я не нуждаюсь в услугах вашей компании.
— Очевидно, услуги других страховщиков вам тоже без особой надобности?
— Пожалуй, так.
— Позволите присесть? — спросил Андрей.
— Вы что — не по поводу страховки?
— Да, Вадим Сергеевич, я не страховой агент, — сказал Корешков, садясь. — В «Атланте» я работаю начальником отдела собственных расследований.
— Собственных расследований? — переспросил Потоцкий и покачал головой. — Звучит солидно. Это что-то вроде частного сыска, получается?
— Служба собственной безопасности.
— Собственной. Я и говорю — частное расследование. К нам каким ветром занесло, если не секрет?
— Вот расследовательским и занесло, — улыбнулся Корешков.
— Конкретней, пожалуйста. Мне, знаете ли, некогда шарады разгадывать. Да я и не любитель.
— Можно и конкретней. Значит, так, Вадим Сергеевич. У нашей клиентки угнали машину, недавно купленную в вашем салоне. Черный «Рендж-ровер» этого года выпуска. Вы его помните?
Директор смотрел на него немигающим взором. Наконец после мхатовской паузы он спросил:
— Вы в самом деле полагаете, что я могу помнить все машины, которыми торгует наш салон?
— Во всяком случае, очень на это надеюсь. Потоцкий бросил взгляд на только что полученную визитку.
— Андрей Дмитриевич, я продал машину, и остальное меня не касается. Угнали — не угнали. Это меня не колышет. Не хватало еще, чтобы я следил за их сохранностью. Так что, будьте здоровы. Не отнимайте у меня время.
— Уважаемый Вадим Сергеевич, я только прошу помочь мне. Даже готов оплатить время, которое вы потратите на разговор со мной.
На лице директора заходили желваки, глаза прищурились:
— Я вам не ночная бабочка с почасовой оплатой. Убирайтесь, пока я не вызвал охрану.
— До чего же вы негостеприимны, — укоризненно произнес Корешков, вставая. — Мечтал сказать на прощание, что рад с вами познакомиться. А получил от вас такой афронт. Ну да ничего, ничего страшного. Мы с вами еще увидимся…
Выйдя из кабинета, Андрей сразу же направился к сидевшему возле входа охраннику. Его предположения оправдались — на конторке зазвенел внутренний телефон. Охранник взял трубку, послушал и, найдя глазами Корешкова, понятливо кивнул невидимому собеседнику. Значит, владелец боится, что я поговорю с кем-нибудь из сотрудников, просит последить. Зачем же я буду подводить людей? Поговорю как-нибудь в другой раз.
* * *
Рано утром Борис приехал к Надежде.Вершинин был явно выраженный «жаворонок» — в какое бы время ни лег, обязательно вставал ни свет ни заря. Это у него с младенческих лет. Потом уже сам смеялся: «Лучшие годы проходят, а я не сплю». Вот аппетит у него разыгрывался не сразу. Дома ничего не ел, а сейчас сразу потребовал его накормить. Съел не только отбивную, но даже борщ, это утром-то. Правда, плотная еда отнюдь не улучшила его настроения.
Святковская тоже последнее время ходила как в воду опущенная. На все требования Надежды выплатить страховку в «Атланте» ей отказали и менеджер, и начальник отдела, и заместитель директора. Вершинин ужасно нервничал, велел ей идти к генеральному директору. Святковская отказывалась, мол, никакого толка от такого визита не будет. Директор скажет то же самое, что и его подчиненные.
— Не обязательно, — горячился Борис. — Эти пешки боятся принять самостоятельное решение. Каждый страшится недовольства начальства, неровен час уволят. А директор что хочет, то сделает, никто ему не указ. Своя рука владыка. Если не хочешь идти одна, пойдем вместе. Может, ты вообще говоришь что-нибудь не то, поэтому тебе и отказывают.
— Не глупей тебя, — огрызнулась Надежда. — Что надо, то и говорю.
— Значит, говоришь не тем людям. Поехали к директору.
— Когда? Прямо сейчас? — удивилась Надежда.
— А что резину тянуть! Сегодня пятница. По субботам и воскресеньям такая публика обычно оттягивается на дачах. Сама понимаешь, нам время дорого. Одевайся.
Надежда оделась, что называется, простенько и со вкусом — бежевая тонкая блузка и джинсовый костюмчик: пиджак и брюки. Вершинин остался доволен ее видом, однако девушка его похвалу пропустила мимо ушей. Она настолько была встревожена возней вокруг последней страховки, что ничто не доставляло ей радость. Только одна мысль в голове — скорей бы кончилась эта канитель.
По пути, в машине, они несколько раз пререкались. Борис верил в успех встречи с директором, Надежда рисовала мрачные перспективы и в конце концов оказалась права.
Черевченко был готов к их появлению. Позавчера Андрей сказал ему: «Попомни мое слово, через день-другой эта Святковская обязательно придет к тебе. Возможно, не одна. Эти аферисты почувствовали, что денежки уплывают из рук, и теперь предпримут максимум усилий для их спасения. Без разговора с тобой тут не обойтись».
Алексей Степанович принял Надежду и Вершинина с видом человека, привыкшего к подобным просьбам.
— Поймите, наше агентство не отказывается от своих обязательств, — заученно говорил он. — Однако по условиям контракта — это обязательный пункт — у нас есть время, в течение которого угнанная машина может быть найдена и возвращена вам.
— Да ладно, — отмахнулся Вершинин, — вы голову нам не морочьте. Это все отговорки.
— Почему же? Говорю же вам, это все зафиксировано в контракте, который, кстати, собственноручно подписан госпожой Святковской.
— Эти бюрократические бумажки никто не читает, — продолжал Борис. — К тому же они написаны таким бюрократическим языком, что в них ни черта не поймешь.
— Вот как раз это место написано вполне доходчиво, — возразил директор, однако Вершинин его уже не слушал.
— Значит, так, — решительно произнес он. — Если через неделю, в следующую пятницу, денег не будет, мы обратимся к адвокату и подадим в суд.
Черевченко пожал плечами:
— Это ваше право. Можете даже не ждать до следующей пятницы.
Выйдя из салона, Надежда первым делом лихорадочно закурила, ей было необходимо успокоиться. Вершинин тоже не находил себе места, делал зверские глаза:
— Вот суки поганые! Не хотят платить.
— Первый раз такой облом, — сказала она.
— Может, этот их сыщик, который к тебе домой приходил, что-то раскопал.
— Что именно?
— Откуда я знаю?…
— Только не вздумай валить на меня. У меня тут не самая заметная роль.
В это время раздался сигнал мобильника, сообщивший о получении эсэмэски. Достав из кармана куртки аппарат, Вершинин открыл сообщение, прочитал, после чего и без того мрачное лицо стало совсем унылым. Он бросил на Надежду странный взгляд, и девушка догадалась, что сообщение касалось ее.
— Хозяин? — спросила Надежда.
— Он самый.
— Что написал?
— Много будешь знать, скоро состаришься… Ладно, не хочу тебя расстраивать раньше времени. Завтра увидимся, тогда поговорим. Сейчас, Надь, у меня дела, еду аккурат в другую сторону от твоего дома. Ты уж возьми такси. Пока. Созвонимся.
Небрежно махнув рукой, он пошел к своей машине. Надежда смотрела ему вслед с удивлением и беспокойством. Когда «Ауди» Вершинина уехала, Святковская выбросила докуренную сигарету и закурила новую.
* * *
Багрянцев, всерьез заинтересовавшийся подозрительными страховками, хотел встретиться с Андреем, узнать у него новые подробности. Оба были настолько заняты, что никак не удавалось. Когда Сергей Константинович позвонил в очередной раз, Корешков предложил встретиться в его любимом ночном клубе «Левиафан».— Раз Тамара на даче, ты с чистой совестью можешь болтаться по ночам где угодно.
— Ой, да не люблю я эти тусовочные заведения. Все-то там слишком чопорно — и публика, и официанты. Может, лучше опять посидим у меня?
— Так мы уже сидели у тебя.
— Ну и что с того? — удивился Багрянцев. — Можно же еще раз.
— Второй раз нельзя.
— Почему?
— Потому что все заготовленные Тамарой продукты мы практически съели, а ты не настолько хозяйственный мужик, чтобы пойти в магазин и купить новые. В клубе же мы по крайней мере не останемся голодными, — объяснил Андрей серьезным тоном. Багрянцев рассмеялся и согласился.
Как всегда, по понедельникам в «Левиафане» не было ни стриптиз-шоу, ни джаза, поэтому посетителей мало. Друзья заняли столик возле стены, заказали виски и закуску.
— Ну, что тебе удалось выяснить за последние дни? — спросил Багрянцев.
— Кроме Надежды Святковской в деле участвуют еще Борис Станиславович Вершинин, о котором я тебе уже рассказывал, и некая Галина Фунтикова, которая в январе уже получила страховку в одной компании на весьма солидную сумму — тридцать тысяч долларов.
— Фунтикова тоже безработная?
— Представь себе, нет. Работает на мелкой должности — продавщицей в продовольственном магазинчике возле дома Святковской.
Некоторое время Багрянцев молчал, машинально постукивая пальцами по краешку стола, потом спросил:
— Как ты думаешь, кто в этой милой компании за главного?
— Почти уверен, что среди тех, кого мы успели узнать, Потоцкий. Ведь все машины были куплены в его салоне. А наш «Рендж-ровер» вообще был куплен дважды. Сначала Вершининым, а потом Святковской.
— Ну, ясный перец, — кивнул Сергей и лукаво посмотрел на Корешкова: — Насколько я тебя знаю, чтоб ты, подозревая человека в масштабной преступной деятельности, да не пообщался с ним лично… Быть такого не может. Не доверяешь ты своей интуиции. Андрей рассмеялся:
— Конечно, общался. Как раз сегодня первый раз и пока — единственный.